Текст книги "Змей подколодный"

Автор книги: Елена Никольская

Соавторы: Егор Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

Фарт находился с сыщиком в опасной близости: ронял на лицо холодные капли, аккуратно разминал жёсткими пальцами горло.

Фарт был выпускник первой классической гимназии – и чёрный маг, но об этом Никита собирался подумать позже.

Он открыл глаза и осторожно, почти бережно отвёл от шеи чужую руку.

– Господин Чернецкий, буквально несколько слов. У нас проблемы в гимназии, связанные… вы наверняка знаете, с кем. Я намеревался их решить сегодня. Не можем мы всё-таки поговорить о выкупе? Только конфиденциально.

Господин Чернецкий перехватил его за запястье и выпрямился.

– В самом деле, сладкий?

Это был первый сеанс телепатии в жизни великого сыщика – и весьма бесцеремонный. В голову, и без того больную, словно гвоздь воткнули, но имя он услышал и закивал, не сводя с мага глаз. Чернецкий хмыкнул и легко сдёрнул его со скамейки.

– Пару минут, господа, – попросил он, обернувшись.

– Мне фартит, – выдохнул сыщик, не в силах спрятать эмоции.

– Посмотрим, – сказал его фарт и перенёсся вместе с сыщиком в фонтанную башенку.

Никакого пулемёта там не было. А хоть бы и был?

3

Улочка, ведущая прочь с привокзальной площади, оказалась настолько узкой, что машина, сворачивая, чиркнула об стену – и вылетела в белый день, на ровное асфальтовое шоссе.

Зажмурившись от неожиданного света, Ольга не стала открывать глаза и устроилась поудобнее. "Было бы славно поставить время на перемотку, – подумала она. – Машина въедет задним ходом на площадь; маги, пятясь, зайдут в кофейню; поезд… Поезд уберется в сторонку, будет грохотать по степи, стучать колёсами – вдали, на пределе слышимости, а командир полка (голова обвязана, кровь на ру-ка-ве), усядется в тамбуре, положив на колени винтовку, уезжая прочь, по сырой траве, дочиста вымытой растаявшим снегом. Под боком, недовольно заворочается Флюк, вытаскивая из-под моего локтя хвост, и я уткнусь в рыжую шёрстку, засыпая снова…"

Это было необходимо – заснуть, заспать, чтобы рухнувший мир принял форму, собрался из странных фрагментов в единое целое, устоялся… стал реальным.

Налившуюся спелым яблочком щёку обдувал сквознячок, машина баюкала тихим урчанием, и разговор на переднем сидении баюкал тоже, вполне отвечая ведьминым нуждам. Мальчишечий голос пересказывал гимназийские бытовые дела и шкоды, мужской одобрительно посмеивался… гимназия… безмятежность… покой… Но заснуть всё равно не удалось: мальчишка вдруг оборвал на полуслове фразу, и машина, затормозив, съехала на обочину.

Пришлось посмотреть – но ничего особенно страшного не случилось. Мальчишка вывалился наружу, присел на корточки, обхватив голову, а мужчина, усевшись вполоборота, вытянул руку и коснулся ведьминой щеки. Этим же жестом он клал пальцы на Никитосово горло – и лицо у него при этом было… Не отшатнуться стоило трудов, но ведьма только вскинула голову. Пальцы, впрочем, никуда не убрались.

– Покажись-ка, детка. Болит?

– Ветерок, – сказала ведьма.

– Позволишь?

Пальцы стали почти ледяными, но она терпела и косилась, чтобы поймать момент, когда чужие глаза, зелёные, с коричневым ободком, сузят в точку зрачок и заблестят предвкушением.

Борис Чернецкий улыбнулся, нажал ведьме на кончик носа и повернулся к распахнутой дверке.

– Сладкий мой! Ты там закончил?

Борис Чернецкий однозначно страдал шизофренией. А чем ещё прикажете объяснить превращение беспардонной сволочи с вампирскими замашками в любящего и заботливого родственника? Чудесное превращение – и очень уместное, но доверия как-то не вызывало. Никто не знает, сколь долго господин чёрный маг будет пребывать в данной ипостаси – и не перекинется ли через минуту-другую оскаленным волком. Да сто процентов – что перекинется! Серия третья: "Гимназисты и безумный вервольф: без помощи и поддержки".

