Текст книги "Студент поневоле"

Автор книги: Елена Товбаз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– А если откажусь? – я в очередной раз отодвинул Верению.

– Отказ означает поражение.

– А если я не согласен с этим?

Селем насмешливо смерил меня взглядом.

– Здесь клуб стрелков – обитель чести, а не институт для скороспелых девиц или притон для превращателей.

Это было оскорбительно, но я не знал, что ответить. Вот предложил бы он бой на мечах. И то не был уверен…

– Так как? – в его голосе звучало презрение.

– Мы принимаем вызов, – неожиданно брякнула Верения.

– Да, – поспешно выговорил я.

А что мне оставалось делать? Придурком я уже выглядел. Не хватало прослыть ещё и трусом.

– Тогда до встречи на стрельбище, через три дня, считая этот.

Селем усмехнулся, махнул товарищам, и они ушли, а я остался стоять, закипая от злости и унижения…

– Такова жизнь, – вздохнул Норд.

– Умолкни! – рявкнул я и повернулся к Верении.

– И что теперь?

– Найду тебе хорошего учителя, – беззаботно улыбнулась она и ускакала в лес, прежде чем я успел поймать её за штаны. Я сел на пенёк и обхватил голову.

– Да не переживай так, – Норд попытался выступить в роли утешителя. – Ну опозоришься чуток, всё равно тебя здесь никто не знает. А через неделю нас уже здесь не будет. И лук со стрелами – тю-тю. А то преврати этого жениха во что-нибудь до состязания и вся недолга, никто и не узнает. Ты же превращатель.

– Это нечестно, – возразил я.

– А состязаться с превращателем в стрельбе тоже много чести не надо, – хмыкнул Норд.

– Знаю… Но с чего я должен им уподобляться?

– А с того, что ты – «поганый превращатель», – хихикнуло Зеркало. – Только не уподобляться, а переплюнуть в коварстве.

– Иди ты!

Да, вот так, из героев в олухи… Не ожидал.

Вскоре явилась Верения, таща за руку Гила. Не то что бы он упирался, но плёлся с явной неохотой. Я вскочил:

– А его зачем приволокла?

– Не понимаешь? – искренне удивилась Верения. – Темнота! Это и есть твой учитель.

– Гил?

– Он отличник.

Да уж, не думал, не гадал, что когда-нибудь мой бывший соперник, которого я хотел вероломно превратить, будет готовить меня к состязанию с нынешним соперником. Хотя, Гил-то выходит мне и не конкурент. Гил нахмурился.

– Поверь, я и сам не в восторге, – предупредил он. – Но попробую научить чему смогу. За три-то дня…

– Уже за два, – подсказала Верения.

– Тем более. И ради этого мне придётся пропустить занятия.

А я-то считал его ботаником.

– Тренироваться будем на стрельбище, пока никого нет.

– А я думал, стрелки беспрерывно стреляют.

– До обеда – теоретические и лабораторные занятия.

– Может не стоит меня учить?

– А ты уже и сдался? – Гил усмехнулся.

Ещё он будет меня подначивать!

– Нет. Тебе не следует тратить время и чем-то жертвовать…

– Я делаю это ради Астры. И Селем мне не друг.

Несложно было догадаться.

– Ладно. Когда начнём?

– Прямо сейчас, у нас ещё часа полтора.

– Так ты вытащила его с занятий? – я подозрительно глянул на Верению. Пожав плечами, она уселась на мой пенёк.

– Не смертельно… Ой, мальчики, а можно я тут посижу и посмотрю?

– Оставайся, мне-то что, – буркнул я, а Гил протянул свой лук со стрелами и сказал:

– Пробуй.

