Текст книги "Сотая бусина (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
Глава 11
– Стася... Стася, просыпайся...
'Это что? Еще сплю?'
– Стася... а как?.. – вопросительным шепотом, под тихое хихиканье. – А-а-а... Хозяйка.
– А, если подушкой?
– Ну, уж нет. Мы так не уговаривались. Это ж беспредел.
– И что, ученые коты так разговаривают? – заношу руку за голову и открываю глаза... Топот и с уже безопасного расстояния:
– В общем, вставай. Доброе утро. И Грундильду выпусти. Ибо, рассвет уже. А я – на диван сны досматривать.
Я повернулась на бок и притянула к себе стоящую рядом на постели шкатулку. Щелкнула замочком.
– Доброе утро, хозяйка, – сияющая физиономия домовихи прямо перед моим носом. – Все хорошо? – ну, надо же, и когда успели ролями поменяться?
– Все замечательно, Груша. Доброе утро, – и сна, как не бывало... 'Действительно, день – замечательный. И небо за окном ясное. И очень хочется всем этим с кем-нибудь поделиться', – потянувшись, села я на кровати и прищурилась в диагональный угол этажа. – 'Ну, надо же! Еще спит'.
Ветран, действительно, еще спал. С раскинутыми в стороны руками, будто отталкивался ими во сне. Я посмотрела на него, замерев на несколько мгновений, а потом осторожно подошла ближе. 'Интересно, любимый. Очень интересно, чему еще тебя научила эта дрибза, до того, как ты понял, с кем имеешь дело? А успел ли ты ее полюбить?.. Вероятно, да. Оттого и ненависть сейчас так велика'.
– Тише-тише... – оказавшийся через секунду подо мной мужчина только глаза успел раскрыть. – Я надеюсь, ты не за стилетом своим потянулся, потому что... – сцепив свои пальцы с его, склонилась я к самому уху и шепнула. – предупреждаю, у меня за спиной колун, – мужчина хмыкнул и тихо уточнил, тоже на ухо:
– И чем же ты будешь его... доставать? – сжал он мои ладони и тут же перебросил на спину. – И, надо ли?..
– Ты мне скажи.
– Я ничего не хочу сейчас говорить...
Он ничего не хотел говорить... За него все сказали губы и руки, а еще глаза. Особенно, они.
'Запретный плод'.
– Что?..
– Ничего... ничего, – отчаянно зажмурившись, вновь прижала я его голову к своему плечу.
– Ты сказала: 'запретный плод', – выдохнул Ветран и отстранился, навис надо мной на локте. – Анастэйс... что же я делаю?
– Ты меня целуешь, – от досады простонала я, ища в его глазах только что пылающую там стихию, хотя бы отблеск ее, но...
– Прости, – и, застонав, откинулся на спину, накрыв лицо руками. – Прости. Я не могу так...
– Что?!.. Да к ахирантесу все твои 'прости', – подскочила я на кровати. – Чего ты боишься, Ветран? Себя самого? Меня? А, в прочем... – и перепрыгнув через него, поскакала вниз по лестнице. – К ахирантесу эти все прости. К ахирантесу это замечательное утро. К ахирантесу... Ой-й... Зеня, прости.
– Да что ты? Я уже привык, – затряс головой, едва успевший подскочить с дивана кот. – Прыгайте на меня, не стесняйтесь, – зевнул, а потом внимательно прищурился. – А ты чего такая... взлохмаченная? И злая?
– Злая? – выразительно оскалилась я. – Как может быть злой мыльная фея? Вот оденусь, расчешусь и начну пузырьки разноцветные по всему дому пускать... И кому-нибудь, в глаз запущу, – подорвавшись с места, едва не столкнулась со спустившимся следом Ветраном. – Кстати, замечательного дня. Я, в общем-то, за этим к тебе и приходила.
– Вот это да... – проблеял мне вслед ошарашенный умник.
Дверь в купальню грохнула, как крышка погреба. Флаконы на полках истерично звенькнули. Я – хлопнулась на край ванны...... Нет, иногда полезно хоть немного подумать. Хотя бы попытаться это сделать:
– Вот я Трахиния... – бум-м! Зве-ень. – Ветран!!! – мужчина, сидящий на диване, поднялся на ноги и отступил на пару шагов. Зеня, как более опытный стратег, ретировался за высокую спинку. – В общем... забудь о том, что было наверху – я сама виновата. И... молчи! У меня – все.