– У вас попить чего-нибудь не найдётся? – спросил Никита, залезая в машину. – Кофе, например…

– Кофе тебе точно ни к чему, – заявил безумный вервольф. – Подлечить могу… на скорую руку.

– Да мне чтобы хоть не тошнило…

– Дарю, – сказал Чернецкий, протягивая ему маленькую коробочку. – Две таблетки – три часа полного здравия. А вот потом – не обессудь. Откат пойдёт.

– Потом неважно… Их жевать надо?

– Считать-то умеешь, сладкий?! Пять таблеток – яд…

Машина тронулась с места. Острые серые скалы по одну сторону шоссе, сосновый лес, едва ли не выше скал, по другую. И ни души вокруг.

Никитос тщательно хрустел таблетками, взятыми из рук чужого дяди, который часом раньше едва не перегрыз ему глотку. Чужой дядя, выставив локоть в раскрытое окошко, насвистывал песенку, явно ничего не опасаясь. Плевал он с высокой горки на возможное появление разъярённых гимназийских магов, которые уже должны были начать поиски. Которые были просто обязаны поднять на уши всю округу! Которым следовало явиться ещё на площадь, извергая проклятия и потрясая молниями!

Не явились.

Олег Витальевич Стрепетов, преподаватель первой классической гимназии, куратор девичьей группы первого курса и крёстный фей маленькой ведьмы, не пришёл, оставив драгоценную воспитанницу в руках чёрного мага. И кто сказал, что он придёт в железный замок? В логово врага – вне сомнений, скрытое кучей барьеров и ограждённое мощнейшими заклинаниями… Но ведь он отыскал ведьму на озере? Ведь отыскал?

– А мы куда сейчас – в гимназию? – спросила ведьма.

– Ну что ты, детка, – откликнулся маг. – И в мыслях не имею вас обламывать.

– А куда?

– Провожу до места. Удостоверюсь заодно, что никто на вас не позарился…

– Ого, – сказал Никитос. – Спасибо.

– Да не за что, сахарный мой, – хмыкнул Чернецкий. – Мне ещё выкуп с вас получать. Лет через семь…

– Почему не сейчас? – спросил Никитос.

– Ощипанные птенцы не выживают, – любезно пояснил маг. – Учись пока. Вот соколом станешь – посчитаемся…

– Наверное, стану, – сказал Никитос. – Все говорят.

– Он тоже? – спросил Чернецкий.

– Ага.

Они засмеялись – взрослый маг и маленький, и Ольга мысленно скорчила им рожицу. Борис Чернецкий явно проникся к её проводнику – и очень бы хотелось знать тому причину. А вообще-то не суть важно. Соколом – как же! Берите выше! Хомячком! – и лет пятьдесят вот такому же ублюдку ботинки чистить. Так что фигу вам, господин маг, а не выплату долга! Если только с кураторов потребовать… Их-то можно как угодно ощипывать, вряд ли убудет.

"А ведь это мысль, – подумала Ольга. – Это же возможность сообщить в гимназию – и сделаю это не я и не Никита!"

Видимо, та же мысль посетила будущего сокола, потому что сокол прекратил хихикать и очень серьёзно сказал:

– Семь лет – это долго. Нечестно выходит. Может, вам стоит взять выкуп с наших преподавателей? Думаю, они возражать не будут.

– Уволь-уволь, – отмахнулся Чернецкий, разбивая надежду вдребезги. – Что-то нет у меня охоты наше приятное знакомство в гимназии афишировать!

– Да! – с чувством сказал Никита.

– Я уж как-нибудь потерплю. А вы, ребятки, сделаете мне одолжение в счёт долга: не станете больше из гнезда клювики высовывать. Мир велик, а фарт в нём – явление раритетное…

– Мы постараемся, – сказал Никитос.

– Вот и славно, – сказал маг и круто вывернул руль. – Приехали, птенчики.

Скалы и лес поменялись местами и замерли.

Над соснами неспешно всходила зелёная луна.

Ни снега, ни озера.

– Вам недалеко, – пояснил маг, заметив ведьмины сомнения. – Во-он по той тропинке.

– Спасибо, – сказал Никитос, вылез из машины и открыл ведьме дверку. – Вы нам очень помогли.

– Удачи тебе, сладкий, – сказал Чернецкий. – И аккуратнее там…

Кивнул – и уехал, оставив их одних в мире, который, кажется, и вправду был очень велик.

