Текст книги "Змей подколодный"

Автор книги: Елена Никольская

Соавторы: Егор Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

– А сейчас? Я ведь прямо сейчас могу с вами сделать всё, что заблагорассудится, как вы полагаете?

"Какая милая шутка, господин учитель. Хи-хи-хи!"

– Сейчас вряд ли, – сказал Андрей. – В гимназии-то знают, что вы за мной уехали.

– А вдруг не знают?

"А может, и не знают, – подумал Андрей и облизнул губы. – А может, и не шутка. Нервы, белка моя! Закурить бы…"

– Дайте сигаретку, Фёдор Аркадьевич. Пожалуйста.

– Перебьётесь, – ответил куратор и закурил сам. – Да не напрягайтесь вы. Не съем. И даже готов оказать вам содействие, если не станете очень уж сопротивляться.

– Спасибо, но я…

– Вы не изволите меня выслушать, сударь?

– Извините.

– Так вот по поводу содействия, Андрей Евгеньевич. Позвольте предложить вам следующее. Я собираю всех преподавателей гимназии во главе с директором, приглашаю представителя попечительской коллегии – одного или нескольких, если пожелаете, – и мы решаем ваши проблемы, так сказать, coram populi[27]27
  В присутствии народа. (лат.)


[Закрыть]. Такой вариант вас устраивает?

– Смысла не вижу, господин учитель, – сказал Андрей. – Вы видите?

– Гласность, сударь, – сказал Демуров и кинул воспитаннику на колени мятую пачку "Лучафэра". Андрей вытащил сигарету и, поколебавшись, сунул пачку в карман. Раз пошла такая пьянка…

"А ведь это не Демуров у нас в сучьих колдунах. А ведь не он. Белка моя, когда же я стану крутым магом!.."

Андрей отвёл от куратора глаза и полез по карманам, разыскивая спички. Спичек не было.

– Вашему предполагаемому врагу подобное пленарное заседание несколько связало бы руки, – сказал Демуров, протягивая ему зажигалку. – Вот, возьмите.

– А не наоборот, часом? – спросил Андрей. – Под шумок оно ещё проще…

"Стоп. Ни хрена себе…"

– Господин учитель. Так вы, выходит, знаете?

– Что именно, сударь?

– Врага моего! – заорал Андрей. – Предполагаемого! Интересные пироги получаются! Я вам не скажу за всю Одессу, но на нашей улице Костю-моряка любой опознает! Так, господин учитель?! Ни хрена себе!

– Что вы несёте? Какая улица?!

– А такая! Значит, я вас всех должен опасаться?! Раз уж вы того морячка на работе держите?! То-то по интернату монстры ночами бродят!

– Андрей!

Но молчать джедай уже не мог. Суки! Какие суки!!!

– Завидую дружному коллективу! Коллегу покрываете? Правильно мне сказали – суки-то в гимназии!

– Придержите язык, сударь!

– За своим следите! Твою мать! Ноги моей больше в вашем дурдоме не будет, ясно?! Он тут ещё о помощи рассуждает! Хорош бы я был, её принявши!..

Язык твой – враг твой! Стоит ли удивляться неадекватной реакции собеседника, господа?!

Невозмутимый и хладнокровный удав засветил жёлтым глаза, навис над охамевшей мартышкой и рявкнул на всю округу:

– А ты что, помощи у меня просил, идиот малолетний?! Шрасс-цирсшмей-цеш[28]28
  Перевод невозможен из цензурных соображений.


[Закрыть]! Ты её просил?!

Мартышка отшатнулась, врезавшись затылком в оконное стекло, а удав схватил фляжку и жадно забулькал.

– Довёл таки, – сказал он в воздух и завинтил пробку. – Помощь!..

– Извините, Фёдор Аркадьевич, – сказал Андрей, опомнившись.

– И вам того же. Славно побеседовали!..

– Ну, вы тоже…

Демуров резко нагнул Андрею голову и нажал на затылок.

– Ай!..

– Всё уже… Что – я? Я вам повода для подобных высказываний не давал! Воображение у вас, сударь, непомерное!

