Текст книги "Сотая бусина (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
– Что? – рассеянно вскинула я голову и уставилась на улыбающегося Ветрана. – Ты что-то спросил?
– Ну да, – присел он со мной рядом под навес и вытер полотенцем лицо. И когда только умыться успел?.. – Я говорю, о чем задумалась?
– О чем задумалась?.. Скажи, а у тебя есть четки?
– Есть, – внимательно посмотрел на меня мужчина. – Они всегда со мной.
– А можно на них глянуть? Я в руки брать не буду.
– Хорошо, – полез Ветран в карман штанов и через несколько секунд разжал ладонь, хвостом из которой качалась янтарная бусинная нить.
– Какие они... красивые. И энергия у них точно такая же... – подняла я глаза на воина духа и встретилась с его взглядом. – Ветран. Я совсем ничего не понимаю.
– Что именно ты не понимаешь?
– Я – маг и привыкла доверять своим ощущениям, а они твердят мне, что такое просто невозможно. Невозможно, чтобы человек, да хоть полуалант, обладающий такой чистой, незамутненной силой не нашел после смерти заслуженный покой, а стал мотаться мятежной душой по всему континенту и убивать бывших собратьев.
– Я не знаю, Анастэйс, – вздохнул воин духа и отвернулся. – Мне хочется верить в это, очень хочется, но, как тогда объяснить все происходящее?
– А это уже загадка... Ненавижу загадки... – надолго замолчала я. – Почему у тебя четки из янтаря, а у твоего наставника – из черного агата?
– Мы сами их выбираем. Хотя, в монастыре есть поверье, что это четки выбирают нас. По окончанию обучения мы проходим ритуал, во время которого каждый по очереди вытягивает свои из общего мешка. Кто-то – деревянные, кто-то – из бирюзы. А я вытянул такие. А вообще, какая разница?
– Разница? – усмехнулась я. – Для вас, может, ее и нет, а вот с точки зрения магии, каждый камень несет определенную энергию и четки твоего наставника по своим качествам, очень часто выбирают и маги. А вот янтарные...
– Что, 'янтарные'? – склонил голову набок мужчина.
– Это камень поиска своего пути в жизни.
– Да?.. А еще он одного цвета с твоими глазами.
– Мне гово... – начала я и запнулась на полуслове. – Бусины не все одной формы...
– Так положено, – невесело усмехнулся мужчина и встал на ноги. – Десять круглых – на разные молитвы, которые могут меняться в зависимости от цели, а потом одна продолговатая – на обязательный 'Отче наш'. И дальше в том же порядке... Ты идешь? – подал он мне руку.
– Иду. Мне надо немного поработать, – замерла я, уже подогнув ноги, и ошарашено открыла рот. – Это что за...
– Ты чего?
– Нечисть у садовой калитки. Охранка на нее сработала... впервые, – тихо произнесла я и ухватилась за руку Ветрана.
– Угу... Постой здесь, – потянулся тот за серебряным мечом, лежащим на крыльце.
– Ветран, погоди. Я, кажется, знаю, кто это может быть и от кого.
– Опять твои знакомые? – скривился воин духа.
– Ага. Теперь уже наши общие, – ответила я ему тем же, и первая запрыгала вниз по ступеням.
И точно – Хоун, собственной 'трухлявой' персоной, обиженно потирающий о бок трехпалую лапу, встретил нас с той стороны. Да, ума у коряжника нисколько не прибавилось. Кто ж за калитку мага без предупреждения конечностями хватается? И какая ж молодец моя тетушка. Только вот зачем ей такая сложная охранка в благоприятном с точки зрения безопасности Мэзонруже? Очередная загадка.
– Здравствуй-те, – узрев зажатый в руке Ветрана серебряный меч, попятился бес. – Я к вам от хозяина.
– И тебе не потопнуть, – выжидающе замерла я, прищурившись на откровенные мытарства коряжника.
– Мой хозяин... он, это... велел вам... – кинул бес в меня быстрым раскосым взглядом и испуганно присел в траву. – Я не то хотел сказать, госпожа маг! Мой хозяин велел мне пригласить вас к себе сегодня после первой звезды.
– Это еще зачем? – оторвался воин духа от забора.