Ведьма огляделась ещё раз, уселась прямо на обочине и закурила.

– Слушай, – сказала она. – А ты что ему наговорил? Ну, там, в городе?

– Правду, – сказал Никита, не раздумывая. – Он же чёрный маг, я подумал – вдруг они знакомы? И потом, он ведь тоже гимназист. Вошёл в положение. Ну и выкуп, конечно.

– Выкуп… – повторила ведьма. – Врёшь ты всё, Никитос. Какой ему смысл? Раз не сожрали – значит, он за нас расплатился. Да ещё и отпустил. Значит, ни фига не поимел. С чего бы ему такой зайкой делаться?

– Да он хороший парень, – сказал Никита. – Мне кажется, они просто нас пугали.

– Просто пугали… – повторила ведьма. – Ага… А ты уверен, что он нас не высадил в какой-нибудь… зоне? Тут вообще-то замок должен быть. Высокий такой.

– Ну и что? – сказал Никита. – Может, за соснами не видно. Вон какие здоровенные… А может, вовсе и не замок, мало ли! Только знаешь что… Там, наверное, сейчас дома никого нет.

– Замечательно, – сказала ведьма. – Так нас ещё и не ждут?

– Может, и не ждут… Да это без разницы.

– Наверное, – согласилась ведьма, разглядывая своего проводника. Проводник давил ботинком подвернувшуюся шишку и прятал глаза.

– Ты же хотела сюда попасть, правильно?

Личина. Это же личина. Это никакой не Делик. Ещё на площади, ещё в поезде следовало догадаться – всё подстроено, это опять личина… Настоящий Никита зубрит сейчас латынь в гимназийском интернате… Но разницы и вправду нет.

– Хотела, – согласилась ведьма и встала. – Мне знаешь как адреналина не хватает? Тут волков нету в лесу? – спросила она, выходя на указанную тропинку. – Лучше оборотней. Реальный бы вышел экстрим! Или ты с любым волком договоришься?

– Договорюсь, – пообещал проводник, догоняя её. – Слушай, всё будет хорошо! Вот увидишь! Ты сама увидишь!

Тропинка быстро вывела их на опушку леса, но железного замка не было и там.

Был сад за решётчатой оградой, а в саду стоял дом.

Двухэтажный особнячок; не слишком большой, с двумя круглыми мансардами, он не выглядел ни волшебным, ни мрачным. В одном из нижних окон мерцал свет – уютный огонь в камине.

– Кажется, всё-таки дома… – сказал проводник. – Постой здесь, я проверю…

Он шагнул вперёд – и мгновенно растворился в сгущающихся сумерках. Её однокурсник, милый ребёнок с веснушками, вполне способный договориться с безумным вервольфом. "Я попала. Я попала, куда хотела, но Олег Витальевич не придёт".

– Офигеть, – сказал мальчишка, возникая рядом так же неожиданно, как исчез. – Офигеть, – повторил он со смешком. – Ну вот этого я никак не предвидел.

– Что такое?

– Ты всё равно не поверишь. Да иди в окошко посмотри. Не бойся…

Он стоял, сунув руки в карманы, качал на лице странную улыбку, почти не похожий на самого себя, почти похожий на давешних магов. Реальный экстрим.

"А ведь я и не боюсь, – поняла ведьма. – Волков бояться – в лес не ходить. А я уже в лесу – и серый волк мне совершенно по фигу. Мне уже всё равно. Крёстный фей не придёт. И не надо. Мне наплевать".

За садовой калиткой под ноги легла дорожка, выложенная мозаичной плиткой, но ведьма свернула на траву, обогнула кусты шиповника и остановилась в нескольких метрах перед окном.

В комнате беседовали двое.

У камелька, за обильным столом.

В мире и согласии.

Не поверив собственным глазам, ведьма обернулась к шедшему сзади мальчишке.

– Ольга, – тихо сказал мальчишка. – Это твой отец. Я хотел, чтобы ты сама увидела, ну вот ты и увидела. Давай отойдём отсюда, я тебе расскажу, а потом уже с ними поговорим… Ольга, ну ты чего?

Рухнувший мир завертелся как карусель, а остановившись, стал реальностью.

Прозрачной, обыденной реальностью: никаких личин в мире больше не было.

