Текст книги "Сотая бусина (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
Глава 9
'Полундра!' – традиционное в нашей маленькой семье 'бедственное предостережение', означающее лишь одно: внеурочный визит моих родителей(1). Точнее мамы. Потому что отец, в отличие от нее, 'экспромты' в принципе не любит. И не сказать, что я такому внезапному переполоху, случающемуся постоянно по причине моей взрослой во всех ее проявлениях жизни, была не рада. Рада, конечно, просто... предупреждать надо. А раз мама моя подобными мелочами себя никогда не обременяла, то моим домочадцам приходилось делать это за нее. Тоже, своего рода, выработанный годами рефлекс.
– Мама!..
– Настёна! Зигмунд! Грушенька и э-э-э...
– Ветран, мама. Ветран, это – госпожа Берта, моя... ну ты... Здравствуй, мама, – теперь можно и выдохнуть.
– Очень приятно, госпожа Берта, – тоже выдохнул воин духа, после приветственного лобызания руки.
– Берта, какими судьбами? Ой, а что это у тебя... там? – дипломатично влез умник, раздув ноздри на зажатый в ее руке бумажный пакет.
– А это гостинцы. Всем, кроме... Мне тоже весьма приятно, Ветран. Правда, если бы я знала заранее, то непременно бы прихватила что-нибудь и для вас. Что вы, например, любите? – тут же перешла она к допросу с пристрастием. Конечно, у нас с ней у каждой свои 'специализации'. И если я, обычно, изощряюсь в пытках, то моя мама – непревзойденный 'риторический(2)' мучитель.
– Мама!.. Может, чаю?
– Чаю?.. – оценивающе глянула на меня родительница, измеряя уровень 'самопожертвенности'. – Можно и чаю. Заодно поболтаем... о том, о сем. Кстати, вам всем большой привет от Бенджамина. Это отец Настёны, – в пол оборота, по дороге к столу. – Ага, спасибо, – уже усаживаясь, в ответ на манипуляции Ветрана со стулом (а вот интересно, смог бы он и маму, как меня, так же на нем раскачать?).
Вообще, мы с ней очень похожи. И, благодаря своей магической природе со стороны смотримся, скорее, как сестры. Только выглядит она, не в пример моего, гораздо элегантнее и 'скромнее'. Короче, 'куда селу до города, когда в репьях все бороды'.
Когда же на предложенную церемонию уселись все присутствующие, к чайнику тут же спохватилась я, бдя при этом краем глаза, как из заветного куля с клеймом самого лучшего в Либряне кондитерского магазина сначала был вынут миниатюрный круг деликатесного тинаррского сыра (теперь понятно, на что кот носом водил). Затем оттуда же изящным жестом руки была извлечена большая стеклянная пуговица, сегодня, в виде подсолнуха (домовиха радостно пискнула и с подарком в лапках, испарилась в пространстве). Последней порадовали меня – пятигранной коробкой любимых шоколадных конфет. Вот тут, наконец, подоспел и сам чай. А следом за ним вернувшаяся к столу Груша... в своем парадном платьице, украшенном в ряд аналогичными мамиными подарками различных сроков давности... И много ли крохе надо для счастья?.. К нашему же общему счастью, разговор вскоре (благодаря поднаторевшему за долгие годы Зигмунду), пошел по нейтральному курсу, лишь изредка обходя опасные берега:
– Так вы из Бередни, Ветран? Как интересно.
– О да. И на глобусе то не сразу найдешь. Я видел, Берта, в кабинете Бенджамина есть глобус Алантара. Как он, к слову сказать, поживает?
– Мой муж? Замечательно поживает. Представляете, допек-таки, либрянского главу – будут строить в городе часовую башню, и контракт на все вытекающие из этого... последствия уже подписан.
– Что? – оторвалась я от коробки. – Отцовская мастерская будет обслуживать башенные часы? Это же его мечта.
– Ну, да, – не очень мечтательно вздохнула умудренная родительница. – Мечта... И, кстати, некоторые части механизма заказали как раз на вашей родине, Ветран. Правда, Бенджамин переживает, что, хоть там и мастера знающие и по деньгам получается выгодно, будут трудности с доставкой. Ведь не все еще дипломатические пороги оббиты.
