Текст книги "Сотая бусина (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
– Эх, сударь. Никакой от вас романтики. Вот если б был сейчас на твоем месте благородный рыцарь, так он бы тут же с мечом, как с оглоблей, понесся к пруду и вызвал бы этого деревянного беса на честный бой. А ты: ты его хоть не спалила? – скривясь, передразнила я Глеба.
– Угу, – весело оскалился мне в ответ некромант. – Был бы сейчас на моем месте благородный рыцарь, так он бы, в первую очередь трижды перекрестился, увидев на голове своей прекрасной дамы такую... экзотику. А я, наоборот, со всей ответственностью заявляю, что ты с этим новым цветом волос и их длиной стала еще соблазнительнее. И глаза твои сейчас светятся уж совсем невыносимо, прямо как два янтаря, если через них смотреть на огонь.
– Так уж и светятся? – смущенно зарделась я. – Ну хорошо. Я тебя прощаю и в знак этого великодушно разрешаю тебе исцелить мою недодушенную вымирающим подтипом шею.
– Тебе заклятие по быстрее или понадежнее?
– Нет, ты точно, не благородный рыцарь... Подумай, есть еще средства – более нежные и приятные... даже для магичек.
– А-а... Извини, Анис, уже исправляюсь, – дошло, наконец, до мужчины...
Вот в этом он весь, мой давний друг – столичный некромант Глеб Анчаров: 'Извини, забыл... Не трогай беса (кикимору, упыря и т.п.). Подумаешь, у него зубы (когти, яд и т.п.). Он ведь сильно редкий. Покусает и сам уйдет'. Дай ему волю, он бы всех этих 'нечистых' существ в особую книгу записал, и штрафы выправлял за несанкционированные на их персоны посягательства. Мы и познакомились то с ним при почти аналогичных обстоятельствах. Только я тогда была другая, шесть лет назад – совсем юная и дерзкая (дурная на всю голову). Под стать ему самому...
* * *
Еще почти год после смерти тетушки я тянула на себе всех ее бывших клиентов. Делала это на совесть, а иногда и с самоотдачей, но всегда чувствовала, что не мое это призвание – лечить людей. Вот у Зигмунда все получалось как-то само собой. Придет к нему страдалец, уляжется на верандную кроватку и все... Кот только пасть свою раскроет, а клиент уже 'благотворно' храпит, да так, что все стекла в нашем доме ему радостно аккомпанируют. Одно слово – баюн. Я его дел практически не касалась, числясь в зенином негласном штате 'ответственной за порядок приема', да изредка давая наводки по диагностике. Хотя, какое ему до таких мелочей дело, когда: 'сочетание моего неповторимого тембра голоса, прирожденного дара и мастерски выбранная тематика притчи действуют целительно на весь организм в целом'. Это, естественно, из Зигмунда цитата.
Не знаю, сколько бы еще это положение дел сохранялось, если бы в жизни моей тогдашней не произошли одна за другой две встречи, как выяснилось позже, судьбоносные, которые и привели меня к тому, чем я сейчас живу. Именно, что 'живу', а не занимаюсь, по долгу службы.
Мыло моя деятельная тетушка, конечно, варила. Снабжала им всю нашу округу, да еще и в Либряне заказы прихватывала. Но, времени у нее на это занятие всегда не хватало, и в один, как сейчас помню, пасмурный февральский день в полное мое распоряжение было передано налаженное производство и три проверенных десятилетиями рецепта. Рецепты были нехитрыми: мыло дегтярное (для женской гигиены), мыло банное (название само за себя говорящее) и мыло сугумное [13]
[Закрыть]. Последнее из трех перечисленных пользовалось большой популярностью среди местных рыбаков, так как начисто отбивало от их загорелых рук и других частей тела соответствующий профессиональной специфике запах. А еще отгоняло назойливый речной гнус, сильно осложнявший им жизнь. Отбивать и отгонять то оно, конечно, могло, но вот тот 'аромат', что взамен дарило. Как бы по мягче выразиться... Уж лучше бы пахло рыбой...Сами то заказчики были не в претензии. Они – народ неприхотливый. А вот я, уже будучи специалистом самостоятельным и жутко творческим, повдыхала – повздыхала да и засела, в конце концов, за потрепанный толмут под названием 'Целебные травы ладменской земли и не только земли', выискивая более благовонную замену этому любимцу кикимор. Таковая вскоре нашлась – чануш, прозванный в народе также 'сладким тмином'. И рос он совсем недалеко – на Заячьем лугу, сразу за мельницей (если верить карандашным тетушкиным каракулям-пояснениям на книжных полях). Что же касалось самого нашего мельника, уж больно спорной, на мой взгляд, фигурой он был – огромный мужик с наглым взглядом маленьких, близко посаженных глаз. Хотя, местным красавицам, похоже, такое сочетание животной силы и незамысловатости намерений сильно нравилось. И даже тот факт, что Наум схоронил двух своих жен, особо резвых невест никак не останавливал. Чего только стоила тропинка к нему (за огородами в обход и вдоль погоста), по своей утоптанности не уступающая дороге на деревенский развал...