– Так госпожа маг сама ему...
– Все правильно, Хоун, – поспешила я вмешаться в разговор. – Ветран, я тебе позже объясню, а ты давай обратно и... я буду...
Небо к ночи действительно вызвездилось, стряхнув на землю густые облака. И безучастно сейчас наблюдало за тем, как движутся в этих туманных облаках, по одной исчезая в черноте леса, три маленькие фигурки: мужская, женская и котовья, обозначенная лишь кончиком качающегося, как поплавок хвоста. Я, конечно, предлагала умнику переместиться к себе на руки, но тот гордо отказался, наглотавшись липкой влаги до беспрестанного чиха. Тоже, видимо, дуется. А не надо было встревать со своими пятью желудями(4), когда двое на ладный злотень(5) ругаются. Груша же молчала... Да и мне, по правде сказать, тоже следовало кое-где воздержаться. Хотя, почему? И почему я должна нарушать собственное слово только оттого, что дала его представителю нечисти? Подумаешь, сложные у нас с Бухлюем отношения. Так надо же их снова налаживать. Ведь мне в этом месте жить. В конце концов, присутствуют и практические интересы, для меня, как для девушки самостоятельной тоже немаловажные... Только зря я Ветрана 'Божьим набалдашником(6)' назвала. А теперь вот иду и прямо зрительно ощущаю, как у него дым из ушей валит от безмолвного негодования.
– А-ай!.. Да чтоб тебя амфорным узлом(7) завязало! Ведь сколько лет хожу, столько и спотыкаюсь! Да чтоб по тебе стадо коров пробежалось в оба конца! Да чтоб... – вытаращила я глаза и с изумлением пронаблюдала, как злополучный каштановый корень, перекинутый через тропку, медленно втягивается в землю... – Давно бы так, – стараясь сделать вид, что именно так оно, обычно и бывает, распрямила я спину и нервно одернула кофту. – Что?!
– Ничего, – тоже стараясь сохранить равнодушие, покачал головой воин духа и развернувшись, пошел дальше по дорожке.
– А-афь! Да-а... В гневе ты стдашна. Даже дедево испугалось... А-афь!
– Должен же хоть кто-то отнестись ко мне всерьез, – еще раз взглянув на рытвину в месте бывшего барьера, припустила я вслед за мужчиной.
– Ну-ну. Если ты и в это неспокойное место в таком же состоянии нагдянешь, то слово свое деджать уже не педед кем будет.
– Это почему же? – хмуро уточнила я.
– А кто ж педед ухой отчитывается? Ты ж пдуд вскипятишь... А-а-аффь!
– Вот и помолчи, остроумник. Зачем вообще за нами увязался?
– А мне тепедь, после встдечи с... а-афь! Пдиздаком и бешенным сапожным кобелем ничего не стдашно, хоть на погост пдохаживаться сдазу после пдуда... Стася, а это что там... светится?
– А это нам ориентир в ночи приготовили, – обогнула я притормозившего на берегу Ветрана и остановилась напротив вышедшей на встречу русалки. Девушка в просторной рубахе, уже знакомая мне по Ильину дню и еще ближе знакомая воину духа, кокетливо глянула на мужчину и убрала со лба жидкую прядь. Рой светлячков, кружащий над ее вытянутой рукой, тут же вдрызг разлетелся:
– Здравствуй, магичка, человеческий воин и... – опустила она глаза к ботинкам Ветрана. – досточтимый баюн. Хозяин Чилимского пруда ждет вас, – и сделала шаг в сторону.
О-о! А главного то я и не заметила. Бухлюй, нарядившийся по такому случаю в короткие штаны с узкой помочей через плечо, по свойски протянул мне пятерню:
– Доброй ночи, Стася. Да ты никак со всем семейством? – бросил он насмешливый взгляд на моих сопровождающих. – А что, две головы хорошо, а четыре, куда лучше. Присядем? – проявились тут же, у самой кромки воды, поставленные друг напротив друга скамейки.
Я плюхнулась на ближайшую, оказавшуюся не то что сухой, но даже теплой. Водяной умостился напротив, а умник нахально приткнулся ко мне боком. Ветран же занял позицию прямо за нашей с котом скамейкой и скрестил на груди руки. Не иначе статуя с серебряным мечом на поясе.