– Это да-а... – многозначительно покачал головой кот. – Не скоро притча... В общем, думаю, к будущему году все будет улажено.
– Откуда такая уверенность? – вскинул брови воин духа.
– Это он по своим каналам узнал, – тут же пояснила я, привычно скосив глаза к носу.
– Вот и газеты наши о тех же сроках пишут, – согласно закивала мама. – Правда, они еще и о том пишут, что не всем по вкусу такое расширение внешних контактов. Зигмунд, по твоим каналам данная информация проходила?
– Естественно... – важно зевнул умник. – И еще бы, такое было всем по вкусу? Скажу честно, мы ведь все здесь свои, обоюдная заинтересованность – огромная. Ладмения, человеческая ее часть, остро нуждается в технологиях, в которых бередняне поднаторели в долгой борьбе за выживание. А Бередня, как ни странно, да Ветран, в наших магических специалистах. Отсюда вывод... – скривил морду Зеня.
– Да-а... В наших газетах об этом точно не напишут, – уткнулась мама в свою кружку.
– О чем не напишут? – недоуменно я на нее уставилась. – Мама, о чем? В чем проблема то?
– В столкновении интересов, Анастэйс, – пояснил Ветран. – У вас в стране какой процент обычных людей?
– Восемьдесят три, по данным последней переписи, – хмыкнул кот.
– И всем им приходится жить без привычной тебе магии. А это значит, либо платить за нее, либо полагаться только на свои силы. А для второго нужно постоянно совершенствовать человеческие технологии, которые заметно облегчают жизнь.
– Значит, получается, что против могут быть маги и аланты? – пораженно выкатила я глаза.
– Точнее, маги. Потому что алантам, с их высот, на это, глубоко наплевать, – усмехнулся Зигмунд. – В крайнем случае, откроют себе другой мир и будут опять учиться на собственных ошибках. Ты думаешь, наша прародина у них первая?
– Я уже совсем ни о чем не хочу думать, – ошарашено посмотрела я на Ветрана. – Я только знаю, что, кто бы ты ни был – человек, гном или маг, всегда можно прожить лишь собственным честным трудом.
– Отцовское влияние, – добродушно скривилась мама и встала из-за стола. – Ну, мне пора. Очень рада была с вами всеми повидаться. Ветран, надеюсь... – глянула она на меня. – все у вас будет хорошо, где бы вы ни были – здесь или в каком-то другом месте... Настёна, проводи меня до калитки.
– Ага, – медленно отодвинула я стул, еще не веря в такой, практически 'бескровный' вариант общения.
Однако, уже в обозначенном для прощания месте, я, все же нарвалась на откровенный разговор:
– А он – милый, твой Ветран... – задумчиво глядя на нашу крышу, изрекла мама и опустила взгляд к моей синей голове. – И по какому поводу расцвела?
– Так получилось, – ковыряя свежевыкрашенную штакетину, вздохнула я. – Не нравится?
– Не в этом дело... Настёна, я знаешь, что хотела сказать?.. Все мы с годами меняемся, только родительская привязанность остается навсегда. И я за тебя всегда волновалась. Особенно, после того, как ты решила здесь остаться, – еще раз бросила она взгляд на наш дом. – Так вот. Обещаю впредь обходиться без моих внезапных появлений. Больше такого не повторится. И еще... что у вас здесь происходит?
– В каком смысле? – напряглась я.
– В смысле уравновешенного состояния психики. Груша какая-то прибитая. Зигмунд, напротив – не в меру суетлив. А твой Ветран... Он весь, как струна натянут. Что же касается тебя лично...
– Ну-ну... – с готовностью прищурилась я.
– Ты изменилась, Настёна. Я это чувствую. Не знаю, может просто, повзрослела... или, наконец, влюбилась по-настоящему. Кстати, а что с Глебом?
– С Глебом – все.
– Я так и знала, – без всякого сожаления выдохнула она. – Он был слишком хорош, этот некромант – романтик.
– Ты хочешь сказать, я для него была плоха? – пораженно открыла я рот.