– Сейчас, Никитос, – сказала ведьма и наклонилась, присматриваясь. – Сейчас поговорим…

Она подняла с земли камешек и подкинула его на ладони.

– Ольга?!

Стекло покрылось сетью трещин, задрожало и выпало – всё целиком. В комнате ничего подобного, конечно, не ждали. Удивились, ага. А потом один опомнился, подбежал к подоконнику и прыжком перемахнул в сад, но раскрыть рот ведьма ему не дала.

– Привет, папочка, – сказала она.

Стекло под ногами выпрыгнувшего хрустнуло ещё раз и замолчало.

***

Выпускник первой классической гимназии Борис Чернецкий ехал с ветерком, наслаждаясь свежим воздухом и ментоловой сигареткой. Впереди была целая ночь; он намеревался потратить её на действительно добрую охоту – охоту, а не собирание в ягтдаш выпавших из гнезда птенцов.

Впрочем, птенцы подвернулись славные. Море разливанное даровой, чистейшей энергии, непорченая кровь… И плотный, почти осязаемый страх беззащитной жертвы, и пульс на тонкой шее, бьющийся под пальцами… да что там говорить!..

Борис Чернецкий ни в коем случае не сожалел о своём порыве. Более того! Отлично знакомый с гимназийским забавником, он был готов рукоплескать предприимчивому мальчишке. Обставить такую фигуру!.. Малыш несомненно имел право довести партию до конца. Перебить ему дорогу казалось попросту неспортивным!

Но, может быть, и стоило.

Малыш сыграл блестяще – только вряд ли понимал сполна, с кем имеет дело. А шейка у него и впрямь тоненькая. Во всех отношениях…

Чернецкий достал телефон и посмотрел на него с досадой. Звонить не хотелось. Он безмерно уважал своих бывших преподавателей – всех, без исключений, – и обязан им был не меньше, и потому звонить не хотелось очень. С другой стороны, репутация уже на слуху. Карман деньгами не порвёшь… А если учесть, что свобода птенцов встала ему отнюдь не дёшево, вполне можно совместить приятное с полезным.

Не находя в предстоящем разговоре ни приятного, ни полезного, он вздохнул и набрал номер.

– Моё почтение, Фёдор Аркадьевич. Не отвлёк?

– Доброй ночи, Борис. Чем обязан?

– Боюсь, у вас она доброй не выйдет. Я тут ваших детишек… гм-м… выкупил. Спешу уведомить.

Пауза.

– Премного вам благодарен, сударь, – сказал Демуров. – Озвучьте долг.

Вот она – репутация-матушка.

– Насчёт долга, господин учитель, нам бы попозже обговорить. Видите ли, детишки не со мной.

– Конкретней, Борис. Место, имя?

И отсчёт пошёл на минуты.

Глава 11 (Андрей)

Синий шарик, синий свет

(наконец-то показавший всем желающим свою истинную сущность)

– Мне страшно! – запищал самый маленький и схватил Снусмумрика за рукав пиджака.

– Ну-ну, держись за меня, и всё обойдётся, – подбодрил Снусмумрик. – Видишь, они уже открывают занавес.

Туве Янссон. «Опасное лето»

Блокнот: 17 ноября, среда, час пополудни

"Вот что у нас в гимназии славно: какую одёжку из шкафа ни достанешь, обязательно в кармане носовой платочек. Чтобы было чем щенку молоко утереть. Или лезвие отчистить – по обстоятельствам.

Но платочек-то не в молоке. В крови платочек. Ну что – проверим голос крови.

Щенки, они такие любопытные, господин маг.

Глядишь – и получится чего.

И ПЕРВОЕ МЕСТО в пятёрке лидеров на радио "Джедай-Плюс" – Андрей Карцев!!! Слушаем и ПОДПЕВАЕМ!!!

 
Этот День Победы!
Порохом пропах!
Это праздник!
Со слезами на глазах!
Так выбери меня!
Выбери меня,
белая кобыла нынешнего дня!
 

Выбери меня – на этот, мать его, вальс, закусивший губы, да простит меня Федерико Гарсиа…"

1

Как уже догадался проницательный читатель, на семнадцатый день ноября история Белого Кролика подошла к развязке.

А денёк-то, право же, выдался славный! Отлично подходил для поднятия флагов, раздачи орденов и прочих составляющих хэппи-энда – то есть, в отношении погоды. В учебном корпусе гимназии все окна распахнули настежь. За окнами радостно распевали птички, зеленела и золотилась листва, плыли по небу пушистые облачка… лепота!

