Текст книги "Змей подколодный"

Автор книги: Елена Никольская

Соавторы: Егор Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 39 страниц)

– Устал я от вас, Андрей Евгеньевич, – сказал он. – Есть хотите?

– Хочу, – немедленно согласился Андрей.

– Что-нибудь конкретное?

– Всё равно.

– Прекрасно… Присаживайтесь.

Андрей уселся и взял со столика образовавшуюся чашку. В чашке был не чай – трава какая-то, и он невольно поморщился.

– Пейте, пейте, – велел Демуров.

Голова перестала болеть с первых глотков, и Андрей принялся жевать наколдованные бутерброды. В руке у Демурова тем временем появился высокий стакан, и господин маг осушил его до половины. Запахло спиртом. "Умаялся, однако, мужик", – подумал Андрей, завистливо принюхиваясь. Может, напьётся и с пьяных глаз простит? А может, наоборот. Готовый ко всему в треклятой башне, в гимназии Андрей расслабился – совсем не хотелось завершать разнообразное воскресенье розгами. А поделом бы, пожалуй!.. Ещё уроки, вспомнил он и спросил:

– А сколько времени, Фёдор Аркадьевич?

– Четвёртый час, – ответил Демуров. – Тяжёлый день у вас завтра, сударь, верно?

– Я не успел ничего выучить, – осторожно сказал Андрей.

– Разумеется. Я могу, впрочем, освободить вас от занятий, но, боюсь, смысла в этом особого нет.

Четыре раза, значит, в кондуит попаду, прикинул Андрей. Если только Стрепетов сжалится… Терзания эти, видно, отразились у него на лице, и Демуров усмехнулся.

– Что у вас завтра, кроме моего предмета?

– Латынь, химия и физика.

– Олег Витальевич вряд ли вас спросит, а с остальными я, вероятно, сумею договориться. Справитесь с долгами за завтрашний вечер, надеюсь?

– Да! Спасибо, господин учитель.

– Ветерок. Голова в порядке?

– Да, благодарю вас.

– Тогда побеседуем, – сказал Демуров и отставил стакан. – Вы сами-то ничего не хотите мне сказать?

– О чём?

– Андрей. Меня мало интересуют секреты моих подопечных – до тех пор, пока не несут им опасность. Вы в полном праве наживать неприятности, не спорю. Но извлекать вас из них – назовём это так – моя прямая обязанность. Лучше бы вам поставить меня в известность.

– У меня нет неприятностей, – сказал Андрей.

– Я вас умоляю, сударь!.. Сформулируем иначе: во что вы ввязались? Так доступнее? Вы, надеюсь, понимаете, что в следующий раз я могу и не успеть?

"Хороший вопрос, – подумал Андрей. – Риторический…"

Ангел-хранитель покуривал, рассеянно взирая на дымок, и не торопил его с ответом. Смертельно хотелось всё ангелу-хранителю рассказать, переложить на широкие магические плечи корзинку с камнями и, облегчённо вздохнув, предаться учёбе в ожидании блестящего будущего.

Он вспомнил: "Нажалуешься преподам – тут же твоего дружка сожру, понял?"

И особенно пикантно выйдет, ежели сидит перед Андреем сейчас не ангел-хранитель, а совсем даже наоборот. Колдуны-то – в гимназии… Вполне можно предположить, что записки, монстры и иже с ними – работа именно Демурова. Башня вряд ли, в башню они зашли, считай, случайно – действительно ведь, покурить! Но зачем бы Демурову их из башни вытаскивать? Милое дело – всех зайцев убить за раз… Из-за Олега Витальевича, дабы подозрений не вызвать? Вполне… Но одной пакостью, пожалуй, стоит его озадачить, тут криминал какой – никакого тут криминала….

– Фёдор Аркадьевич…

– Да, сударь. Я полон внимания.

– Я не могу рассказать вам о своих… неприятностях. Хотел бы, но не могу. Но вот… В общем, вот.

Андрей полез в сумку за паззлом. Паззл, точно, был тот самый, великодушно подаренный на добрую память, в изрядно уже помятой коробочке. Достал, сука! Вот пусть господин маг взглянет. Им, магам, виднее.

– Я вам тогда ночью немного не договорил.

– Я догадываюсь.

– Вы, наверное, знаете, что мои кошмары были всё-таки ни при чём.

Демуров кивнул. Он, стало быть, будет молчать, а я, стало быть, должен выкладывать, – великолепно!..