– Нет, конечно. Он в принципе хорош для любой из нас. Потому что всегда позволял тебе самой принимать за вас обоих решения. Наша типичная женская натура – стремиться к свободе и бояться ее. Причем, одновременно. А этот мужчина, Ветран, он тебя, по-моему, искренне любит.
– Откуда такая уверенность?
– Уверенность? Да он смотрит на тебя, как на... – ненадолго замолчала мама. – Ты, когда была маленькой, часто страдала зубами, еще молочными, а ходить к обычному лекарю или магу категорически отказывалась. И мы тебя... я тебя за это наказывала – не давала есть 'вредные' конфеты. А когда мы проходили мимо той лавки сладостей... Помнишь, по пути к отцовской башне?.. У тебя всегда был такой взгляд, когда ты в витрину ее заглядывала... Твоя бабушка однажды со смехом сказала, что так смотрят только на запретный плод. Уж ей-то в этом можно верить, – грустно усмехнулась она и поправила мою растрепавшуюся челку. – Твой Ветран смотрит на тебя, как на сладости в витрине... Или, как на запретный плод. А когда мужчина именно так смотрит, это многое для женщины значит. И я здесь точно не другие запреты имею в виду... Хотя, мой тебе совет, чем дольше ты его к себе...
– Мама!
– Молчу, – прихлопнула она рот ладонью. – Да и пора мне уже... А, зачем ты охрану на доме усилила?
– Какую охрану? – тоже прищурилась я на собственные стены. – Я ничего не трогала.
– Правда?.. Интересно. Неужели, Мата и ее квадраты?
– Какие квадраты? Мама, ты о чем сейчас?
– Да так... Я в детстве своем ее, за пристрастие к магическим квадратам дразнила: 'Почти магическая Мата и ее всесильные квадраты'. Идея фикс у нее была – вся мировая гармония заключена в одной этой четырехугольной фигуре. А здесь квадрат явно прорисовывается, точнее, куб. Хотя, раньше... А, в общем, я могу и ошибаться в таких отсроченных тонкостях. Мне правда пора, – чмокнула она меня в щеку и уже из подвала обернулась. – До двадцать третьего, Настёна. Теперь уже точно.
– Пока, – так и осталась я таращиться на меркнущую арку... Ну, надо же? Наверное, я и в правду, в глазах мамы, резко повзрослела. А вот решать, плохо это или хорошо, было сейчас совсем некогда.
Зато по дороге к дому я, вдруг, в ярких красках представила, как бы все было у нас с Ветраном, если бы не наше нынешнее, вполне объяснимое, 'неуравновешенное состояние психики'. Вот мы вдвоем провожаем маму. Потом, обнявшись, неспешно идем домой. Там нас ждут кот и домовиха (они мне, почему то, тоже представились обнявшимися). Потом мы все вместе усаживаемся на садовом крыльце и планируем свое будущее. И в этом будущем есть место всем четверым (здесь я замираю, потом трясу головой и продолжаю фантазировать). Есть там место и Груше, которая помогает мне в подготовке к свадьбе. И коту, который убаюкивает наших с Ветраном детей своими притчами. А он сам... Он будет занят любимым делом. Каким-нибудь обязательно. Ну а я... Я буду счастлива и спокойна. И все у нас просто замечательно........
– Анастэйс, нам пора. Солнце садится, – воин духа, с уже прицепленным к ремню мечом и в куртке внимательно смотрит на меня от стола. Кот в это время курсирует у его ног. – Анастэйс?
– Ага... Я сейчас, только переоденусь, – направилась я к лестнице, но Ветран ловит меня за руку и притягивает к себе:
– Ты чего?.. У тебя такое лицо, будто тебя обидели, – смотрит он мне в глаза.
– Все хорошо, – в ответ обхватываю я его руками. – Мы всех победим и...
– Может, останешься дома?
– Что?! – вмиг очухалась я. – И даже не мечтай...
Условленным местом встречи с нашей проводницей, что совсем не странно, был местный погост. Точнее, дальняя его половина с завалившимися от времени, самыми старыми деревенскими могилами. Я в этой его части раньше никогда не была. Тетушкино 'последнее пристанище' разрослось ландышами гораздо ближе к центральному входу, обозначенному высокой аркой из традиционного красного песчаника.