Пришлось вспомнить детские игры в Робина Гуда. Мы собирались в парке, мастерили луки и стреляли по банкам. У моих приятелей были из тополя. Как раз тогда на улице спиливали тополя. А мне отец сделал черёмуховый…

Я уже с полчаса целился по мишеням и воспоминания ничуть мне не помогали. После тех игр я лука в руки не брал. Гил наблюдал за мной, учил направлять стрелу, показывал, как правильно держать лук и натягивать тетиву. А после часа таких упражнений покачал головой и сказал:

– Зря ты в это ввязался. Ты ведь даже не новичок. Искусству стрелка за день не научишь…

– Это как посмотреть, – заметила Верения, – и куда.

– Мастерству превращателя тоже долго учатся, сам понимаешь… и написателя… – продолжал Гил. – На это уходят годы. А тут…

– Придётся постараться, – Верения хитро улыбнулась. Нет, что-то здесь не так. Я слишком хорошо знал командорскую дочку.

– А сколько лет учатся в школе стрелков? – поинтересовался я.

– Четыре года. И способности нужны… а ты – превращатель, но никак не стрелок.

Знал бы он, как я стал превращателем. Норд же лишь посмеивался. Ситуация его явно забавляла.

– Видишь ли, Кеес, – добавил Гил. – Селем – сильный противник. А ещё и потомственный стрелок. И очень знатного рода. Его мать – сестра графа-оленя.

– Значит, он – мальчик-олень?

– Нет. В отца пошёл. А отец его – лорд Фэрхауна, рыцарь Алмазного ордена, совладелец точильной фабрики и ранее приближённый короля Тёрна, – Гил прошептал это, боязливо оглядываясь. Верения прыснула.

– Алмазный лорд, говоришь. Да с тех пор как Граффити завоевали Точин, король Эронк прибрал к рукам Алмазный кряж и лорды у него в подельниках. А фабрику закрыли. Оставили лишь мастерскую для производства королевских точилок. Если так дело пойдёт, то этим лордам нечем будет задницу прикрыть.

Не девчонка, а большая феглярийская библиотека. Недаром она там ночевала.

– Колючий у тебя язык, девочка, – покачал головой Гил. – А лордам Междуречья нынче и впрямь несладко.

– Так бывает, когда предают своего короля и бегут, поджав хвост, вместо того, чтобы сражаться с честью, – жёстко парировала Верения. – Поделом! А теперь их же сыновья рассуждают о чести. Лицемеры! Я не позволю им опозорить Кееса… Занимайся, и всё будет хорошо.

Последние слова были адресованы мне. И она сказала это так уверенно, что я испугался. Однако мы с Гилом вернулись к стрельбе, и оставшиеся полчаса он пичкал меня теорией.

– Пойми. Научиться метко стрелять – это лишь треть дела. Настоящий стрелок управляет не полётом стрелы, а полётом мысли. Лук и стрела – всего лишь инструменты. Когда стреляешь из заколдованного лука, то мысленно сам направляешь стрелу. И она летит, покорная твоей воле. Для того она и зачарована. Ты направляешь её и возвращаешь в нужный момент. Поэтому все стрелки должны в совершенстве знать географию, метрологию и метеорологию. Мы изучаем карты, ландшафты, измеряем градусы и прокладываем курсы в любую погоду и время суток. Это важно, знать малейший сантиметр пути, чтобы не сбиться с курса и вовремя доставить стрелу с посланием. Обычно за стрелками закреплёны определённые маршруты. Но в Летящих стрелах учат стрельбе в любом направлении. В других клубах этого нет. Поэтому многие стремятся попасть сюда, но не все проходят испытания. А сейчас в клубе более сотни студентов.

– Как вы размещаетесь? – удивилась Верения.

– Половина учеников живут в городе… Ого, пора закругляться, завтра продолжим, а то скоро набегут студенты.

Верения подскочила с пенька.

– Спасибо, Гил. Ты – замечательный учитель.

– Пожалуйста, – смущённо ответил он и удалился.

– Как тебе? – лукаво спросила Верения.

– Никак, – ответил я и направился в деревню. Она не отставала.

– Пустая затея, мне не быть стрелком.