– Грешен, – сказал Андрей, и Демуров фыркнул.

– Так что – действительно собираетесь расстаться с гимназией прямо здесь и сейчас?

– Нет, господин учитель, – сказал Андрей. – Это я сгоряча…

– Радует. А ужасные тайны на мои плечи переложить не желаете после столь занимательной беседы?

– Пока нет.

– Не гимназия, а провинциальный театр, – подытожил Демуров. – Удалась же нынешняя осень!..

– Я не интригую, Фёдор Аркадьевич. Я должен сам разобраться, понимаете…

– Стараюсь, сударь! Оставим. У нас есть ещё пара тем для разговора. Надеюсь, менее бурных…

Он включил в машине свет и вытащил из-под сюртука меч. Меч невинно блестел стёклышками и сиял кинжальным лезвием.

– Вы представляете, что я выслушал в милиции по поводу этой вещи?

– Представляю, – вздохнул Андрей.

– Где вы его взяли?

– В саду нашёл. Я серьёзно, господин учитель! Там сарайчик такой… иногда.

– Ночью гуляли.

– Ну да.

– Не в вашем бы положении этим заниматься. Смотрите сюда. Здесь панель управления. Вот так выдвигается… видите? Да, правильно. Переключение режима активации… Да. Фиксация длины клинка… Так… Это вам пока ни к чему… Рукоять удобная? Отлично. Выбор клинка, смотрите внимательно. Лазер. Сталь. Белое дерево… тоже не пригодится…

– А дерево зачем?

– Говорю же, не пригодится. С активацией аккуратнее, лучше поставить на кнопку, пока опыта нет. Вы хоть фехтовать умеете?

Андрей помотал головой.

– И как же дрались?

– Как палкой.

Демуров вздёрнул брови и рассмеялся.

– Браво, сударь! Взглянуть бы!.. Хорошо, я позанимаюсь с вами. Где только время найти… По субботам после классов вам подойдёт?

– Конечно! Фёдор Аркадьевич. Вы что, мне его отдадите?

– А из каких бы соображений я его забирал? Полагаю, вы не станете резать мирное население? Невзирая на то, что суки в гимназии? Только постарайтесь уж не хвастаться направо и налево! К занятиям фехтованием сие тоже относится. От желающих отбоя не будет, а я, поверьте, и так загружен по горло. Заворская знает про меч?

– Так если он от взмаха активируется! Знает…

– Вот и достаточно.

И он протянул Андрею меч. Андрей принял и привычно сунул под рубашку (меч был умница – ни разу дурака-хозяина даже не поцарапал). Голова кругом шла, и ни сотрясение, ни коньяк тут были ни при чём. Вот дорогой куратор – это да… Может, он пьян в соплю? Не похоже…

– И последнее, – сказал Демуров. – Слушайте меня внимательно, сударь. И учтите – то, что я вам скажу, не более чем мои личные домыслы.

– Я слушаю, Фёдор Аркадьевич.

– Судя по происходящим вокруг вас событиям, предмет ваших опасений хорошо с вами знаком. Вампиры с монстрами, знаете ли, дело банальное, а вот фея в красных туфельках… Подумайте об этом. Возможно, вам удастся сузить круг подозреваемых. Вы меня поняли?

Фея, джедай.

Рыжая фея.

Красные туфельки она купила у гномов – вместо сапог-скороходов, но она сжимала ладонью стальную иглу волшебных часов, спасая своего друга, а ты, джедай, хотел спасти – ЕЁ, хотел, чтобы она осталась феей, рыжей феей с зелёным бантом…

"Рыжая фея с зелёным бантом" – сказка Александра Шарова в старом журнале, прочитанная зимой пятого класса, запавшая в душу, потому что волшебники НЕ ДОЛЖНЫ становиться простыми людьми. Это было ужасно – называть такой конец счастливым, и они с Лёшкой вызвали глупую фею к себе – тем самым талисманом, косточкой, руной, и уже не гадкий старикашка-колдун, а сам Чёрный Шевалье, владыка ледяных пустынь, пытался им помешать.