– Весь я не умру.
– Ты о чем? – переступив четкую тень, как порог чужого мира, оглянулась я к сидящему на плече Ветрана умнику.
– Надпись на арке: 'Весь я не умру'. Слова из Горация. А в другом конце сего познавательного места нас ждет прямое доказательство этих слов.
– Русалка?
– А мне кажется, что Гораций здесь имел в виду совсем другое, – отстраняя ветку ясеня над дорожкой, буркнул мужчина.
– Душу, конечно. Вы совершенно правы, коллега. Но, назвать русалку существом бездушным лично у меня язык не повернется. Ведь что есть душа? Душа есть нематериальная субстанция, в которой собрана, выражаясь языком Стаси, вся природа существа, позволяющая ему мыслить, чувствовать, любить...
– Ты еще забыл сказать: жить, – вмешался в яркий монолог воин духа, явно не настроенный на его прослушивание до конца.
– Ну почему же, забыл? – тут же продолжил кот. – И жить тоже. Ведь, насколько я понимаю, речь здесь идет о русалке, принадлежащей к нечисти, а не к нежити? Хотя, и в этом случае можно поспорить.
– Вот и спорь... сам с собой, – вглядываясь в просвет между деревьями, предложила я. – А если хочешь, можешь у предмета спора мнением поинтересоваться. Вон она, кстати, справа от покосившегося креста.
– Где? – уже на тон тише уточнил умник.
Нилда явно скучала. Спиной прислонившись к растущему у сквозной погостной дорожки ясеню и, скрестив на груди руки, девушка лениво наблюдала за нашим приближением. Странно, но стройная ее фигурка в рубахе, подхваченной под грудью пояском, смотрелась в окружении облупленных надгробий и пожухлых венков явно не согласованно. Может, просто луна еще не взошла? Или русалки вписываются лишь в водный пейзаж?.. Хотя, была бы с нами Алена, она, возможно, считала иначе. И, представив пылкую художницу, с кистью за ухом, скачущую вокруг своей русоволосой натурщицы: 'Встань прямо! Не сутулься! Мину по проще, пожалуйста', я невольно хмыкнула.
– Наконец-то, – тут же напряглась несостоявшаяся картина. – Гребень принесла?
– Нет, – в ответ прищурилась я. – Пока не наигралась. Отсюда берегом?
– Берегом, берегом – самым коротким путем. За мной идите, – показала нам Нилда свою, совершенно прямую спину и первой пошла к задней погостной калитке.
Сначала, действительно, шли берегом – по узкой тропке рыбаков, вдоль прибрежных зарослей с уже притихшими на ночь пичугами. А потом резко взяли вправо и, минуя густо обляпанную коровью дорогу, вскоре поскакали по заросшим осечей кочкам. Первым оступился Ветран, с умником на плече, затрудняющим балансировку. Ботинок его смачно чавкнул, обозначая ненадежность выбранного пути, но заранее накладывать нужное в такой ситуации заклятие непромокаемости я поостереглась. Фонари дураков очень чутко реагируют на любое проявление магии. И тут же оступилась сама, едва не одарив местных лягушек тетушкиным непромокаемым сапожком. Дальше двинули осторожней, однако, все же стараясь поспевать за болотным мотыльком порхающей впереди русалкой. А когда, сбоку от уже выкатившейся луны обозначились силуэты нашего конечного пункта, я была готова и без тренировок воспарить. До того осточертело бесконечно прыгать и балансировать.
– Не-ет... – запнувшись, наконец, и шлепнувшись у самой кромки топи на колени, выдохнула я. – Обратно – только подвалом.
– Угу, – подхватил меня под пояс Ветран. – Светильника то, чтоб на лоб себе привязать, у нас все равно нет... Нилда, где именно нашли козу?
Русалка, отвернув от нас свое насмешливое лицо (у нее, по всей видимости, только два состояния: скуки или ехидства), пристально вгляделась куда-то за тылы очерченных луной построек. А потом махнула рукой:
– За самым длинным складом, во рве. Вернее, бывшей выгребной яме. Вам туда? – то ли спрашивая, то ли указывая, где всем нам и место, произнесла она.