По этой самой, отшлифованной десятками ножек тропе я на Заячий луг и 'притопала', не забыв, однако, свернуть прямо у забора местного дамского угодника. Не знаю, может, именно мой неожиданный маневр его так оскорбил? По крайней мере, мне так сначала показалось, когда, уже возвращаясь с полной охапкой чануша, я поравнялась с высокими деревянными створками ворот.
– Доброго дня, красавица, – радушно распахнул Наум перед самым моим носом одну из них, перегородив дальнейший проход. – В гости не зайдешь?
– Спасибо, некогда мне, – перехватила я свою ношу по удобнее. – Дверцу прикройте, пожалуйста.
– А если не прикрою? – усмехнулся мужик. – Заходи, не пожалеешь. Будешь у меня первая... магичка.
Ну, надо же, какая честь. Я у него буду первой. А вот мне именно о таком своем первом 'любовном' опыте совсем не мечталось. Точнее, мечталось, конечно, но уж точно не с ним. Поэтому я сдула с глаз прядь своих длинных (тогда еще) каштановых (в то еще время) волос и повторила:
– Последний раз говорю – дверцу прикрой. Или она у тебя лишняя?
– Ого! – уже откровенно оскалился мельник. – А ты мне нравишься. Я даже себе ничего не возьму, маг огня, – облизнувшись, сделал он шаг в мою сторону.
– Что? – в ответ на такое странное заявление, прищурила я глаза и пригляделась к мужику уже внимательнее...
Как говорится исключительно для таких тугодумных, как я: 'лучше опоздать, чем не успеть'. Так еще бы немного, и в моем случае наступило это самое 'не успеть'. Потому что я едва успела, вскинув руку в защитном знаке, отбить энергетическую атаку того существа, что находилось внутри любвеобильного Наума. Мужик обиженно зарычал, сверкнув проблеском зеленого пламени из под бровей, и пошел уже по кругу, оттесняя меня в глубину двора...
Это сейчас я, невзирая на укоры Глеба, могу довольно жестко за себя постоять (благодаря его же занятиям). А тогда я просто испугалась и первое, что сделала, растерянно наблюдая за мельником – размахнулась и бросила травой прямо в него. Не знаю, был ли тот мой поступок – сверхчутьем, просыпающимся в такие важные моменты, скорее просто отчаянным желанием защититься, но он, неожиданно для обеих сторон, сработал – Наум, удивленно вскинув руки, отпрянул и попятился назад, сбивая с себя, как языки пламени, прилипшие к рубахе мелкие белые цветочки. Я же, воспользовавшись моментом, нырнула в сотворенный в ярде от ворот подвал [14]
[Закрыть]...
Староста наш, Дозирон, утомленный долгой жизнью и людской беспросветной глупостью, слушал меня внимательно. Местами качал головой и делал выразительные глаза в сторону откровенно клюющего сбоку от него носом начальника стражи. А то как же? Не каждый день магички от человеческого мужика с ума сходят. Да так, что готовы под уголовку его подвести. Но, то, что меня здесь точно всерьез не воспримут, я поняла немного позже, когда услышала от него отечески-назидательное:
– Стася, Стася. Ты ж еще такая молодая. Ну ладно, разведушки наши к нему бегают. Их еще можно понять. А с твоей то... – скосил он глаза ниже моей шеи. – ... профессией ты ж какого захочешь себе начаруешь... зачаруешь, то есть. К тому ж я слыхал, его на всех хватает.
