Текст книги "Змей подколодный"

Автор книги: Елена Никольская

Соавторы: Егор Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)

– И что же я, душенька? – спросил старикашка.

– Вы, дедушка, хуже всех закончили.

– Ты чего, гадать умеешь? – спросил Валентин. Дошло до жирафа.

– Ещё бы, – сказал Никита. – Я же в гимназии учусь. Вы что-нибудь слышали про гимназию?

– Мы, золотко, много слышали про гимназию, – сказал старикашка. – Ещё бы нам про неё не слышать, хе-хе. Только что-то поздненько ты про неё заговорила, крошка.

– Кстати, меня Никитой зовут.

– Тебя зовут Джейн, – сказал старикашка.

– Да ради бога. Вот скоро за мной придут мои учителя, они вам точно скажут, как меня зовут.

– Да куда же они придут, золотко, – захихикал старикашка. – Это ты правильно сказала, все детки уже давно выросли! У нас тут Прошлое, глупышка Джейн. Ты в далёком, далёком Прошлом… В тех днях, когда Кристина и мальчики были детьми.

– Это – я – уже – читал! – отчеканил Никита. – Можете не утруждаться, сударь! Но, видите ли, моим учителям без разницы, прошлое там, будущее! Они меня везде найдут. Представляете, что тогда будет? Они ведь все маги – а мой куратор самый крутой, между прочим.

Никита очень надеялся, что говорит правду. Ещё бы иметь уверенность, что старикашка не крутой. Чёрт их знает, магов этих!

– Да мой куратор… – сказал он, лихорадочно придумывая, что бы такого про Демурова наврать. – Моего куратора, если вы не в курсе…

– Ой, только не надо говорить мне его имя, – ласково сказал старикашка и вдруг стрельнул по сторонам глазами. – Я в курсе, Джейн, но поверь, сюда, в прошлое, да не имея координат, ему не пройти. Уж об этом я позаботился, деточка. А если ты будешь капризничать…

– Я тебе шею сверну, – прошипел сзади Валентин. – Я тебе прямо сейчас шею сверну, СЕСТРИЧКА!

И тут все обитатели Блюда заговорили одновременно.

– Он всё врёт, – заявил Эверард.

– Конечно, она просто капризничает, дедушка! – сказала Кристина.

– Позволь, мы пойдём с Джейн на лужок, дедушка! – попросил Вильям. – Мы будем играть в лошадки!

– Лошадки! – завопил Эверард. – Запряжём вонючку!

– Только возьмите ПОПОНКУ! – приказал старикашка. – Обязательно ПОПОНКУ, ты слышишь, Вильям?! Крисси, быстро неси сюда попонку! А ты, Джейн, будь умничкой, ты ведь младшая, и ты должна… Валентин, держи его! На лужке сегодня ПРОХЛАДНО, детки. Валентин!

"Чего это они испугались, – судорожно соображал Никита, глядя, как Кристина, приподняв юбки, мчится прочь из зала. – Не надо чего мне говорить?.."

Вдруг он понял, поднёс ко рту ладони и заорал во всю силу лёгких:

– Моего куратора зовут Фёдор Аркадьевич Демуров!

Валентин схватил его в охапку, а Вильям, прыгнувший зажать рот, получил ногой в живот.

– ДЕМУРОВ!!! Господин учитель, я здесь!!!

"Что же там было, в сказке? Кажется, рука Мэри Поппинс ухватила Джейн, и потащила, и вытащила! Там ещё картинка в книжке была!.. И эти гады замерли, словно на картинке, рука их сейчас разметает как карты… Ой, нет, это уже из Кэрролла…"

Кристина, почти добежавшая до дверной арки, вдруг метнулась в сторону.

– Сырость! Затхлость! – с отвращением сказал появившийся в арке мужчина. – Постели влажные, вне сомнений! Фуй, Генри! Признаться, подобное постоянство и толики уважения не вызывает. Крысы!..

Никита задрал платье и со всех ног кинулся к вошедшему. Демуров поймал его за плечи, не позволив в себя врезаться, и ворчливо сказал:

– Рад видеть вас, Делик! Экий наряд, однако! В гардеробе столетней графини одолжились?