– Нам туда, – не выдержав, 'нажала' я на первое слово во фразе. – Или, здесь твои полномочия заканчиваются?
– Да нет, – в ответ оскалилась Нилда. – Вдруг, ты там... потопнешь? Кто ж мне тогда гребень вернет?
– Не бойся. Я тебе его в завещании отписала. Вместе со старым утюгом.
– Анастэйс, – переминаясь в сторонке, не выдержал воин духа. – Может... вы с Зигмундом здесь побудете?
– Вот еще, – тут же всерьез оскорбилась я и демонстративно двинула в указанную сторону.
Правда, идти пришлось в обход – через просторный двор с покосившимися створами ворот, в котором ветер сейчас тихо перебирал лопухами по углам и скрипел чудом уцелевшими ставнями. Да... Спокойное место или нет, а практичные селяне явно здесь похозяйничали, не оставив в обозреваемом пространстве ни одной двери в петлях или оконной рамы. Посредине двора светлым пятном каменной кладки выделялся широкий круглый колодец, у которого не уцелело даже 'журавля'. Лишь одинокий столб с расщелиной на конце указывал на его бывшее назначение. Главное же трехэтажное здание бывшей гостиницы, сердито нахохлившееся над соседними постройками, было будто выхвачено гигантскими зубами по углам. Рейки внешней обивки в тех местах, торчащие на просвет, напоминали тщетно пытающиеся затянуться раны. А уж такое как?.. Что же касается присутствия магии... Рано еще... Жаль, но, рано...
Стараясь создавать как можно меньше шума, мы вереницей пересекли двор и занырнули в узкий проход между складами, тут же по пояс вляпавшись в репейник. И, как выяснилось позже, зря. Потому что, кроме ощутимого уже на подходе запаха тлена, а потом и самого несчастного животного, в яме ничего и никого не было. Пришлось возвращаться обратно и...
– Я сейчас... Ого-о, – весь двор вокруг нас вмиг приобрел краски.
– Анастэйс, что ты видишь? – стараясь наощупь, одной свободной рукой отодрать от штанов репьи, пробормотал Ветран.
– Вижу, что весело здесь было... прошлой осенью, – с прищуром глядя на 'покусы', тоже в полголоса, ответила я. – И что интересно... Нет, я, конечно, не боевой маг. Но, мне кажется, местами магия старая, а местами...
– Например, вон там, – ткнула пальцем русалка в сторону верхних окон гостиницы.
– Ага, – согласно кивнула я. – Хотя, кто его знает? Может, Прокурат сюда и позже наведывался? Правда, уже не так официально, как в первый раз.
– Что ты имеешь в виду? – старательно сощурился в том же направлении мужчина.
– Там явно свежие следы. А в остальном... – медленно провернулась я по кругу. – Мать моя, Ибельмания... – на крышке старого колодца, рядом с которым мы сейчас толпились, ярко и без всяких иносказательностей светился магический замок. – Вы знаете... я, кажется, его нашла.
– Кого? – дуэтом выдохнули Ветран и умник.
– Фонарь дураков. И... – так захотелось мне сейчас высказать им все, что я думаю и о бесценной женской интуиции и о том, как иногда полезно прислушиваться к лично моему мнению, но, ограничилась лишь скромным. – ... его закрыл маг.
– Как это, 'закрыл'? – сделав несколько попятных шагов, замер кот.
– Да очень просто. На колодце магический знак замка, которым сдерживают опасную...в общем все опасное. Хотите, я его открою? Он стандартный.
– Конечно, – перехватил в руке меч Ветран.
– А, может, есть другие способы? – тихо выразил мнение умник, а Нилда традиционно усмехнулась:
– Давай, магичка. Что, зря пришли?
Мне вот тоже верить в такое не хотелось. Но, Зеню и храбрую Нилду мы все ж затолкали в ближайший, гостеприимно лишенный дверных створок сарай. И сейчас из оконного квадрата его горели два, отражающих свет моего шара, котовьих глаза. Бедный умник – небогатый у него выбор. Либо беспомощно трепыхаться 'под носом' у гипнотической сущности (своего конкурента, кстати), либо оказаться наедине с не особо расположенной русалкой. Мы же с воином духа стояли сейчас в нескольких ярдах от колодца и в последний раз повторяли наш нехитрый план:
– Я – снимаю и отвлекаю. Ты – кидаешь. Так?