Отличная была игра! Но в самом её конце (у подножия Пионерской горки, на руинах железного замка, о да!) Лёшка вдруг сказал, что победа выйдет им боком.

«Мы ведь перед ним в долгу, Дрейчик. Он найдёт меня через руну. Он отомстит…»

Всего лишь игра – но месяцем раньше ты искал на горке талисман, джедай. Просто сказка – но ты его нашёл. В снежной, заколдованной вечности, разбивши нос о кромку щита. Тебе его отдали, джедай. Тебя вспомнили – и больше не забыли.

Джедай, ты покупаешь туфли вместо сапог-скороходов – ты глуп, джедай, или слеп?

Нет, господа, просто глаза заклеил – специальным, мля, пластырем…

«Мальчик, я фея»…

И паззл сложился.

"Этого не может быть, – подумал он, глядя на мерцающую перед глазами картинку. – Так не бывает. Мы просто играли…"

– Андрей?..

"И вот господина Демурова – тоже не бывает. Я уж о лазерном мече и не говорю… Спокойно, джедай. Не сейчас. Позже…"

– Да, Фёдор Аркадьевич. Я понял. Благодарю вас, я… Я подумаю.

– Вы мне зажигалку сломали.

– Извините. У меня был нервный день.

– Нервы сейчас подлечим, – сказал куратор и вылез из машины.

– Розгами, что ли? – мрачно спросил Андрей, присоединяясь к нему.

– Увы.

– За то, чего я не совершал?

– Отчего же не совершали? Хамите беспардонно, курите – причём в присутствии преподавателя…

– Вы же мне сами дали!

– Вашу же пачку, обратили внимание?

– Господин учитель!..

– Вы мне весь вечер испортили, Карцев. Как удержаться? – спросил Демуров и щёлкнул воспитанника по вылеченному носу. – Идёмте, что вы встали?

Ливень, хоровод сорванных листьев и завывания ветра-шарфа провожали их до самой калитки. Город был зол и надут: его мучили угрызения совести. Город заставили, принудили к нехорошему – но от этого не становилось легче! Истинные же виновники бед мальчика в чёрном плаще и в ус не дули: мирно спали себе в тёплых ведьминских объятьях.

Правда, о том, что паззл Андрея Карцева наконец сложился, город не знал – в машине господина Демурова можно было делиться любой информацией, ничуть не опасаясь посторонних ушей. Поэтому более всего город сожалел о плаще своего любимца. Плащ, мятый, грязный, порванный в нескольких местах, был, по мнению города, безнадёжно испорчен.

Да ещё и выпорют сейчас мальчишку.

"Осенние беды, – вздыхал город, – что за осень!"

Странная, странная осень выдалась в этом году!

Глава 5 (Ольга)

Серые кошки в ноябрьской ночи

(отыскивая которых, следует руководствоваться известной французской поговоркой)

Потом ей захочется узнать, о чём разговаривают за своим столиком

Чёрный Кот с Лопесом. О колледже, конечно, о чём же ещё могут разговаривать между собой учителя.

Хулио Кортасар. «Выигрыши»

1

И была ночь.

И звёзды. И Млечный путь – вуалью, сброшенной среди звёзд. И, задевая вуаль, покачивал рожками изумрудный месяц. Холодная, тихая, сказочная ноябрьская ночь.

О ведьма! Где твоя метла? Тебе ли ступать кроссовками по асфальту? Тебе ли кутаться в куртку, сунув подмышки замёрзшие руки?!

– Супплетивные степени, звезда моя.

– Образованные от супплетивных, то есть, дополняющих друг друга основ.

– Угу… "Хороший", положительная степень?

– Bonus, bona, bonum.

– Сравнительная?

– Melior, melius.

– Угу… Превосходная? Ольга!

Нагой и босой надлежит тебе, ведьма, лететь по чёрному небу, весело скаля зубы на коромысло луны, и звёзды будут заколками для твоих волос…

– А?.. Plurimi…

– Неправильно, это "многие". Optimus.