– Хр-р-р, – утвердительно изрек главный деревенский стражник и приоткрыл на меня один похмельный глаз.
– Ах, вот, значит вы как? – оскорбленно соскочила я с места. – Да вы права не имеете не реагировать на мое заявление. Если откажете, я сама в Либряну махну – к прокуратскому приору [15]
[Закрыть] . И прямо сейчас. Вот тогда и посмотрим, у кого из нас какая... профессия. И кто из нас троих своей соответствует.
– Да погожи ж ты, погоди! – встрепенулся староста мне вдогонку и хлопнул пухлой ладонью по столу. – Ладно... Отпишу я сам нашему приору. Только ты уж не обессудь, если что... не так поймут.
– И когда? – в ответ прищурилась я. – Где у меня уверенность, что эта тварь сегодня ночью ко мне не заявится? Ведь я ее... рассекретила.
– А сейчас и сяду, – пихнул он локтем вновь задремавшего соседа по приему посетителей. А, Фионарий мне поможет. Так что, завтра жди представителей. Как нагрянут, я сынишку за тобой зашлю. Довольна?
– Пока нет, – бухнула я тяжелой входной дверью. И, вернувшись домой, первым делом 'натыкала' по саду десять лишних колокольчиков [16]
[Закрыть]...
Остаток дня и ночь прошли на радость нам с Зигмундом спокойно, а ближе к следующему полудню одна из моих охранок, все же сработала, зацепив за босую ногу веснушчатого старостина сына:
– Стась, пойдем! Отец зовет! Там к нам аж из самой столицы гость, – почесывая живот, проорал он в закрытое наглухо окно веранды.
– Всего один? – выглянула я к нему с верхнего этажа.
– Ага...
– Неа. В штанах и рубахе... обынкновенных...
– Даже так?
– Ага... Так ты идешь или нет? Что мне отцу то сказать? Вназад его посылать, этого гостя?
– Никуда его посылать не надо, – недовольно пробурчала я, застегивая пуговицы на кофте. – Я сама, если что, его туда пошлю...
В доме Дозирона в этот раз было не в пример вчерашнему оживленно. У дровяной плиты, разгоняя полотенцем поочередно, то мух, то двух своих, таких же конопатых дочерей на выданье, постоянно путающихся под ногами, суетилась жена старосты. Что меня удивило в первую очередь. Обычно три эти дамы ведут себя гораздо солиднее. А, уже во вторую, это сделал сам столичный гость, на поверку оказавшийся еще почти мальчишкой, худощавым и с роскошной темной курчавостью на голове, доходящей до мочек ушей. Он, сидя на почетном месте во главе длинного стола, с опаской наблюдал, как к нему под нос со скоростью, завидной упомянутым мухам мечутся тарелки, наполненные разными местными изысками. Сам староста, всей этой суетой задвинутый в дальний угол, пытался в это время занять посетителя великосветской беседой:
– А, скажите-ка мне, уважаемый господин Анчаров, как нынче в столице обстоят дела...
– ... с овсом? Здравствуйте, кстати, – обратила я, наконец, на себя внимание, уже самолично усевшись за стол. Правда, тоже, на всякий случай, поближе к своему главе.
– Ну, почему же с овсом? – оскорбился хорошо просвещенный во многих политических и экономических вопросах Дозирон. – Я, вообще то... А, в прочем, знакомьтесь, господин Анчаров. Это и есть наша заявительница так сказать, Анастэйс. Местная маг-травница, – для важности момента, впервые на моей памяти, назвал он меня полным именем.
– Глеб... Мне очень приятно, – привстал, тоже, видимо, для важности момента, столичный гость и протянул над столом свою руку.
А потом он улыбнулся... И вот тогда я поняла причину всей этой, творящейся сейчас на главной кухне Мэзонружа неестественной круговерти – улыбка его, по детски трогательная и искренняя, просто сводила с ума. Она и еще потрясающе фиалкового цвета глаза. Где там нашему демоническому мельнику Науму до такой, сразу и наповал бьющей по женским сердцам харизме. Хотя, как выяснилось чуть позже, не только женским. Он вообще всем нравился, этот Глеб Анчаров. И даже мухи, казалось, замедляли свой деловой полет, пролетая мимо него. А, в прочем, мне тогда и не такое могло показаться...