– Что у тебя стряслось? – провожая взглядом зашедшую за спину хозяина русалку, нарушила я общее молчание.
– А почему сразу стряслось? – попытался улыбнуться Бухлюй, но потом, вдруг, с чувством хлопнул ладошкой по сиденью. – Э-эх, да что уж там? Перед тобой ли мне дипломатию разводить? И, правда, беда у нас, Стася. Иначе я и не вспомнил бы про твою... услугу.
– Заболел кто-то? Агнесса?
– Не-ет! Все здоровы... Тут другое дело, – испытующе глянул он на Ветрана. – Он ведь не наш, Стася?
– Я из Бередни, – подал голос воин духа.
– Ой, йёшеньки. Это там, где Петля?
– Да.
– Ага... Бывал я в молодости в ее верховьях, – мечтательно оскалившись, почесал детина пятерней грудь. – Красивые у вас там места и речницы(8) тоже красивые. С норовом, как и положено... Так о чем это я?.. – бросил он быстрый взгляд на туманную водную гладь и вмиг сделался серьезным. – Я так думаю, что раз тебя...
– Ветран меня зовут.
– Ага... Раз тебя, Ветран, Стася сюда привела, то тебе доверять можно и буду говорить все как есть... Ты ведь, Стася не знаешь, почему мы с прежнего нашего обиталища сорвались?
– Нет, – отрицательно мотнула я головой.
– Так вот. Есть рядом с тем местом, где в Шалбу впадает Коча закуток один живописный. Поля да пастбища вокруг, а там, в рощице ясневой пруд небольшой. И жилось нам в том пруду много лет вольготно. Вдали от деревенек и назойливых рыбаков, пока не построили рядом маслобойню. Первый ее хозяин не шибко к работе радел. Он, как мне... – обернулся Бухлюй к своей охраннице. – подруги мои рассказывали, деньги от отца получил в наследство и с какого-то перепугу в маслоделы решил зачислиться. Лет пять помыкался, а потом все хозяйство продал. А купила его одна дама из столицы. И вот тут то и закончилась наша спокойная жизнь... – замолчал, вдруг, водяной. – Поначалу она сама со своими подружками в полнолуния купаться повадилась. Это еще ничего, а местами даже... в зависимости от фигур подружек ее, – похабно добавил Бухлюй. – Верещали, конечно, но из воды не вылазили. Я думал, вот смелые бабы, а оказалось, Стася, что все гораздо хуже.
– Культ 'Водяной лилии'?
– Ага. Он самый. А хозяйка маслобойни была у них главной жрицей, 'Золотой лилией'... Это забавы такие человеческие, от скуки придуманные, – вежливо пояснил 'неместному' Ветрану Бухлюй. – Сами к магии никакого отношения не имеют, а представляют себя чуть ли не алантами. Дошло до того, что стали они к моему пруду девственниц водить. Приведут, привяжут к дереву на всю ночь, а сами смоются. Девка орет призывно, пока дурман ритуальный не выветрится, а потом зябнуть начинает. Мои русалки ее отвяжут, пошипят в назидание и маршрут правильный зададут, а в следующее полнолуние уже новую тащат. У меня не семейная жизнь началась, а сплошные скандалы. Но, как оказалось, и это еще ничего было, пока однажды, через год, уже в конце сентября у них на маслобойне какой-то праздник не случился и точно, не Уроженье. Хохотали всю ночь и в масках голые скакали, а потом... потом к нам мертвячку скинули... под утро.
– Жертвоприношение?
– А кто его знает? – понуро мотнул головой водяной. – Может и оно, а может и что другое. У нее все тело ножом было истыкано и воняло какими-то...
– ... ритуальными благовониями, – закончила я за Бухлюя. – Все ясно... И через сколько дней к вам Прокурат нагрянул?
– Ха! На следующее утро. Хорошо там маг воды дельный оказался. Мы ему тело выволокли. Он по нему сразу определил, без некромантов, что к чему. А нам тогда напутствие дал – в дальнюю дорогу. И чем дальше, тем лучше. Потому что дама эта, 'хобья лилия', на расследовании все на меня валить начала и еще неизвестно, чем бы дело кончилось... Вот так мы и оказались в Чилимском пруду, – невесело усмехнулся водяной. – А теперь...