– Optimus, optima, optimum.

– Угу…

И должна ли ты, ведьма, повторять степени сравнения латинских прилагательных, шагая рядом с красавцем-мужчиной?! Если в глазах его, тёмных как шоколад, глубоких как ночь, отражаются звёзды, если его любовь к тебе – сладость и горечь тёмного шоколада, и…

– "Малый"?

– Malus, mala…

– Parvus! Malus – "плохой".

– Parva, parvum! Minor, minus! Minimus! Minima! Minimum! Давай теперь я тебя проверю!

– Я супплетивные выучил. А ты путаешься.

– Я не путаюсь! Это я замёрзла просто.

– Ещё разочек. "Многие"?

О сладость и горечь тёмного шоколада, о поцелуи в звёздной ноябрьской ночи! Они потонули в латинской грамматике, ведьма…

– Какой ты нудный!

– Эх, да не помру от своей латыни!.. Ну, не дуйся.

– Отстань.

– Вот слушай: от слова "отстань" я делаюсь miserior – несчастнее. А я должен быть самым счастливым – felicissimus, quod ты – pulcherrima, прекраснейшая. Mea sola amor[29]29
  Моя единственная любовь (лат.).


[Закрыть], звезда моя…

– Щекотно же!.. Sola – это что?

– Единственная. Solacium – отрада… Так не щекотно?..

Ты таешь, ведьма, ты таешь – но как это будет по-латински?..

Латынь в голове не держалась. Латынь вылетала безо всякой метлы – в высокое ночное небо.

И не одна латынь. Дела с учёбой шли – хуже некуда. Три записи в кондуите за два дня – не шутка! "Ха, – сказал вчера Андрей, – у меня четыре!"

В понедельник наши герои попытались исправить положение, натащив в пиратский рокарий кучу учебников. Но занятия физикой, долженствующие смениться чтением вслух истории Римской Империи, плавно и незаметно перетекли в занятия иные – правда, тоже совместные. Целовались до сумерек. Дисциплинированно возвращаясь в девять вечера в общагу, ведьма утешалась тем, что впереди целая ночь. Но и ночь миновала впустую – то есть, в отношении уроков.

Ещё в воскресенье вечером ведьму осенила мысль, а осенивши, не покидала ни на минуту. Мысль эта была не слишком приятная, но единственно верная. Блестящая мысль, чего тут скромничать! Олег Витальевич совершил грубую ошибку, уверив воспитанницу в недействительности грозящего ей контракта: покончив с депрессией, ведьма усмотрела в предложении врага огромный жирный плюс.

Белый Кролик нашёлся!

Ведьма знала, где он – Алексей Николаевич Гаранин, гарантийный (гаран-тийный!) талон её драгоценной шкурки. Мальчик Лёша, пленник сумасшедшего мага, изучает физику в мрачных комнатах железного замка. После заключения контракта – действительного или нет – до мальчика Лёши ведьме будет рукой подать. И если она сядет с ним за одну парту, останется просто подождать разъярённых гимназийских преподов во главе с её куратором – или директором, неважно! Они примчатся за ведьмой по пятам – и останутся от треклятого психа рожки да ножки! Они доставят ведьму с Белым Кроликом в гимназию, и все кошмары закончатся – ВСЁ ЭТО КОНЧИТСЯ!!!

Словом, оставались чистейшие пустяки – найти врага и подписать ему бумажки, поломавшись для приличия и вставив какие-нибудь собственные пункты. А потом немножко потерпеть – и праздновать победу! И наконец-то посмотреть в глаза Белому Кролику, глупому мальчишке, посмотреть сверху вниз и небрежно отмахнуться от слов благодарности…

"Немножко потерпеть, – с ужасом повторял внутренний голос, – опомнись, ведьма!"

"Да ничего он мне не сделает, – возражала Ольга, – я же ему понравилась!"

"А как именно ты ему понравилась?" – спрашивал голос. Голос срывался на визг и очень напоминал мамин, когда мама в истерике.

