Текст книги "Змей подколодный"

Автор книги: Елена Никольская

Соавторы: Егор Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 39 страниц)

Тигр плевать хотел на мальчишкины заморочки: свои бы куда засунуть! Отработайте-ка денёк в должности мальчика для битья, жилетки для соплей, няньки, медсестры, аптекаря и лакея – одновременно! Да чтобы ни слова благодарности и пожрать не успеть ни разу – каково?!

Он вернулся в гимназию спустя полчаса после того, как сыщик и ведьма уселись в товарный поезд. Он мечтал о мягком кресле и крепком сне: свернуться клубком, накрыть лапой нос… Обнаружив комнату пустой, он привычно просканировал сад и отследил перелезающего через ограду Андрея. Свидание в городе. Отдохнул на славу. Сопляки беспардонные, лягушек им в штаны и под юбки! Недоделанные джедаи! Возомнившие ведьмы! Безмозглые озабоченные козявки!

Ругался он, впрочем, только мысленно, не собираясь объявляться во плоти. Ступал мягко, едва ли не перебирая лапками по воздуху, дышал в такт ветру и сливался с шуршанием листьев под ногами. В магазин же, вовсе не интересуясь мальчишкиными нуждами, и заходить не стал, дождавшись у порога. Незаметный напрочь и уверенный в своей незаметности, он испытал настоящий шок, когда джедай, выйдя из магазина, крутнул головой и, не замедляя шага, окликнул:

– Рыжий! Брось уже шпионить! Ты по делу или гуляешь?

Секундочку подумав, Флюк перебрался на другую сторону тротуара. Мальчишка протянул руку в нужном направлении и щёлкнул пальцами:

– Явись уже! Рыжий!

"Вот это я устал", – подумал Флюк и тщательно всё проверил, а проверив, сильно опечалился.

– По делу, – сказал он, запрыгивая мальчишке на плечо и оставаясь невидимым для прохожих. – Сдурели вы, мряф, – свиданки в городе устраивать?! – сказал он, принюхиваясь.

– А что, звезда моя тоже гуляет?

Результаты принюхивания оказались просто немыслимые. Катализ потенции, как сказали бы очень умные гимназийские маги. Безответственные, недальновидные, легковерные идиоты, оставившие мальчишку без присмотра – после сегодняшней-то ночи!..

– Я в комнату, я в камни ваши, я в сад… – мрачно сказал Флюк, прикидывая, не рвануть ли за помощью. К едва оклемавшемуся хозяину, о да! Сами как-нибудь разберёмся… Стоп. – Чего ты сказал?!

– Ты что, барышню потерял, охранник? – легко спросил джедай.

– Так твоя очередь с утра!!! – рявкнул Флюк, ощущая, как сердце, отсутствовавшее в силу физиологических особенностей, упало в живот, которого тоже в помине не имелось. – Нету её в гимназии! Ты сдурел?!

– Вроде она учиться собиралась, – легко сказал джедай. – А ты хорошо искал?

Флюк зажмурился, лихорадочно соображая, но накрывшая паника соображать не позволяла. Бросить безмозглую козявку, от которой несёт неконтролируемой магией, и отправиться на поиски другой безмозглой козявки? Разорваться пополам? Удавиться собственным хвостом?

– Да всё в порядке, рыжий! Всё с ней в порядке, я тебе клянусь. Всё вообще в полном порядке… Ты лучше мне компанию составь, раз уж шпионишь. Ты в пентаграммах смыслишь? Вот у твоей бывшей хозяйки на столе была такая штука… пять столбиков по углам. Пентаграмма. Знаешь, как ей пользоваться?

– Это ты кого вызывать собрался? – спросил Флюк и тут же уразумел – кого. – Ты что – совсем?.. Ты, козявка, что думаешь себе! Ха! Да шляпница тебя на порог не пустит!

– Я не козявка, – мирно сказал мальчишка. – Я этот… как его… латентный маг. Тонкий такой мутабор, врубаешься? А в салон я и не собираюсь. Я там один столбик-то спёр… Хотел скопировать, да на нём такой узорчик – шайтану горевать!.. Я вот свечки купил – как считаешь, подойдёт?

"Значит, не к Элис он идёт. В родной квартал он идёт – вот куда…"

Флюк соскользнул к ногам латентного мага и с тоской посмотрел на приближающийся перекрёсток.