Сама трапеза прошла в торжественной, прерываемой смущенным хихиканьем старостиных дочерей обстановке и во время ее, естественно, поговорить о деле у нас троих не получилось. Пришлось отложить это важное мероприятие 'на потом', выражалось которое в послеобеденном восседании на лавочке у дома Дозирона. Традиция такая у нашего старосты – сонно колупаясь щепкой в зубах, сидеть вот так и любоваться со своего пригорка на раскинувшийся у его подножия вид. А полюбоваться, действительно, было на что. Я тоже к нему присоединилась, настраиваясь на нужный лад. Скользнула взглядом по садам с торчащими меж густых древесных крон черепичными крышами, по центральной деревенской площади, пару лет назад замощенной по последней ладменской моде красивыми разноцветными узорами, а потом нашла глазами и свой дом, приветливо подмигивающий мне на солнце окнами... И еще раз вздохнула: 'Да, старые груши с яблонями пора выкорчевывать. И не плодоносят уже давно, да только рука на них не поднимается. Живые ведь они. И я живая... И так хочется, чтобы кто-то обо мне...'.
– Как прошла ночь, Анастэйс? – прервал мой мыслительный полет перегнувшийся через выдающийся живот Дозирона столичный специалист. Кстати, а в какой именно области? Что-то слишком молод он для ответственных поручений. Если только...
– Спасибо. Весьма познавательно. Но, об этом позже... Скажите-ка мне, а чем конкретно вы занимаетесь в Прокурате, Глеб?
– Я?.. – смущенно расплылся мужчина (ох, лучше бы он этого не делал). – Пока ничем существенным. Дело в том, что я – без трех месяцев выпускник столичного университета, факультета магической теории и практики. А сейчас в Прокурате собираю информацию к своему дипломному проекту. Что же касается вашего случая, то я к вам, откровенно говоря, сам напросился. Уж больно он интересный.
– Даже так? Все ясно... – хмуро оценила я ситуацию.
– Да, случай, действительно... интересный, – интеллигентно зевнул в кулак Дозирон. – Я ж тебя, Стася, предупреждал, что армия штурмом брать мельницу точно не будет. Вот с господином Анчаровым походите по деревне, поосматриваетесь...
– А дальше что? Вы по-прежнему думаете, что это моя женская дурость и Наума мы с местными разведушками не поделили? И он в меня магией не бросался? И вообще... – пересела я на сторону Глеба. – Я знаете, что думаю... Я сегодня полночи за книгами своей покойной тетушки просидела. Там, где не про растения, точнее, про них, но, с другой точки зрения. И кое-что нашла: научное название той травы, чануша, от которой мельник шарахнулся – 'анис'. И в магии он применяется для того, чтобы отпугивать своим запахом темные сущности. Был бы Наум обычным человеком, он бы этот анис наоборот использовал в своих целях, так как он мужскую силу повышает. Или я не права? – теперь уже через мужчину перегнулась я к Дозирону и посмотрела на него в упор (сохранились ведь у меня тетушкины клиентские записи, господин староста).
– Вот и я также считаю. Только разбираться со всей конкретикой нужно уже на месте, – совсем вовремя для 'любителя анисовых зерен натощак' вмешался дипломник.
– Еще чего не хватало! – испуганно вскинулся тот. – А если он вас оглоблей отходит? Да мне потом и за сто лет не отписаться перед Прокуратом и вашим университетом. Не пойдете вы туда. Нечего вам делать на этой хобьей мельнице [18]
[Закрыть]. Вот по деревне гуляйте. А то оставайтесь у меня совсем погостить. У нас третьего дня Медовый спас будет. Мне кум из Медянска такую наливочку...
– Ну, надо же, как у вас все замечательно складывается, – изумленно открыла я рот. – Полная идиллия на отдельно взятой лавке. Ну и оставайтесь здесь оба со своей наливочкой. А я... Я сама туда пойду. Прямо сейчас, – в подтверждение слов, соскочила с места и запрыгала с пригорка по дощатым ступенькам.