– Ещё не послезавтра, – загадочно улыбнулась Верения и умчалась куда-то, оставив меня посреди лесной полосы.

Поразмыслив немного, я двинулся к реке кружным путём. Теперь мне почему-то не хотелось встречаться с Астрой.

В тот вечер мы ужинали в трактире и там же ночевали. Было людно. Говорили все разом, обсуждая разбойников, что недавно объявились в Приречных лесах.

– Грабят обозы и торговые баржи из Перегама, – рассказывал трактирщик, подливая вина усатому горожанину. А тот кивал, опрокидывал кружку, вытирал усы и добавлял:

– Граффитских купцов нашли привязанными к дереву у дороги. Обчистили до нитки…

– Давеча сказывали, речной барон из Даур-хауза пропал вместе с каретой и свитой. Недели две искали, и отыскали в сарае посреди поля… Живого, но исхудавшего.

– А не сказывали, может он сам по пьянке?

– Ага, и карету из реки выловили, лигах в пяти оттуда. Тоже по пьянке?

– Точно, разбойники, зуб даю. Свита разбежалась, а бедолага барон плутал, покамест к огородам не вышел…

Разговоры о разбойниках скоро мне наскучили. В другое время я бы послушал, но сегодня голова была забита не тем. Я доел суп и поднялся в нашу с Линком комнату. Верению мы оставили гостить у друзей Сэрьена. Посчитали, что Командор вряд ли обрадуется, узнав, как его дочь шляется по трактирам. А девчонка и не возражала, ей нравилось в деревне.

Однако уснуть мне удалось не сразу. Вскоре туда ввалился Линк и через минуту уже храпел, рухнув на кровать. Сначала я приноравливался к его храпу, потом заткнул уши и усталость взяла своё. Но спал я недолго и проснулся внезапно, от шёпота, словно вернулся в чащи рарри. Шёпот звучал в моей голове, как продолжение забытого сна. Вслед за тем я ощутил покалывание, будто отлежал конечности. Перевернулся на другой бок, выпростал из-под одеяла руку и приглушённо вскрикнул – пальцы искрились. Зеленоватые искорки промелькнули и пропали, будто их и не было. Я потряс головой, протёр глаза и внезапно провалился в сон, а утром плохо помнил о случившемся. Знал бы я тогда, какие это тревожные предвестники… Но подобное более не повторялось.

Линк тоже спал плохо. Он метался и стонал во сне. Наутро ворчал и жаловался на головную боль.

– Обычное похмелье, – фыркнул Норд.

– Я и не пил-то вчера, – оправдывался Линк. – Так – язык намочил. А вот чем ближе Чёрные горы, тем беспомощнее я себя чувствую. От Хранителя знаний почти ничего и не осталось. Не знания, – обрывки…

– Крепись, дружище, – жалел его Норд.

Линк покрутил головой.

– Странно это. Завирса нет дома, а чары его крепчают.

– Значит, он где-то неподалёку и следует быть осторожнее.

– Он же двинулся в Фегль…

– Вероятно, что-то его задержало…

Это меня насторожило, но переживать было некогда. Предстояли занятия с Гилом. На этот раз стрелок провёл меня в один из домиков, где на втором этаже устроили что-то вроде лабораторного полигона. Посреди комнаты находился стол с макетом ландшафта Страны Двенадцати. Стрелочками и ниточками были указаны основные маршруты. Минут двадцать мы крутились возле него, изучая каждый камешек, каждую горку и ручей. Это была уменьшенная копия, но я нашёл там остров Адонисов и Замок превращателей. Как время пролетело!

Воспоминания захлестнули, но были безжалостно прерваны менторским тоном Гила, вещающего о мысленном перемещении стрелы. Тогда я движимый любопытством нашёл Серебряный ручей у подножия Чёрных гор. Туда и лежал мой путь. Не так уж и далеко. Мы прошли гораздо больше. Ущелье… А вот Ледяных гор на макете не оказалось. Занимаюсь тут разными глупостями!