– Бухлюй, где тело гнома? – прямо посмотрела я детине в глаза.
– Стася, – вдруг, часто задышал водяной, широко разевая рот. Русалка из-за его спины метнулась в сторону воды, и через секунду плеснула ее из ладоней в лицо своего хозяина. – Стася... Это не мы его...– слизнул тот длинным раздвоенным языком капли.
– А кто?
– Н-не знаю. Скинули на рассвете уже окочуренного с северного берега. С самого высокого места. А тело... Тело мы... Его никто теперь не найдет, – с вызовом посмотрел на нас детина.
– Почему, Бухлюй?
– Потому что это вам не жертвеница рядом с логовом сумасшедших баб, а настоящее смертоубийство. А я больше не хочу, Стася, перетаскиваться в другое место за кровь на чужих руках.
– Этот гном из Бадука, – постаралась, как можно спокойнее начать я. – Про его исчезновение я сегодня узнала случайно, от своей соседки. И она сказала, что завернул он в Мэзонруж к родственнику, по пути из Либряны домой, но, по дороге сюда исчез. Скажи, при нем что-нибудь было?
– Одежда добротная, обувка и знак какой-то приколот к кафтану.
– А что за знак?
– Ой-й... – сморщился Бухлюй, пытаясь припомнить.
– Меч и наковальня, – вставила из-за его спины русалка.
– Оружейный цех, – в ответ покачала я головой. – Деньги, вырученные за проданный товар, значит, пропали. А по поводу причины смерти есть выводы?
– Выводы?.. То, что руки у него были связаны еще при жизни, а потом от пут избавили, точно.
– Следы магии?
– В этом смысле, чистый... Даже слишком чистый, – недоуменно скривился Бухлюй. – Такое чувство, будто его 'вылизали', аж свечение посмертное сняли.
– Ясно... А теперь главный вопрос. Чего вы от меня-то хотите?
– А действительно, – продрал голос, уже давно переставший чихать умник. – Вы ж все концы в воду спрятали? Значит, бояться нечего.
– Они, Анастэйс, хотят, чтобы ты нашла им убийцу гнома, дабы впредь у него не было искушения так от обличающих доказательств избавляться. Ведь очень же это просто, зная о репутации пруда – скинул сюда труп, а все остальное за него другие сделают и действительно, концы в воду. Так, хозяин? – с усмешкой закончил воин духа.
– Приятно иметь дело с умными... собеседниками, – не весело оскалился водяной. – Да. Именно этого мы и хотим. Потому что, какими бы мерзопакостями нас не считали, хоть здесь, хоть... – глянул он из подо лба на меч Ветрана. – в Бередне, мы хотим жить спокойно и тихо. А то, что иногда бывает... раз в году, так уж, звиняйте. И меня и моих...
– Я, Нилда и моя подруга, Виша, – вдруг приложила тонкую руку к груди русалка, – просим простить нас за попытку убийства. Так это на вашем языке называется...
– Хорошо, – под молчание своих спутников, тихо произнесла я. – Я вам помогу. Но, и от вас потребуется содействие.
– Стася! – совсем не по-хозяйски, подскочил на скамейке детина. – Да, все, что угодно! Ты ж меня знаешь. Когда ж я для тебя что жалел?
– Не в этом дело, Бухлюй. Мне нужны твои связи. Ведь ты общаешься с другими водоемами?
– Есть такое, только... не со всеми, – уклончиво добавил водяной.
– А я сейчас не про тайные тропки на Склочные болота. Узнай, появлялись ли в последнее время в ближайших к нам гиблых местах фонари дураков.
– Эти мотылюжники? – открыл рот водяной. – Так у нас им негде...
– И все ж узнай.
– А, ладно. Договорились. Сейчас же отправлю засланцев. Так ты берешься?
– Ага... Берусь...