3

Впоследствии сыщик никак не мог найти слов, чтобы описать случившееся с мерзким домом. Это было, как будто… Как будто Блюдо треснуло. Конечно, никаких внешних изменений не наблюдалось, но ощущение было чётким: Блюдо треснуло. Получалось, что он всё-таки его разбил – и это было правильно и достойно! Хотя бы за то, что эти сволочи испортили такую классную сказку!

– Брысь, – негромко приказал Демуров. Не возникало сомнений, кому адресовался приказ: Кристина тут же шмыгнула в арку, и следом за ней быстро выскочили братья. Выходили они, почему-то пригнувшись и глядя в пол. Эверард шёл последним – Никита поклясться мог бы, что вместо рук, прижатых к груди, у гадёныша были скрюченные волосатые лапки.

– Ай-яй-яй, – сказал с кресла старикашка. – Как вы, господин рейнджер, категоричны. Зачем же так с детками! Впрочем, я согласен! Старым сослуживцам потребен тет-а-тет, я правильно вас понял? Вишнёвой наливочки, господин мой Фарид? Обратите внимание, я вашего имени до сей секунды не называл. Можно сказать, вы тут незваный гость, но я не против, господин, я даже весьма польщён! Честь-то! Честь какая!

Демуров скривился так, словно надкусил незрелое яблоко.

– Меня позвали, Генри, трудно утверждать обратное.

– Здесь я хозяин, – кротко сказал старикашка. – Мало ли что скажут занятые игрой дети.

– Какие дети, Генри? Я вижу здесь только одного мальчика. И это мой мальчик, вот ведь как любопытно!

– Тут вы, господин мой, неправы, хе-хе. Это девочка. Девочка Джейн. Или нет? Неужто я ошибся? Слеповат стал, да-да…

– Не иначе, – согласился Демуров. – Значит, девочка? А откуда, позволь узнать, такая уверенность?

– Я человек подневольный, – сказал старикашка.

– О, никаких претензий, – уверил Демуров. – Ни в коем разе, Генри. Только пара вопросов. Ты же не откажешь мне в этой мелочи? Должен заметить, что тебе крайне повезло. Если бы это и впрямь была девочка, сюда бы явился мой коллега. Он молод, горяч… Ни тебя, ни кучку крысят словом бы не удостоил.

Он медленно шёл к старикашке, и Никита шёл следом, отставая на пару шагов. Смертельно хотелось схватить спасителя за руку и не отпускать до тех пор, пока они не окажутся в безопасном месте. Демуров, наконец, обернулся, остановился и обвёл подопечного взглядом. Гимназийские рефлексы немедленно подавили все прочие эмоции, и Никита вцепился в оборки платья, осознав, наконец, свой вид с точки зрения куратора.

– Всё в порядке, Никита, – мягко сказал Демуров и совершил два совершенно ему несвойственных действия: взъерошил подопечному волосы и подмигнул. – Я только выясню кое-что, и мы отправимся домой.

– Я бы хотел переодеться, – сказал сыщик и, не выдержав, шмыгнул носом.

– Разумеется.

Демуров кивнул на ближайший стул. Никита глянул – на стуле аккуратно висела гимназийская форма. Рядом стояли туфли. Фу-ух!.. Он скинул дурацкие башмачки с бусиками и бантиками и бросился к стулу.

– Старость не радость, – печально сказал старикашка, наблюдая, как лже-Джейн восторженно обрывает пуговки на корсаже. – И вправду мальчик. Ты уж извини, деточка! Сослепу, да-да… Так насчёт наливочки, господин мой рейнджер? Посидели бы, вспомнили былое… Пока ваш мальчик приводит себя… в должный вид, м-да.

– Я тебе не господин. И давно не рейнджер.

– О, просто форма обращения! Я старый солдат и не знаю слов… подобающих… человек подневольный…

– Верю, Генри. Только служишь ты дурно. Начальство будет недовольно, полагаю. Кстати, будь добр, изъясни мне по старой дружбе, кто нынче над тобою начальником? А, Генри?

– Я стар, господин Фарид, – сообщил старикашка. – Стар и слеп, но не глуп.

– Сочувствую, – сказал Демуров, и старикашка, съёжившись, потянул на себя плед. – Сочувствую, Генри, но помочь не в силах. Увы. Придётся тебе из двух зол выбирать меньшее.