– Эта коробочка появилась той ночью. После монстра. В ней паззл, но он не соответствует картинке. Тоже монстр какой-то получается, мне не по себе стало… Я пытался её сжечь, собственно, и сжёг, но она утром опять на столе оказалась. Я и в городе её оставлял, и в башне тоже выкинул. Но она всё время появляется. Ничего такого, наверное, но… Вы не посмотрите?

Демуров повертел коробочку, высыпал содержимое и легонько постучал по столику пальцами. Паззл мгновенно сложился: змейки и глазки.

– Андрей Карцев, – сказал Демуров, и Андрей отвесил челюсть: на картинке появился его собственный портрет.

– Ух ты!..

– Ричи Блэкмор, – сказал Демуров, и паззл изменился снова, нарисовавши на себе великого гитариста.

– А можно мне? Надо имя назвать, да? Фредди Меркьюри! Ух ты! Стивен Кинг!

– Это всего лишь игрушка, сударь, – сказал Демуров и снова стукнул по столику. Паззл, обратившись кучкой картонок, втянулся в коробку. – Необычная для вас, но не более чем. Правда, изображение было установлено, но ничего опасного нет. Что ж вы сразу не сказали? Я подумал, кто-то из гимназистов вам сей фокус презентовал.

– Фокус? – переспросил восхищённый Андрей. – Это в магазине фокусов такие продают, да?

– Добрались уже до магазина?

– Да-а… Только там справку требуют, что я в гимназии учусь…

– Справку возьмите у директора, – сказал Демуров. – И я хотел бы иметь возможность осматривать приобретённые вами игрушки. В силу сложившихся обстоятельств.

– Хорошо, – сказал Андрей.

– А сей предмет я у вас заберу, если позволите.

"Хоть испепели, – подумал Андрей. – Всё равно такой куплю. Однако игрушка-то не простая, зачем бы ему тогда?.."

– Конечно, – сказал он. – Я и хотел от неё избавиться. Спасибо!

– Да не за что, – сказал Демуров. – Более моя помощь ни в чём вам не требуется?

– Нет, – вздохнул Андрей.

– Уверены?

– Уверен.

– Очень жаль, – сказал Демуров. – Что ж, полагаю, мы ещё вернёмся к этому разговору. А теперь расстанемся, сударь. Утро скоро.

Он поднялся, и Андрей, встав тоже, спросил, не поверив счастью:

– А вы ко мне разве не подниметесь? То есть…

– Не сегодня, – сказал Демуров. – Я непременно запишу вас в кондуит. В минувшем приключении вы, разумеется, не виноваты, но за ваше хамство, сударь, уж будьте любезны отвечать.

– Господин учитель, извините меня, а? – сказал Андрей. – Я, конечно, вёл себя… Я очень вам благодарен.

– Я ваш куратор, Андрей. Вы можете обращаться ко мне с любой проблемой.

– Я понял, – сказал Андрей. – Спасибо, Фёдор Аркадьевич.

Демуров отмахнулся и пошёл к выходу, и Андрей, прищурившись, мысленно нарисовал нимб вокруг его головы. Нимб вышел ничего себе – очень даже приличный…

Поднявшись на свой этаж, он поклонился сэру Шелтону, сильно надеясь, что историк в курсе и репрессиями заниматься не станет.

– Нагулялись, сударь? – поинтересовался историк.

– Я, господин учитель, не нарочно! Я уроки сейчас буду делать, – покаянно сообщил Андрей, стараясь быть милым. – Вы не позволите мне к Делику заглянуть на минутку? – отважно спросил он, совершенно не рассчитывая на согласие. – Я боюсь, что он не спит из-за меня, потому что… Пожалуйста!

– Загляните, – разрешил сэр Шелтон после недолгих раздумий. Что за ночь – все добры безмерно!..

Впрочем, сил удивляться у Андрея уже не было – да ни на что уже не было никаких сил, но он действительно опасался, что Никита не спит. Не каждый день ведь друзья с прогулки не возвращаются!

Никита спал – скорчившись на подоконнике, и в который раз за эту ночь Андрей ощутил себя жуткой свиньёй. Он потряс Никиту за плечо:

– Э-эй!..

Никита открыл глаза и заулыбался:

– Целы?!

– Ещё бы! Ложись давай.

– Ага… Андрей, я вас сдал, ты понимаешь…

– С ума сдурел – извиняться? – весело сказал Андрей. – Если б не ты!..