Затем мы отправились на стрельбище и дальнейшие занятия свелись к тому, что Гил показывал мне воздушную фигуру с попаданием в пункт назначения. Попадать я научился, а вот воздушные петли и закрученные посылы не давались мне никак. Ни мысленно, ни реально.

– Зачем это вообще нужно? – бурчал я. – Стрела от этого ускоряется?

– Маневренность, – отвечал Гил. – А если птица навстречу или другая стрела, или неожиданное препятствие, а…

Он терпеливо объяснял, а в душе наверняка проклинал нерадивого ученика. И вот наступил момент, когда мне всё надоело. Сетуя на свою криворукость, я со злостью выпустил стрелу в небо. Представил, как она сделала круг, вернулась обратно и по синусоиде вонзилась в особняк графа на мишени. И вложил в это всю свою волю…

Стрела устремилась ввысь, на миг зависла, покачиваясь и звеня, и точно проделала всё, что задумывалось. Не веря глазам, я поскрёб затылок, а Гил, только что твердивший о ветровом крене, затих, уставившись на стрелу безумными глазами. Внезапно он подпрыгнул и кинулся ко мне с восклицаниями:

– У тебя получилось! Получилось!

– Случайность, – скептически заметил я.

– Давай ещё! – попросил он. Я проделал всё заново. Удалось!

– А теперь, вот так, – показал Гил.

И я повторил.

Он сходил с ума от радости. Наступил момент, когда ученик превзошел своего учителя. Гил обалдел и уже мнил себя выдающимся наставником стрелкового дела. И чем больше он радовался, тем сильнее меня охватывали сомнения. Что-то здесь не так. Этого не могло быть. Я становился всё мрачнее, а Гил не разделял моего беспокойства.

– Упражняетесь?

Мы разом обернулись. На пеньке сидела Астра. Сердце у меня радостно дёрнулось и упало.

– Давно тут сидишь?

– Минут десять.

Надо же, мы так увлеклись, что не заметили её.

– Астра, у него получилось! Ты же видела! – воскликнул Гил.

– Видела, – она слабо улыбнулась, у неё дёрнулась щека, и голос дрогнул. – Кеес, мне надо с тобой поговорить.

– Что-то случилось? – встревожился я.

– Ничего. Просто поговорим.

– Всё, Гил. До завтра.

Я выпустил стрелу тремя зигзагами и, вонзив её в рифы Агуста, приблизился к девушке своей мечты.

– Куда пойдём?

– В лес.

Мы долго бродили среди дубов, ясеней и ещё каких-то деревьев без названия, пока она не взяла меня за руку и спросила:

– Ты мне друг?

Я даже растерялся и не сразу ответил:

– Конечно друг, хоть и превращатель…

А сам подумал, что хотел бы значить для неё гораздо больше. Астра улыбнулась.

– Насчёт превращателей и стрелков – глупости, не бери в голову. Давно забытые бабушкины сказки. Просто Селем наговорил из ревности всякого.

– Откуда ты знаешь? Он сказал?

– Да что ты! Он молчит как пень. Я с Веренией разговаривала.

Ох уж эти девчонки, любят потрепаться…

Она вдруг резко повернула меня к себе, обняла и поцеловала. Едва почувствовав её губы, я инстинктивно притянул девушку за талию, но она вырвалась и заявила:

– Откажись от состязания.

– Что? – я еле пришёл в себя.

– Если ты мне друг, откажись от состязания.

– Астра… я

– Это гадко! – она почти кричала. – Я не приз какой-нибудь, чтобы меня разыгрывать, как…

– Но мы вовсе и не собирались, – запротестовал я.

– Как бы там ни было, причина во мне. Вы поспорили из-за меня. Кеес! Я не хочу, чтобы из-за меня спорили и состязались, не важно как. У меня ведь тоже есть честь, и вам с Селемом до неё далеко. Но это и к лучшему, я никому не пожелаю такой участи…

– Почему ты не попросишь об этом Селема? – обозлился я, пропустив слова о чести мимо ушей. – Он заварил эту кашу.