Но, признаться честно, героям нашим погодные прелести были совершенно до фонаря. Да и мадам Окстри, обожавшая золотую осень, на последней паре лишнего шага к окошку не сделала. Урок она вела в группе Фарида – и все полтора часа пребывала в крайнем недоумении.

Гнилой апельсин на ветке не удержать: о дуэли мадам, разумеется, знала. В общих чертах. Излагать ей перипетии минувшей ночи господин Демуров и в мыслях не имел!

Не рассказал бы под пытками – хотя Коре Окстри доверял всецело. Доверял безоговорочно, закрывая глаза на маленькие женские слабости. Слабости имелись, о да! Одна другой краше! Склонность к экзальтации, выверенная до мелких нюансов. Откровенно показательное пристрастие к азартным играм. До отвращения непредсказуемые капризы – и ладно бы в постели!.. А хуже прочего – тщательно рассчитанное потворство пустым забавам… но именно что пустым.

Без пикантных подробностей история Карцева и чашки кофе не стоила – но если допустить Кору до деталей, начнётся форменный кошмар. Тут уж фунтиком шайской ванили не утешить! До попечительской коллегии не дойдёт, но и мало никому не покажется. Ведьма есть ведьма – насколько бы она ни была великолепна.

Впрочем, причиной недоумения мадам Окстри служил отнюдь не удачливый дуэлянт.

Поведение дуэлянта заслуживало длинной записи в кондуите. Дуэлянт выводил в тетради бессмысленные каракульки, шуршал под столом посторонней книжкой, беспрестанно книжку захлопывал и тут же начинал читать снова. Мадам терпела. Нынешняя ночь не прошла дуэлянту даром; любая неожиданная эмоция грозила бесконтрольной вспышкой магии. Пусть лучше читает.

Никита Делик – вот кто занимал львиную часть внимания мадам! Уж этот старался как мог – а мог очень мало. Виски в бисерных каплях, озноб, в лице ни кровинки: явно болен и болен нешуточно. Состояние для гимназиста попросту невозможное! Присмотревшись, мадам уяснила и суть болезни, ещё более немыслимую, чем сам факт. К концу пары стало совсем занятно: улучивши момент, страдалец извлёк солидный флакончик и торопливо совершил глоток. Вот и умничка. Обеспечил своему куратору допрос с пристрастием…

Во флакончике содержалось лекарство – достаточно редкое, и уж конечно не гимназист-первокурсник забрал флакончик с законного места на тёмной полочке! Забрал в спешке, не удосужившись перелить в иную ёмкость! Забрал, не обмолвившись и словом хозяйке! "Тать в ночи, вы только взгляните!.. Замок повешу!"

Мысленно занося коллегу и любовника в долговой реестр, великолепнейшая нахмурила брови; поймав её взгляд, Никита испуганно сунул флакончик в карман – и промахнулся. Локоть его с размаху ударил в стол сзади, стол сотрясся, и с колен Андрея Карцева полетела книжка. С оглушительным стуком покатилась по полу закладка – будто нарочно! – а обнаглевший дуэлянт кинулся следом.

И у самой великолепной ведьмы, господа хорошие, тоже имеются нервы.

– Вы все границы перешли, Карцев!

Предмет раздора, увернувшись от мальчишки, влетел к ней в руку. Костяной цилиндрик величиной со стандартную свечу, покрытый вручную мельчайшим узором. Узор состоял из фигурок, человеческих и не только: изображённые в самых разнообразных позах, фигурки занимались любовью. Без лупы не рассмотреть, но Коре Окстри лупа не требовалась. Собственную работу ни с чем не спутаешь. Даже безделушку, сделанную тысячу лет назад в подарок любимой подруге.

– Простите, мадам! Я…

Мальчик, надо заметить, владел собою прекрасно. В отличие от его преподавательницы…

– Вернитесь на место, Андрюша. И будьте любезны задержаться после урока. Записываем домашнее задание, господа!

Дождавшись звонка и отпустив класс, мадам присела за стол Делика и мягко спросила:

– Откуда у вас эта вещица?

"Глупый вопрос, – подумала она. – Из салона Элис – вот откуда. Ещё один тать в ночи. Ученик, достойный своего учителя. Но у Фарида хоть нужда была – а здесь?.."