– А как насчет замечательного дня? – вкрадчиво поинтересовался из укрытия умник.
– Что?.. А-а. Сами себе настроения выберите. По прейскуранту, – и по тому, с какими физиономиями Ветран с котом переглянулись, я, уже в развороте обратно поняла, в прейскуранте осталось лишь 'Бывало и лучше' – 3 желудя с половинной скидкой...
– А у меня вот еще вопрос к тебе, Стася. И тоже специфический, – ну-ну, давай...
Завтрак, собравший нас вновь в одном месте, проходил в спокойной, дружественной обстановке. Геройски пострадала ради этого недоеденная вчерашняя форель, которую я в запале решила разогреть собственной магией. И в результате – чуть не спалила. А, вот потом сразу резко одумалась и остыла. Правда, сотрапезник мой, воин духа, об этом еще не догадывался – сидел сейчас, уставясь в миску с салатом и монотонно хрустел очередным черствым куском. Не знал об этом и сам вопрошающий, рискнувший выступить в роли громоотвода – болтая без умолку, и даже наплевав на собственный марафет.
– Ветран, может, яблочного кваса?.. Нет? Извини, 'Монастырский' у нас в деревне не продают. Хотя, я слышала, он в Либряне...
– Так, что я хотел у тебя спросить! – почти истерично оповестил кот.
– А я вот тоже у тебя хотела спросить: с каких это пор ты увлекся вопросами магии? – перевела я взгляд на полосатого героя.
– Да с тех самых, как магия сама мной очень сильно увлеклась, – нервно парировал тот, а потом вспомнил о своей высокой миссии. – Скажи, по какому принципу работает растяжка? Это из-за нее гостиница в итоге развалилась?
– Получается, так, – смилостивилась я над котом, а потом, подумав, добавила. – Просто в заклятии на разрушение последнее слово как раз и произносится, когда паутинку натягивают... Это, как 'Аминь' в молитве. Срабатывает, естественно, уже в обратном порядке.
– Как 'Аминь'? – совсем ожидаемо вскинулся воин духа. – А тебе не кажется...
– Что надо делать, когда, кажется, ты и лучше меня знаешь, – душевно расплылась я в ответ. – Но, должна тебя огорчить, некоторые бабки и девицы на выданье в своей деревенской магии как раз молитвами, а не заклятиями и пользуются. Разумеется, на благие дела. Хотя...
– А вы знаете... – авторитетно протянул умник, глядя на наш поединок взглядами. – Вы знаете, что само это слово, 'Аминь', является 'именем власти'? А в одном из исходных, точнее, греческом варианте, который до сих пор является православной основой, сумма его равна девяносто девяти. Да. В некоторых, ранних, рукописных молитвах в конце, вместо традиционного 'Аминь' именно '99' и стоит.
– Да что ты? Значит, ты, Зеня, не только магией озадачился? И ты знаешь, что интересно уже для меня? Число это, девяносто девять... – вдруг, всерьез задумалась я. – Есть такие заклятия, которые как раз и нужно данное число повторять. И еще... четки.
– Что, 'четки'? – уже совершенно другим тоном, уточнил Ветран.
– Четки мага. Идеальными как раз и считаются те, где ровно столько бусин.
– Девяносто девять? – тихо произнес мужчина, сузив глаза.
– Ага-а, – распахнула я в ответ свои.
– Так я еще не закончил с суммой. А в другом исходнике, уже еврейском...
– Мать моя, Ибельмания. И как я про нее забыла?
– Про сумму? – растерялся умник.
– Про тетку Тиристину, – пялясь уже в окно, поднялась я из-за стола. – Она творог принесла по спецзаказу, – а потом с кривой улыбкой добавила. – на вареники...
Соседка наша, как всегда, бодрая и полная новостей, переступив порог дома, сначала бросила привычный взгляд в дальний правый угол, а потом, также привычно сморщилась и раскланялась. Это еще хорошо. Раньше она вообще сплевывать пыталась, пока я из этого, 'святого' угла тетушкину гравюру не сняла. Разглядеть ее с такого расстояния, конечно, сложно. Но, и креститься на 'Дракона, играющего в кости с рыцарем' тоже явно было лишним. И ладно бы, кто-то один из них там присутствовал. Да, и вообще, неизвестно, чьими костями эти двое так азартно резались...