– Каким образом? – спросил старикашка. – Вы поставите меня в такое положение? После всего, что я…

– После всего, что ты, Генри, сотворил с мальчиком – с моим, заметь, мальчиком! – я не советую тебе со мной пререкаться. Нет?

– Господин Фарид!

– Твоё право, – сказал Демуров. – Тогда, пожалуй, приступим.

Блюдо затрещало снова – на этот раз в действительности. Пол накренился. Никита, завязывавший шнурки, чуть не упал от неожиданности, выпрямился и уставился на Демурова. Тот стоял перед креслом, поддёргивая манжеты.

– Секундочку! Секундочку! – завопил старикашка. – Ну что вы, в самом деле! Я всё изложу! Хотите, письменно?!

Пол вернулся в прежнее положение, а Демуров спокойно сказал:

– Я и не сомневался в твоём благоразумии. Излагай.

– Что, прямо при мальчике? – сердито спросил старикашка.

– Нет, – задумчиво сказал Демуров. – При мальчике, пожалуй, не стоит.

Он развёл руки и пропал – вместе со старикашкой. Опустевшее кресло скрипнуло и еле слышно вздохнуло. Никита нервно огляделся, ожидая немедленного нашествия врагов. Никого. Он сел на стул и принялся воображать допрос – во всех подробностях. Жестоких и гнусных. И вот так. А ещё вот так. Да даже так вот можно – а будешь, сволочь, знать, как измываться над великими сыщиками! Хе! Хе!!..

Ожидание вышло отнюдь не долгим: Никита не успел представить и десятой доли предполагаемых для старикашки мер отмщения. Демуров вернулся один, велел Никите ни в коем случае не отставать и быстро зашагал прочь из мерзкого дома. Пришлось почти бежать рядом, но сыщик не возражал даже мысленно: чем быстрей, тем лучше. Чувствуя себя в полной безопасности, он заглядывал в лицо куратору, пытаясь прочитать на нём хоть что-нибудь по поводу своего приключения. Лицо это имело довольно странное выражение лёгкой растерянности: будто Демуров выяснил не то чтобы незнаемое, а, скорее, стыдное и теперь сосредоточенно думал, что же ему с этим делать.

На зелёном лужке, истоптанном ногами "лошадок", Демуров остановился и повернулся к подопечному.

– Сударь? Что вы так на меня смотрите?

– Как? – смутился Никита.

Демуров хмыкнул и покачал головой.

– Вам бы радоваться счастливому спасению, Никита, а вы…

– А что я? Ой! Спасибо, господин учитель! Я тут за неделю чуть с ума не сошёл! Сегодня же пятница, да?

– Суббота. Ночь на шестое ноября.

– Шестое?! Я же…

– В гимназии и четырёх часов не прошло, сударь. Может статься, это вас слегка утешит.

– Конечно! – сказал Никита. – Скажите, а они, ну эти, они действительно крысята?

– Не суть важно. В знак благодарности – не желаете поделиться со мной информацией?

– Какой, Фёдор Аркадьевич?

– Той, которую вы, насколько я понимаю, тщательно собираете, господин детектив.

"Ни-че-го себе!.. Вот теперь он меня будет допрашивать. И как быть?!"

– Да я не собираю, господин учитель. Я просто так играю, ну, понимаете…

– Успокойтесь и не лгите, – сказал Демуров. – Пыток не будет. Полагаю, сударь, мы с вами преследуем общие цели.

– Наверное, господин учитель, – сказал сыщик. – Но вы же со мной не будете информацией делиться.

– В любом случае, могу вас уверить, что всё это… – Демуров неопределённо помахал рукой. – Что все перипетии Карцева и Заворской – не моя заслуга. Это вы понимаете, надеюсь?

– Ну… наверное, да. Вы нарочно при мне говорили – ну, со стариком? Нарочно, да? Чтобы я вам поверил?

– Да нет, Никита. Впрочем, я рад, что вы это так восприняли. – Куратор помолчал и, без особой, видно, надежды, спросил: – Скажите мне, что вам удалось узнать?

– Господин учитель… Всё, что я узнал, я узнал не очень-то законными путями.

– Никаких репрессий с моей стороны, сударь. Обещаю. Более того – оградить лично вас от чужих неприятностей я вполне способен.

– А Карцева не можете?

– Нет, Никита. Не могу. Только косвенно – и вот здесь нам стоило бы договориться.