– Идиот, – сказал он вслух. – Ты бы ещё песку там набрал! Это же по фигу – чего по углам ставить…

– Я ж тебе и говорю – свечки купил, – хмыкнул мальчишка. – Столбик-то у меня нынче отобрали. Но зато умных вещей насоветовали… Про верёвочку вот… для облегчения концентрации…

– Верёвочку!.. Там целый ритуал! – назидательно сказал Флюк.

– Расскажешь?

"Ага. Всё вот брошу…"

– Я толком и не помню, – отказался тигр. – Оно мне надо – козлов всяких вызывать? Но могу книжки тебе достать. Давай завтра почитаем и сделаем, – предложил он. – Надо заклинания и всё такое… Не игрушки, мряф!

– Завтра, рыжий, уже не выйдет, – сказал мальчишка. – Я так думаю, завтра уже без меня всё разрулят. Выдадут мне приз всем педсоставом… Так что придётся без книжек.

– Дурак ты, – печально сказал тигр. – Когда такая козявка сильного мага вызывает, с ней знаешь что бывает?

– Знаю, – кивнул мальчишка. – Обратный эффект. Не он явится, а меня к нему вынесет. Это, рыжий, вообще-то без разницы. Вынесет, так вынесет… Главное, чтобы вызов прошёл. А я сегодня прямо в ударе, ты не поверишь… Так что, думаю, пройдёт. Особенно вон там, – сказал он, махнув вперёд. – У меня здесь историческая родина, рыжий. Я вот как в этот квартал захожу, так словно взлетаю… Мы тут столько всего напридумывали! Оно, по-моему, само теперь работает…

"Ещё бы ему не работать, – подумал Флюк. – Детские мифы – штука прибыльная. Как счёт, на который много лет деньги клали. С процентами просто бешеная сумма выходит – если сумеешь снять…"

Мальчишка шагал неторопливо, сунув руки в карманы и глазея по сторонам. "Кузен дракону, сват декану, – оценил Флюк. – Хозяин себе, кто бы мог подумать! Хвост даю – все деньги со счёта нынче наши. Вот только вкладчику ни ума, ни знаний с того не прибавится".

– Ты бы хоть ночью пошёл, – сказал Флюк в последней надежде. – Светло же! Смотри, народу сколько!

– А мы в кустиках, – откликнулся мальчишка. – Я тут знаю одни замечательные кустики…

Улица Космонавтов. Тридцать четвёртый квартал.

Латентный маг пересёк проезжую часть и вступил на свою территорию.

***

Город был почти прав – а пушистый эскорт джедая не ошибся вовсе.

Сто граммов водки "Пшеничная" в желудке действительно плавали: на войне святое дело. И делириум тременс, сиречь белая горячка, тоже присутствовал – после славной-то ночки и последующих сновидений! Имел место и катализ магической потенции – плохо управляемый, но весьма уместный.

А уж ярчайшим пятном в этом букете цвела ярко выраженная шизофрения.

Ну, знаете, господа: в одном теле, в одной голове, в одной душе…

Вот вам мальчик: единой страстью одержим. "Холодная ярость" называется. Подросток – существо бескомпромиссное и упёртое. Танк на линии фронта: перейти или сдохнуть.

Вот вам мужчина: который не хочет, не хочет, не хочет помнить минувшую ночь. Мужчине в родной квартал не надо. Он рвётся в гимназию: нирванить, кумарить и зубрить физику. Он твёрдо уверен, что каждой порядочной сказке положен счастливый конец. Но раздвоение личности не есть раздвоение тела, и хэппи-энд мужчине не светит. Мужчина скручен и брошен на задворки сознания с наказом поразмыслить о тщете сущего. Лгать себе – любимейшее занятие взрослых и полное некомильфо. Увольте.

Стоя нынче ночью над мнимым трупом противника, наш джедай наконец-то прозрел – волею случая, но это без разницы. Так что хэппи-энд по сценарию крутых магов не вызывал у него сомнений даже в деталях.

На данный момент мнимый труп зализывает раны (хотелось верить, что не только моральные), а потому хэппи-энд наступит утром. Ещё до занятий, дабы не мешать учебному процессу. Лепший друг ворвётся в комнату джедая (пинок Демурова для ускорения ему обеспечен, это уж к гадалке не ходи). Бывший Белый Кролик: приз, выигранный Андрюшей Карцевым на дуэли. Недельку-другую они проведут вместе, а потом его величество отправится зачинать прекрасную принцессу. И непременно вернётся назад – лет через пять. Проверять посты гвардейцев и кормить с руки волшебных стрекоз. Здесь. Наяву. И Андрюша Карцев никогда не утратит свои мифы и мороки. О нет. Он будет жить с ними вечно.