Она заговорила быстро-быстро:

– Кеес, Селем, я …Селем и я…

– Знаю, он твой жених.

– Пожалуйста, не перебивай! Дело не в этом. Селем и я – мы росли вместе. Мы всегда были вместе. Когда я осиротела, его родители заботились обо мне. Я жила у них в доме. Мы договорились ещё тогда и тайно обручились. Мы любили друг друга с детства; обещали, строили планы, учились. Думали, так будет всегда… Нас разлучили, а потом всё завертелось, появился ты… Кеес! Ты замечательный, ты чудесный… Я… Я люблю тебя, – голос её дрожал и метался. – Но… ты уйдёшь. Когда-нибудь, скоро, ты покинешь этот мир и вернёшься домой. А Селем всегда будет рядом.

Я похолодел. Откуда она узнала? Мы никогда не обсуждали это с Нордом, Линком или с кем-то ещё в её присутствии. Неужели снова Верения…

– Да, я знаю, что ты из другого мира. Я давно поняла, что ты не из Граффити. А Верения подозревала, что ты не фегляриец. Она очень умная девушка, да и я не самая глупая, – в её словах прозвучала обида. – Достаточно было присмотреться к тебе и послушать обрывки ваших разговоров… Хотя по настоящему мы заинтересовались, когда ворон принёс тебе ту круглую штуку, похожую на часы и записку… Живи вперёд… Помнишь? А дальше, мы с Веренией, не сговариваясь, наблюдали за тобой…

– Подсматривали, значит.

Астра смутилась.

– Приходилось… так мы и подружились, а потом следили по очереди и…

– Подслушивали?

– Иногда… Ещё говорили с Нордом.

– Так я и думал. Эта предательская стекляшка меня сдала… Норд! Чего молчишь? Стыдно?

– Не дождёшься, – он ни капли не раскаивался, судя по ответу. – Я чувствовал себя несчастным и одиноким, а девочки ласково обращались со мной…

– Продался, значит, с потрохами за сладкие речи.

– Не совсем. Они протирали меня бархаткой, а ты – нет. Думаешь приятно таскать на себе отпечатки чьих-то пальцев.

– Ясно, чистюля. А вареньем они тебя не мазали?

– Издеваешься? Ладно…

– Хорошо, – пришлось вернуться к нашему с Астрой разговору. – Я ведь могу остаться. Я… я люблю тебя…

Вот так, впервые, дико покраснев, я смог сказать это серьёзно. Но она вдруг побледнела, отшатнулась от меня и закричала:

– Нет! Не могу! Ты не понимаешь! – две крупные слезы выкатились из её глаз, она поспешно вытерла их и добавила уже тихо:

– Мы обручены, Селем – мой жених. А ты всё равно уйдёшь, что бы ни говорил… И… Я видела как ты стреляешь! Не знаю, как это возможно, но…

– Боишься, что твой Селем проиграет? – напрямик спросил я и едко добавил:

– Стрелок проиграет зеркальщику. Какой позор!

Она отвернулась, закрыв лицо руками, и бросилась в лес… Чуть погодя, я рванул за ней, но на тропе столкнулся с Веренией.

– Та-ак! Вот тебя-то мне и…

Она попыталась увильнуть, но я поймал и крепко сжал её плечо, и заметил, что она быстро спрятала что-то за спину.

– Что ты там прячешь?

– Отвяжись!

Я рванул её за руку – на траву упал пергаментный свиток, а следом посыпались карандаши и ластики…

– Ах, вот оно что… – Я подобрал свиток, и Верения попыталась выхватить его у меня:

– Отдай!

Я отстранил её, развернул пергамент и прочитал… И по мере ознакомления с содержанием на меня снисходило понимание. Так вот откуда у меня прорезались стрелковые умения… Вернее, прописались. Она всё написала так, чтобы я владел мастерством стрельбы в совершенстве, как магистр какого-то там уровня. Я свернул пергамент:

– Зачем?