– Стася!.. Стася, баламутная девчонка! Я и тебе запрещаю! – услышала я уже где-то над своей головой. – Что я потом твоим родителям скажу?! – но, мне было уже не интересно. Тем более что сразу у основания меня нагнал сбежавший от гостеприимного хозяина дипломник и, бренча чем-то, явно стеклянным в необъятной сумке, пристроился рядом:
– У меня к вам просьба, Анастэйс.
– И даже ничего мне не говорите. Я все равно туда пойду. Только... – неожиданно для мужчины, тормознула я. – Вы теоретик или практик?
– И то и другое, – озадаченно посмотрел на меня Глеб.
– А опыт... общения с такими сущностями у вас есть?
– Ах, вот вы о чем. Есть – четыре месяца с Прокуратом в провинциях и один на Склочных болотах (19)
[Закрыть].
– Тогда вы мне объясните, как с ним бороться, – решительно кивнула я и продолжила путь. – Начинайте, я слушаю.
– Ну, так послушайте меня внимательно, – перегородил мне дорогу мужчина. – Вы туда пойдете. Только не сейчас и не одна, а завтра утром и со мной. Это понятно?
– Понятно... – протянула я от неожиданности и уже совсем по-другому посмотрела на худощавого студента. – А что тогда за просьба у вас ко мне была?
– Анастэйс, просьба у меня к вам совсем простая – расскажите мне и очень подробно, как все было на самом деле... Да, и, если можно, давайте перейдем на 'ты'...
Первые несколько секунд, Зеня и Глеб очень внимательно друг друга изучали. Потом, почти одновременно, хмыкнули и 'пошли на сближение':
– Мужиков в дом водить начала? – шеркнулся рыжим боком об мою ногу ответственный за мораль (одиннадцать месяцев в году) кот.
– Глеб Анчаров, практикующий студент и... почти дипломированный некромант, – совершенно серьезно представился умнику теперь уже наш столичный гость.
– Зигмунд, практикующий врачеватель и дипломированный философ, – таким же тоном отрекомендовался скромник.
– А хорошо тут у вас. Спокойно, – оглядевшись по сторонам, бросил свою сумку у двери мужчина.
– Интересно-интересно, – запрыгнул на свой любимый диван Зеня. – Впервые слышу, чтобы некроманту нравился дом, в котором 'спокойно'. Ведь маги вашего профиля, наоборот должны любить негативные зоны, полные страха, ненависти, гнева. Они же вас...
– Вы весьма просвещены в некромантской специфике, – отвесил Глеб умнику шуточный поклон. – Но, скажите-ка мне, Зигмунд, как философ: вы едите и спите в разных местах?
– О-о! Браво, коллега. Вы меня, выражаясь народным языком 'пришпилили вилами к забору'... В карты играешь? – первым закончил Зигмунд процедуру знакомства.
– Я вот сейчас не поняла, – свесилась я к ним через перила верхнего этажа. – Какая связь между едой, вилами, сном и игрой в карты?.. Что вы притихли?.. Глеб, твоя кровать наверху, сразу у правой лестницы. Если захочешь поспать после обеда, не стесняйся.
– Поспать? – удивленно воззрился на меня мужчина. – Зачем, когда есть столько интересных дел? – и подмигнул коту. – Но, сначала, Анастэйс, я хочу, чтобы ты кое на что взглянула, – в три шага вернулся он к своей ноше и залез в нее по локоть.
– Что это? – не заставила я себя долго ждать.
– Эфирное масло аниса – проверенное средство против близкого контакта с нечистью и персонами из низших уровней, – протянул он мне маленький пузатый флакончик с янтарной жидкостью внутри.
– Глеб... – прижала я к себе стекляшку. – Не сочти за наглость, но, я тебе его верну часа через... И вообще, меня здесь больше нет... И делайте, что хотите! – прокричала уже из распахнутой задней двери дома, а потом, не теряя ни минуты, поскакала прямо в свою 'лабораторную' избушку...