– Ну и вот, соседушки... – пока я искала в буфете свой кошель, продолжила тетка Тиристина со стульчика у двери. – А еще, знаете, что бабы наши говорят, да и не только они?
– И что они говорят? – отстраненно буркнула я, с удовольствием наблюдая за воином духа.
Ветран, обычно бравший на себя почетную обязанность плательщика, сейчас смирно застыл за столом, упрятав под него свои 'огроменные', в рваных штанах ноги.
– А говорят, что конец пришел проклятому месту. Вы-то зарево, что ли, не видали?
– Не-ет... Мы заняты были, – проблеял умник, тоже припухший со своим помятым бантом. – А что горело?
– Так пристань старая, – аж подпрыгнула на стуле соседка. – Так пылала. Такие искры летели. И что занятно, Фионарий наш туда сегодня с утра нос сунул... Х-хе, вечером-то перетрусил, небось, так говорит, все подчистую выгорело. Ни одного сараюшки гнилого не осталось, ни одной досочки. А вокруг – чисто. Забор сгорел, а трава за ним стоит, как и стояла.
– Да что вы говорите? – наконец, обнаружила я свою пропажу. – И какие выводы он сделал?
– Выводы? – сузила глазки тетка Тиристина. – Так, пожар стихийный. А что он еще выведет, петух общипанный? Он же в храм то ходит только причащаться. А бабы наши говорят, что небесная кара то была. Не иначе Илия-громовержец молнией туда шандарахнул.
– И кто-то те молнии разглядеть успел? – да... Вот под Святых мне еще 'работать' не приходилось. Чтоб их, эти знаменья... Хотя, в этот раз, может, пронесет?
– Конечно, видали, Стасенька, – умертвила мои надежды соседка. – Целых трое и из разных мест.
– Из глаз, что ли? У таверн? – скривил пасть умник.
– Нет, уважаемый Зигмунд, – категорично отрезала женщина, сгребая с моей протянутой ладошки медень. – Ну, всего вам хорошего. А мне еще по срочным делам надо, – и звучно хлопнула дверью – как жирную точку поставила.
А вот у воина духа, наоборот, созрел ко мне большой вопрос:
– Скажи, Анастэйс, как так получилось? – наконец, поднялся он из-за стола.
– Это ты сейчас о жизни в целом, или...
– О пожаре в частности, – быстро уточнил Ветран. – Я, честно говоря, этот... момент как-то выпустил из виду.
– Еще бы ты его не выпустил, когда ноги едва передвигал, – не получилось у меня в этот раз съехидничать, но я тут же опомнилась. – Ты ведь сам мне говорил, что надо уметь договариваться. А уж со своей родной стихией это сделать проще всего. Вот я с огнем и договорилась. А то, что касается самого пожара, так мне тихони помогли, разнося его по всем углам на своих шкурах.
– А вот это я заметил.
– А я вот заметила, что у тебя трапеза закончилась. Так?
– Так, – вмиг насторожился мужчина.
– А раз так, то раздевайся.
– Стася, ну ты даешь, – поскользнулся в полете с трона кот.
– И ты тоже готовься... Раны ваши геройские буду проверять, – и, довольная произведенным эффектом, развернулась к аптечному шкафу.
Хотя, зря я вообще к нему ходила, потому, что вчера еще расстаралась на совесть, подкрепив свеженаложенные повязки проверенными тетушкиными заклятиями. В результате же Зеня лишился своего украшения, хоть я и предлагала ему навязать новый бант – на хвосте и просто ради любви к искусству. Но, кот отказался, шустро улизнув на залитое утренним солнцем крыльцо. А вот Ветран...
– Садись на стул.
– Угу...
– Сначала руку.
– Угу...
– И не дергайся так. Или у тебя опять на меня прежний рефлекс вернулся?
– Анастэйс.
– И помолчи. Пожалуйста, помолчи... Ага. Только розовые рубцы остались. Можешь рубашку надеть.