– Фёдор Аркадьевич, – сказал сыщик. – Вы ведь знаете, кто за ними… ну, охотится, что ли. Вы знаете, да? Тогда почему же вы…

Тут Демуров вздохнул и отвёл глаза.

– Вот эту сторону вопроса мы обсуждать не будем, сударь.

– Фёдор Аркадьевич. Видите ли, я… Я тоже знаю.

– Даже так? – снисходительно спросил Демуров. – Могу ли я услышать вашу версию?

Тогда Никита назвал имя – а назвав, убедился в своей профессиональной пригодности наилучшим из возможных способов: безмерное удивление мелькнуло на лице куратора, мелькнуло и бесследно пропало – но сыщик заметил.

– Это уж, право, нелепо, Никита! – сказал Демуров. – Вы и впрямь заигрались. Смешно было бы даже предположить…

– А теперь вы неправду говорите, господин учитель.

Господин учитель покачал головой и усмехнулся.

– И с кем ещё вы поделились своими догадками?

– Ни с кем, – сказал сыщик. – Я не был уверен… и вообще.

– А теперь, стало быть, уверены?

– Да, – сказал сыщик и, не удержавшись, добавил: – Спасибо, господин учитель.

– Туше, – сказал Демуров. – Далеко пойдёте, Никита Александрович. Признаться, не ожидал. И как прикажете с вами поступать теперь?

– Вы сказали, что мы можем договориться, – напомнил сыщик.

– Партнёрство предлагаете, господин детектив?

– Я ведь ещё не маг, Фёдор Аркадьевич…

– Ещё нет, – сказал Демуров.

– Мне одному не справиться. Так что если вы согласитесь мне помочь…

– Буду рад, Никита.

– Спасибо. Только вы мне всё-таки расскажите… Ну, сторону вопроса.

– Карты на стол? – спросил Демуров. – По рукам, сударь. Но не подыскать ли нам другое место для беседы? Вы не против?

"Так-то, господа! Вот она, достойная награда за неделю в девчоночьем платье! Я и вправду крутой! Йес! Й-е-е-с-с!!!"

Часть вторая

Синий шарик, синий свет

Глава 1 (Андрей)

Частные уроки колдовства

(до, во время и после которых пресловутый закон зебры соблюдается до последней буквы)

Благоприятные знамения, словно ждущие своего часа стервятники, сопровождали Геракла всю дорогу.

Г.Л. Олди. «Герой должен быть один»

Блокнот: пятое ноября, пятница, поздний вечер

"…хренов рыцарь. Безупречная формулировочка! Язык бы рыжему поганцу оторвать, а не хвост! Мог бы смолчать – и без того кисло. Благо, мне таки не пятнадцать, ведь нажил бы комплекс на веки вечные. А всё повидавшим мужикам себя утешить – как два пальца об асфальт. Стечение обстоятельств, да условия не те, да правительство дурное, да поколение потерянное…

Чего ж не занесло меня в герои-любовники?! Ублажал бы вдовушку-герцогиню, фаворитствовал, вина экзотические потягивая, генералам ценные указания бы давал – лепота! А то – мечи, мля, джедаи…

Господин Демуров, доведённый, видно, моими приключениями до соответствующей кондиции, обошёлся со мной ночью весьма круто – за что я ему, иезуиту и волку позорному, даже и благодарен. Так мне, рыцарю хренову, и надо! Пепел на голову, вериги под рубашку и башкой об стенку – вот чем надлежит вам заняться незамедлительно, сударь мой Андрей Евгеньевич, герой одинокий, недоделанный… Самобичевание опускаем – тут уже всё схвачено.

Барышне в глаза смотреть тяжко – уж барышня моя в герои первый кандидат! В натуре, коня на скаку остановит. А я так, пописать вышел.

Против ветра, да-с…

Но, господа хорошие!!! Разъясните ж мне любимому, какой такой белкой мы Лёхиному сучьему колдуну поперёк глотки стоим?! Я уж все рукава проглядел – не завалялось ли в каком козырей? Или я в шкафу бесценный артефакт храню, сам того не подозревая?!

А ведь без козырей и артефактов вся эта история здорово смахивает на банальную игру кота с мышами. Сытого, ленивого, скучающего котяры.