Андрей (в обеих своих ипостасях) действительно был готов что угодно отдать за такую концовку – имей она место в действительности. Теперь он великолепно понимал куратора, не ставшего излагать ему правду. Врагу не пожелаешь, а воспитаннику тем паче. Но куда ж деваться, господа маги. Шайтан вас нюхал…

Собранность и внешнее хладнокровие ни черта ему не стоили: бояться-то было уже нечего. Вот Флюк изводился очень заметно, и отослать его на поиски барышни не удалось. Рыжий нудил, ругался и взывал к здравому смыслу, но, нырнув в смородиновые кусты, Андрей перестал его слышать.

Мужчина, торчавший на задворках, высунул нос наружу, пригляделся и вместе с мальчиком шлёпнулся на коленки, испытывая безмерный восторг и сладкий детский ужас.

Камень был на месте.

По крайней мере, это был ужасно похожий камень: здоровенный серый булыжник, сколотый с одной стороны.

Под камнем росла трава. Высыхала к зиме, пробивалась в марте, скрывала тайник, вырытый в другом мире.

Даже жалко было её дёргать.

Мгновенно и остро вспомнилось: фонарик, земля под ногтями, Лёшкино дыхание, шевелящее волосы на затылке. Андрей дёрнул плечом и вырвал столько, сколько поместилось в руке, а потом ещё и ещё, а потом копнул землю – аккуратно, ребром ладони.

Вспыхнуло сразу и ярко.

"Капкан, – явственно прошептал в ухо Лёшкин голос, – это капкан! Волчий капкан на снегу, разгорающийся синим электрическим светом…"

"Ошибаетесь, ваше величество. На меня тут капканов нет. Ежели на вас…"

Осколок синей бутылки (протёртый начисто): больше не нужный, он хрустнул, ударившись об камень. Спички, воткнутые в стены ямки: три неровных круга (зубья, ржавые зубья капкана). Фантики: сиреневый, зелёный и розовый (но я хотел красный), фантики от конфет, съеденных четверть века назад.

На фантиках мерцало чудо. Это было круглое, прозрачное чудо со сквозной дыркой (прямо сердце замирало смотреть на него). Это было чужое чудо – не Лёшкино – личное, собственное чудо непроходимого идиота Андрея Евгеньевича Карцева.

Кому капкан, кому талисман.

Шарик доверчиво лёг в ладонь, и в синем его мерцании не было ничего электрического.

"Для меня. Мне. Мой".

На колено мягко встала рыжая лапка; тигр вытянул шею, рассматривая, и еле слышно спросил:

– Что это?

– Талисман, – сказал Андрей и полез в карман за цепочкой.

– Надо сухожилие дракона, – сказал Флюк по-прежнему шёпотом, и Андрей усмехнулся. – Я тебе достану…

– Достань, – согласился Андрей, надевая цепочку с шариком на шею.

Рыжая лапка осторожно коснулась талисмана и тут же отпрянула.

– Именной… – уважительно сказал тигр.

– Понятное дело, – согласился Андрей, вытаскивая из-за пояса меч и принимаясь чертить на земле пятиугольник.

– Утянет тебя, – вздохнул тигр. – Ты бы хоть плащ снял. Мешается ведь…

– Я же ритуал провожу, – сказал Андрей. – Должен быть в мантии.

Тигр хмыкнул и уселся подальше, чтобы держать в поле зрения всю картину.

Картина, что и говорить, выходила презабавная. Хренов рыцарь вообще был мальчик обстоятельный. Пентаграмму нарисовал ровную, как по линейке. Свечки по углам вкопал – молодец, может и снести… А вот верёвкой огораживать вовсе ни к чему. Белой, бельевой верёвкой – смех один! Неофиту, конечно, удобнее…

Тут мальчишка положил в центр пентаграммы носовой платок, сплошь покрытый бурыми пятнами, и забавляться Флюк забыл.

Кровь.

– Это чья?

– Ну чья… не моя же…

– Где взял?

– Лежала плохо…

"Лезвие обтёр, поганец. Лазерное, ага. Вскрытая вена, вот что! Фонтан должен был ударить тот ещё… Нет, и этого быть никак не может. А вот есть. Беда, однако. Канал откроет точно. Вот удержит вряд ли – но ведь откроет!.."