Обратно мы возвращались уже в другой последовательности, и если я шла первой, то Зеня сейчас, балансируя хвостом, как шестом канатный акробат, ехал на плече Ветрана, вцепившись когтями в его куртку, и монотонно бубнил. Причем так, чтобы каждое произнесенное им слово непременно достигло моих 'безответственных', 'самоуверенных' ушей:
– ... и до такого додуматься – в сыскари к водяному наняться. Убийцу искать. Да не просто убийцу, а к тому ж мага. И это в нашей-то деревне, где из местных и половины не наберется, а остальные – перекатные вдоль и поперек. Да она год назад чулок свой потеряла, так мы с Глеб... с Грундильдой его все вместе искали, а потом оказалось, она его в галантерейной лавке забыла, только расплатившись. А по весне так и вовсе с ног сбились, решето потеряли. И ты знаешь, где мы его нашли?.. На крыше. Она им во флюгер наш скрипучий запустила. Так попала ж. Вот и болталось оно там, прямо на хвосте у медного кошака.
– Ты еще про корзину забыл рассказать, – внимательно переступая через то место, где еще недавно торчал из земли корень, буркнула я. Это надо же, как только помеха исчезла, я о ней тут же вспоминать начала.
– О какой корзине? – заинтересованно уточнил кот уже на тон громче.
– О той, что я на развале забыла у прилавка со сладостями, – решительно перегородила я мужчине дорогу. – Ветран, может, хватит молчать? Что ТЫ обо всем этом думаешь? Действительно, зря я согласилась?
Воин духа внимательно посмотрел мне в глаза, а потом отвернул голову в сторону деревенских огней:
– Я думаю, что у тебя были на то свои... веские причины. И если посмотреть на это дело с другой стороны, то убийцу вычислять все равно надо. Пусть, не в обещание водяному, а ради того, чтобы он больше никого не сгубил. А все остальное, уже детали, с которыми... мы будем разбираться вместе.
– Правда? – подпрыгнула я, и от избытка чувств, крепко обхватила торс мужчины руками. – Спасибо тебе.
– Не за что, – громко вздохнул воин духа, обняв меня в ответ.
– Да вы два... два безнадежно безмозглых существа! – оповестил нас умник уже откуда то с тропинки... А то мы сами не знаем?
– Ты извини меня за набалдашник. Это я сгоряча.
– Угу... Как решето во флюгер. Или корень. Я так думаю, мне еще крупно повезло.
– От чего же? – задрала я вверх ехидное лицо.
– Я в землю нырять, как он не умею. Да и на хвосте бы не умостился у флюгерного кошака.
– Это точно... А я знаешь, что про убийцу гнома думаю?
– А может, мы, все-таки, пойдем домой? – недовольно встрял философ.
– Домой?
– Даже не надейся, Зигмунд. Мы сейчас к холму Детишкиному, так он называется?
– Ага.
– Вот к нему и двинем.
– Это еще зачем? – хлопнулся на задницу кот.
– Будем призрака на живца ловить. И угадай, кто живец?
– Угадал, Стася... Хотя, с таким окружением как вы, я, по всей видимости, живец, совсем ненадолго, – обреченно вздохнул умник и поднялся на лапы. – Ладно, я готов. Пошли...
Наверное, у Зигмунда на самом деле, по его же собственному умному выражению, произошел 'пересмотр ценностей' в сторону резкого увеличения героизма в крови. Однако сегодня у Детишкиного холма никому из нас блеснуть оным не посчастливилось. Потому что поставленный под большое сомнение призрак нынче ночью на променад, в отличие от кота не вышел. Помаявшись вдоль ручья туда-обратно и нацепляв в лопухах репьёв, пришлось часа через два возвращаться домой.
А сейчас мы сидели втроем за столом, и сонно ворочая языками (так вторую ночь нормально не спим) обсуждали минувший день. Не помогал взбодриться даже специальный чай с шиповником и душицей. И, казалось, явись сейчас пред нами неупокоенный дух Святого Хвостокрута с претензией 'Что ж не дождались то?' я и ему кружечку предложу. Потому что на все остальные телодвижения вряд ли способна...
– Ну, так иди баиньки, Зеня. Твой любимый диван тебе давно подушками машет.
– Ага, как же. Я – спать, а вы в это время нас всех в очередное сомнительное мероприятие втравите? Нет уж. Буду держать ситуацию под контролем... – решительно подавил зевок умник. – И какие мысли по поводу преступника?