Вернулась я обратно, когда сверчки в моем 'престарелом' саду уже вовсю отмечали наступление ночи. Но, появления моего, никто, как будто даже и не заметил. Потому что некогда было:
– Сорок пять... сорок шесть... сорок семь... – трень-де-брень-де-брень. – И все сначала, Ваше просвещенство.
– Да так не честно! – истошно завопил кот, отскочив в противоположную от слетевших с его хвоста тетушкиных пялец сторону. – Ты не честно тасуешь, нечистая сила! Не буду я их больше крутить. Я тебе не акробат балаганный, а серьезный... Серьезный я и все.
– Хи-хи... Хи-хи, – сдавленно донеслось из района погреба.
– А ты, Грундильда, просто играть не умеешь! – огрызнулся в ту же сторону Зеня и демонстративно задергал своим 'акробатическим' хвостом. – Стася! Меня окружают одни завистники и проходимцы! – наконец, заметил он мое скромное появление. – Ты знала, что твой столичный гость не чист на руку?
– Что, чашек своих обеденных опять не досчитался? – без всякого сочувствия (и из женской с Грушей солидарности), уточнила я. – Зачем ты вообще с магом сел в карты играть?
– А почему я не могу себе позволить такой отдых для уставшего ума?
– А почему ты со мной никогда в карты не играешь? Ты ж у нас философ, мог бы и догадаться, – уела я умника. И поделом ему. Подумаешь, карты все его насквозь видят. А как самому по наивной домовихиной физиономии ее козыри 'с лица считывать' и потом этим хвастаться? – Знаете, что... Вы ужинать то собираетесь? – решила я закрыть тему.
– Да! – слаженно ответили мне недавние соперники. Тема закрыта...
Правда, другая открылась сразу же за ужином, плавно перетекшем в ночное чаепитие. Участвовали в ней все, кроме домовихи, которая постеснялась явиться пред фиолетовые очи нашего гостя. Слыханное ли дело – ночь на дворе, а в доме посторонний мужчина? Как же она, бедняжка, завтра меня будить будет? Но, вообще-то, это я уже отвлеклась...
– ... и потому, я думаю, что в вашем мельнике засела, никто иная, как витха. Телесные наслаждения как раз ее профиль... Анастэйс, ты меня слышишь? – нетерпеливо почесал за ухом Глеб.
– Слышу... Витха, значит. И как ее оттуда выкурить?
– Что она, пчела что ли, чтоб ее выкуривать? – оторвался от вылизывания конечностей, восседающий тут же за столом кот. Стульчик ему, для такого дела еще тетушка заказывала – высокий, как для дитя. Вот он и чувствует себя на нем, как...
– Это образное выражение, такое же, например, как 'рыжая ехидна'. И вообще, не встревай, когда специалисты разговаривают.
– Послушайте, вы всегда так между собой общаетесь? – решил, в конце концов, выяснить для себя наш гость.
– К сожалению, культурный уровень этой девушки оставляет желать лучшего. А мне лишь приходится ему соответствовать, чтобы быть понятым.
– Вот так и общаемся, – беспечно пожала я плечами. – Так что там с витхой то?
– Выку... изгнать витху, к сожалению, в силах лишь тот, кто ее вызвал. А сделать он это сможет, только подавив свое желание, которое этот демон исполняет, беря взамен выплескивающуюся от получения нужного энергию. Причем в случае витхи, теряют обе стороны – и сам ее 'носитель' и его...партнер. Но, вот как вашего мельника в этом убедить, ведь демон полностью его контролирует, и вмешательства извне просто не пропустит?
– Получается, Наум сам должен срочно одуматься и стать воздержанным на 'телесные наслаждения'?
– Срочно, это ты очень правильно подметила, Анастэйс, – утвердительно скривился мужчина. – Потому что еще месяц, максимум, и уже некого будет спасать. Судя по тому, что эта сущность до такой степени обнаглела, что являет себя почти в неприкрытом виде, да еще перед магом.
– Видимо и она меня в этой деревне всерьез не воспринимает, – сделала я из услышанного неутешительный для себя вывод.