Мальчишка зажёг свечки и активировал меч. "Добить, что ли, хочет? – подумал Флюк. – Совсем беда. Может и задеть. А лечить – угадайте, кому?.."

– Ты драться, что ли, собрался?

– А? – рассеянно отозвался мальчишка. – Да на фиг надо… Я где-то читал, что вокруг поджигают. Хуже не будет, верно? Ну, клиночек, давай!

Луч прошёлся по верёвке, и верёвка, помедлив, вспыхнула – вся сразу, вместе с надеждой на лучшее. Флюк припал к земле и принялся судорожно считать. "Диаметр… Метра полтора… Вес… сколько этот поганец может весить? Ну пусть килограмм шестьдесят… Плюс поправка на кусты – замкнутого пространства нет, но и не нараспашку… Вектор… А это у нас что? А это у нас – талисман… Плохо. Хуже некуда. Откроет. Плёвое дело!"

Тут Флюк вспомнил главное – элементарное! – и даже зажмурился от облегчения. Не будет канала. Вот обожжётся – это да!

– Эх, маг ты хренов! – сказал он, бросив подсчёты и стараясь быть печальным. – А имя-то! Туши давай, тут и заводиться без толку! Ни заклинашки, ни имени не знаешь. Но ты всё хорошо сделал! – сказал он в утешение и уселся поудобнее, любуясь огненными языками. Языки были словно нарисованные – впрямь хорошо!

– Почему это не знаю? – осведомился мальчишка. – Очень даже знаю.

– Чёрный Шевалье – это не имя! – указал тигр. – А вообще попробуй, – сказал он снисходительно. – Давай!

"Ожоги-то я тебе залижу, мряф!"

– Даю, – сказал мальчишка и сунул выключенный меч за ремень. – Именем всех богов этого мира!

Флюк обернул вокруг себя хвост и склонил голову набок, наслаждаясь всем сразу.

– Именем всех великих магов этого мира!

"Вот начитаются дряни всякой…"

– Силой, данной мне от рождения!

"Ну это ещё куда ни шло…"

– Силой этого места!

Мальчишка был, безусловно, хорош. Вечерние тени легли на лицо, отчеркнув скулы, глаза сверкали, полы плаща развевались: хоть в кино снимай!

– Заклинаю явиться ко мне! Заклинаю моим велением и кровью мага, которого призываю!

Талисман, натянув цепочку, качался маятником – от плеча к плечу, разгораясь пронзительным синим светом.

– Здесь и сейчас! Я призываю АЛЕКСЕЯ ГАРАНИНА!!!

"Мать твою!!!"

– АЛЕКСЕЙ ГАРАНИН!!!

Пламя с рёвом взметнулось вверх.

– Явись ко мне ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!!! АЛЕКСЕЙ…

И канал открылся.

Открылся настежь, мальчишку оторвало от земли, по безупречно правильной дуге кинуло в пентаграмму, платок в центре рассыпался прахом – и Флюк прыгнул.

Пушистая личина полетела прочь. Серый вихрь метнулся сквозь огонь, подхватывая, выдёргивая, вырывая, – и, откинутый, грянулся в кусты. Зашипел, накрытый чёрным плащом, единственным своим трофеем. Пламя зашипело тоже, опало и кануло.

Исчерченная ножиком земля, бесформенные лужицы парафина. Словно дети играли. Серый вихрь выполз из кустов, поглядел на остатки пентаграммы и в бессильном бешенстве смёл со смородины листву – а потом завыл в голос, пугая прохожих на недалёком тротуаре.

Город, слушая его, с сожалением взирал на знакомый плащ. Прожжённый в тысяче мест, плащ был просто ужасен. Фатальное какое-то невезение…

3

«Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать, раз-два-три-четыре-пять, я иду…»

Считалочку следовало читать вслух: в качестве дополнительного заклинания, но вслух не получалось.

Его несло: словно в воронку гигантского смерча. Его крутило: словно на сошедших с ума каруселях-цепочках. Воздух обжигал лицо, трещали от электричества волосы, железная пыль забивала глаза и нос. Он закрылся локтями, отчаянно желая передышки, – и желания, услышанные смерчем с двух концов канала, совпали.

Приказы, если точнее; растерявшись, смерч откинул летящего в сторону.

Прочь из воронки.

На деревянный помост карусели.