– Это… из салона госпожи Элис, – сообщил воришка, не поднимая глаз. – Я… Я только хотел рисунок скопировать…

– Скопировали?

– Какое там… Мне, правда, ужасно неудобно, мадам…

– Я понимаю. А вот вы, Андрюша, понимаете, насколько опрометчив ваш поступок? Я уж не о морали говорю…

– О морали мне Олег Витальевич сказал, – вздохнул мальчик. – И не о морали тоже…

– Но вы не усвоили. Андрей, вам дивно повезло! Сей предмет – безделица, но вы даже не представляете, насколько опасная утварь имеется в обиходе госпожи Элис. В обиходе любого мага!

– Я представляю, мадам… Я это с её рабочего стола вообще-то взял.

"Экие сантименты, однако! Могла бы и выкинуть давно – а ведь где-то пользует!.."

– Из пентаграммы, – уточнил мальчик. – Она была… неактивирована. Я решил, что не страшно. Мадам, а разве в пентаграмме бывают… безделицы?

"Ах, вот что. Ках шмейс! Довели ребёнка!"

– Демонов вызывать собирались? – вкрадчиво осведомилась мадам.

– Почти, – мрачно сказал мальчик.

"Взглянуть бы на результат! Впрочем, теперь он не станет – повидался уже… Но напугать на будущее точно не повредит…"

– А зачем же было воровством утруждаться? – спросила великолепная ведьма, подкидывая цилиндрик на ладони. – Напрасный риск, mon ami! Вас могли поймать за руку ещё до попытки суицида.

– Попытки чего?!

– Способ оригинальный, но слишком сложный, – доверительно сказала мадам. – Впрочем, дело ваше! Вещичку придётся вернуть хозяйке, но не печальтесь. Для пентаграммы подходят любые пять предметов – одинаковых или из одного набора. Факелы, шахматы… кофейный сервиз… неважно! Ограждение облегчает концентрацию внимания, не более того. Ещё можно петлю на углы накинуть… Словом, сущие пустяки. Так как демон – или маг – которого вы вызываете, на данный момент вашего развития однозначно вас сильнее, вы получаете обратный эффект со всеми вытекающими – и умираете экзотической смертью.

– Какой-какой эффект?..

– Обратный. Вас утянет к объекту вызова. Скажем, в огнедышащую пасть…

Повисла многозначительная пауза, во время которой оба собеседника ярко представили обрисованную пасть и были вынуждены сдержать возникшие чувства.

– В самом деле, любопытный выбор! – сказала мадам, опомнившись. – Я непременно поделюсь вашим способом с одним знакомым. У него, знаете, что-то вроде коллекции, и такой технологии, кажется, нет. Что с вами, сударь?

Мальчик яростно мотал головой.

– Мадам! Я вас уверяю! У меня и мысли не было! Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, честное слово! Ох… – сказал он, смешавшись. – Вы же шутите, мадам…

– А что ещё мне остаётся? Простите, Андрюша. Я должна была сделать скидку на вашу… необразованность. Обратный эффект имеет место в действительности. Вы меня просто потрясли. И потом – ваше поведение на уроке было настолько нестандартным…

– Извините меня, пожалуйста! Я просто… Я хотел прочитать кое-что… Это не про самоубийц! Это "Искусство сновидений".

Мальчик выложил на стол пухлый зелёный том, и мадам в ужасе округлила глаза. Кастанеда!..

– Я пытался сон истолковать, мадам! Ну и вот… тут, правда, совершенно о другом оказалось! – с сожалением сказал мальчишка. – А мне так было нужно…

"Горячий ужин с копчёностями в компании куратора – вот что тебе нужно, малыш. И беседа о боевой магии за ужином – с красочными примерами из биографии Фарида. А потом – сильное снотворное на ночь. Но ни слова – ни слова из Кастанеды!.."

–.. не соответствует названию! – сетовал тем временем мальчик. – Я, конечно, в основном пролистывал, но… Как-то слишком… элементарно, что ли.

"Я, признаться, не в силах дочитать сей опус, – высказался прошлою весной Витя Бельский. – Так тяжело летать, и ладно бы – наяву! Но в галлюцинациях? Кастанеда мне безмерно скучен. Точка сборки? Но, мадам, ведь это элементарно…"

Усмехнувшись воспоминанию, мадам позволила себе быть снисходительной:

– Ваше суждение крайне поверхностно, Андрюша. Может быть, стоило начать с первой книги. У дона Карлоса есть некоторые положения, заслуживающие вдумчивого прочтения.