– Нет, не так. Ты – снимаешь и отходишь. Я – кидаю.
– А ты вообще хоть одного из них до этого вживую видел?
– Трех, во время спаривания.
– О-о, тебе крупно повезло.
– Анастэйс, что за пошлости?
– Разве? Это я к тому, что они только в этот момент и беззащитны и их можно убить одним...
– Та-ак. Повторяю еще раз: ты – снимаешь и...
– Я поняла.
– Точно?
– Не мешай. Я снимаю... Да мать же твою, Ветран! А твоя защита?!
– Все. Поздно. Не мешай.
А дальше пошло полное опровержение истины, что, чем проще план, тем он успешнее. И мы с воином духа с блеском и фейерверками смогли доказать: из трех наличествующих пунктов целых два могут оказаться невыполнимыми. Нет, замок я вместе с крышкой с колодца сняла, а вот потом:
– Ты его... видишь?
– Я его чувствую, но, почему то, не вижу, – тихо произнес, замерший рядом Ветран.
А вот, случается и такое. Над колодцем сейчас висел, мерно мерцающий сизый сгусток, размером со средний арбуз и тоже оценивал обстановку. И по тому, как, прямо под мою защиту волнами накатывали и его растерянность и огромное чувство голода, я поняла – выход лишь один:
– Я в него сейчас огнем метну, а ты...
– Анастэйс, ты еще здесь?
– Не хами, а послушай, – скосив набок рот, процедила я. – Он для тебя незрим, потому что находится в спокойном состоянии. И для того, чтобы... В общем... – почти не целясь, запустила я с двух рук огненные шары.
Сгусток дернулся, уходя от правого, но, тут же получил вторым и по тому, что произошло дальше, я поняла, что своего добилась. Но, вот только, вмиг поменявший свой цвет на ярко синий, и ставший вполне зримым фонарь дураков с жертвой своей тоже определился.
– Анастэйс, уходи!
Да что там 'уходи'? Я понеслась. В противоположную от притаившихся Зени и русалки сторону. И по треску раздавшегося сзади разряда, осознала, что Ветран даже размахнуться не успел. На ходу затормозив, зацепила взглядом его, стоящего на одном колене и летящий за мной следом фонарь.
– Уходи!
Влепить я ему успела. Сгусток проглотил мой шар и вновь упрямо попер вперед. Какое там 'покушать'? Речь уже шла о моральной компенсации. Пришлось у самых ворот разворачиваться, но тут мне в голову пришла совершенно дурная мысль. Ведь пока мы втроем будем носиться на одной линии, Ветран не сможет в него бросить, значит надо эту линию ломать. Но 'дурь' заключалась не в этом:
– Будь здесь! – уже из дверного гостиничного проема прокричала я тормознувшему воину духа. – Я его на тебя выведу! – только бы послушал. Иначе, все зря.
Коридор, коридор. Лестница. Вверх, вверх и дальше по коридору, мимо зияющих окон. Я на миг замерла, пытаясь сориентироваться, и тут же в дюйме над головой просвистел искристый разряд фонаря, вынырнувшего следом. Вроде бы топота мужских ботинок сзади не слышно. Значит, надежда есть. Комната, комната, а за окном отблески так и висящего у колодца светового шара, запущенного, с целью отвлечь сущность в первый момент. А вот и оно, нужное окно. Уже у трухлявого подоконника, соскользнув с него ногой, я увидела застывшего внизу Ветрана. До него, вдруг, дошло, что я собираюсь сделать, но читать нотации было поздно. Он лишь взмахнул рукой с зажатым в ней мечом, как сзади меня прогремел еще один разряд, толчком в спину, ускоривший решение. И уже падая вниз, я уловила, как над самой моей макушкой молнией блеснуло серебряное лезвие.... ...
– Ты как?
– Нормально.
– Анастэйс, это же полное сумасшествие.
– Ну, почему же полное? Я же говорила тебе, что немножко умею? Это же не пожарная каланча?
– Слышал, Ветран? Так что, можешь ее поднимать.
– Ой-й...