На помосте медленно проявилась комната: крошечная, тихая, залитая светом. Свет был солнечный и тёк сквозь широкие щели в дощатых стенах. Лучи лежали решёткой на огромном письменном столе, пятнали зайчиками топчан, накрытый вытертым пледом.

Чердак.

Чердак, никогда не виденный, ни разу не снившийся. Не имеющий крыши над потолком и дома под половицами. Придуманный спонтанно, сиюминутно.

Одновременно.

Вдвоём.

Преграда, механически выставленная одним, обернулась для другого в пристанище-на-час. Отдышаться. Глотнуть чая. Бездумно пробежаться взглядом по фотографиям на стенах. Прочитать считалочку на дорожку – точно зная теперь, что дорожка выбрана верно.

Андрей взял со стола кружку (керамического уродца с цветочком на боку) и присел на заскрипевший топчан. Да, иллюзия, но весьма качественная. Вот только чай… Остывший, с запахом травы, он мог оказаться вполне настоящим. Прополоскав пересохший рот, Андрей с сожалением сплюнул опасную жидкость обратно и стал рассматривать фотографии.

Много, так много фотографий. Пожелтевшие, старые, детские снимки: Лёшка, снова Лёшка, сам Андрей, вместе и порознь… А над топчаном, в резной рамке – Ольга, совсем маленькая, лет пяти.

Насмотревшись на Ольгу, он аккуратно поставил кружку, расправил плед и прикрыл глаза, определяя направление.

"Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват!"

Доска легко прогнулась под плечом, прорвалась с картонным хрустом – и смерч послушно принял добычу. До дна воронки оставалось-то – минута…

Вскинутые локти врезались в какие-то полки: кладовка – или шкаф! Андрей рухнул, ударившись ещё сильнее, грудью, коленками, затылком, а сверху посыпалось градом – увесисто и много. Он рванулся вперёд, выпал из шкафа, вынося с собой содержимое, и покатился кубарем – прямо под ноги тому, кого так долго искал.

Великий сказочник, Белый Кролик, отец прекрасной принцессы и Чёрный Шевалье, зарубленный нынче ночью джедаевским мечом, был жив, здоров и перекошен от ярости.

Так вот вы какие, северные олени…

Андрей потряс головой, но ничего не изменилось, и он обернулся, чтобы воочию узреть разгромленный шкафик-горку. Статуэтки, битые и уцелевшие, валялись на полу. На полкабинета.

– Ты!.. – сказал Андрей и задохнулся.

– Какого беса, Карцев?! – проорал хозяин кабинета, вздёргивая бедокура за плечи. – Что вы себе позволяете!.. – и задохнулся тоже.

– Ну ты сука… – сказал Андрей, отцепляя его. – Так ты ещё и директор!.. Чёрный Шевалье – а? Мразь недорубленная! Господин Айзенштайн – а?!

И господин Айзенштайн, директор классической гимназии N 1, не успел закрыться от удара. Охнув, он свалился в кресло – через подлокотник, дрыгнув ногами, и тут же вскочил, уворачиваясь от прыгнувшего следом воспитанника.

– Тише! Дрейчик, тише… – прошептал он, выставляя ладони. Из носа, расквашенного, повисшего грушей, широкой струёй текла кровь. – Тише, Дрейчик…

Андрей кинулся – уже на пустое место, запнулся о подставленную ногу и растянулся на ковре, мгновенно придавленный всем весом опомнившегося мерзавца.

– Пусти!! Лёха, пусти! Пу-усти!!..

Локтевой захват перекрыл ему дыхание – а секунду спустя директорский кабинет лишился и хозяина, и нежданного гостя. Горка вернула себе стеклянные дверки и полки, останки коллекции, кучей влетевши в горку, принялись за неспешную реставрацию. От компромата, как известно, следует избавляться незамедлительно. Кому ж он нужен-то – компромат…

Перемещаясь, директор ослабил захват, чем талисман, болтающийся на шее Дрейчика, тут же воспользовался. Обжёг предплечье – и преизрядно! Синий шарик, выдернутый из другого мира. Синий огонь, давно забытый испуг, цеш-ш-смей!.. Но удивляться директор больше не мог.

В этот славный ноябрьский денёк ему было явно противопоказано общение с другом детства. Да и день не задался, чего там говорить.