– Мысли?.. – попробовала я повторить подвиг кота. – Пока судить сложно, но, мне кажется, это наш 'клиент' гнома убил. Назовите такое предположение, хоть избытком фантазии, хоть, наоборот, ее полным отсутствием, но, кажется и все тут.
– У тебя, Стася, скорее первое, чем второе, – хмыкнул философ. – И странно, что ты про пресловутую женскую интуицию ни словом не обмолвилась, хотя, в твоем случае этот довод звучал бы фразой: 'все как-то, само собой получилось', – припомнил он мне скорый пропуск Ветрана на нашу 'осадную' территорию. А сам недавний предмет спора решил срочно вмешаться:
– Анастэйс, я отдаю должное и твоей богатой фантазии и женским... предсказательным талантам, но, хотелось бы узнать, на чем именно основаны такие выводы.
– На чем именно?.. – постаралась я придать лицу умное выражение. – На соотношении во времени. Последнее убийство в Мэзонруже произошло лет двадцать назад. Да и то, по причине того, что во время Дня ремесел под лучшими людьми деревни, принимавшими поздравления, обвалился шаткий помост, которым придавило спящего под ним местного забулдыгу.
– Двадцать три года тому назад, – уточнил кот. – И было еще на старой площади. Я помню тот случай. Центральная ладменская газета тогда написала, что в одной из провинций по-своему трактовали победу 'нелегкого труда' над пьянством и тунеядством. Хотя, с философской точки зрения, сама по себе ненадежность данной конструкции в переполненной профессионалами всех мастей деревне...
– Зигмунд, погоди, – прервал полет философской мысли, озадаченный воин духа. – Анастэйс, так и что с того?
– Что с того? Мне кажется, если в месте, где, не смотря на большое количество перекатных, много лет шла нормальная спокойная жизнь, то в нем не могут, вдруг, одновременно появиться двое убийц, никак не связанных между собой. Тем более, магов. Это... нонсенс какой-то, – подкрепила я свой вывод еще одним умным словом из лексикона кота. – Что?..
– А знаете, что?.. Давайте-ка мы все хорошенько выспимся, – покачал головой Ветран...
Выспимся? Да я только 'за', но, вряд ли оба моих следственных 'партнера' могут рассчитывать, что после этого, вдруг сразу резко поумнею. Кстати, а почему к нам Груша не присоединилась? Неужто до сих пор переживает в своем погребе из-за нашей с Ветраном недавней перебранки?.. Вполне допустимо, при ее-то восприимчивости. Что же касается поиска гномьего убийцы, то, как я не старалась, уже пригревшись под одеялом, еще раз напрячь свою богатую фантазию, ничего умнее, чем 'нонсенс какой-то' не выходило. Хотя, нет, крутилась еще парочка слов, пришедших в голову без каких либо дополнительных объяснений, и произносить которые вслух, даже наедине с собой я, без окончательного ущерба собственной репутации ни за что не решусь... Гном – мыло... Мыло – гном... Гном – мыло... Мыло...........
Наступивший день порадовал лучами вернувшегося, наконец, из опостылевших туч солнца, лежащими сейчас в аккурат на моих домашних шлепанцах, и приятным запахом еды с нижнего этажа. Из чего я сделала вывод, что, если это и утро, то, уже довольно позднее и что домовиха моя и сегодня великодушно меня пожалела, не устроив раннюю побудку. Сунув ноги в прогретую обувь, и запахнув халат, я, уже с лестницы мельком глянула на пустую ветранову койку. Он вообще, сколько в сутки спит?.. Мне вот, например, чтобы никто потом морально или телесно не пострадал, часов восемь надо, как минимум. Зене – двенадцать – шестнадцать, в общей сложности в течение всего дня, в разных местах и позах, а Груша у нас бдит круглосуточно. У нее лишь фазы активности меняются, как у духа. На счет же Ветрана у меня большой жирный вопрос и его постельный режим, судя по личным наблюдениям, составляет нечто очень близкое к домовихиному. И что самое для меня удивительное, никто из окружающих от этого до сих пор никак не пострадал.