– Наверное, – согласился собеседник, подхвативший книжку в библиотеке исключительно за неимением времени искать что-то другое. На глаза попалась. Кастанеду он, собственно, читал – будучи в армии. Очень способствовало… – А вы полагаете, что в первой книге я найду толкование?

– Вот это вряд ли. Хотите – я вам истолкую?

Мальчик вдруг отвёл глаза и хмыкнул.

– Андрей?..

– Простите… Я, знаете, в этом сне ужасно нескромно выгляжу. Мне там приз вручают…

– Прекрасно! – оценила мадам, получившая от исхода дуэли огромное наслаждение.

– Ну, не знаю… В таком вот ключе вся сцена. Но если вы будете так любезны… Мне кажется, мадам, что это не совсем сон. Вы, правда, послушаете?

Сон, предложенный вниманию толковательницы, и впрямь был специфический, а изложение взывало к чувству юмора, но мадам не смеялась даже в первые минуты рассказа. А зря. Рассказчик и сам бы повеселился над увиденным – при иных обстоятельствах…

И как не веселиться, господа, наблюдая торжественную линейку у порога учебного корпуса первой классической гимназии? Кадетов и барышень в пионерских галстуках? Болотный кримпленовый костюм фрау Бэрр и красную повязку дежурного на рукаве щёголя-химика? А маленькая девочка с колокольцем – на плече Кольки-Клауса, нарезающего круги перед строем гимназистов? А бессмертный хит "Учат в школе", исполненный дружным хором преподавателей? А плакаты, изображающие хоббита Фродо в обнимку с очкастым хлопчиком? Что уж говорить о лучащемся от восторга директоре, который выносит поднос с отрезанной головой Чёрного Шевалье! О бурных аплодисментах, адресованных виновнику торжества! "Вычитал и умножал!" – "Малышей не обижал!" – "Наш Гарри Поттер!" – "Ур-ра!!! Вечная слава!" – "Мазурочку, щенок? И р-раз! И-и два!.."

После предложения мазурочки виновник торжества утерял контроль над собою, вырвал у директора поднос со злобствующей головой и грохнул его оземь. Понятное, естественное движение души и тела! Но что, если следовало поступить как-то иначе? С благодарностью принять признание и почёт – или схватить голову за волосы и, раскрутивши, вышвырнуть за ограду гимназии? Ведь сон мог быть мороком, а разница между ними по слухам огромна! Именно этот вопрос виновник торжества и пытался выяснить у Карлоса Кастанеды. Именно с этим вопросом решился обратиться теперь к своей преподавательнице – взрослому и опытному магу. Глаза обладателя вечной славы были озабочены и чисты.

Взрослая и опытная ведьма смотрела на него, склонив голову к плечу, и ощущала под юбками целое семейство ежей.

– Разница действительно огромна, мой мальчик, – сказала она наконец. – Не думаю, что это был морок, но тем не менее… Я советую вам поставить в известность своего куратора. У такого сновидения могут обнаружиться далеко не шуточные причины.

– Фёдор Аркадьевич их уже обнаружил, – безмятежно сказал мальчик. – Он вам не рассказывал разве?

Даже так. И чего же ты хочешь от меня, малыш?

– Я говорю о вашем здоровье, сударь. На мой взгляд, вам следует принимать успокоительное – и не менее недели. Что же до причин… Эти причины могли бы попросту отсутствовать, согласитесь. Вам следовало обратиться к Фёдору Аркадьевичу ещё месяц назад. Глупейшая фанаберия, Андрей!

– Конечно, мадам… Спесь, гордыня и подростковый максимализм. Со стороны, конечно, так. Но вы не учитываете один нюанс. Я, мадам, обычная жертва шантажа.

– Вы меня не услышали. Разве я сказала: изложить проблему? Попросить о помощи – всего лишь. Не сомневаюсь, что вам её неоднократно предлагали. Нет?

– Всего лишь… – пробормотал мальчик. – Скажите, мадам, а помочь мне без моего согласия было никак нельзя? Запереть дурачка покрепче и разобраться… с ситуацией. Нет?