А кончился ещё хуже – но знать бы заранее! Мизинца бы не сунул в Старые Сосны! Отношения отца и дочери – материя тончайшая! Не чета старой дружбе! А за неимением опыта да с услугами доброжелателей… Сокрушительные выходят последствия.

Не беда, судари мои, отнюдь не беда.

Катастрофа!

Глава 12 (Лёшка)

Превышение полномочий

(дающее возможность рассмотреть некоторые аспекты игры в шахматы)

Чёрт знает, что делать с этими дочерьми. Если б я хоть понимал, чего ей не хватает!

А. Стругацкий, Б. Стругацкий. «Второе нашествие марсиан»

В блокнот: 17 ноября, среда, поздний вечер

"…ни сил, ни охоты, и я не мешаю ему суетиться. Он стаскивает с меня ботинки, кутает в плед, он раскуривает мне сигару – и молчит, всё это время он молчит. Я принимаю сигару, опираюсь локтем на подушки, нюхаю парок, идущий из поданной чашки и молчу тоже. Молчу и думаю о том, что в доме сучьего колдуна мне уютно, как в собственном. Хороший у него дом, но дело не в доме. Сиди мы в неухоженной развалюхе, ни хрена бы не изменилось.

Сучий колдун перестаёт, наконец, метаться по комнате, падает в кресло, предоставив столу накрываться самостоятельно. Погано господину директору, ох как погано. Да я и сам в ужасе.

Мне следует это признать.

Следует признать, что когда-то, давным-давно, во дворе тридцать четвёртого квартала сучий колдун приобрёл себе индульгенцию. Такой специальный документ о том, что все грехи Лёши Гаранина перед Андреем Карцевым отпущены заранее и навсегда.

Я в ужасе – потому что никаких сомнений в авторстве индульгенции у меня нет. Я её и выдал. Добровольно, мля, и собственноручно.

Коньяк, ваше величество? И не абы какой? Да легко.

За встречу, мой подколодный змей, долбаный мой свет в окошке. За долгожданную встречу! За беззаветную дружбу, которую хоть в дерьме купай – ни хрена не изменится.

Полный, стало быть… хэппи-энд!"

1

В Старых Соснах сосны и были: вековые, выше гимназийских. Не посадка декоративная – лес!

На опушке леса стоял за невысокою оградкой особняк уютнейшего вида: садик, мансарды, все дела. Добро пожаловать, как говорится, дорогой Карлсон, ну, и ты, Малыш, заходи. Извиняйте за плагиат, господа хорошие, но великое сказано единожды.

Внутри особняка тоже не к чему было придраться, а уж сигары у хозяина нашлись просто несравненные. К великому горю гостя, железная пыль, осевшая в горле, дышать-то нормально мешала, но гость всё же курил. Смаковал дым во рту, запивал его крохотными глотками чего-то горячего, густого, сладкого. Шайтан знает, что намешали в напитке, но травой не пахло точно. А вот алкоголь имелся. Чуть-чуть. Чтобы согреть гостя. Не крепче.

Хозяин дома в Старых Соснах чувствовал состояние гостя как собственное. Знакомы они были с младенчества; сучьему колдуну хватило взгляда, чтобы понять – кураж гостя весь вышел. Издох с последней вспышкой. Колдун жалел гостя, но, конечно, и радовался: хоть что-то доброе за день! Смертельно вымотанный мальчишка куда как лучше взбешённого мужика!

По всему по этому и хозяин, и гость вели себя соответственно обстоятельствам: один суетился, другой принимал заботу. И были они наконец-то вместе, и было им хорошо.

То есть, это дом так думал. Увидев мальчика, дом растрогался до последнего подвального закоулка. Нет, в самом деле! Что ещё прикажете вообразить?! Ведь хозяин хранил фотографии друга детства так же бережно, как фотографии своей очаровательной дочки: тщательно разложенными в альбомах и зачарованными от постороннего глаза. Хранил как святыню, а значит, эти двое были хозяину по-настоящему дороги.

Дом мечтал о большой семье – мечтал втайне, отлично зная, что хозяин (старый холостяк, изрядный ловелас и маг великой силы) не имеет ни времени, ни желания обзаводиться семейством. Женщины оставались у него разве что на ночь – за исключением нахальной ведьмы, конечно. Эта бывала чаще и дольше прочих, но в жёны не годилась никоим образом! Дом не терял надежды только благодаря наличию у Алекса дочки. А уж разглядев наяву хозяйского друга, такого симпатичного, такого темноглазого мальчика! Могли родиться внуки – трое или даже четверо… О, это было бы просто великолепно!