– Я хотела, чтобы ты победил? – с вызовом ответила она.

– Но это же нечестно, глупая.

– А они честно поступают? Разве честно? Их надо проучить! – она тряхнула головой так, что отросшие за зиму соломенные волосы рассыпались по плечам. А я ведь постоянно забывал, что она девчонка.

– Где ты взяла пергамент?

– У меня был… Ученический. Помнишь?

Как же, помню.

– И такое можно написать?

– Можно. Умеючи. Тебе всего лишь нужно было научиться стрелять из лука, не важно как. А я, пока сидела на стрельбище, – усвоила основные принципы стрелкового мастерства. Вот и получилось.

Она упала на колени и принялась собирать карандаши. Я присел рядом.

– Скажи правду, Верения. Зачем ты это затеяла?

– Хотела проучить этого индюка Селема… Он гадко обошёлся с тобой.

– Не верю.

Она поднялась, рассовывая карандаши по карманам.

– Давай свиток, и я пойду.

– Ни за что. Я его порву.

– Не смей! – она всхлипнула. – У меня больше нет. Мне и так приходится умещать на нём разные записи.

– Сотри.

– Я так старалась…

– Для чего?

– Хотела…

– Только не надо опять про Селема. Давай начистоту.

Она шмыгнула носом и опустила голову.

– Я хотела, чтобы ты остался…

– Чего?

– Я хочу, чтобы ты остался! – прокричала она, вскинув мокрое от слёз лицо. – Думала, если ты победишь, то останешься здесь с Астрой. Она… – И попыталась убежать.

– Постой, – я поймал её, – Ты решаешь за меня?

– Нет, – она затрясла головой. – Это ты… Ты всегда хотел уйти домой в свой мир. Ты всё делал для этого. Я слышала ваши разговоры с Линком..

– Я могу и остаться, если не найду Держателя измерений.

– Найдёшь, так сказала Тара. Она предсказала, что когда «двенадцать соберутся в круг на высоком троне, начертят руны и снимут чары, и запрут колдовство тринадцатого». Вот тогда ты и вернёшься домой….

– А Таре откуда знать?

– Это её предсказание. Она умеет чертить руну предсказания, о которой говорила Адалинали… – Верена осеклась и зажала рот ладонями.

– Та-ак… с ума сойти.

– Ой, нет, забудь, я не должна была говорить, пока не должна. Тара меня предупреждала. Девочка испуганно смотрела на меня.

– Успокойся, никому не скажу, кроме Норда. Он всё равно уже в курсе.

– Угу…

– Но и в состязании участвовать не буду. – Я подумал и заткнул свиток за пояс.

– А как же Астра? Ты бы выиграл… Это я тоже написала, – она потупилась.

– Нет… Погоди, – внезапно меня осенило. – Почему ты хочешь, чтобы я остался? Она посмотрела на меня так, будто ей отвесили пощёчину.

– Почему, Верена? – настаивал я.

– А т-ты н-не п-понял? – запинаясь, выговорила она. – Ты так нечего и не понял? – в её словах появилась горечь. – Ты так ничего и не понял…

– Так объясни, – меня раздирали сомнения.

– Я … ты мне нравишься… Я люблю тебя… Давно.

Я опешил.

– Ты совсем ребёнок.

– Я не ребёнок! – выкрикнула она. – Мне – тринадцать.

– И ты хотела, чтобы я остался с Астрой?

Что же творится в головах у этих девчонок?

– Да. Ради меня ты бы не остался, но ради Астры… Астра обручена с Селемом. И возможно, когда-нибудь…

– Интриганка, – я покачал головой. – В кого ты такая интриганка?

– В бабушку, – гордо ответила она, вытерев слёзы; развернулась и медленно пошла по тропинке в деревню, сохраняя последние крохи достоинства. Мне оставалось только гадать, как же она собиралась поступить, если бы Астра всё-таки предпочла меня Селему.