Ну, положим, от съедения мышей этого котяру наш гимназийский статус удерживает. Я уж не говорю о ЕГО статусе! Я бы на месте директора такой кадр незамедлительно уволил – то есть, ежели это не сам директор. Хотя, признаться, чем дольше тут живу, тем меньше верю, что сей колдун из числа местных преподов. Разве что бывших – вроде дяди Вовы. По слухам-то он из гимназии по собственному желанию ушёл, а там кто знает! Может, и на службе заклинашки от порки раздавал, благодетель наш…

Такие, словом, дела… и с бутылкой никуда.

Внимание, господа! На волне радио "Джедай-Плюс" – лидер хит-парада Эндрю Скайуокер-Карцев и группа "Шайтан тебя нюхал"! По многочисленным заявкам восторженных фанов прозвучит песня "Геройская доля"! Слушаем и ПОДПЕВАЕМ!!!

 
Все джедаи – алкоголики!
Как добудут спирта толику,
так и квасят после боя —
за свою злодейку-долю,
за геройскую неволю,
так и пляшут, пьяно радуясь
горькой участи джедаевской…
 

И доля – злодейка, и участь горька, базара нет. При первой возможности сложил бы с себя полномочия героя и в ножки бы за это поклонился. Но попытайся кто отобрать у меня гимназийский статус, драгоценную мою мисочку с сахарными костями… Порву же суку!!!

НО – есть ли в рукаве козыря?

НО – при делах ли мой статус?

НО – паззл, господа, но паззл…

Я складываю паззл – и мне не хватает фрагментов.

Козыри?! Артефакты?! Какие и где, шайтан всё раздери?! Ежели только кровь девственницы – очень, говорят, ценная жидкость… Твою ж дивизию. Вот бы моя барышня попала! Этого только и не хватает.

Но уж сию проблему решить можно легко и приятно. Так что барышня точно попала.

Дуришь, Андрюха, ох, дуришь!

Ох, дурю. Передёргиваю. Но лучше перестраховаться.

Кобель я хренов, а не рыцарь, это уж к гадалке не ходи. Гормоны суки злобные враги. Позорище, Андрей Евгеньевич, на четвёртом десятке эдакие страсти! Но так уж складывается паззл – а если и не так, хоть удовольствие получу. Свой скирдык и свой кумар. "Пить – так пить!" – сказал котёнок, когда его несли топить.

Вопрос, где бедолаге-гимназисту то удовольствие поиметь. Надо вечерком по городу прогуляться – тусовки глянуть, знакомства завести. Неужто не найду я себе хату на ночь – вот будет позорище! Вот почва для комплексов! Чего там монстры с паззлами…

Может, есть-таки у местных магов печатный орган? Статейку бы тиснуть – о бесчинствах и происках непотребных, затребовать справедливости, на ошибки указать, да пропиарить между делом кого из преподов – на случай грядущих выборов в Белый Совет. Что умеем, то умеем…

Кстати, ежели учесть, что первый сексуальный опыт у меня был в десятом классе – почти уже в семнадцать, выходит, что и я тут девственник – физически, то бишь. Ни хрена себе финт!!!"

1

Интуиция вообще штука полезная. Всякому известно: ежели есть у тебя нехорошие предчувствия, сиди дома и никуда не рыпайся. Хуже будет.

Нехороших предчувствий у Андрея Карцева скопилось к субботе два вагона и большая тележка, и касались они исключительно предстоящего визита к местной колдунье. Чего только не отдал бы наш герой и рыцарь за возможность сидеть сегодня дома! Связываться с незнакомой ведьмой ему не хотелось смертельно – тем паче после высказываний Флюка.

В истории со статуей тигр показал себя бойцом и соратником. Битых два часа вчерашним вечером Андрей пытался уломать соратника на ночной поход. Поторчать под дверями с передатчиком в зубах – не более! Но Флюк упёрся; было совершенно ясно, что тигр расстался с прежнею хозяйкой без слёз и сожалений. Вряд ли имели место и добрые напутствия вкупе с сердечными просьбами захаживать на чаёк. Конечно, рыжий оторва и сам был не сахар, но за его отказом легко просматривался неподдельный страх, и это Андрея напрягало несказанно. А вот мнение барышни, очарованной открывшимися перспективами, в расчёт брать никак не стоило. Права она была в одном: иных путей и на горизонте не виднелось. Так что берите, господа, что дают, и уповайте на свой гимназийский статус. Два десятка магов за спиной – не шутка! Авось спасут, ежели что. Им, ангелам нашим хранителям, не впервой. Пальцами щёлкнут – и капут злобным монстрам…