Увязший в сладких грёзах, дом откровенно манкировал своими обязанностями; вокруг старых друзей хлопотал слуга – невидимый, неслышимый и трясущийся, как листик на ветру.

Слуга ввалился в дом получасом позже господ магов, и чувства его были весьма далеки от сантиментов.

Мальчишка больше не нуждался в присмотре. Не представлял никакой опасности ни для себя, ни для окружающих. Ботинки бы сам снять не сумел – а тем не менее возлежал удобненько на диване, разутый и укутанный пледом. Это говорило о многом, но ничего не обещало. Заметив присутствие слуги, хозяин свалился в кресло и предался созерцанию гостя. Созерцал очень задумчиво; в глазах его дрались в кровь белокрылые ангелочки и чернохвостые бесы – тот ещё мутабор! Предсказать развитие ситуации слуга не брался ни в коем случае.

Он отлично знал, как хозяин относится к мальчишке. Взять тот же меч! Заказать подобное оружие стоило непомерных затрат, но хозяин и торговаться не стал! Мало того – делая заказ, он не ошибся ни в едином параметре будущего владельца. Себе на горе, между прочим.

Да что там меч! Довольно было взглянуть на город, в котором стояла гимназия! Конечно, директор имел возможность и право обустроить окружающую действительность по собственному усмотрению – в радиусе двадцати километров и учитывая пожелания коллег. Конечно, коллеги – готовые ради директорства Алекса на многое – не возразили ни словом. Конечно, Алекс любил город своего детства – но воплощать в реальность мечты Андрюши Карцева? Воплощать выдумки, самим Андрюшей-то давно позабытые! Воплощать до тонкостей, до мелочей, до несомненных капризов!

Кроме, разумеется, общего детского кошмара, зарытого в кустах смородины. Синий шарик вытащил в мир гимназии хренов рыцарь – нынче вечером и самолично, но крайне удивился бы, узнав об этом. Не поверил бы – как не верил в детстве, что приходится Лёше Гаранину не только ближайшим другом, но и равноправным партнёром по колдовству. Мальчишка был дурачок и догматик – из тех, что голодают, в упор не видя на собственной кухне тарелку с котлетами.

Впрочем, этот дурачок отлично сумел натянуть Алексу нос. Слуга, изучивший своего хозяина до мельчайших душевных движений, именно потому и трясся. Дружба дружбой, ностальгия ностальгией, но проигрывать хозяин попросту не умел. Опыта, знаете ли, не хватало. Увы. Хвост на отсечение: матча-реванша нашему джедаю не избежать!

Закончив суету, слуга дотронулся до хозяйского плеча, и тот, прервав созерцание, покосился на накрытый стол. "Даже не сомневайся, мой драгоценный, меню на нужном уровне, – подумал слуга. – Вот только со спиртным уж сами разбирайтесь, а я бы на вашем месте воздержался. Стол к дивану? Да хоть с ложечки корми. Всё будет!"

Увидев передвижение стола, гость зашевелился и положил сигару в пепельницу. Ссигара была из коробки, позабытой госпожой Элис: и от неадекватных ведьм таки бывает польза!

– Экий сервис, – сказал гость и принял сидячее положение, а слуга не преминул заглянуть ему в глаза. Зрачки в норме; большего и желать не приходится. Дельная настойка, остывает только быстро…

– Стараюсь, – хмуро ответил хозяин. – Коньяк будешь?

– Опять коньяк, – сказал гость и закашлял, прочищая горло.

– Ну не абы какой, – сказал хозяин. – Собственноручного, между прочим, изготовления одной твоей знакомой ведьмы.

– Польщён, – откликнулся гость. – А уж в такой приятной компании… Шайтан вас задери! – сказал он, облокачиваясь на стол. – И тут горы вилок…

– Это… дом накрыл. Ешь как хочешь…

– Рыбой пахнет, – сказал гость. – Рыбу я без вилок, не обессудь… Да ты подсаживайся, господин директор, не стесняйся. Я разрешаю.

Хозяин, достававший из шкафика коньяк, едва удержал бутылку и не нашёлся с ответом, а слуга беззвучно хмыкнул и решился на неприличность.

Принюхаться оказалось – раз плюнуть. На текущий момент друзья детства пахли абсолютно одинаково, и компоненты запаха были несовместимы по определению: сладкий виноград и болотная ряска. Душевный комфорт с кромешным кошмаром – причём в равных долях. Так что растрогавшийся дом был не так уж далёк от истины.