В назначенный день все действующие лица, исполнители и зрители – половина стрелкового клуба собрались на стрельбище. Весть о состязании разлетелась быстро. Все жаждали увидеть, как бравый стрелок побьёт мерзкого зеркальщика. Я заявился с опозданием на две минуты. Знали бы вы, что мне стоило выдержать эту паузу… Гил улыбался и приплясывал в предвкушении триумфа. Как мне жаль было его разочаровывать… Рядом с Гилом стояла хмурая Верения. Прости, девочка. Может быть, когда-нибудь, не в этой жизни…

Селем выглядел спокойным и отрешённым, а его дружки бесстыдно насмехались, показывая на меня пальцами. Мне было всё равно…

Я встретился глазами с Астрой. В уголках её нежных губ притаились грустинки. Усталое лицо, бледное после бессонной ночи. Не из-за меня… Что ж, будь, как будет. Я подошёл к Селему и сказал:

– Ты победил. Делай, что хочешь.

– Что? – не понял он.

– Я отказываюсь от состязания!

Он усмехнулся.

– Струсил? Не сумел даже проиграть с честью?

– Не твоё дело, – ответил я.

– Победа моя! – объявил он.

– Видимо так, – подтвердил я.

Верения стиснула кулаки. Гил беспомощно хватал ртом воздух, пытаясь что-то возразить. Остальные молчали. Астра с облегчением вздохнула и благодарно улыбнулась мне. Раньше, за одну эту улыбку я готов был остаться. А теперь…

– Я не выходил из состязания, – заявил Селем. – И готов выстрелить первым и… последним.

Он вложил стрелу, натянул тетиву, вскинул лук и, выпустив её тремя пересекающимися кольцами, попал точно в замок превращателей.

– Вот так, – торжествующе сказал он. – А теперь уходи и больше не возвращайся. Превращателю никогда не быть стрелком.

Вот значит как? Решил унизить меня напоследок? Это не вписывалось в мои представления о чести. Я лишь улыбнулся в ответ и невинно спросил:

– Так состязание закончилось?

Кто-то из дружков Селема хмыкнул.

– Закончилось, дурак.

Я проигнорировал его слова и обратился к Селему:

– Вы подтверждаете, «ваша светлость»?

«Светлость» нахмурилась.

– Разумеется. А что, не понятно?

– Тупой превращатель, – хмыкнул кто-то из толпы.

– Ладно, – сказал я. – Тогда… Гил, можно лук и стрелу?

Удивлённый стрелок кивнул и передал их мне. Я подмигнул ему, а он растерянно сморгнул.

– Зачем это? – подозрительно нахмурился Селем.

– Пострелять хочу, – невозмутимо ответил я, вкладывая стрелу в тетиву и на ходу припоминая главную фишку Робина Гуда. – Чтобы все убедились в твоей непобедимости.

Я произнёс это слишком язвительно. И, не медля более, прицелился и выстрелил. Стрела взмыла в небо, описала круг, а потом метнулась обратно и, облетев по спирали воображаемые кольца Селема, расщепила древко его стрелы ровно посередине и вонзилась в мишень… Виват написателям! И Верении!

Далее последовала немая сцена и разинутые рты. Я вернул лук Гилу и ушёл, потому что по моим соображениям пора было опускать занавес. Только углубившись в лес, я услышал ликующие вопли Гила. Ну, хоть кого-то порадовал…

Ноги принесли меня в трактир, где я заказал кружку мятного эля, залпом осушил её и стёр написанное с пергамента. Всё-таки одна стёрка завалялась у меня в кармане с незапамятных времён. Всё! Больше я не стрелок, а по-прежнему бродяга-превращатель. Пройдоха-превращатель.

– Молодец! Браво! – прокричал Норд. – Только не напивайся.

– Не буду, – пообещал я. – Завязал.