Понравилась – как?! Ученица ли ему нужна?!

Чушь, конечно. Взрослый мужик, что он – бабу себе отыскать не может другими путями?

А если он маньяк? Если его интересуют только малолетние гимназистки?

Но у него уже была возможность сделать с ведьмой что угодно – а ведь пальцем не прикоснулся. Полная чушь!

"А если не чушь, то попадёшь ты, ведьма, по полной программе! – пообещал внутренний голос. – И будет этот дебил в зорровском прикиде твоим первым мужчиной – круто, ведьма?!"

Чертовски круто!..

– Ты что? – прошептал в ухо Андрей. – Ты что?..

"Грызите орешки, господин наш враг! – подумала ведьма. – Вот он – мой первый мужчина! Правда, этот мужчина, кажется, собрался ждать до нашей свадьбы! Но столько времени у меня нет. Мне надо успеть до воскресенья. Вот только где? В рокарии?! Да всё равно – лучше я с Андрюшкой в кустиках, чем…"

Ольга передёрнулась, и Андрей прижал её крепче.

– Совсем замёрзла?

– Ага…

– Пойдём тогда? Уже недалеко.

Уже, собственно, было рядом – переулок Шиварики, дом с двумя окнами-витринами, и дверь опять распахнута настежь. Месяц, спустившись ниже, завис над крышей с дракончиком-флюгером.

– Слушай, – сказала Ольга. – А я ведь ничего не сделала, что она велела.

– Я тоже, – безмятежно сказал пират. – Но тут-то нас в кондуит не запишут, надеюсь.

– Не знаю… Не хочется мне сегодня к ней идти…

– Вот так фокус! – усмехнулся Андрей. – Кто об уроках-то договорился, помнишь?

– Ну и что… Может, у меня предчувствие.

– У меня вот нет никакого предчувствия, – решительно сказал Андрей. – Наоборот. Пошли, пошли. Что-нибудь хорошее будет. Может, сегодня и дошьём. Оно ей надо – с нами возиться? Встряхнись давай!

– Блин, – сказала Ольга. – Я и так вся встряхнутая! Иди первый! Ругаться ведь будет.

– Будет. Девушка резкая.

Пират оказался абсолютно прав. Ночь, латынь, шоколад – взрослая ведьма (Ольге не чета!) плевать на всё это хотела! Взрослая ведьма пела в унисон с гимназийскими магами: личные неурядицы не должны быть помехой учёбе! И уж тем паче – оплачиваемой! Ках шмейс! Не суметь вызубрить основы кроя! Элементарные вещи! Простейшие! Азбучные! Госпожа Элис, сдуру взявшаяся за обучение нерадивых малолеток, напрочь не понимала, за какие заслуги их по сию пору держали в знаменитейшем учебном заведении. Предположения, высказываемые госпожой по этому поводу, отличались откровенной прямотой и полным отсутствием корректности.

Нерадивые малолетки старательно обмётывали выданные кусочки ткани (у Андрея получалось аккуратнее) и пристыжено слушали оскорбления, не возражая ни словом. Госпожа Элис явно была не в духе. Не лезть же с оправданиями под горячую руку?

– И позвольте, мадемуазель, без обиняков сообщить вам, откуда растут ваши пальчики! – бушевала госпожа.

В салоне мигнул свет, на секунду ставши из сиреневого багровым.

– Ках-цеш-ш!.. – сказала госпожа тоном ниже.

Хлопнула входная дверь.

Перестук каблуков, шорох юбок, шёпот на пороге, мужской смешок – и вот они, случайные гости, поздние пташки! Гости, позволившие себе войти без приглашения, походя отключившие сигнализацию. Милейшие люди, старые друзья, завернувшие по пути из ночного трактира – скоротать часы до рассвета за чашкой горячего кофе и лёгкой беседой…

Нехорошее предчувствие маленькой ведьмы оправдалось на всю катушку.

Её куратор пристроил на комод накрытую салфеточкой корзинку и принялся дышать в озябшие ладони, не обращая на воспитанников никакого внимания.