Мысль об ангелах-хранителях посетила Андрея на пороге кабинета лингвистики и тут же обрела плоть: на задней парте, вольготно раскинувшись с книгою в руке, восседал любимый куратор. Другого места для чтения во всей гимназии не нашёл! Позволявшие себе на уроках мадам Окстри кое-какие вольности, школяры выпрямили спины, расправили плечи и окаменели лицами в ожидании безжалостного инспекционного опроса. Андрей же, напротив, расслабился и размечтался.

Приятно было воображать, что куратор решился не спускать глаз именно с него, Андрея Карцева, источника проблем и, как следствие, объекта неусыпного внимания. И давно пора! Андрей на месте куратора запер бы себя в бронированную камеру, да ещё и охрану бы приставил. Хорошую охрану, серьёзную – парочку натасканных драконов или взвод ОМОНа, и сам бы встал у дверей с автоматом наперевес. Да, бронированная камера была бы недурным выходом из положения, думал Андрей, умилённо косясь на невозмутимого Демурова.

Занятые мечтами и страхами, гимназисты далеко не сразу обратили внимание на странные звуки и заметавшиеся по кабинету тени. Первым на творившийся за окнами беспредел среагировал Демуров – сорвался с места и выскочил за дверь. Вслед ему понеслись вздохи облегчения и мадам Окстри, на бегу приказавшая оставаться на местах. Приказ пропал втуне: обомлевший было народ огласил кабинет восторженными воплями и ринулся распахивать оконные створки.

И в самом деле – что может быть приятнее для глаза, чем легкокрылые птицы, парящие в небе над роскошным пейзажем? Какой художник не возмечтал бы запечатлеть на холсте подобную картину? Какой поэт не схватил бы перо и не сгрыз бы его до заострённого кончика в поисках достойных метафор?

Невиннейшее зрелище, господа! Но наблюдать его в гимназии? Обычным субботним утром? Когда и недели не прошло после безумного Хэллоуина?! Уж какие тут метафоры! Право, нет резона обвинять преподавателей, кинувшихся вон из кабинетов, в излишней нервозности, а школяров, облепивших окна, в неуместном любопытстве! Тем более что кружившие над садом птицы на изящных фламинго или там альбатросов и отдалённо не походили. Страусы как есть. Синие такие, симпатичные страусы.

Андрей, прижатый к подоконнику улюлюкающим Максом, яростно боролся с треклятой интуицией. Интуиция вопила в голос, клялась в искренности и била себя в грудь: "Вот оно! Во-от! Дождался!.." Нагло врала: судя по поведению преподавателей, пернатые гости никакой опасности не представляли.

Хранители гимназийского покоя стояли на крыльце корпуса, неспешно переговариваясь. Ни молний тебе испепеляющих, ни защитных полей. Биолог и вовсе имел вид глубоко задумчивый – не иначе прикидывал, к какому семейству и виду залётные относятся.

Залётные складывали крылья на уровне третьего этажа и камешками падали вниз: не менее сотни уже бродило вокруг цепей, огораживающих памятник. За цепи не лезли – не то из пиетета к великому сказочнику, не то из уважения к магам. Воздух полнился многоголосым курлыканьем.

Со ступеней спустился директор, присел на корточки перед одной из птиц и попытался завести разговор, но страус, оглядевши директора прищуренным глазом, невежливо отвернулся. И правильно – к чему обращать внимание на докучливых посторонних, когда прямо к тебе несётся, посторонних этих расталкивая, тот, к кому летели, кого ждали! Великий орнитолог и лучший друг! Услада очей и предмет почти бескорыстной любви! Мог бы, кстати, и печенье захватить, гости никуда не торопятся.

Сгрудившись вокруг великого орнитолога Саньки Горленко, птицы оживлённо защебетали, вытягивая длинные шеи. Санька (доставлявший, кстати, немало хлопот великолепной лингвистке) общался, как заправский полиглот: кивал, смеялся и сам курлыкал не хуже страусов. Опешившие преподаватели внимали беседе, до поры не вмешиваясь. Но совсем скоро в руках у Саньки появилась широкая досочка с верёвками, и Крессир, Санькин куратор, стрелою метнулся с крыльца, за ним – на подхвате – господин Айзенштайн и Олег Витальевич.