Ах, долгой, долгой выдалась ночь! И сладко провожать её дремотным и благодушным взглядом – на рассвете, раскинувшись в кресле, выучив химию и алгебру, дабы сделать приятное тем, кто вынудил ночь завершиться вот так – покоем, комфортом… Сигаретку бы ещё да в школу не ходить… эх!..

Глава 9 (Ольга)

Что позволено тиграм

(а если и не позволено, так им на это глубоко наплевать)

– Что это вы с моей коровой делаете? Я её не для того брал, чтобы вы её за хвост тянули. Нашли развлечение! – Ты свою корову на цепь посади, – говорит дядя Фёдор. Кот упирается: – Это же не собака, чтобы на цепи сидеть. Коровы, они просто так гуляют. – Так это нормальные коровы! – кричит Шарик. – А твоя корова психическая!

Э. Успенский. «Дядя Фёдор, пёс и кот»

1

– Союз cum в значении «так как», «потому что» присоединяет предложения причины и называется cum causale. При cum causale ставится…

«Дорогой Белый Кролик! Как твои дела? Надеюсь, что ты здоров, а что жив – знаю точно, потому что со мной всё в порядке…»

– …ставится coniunctivus. Времена – по consecutio temporium: Quae cum ita sint (essent) – "раз это так, то"…

«Спасибо тебе огромное за предоставленного телохранителя! Я, конечно, не Уитни Хьюстон, но телохранитель ничуть не хуже Кевина Костнера, даже немного похож. И он в меня влюблён. Надеюсь, тебе, Белому Кролику, это по душе, а если и нет, то извини, всё равно уже поздно».

– "Themistocles, quod non satis tutum se Athenis videbat, Corcyram demigravit".

«Мы тебя обязательно найдём, ты не сомневайся, даже если ты сидишь в какой-нибудь башне. Нас из башни спасли вчера крутые волшебники – а тебя, наверное, такие же туда и засадили. Мог бы и сказать, кто именно!»

– "Corcyram demigravit"…

«Может быть, тебе будет интересно узнать, что я абсолютно счастлива благодаря твоему другу Андрюшке…»

– Фемистокл переселился на Коркиру, так как не чувствовал себя в достаточной безопасности в Афинах

"Это Фемистокл зря… – подумала Ольга. – В Афинах никто бы не мешал целоваться, верно? А где тут, собственно, "cum"? Нет, зря я на латынь пошла, ведь разрешили же первые две пары пропустить!.."

– Госпожа Заворская, я сильно подозреваю, что ваши эпистолярные экзерсисы не имеют к теме урока ни малейшего отношения. Если уж вы явились в класс, будьте любезны не отвлекаться!

– Извините, господин учитель!

«…Андрюшке, он, как положено пирату, похитил моё сердце…»

"Фу, какой штамп!.. Прямо для любовного романа, но я не собираюсь писать эту фразу в сочинении и сдавать мистеру Хендриджу. Но себе-то, самой себе можно сказать именно так! Ещё тигру можно – непременно вечером скажу тигру…"

– Следующее замечание я изложу письменно, сударыня.

– Да, господин учитель!

"Не пойду на историю – в кои-то веки прогулять можно! Лучше справку для магазина возьму и посижу в библиотеке…"

Постучать в кабинет директора оказалось слабо. Ольга вздыхала, переминалась с ноги на ногу у двери, поминая предыдущий визит, и уже решилась было отложить получение справки до пятницы. Или до субботы даже. Или нет! Попросить Олега Витальевича – пусть возьмёт! Но тут дверь открылась, и Ольга увидела директора: директор стоял прямо перед ней, и в руке у него дымилась большая чашка.

– Минут десять уже мою дверь изучаете, сударыня, – сказал директор и отхлебнул из чашки.

Ольга быстро присела в реверансе:

– Доброе утро, господин директор!

– Неплохое, – согласился директор. – Но не полагается ли вам в это замечательное утро присутствовать в классах? Звонок давно был.

– У меня сейчас история, но Олег Витальевич разрешил мне пропустить.

– Послал ко мне?

– Нет-нет! Я вообще-то в библиотеку иду! Мне там по химии надо доучить… Мне… я хотела взять справку. Если вас не затруднит! Но я могу зайти позже!

– Прошу вас, – сказал директор и посторонился.

Ольга прошла мимо него в кабинет, остановилась на середине и скосила глаза на шкафчик со статуэтками. Шкафчик был на месте – ничуть не подозрительный.

– Присаживайтесь, сударыня, – сказал директор, закрывая дверь. – Кофе будете? – осведомился он, подталкивая Ольгу к креслу около стола. – Вы какой предпочитаете?