– Анастэйс?
– Ну, что, Ветран?!
Нет, это просто мука. Видеть его так близко, вдыхать родной запах и пытаться при этом под щелканье ходиков себе вдалбливать: 'Не мое. Не мое. Не мое...'. И почему же он мне совсем сейчас не помогает? Неужели и сам не видит, что бесполезно все? Зря...
– Я люблю тебя, Анастэйс.
– Я знаю, Ветран... – уже сквозь слезы. – Ногу на стул соседний... Вот так. И штанину повыше сам.
– Я хочу, чтобы ты...
– А я хочу, чтобы ты сейчас заткнулся!.. А вообще, сам их и снимай. Там – то же самое, – и бежать, куда угодно, только от него...
– Смотри-ка, я тебя в этот раз не придавила. И даже дверью не стукнула. Можно за это рядом посидеть?
– О чем ты спрашиваешь? – приоткрыл на меня один прищуренный глаз кот. – Опять слезы непитательные разбрызгивала?.. И когда только это закончится? – вздохнул, совсем, как-то грустно.
– Как только сволочь эту накажу, так и закончится, – с ожесточением протерла я мокрые глаза, а потом глубоко вздохнула, обхватив руками колени.
– Я надеюсь, сволочь у нас та же? Не наш воин духа, с утра провинившийся?
– Зе-ня, – протянула я осуждающе. – Я ведь, не совсем монстр. Бывает, иногда, заносит. А так, вполне соображаю.
– И что насоображала по поводу его провинности? – заинтересованно открыл и второй глаз умник.
– Да, ничего хорошего. Сама же его спровоцировала, и сама же потом по носу и щелкнула.
– Ну-ну, – задумчиво протянул кот и, тоже со вздохом, сменил лежачую позу на сидячую. – А ты знаешь, что он мне сказал, на диване?
– Глупый вопрос, тем более, для философа. Откуда мне это знать?.. Ну, и что он тебе сказал?
– Он сказал: 'Я не хочу, чтобы она стала моей вдовой, еще даже не став женой'.
– Вдовой?! Этот чокнутый моралист что, умирать собрался?
– Моралист – да. Но, вот в разуме ему точно не откажешь. По крайней мере, сейчас. И он прекрасно понимает, с кем мы связались... А еще, можно от себя лично версию?
– Давай, – сузила я глаза, глядя в одну точку.
– Мне, как... мужчине она вполне понятна, – хмыкнул умник и добавил многозначительным тоном. – Момент конкуренции... Не понимаешь?.. Морально-этические нормы... Глеб, хобья сила. Тут же везде его следы.
– Где? – тупо выдохнула я.
– Везде. Он спал на гостевой койке. Он сидел на моем диване, на этом крыльце. Ты до сих пор не понимаешь? Ведь кошак ты, воин духа или маг, все одно самец и все одно – собственник.
– Ага. Может, мне стоит уже метки ваши по углам поискать, всех троих? – скептически покачала я головой. – А вообще, хватит... ты с нами к Алене или...
– С вами, конечно, – подскочил вслед за мной с крыльца 'самец', и попал-таки, под пинок дверью от воина духа...
Настоящее, ласковое лето сегодня ощущалось единственно зрительно: из окон или с подветренных сторон домов. Да, и то, чревато. Потому что, хоть солнце и держало еще оборону от ползущих на него сразу с противоположных направлений облаков, но, силы были явно не равны. Два брата – восточный ветер и западный, устроившие всю это небесное столпотворение, поочередно ныряли и в улицы, надувая колоколами женские юбки, раскручивая флюгера и даже втравив парочку солидных граждан в беготню по мостовым за собственными шляпами. Но, судя по западному горизонту, самое 'веселье' ожидалось ближе к обеду. Потому что оттуда сейчас уже подтягивались ударные силы хмурых и склочных грозовых туч...
– Да-а, – вскинув глаза именно в этом направлении, замер на пороге Ветран, а потом вдохнул полной грудью и уверенно шагнул на тротуар. – Ну, что, пошли?