– Что?!
– Не так быстро. Голова кружится.
– Хорошо, – аккуратно поставил меня Ветран на землю, но рук не ослабил. – Да-а. А вот как теперь мне меч оттуда доставать?
– Так Стася снова воспарит, – шерканулся об мою ногу умник.
– Ну, уж нет. Сами... воспаряйте. А мне бы на два подвала сил хватило, – вывернула я вверх шею. Меч, на треть ушедший в деревянную стену, наискосок торчал из нее между окнами верхнего и второго этажей. От фонаря же дураков не осталось даже ошметков... А до меня только сейчас стало доходить, как же нам ВСЕМ крупно повезло. – Надо проверить колодец, на всякий случай. А еще лучше, разжечь небольшой костер. Сделаешь? – подняла я лицо к мужчине.
– Угу.
– Будешь пополняться? – догадливо пропел Зеня.
– Буду. А потом попробую сама меч достать, только, не парением. И рану твою на виске тоже здесь же, чтобы не кровоточила.
– Я так поняла, мне в этом месте больше делать нечего? – повернули мы головы на знакомую язвительную интонацию. – Так что, прощайте, – развернулась к воротам русалка, а потом, вдруг, остановилась. – А ты – молодец, магичка... Только, про гребень не забудь, – и плавной походкой, нисколько не страдающей от мешковатости рубахи, отправилась восвояси...
Домой мы вернулись около полуночи. Время для режима последних дней – почти младенческое. Так что на еще горячую баньку сил вполне хватило. А сейчас я, подогнув под себя ноги, сидела на диване и, борясь с предательски подкравшейся дремотой, внимала коту:
– Ага-а...
– А потом, когда я увидел, как этот хобий мотылюжник ломанулся за тобой, а по дороге сшиб выступившего ему наперехват Ветрана, я тут же сказал Нилде... Стася?..
– Ага-а.
– Что, 'ага'?
– Ты Нилде тут же сказал.
– Ну да... Так вот, и я тут же сказал ей: 'Не держи меня!' – с пафосом процитировал умник сам себя.
– Так она тебя что, удерживала? – попыталась удивиться я.
– Конечно, – гордо выпятил грудь кот, а потом, вдруг, вздохнул. – До сих пор хвост болит... Стася?
– Ага-а.
– Я там кое-что видел... Стася?!.. Скорее бы уж Ветран из бани вернулся. Все одно, что с диванной подушкой общаешься. Ты меня совсем не слушаешь.
Поклёп, конечно – я его слушала. Более того, прекрасно понимала все, о чем он говорит. И, если уж совсем честно, как Ветран любит, 'тоже кое-что там видела'. Например, тихонь, которые, как только воин духа развел костер, высунули свои обманчиво розовые носы из всех ближайших щелей. Да здесь, в общем-то, ничего удивительного. Кроме того, что это – мелкая вредная нечисть, обитающая в подобных заброшенных местах, и пьющая кровь у случайных 'счастливчиков'... А еще, это – огромные крысы... Крысы, которые умеют просто больно кусаться своими острыми зубами... Крысы... Крысюки... И почему, ответы на мои загадки приходят ко мне исключительно во сне?..............
Громкий, обжигающий душу крик вырвал меня с качелей. Еще несколько мгновений назад я носилась на них вверх-вниз, подталкиваемая стоящим сбоку пятнистым боровом. Он что-то важно мне объяснял, жестикулируя свободным копытом. А потом, бац! И я уже падаю... Но, вместо стремительно приближающейся травы в белых пятнышках цветов оказываюсь на половых досках...
– Анастэйс!!!
– Да мать же твою! – полы длинного банного халата и подоткнутое под меня со всех сторон одеяло сделали свое дело. А прямо перед моим носом сползшая наполовину с кровати подушка. И ночная тьма вокруг. Но, ведь только же кто-то... Да, не 'кто-то', а... Выбираюсь, наконец из своего 'кокона' и со всех ног несусь в обход, через весь этаж. Но, на гостевой койке сейчас пусто. Лишь такой же кучей на полу одеяло и... – Ветран!!!
– Я... здесь, – голос его глухой и какой-то низкий, с трудом узнаваемый.