– Благодарю, не надо!

– Чашечку, – сказал директор, устраиваясь напротив неё. – Со сливками и орехом, верно? Или крепкий? Ночь у вас, вижу, была долгая. Вот сигаретку, не обессудьте, предложить не могу!

– Я не курю!

– Конечно, сударыня! А я, если позволите, трубочку… Мне давно хотелось побеседовать с вами! Но время! Время – столь философская категория!.. Смею ли рассчитывать, что вы не держите на меня обиды, мадемуазель?

– За что, господин директор?

– Как же! Печальная история с вашим наказанием!.. Прошу вас, попробуйте, – не чересчур сладко?

Ольга взяла чашку (синюю, с золотым ободком) и осторожно глотнула. Кофе был вкусный – даже лучше, чем в столовке. Иметь бы ещё гарантию, что господин маг не подмешал туда каких-нибудь галлюциногенов!..

– Просто кофе, – сказал директор, наблюдая за её терзаниями. – Я вас так напугал, сударыня? Поверьте, поступить иначе я тогда не мог. Лишиться столь талантливой гимназистки! нет, душа моя, это было бы куда как печальнее!

– Я понимаю, – сказала Ольга.

– А кофе мы уже пили вместе, помните? Право, не стоит меня подозревать.

– Извините, господин директор.

Ольга отпила ещё глоточек и завозилась в кресле, устраиваясь поудобнее. Сама ведь хотела с ним поговорить – так лови момент!

– Должен признаться, вам удалось меня удивить. Вы продемонстрировали весьма неординарное восприятие моего… гм… моей коллекции, – сказал директор, указывая трубкой на шкафчик. – Стеклянные храмы!.. Ну-ну, мадемуазель! Я не собираюсь вас гипнотизировать! Мысли вслух, не более. Давайте-ка о деле. Вы ведь пришли по делу?

– Да! Да, господин директор! Мне нужна справка, что я учусь в гимназии.

– Зачем же?

– Я зашла в один магазин, и вот там…

– Ах, продажа фокусов! – воскликнул директор. – Милейшее заведение, уверяю вас. Множество любопытных вещиц! В излишке даже…

Он положил трубку в пепельницу и полез в стол.

– Господин директор…

– Да, сударыня?

– Скажите, а если бы меня исключили? Я бы тогда домой вернулась?

– Вне сомнений, – уверил директор. – Не по степям же бродить в столь юном возрасте!

– А скажите… А многих исключали?

– Отнюдь, – сказал директор и принялся заполнять добытый бланк, макая перо в чернильницу. Перо было самое настоящее – гусиное, наверное! Ольга даже засмотрелась. – Но инциденты бывали, конечно… К чему такие вопросы, дитя моё? Вам вряд ли грозит исключение. Ведь в действительности вы не хотели покидать гимназию? Вам нравится здесь?

– Очень, господин директор. А в этом году никого не исключали? Или в прошлом?

– Вас интересует кто-то конкретный, сударыня?

– Ну… да, пожалуй. Я думала, что встречу здесь одного знакомого.

– Его имя?

– Алексей Гаранин, – сказала Ольга. Как в пропасть прыгнула.

Что, если перед ней сидит враг – ведь кто-то из преподов и есть враг, почему не директор? "Не чините себе осложнений и воспользуйтесь добрым советом… незамедлительно покинуть пределы гимназии и города… не вводите во грех…" – вспомнила Ольга. Но ведь это директор притащил её в гимназию – а значит, нет оснований его подозревать, верно? И уж он-то точно знает, кто тут учился, а кто нет.

Холодный ветер резанул лицо и убрался в сторонку, а в пропасти обнаружилась страховочная сетка, упруго выгнулась навстречу и выкинула обратно – директор и бровью не повёл.

– Такой господин в гимназии не учился, – сказал он после недолгих раздумий. – Сожалею, но нет. Тоскуете по дому, вероятно?

Невинное это предположение поставило Ольгу в тупик. Говоря откровенно, о доме она и думать не думала – до того ли!.. Но на проявленную заботу следовало реагировать, и она изобразила на лице ожидаемые собеседником чувства.

– Немножко. А каникул здесь не бывает?

– Обязательно даже бывают. Зимние и летние вакации, но, увы, вам придётся провести их в гимназии.

– Я понимаю, господин директор.

– Не печальтесь, мадемуазель! Вакации есть вакации – полагаю, вы не соскучитесь. Вас ждут новогодние балы – и не только в гимназии.