– В какой уютный, семейный дом мы попали, Кора! – мечтательно сказал он. – Огонёк, детишки с рукоделием… Моё почтение, госпожа Элис! Не позволите ли обогреться у вашего камелька? Ночь холодна, и моя спутница продрогла. Да и я, признаться…

– Привет, подружка, – сказала мадам Окстри, стягивая перчатки. – Мы тебе гостинчиков принесли. Чайком побалуешь?

– Ежели не откажешься, голубушка, – сказала госпожа Элис.

– Отчего же – чайком! – сказал Олег Витальевич. – Не сочтите за дерзость, госпожа, но я немало наслышан о вашем бесподобном коньяке. Рюмочка-другая в столь приятной компании – что может быть лучше! Заодно и потолкуем… Обсудим возникшие у вас проблемки…

– Оу! – сказала госпожа Элис. – Вы, право, меня пугаете!

– Сущие мелочи! – утешил Олег Витальевич. – К примеру, нарушение условий…

Пауза.

– Ках шенцсмей!..

– Что такое, сударь? – участливо осведомилась госпожа. – Уж не дурно ли вам? Присядьте же, присядьте! Вот я вам рюмочку сейчас… Гостинчики пока не распакуешь, душенька? Не церемоньтесь, гости дорогие! Мой камелёк всегда к вашим услугам! А уж где я его разжигаю, не столь и важно!

Её старая подружка, поздняя пташка и неслучайная гостья, одаривши уютный семейный дом чарующей улыбкой, развернулась на каблуках.

– Ведь я вам говорила, Олег! – сказала она. – Excuse me, господа! Пожалуй, я выпью чаю в менее экстремальных условиях.

– Ты всегда была умницей, дорогая, – сказала хозяйка спине гостьи и подмигнула её кавалеру. – И что вы так на меня уставились, господин Стрепетов? Дверь заприте, будьте любезны. Очень уж оживлённым местечком становится этот салончик! Благодарю. Коньячку-то изволите? Или передумали?

– С удовольствием, милая госпожа. Ничего, что я так обращаюсь? Ситуация, знаете ли, обязывает.

– Ветерок, Олег Витальевич! Ночь долгая, кошки в ней серы…

– Стало быть, в беседе мне не откажете?

– Да уж не откажу, мой нетактичный друг, – вздохнула хозяйка, сметая со столика журналы и выставляя квадратную бутылку. – Вот только детишек попросим отсюда…

– Но без эксцессов! – сказал Олег Витальевич.

2

Детишек препроводили в комнату за двустворчатым зеркалом (тёмную-претёмную) и зловещим шёпотом предупредили:

– Ничего не трогать! Руки вырву!

Щёлкнул замок, и Ольга немедленно присела на корточки перед дверью в поисках замочной скважины. Скважины никакой не обнаружилось, а голоса слышались в отдалении – ни слова не разобрать. Только и ясно, что ругаются…

– Там скандал, – сказала она пирату.

– Ещё бы, – сказал пират. Он чиркал спичками, и огоньки вырывали из темноты его лицо: довольное донельзя. – Ага, нашёл!

– Тебе же сказали – ничего не трогать!

Загорелась зелёным свечка, вторая, третья – и Андрей поднял обнаруженный канделябр высоко вверх.

– Уж конечно, – сказал он. – Так я и послушал. А то мне каждый день так везёт! Каждый день я в ведьминское логово попадаю… Ага, книги!

– Ты только не бери ничего! Правда же руки оторвёт!

– За чужое-то добро? – непонятно сказал пират. – Ух ты-ы!!!

– Вон ещё подсвечник, – показала ведьма. – Тут их полно!

Но углядевший алебарды и шпаги мужчина не нуждался в подсказках. Свечки вспыхивали одна за другой – все зелёные.