– Да какого ахирантеса ты там делаешь?! – тут же окончательно проснувшись, вцепилась я руками в перила. – И почему так кричишь?!
– Я не знаю, – потерянно произнес он, а потом, попятившись, плюхнулся на мою кровать.
– Не знаешь?!.. Я сейчас.
Мужчина сидел, широко расставив босые ноги и обхватив руками голову и, хоть смотрел на меня в упор, казалось сейчас, совсем никого не видит.
– Ты чего? – склонилась я перед ним. – Ты меня так напугал. Я сначала сообразить ничего не могла. Где я? Кто я? Свалилась на пол. Потом, пока выбралась из... Ты... чего? – горячая, дрожащая рука скользнула по моей скуле, словно проверяя ее на наличие, и плетью упала вниз:
– Ты живая. Слава Богу.
– Уж не знаю, кому слава, но, и я тоже... чудом живой, – запрыгнул на постель взъерошенный кот.
– Та-ак... так. Кто-нибудь мне объяснит, наконец, что здесь только что было?
– А хоб его знает! – выразительно дернул хвостом умник. – Но, если начинать с меня, так ты меня придавила.
– Когда? Чем? – выкатила я глаза.
– Да только что и собой. Я спокойно сплю. Никого не царапаю, не задираю, а тут Ветран как заорет: 'А-а-а! Анастэйс!'. Ты подскочила, будто над тобой новогоднюю хлопушку разорвало, и грохнулась с кровати, причем, прямо со мной и прямо на меня! – с истеричной обидой заявил кот. – А потом по мне же еще и пробежалась... Вот я и говорю, чудом уцелел... А ты чего орал то, воин духа?
– Я?.. – одарил его мужчина точно таким же пустым взглядом. – Я думал, что убил ее.
– Что?!
– В каком смысле? – хлопнулся на задницу Зеня.
– В прямом... – видимо, в сознании Ветрана произошли какие-то просветляющие перемены. Потому что, спустя уже мгновение, он, вдруг, резко подскочил с места и направился к лестнице. – Где Груша?
– Зачем тебе Груша? – понеслись мы следом за ним. – Ветран, ты можешь толком объяснить, с чего ты, вдруг, вздумал меня пришпилить?
– А почему именно пришпилить? – решил на скаку уточнить кот. – Есть много других вариантов, более цивилизованных.
– Да потому что у его кровати из пола торчит стилет.
– Хобья сила.
– Груша! – рванул на себя погребную крышку мужчина и, не глядя, прыгнул в темноту.
– Да погоди же! – полетел вслед ему мой световой шар. Маленький квадрат вмиг залился желтым светом, явив свежевыбеленные каменные стенки, отсеки с картошкой и полки с разнокалиберными горшками, но домовихи нигде не было. – Грушенька, – хлопнувшись на колени, свесила я голову вниз. – Ты где?
– Все хорошо, хозяйка.
– Это она откуда? – задрал ко мне голову Ветран.
– Ниоткуда... Иногда она вещает из ниоткуда, – озадаченно села я на попу. – Вылазь.
– Одевайся и пошли проверять охрану дома, – с готовностью выскочил он наружу.
– Я так поняла, объяснений нам от тебя не дождаться? – посмотрела я на Ветрана снизу вверх.
– Всему свое время, Анастэйс. Пока же его у нас нет. Руку давай...
Кукушка на тетушкиных ходиках пробила лбом пять часов, когда мы, вернувшись с результатами прошлой ночи, решили оживиться чаем. Охрана дома и на этот раз оказалась выше всяких претензий. Чего не скажешь обо мне, так и не получившей от воина духа не то, что раскаяний в содеянном убийстве, а простых комментариев к нему. Воду в чайнике я вскипятила магией, а заварку в кружки, всего секунду поморщась, разлила вчерашнюю. Не знаю, как Ветрану, а мне сейчас главное – просто чем-нибудь руки и рот занять. Да и тетушка моя гостеприимная, всегда говорила, что, уж коли уселся за стол, будь добр, обоснуй.
– Анастэйс, скажи мне, – неожиданно начал со встречного ко мне вопроса Ветран. – Твоя домовиха долго может вот так... из ниоткуда вещать?