– Андрюша, вы знакомы с понятием "свобода личности"? Видите ли, служебный долг преподавателей гимназии не ограничивается обеспечением вашей безопасности.

– Я знаю, мадам. Но это такой нелёгкий долг… Вот Фёдор Аркадьевич сегодня ночью меня отпустил… в одно опасное место. Конечно, он был поблизости, а всё-таки… Принцип свободы личности – штука хорошая, но ведь и убить могут. Я даже не о себе…

Семейство ежей под юбками засуетилось, и великолепная ведьма безмолвно помянула пару своих коллег недобрым словом.

– Зачем уж так-то, сударь! – сказала она вслух. – Не вижу повода для подобных сентенций! В случае действительной опасности ваши кураторы…

– В случае действительной опасности? – подхватил негодный мальчишка. – А её, что же, ещё не было?

– В вашем случае была, – немедленно подтвердила мадам. – И без защиты вас не оставляли – или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. Но вот Фёдор Аркадьевич сегодня ночью оказался в таком двусмысленном положении… Вы не находите?

"Нахожу, – подумала мадам. – Ещё как нахожу!"

– Я нахожу, что это не ваша забота, – сообщила она, но негодник и не подумал смутиться. – Андрей, послушайте… Вы вправе мне не поверить, но до вашего появления столь возмутительных ситуаций в гимназии не возникало. И будем считать, что я вам этого не говорила.

– Я такой эксклюзивный? – улыбнулся мальчик. – Я верю, мадам. И знаете, вы кругом правы. Я действительно сопляк и фанаберщик. Я сожалею, честное слово. Excuse me.

"Ветерок, мой мальчик. У самой весь рот в перьях. Но уж что-то, а похвалу ты заслужил – и почему она должна исходить от одного Фарида?!"

– Должна заметить вам, господин Карцев, что маг, страдающий комплексами неполноценности, слаб и смешон, – строго изрекла мадам. – Так что прекратите самобичевание. Этой ночью вы были поставлены на барьер – поставлены противником, превосходящим вас во множество раз! С честью выйти из такого положения сумеет не всякий. Браво, Андрей!

– Не с честью, мадам, – поморщился мальчик. – Далеко не с ней.

– Какой вздор! – фыркнула мадам, поднимаясь. – Идите-ка ужинать и не сочиняйте себе лишнего. Я искренне рада тому, что ваши неприятности завершились. Да и демонов вызывать вам теперь ни к чему, верно? Обещайте мне, сударь, непременно рассказать свой сон куратору. Думаю, он всерьёз озаботится вашими нервами.

– Обещаю, мадам! – сказал мальчик, отвешивая поклон, и беседа завершилась: к полному удовольствию обоих участников.

Томик в зелёной обложке остался лежать на столе в кабинете лингвистики. Никому не пригодился – но будем справедливы, о благосклонный читатель! Одно из положений Карлоса Кастанеды как нельзя лучше объясняло душевное состояние нашего героя.

Рыцарь-джедай, зарубивший противника в нечестном бою, бывший журналист и нынешний кандидат на вручение ордена, заслуживший почести и лавры со стороны гимназийских магов, сдвинул свою "точку сборки".

Но что правда, то правда: радости ему это не принесло.

2

Тюремщик ноябрь запер зиму на большой амбарный замок – и город, обожавший непогоду, на него дулся.

А тут ещё мальчишка, вышедший вечером из своей гимназии! Тот самый мальчишка!

Высокий, в длинном чёрном плаще с поднятым воротником, мальчишка шагал по городу, не обращая внимания на дома, тротуары, деревья и небо. Надменный, одинокий и ничуть не влюблённый – гадкий, противный мальчишка! Всего лишь один из жителей. Самый обыкновенный.

Город, не знавший о намеченном хэппи-энде, умирал от обиды.

Город швырялся в мальчишку охапками жёлтых листьев. Город подставлял ему под ноги редкие лужицы растаявшего снега. Город хлестал его по щекам колючим шарфиком ветра – всё напрасно! Мальчишка смахивал листья с плеч, забывая про волосы, ронял в лужицы едва прикуренные сигареты, одаривал город короткими улыбками и вообще был ужасно странный. "Пьян", – решил, наконец, возмущённый город, и оставил мальчишку в покое.

Маленький рыжий тигр, служивший мальчишке непрошеным эскортом, был возмущён ничуть не меньше – но совершенно по иному поводу.