"Надеюсь, не утренники во Дворце Пионеров, – подумала Ольга. – Чертовски было бы круто!.."

– Да и магазин фокусов доставит вам немало удовольствий, – со вздохом сказал директор. – Вот ваша справка.

Ольга взяла плотный бумажный квадратик. Ничего особенного – "действительно является… классической гимназии…", печать самая обыкновенная, круглая…

– Благодарю, господин директор, – сказала она, вставая и делая реверанс.

Господин Айзенштайн поднялся тоже и, обогнув стол, легонько щёлкнул Ольгу по носу.

– Секундочку, мадемуазель. Вы уверены, что не хотели бы взглянуть на мою коллекцию ещё раз? без скорбных, разумеется, последствий?

– Я подумаю, – сказала Ольга, отступая.

– Опять напугал? – весело спросил директор. – Станешь теперь изводиться – не зашлёт ли меня злой директор в жуткие места? Я пошутил, ребёнок. Ветерок!..

– Я и не боюсь, – сказала Ольга. – Я, правда, подумаю, – пообещала она почти искренне.

– Вот и славно. Я действительно мог бы показать тебе кое-что интересное. В качестве компенсации. Ты ведь ожидала от гимназии совсем иного, верно? Тайны, подземелья, договора, подписанные кровью!.. Сильно разочарована?

– Совсем нет, господин директор, – сказала Ольга. Знал бы он!..

А он и знал – посерьёзнел вдруг и указал Ольге на кресло.

– И в самом деле! Я осведомлён о твоём приключении – но вкратце. Не расскажешь подробнее?

Как тут было отказать? Ольга присела снова и изложила ночную сагу, стараясь – по мере сил – не преувеличивать. Тем не менее, башня в её интерпретации событий вышла оплотом тёмных сил во мраке Хаоса, кураторы – великими воинами при лазерных мечах, а Андрей Карцев – хранителем драгоценного сокровища в обличье Ольги Заворской. Мы, мол, и сами не лыком шиты, можете выкусить вместе с вашими коллекциями!

Директор не подкачал: слушал, глаз с Ольги не сводя, в нужных местах восторгался и даже рукоплескал. И трубка, забытая в хрустальной пепельнице, давно погасла. Наконец, Ольга выдохлась и скромно призналась:

– Ну, это я немножко ещё придумала.

Смертельно хотелось директора потрясти – указав заодно, что глупенькие гимназисты, выловленные полуголыми в степях, фантазией отнюдь не обижены. В отличие от крутых магов в больших чинах, только на убогий гипноз и способных. Да!..

– Браво, ребёнок! – сказал директор. – Чувствую, твоему куратору нелегко с тобой придётся. Будем надеяться, столь бурное воображение учёбе не повредит. И, вижу, ты таки встретила своего принца? Тоже занятиям не на пользу…

– Что вы, господин директор! Какие принцы в школе! Просто мы гуляли вместе.

– Верю, – сказал директор. – Но всё же развлечения подобного рода отнимают массу времени! Пожалуй, я помогу тебе немного сэкономить – в благодарность за отменный рассказ.

И в ту же секунду Ольга оказалась за столиком в библиотеке. На столике громоздились книги, а прямо перед носом лежал учебник химии, открытый на нужном параграфе. В учебник была вставлена закладочкой свежевыданная справка. Ольга вздохнула, облокотилась на стол и уставилась в учебник.

«Если у одного атома имеется неподелённая пара d-электронов, а у другого вакантна p-орбиталь, то возможно образование так называемой дативной связи…»

Строчки задрожали, расплылись и обернулись синей чашкой с недопитым кофе.

– Чуть не забыл, мадемуазель! – сказал господин Айзенштайн. – А впрочем, ни к чему это всё.

Он махнул рукой и принялся выколачивать трубку.

– Прошу прощения!

«…связи, обусловленной переносом d-электронов…» Душевное вам спасибо, господин директор, за такую романтику!..

Невыносимо долгим был этот день; часы же, проведенные в пиратском убежище среди камней и кустов, напротив, показались чересчур коротки. В девять вечера Ольга усадила на коленки тигра, и они принялись за уроки: почти до полуночи учили вчерашние, потом, до половины третьего, сегодняшние. Тигр слушал честно, не отлынивал, а вот Ольга над геометрией стала клевать носом, что было донельзя погано. Она плюнула, завела будильник на шесть – может, утром смогу! – и улеглась, обнявшись с рыжим. "Так и не придумала ему имя, – вспомнила она, засыпая. – Утром… придумаю утром…"

Но тигр сам представился Ольге – через полчаса после того, как она уснула.