Еще бы он был сейчас не уверен? Да у меня вообще сложилось впечатление, что не штаны мы искали воину духа по всем одёжным лавкам в деревне, а лишь карманы к ним. Потому что, именно последние и стали главным критерием в выборе. Хотя, справедливости ради стоит заметить, парадные наутюженные брюки на Ветране смотрелись бы в сочетании с видавшими многое ботинками и потертой курткой, мягко говоря, как с кого-то в тихом месте снятые. Ну, а так...
– Поехали, – в противовес мужчине хмуро, буркнул с его плеча кот. – В жизни не видел подобной... забегаловки.
Это он так мастерскую, где шьют ремесленную одежду, обозвал. Тоже мне, эстет. А все потому что достоинство философское грубо попрали... нечаянно. Да, откуда ж было молодой смешливой швее знать, что котик у нас еще и 'говорящий'? Она и не к нему вовсе обращалась, когда еще от двери узрела вмиг просиявшую физиономию Ветрана (о-о, сколько карманов!!!) и приняла сей восторг исключительно на свой личный 'товарный' счет. А умник в результате морально пострадал:
– Ой, какая киса у вас... боевая, – косясь левее и чуть выше котовьей морды, пропела веселушка. – А хочет киса мышку? Только в ловушку угодила. Еще свеженькая, – добавила с таким придыханием, что хоть самой этот трофей на сковородку.
– Вы бы мне еще мозговую кость предложили... девушка, – вмиг отнесло от обоих побелевшую красотку. И выбор нужного товара сразу вышел на новый, плодотворный уровень...
– Анастэйс, я что хотел спросить, – взглянул на меня с опаской мужчина, шагающий сейчас по тротуару не в пример прежнему, спокойно. – Где ты доски заказывала?
– Зачем тебе? – выкатила я на него глаза, припомнив наш с котом разговор. А что, вдруг, гроб себе решил заранее смастерить, чтоб зря время до полнолуния не тратить.
– На полки в погребе, – опешил в ответ Ветран.
– А-а... Через две улицы. На обратном пути зайдем, если не хлынет раньше времени, – и хмуро глянула в небо.
– А если тебе с ними договориться? – усмехнулся, щурясь туда же, воин духа.
– Твоя ведь стихия. Вот сам с ней и договаривайся.
– Все, что посылает нам судьба, мы оцениваем в зависимости от расположения духа.
– Что?! – вместе уставились мы на умника.
– Ни 'что', а Ларошфуко, – печально вздохнул тот и зевнул. – Это я к тому, что в прошлый раз с ветром получилось договориться, когда вы вместе этого хотели... Вот так вот, дети мои... Хобья сила, а ничего, я загнул...
Загнул, конечно, кот знатно. И даже поучительно. Но, вот рассуждать сейчас о том, что настрой наш определяет результат совсем не хотелось. А очень сильно зато захотелось...
– Подойди ка ко мне поближе, – запрыгнула я на бортик кирпичной клумбы и с вызовом прищурилась на мужчину. Ветран растерянно тормознул, но решил, что в данный момент со мной лучше не спорить. – Ага. А ты, умник, брысь пока, – наши глаза оказались сейчас на одной высоте и, чтоб результат закрепить, я еще и обхватила шею мужчины руками. – Я хочу, чтобы ты никогда не терял в себя веры, где бы ни был. Потому что я люблю тебя, и всегда буду... ну, молиться я не умею, но помнить тебя буду и еще верить в тебя тоже буду. Ты меня понял?
– Я тебя понял, – кивнул, глядя мне в глаза Ветран.
Ветер, до этого лишь скользящий вдоль тротуара, вдруг взвился, колыхнув подол моего платья и вихрем, в который были подхвачены листья и лепестки цветов понесся вокруг нас, будто оберегая на время от всех напастей на земле... А, может, это и не ветер был вовсе. Может, нас самих в тот миг закружило в воронке, где было место лишь для двоих, где невозможно определить летишь ты или падаешь. Взмываешь или несешься, чтобы через мгновения разбиться на тысячи мелких звенящих осколков... Ну, ничего себе, я загнула...
В башенном домике местной живописной достопримечательности было тихо и сумрачно. Я замерла на пороге, пытаясь расслышать привычное для уха тиканье, но:
– Алена!.. Алена, ты здесь?! – потом мысленно плюнула на приличия и уже прищурилась на другом уровне.