И дело здесь совсем не в моих личных умственных амбициях, а гораздо серьезнее – кто ж рискнет прибегнуть к услугам специалиста с характеристикой 'баламутная девчонка'? Это человеческие девушки могут себе такое позволить. Им такие отзывы еще и за 'изюминку' сойдут, но, никак не маг-травница, которой клиенты должны безоглядно доверять свое здоровье, а порой и жизнь. Так что с витхой этой у нас будет принципиальный поединок.
– На мельницу пойдем не слишком рано, – продолжил тем временем некромант. – Чтобы не вызвать лишних подозрений. К тому же мне с утра надо будет в столицу по подвалу смотаться, за консультацией к своему научному руководителю. Он, насколько я помню, с одной такой 'подселенкой' в свое время лично был знаком. И еще... Анастэйс, надо будет обязательно принять меры первичной безопасности. Где тот флакон с эфиром, что я тебе показывал?
– Вот, – достала я из кармана платья пахучую жидкость. – Будем этим обмазываться?
– Нет. Сильный анисовый запах может сработать против нас, сразу выдав цель визита, а вот мазнуть пару раз в местах пульсации стоит... Ну, а теперь, если вы не возражаете, я – спать. Где, ты говоришь, моя постель? – потягиваясь, поднялся из-за стола мужчина...
– Хозяйка, просыпайся... Хозяйка...
– А, если... Погоди, с чего, вдруг, такая смелость?
– С кем поведешься, оттого и огребешься, – выпустила домовиха из лапок не пригодившийся сегодня угол одеяла.
– Наберешься, Груша... Правильно говорить – наберешься. Гость наш уже проснулся?
– Еще на рассвете. Побрякал крышками на кастрюлях и за порог. Мне только подмигнул напоследок, – смущенно поправила домовиха свою каштановую шевелюру.
'И она туда же. Прямо не студент-дипломник, а идол для поклонения. Интересно, чем он приношения принимает?.. Сильно надеюсь, что не душами. Кстати, о душе', – зевнула я и встала с кровати:
– Груш, я в баньку. У меня там эксперимент. Если что, то скоро вернусь...
Но, зря я так торопилась. Глеб не появился ни через час, ни через два. А когда тетушкины ходики ткнулись кривой стрелкой в цифру девять, уже всерьез обеспокоилась отсутствием некроманта. 'Масла в очаг' подлил и с утра недовольный кот, после вчерашних акробатических упражнений, таскающий по полу свой пушистый хвост:
– Я ж говорил, что он обманщик. Наверное, один пошел на мельницу. Тебя с собой не взял.
– Думаешь? – озадаченно постучала я ногтями по столу. – Тогда, Зеня, это с его стороны не обман, а самопожертвование. А мне таких жертв не надо... Так. Жду еще четверть часа и иду туда сама.
– Ага. Со стороны практикующего некроманта это самопожертвование, а для деревенской травницы – романтическое свидание, – уперся он передними лапами мне в колени и заглянул в глаза. – Ты вообще, соображаешь, что говоришь?
– Ну да, – не очень уверенно протянула я.
– А где ты сейчас находишься?
– В Мэзонруже, господин врачеватель.
– А какой сейчас год? – не унимался умник.
– 2561-ый от начала мира... И вообще, что ты ко мне пристал? Некогда мне, – и, сбросив лапы кота, подорвалась вон из дома...
Сразу к самой мельнице я из подвала выпрыгивать не стала, обозначив своей итоговой точкой развесистый лопушинный куст у края оврага, подмеченный мной еще в прошлое свое здесь прохождение. Вспугнув из него парочку соек, постояла немного, собираясь с духом на 'принципиальный поединок' и двинула прямо к достопамятной тропинке. И хоть была в этой стороне деревни всего-то третий или четвертый раз, в глаза бросилась разительная перемена, явно противоестественная для обозримой картинки. – 'Точно. Не крутятся...', – действительно, мельничные крылья, вращающие еще позавчера валы и каменные жернова, сегодня замерли на месте, как привязанный веревкой флюгер на нашей центральной трубе, который своим скрипом (чем мы его с Грушей только не смазывали), мешал по ночам спать. – 'Неужели, работа у мельника закончилась? Или... у него на сегодня другие заботы', – еще быстрее зашагала я к высоким воротам.