2

Она сидела на тахте по-турецки, накрыв одеялом ноги, а тигр сидел на подушке, обвернув вокруг себя хвост, и они беседовали. Тигр на вид ничуть не изменился: рыжий, полосатый и пушистый. Только совершенно живой. Ольга и всегда знала, что игрушки на самом деле живые, но даже во сне пообщаться с ними не удавалось. Сны у Ольги были сюжетные, богатые событиями, – не до разговоров! А вот сегодня просто шла беседа, неспешная и подробная. Наверное, потому, что приключений хватало наяву. И теперь Ольга обсуждала с тигром все перипетии минувшего выходного.

Тигр был свидетель и соучастник, единственный, с кем можно было правдиво поделиться накопившимися эмоциями. Звали его Флюком Тиргушмисом (можно просто Флюк, сказал тигр), и если бы Ольга не спала – очень бы удивилась. До сих пор все свои игрушки она называла сама, и они против этого никогда не возражали. Мелочь, конечно, и Ольга – во сне – восприняла это как должное.

Тигр соглашался со всеми её выкладками. Тигр всё понимал, и тигру тоже понравился похожий на испанца мальчишка, в руках которого он побывал долгой вчерашней ночью. У мальчишки был приятный запах (что для тигров немаловажно), и мальчишка не дёргал за усы и не таскал за хвост (что было чертовски удивительно). Кроме того, мальчишка – да, точно, Андрюшка! – Андрюшка исключительно хорошо относился к Ольге, а Ольгу тигр выбрал с первого взгляда, разве она не знает, что игрушки сами выбирают себе хозяев? По всему по этому тигр обрадовался, когда Ольга призналась, что любит этого самого Андрюшку.

Но всё-таки тигр плавно закруглил беседу о великой любви и поинтересовался, не скучает ли его новая хозяйка по дому? Второй вопрос за день; но тигру Ольга честно призналась, что если и скучает, то не особенно. Свинство, конечно, но скучать ей некогда. "Даже по игрушкам?" – удивился тигр. Ольга пригорюнилась, и тигр немедленно узнал, что ни единого зверя у Ольги дома не осталось.

Кукол Ольга не слишком любила, а вот звери были ей друзьями: большая компания, испытанная во многих делах. Командовал компанией серый мишка с лысинкой на животе, у мишки двигались лапки, а звали его Алёник (глупое имя, но на момент мишкиного появления Ольге было всего четыре года). Но прошлым летом, когда Ольга каникулярила у бабушки, мама отдала все её игрушки детскому саду. Слёз было – море, призналась Ольга тигру, только никто этих слёз не видел. Большая девочка, куда деваться!

– Ничего себе! – возмутился Флюк. – Тогда и правильно, что ты домой не рвёшься! Слушай, а хочешь повидать своих зверей?

– Ещё бы! – сказала Ольга. – А можно?

Тигр презрительно фыркнул:

– Мряф! Я и не то умею! – и полез под тахту. Под тахтой он провёл минут пять, а выбравшись, радостно заявил:

– Нам повезло! Они вовсе не в садике! Они теперь живут за семь морей, в лесочке. Поехали?

– Поехали! – обрадовалась Ольга. – А на чём?

– А вот на кресле, – сказал Флюк. – Сейчас, подожди…

Он спрыгнул на пол и начал осматривать кресло, а заодно разорвал немножко обивку, поточив об спинку кресла когти.

– Вполне подойдёт! – сказал он, наконец, и потёр лапки. – Залезай!

Ольга подумала мельком, что надо бы одеться, но тигр торопил её, и она забралась в кресло как была, в одной футболке и трусиках. А тигр распахнул настежь оконные створки и устроился у неё на коленках.

– Заклинашку знаешь?

– Не-ет…

– Ладно, сейчас… – Флюк подумал и нараспев затараторил:

 
Лети, лети за моря,
Кресла лёгкая моя!
Ты помчись как лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг!
Только ты не делай круг,
Отыщи нам поскорей
Потерявшихся зверей!
Семь морей и десять гор,
Я хозяйка, а не вор!
 

Кресло зашевелилось, оторвалось от пола и замерло на уровне подоконника.

– Не летит, – шёпотом сказала Ольга.

– Мряф! – фыркнул Флюк. – Ты тоже скажи! Это же ты хозяйка! Давай скорей!