Вот тогда она сразу нашлась – в маленькой спальне на втором этаже, к которой вел узкий коридор, от пола до потолка увешанный яркими шедеврами. Оставив своих мужчин внизу, я осторожно шла сейчас по нему, стараясь даже мельком не глянуть на фантастический параллельный мир, в котором у моей приятельницы очень много знакомых. И эти знакомые сейчас, казалось, провожали меня своими взглядами (если у них вообще есть глаза) и, словно шипели недовольно вслед: 'Что приперлась? Ты здесь чужая'... Бр-р-р.
– Алена, ты чего это, среди бела дня? Или ты у нас теперь... Мать моя, Ибельмания...
– Заходи, Стася, не стесняйся, – повернула она ко мне свое синюшно-бледное лицо и уронила руку на подушку. – Я приболела... немного...
Я вообще девушка миролюбивая. И как маг тоже, вполне вменяема. Но, мне иногда, подчеркиваю, иногда, очень хочется кого-нибудь прибить. Но, опять же, не потому, что кровожадна, а чисто с целью воспитания. Хоть и посмертного. Вот и сейчас, 'демоном мщения' нависнув над вжавшейся в постель художницей, я очень сильно старалась совладать с переполнявшими меня эмоциями:
– Какого ахирантеса ты опять этим занималась? – процедила я ей сквозь зубы. – Ведь ты же мне обещала.
– Стася, я все сожгла, – пискнула мне в ответ, накрывшаяся по глаза одеялом Алена. – Честное слово.
– И свечи? – недоверчиво прищурилась я на два немигающих карих ока.
– И свечи.
– И этот волховецкий амулет?
– И его... тоже. Ты можешь сама проверить, – с готовностью предложила она.
– Уже, – вернувшись к девушке взглядом, констатировала я. Действительно, языческой магии в комнате явно больше не ощущалось. – Тогда что же? Почему ты 'пустая', как Юркин ручей в засуху?
– Юркин ручей в засуху? – заинтересованно повторила художница, видно представив в воображении новое свое 'полотно'. А потом дернула плечиками под одеялом. – Не знаю. Просто нездоровится. Голова кружится все время, а, когда не кружится, то болит. А, когда не болит, то мысли в ней всякие... Стася, а, может, я...
– Нет, ты не беременна, – жестко отрезала я, теперь уже задумавшись всерьез. – У кавалера твоего, Горста, тоже свечение было едва заметно, но, он хоть передвигался нормально. Ты же – совсем без сил. Слушай, а может это он с собой какую-нибудь дрянь притащил, которая из вас энергию качает? Алена, он сам-то сейчас где?
– Мой флибустьер? – закатила она в ответ глазки, чем заставила меня очень сильно удивиться. – По делам в Либряне со вчерашнего вечера. И он здесь не причем – сам страдает.
– Страдает? Чем?
– Всем, – вздохнула влюбленная абстракционистка. – Жизнью. Он мне, знаешь, сколько про себя рассказывал? Каждый вечер разные страшные истории. И про свое последнее, совсем недавнее ранение в плечо тоже рассказывал. Мне потом кошмары снятся.
– Ну, в кошмарах ты живешь, – буркнула я себе под нос, а потом, вдруг, опустилась рядом с больной на кровать. – Та-ак... Кошмары, значит?
– Ага... Он так всегда красочно описывает. И сам живо всем интересуется... И тобой, – медленно протянула она. – тоже интересовался. Я даже ревновала сначала... Стася?
– Что? – вскинула я на нее не совсем вменяемый взгляд.
– Я говорю, ревновала его к тебе по началу. Пока не увидела, как вы с твоим голубоглазым красавцем друг на друга смотрите. А тебе мой Горст разве не нравится? – вкрадчиво уточнила, все так же испод одеяла.
– Нет. Не нравится.
– Странно.
– Вот и мне... странно, – глухо ответила я, нахмурившись от вдруг набежавшего предчувствия. – Алена, у меня к тебе просьба одна будет: ты можешь мне показать свое тело?
– Впервые слышу подобный вопрос от женщины, – нисколько не смутилась та и отвернула одеяло. – Ну, на что будешь смотреть?
– На все, сядь... Помочь?
– Сама справлюсь, – приподнялась она на руках, через секунду уперевшись своим голым плечом в меня.