Гимназисты, наблюдавшие сверху за ходом событий, кайфовали вовсю, глядя, как преподы объясняются с недоумевающими птичками. Химик прижимал для убедительности руки к груди, директор с поклонами впихивал конфискованную доску ближайшему страусу, а Крессир, ухвативши Саньку за локоть, мелкими шажками пятился к ступеням. Со стороны столовой к крылатым визитёрам торопливо плыл великанских размеров поднос с горою печенья – метра три в высоту, ей-ей! Словом, услада птичьих очей не имела ни единого шанса улететь с лучшими друзьями!

Инцидент завершился полным удовлетворением большинства заинтересованных лиц. Страусы, явно растроганные учтивым отношением и галантными манерами гимназийских магов, вняли уговорам, набили печеньем зобы и взмыли в небо. Поднос с остатками угощения рванул за ними. Преподаватели вернулись в корпус – все, кроме Крессира. Латинист, усевшись рядом с Санькой на мраморной ступеньке, занимался утешением расстроенного воспитанника.

Весь день Андрей орнитологу завидовал – белой и пушистой завистью. Повезло же парню! Птицы – это вам не монстры чешуйчатые и не столешницы с зубами! Он был почти уверен, что Саньке и наказание не грозит – вряд ли страусы явились в гимназию по приглашению. Более всего их визит смахивал на проверку информации: убедиться самолично, что там-то и там-то действительно живёт всеобщая птичья радость. Сам Санька воспринимал свои отношения с пернатыми данным и должным, а в ответ на расспросы пожимал плечами с плохо скрываемым недоумением. Непонятно было парню, что такого удивительного народ здесь находит.

"Эх! – печалился Андрей. – Спустился бы мой Лёха с неба в окружении синих страусов, любителей песочного печенья, а не свежей человечинки! И не пришлось бы бегать по подозрительным ведьмам, в сетках висеть и с барышнями собачиться – да ещё и получать за это по полной программе! Уж меня за ночную прогулку никто по головке гладить не станет! Да и Саньку бы не погладили, сбредись в гимназию злобные гоблины…"

Вечерний визит Демурова лишил Андрея последних сил – и надежд тоже. Правда, исполнив грязное своё иезуитское предназначение, куратор ушёл не сразу, а после обсуждения творчества Бенаквисты, книга которого лежала у Андрея на столе. "Охота на зайца"? Вы позволите, сударь? Я как-то пропустил…" Книгу Демуров прихватил с собой, а про бронированную камеру и не заикнулся.

Андрей охотно поддержал литературную беседу и очень огорчился скорому её завершению. Он бы и до утра дискутировал, поди ты отыщи лучший повод остаться дома! Вылезая в полночь из окошка, он проклинал всё на свете – и куратора, и интуицию, и разнесчастную джедаевскую жизнь. Не хотелось ничего – разве что запереться с барышней в уютной квартирке и, не сдерживаясь, не контролируя, запивая любовь холодным шампанским… Как это там – убей, не вспомнить, откуда! – "сладкие игры Аннабель-Ли в свете безумной, безумной луны"…

Зелёной луны гимназийского мира.

***

Никто, никто не собирался проводить ночь на пороге комнаты Андрея Карцева с автоматом в руках и драконом на поводке! Однозначное проявление безответственности со стороны его куратора! Но господин Демуров тем субботним вечером был озабочен, казалось, исключительно трудностями первокурсников с алгеброй. Особое внимание он уделил Никите Делику – почти сразу после ужина великий сыщик был усажен в холле интерната и с головою засунут в графики тригонометрических функций.

Самого сыщика алгебра нисколько не волновала. Всю пятницу занимавшийся плодотворным подслушиванием, он превосходно знал о намеченном клиентами визите и поделился информацией с куратором. Делёжка была строго дозирована: о целях и направлении ночной прогулки сыщик не обмолвился и словом. В силу сложившихся обстоятельств.