Господин Айзенштайн, сиречь Лёша Гаранин, насильно избавленный от своих многочисленных масок, текущим моментом искренне наслаждался. Момент вышел не совсем тот и совсем не ко времени, но кайфа это ничуть не портило. Подколодный змей таял и плавился в обществе лучшего друга – безмерно сокрушаясь о запланированном финале. Проигрыш бесил его несказанно.

Андрей Карцев, отыскавший, наконец, незабвенную пропажу, был в шоке от самого себя. Пропажа крутилась рядышком – руку протянуть. Сучий колдун, поганый змей и двуличный мерзавец, но от его присутствия в душе наследника джедаев ровным пламенем горела свеча, двадцать лет кряду едва тлевшая. "Не потому что от неё светло, а потому что с ней не надо света"[41]41
  И. Анненский.


[Закрыть]. Сущий кошмар – но поделать с этим он ничего не мог.

"Офигеть, господа маги!" – подумал слуга, выбравшись из чужих эмоций, и успокоенно присел в уголок с чашкой чая. Беды не будет. А реванш – ну что реванш? Псина лает – ветер носит…

– Тост бы какой, – пробормотал хозяин. – Даже и не соображу…

– За встречу, – подсказал гость, принимая рюмку. – Рыбку-то тоже дом коптил? – спросил он, вплотную принимаясь за облюбованное кушанье. – Хороший, слушай, у тебя дом!

– Рад, что тебе нравится, – сказал хозяин. – Не последний раз сидим, надеюсь.

– На каникулы меня будешь забирать, господин директор? – осведомился гость.

– Могу, между прочим. Пользуясь служебным положением. Поедешь? Я бы с радостью. Я, знаешь ли, скучал…

– Заметно, – согласился гость. – Только что-то ты квалификацию за последние двадцать лет утерял. Бестолковей истории и не припомню…

– Да времени нет, – с досадой сказал хозяин. – Гимназии одной – по горло!..

– Понимаю, – сказал гость. – А говоришь – скучал… Это я тут в придурках гуляю…

– Взаимно, друг мой, – сказал хозяин. – Взаимно. Ты, кажется, и попытки не сделал меня отыскать.

– А ты, можно подумать, торопился. Или ждал, пока дочка подрастёт?

– Может, и ждал.

– Подружить нас хотел? Так мы подружились. Ты не поверишь, как. Её вон на каникулы забери… папаша хренов…

– Не хотелось бы, – сказал хозяин. – Вот к этому, Дрейчик, я уж совсем не готов.

– А-а… – протянул гость. – Понимаю… Хэппи-энда хочешь? Охотно верю. В железном замке, а, господин мой колдун? Сбросим цепи и хвосты! Тебе сколько лет-то, кролик мой белый?

– Затрудняюсь с ответом, – сказал хозяин, не раздумывая. – А тебе?

"Туше", – подумал слуга, а гость сделал неопределённый жест.

– А мне хватает, – мрачно сказал он. – И какие предложения?

– Сюжет-то сам по себе неплохой, – осторожно сказал хозяин.

– Стильный, – согласился гость.

– Я ведь, собственно, закончил…

– Пожалуй, – согласился гость, отодвигая блюдо с рыбой.

– Может быть, стоит оставить… мой вариант?

Гость изобразил на лице вопрос, и хозяин уточнил:

– Для Ольги. Или я прошу многого?

– Ну что вы, господин директор! – возразил гость, вытирая салфеточкой руки. – Как примерный гимназист, я полностью разделяю вашу точку зрения.

– Андрей…

– Я понимаю, вы не наигрались, – сказал гость, подпирая кулаком щёку. – Жалких два месяца… Но это – хрен бы с ним… А вот известно ли вам, господин директор, как славно мне было минувшей ночью? Вот когда я понял, кто вы такой есть на самом деле, уважаемый мой господин Айзенштайн, – тихо сказал гость и сощурился. – Я ведь думал, что я вас убил, – сказал он ещё тише и поднялся, опираясь на стол.

Слуга, отшвырнув чашку, вихрем вынесся из-за книжного шкафа, но сучий колдун успел первым. Гость обнаружил себя сидящим на диване, а лучшего друга – на полу рядышком, уткнувшимся в диван лбом. Локоть сучьего колдуна лежал у гостя на коленке.