– А это у тебя откуда?
– Это? – а вот теперь художница попыталась даже зардеться, что на бледности ее никак не проявилось. – Ты про мелкие царапины?.. Это, когда мы с ним... Ну, когда я... доминирую, то его ручной зверек любит ко мне на плечо залазить. Привычка у него такая. Так, это от его коготков следы.
– Какой зверек, Алена? – зашумело у меня немилосердно в голове, хотя, ответ на этот вопрос я уже и сама знала...
* * *
Вниз – вверх, трава – небо, смуглое – голубое...
– Какой ты смешной сейчас! На своих любимых упырей похож.
Вниз – вверх, трава – небо, смуглое – голубое.
– Да что ты? – оскалился им под стать Глеб и вновь стал серьезным. – Надо было у лекаря с красными стеклами брать. Тогда бы я на рака вареного был сейчас похож. И вообще, Анис, хватит меня отвлекать. Ты же помогать вызвалась, а не просто на качелях качаться.
– Ну, хорошо, – покорно вздохнула я, поддернув очки на переносицу. – Давай дальше, – и, обхватив рукой веревку, сунула себе под нос затрепанный конспект. – Так, вопрос семнадцатый: Квалификация призраков и их отличия от дублей. Теория Моилта... Прошу вас, о, светила в мире вечных теней.
– Угу. Призраки... – сосредоточенно прищурился на солнце выпускник. – Они делятся на юбилейных, исторических, хронопризраков...
– А исторические и хроно, разве не одно и то же? – ехидно уточнила я.
– Нет. Первые привязаны к конкретной личности, а вторые – к событию. Дальше: смещенные, коммуникативные, озлобленные, – невольно усмехнулся он. – и...
– И-и?..
– Эмоциональные, то есть, незримые.
– Браво. Только, сначала надо было общее определение дать, – оторвалась я от глебовых загогулин.
– Не придирайся. Я его с первого курса помню, – отмахнулся тот. – Теперь дубли... Главным и самым существенным их отличием является то, что, если призраки, это независимые энергетические сущности, то дубли – лишь результат психоэнергетической деятельности их непосредственных создателей.
– Ага... А, если попроще?
– А зачем? – недоуменно развернулся ко мне Глеб. – Или, лично тебе интересно?.. Ну, если совсем просто, то, призраки могут многое, а дубли – ничего, кроме перемещения в пространстве, да еще способности внезапно появляться и исчезать. Они лишь бледные копии своих авторов. Хотя, внешнее сходство, безусловно, присутствует, – скривился он так выразительно, что тут же навел меня на определенные мысли:
– И кем была твоя жертва? – даже затормозила я свой 'полет'.
– Жертва?.. Да так, лавочник один. Подсунул нам вместо... Анис! Ты опять меня отвлекаешь? – вскинул он на меня свой, полный праведного гнева взгляд. – В общем, дубли – это дубли. И кстати, самые сильные они, как правило, получаются, знаешь, у кого?
– Неужели, у некромантов? – изобразила я сильное удивление.
– Ну, да. Родственная стихия, выражаясь вашим языком. Правда, есть здесь одна загвоздка, потому что при постоянном генерировании собственного дубля, он начинает набирать силу, качая ее из своего создателя. И связь между ними со временем может... Анис, ты меня слушаешь?
– А-а?.. – взлетела с моего оттопыренного пальца божья коровка. – Я все поняла, Глеб и запомнила. Давай освещай дальше...
* * *
– Хамелеон...
– Что?
– Я говорю, зверек его ручной – хамелеон, – недоуменно уставилась на меня Алена. – Ты же сама меня спрашивала? Горст говорит, это его личный талисман последние девятнадцать лет.
– Скорее, символ, чем талисман.
– Символ?.. Символ чего?
– Умения принимать нужное обличье, – медленно произнесла я, а потом, будто впервые, огляделась по сторонам. – Та-ак, дорогая моя, собирайся. Мы отсюда прямо сейчас уходим.
– Куда это мы уходим? – выкатила на меня художница глаза. – Я, вообще-то, здесь живу. И, к тому же, больна.
– Ах, это, да, – спохватившись, лупанула я в нее такой волной энергии, что девушку вновь отбросило на подушки. Зато, щеки вмиг налились румянцем, правда, от...