– Лети, лети за моря! – быстро сказала Ольга, и кресло, подскочив, стукнулось ножкой об оконную раму. – Семь морей и десять гор, я хозяйка, а не вор!

– Мутабор! – завопил тигр. – Мряф! Поехали!!!

Кресло вылетело в окно и, быстро набирая высоту, пронеслось над гимназийским садом с ужасающей скоростью. Ольга, вцепившаяся в подлокотники, только и успела заметить внизу несколько огоньков – но не оконных.

– Что это там горит?

– В саду у вас? – спросил тигр. – Пролетели уже! Другой раз посмотрим, – пообещал он. – Тебе не холодно?

– Нет, – сказала Ольга. – Только темно ужасно!

И сразу наступил день: сон (или тигр?) оказался очень покладистый.

Летели высоко – и будто бы над географической картой. На карте были леса, синие ленточки рек, степи – никаких тебе гор и морей! Совсем скоро кресло стало снижаться и приземлилось около маленькой речки. На берегу был невысокий, заросший ковылём холм, а в холме была дверка. Из дверки выбежал серый мишка с лысинкой на животе – Алёник!

– Ольга! Это наша Ольга! – закричал мишка, а Ольга спрыгнула с кресла и подхватила его на руки. Мишка оказался почему-то ужасно тяжёлым, она еле подняла его.

Общий восторг границ не знал! Она сидела на пригорке (который, кажется, ещё недавно был холмом; неважно!) в окружении своих зверей и гладила всех разом, а Флюк вертелся рядом, и его она гладила тоже, благодарная донельзя. Две собачки, Тотошка и Антошка, заяц Брям Василькин, утёнок Тим, и ослик Иквин, и слон Томпопрес, и все остальные – компания была в полном сборе. Только ковыль на пригорке оказался ужасно колючим, словно железными шипами усеянный. Но Ольга не обращала внимания ни на расцарапанные ноги, ни на то, что звери были ужасно большими – по пояс ей. И на каждом звере была перевязь для оружия, и на перевязях – шпаги, ножи и милицейские дубинки, а Флюк обещал привезти им луки, потому что без луков Ольгиным зверям жилось несладко.

– Нам бы в холм зайти! – тревожился ослик. – Пойдёмте в холм! Ведь набегут сейчас!

– Атака! Шпаги вон! – закричал Флюк. – К бою готовьсь!

– Прикройте Ольгу! – закричал мишка Алёник.

И тут на пригорок полезли со всех сторон странные человечки. В проволочных руках у человечков были луки, а на головах у них были жёлтые шлемы, и в каждом шлеме – круглые дырки для глаз. Один из человечков натянул лук и завизжал:

– Вот она! вот попалась! Замри!! – Он повернулся к остальным и скомандовал: – Ловите!! Стреляйте!!!

В его шлеме было не две дырки, а четыре; увидев это, Ольга человечков узнала: "Мои пуговицы! Жёлтые пуговицы! Этот, главный, – с маминого плаща!.." Главная пуговица выстрелила, и Флюк, прыгнув навстречу стреле, поймал лапками, повис в воздухе, а пуговица схватила его за хвост. Тигр взвыл – и на пригорке всё смешалось в кучу, орущую и дерущуюся. Только несколько зверей окружило Ольгу, отбивая дубинками и кинжалами сыплющиеся в неё стрелы. А Ольга не могла шевельнуться, словно это она была игрушкой – единственной игрушкой из всей компании.

Алёник сцепился врукопашную с четырёхдырочной пуговицей, вырывал у неё лук, а пуговица верещала:

– Убью! Пусти! Вот она, вот она! Предательница! Теперь всех вас убьём! Пусти, ублюдок плюшевый, а-а-а!!!

Звери подхватили неподвижную Ольгу, потащили её вниз с пригорка, усадили в кресло и кинулись назад, а Флюк остался, прыгнул к Ольге и начал её трясти:

– Говори заклинашку! Говори быстро! Им долго не продержаться! Это же всё из-за тебя, бежим скорее! Заклинашку, мряф! Семь морей!..

– Я хозяйка… – прошептала Ольга, и кресло под ними качнулось. – Десять гор, я хозяйка, а не вор!..

Кресло взмыло вверх, и тигр, вскарабкавшись на спинку, мазнул по Ольгиному лицу хвостом:

– Отомри!