– Я сейчас кончу… – хрипло сказал мужчина, напрочь забывши про любимую. – Охренеть…

Пятиугольная комната и впрямь отличалась весьма незаурядным дизайном – только что мрачноватым. Оружейная вкупе с библиотекой и спальней – но не нами замечено, что книги и оружие недурно смотрятся вместе. Особенно когда оружие холодное, а книги старые и зачитанные. Что же касается огромного ложа, так и манящего застелить его чёрным шёлком и предаться сладчайшим утехам… Дело вкуса, господа! Далеко не каждый мужчина согласился бы на утехи с хозяйкою странной комнаты! Бес её знает, такую бабу, – не то зарежет на пике страсти, не то Платона цитировать начнёт…

Вот маленькая ведьма, усевшись на неведомый мех ложа, пребывала в несказанном восторге. Возлюбленный же её не озаботился даже книгами – прилип к смертоносным игрушкам, как дурень к писаной торбе.

– Это ж японское копьё… – бормотал он, водя канделябром вдоль подушечек и полок. – Это ж с ума сойти… Ну, это арабские штучки – как его там?.. Кончар! Белкой буду!.. Ну, даёт тётка… Чтоб я так жил!..

Взгляд ведьмы, следуя безошибочному женскому чутью, упал тем временем на человеческий череп. Череп покоился на трёхлапой подставке в углу. За черепом, в низкой железной чаше, стояла толстая свеча.

– Смотри! Это настоящий, да? – спросила ведьма, подойдя к подставке, и зажгла свечу. – Спиртом несёт…

Она сунула в чашу нос, потом поднесла спичку. Чаша полыхнула пламенем, и ведьма отпрянула.

– Точно спирт!

– Ты что там делаешь?

– Здорово горит, – сказала ведьма. – О, цветочек! Слушай, он живой!

– Кто живой?! – нервно спросил Андрей и мгновенно оказался рядом. – Ты вообще чего-нибудь боишься?!

– Жуков, – призналась ведьма и вознамерилась понюхать цветок, но была бесцеремонно оттащена прочь. – Ну чего ты?!

– Если яд? – спросил пират, оценивший череп чисто с мужской точки зрения. Цветочку, замеченному ведьмой, служила вазой глазница черепа. Из второй глазницы торчала рукоять стилета. – Эк она его, бедолагу!..

– Почему это она? – ревниво спросила ведьма. – Может, она его с поля боя вынесла!

– Мы об этом вряд ли узнаем, – сказал пират. – Кто тут кого куда вынес… Накрылись теперь наши уроки. И спереть-то нечего! – посетовал он. – Если меч какой! – сказал он со страстью. – Так ведь не спрячешь! Книжки, что ли, глянуть…

– На столе вон глянь, – рассеянно посоветовала ведьма, продолжая разглядывать череп. – Может, пятак неразменный найдёшь…

– И на кой бес мне, обеспеченному гимназисту, тот пятак? Вот шапку-невидимку – это бы да! – сказал Андрей, неохотно отправляясь к столу. – Кинжалами выкроенную…

– Слушай, по-моему, это мак…

– Ого, пентаграмма! – сказал пират. – А забавно наша шляпница досуг проводила!

Ведьма оглянулась и, удостоверившись, что любимый занят, осторожно понюхала цветок. Цветок пах пылью.

– По углам же ориентируют – или нет?.. – бормотал пират. – Пять углов в комнате… А если б четыре? Значит, не по углам…

…Сорванный на далеком сумрачном поле, цветок пах пылью и степью, сухой травой и восточным ветром…

– А это что у нас? – задумчиво вопросил пират. – Табак, что ли?

…Восточный ветер, колючий и терпкий, выл над сумрачным полем за пределом миров… Ветер гнул росшие на поле маки…

– Коробочки… Коробушечки… Нет, мы тут поживимся, однако! – оживлённо поведал пират. – Что у нас в коробушечке? Заперта наша коробушечка…

…И плачущая женщина упала на колени перед мёртвым любимым… Их было четверо, и он смеялся навстречу их магии – но нож, отравленный нож, подхваченный ветром!.. И маки проросли сквозь его тело…

– Экспроприация у экспроприаторов… Твою дивизию, где ж я столько карманов наберу!..