– Добрый день, чудесные мои! – как можно оптимистичнее заявила я еще с нижних ступеней. – А чем это у нас так вкусно пахнет?
Воин духа мне, не менее радостно, прямо от плиты оскалился и вновь переключил все свое внимание на шипящую сковороду:
– Умывайся и садись за стол есть картофельные оладьи. Потому что много дел впереди.
Ага, видимо на мой выспавшийся интеллект, не смотря на явные признаки бодрости, он все ж таки не рассчитывает. Раз взял бразды расследования в свои руки. Ну что ж, дорогу профессионалам, а слабая женщина может просто наслаждаться силой находящегося рядом мужчины. Кто ж против?
– Проснулась, не прошло и половины дня. А я тут лишь чудом уцелел. Глянь на мою лапу, – лишь теперь заметила я демонстративно отставившего в сторону свою правую переднюю конечность кота, лежащего на диване. Неужто, съурочила(9) Ветрана?
– Это что с тобой? – присела я перед умником. – Ага, ожег. Небольшой. Сейчас залечим.
– Очень на то надеюсь, – пробубнил мне Зеня в спину. – А почему не спрашиваешь, кто так постарался?
– Потому что знаю, сам сейчас в красках и стонах мне все опишешь и без лишних вопросов, – обменялись мы по дороге к аптечному шкафу взглядами с Ветраном.
– Зигмунд, но ведь нечаянно же вышло.
– Конечно, нечаянно, если не думать, что делаешь. Так можно и прикончить нечаянно, а потом сильно этому факту поразиться.
– Ну, знаешь ли, – замер воин духа со сковородой в руках. – Она у тебя и так в слезах прощения просила.
– Кто... 'она'? – открыла и я в свою очередь рот.
– Груша, – хмуро буркнул мужчина. – Она мне горячий чай в кружку наливала, а тут Зигмунд ее...
– Я ее просто спросил, почему молоко не в моей любимой чашке! – фальцетом выдал со своего дивана кот. – А с чего она, вдруг, дернулась...
– Та-ак... – тут же сдуло с меня всю радугу хорошего настроения. – Почему, значит, молоко не в той чашке? Вашему просвещенству приспичило с утра домовиху повоспитывать? А ты знаешь, что она даже мне помогать не обязана, своей хозяйке, не говоря уж про всех остальных, здесь проживающих и делает это исключительно из своего, почти ангельского характера? Обожгли его чуть-чуть, а страданий, будто весь облез. Давай сюда свою лапу!
– Зачем? – влип в спинку дивана кот.
– Повязку с мазью буду накладывать, а потом, как миленький, как полосатый жеребец поскачешь на трех здоровых в погреб прощение у Груши просить.
– Стася, так ведь я сам пострадав...
– Хозяйка, не надо ни у кого прощение просить, – нарисовалась между мной и пострадавшим 'виновница торжества'. – Я сама во всем виновата, – хлюпнула Груша опухшим носом. – Я сама во всем...
– Да с каждым такое бывает... И нас с Ветраном ты тоже извини за вчерашнюю вечернюю склоку. Я ведь знаю, что твоя природа очень чутко на любой в доме негатив реагирует. Не то, что мы – прооремся и дальше бежим.
– Угу. В следующий раз будем у садового забора... мнениями громко обмениваться, – возник рядом со мной мужчина. – Пойдем с нами к столу. У меня уже все готово.
– К столу, – эхом выдохнула домовиха. – Пойдемте к столу.
– Грундильда... Извини, был не прав. Погорячился в выводах. И Стася, ты повязку то наложи, – ну что с него еще взять?..
Картофельные оладьи хороши сразу с пылу-с жару. Именно тогда они выглядят пышнотелыми румяными девушками, а не синюшными старухами (когда остынут). А особенно они хороши со сметаной и жаренным на свиных шкварках луком. Макаешь во все это благолепие такой оладушкой, предусмотрительно перегнув ее совком, и сразу пихаешь в рот. А уже потом, медленно пережевывая, млеешь от горячего, заполняющего тебя целиком удовольствия... Да, чревоугодие – тяжкий грех... Это кто сейчас сказал?
– А-а?