– Не грусти. Ты правильно сделал, что не позволил этому графскому племянничку унизить тебя. Теперь он знает, что ты подарил ему эту победу. И рвёт волосы на…

– Все знают… Астра мне не простит.

– Забудь. Она остаётся, а ты уходишь. Или не так?

– Так.

Вечером Норд в красках описал Линку происшедшее, и магистр долго хохотал, стуча кружкой по столу и хлопая меня по плечу:

– Ну, Кеес, ну артист! Насмешил. Молодчина! Знай наших. Верена, говоришь, написательница… Ха-ха-ха! Девчонка-то не промах. Командор может гордиться.

Потом вмиг протрезвел, посерьёзнел и спросил:

– А ты уверен, что стоит возвращаться?

Я рассказал ему о пророчестве Тары, несмотря на обещание Верении. Мне уже было всё равно. Линк отмахнулся:

– А ну их, эти пророчества. Сам-то как?

– Не могу, – ответил я. – И не хочу об этом говорить.

Линк понимающе кивнул.

Все последующие ночи мне снилось, что я в кого-то превращаюсь. Причём, это были такие существа, какие ни одному нормальному превращателю даже после десяти кружек эля не привидятся. Сначала я хотел рассказать Норду, но передумал. Сам не знаю почему.

Астру я избегал, и она не искала встреч со мной. Верения сама от меня бегала, после того как я вернул ей пергамент. Мы с Нордом гуляли по городу, беседуя о минувших днях и любуясь разноцветными башенками, флюгерами и скульптурами оленей.

Между тем, неделя графских раздумий подошла к концу. Нам прислали стрелу с известием о том, что граф готов встретиться с нами на лугу перед особняком. И мы вчетвером тотчас же отправились туда.

Пока ждали графа, к нам неслышно подошла Астра. Она хотела что-то сказать, но звук трубы известил нас о начале аудиенции.

К нам приближался высокий, поджарый мужчина в сопровождении красавцев оленей с ветвистыми рогами, готовых в любой момент по знаку господина вонзить эти рога во всё, что дерзко разговаривает, нагло смотрит и плохо бегает.

У графа было длинное породистое лицо, коротко стриженые волосы, изящные руки. Его сиятельство остановился в двух шагах, и задумчиво обвёл нас томными миндалевидными глазами. Мы с Линком поклонились, девочки присели в реверансе, граф благосклонно кивнул.

– Я долго размышлял, – сказал он неожиданно мягким голосом. – И мой ответ – нет. Я не могу оставить клуб без волшебных предметов и отдать их людям, коих не знаю. Пусть за вас и поручился Сэрьен. Возможно, вы – порядочные люди, но и его можно обмануть. Даже если всё так, как вы думаете – у вас нет весомых доказательств… А я больше доверяю письму Зюйда…

– А если за них поручится кто-то более значительный, чем веклокский колдун? – раздался позади нас хриплый голос, так странно знакомый…

Граф напрягся. Олени опустили рога, намереваясь броситься по первому слову, а мы обернулись…. Из леса выходили бородатые оборванцы с топорами и копьями, а впереди хромал, опираясь на палку… Силы небесные! Тот самый одноглазый в лохмотьях и дырявой шляпе, что пытался украсть пергамент, когда мы с Вереной прятались за шторой в пергаментном зале. Верения тоже узнала и вцепилась мне в локоть.

– Стой там, разбойник! – предупредил граф.

Хромой застыл на месте.

– Кто ты такой? – заносчиво спросил граф. – Отвечай! И скажи спасибо, что я с тобой разговариваю, пока ты стоишь, а не болтаешься на рогах у моих ребят. Кто может за них поручиться?

– Я, – с достоинством ответил незнакомец.

– Ты? – удивился граф.

– Ах, да, забыл представиться, – одноглазый стащил с патлатой головы шляпу и поклонился, не опуская лица. Взгляд его в этот момент скользнул по нам с Веренией и замер. Хромой резко выпрямился и воскликнул…