Знаменательный разговор, имевший начало на зелёном лужке и завершившийся на квартире Демурова, вёлся в очень лестном для сыщика ключе – абсолютно на-равных. Взрослый, крутой и умудрённый опытом маг отнёсся к партнёру со всем доверием и не делал скидок на его лета. "Я рассчитываю на ваше благоразумие, Никита… В интересах гимназии… Если меры примет попечительская коллегия… Интересы гимназии… Поймите меня правильно, сударь…"

Никита понимал. Понимал он и невысказанное: его учителя находились в очень щекотливом положении. Помимо интересов гимназии, крутых и умудрённых магов вязал по рукам и ногам долг дружбы по отношению к коллеге. Сей факт не требовал уточнений, но молил о сочувствии. Оставив сочувствие при себе, сыщик согласился на предложенный план действий.

План попахивал плесенью и был покрыт замшелостью веков: ловля на живца. Одно дело – подозрения, пусть даже обоснованные, и совсем другое – поймать на горячем. Великий сыщик явился для крутых магов именинным тортом на роскошном блюде. Выставив сыщика в качестве приманки, можно было на совершенно законных основаниях схватить коллегу за руку, прижать к стенке и от души дать в морду! Никитин куратор блестел глазами и едва не облизывался в предвкушении. Даже жалко было его разочаровывать, внося в план собственные коррективы, но долги дружбы имелись и у Никиты. Он был готов работать приманкой – только чуточку попозже. Не сегодня.

Оставшись в двенадцатом часу с куратором тет-а-тет, сыщик приступил к делу – на его взгляд, крайне аккуратно:

– Господин учитель. Я, наверное, прогуляюсь пока один. В пределах гимназии вряд ли что-то произойдёт, а если что – я воспользуюсь передатчиком. Хорошо? Вы меня подождёте?

Вот он, едва ли не главный плюс обретённого партнёрства: необходимость путешествий через окошко отпадала напрочь!

– Если вы уверены, что вам предстоит обыденный ночной моцион…

– В любом случае вам положительно не о чем волноваться. Я буду осторожен, Фёдор Аркадьевич, обещаю.

– Отлично, – сказал Демуров. – Стало быть, я могу спать спокойно. Просто камень с плеч! – сказал он и, облокотившись на столик, доверительно продолжил: – Ваша наивность, сударь, прямо-таки изумительна! Ведь всё на поверхности, согласитесь. Я намеревался открыть своё истинное лицо именно на совместной нашей прогулке, но готов ответить любезностью на любезность. Вы правы: не будем утруждать друг друга. Я препровожу вас в укромное место немедленно. Скажем, в одинокий замок на краю мира… Поверьте, Никита, лично вы мне вполне симпатичны, но удел ненужных свидетелей всегда печален! – Он со вздохом развёл руками. – Впрочем, я не причиню вам вреда. Более того, после безрадостного завершения сей истории…

Тут господину Демурову пришлось удивиться второй раз за сутки – мальчишка, сверкнув на него глазами, пропал из-за стола как не был, и заметить его передвижения маг не успел. Рекомендация сэра Шелтона не несла в себе ни капли преувеличения! Перехватывая сыщика у дверей интерната, Демуров мысленно обругал себя за то, что не обратил на нюансы рекомендации должного внимания.

– Я пошутил, Никита, – сказал он, водворяя вырывающегося воспитанника в кресло и усаживаясь на подлокотник. – Что за нервы, право!

– Отпустите меня, – мрачно сказал сыщик, прекращая борьбу. – Это нечестно.

– А возлагать на меня обязанности швейцара честно, вы находите? Экие у вас, однако, амбиции, господин детектив!

– Извините, господин учитель! Вы мне тоже неприглядную роль определили.

– Возможно, – согласился Демуров. – Но, поверьте, без доли риска. Я не могу позволить вам подставляться под чужую гильотину. Ни как ваш партнёр, ни как ваш куратор. Поражаюсь, говоря откровенно, отчего вы до сих пор не в одиноком замке на краю мира, сударь! В следующий раз вам вряд ли удастся меня позвать.

– Почему бы и нет, – мрачно сказал сыщик. – Я талантливый.

– Не в меру даже. Хотелось бы сохранить ваши таланты в гимназии – вкупе с их носителем. Я предоставлю вам самостоятельность, Никита, – и даже поработаю швейцаром сегодняшней ночью. Но на определённых условиях.

Спустя некоторое время наш сыщик следовал за клиентами, предаваясь по дороге нелёгким раздумьям.