– Я говорю, чревоугодие – тяжкий грех, – отвалился на спинку стула Ветран и смачно потянулся. Странно, на терзающегося раскаянием грешника воин духа походил меньше всего, ставя под сомнение только что выпущенную догму. К такому же выводу, видно, пришли и Груша с умником, сидящие сейчас друг напротив друга. По крайней мере, домовиха, оторвавшись от блюдца со сметанным соусом, хмыкнула в ладошку. А кот, с туго перевязанной по всей длине лапой (это такая изощренная месть с моей стороны), тут же прекратив вылизывание, хлопнул ее на боковушку своего трона:
– Да что вы говорите, коллега? Однако же 'Отче наш' начинается именно с просьбы о хлебе насущном.
– Я вам больше скажу... коллега. В Евангелие говорится: 'Трудящийся достоин пропитания', – миролюбиво расплылся Ветран и встал из-за стола. – Однако, ключевое слово здесь – 'трудящийся'. Так что, Анастэйс, заканчивай трапезу.
– А я-то здесь причем? – возмущенно проблеяла я, также далекая от понятий 'грех' и 'Евангелие', как кикимора от венчания.
– А с кем поведешься, от того и огрехёшься, – следующей в очереди 'искрометов' выступила домовиха.
– Наберешься, Груша. Сколько раз повторять?.. А-а-а! Ветран, поставь меня вместе со стулом на место... Я уже закончила. Дай хоть пальцы... оближу, – промахнулась я мимо лежащего с краю стола полотенца. – Хотя бы, поставь в известность, с чего решил начинать.
– А действительно! – вслед нам сусликом подскочил Зеня. – И почему без меня?
– Так ты ж у нас сегодня раненный? – искренне изумился над моей головой мужчина.
– Ой, да ладно вам. Я же... осознал, – заёрзал кот. – К тому же стасино традиционное лечение больше смахивает на кровную вендетту(10), чем на желание исцелить. Так что, снимайте с меня эту гадость, я готов... Только скажите, к чему?
– К чему?.. К осмотру места, откуда тело в пруд сбросили. С этого стоит начать. А дальше – по обстоятельствам. То же, что касается предполагаемых причин убийства, – наконец, оставил Ветран в покое мой стул. – И даже беря во внимание вчерашнюю версию Анастэйс, думаю, не стоит исключать и другие варианты.
– И какие именно? – ревностно уточнила я.
– Деньги, Стася, – тут же запрыгнул ко мне на колени умник и нетерпеливо подставил забинтованную лапу. – Ты же сама не первый год в мире торговли. Вспомни, что первым делом порекомендовал тебе сделать твой начальник?
– Мой начальник?.. – задумчиво потеребила я узел на повязке. – Усложнить охранку на доме и прилегающей территории.
– Правильно. А зачем? – менторски протянул Зеня.
– 'Дабы лазутчики конкурентов не смогли проникнуть в святая святых' – по памяти процитировала я господина Труша. – А-а-а... Вот я – Трахиния. А ведь, действительно, вполне возможно, что оружейника убрали из-за конкурентной борьбы.
– Ну да, – пристегивая к ремню ножны, кивнул мне воин духа. – Или это могло быть элементарное ограбление. Ведь, насколько я понял, при нем была крупная сумма, которая потом исчезла. Если, конечно, твоим... нашим прудовым знакомцам можно верить.
– В этом случаю, думаю, можно... А еще, знаете что? Надо иметь в виду родственников гнома. Мы же не знаем, какие между ними были отношения. Но...
– Что, 'но'? – вскинул ко мне лунные глаза кот.
– Моя версия мне тоже нравится, – упрямо скривилась я. – Брысь, исцеленный. Груша...
– Я здесь все приберу, хозяйка. Не беспокойся.
– Ты – мое маленькое лазоревое сокровище.
– Д-да? – всхлипнула, вдруг, домовиха уже со скамейкой в лапках...
Добровольно вступивший в звание 'главы сыскного отряда' Ветран, казалось, ожил, употребив, наконец, к полезному делу свою немалую энергию. Мы с котом, едва поспевая за размашистым шагом мужчины, в два раза быстрее допрыгали по узкой лесной тропке до Чилимского пруда, и лишь на его песчаном берегу смогли облегченно отдышаться.