Ольга немедленно перегнулась через подлокотник, но пригорок был уже далеко внизу, и рассмотреть, что делалось в копошащейся на нём разноцветной куче, не удавалось. Тогда она заплакала, а Флюк, слезши к ней на коленки, обнял Ольгу за шею и ворчливо сказал:

– Вот ещё! Не бойся, они победят! Они каждый раз побеждают. Чего там – с дурацкими пуговицами справиться!

– Это боевые пуговицы! – сказала Ольга, всхлипывая. – Я ими играла, как в шахматы. Поле чертила… А жёлтую команду… – И она заревела ещё сильнее. – Я её потеряла! Во дворе! Они поэтому, да? Я же не нарочно! Я маленькая совсем была!..

– Перестань! – сказал Флюк, вытирая ей слёзы. – Хватит уже! Я привезу им луки, и ведь есть другие команды! Красная и сиреневая, да? Так с сиреневой и вовсе никому не справиться, не пропадут твои звери, не куксись! Я ж не знал, что там ещё пуговицы твои!

– Там тогда много кого должно быть, – всхлипнула Ольга. – Ещё ракушки из Евпатории… Шахматы я тоже теряла… И планетоход поломанный… Кошмар какой-то!

Тут тигр вдруг схватился лапками за усы и ойкнул:

– У тебя в плече стрела!

Плечо, действительно, саднило – не слишком сильно, и, покосившись, Ольга увидела торчавшую из футболки тонкую и короткую палку с оперением. И весь рукав в крови.

– Так мне и надо! – горько сказала Ольга.

– Ой, Ольга! Вот, мряф, попутешествовали мы!.. Я не хотел! Я же не знал! Не сердись на меня только!

– Я не сержусь, – всхлипнула Ольга и обняла рыжего авантюриста. – И вообще, это же сон. Просто зверей жалко…

– Зверей твоих никто не победит, не бойся! А меня ты теперь выкинешь, да?

– Ты что! – испугалась Ольга и перестала реветь. – Никогда! А ты не уйдёшь?

– Ни за что! – поклялся Флюк. – Мы ещё полетаем! Повезёшь со мной луки?

– Спрашиваешь!

– Тогда поехали лечиться! Мы уже почти дома! Мряф! А ну, направо и вперёд! – скомандовал тигр.

– Куда лечиться? – насторожилась Ольга и наконец-то посмотрела по сторонам.

Они и вправду были уже в гимназии – кресло, не сбавляя скорости, мчалось прямо на коттедж преподавателей.

– Флюк! Останови! Ты что делаешь! Мама!!!

Поздно: кресло, и попытки затормозить не сделав, с грохотом и звоном внеслось в одно из окон второго этажа (Ольга едва успела прикрыть руками лицо) и плюхнулось на пол. Сверху посыпалось дождём разбитое вдребезги стекло, а Ольга вылетела вместе с тигром из кресла и покатилась по полу.

И проснулась.

Наверное – потому что, проснувшись, обнаружила себя в незнакомой комнате, на усеянном стеклом ковре, перед огромной кроватью с ворохом подушек. С кровати соскочила мадам Окстри и, не обращая внимания на осколки, кинулась перед остолбеневшей Ольгой на колени.

Мадам была, кажется, совершенно голая и спешно заворачивалась в какую-то прозрачную тряпку. А за спиной мадам рывком сел на постели мужчина – тоже безо всякой одежды, и в мужчине Ольга с ужасом узнала Демурова.

– Доброе утро, – сказала Ольга и, вцепившись в неподвижного тигра, зажмурилась в отчаянной надежде, что сон продолжается.

– Твою мать! – рявкнул Демуров.

– Оля! Ках ме! У неё стрела в плече! – вскрикнула мадам.

Фигушки вам, а не сон. Ой, мама, что же теперь будет!..

3

Суета была страшная: суета и толкотня. Создавали суету и толкотню преподаватели: ни в коем случае не Ольга. Сбитая с толку, она никак не могла сообразить – спит или не спит. Вот если б и Флюк бегал вокруг неё, тогда ясно: сон, но Флюк не шевелился, молчал и выглядел самой обыкновенной игрушкой. Демуров бесцеремонно отшвырнул его в сторону, и Флюк лежал теперь на кровати, свесив голову, смотрел в никуда зелёными стекляшками глаз, а Ольга мысленно звала его, уговаривала и отчитывала: ясно было, что кресло в квартиру мадам направил именно Флюк. Может, и не конкретно к мадам целил, но к преподавателям точно, раз лечиться… Значит, сон, потому что кресло пребывало тут же. Как и разбитое окно. Как и стрела в Ольгином плече. Как и сама Ольга.