Наум сегодня с гостеприимством явно не спешил. Пришлось самой проскальзывать туда, откуда еще совсем недавно так стремительно драпала. Ага, а вот и травка моя, уже подвявшая до рыжины, раскидана у забора. И тишина вокруг, как на погосте. Фу ты, нашла сравнение... Внутри же самой мельницы, в 'личных покоях' хозяина было пусто и пахло отсыревшей мукой. Стол с двумя лавками, ободранный снизу не то кошкой, не то собакой шкаф да кровать под ситцевым пологом – вот и все здешнее убранство. А где же сам Наум? Может, еще спит? Скривившись собственной наивности (точнее, глупости), я на цыпочках подошла по ближе к 'ложу любви' значительной части женского населения Мэзонружа... На той стороне, скрытой полумраком, ни одной живой души не обнаружилось. Мое же сердце колотилось так громко, что, казалось, вот-вот выскочит из ушей. И именно поэтому, я...
– Да, неужели сама пришла? – голос этот заставил меня резко отпрыгнуть в сторону. Впрочем, на этом моя прыть и закончилась:
– Пр-риглашал ведь, – сглотнула я слюну. – Вот и пришла... А ты здесь один?
Мужик постоял какое-то время, обдумывая мой вопрос и, тряхнув головой, ответил:
– А какая разница-то? Ведь сказал же, что ничего себе не возьму, – пошел он навстречу, широко раскинув руки, прямо как тетка Тиристина, когда на суп себе курицу ловит...Еще одно 'удачное' сравнение. Вот оно-то меня и взбодрило:
– Не-ет, – как можно увереннее протянула я. – Раз такое дело, то сначала надо поговорить.
– На кой это хоб? – удивленно замер мужик.
– А на такой, что, я хоть и люблю разные эксперименты, но, опасно нам с тобой вон туда, – ткнув пальцем в замусоленный полог, решила я пойти с козырей.
– Да в чем же опасность? – промелькнул в глазах Наума знакомый зеленый огонек. – Не было еще... недовольных. Или ты у нас сахарная? Боишься растаять в жарких то руках?
– Ну, надо же, какое самомнение... у вас обоих. И вы оба, наверное, забыли, что я в этой деревне травница. И ко мне с разными болячками женщины бегают. Так что-то слишком много их стало в последнее время... И все на тебя ссылаются, – наблюдая за реакцией мужика, решила я развить тему и дальше. – А представь, что будет, когда они, от мужей своих и дружков люлей наполучают, и про тебя покаются. Спалят ведь вас вместе с мельницей.
– Врешь, магичка, – уже другим, шипящим и высоким голосом ответил мне мельник. – Я б заметила, если бы с ним что-то не так было.
– Вру? – совершенно искренне возмутилась я. – Так сама вспомни, поройся в своей обширной практике – есть такие болезни, которые мужчины только 'переносят', как пчелы пыльцу (вот это уже хорошее сравнение), а женщины потом страдают?
– Ну, предположим, такие есть, – после непродолжительной паузы, прошипела витха. – Тебе тогда зачем меня предупреждать?
– А я не тебя предупреждаю, а его. Слишком много для тебя чести. Слышишь, Наум! – что есть мочи, заорала я. – Тебе лечиться надо! Причем, не меньше полугода, и подальше отсюда! Иначе – смерть! Ты меня понял?!
– Замолчи! – не менее внушительно завизжала демоница. – От мельника вашего уже давно ничего не осталось, а у меня слух прекрасный... И не только слух, – резко прыгнул Наум в мою сторону и попытался ухватить за горло.
Мужская пятерня черпнула воздух в дюйме [20]
[Закрыть] от моей шеи и только тогда я вскинула вверх руку, рисуя в воздухе магический знак. Мельника отнесло на несколько ярдов и сильно приложило спиной об потолочную опору. Он медленно сполз вдоль нее, будто раздваиваясь в моих распахнутых от изумления глазах, и лишь несколькими мгновениями позже я поняла, что означал этот зрительный обман на самом деле. Предо мной предстала витха – коричнево-грязное, как жижа в дорожной осенней колее существо с горящими изумрудным пламенем глазными провалами и непропорционально длинными руками... 'Да, своими бы она точно до меня дотянулась', – брезгливо скривилась я и снова подняла руку:
