Текст книги "Змей подколодный"

Автор книги: Елена Никольская

Соавторы: Егор Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

– Надеюсь, – сказал гость.

– Я могу на тебя рассчитывать, Фарид?

– Можешь.

– И не кривись ты, будь любезен! Хорёк сыт, курятник цел – и оставь уже! Я-то к тебе на подтанцовки по первому слову выхожу! Без протоколов!

– Дотанцуешься…

– Я вас умоляю!.. Думаешь, мне не отвратно? Я, знаешь ли, привык без свидетелей кости закапывать! Что ты на меня уставился, в самом деле! Резюме готовишь? Изволь – мне даже любопытно…

– Я уж лучше отвернусь, – сказал гость. – Резюме, скажите на милость! Утешения не требуются? Овации?

– Утешил уже, благодарю покорно! Овации – куда ни шло…

– Мало! – рявкнул гость, вскакивая. – Мало утешил! Сдержался, мать твою! По старой дружбе! Придурок ты невменяемый! Шрасс-цирсшмей-цеш! Хорёк недоделанный! Идиот!!!

– Ках цешсмей-цирсш! – взревел в ответ хозяин. – Я вот сейчас сам – на коллегию! За оскорбления словом и действием! Пусть меры примут! Я в таком коллективе работать отказываюсь! Флюк! – заорал он. – Спирту мне! В ванну меня! К лысым бесам меня!..

Дом вздрогнул, сосредоточился и ахнул по ушам хитом "Агаты Кристи" – с середины песни. Слуга вздрогнул тоже, облил хозяина спиртом и серым вихрем унёсся прочь, в мансарду, а там угнездился на откинутой фрамуге, нисколько не желая попадать под горячую руку. Вот пусть сами друг друга таскают – хоть за уши, хоть в ванну, хоть на коллегию! Вот, вот: успокойся и рот закрой! Бес, мряф, неадекватный…

Судя по доносящейся из кабинета ругани, хозяин был категорически не согласен ни со слугой, ни с Глебом Самойловым. "Драть будет, – печально подумал слуга. – Эх, хвостик мой, хвостушечка, виртуальный мой, полосатенький, и при тебе как на войне, и без тебя как на войне… э-эх!.."

Войны… скандалы… танцы-манцы!.. В курятник бы заглянули, господа маги! Вы-то танцуете, но и курочки не в зрителях сидят.

Балет у них.

Финальные сцены.

Allegro presto да allegro agitato – живенько, то бишь, и не без волнений.

Глава 10 (Ольга)

Дорога к железному замку

(не желая покидать которую, фартовый птенец способен договориться даже со страшным волком)

– Ужасно! Ужасно! До чего мы докатились – дворянин подслушивает под окнами.

– Во-первых, я не подслушивал, а случайно услышал этот разговор.

Во-вторых, баронесса, вы же сами просили…

Г. Горин. «Тот самый Мюнгхаузен»

1

Товарный поезд летел через степь.

Маленькая ведьма слышала его, ещё засыпая, и потому размеренный перестук колёс казался во сне совершенно уместным. Ведьма рассматривала мольберт: на мольберте был холст, зародыш гобелена. "Мой любимый гобелен", – уточнил враг. "Ты должна вышить на нём качели", – сказал он, тыча в холст пальцем. С перчатки, отделанной железом, потекла кровь, ведьма задохнулась от ужаса и подскочила на постели.

Товарный поезд грохотал по далёким рельсам.

"Я вышью крестиком, – пробормотала Ольга, падая на подушку. – Только обозначьте мне цвета…" "Тук-тук", – согласился поезд, тук-тук, это была песня, старая-престарая. Слаженный хор мужских голосов распевал её протяжно и горестно: "Шёл отряд по бе-ре-гу, шёл из-да-ле-ка… Шёл под красным зна-ме-нем командир полка… Голова обвязана, кровь на ру-каве… След кровавый сте-лет-ся… ПО СЫ-РОЙ ТРА-ВЕ"!

Ведьма распахнула глаза, и голоса поднялись к потолку, затихая во тьме. Ведьма перевернула подушку, прижалась щекой к прохладной ткани, к траве, осенней траве, дочиста вымытой снегом… За окном, на пределе слышимости, стучали колёса.

Поезд шёл по трамвайным путям мимо девятиэтажки в тринадцатом микрорайоне. Девятиэтажка стояла в траве, полупрозрачная, просвеченная солнцем насквозь, а на восьмом этаже, в проёме балконной двери, скрипели качели. Простые детские качели, собранные из жёлтых палочек, они взлетали неспешно и высоко – из комнаты в небо, из неба в комнату… Ольга запрокинула голову, глядя на них, а враг положил ей на плечо руку, и с перчатки потекла кровь.

Она прыжком сорвалась с тахты и глубоко задышала, стоя посреди комнаты. Кровь на ру-ка-ве. "Под красным зна-ме-нем, – простучал поезд, – по сы-рой тра-ве!" "По тра-ве", – согласилась ведьма и поплелась в ванную. Подставив рот под струю воды, она долго пила, переминаясь с ноги на ногу, потому что поезд сотрясал паркет. "Командир полка умирает", – прошептала она своему отражению. У отражения были абсолютно круглые глаза, но спать хотелось безумно, а подушка оставалась прохладной.

Прохладной, как трава в степи, а из травы росли два железных столба, и к столбам были подвешены качели. На жёлтые палочки кто-то выплеснул с размаху целое ведро багровой краски, краска ещё не успела засохнуть. На сидении лежала в луже мальчишечья кроссовка с порванным задником. "Это всё, что осталось от командира полка, – сказал за спиной враг, – накрой это знаменем". "Тук-тук-тук", – простучал в степи поезд. "Кап, кап, кап", – отозвалась кровь, стекая с качелей на траву, и Ольга закричала, заорала в голос и села, прижав ко рту одеяло.

За окном грохотал товарный поезд, на подоконнике разрывался будильник, а в изножье тахты стоял прибежавший с поста мистер Хендридж: рука в бороде, брови домиком.

– Сон, – хрипло пояснила ведьма. – Приснилось…

– С рассветом вас, сударыня. Воды?

Ведьма замотала головой и попыталась улыбнуться.

– Я уже встаю, – сказала она. – Будильник уже… Доброе утро.

Словесник сощурился на неё, кивнул и вышел; поезда он однозначно не слышал, но поезд от этого никуда не делся.

Поезд продолжал форсировать далёкую степь.

"Всё из-за Флюка, – думала ведьма по дороге в столовую, – виноват Флюк, подло пропавший среди ночи…" Пушистый мастер сновидений знал своё дело: кошмары разлетались в клочья, не успевая приблизиться к спящей ведьме. Привыкшая к защите, она оказалась сегодня беспомощна и безоружна – и поезд выехал из кошмара в явь. Он стучал колёсами, он мелькал в сторонке, он сотрясал паркет и ковры, ступени и аллеи, и кофейник на столе, и учебник латинского, прислоненный к кофейнику…

Учебник норовил сползти вниз и до невозможности был похож на мольберт. Ольга захлопнула учебник, подпёрла кулаками щёки и наткнулась взглядом на Никиту Делика. Как в зеркало посмотрелась: Никитос, бледный, взъерошенный и несчастный, сидел точь в такой же позе за столиком напротив. Только вместо завтрака перед ним стояла одинокая чашка – кофе, конечно.

"Может быть, ему тоже снился поезд, – с надеждой подумала Ольга, – может быть, поезд снился всей гимназии? Такой всеобщий кошмар, причиной которому – резкая перемена погоды… Зима-то опять закончилась! Закончилась в одночасье – ведь кровавый след должен стелиться именно по траве (по сы-рой тра-ве), и потому поезд привёз солнышко, а солнышко принялось топить снег…"

– Доброе утро, Заворская, – сказали над ухом, и ведьма подскочила.

– Доброе утро, господин учитель!

– Сидите, – махнул математик, пролетая мимо, и навис над Деликом – с таким видом, словно поймал беднягу со стаканом водки.

– Не спится, сударь? Завтракали? Что у вас тут – кофе?

– Угу… – буркнул Никитос, вцепляясь в чашку, но Демуров чашку отобрал и придвинул к себе меню. Первая же возникшая тарелка поехала к голодающему ребёнку, и ребёнок встретил её тяжким вздохом.

– Овсянка с зеленью, – прокомментировал математик. – Приступайте.

– Я не люблю овсянку, Фёдор Аркадьевич.

– Не повезло. М-м… И сыр, пожалуй.

"Что ж это нынче приснилось Демурову, – подумала ведьма. – Или у нас новый пункт в гимназийском кодексе? Обязательная магическая диета?"

– Да не хочу я…

– Верю. И сок…

Сумасшедший дом!..

– Можно только не яблочный?

– Нельзя. Ешьте немедленно!

– Я не могу, честное слово…

– А придётся, сударь.

"С ложечки, с ложечки его покормите, господин учитель!"

– Фёдор Аркадьевич, да меня тошнит!

– Вы меня нянькой подрядили, Делик? Быстро, быстро – за маму, за папу, что там ещё…

"Что там ещё, что-то ещё", – барабанил за окном поезд, а Никита вдруг уставился на ведьму, сморгнул и принялся есть. "Я вызываю аппетит, – подумала ведьма, – это всё, что осталось от командира полка. Сегодня, – подумала она, – всё случится сегодня, кошмары просто так не снятся. Или уже случилось. С Андреем…"

Делик всё смотрел на неё, отправляя в рот ложку за ложкой, и ведьма спросила его – одними губами, но Никитос понял и прикрыл на секунду глаза. "Спит, – с облегчением поняла ведьма, – мой пират спит! Оно и понятно – ведь семи ещё нет!" "Тук-тук, – подтвердил поезд, – тук-тук-тук!"

Тук-тук, тук-тук-тук: ночь напролёт, день напролёт… Тяжёлый вышел день! Кое-как дотянув до конца уроков, истерзанная ведьма отказала в свидании пирату (пропустив мимо ушей слишком быстрое согласие) и отправилась на поиски куратора: жаловаться на последствия ночных ужастиков.

Не успела: по дороге к коттеджу преподов её перехватил великий сыщик.

– Мне велено отвести тебя к твоему врагу, прямо сейчас, – заявил Никитос, не утруждаясь предисловиями. – Ты пойдёшь?

Поезд немедленно умолк; не зная, чему удивляться больше, Ольга решила вовсе этого не делать и согласно кивнула.

– Под красным знаменем, – пробормотала она. – На поезде поедем?

– Ну да, – сказал Делик, тоже ничуть не удивившись, – только давай быстрее, я по дороге всё объясню.

Вот так, в шесть часов пополудни, ведьма оказалась в вагоне собственной галлюцинации: согласитесь, это было вполне достойным завершением кошмара.

Поезд – самый настоящий – летел через степь.

Вон из пределов гимназии.

***

Вагон, деревянный, древний, со щелями в палец шириной, продувался насквозь. Ветер шнырял по нему, как дитя, пробравшееся в кладовку: не пропуская в вожделенном хранилище тайн ни единого экспоната.

Маленькую ведьму содержимое вагона не интересовало нисколечко. Мешки с каким-то зерном, припорошенный соломой ржавый металлолом и гора старой обуви: грязь невероятная! Но остальные вагоны (в количестве трёх штук) оказались наглухо заперты, а вот в этом дверей не было вовсе. Великолепный обзор. Усевшись в тамбуре на верхней ступеньке, ведьма курила одну сигарету за другой и мрачно разглядывала окрестности. Тоже, в общем-то, глянуть не на что.

Степь да степь кругом.

Круг замкнулся.

Мадам Окстри, помнится, объясняла, что слова "начало" и "конец" исходят из одного корня, и сей лингвистический факт был, несомненно, исполнен глубоким философским смыслом. Семнадцатого августа Ольга сюда прибыла – степью, семнадцатого ноября уезжает – по степи. Большое sorry, мадемуазель Заворская, но пора и честь знать.

Радовало одно: поезд, похоже, никуда не спешил.

Круглый циферблат над высоченным заводским зданием всё ещё оставался в зоне видимости: последнее "прости" от любимой гимназии. Ведьма отвела взгляд от часов и тяжко вздохнула. Торопиться-то на самом деле было куда. Если её ушлый крёстный фей снимет их с поезда, страшно даже представить, чем это кончится. Нервы и у магов не железные – плюнет на принципы и запрёт на бо-ольшой амбарный замок. Вот уж, в натуре, good by, my love!

Следовало будить проводника.

Проводника капризы поезда не волновали: проводник лежал, свернувшись клубочком, на куче мешков в углу вагона. Ольга скинула с плеч накидку, постелила на мешки и плюхнулась сверху, но проводник даже не шевельнулся. Сладко дрых, как будто на родной кроватке. "А может, и не сладко…" – подумала ведьма, присматриваясь. Вид у проводника был ещё хуже, чем утром. Волосы на лбу слиплись от пота, под глазами чёрные круги, челюсти стиснуты. И когда бежали к остановке (той самой, трамвайной, у проходной завода), он отставал и задыхался. Он повалился на мешки, едва забравшись в поезд. "Разбудишь, если что", – сказал он и вырубился, глупый мальчишка, влетевший вместо неё в ожившее граффити, дурачок, которого шантажировали жизнью сокурсников. Жизнью тех, кого он и знал-то едва-едва. Дружба двух месяцев от роду – причём только с Андреем…

– Эй! – окликнула ведьма и потрясла проводника за плечо. Конвоира. Товарища по несчастью, Андрюшкин шайтан его нюхал!.. – Просыпайся давай! Никита!

Мальчишка, не открывая глаз, сел и поёжился.

– Что-то холодно…

– Это ты болеешь, наверное. Там прямо лето.

– Уже приехали?

– Если ты чего-нибудь не сделаешь, то мы вечно будем ехать. Время-то идёт!

– Время, по-моему, не идёт, – сказал Никита, высунув нос в тамбур. – Солнце где было, там и висит… Погано!

– Я тебе и говорю, что мы никуда не едем! Часы на месте – видишь? И город – вон он.

– Вижу… – сказал Никита. – Сейчас поедем… Поможешь?

– Блин! – сказала Ольга, выходя за ним. – Что делать-то?

– Ты же там была? Сосредоточься и представляй, что мы уже подъезжаем. Ориентиры какие-нибудь… Тебе же туда надо?

– Мне не надо! Мне…

– У тебя там отец, я знаю, – сказал чёртов мальчишка. – Я могу сам, но одному труднее. Надо бы до девяти выехать отсюда.

– Это он тебе сказал?! Что у меня там отец?!

– Белка на хвосте принесла, – буркнул Никита. – Давай, помоги мне…

Он уселся по-турецки, выставил перед собой ладони и зажмурился. Ведьма постояла, глядя на него, и устроилась рядом, тоже растопырив пальцы.

– Угу… – сказал Никита. – Я тебя чувствую… Поток энергии просто сумасшедший…

Часы сдвинулись с места.

Сдвинулись и поползли назад, город побежал прочь… Поезд въезжал на мост, а мост упирался в озеро, и в озере, дрожа цепями, торчал замок… нет! Нет! Никакого озера, никакого замка! "Мы поедем с пересадкой, за мостом – другой город, и там нам нужно пересесть на другой поезд, пожалуйста!.."

Ольга сжала кулаки.

– Я не могу! – сказала она раздражённо. – Тебе велели, ты и представляй! Тоже мне – конвоир!

Она открыла глаза и разозлилась ещё больше: конвоир стоял у ступенек, держась за поручень, и разворачивал шоколадку, помогая себе зубами.

– Заработало! – сказал он, не оборачиваясь. – Шоколад будешь?

Поезд подъезжал к мосту. Небо темнело – неимоверно быстро и вполне закономерно: за пределами гимназии ноябрьская ночь не была обязана ждать твёрдо установленного времени.

– Круто, – сказала Ольга, разламывая шоколадку. – Как ты это делаешь?

– Как научили… Слушай, там же Волгоград, да? На той стороне? Андрей говорил…

– Вот ещё, – сказала Ольга, высовываясь. – Почему это Волгоград? Волгоград – это ещё серая зона… Другой город какой-нибудь! – сказала она с надеждой. – Мне тут на днях в Антверпен обещали, так Олег Витальевич всё обломал… Мы же с пересадкой едем?

– Наверное, – со вздохом сказал мальчишка.

– Вот и прекрасно! Хоть погулять перед клеткой…

– Ты же вроде сама торопишься.

– Ног под собой не чую! – огрызнулась Ольга. – У меня выхода другого нет, а вот ты, между прочим, попал! Или думаешь, он тебя отпустит? Ты хоть знаешь, что у него там?

– Примерно, – сказал Никита. – Слушай… я пойду лягу, ладно?

– Да что с тобой такое? – удивилась Ольга. – Похмелье, что ли?

– Наверное…

– Ветерок! – хмыкнула ведьма. – Доедем, он тебе даст зелье какое-нибудь. Ты не переживай, – сказала она примирительно, идя за мальчишкой в вагон. – Он вообще-то прикольный!

– Точно, – согласился Никита. – Обхохочешься просто…

– Всё обойдётся, – сказала ведьма, сама не зная, кого утешает. – Да подожди ты, ложись на накидку. Грязно же… Смотри, нас там будет уже трое – ты, я и Лёшка. Ну, мой…

– Ага…

– Ну вот! И белка ещё – он тоже с нами. Да они там все не чают, как свалить! Не пропадём! И потом, преподы же искать будут. Олег Витальевич меня везде отыщет, вот посмотришь! И Демуров, думаю, тоже. Может, завтра уже вернёмся! Даже весело, прикинь! Ты только прикинь, они же этого урода по частям разберут…

Мальчишка опять свернулся в клубочек и, кажется, не слушал. "Если будет пересадка, надо в кафешку какую-нибудь забежать, – подумала Ольга, продолжая излагать перспективы пребывания в железном замке. – Хоть минералки ему купить…"

– Водички надо было взять, – сказал Никита. – Это я не подумал…

– Скоро уже доедем, – заверила ведьма. – Полчаса максимум – и вокзал! Будет тебе водичка. Интересно, чем их там кормят, – сказала она задумчиво. – Не сеном, надеюсь… Надо будет забежать поесть. Пойду, посмотрю, где мы.

Она побежала к дверям вагона, перескочив по пути через какую-то железяку, а Никита, проводив её взглядом, достал из кармана флакончик с лекарством. Лекарства должно было хватить до полуночи, а вот где его взять потом – это теперь большой вопрос! Вернуться к ночи в гимназию явно не светит. Поездов-то на свете – хоть завались…

Великий сыщик не имел ни малейшего представления о маршруте путешествия.

Он нисколько не сомневался в способности Ольги привести их в нужное место, но вот на пересадки совсем не рассчитывал! Тем более в незнакомом городе, а если уж она сказала, что это не Волгоград, – так оно и будет, полная гарантия… Но ничего поделать с Ольгиными желаниями сыщик не мог. Утешало одно: искать их начнут только после отбоя. Если вообще начнут.

Сыщик был почти уверен, что заморачиваться поисками никто не станет – в силу сложившихся обстоятельств. Белке понятно: победителем из поединка вышел Андрей, на чём операция "Чёрный Дракон" ("Дело Белого Кролика", вообще-то) благополучно завершилась. Пара заключительных штрихов – и добро торжествует. Флаги реют, ордена розданы, действующие и заинтересованные лица перемазаны сгущёнкой. Хэппи-энд!

"Нет уж, господа мои партнёры. Не выйдет! Справедливость – прежде всего!"

О здоровье бы ещё позаботиться… Напугать Ольгу – напугать сильно, чтобы не тянула, а бегом бежала, но придумывать что-то сию секунду сыщик был просто не в состоянии. "Два дня на восстановление, – сказал Демуров, – и это ещё в лучшем случае". Даже не ругался, сочтя, видимо, бестолкового детектива и без того наказанным. Сыщик был с ним полностью согласен. Врать во имя справедливости – это одно, а вот в поле лезть никакой нужды не было. Отлично всё и снаружи просматривалось…

Сыщик подтянул к груди коленки и уткнулся носом в мягкую ткань накидки. Любопытной Варваре нос оторвали… "Расчленение, – подумал он, – Демуров расчленит меня на мелкие части – после раздачи орденов…"

– Просыпайся! – крикнула из тамбура Ольга. – Вокзал на носу! Я так и думала, что с пересадкой!

Пожалуйста вам. "Голубой вагон бежит, качается, скорый поезд замедляет ход, ах, как жаль, что этот день кончается, лучше б он тянулся целый год". Вот же, блин, ведьма!..

2

Расхожая сентенция «мечтать не вредно», столь излюбленная прагматиками и реалистами, неверна в корне, ибо мечты имеют обыкновение воплощаться в действительность.

Причём совершенно иначе, чем мнил себе беспечный мечтатель, – а потому, господа хорошие, формировать в мыслях собственное будущее следует оч-чень аккуратно! Ежели, к примеру, вы станете изо дня в день сокрушаться о дальних странах и чужих городах, то рано или поздно непременно там и окажетесь. В незнакомой местности, до краёв набитой недружелюбными туземцами и пренеприятнейшими событиями, да без средств связи, да без гроша валюты… Просто беда!

Великий сыщик, волею случая уже вкусивший прелести пребывания в неведомых краях, почуял беду, едва ступив на перрон.

Судите сами: на перроне – ни души. В здании вокзала – ни души. Плюс ночь. Плюс отъехавшее на фиг средство передвижения. Представлять путешествие как быстрый переход из точки "А" в точку "В" и вместо этого сойти с товарного поезда на неизвестной станции – отменный повод для истерики! Никита удержался от истерики, но дурное предчувствие вцепилось в него разъярённою кошкой, и с ним он ничего поделать не мог. Протащив Ольгу через практически не освещённое помещение (ни касс, ни лавочек, ни буфета, ни расписаний!), он остановился, огляделся и, не питая особых надежд, спросил:

– Разве это не Волгоград?

– Какой там Волгоград! – радостно откликнулась Ольга и запрыгала по ступенькам вниз. – Это прямо Рим какой-то!

– Рим?!

– Или Прага! Класс!!

Сделав несколько шагов по тёмным булыжникам, ведьма застыла, раскинула руки и зажмурилась, давая окружающей действительности шанс исчезнуть.

– Париж, – сказала она одними губами. – Вена. Антверпен!.. Пожалуйста! – попросила она и распахнула глаза

Город был.

Город был чужой – абсолютно, немыслимо чужой! – и был он куда как круче чёрных песков далёкой планеты! Он был круче снежного величия вершин. Он был круче замков со шпилями и книжной Хоббитании. Он был здесь и сейчас – настоящий! всамделишный! Именно так выглядели старые столицы Европы – знакомые ведьме исключительно по фотографиям, но что с того! Сразу же ясно: площадь, мощёная древним камнем, фонари на фигурных железных столбах и эти дома – эти колонны меж узких арочных окон!..

– Пилястры! – сказала она вслух. – Кажется, так!

– Что? – спросил спустившийся к ней Никита.

– Видишь, на домах – как колонны встроенные? Называется – пилястры, я читала… И магазины утопленные – ну, вглубь дома, видишь? Так в Европе строили…

У сыщика дома с пилястрами никакой эйфории не вызывали. Огромные и мрачные, они окружали вокзальную площадь, словно крепостная стена. Два узких прохода вели в кромешную тьму и безусловно предназначались для вывоза павших – если, конечно, не служили вратами в совсем уж плохие места. В скверике посередине площади торчала в фонтане квадратная башенка подозрительного вида. В башенке вполне мог обнаружиться пулемёт – или алтарь для человеческих жертв, или…

Обругав себя за дурацкие фантазии, сыщик отвернулся от башенки и всмотрелся в ближайший подъезд. Над подъездом неярко светилась вывеска: "Caaffeen raumrant". Чёрт знает, на каком языке, но – "caafeen"…

Тут он, наконец, понял, что за запах стоит на площади – просто сказочный запах! Шоколад, ваниль и корица!

– Это кофейни, наверное, – сказал он, показывая на вывеску.

– Давай зайдём, – немедленно предложила Ольга. – Ты же пить хотел.

Предложение показалось заманчивым – и почти утешительным. Там, где так пахнет, не должно быть очень уж опасно… Наверное. Но лучше перестраховаться. Да и кофе сегодня категорически противопоказан. К белкам, к белкам!..

– А деньги? – спросил сыщик. – Тут какие-нибудь талеры… И вообще, нам надо торопиться. Пошли уже! Нам вон туда! – сказал он, неопределённо мотнув головой, и с замершим сердцем уставился на своего проводника.

– А надо идти или ехать?

– Ехать. На трамвае, – сказал он наобум и твёрдо добавил: – Прямо до места.

– Если до места, то можно и не торопиться, – отозвалась ведьма. – Вот кофе попьём… Талеры, подумаешь! Я бармену справку предъявлю, и нормально будет. Примет наши деньги по курсу.

– С ума сошла?! А если там маги какие-нибудь сидят? Нас же в момент в гимназию сдадут!

На самом деле мысль о справке тоже согрела душу – и впрямь! Себе дороже – гимназистов обижать!

– Какие вы все нудные, – сказала Ольга. – Чего ж он тебе мётлы не выдал, а? Сейчас бы – с ветерком, без остановок! Раз – и в окошко! Два – и Кролика за уши! И – привет!

Сыщик представил себе полёт на метле, и его замутило.

– Там решётки на окнах! – мстительно сказал он. – За уши… ага… Ты идёшь или нет?!

– Никита, – сказала ведьма и просительно заглянула в глаза. – Ну, полчасика-то – какая разница? А, Никита? Я же три месяца чего-нибудь такого ждала! Я же и тут в родной провинции живу, обалдеть! Никитос, ну, заинька, солнышко, ну, пожалуйста! По чашечке выпьем – и вперёд! Я скажу, что это я тебя задержала, хочешь? Нету тут никаких магов, вот посмотришь! Тут вообще никого, ночь же.

"Вот именно, – подумал сыщик. – Торчим как мишени в тире… Большие, хорошие мишени, никакого оптического прицела не требуется. Старенькой пристрелянной винтовки вполне хватит…" Сыщик обвёл глазами окна: почти все тёмные, за каждым сидит стрелок. И пулемёт в башенке… Чушь, конечно, но, в любом случае, с площади надо сваливать!

– Ладно, – сказал он. – Только недолго!

Мишени кивнули друг дружке и направились к вывеске. Одна из мишеней закурила на ходу, вторая, некурящая, полезла за деньгами, не желая светиться кошельком, и тут дверь кофейни скрипнула.

Предчувствие, терзавшее сыщика, успокоенно отцепило коготки, сочтя себя полностью сбывшимся: дверь кофейни скрипнула и распахнулась, выпуская на площадь звон посуды, громкую джазовую музыку и толпу очень шумных и несомненно пьяных стрелков.

Тир открылся.

Сыщик выронил кошелёк и схватил Ольгу за руку, но бежать было уже поздно.

– Ну всё, – шёпотом сказала ведьма. – Накаркал!.. Реально – маги… Чуешь? Всё, попали…

Не толпа.

Шестеро.

Да.

Маги.

"Вот так они и выглядят – по-настоящему, не скрывая, не завешивая… Реально. Вот так выглядят наши преподы – вне уроков и вне студентов… Вот так буду выглядеть я – или я уже?.." Сыщик потряс головой, но ничего не изменилось: обычные мужики, даже одеты вполне ординарно. "Так это я не вижу – я чую! Блин, я же чую своих! Но они же пьяные – блин, они же в ноль пьяные! Или потому и чую? Бе-елка моя!.."

"Свои" тем временем приблизились вплотную и неторопливо окружили. Разглядывали.

– Здравствуйте, – сказала ведьма, изображая невинность и легкомыслие. Остановился, мол, поезд, как не прокатиться? Домой не подкинете, дяденьки? Огромное вам спасибо! Все пути ведут в гимназию.

– Добрый вечер! – сказал сыщик, изображая надежду и радость. – Господа, вы позволите обратиться к вам за помощью? Мы, кажется, заблудились.

Обидно было до слёз: так обломаться! Быть притащенным за шкирку под нос Демурову! "Но это не более чем случайность, – мысленно оправдался сыщик. – Роковая случайность – а не прореха в плане, и я что-нибудь придумаю… Значит, так: заблудились, но если указать направление, то дальше мы сами…"

– На ловца зверёныши выбрели, – протянул один из магов. – Добрая охота!..

– Эт-то не зве-ерь! – возразил другой. – Это птенчики… Желторотые м-милашки…

– Почто гуляете, птенчики? Папа-мама плакать станут!

– Ой, далеко теперь папа с мамой!

– На круг сообразим, господа? Или делить станем?

Ольгу подцепили за подбородок, дёрнули голову вверх и, совершив беглый осмотр, прокомментировали:

– О как! Поездом прилетели! Эх, не садись, красна девица, в чужую карету!

Красна девица стряхнула бесцеремонную руку – и маг, не раздумывая, ударил её.

Ударил по лицу, наотмашь – да так, что ведьма молча повалилась на булыжник. Никита рванулся к ней, но его тут же схватили.

Сгребли в охапку, притиснули к чужому горячему телу – почти как ночью, у Дворца пионеров, только это был не Демуров. Шоколад и корица сменились водкой и горькой травой, сыщик закашлялся, забился – бесполезно! Он откинул голову и встретился с насмешливым взглядом.

– Что, сладкий? – шепнул обладатель стальной хватки. – Аллергия терзает?

На шею легли жёсткие пальцы, пробежались по горлу, нажали, и мир наполнился разноцветными пятнами. Сыщик задохнулся и обмяк.

– Дёрнешься – за ноги поволоку, – посулил обидчик, перекидывая добычу через плечо.

Перед глазами плавно поплыли булыжники, потом чёрная вода за каменным бортиком, а потом сыщика швырнули вниз – на скамейку.

Он сел прямо, ощупал шею, повернулся и увидел рядом Ольгу: кровоподтёк во всю щёку.

– Ты как?! Ты…

Говорить оказалось трудно, а дышать – больно. Суки…

Суки, все шестеро, бурно беседовали у фонтана – не по-русски, но понятно, о чём. Хабар делят. А стоят метрах в трёх – вполне бы можно исчезнуть… "Был бы один – ушёл бы, – подумал Никита. – Легко…"

– Я нормально, – прошептала ведьма. – У него кольцо на пальце… Кольцом рассадил, фигня…

"К Демурову. Немедленно. Можно за шкирку!"

– Надо им сказать, что мы из гимназии, – прошептал Никита. – Сразу надо было… Где твоя справка?

– Не надо, – прошептала ведьма. – Я сейчас кое-что сделаю… и сразу бежим, понял?

Она сидела, сунув ладони в задние карманы джинсов: в правом лежала крохотная коробочка с одноразовым оружием. Берегла до последнего, а что делать? Крышка, поддетая ногтем, открылась легко, и ещё несколько секунд ушло, чтобы достать завибрировавшую от прикосновения капсулку. Ведьма вытащила руку и покосилась на Никиту.

– На счёт три бежим.

– Что будет?

– Плохо им будет… Раз… два…

"Приболеет твой монстр", – вспомнил сыщик. Пулька! Дяди Вовина пулька, красненькая, заряженная на полпальца, так вот она где! Он сел прямо, перенося тяжесть тела на ноги.

– Три! – крикнула Ольга и выбросила кулак вперёд.

Пулька сработала безотказно: марево, багровое, прозрачное, рванулось на волю, стеной встало перед скамейкой – а потом повалилось на магов, накрывая, сметая, швыряя в фонтан… Только любоваться зрелищем не было времени.

Сыщик схватил Ольгу за локоть и вскочил, но скамейка притянула обоих назад – как магнитом. Двойное ругательство, выданное единым духом, ни черта не изменило, а спустя минут десять к дуэту птенцов присоединился хор охотников, выбирающихся из фонтана.

Поблекшее марево драными клочьями всплывало к небу.

Маги – мокрые, зато наверняка отрезвевшие! – шли к пленникам, глядя нехорошо, и Никита выставил перед собой ладони.

– Господа, секунду! Мы учимся в гимназии! Извините за инцидент, давайте разойдёмся мирно! Вот у моей спутницы есть справка… – и запнулся, чувствуя себя клоуном, выдавшим удачную шутку.

Всё. Вот теперь – всё…

– Сладкий, – продолжая улыбаться, сказал маг, притащивший сыщика на скамейку. – Нет ли у тебя новостей посвежее? Кого из вас за пулечку наказать, к примеру?

– Мой куратор – Фёдор Аркадьевич Демуров! – выкрикнул сыщик, и маг нагнулся к нему, опёрся руками о низкую спинку. – Фёдор Аркадьевич Демуров!..

Голос сорвался, а маг усмехнулся и склонился ещё ниже.

– Вот ты от него и избавился, м-м?

– Это моя пулечка, – сказал Никита и закусил губу.

– Врёшь. Значит, будет больно. Очень больно, сахарный мой…

Совсем молодое лицо; с длинных волос на сыщика капала вода – и это, кажется, было самой мелкой неприятностью из всех предстоящих.

– А ты ведь богач, сладкий… – сказал маг, опять пробегая пальцами по Никитиному горлу. – Ках-шмейс, да ты просто мешок с подарками!.. Будь я не настолько пьян, подумал бы о выкупе. Но хочется развлечься. Бесы с ним, с выкупом этим…

Пальцы надавили сильнее. "Шприц – или укус, – подумал сыщик, зажмурившись и вздрагивая от прикосновений. – Укус – или шприц…"

– Пулечка моя, – сказала Ольга. – И на вашем месте, дяденьки, я бы быстро-быстро отсюда бежала. Полный п…ц вам будет, вы что, не понимаете? А вам особенно, – сказала она Никитиному обидчику. – Я вас узнала, устроит такая новость?

– Я польщён, детка, – откликнулся маг, не прекращая своего занятия.

– Вы Борис Чернецкий, – сказала ведьма.

– И что?

– Да ничего, – сказала ведьма. – Не думала, что из гимназии такое дерьмо выпускают. Вы же чёрный маг, правильно?

– Что, детка, мир рухнул? – ухмыльнулся маг. – Окрасом ваших милейших преподов не желаешь полюбопытствовать? Могу просветить – в процессе…

Великий сыщик разглядывал Бориса Чернецкого сквозь прикрытые ресницы и судорожно соображал. "Беда не приходит одна – а удача? Лужа, в которой сидят мои клиенты, возникла не вчера – бывший гимназист вполне может быть в курсе, и тогда это фарт. Мне выпал фарт…"