– Стася, хобий натюрморт! Ты что это тут изображаешь?! – гневно подскочила на ноги Алена. – В прошлый раз я тебе простила такое, а сейчас...
– Одевайся, давай, – двинула я на обнаженную 'натуру'. – Или, тебе собственная жизнь не дорога?
Приятельница разинула сначала рот, пару раз шумно глотнув воздуха, а потом, не отрывая от меня взгляда, выдохнула:
– Это ОН из меня качал?
– Ага.
– Я так и знала, что неспроста в него вляпалась, – и подорвалась со всех ног в гардеробную.
– Это разве ты 'вляпалась', дорогая? Вот мы, так точно...
Воин духа с умником уже поднимались по лестнице, когда им навстречу, брякая, перекинутым через плечо мольбертом, пронеслась Алена. Я же чуть задержалась, стирая следы собственного присутствия.
– Анастэйс, что здесь у вас? – удивленно замер на пороге спальни Ветран.
– Стоять!
– Опять растяжка?
– Нет. Просто следить не надо, – посмотрела я на своих мужчин так хмуро, что они, на всякий случай, сделали шаг назад. – Мы сейчас очень быстро отсюда уходим.
– Стася?
– Очень быстро! – показала я им пример, правда, внизу тоже пришлось ненадолго тормознуть...
Художница запирать свой дом на замок считала в принципе дурным вкусом, покрывая этим 'эстетическим завихом' собственный склероз. Мы тоже не стали ударять в грязь лицом, хотя, лично я думаю, что, если воры и полезут туда, то дойдут только до начала коридора. Алый шарф ее еще полоскался на ветру в самом конце улицы, когда и мы нырнули в ближайший от разноцветных башенок проулок. И вот только тогда я смогла спокойно выдохнуть:
– Объясняю: Алена на время перебралась к Аргусу, хотя, надежнее было бы, конечно к Гелии, но, ее сейчас в Мэзонруже нет. А у меня для вас две новости. Одна очень хорошая, – глянула я на напрягшегося Ветрана. – Но, она, к сожалению, тяжесть второй нисколько не убавляет, – и тормознула посреди тротуара. – Дотерпите? Думаю, обратно – подвалом.
Мужчины выказали завидную стойкость духа, хотя, одному из них такое точно не в новинку. И уже через пять минут в нашем собственном, после алениных клетушек, кажущемся дворцом доме, собрался 'Совет четырех' (бывшее сообщество 'Тайны отца Аполлинария и их последствия').
Открыла его я:
– Сразу хочу перед вами... покаяться. У нас в последнее время это вошло в традицию... Я уже давно догадывалась, с кем мы имеем дело, но, верить в это долгое время тоже не хотела. И я знаю, что и ты, Ветран, тоже об этом догадывался. Ведь так? – глянула я на отвернувшегося в сторону мужчину. – Ты догадывался, что Горсту Фенербаку нельзя доверять.
– Да, – покачал он головой. – Все так. Но, было лишь на уровне потенциальной угрозы.
– Третий глаз, – понятливо хмыкнула я. – Но, зато, я теперь точно знаю. Нет, я точно уверена, что ваш Святой Хвостокрут в этой истории никак не фигурирует. В роли призрака, конечно.
– Что ты сказала? – развернулся и даже привстал мужчина. – Анастэйс, повтори.
– Ветран, то, что маячило перед всеми жертвами, не было призраком. Это был дубль, энергетический фантом, сработанный и управляемый очень сильным магом... Некромантом, – произнесла я, наконец, это слово вслух. – Ему просто нужно было, чтобы вы поверили именно в то, что четки нужны призраку, а не ему самому. Вот он и придумал всю эту историю. А душа твоего наставника, Ветран, витает сейчас совсем в другом месте, где Святому и положено. Правда, я таких мест не знаю... Что? – невольно отступила я на шаг, при виде шагающего прямо на меня воина духа.
– Спасибо тебе, – сгреб он меня в охапку и с силой прижал к себе. – Спасибо тебе, Анастэйс.
– Хобье коромысло!.. Коллега.
– Да?
– Ну, а теперь-то вам, я надеюсь, не приспичит обязательно самопожертвоваться?