…Сквозь его тело проросли маки – она опоздала, ах, она опоздала!..

– Так, это лучше не трогать… А чётки приберём… В крестьянском хозяйстве и хомячок не помеха…

…И нежный атлас лепестков ласкал её щёки… И ветер глумился над нею: ты опоздала, ведьма, ты опоздала! Терпкий ветер бросал её слезы на поле: они взойдут новыми маками, ведьма, но ты опоздала!..

– Ай!

– Ольга?!

– Блин, щиплется!..

– Ты что сделала?! Твою мать! Ты что, укололась?! Чем ты?!

– Лепестком, – недоумённо сказала ведьма. – А яд на ноже…

– Ты нож брала?!

– Ветер брал, – сказала ведьма, опускаясь на пол. – А я опоздала. Я опоздала…

…Ветер! Восточный ветер! Ветер глумился, в кровь обветрив лицо, обратив ножом лепестки… "Это стилет, – сказал ветер, – это не нож! Его убили стилетом, о чём ты плачешь, женщина, это сделал не я – но я сделал бы это ещё и ещё раз…" И ветер ударил прозрачной ладонью по щеке – хлёстко, колюче… "Натворила, – сказал он, – что она натворила?! Ках-шмейс!.." – "Да отойдите вы, сударь!" – "Доигрались! Доигрались, цеш-смей!" – "Но откуда бы мне знать, Олег!" – "А чем вы думали – оставить здесь детей!" – "Держите-ка лучше! Вместе, теперь вместе…" – "Аккуратней вы!" – "Без нервов, Олег! Но что за дети!.."

И два лица над сумрачным полем – перекошенные страхом, и тёплые пальцы на щеке – не ветер, это не ветер!

– Это стилет, – сказала ведьма. – Он умер, да?

– Уволюсь я к псам, – сказал Олег Витальевич, поднимаясь с колен. – Никто, Заворская, не умер! Но если вы будете так себя вести…

– То уложите в могилу вашего куратора, – закончила госпожа Элис. – Как вы себя чувствуете, мадемуазель?

– Я нормально…

– Ведь сказано вам было – ничего не трогать!

– Извините… – сказала ведьма и села, очутившись нос к носу с госпожой. Госпожа смотрела насмешливо и несердито – словно и не она только что кричала на Олега Витальевича и с закушенными губами вытаскивала глупую девчонку с далёкого поля. Но что она кричала?..

– Я нечаянно, – сказала ей ведьма. – Я только понюхать хотела… А это какой цветок?

– Она ещё любопытствует! – раздражённо сказал куратор и подхватил ведьму на руки. – Вы-то целы, Андрей?

От куратора шёл свежий запах коньяка. Интересно, это у них профессиональное – алкоголизм? Как у сантехников…

– Я цел, господин учитель, – сказал пират. Он стоял, обхватив себя руками: карманов ему не хватило, и куртка топорщилась. Озабоченные происшествием взрослые этого не замечали, но ведьма заметила.

– Очень жаль! – сказал Олег Витальевич.

– Спасибо, – сказал пират.

– Будет вам сейчас и спасибо, и пожалуйста, и кости в трёх болотах!..

– Не горячитесь так, сударь, – примирительно сказала хозяйка, подталкивая Андрея к дверям. – Идите, юноша, не обращайте внимания… Ваш преподаватель шутит.

Она щёлкнула пальцами, и свечи в комнате погасли. Только чаша за черепом продолжала гореть – потому что затушить её пламя можно только слезами… Но маки, ведь тогда не вырастут маки – на запредельном сумрачном поле. Они вырастают из шариков слёз, ведьма…

– Вот спать вам сейчас не рекомендуется, милая барышня! – сказала госпожа Элис.

– Я не сплю, – сказала ведьма.

– И долго ещё не уснёт! – уверил госпожу Олег Витальевич и поставил воспитанницу на пол. – К этой милой барышне у меня накопилось за ночь множество неотложных дел!

– Да полно вам, Олег! – поморщилась госпожа. – Дети и без того напуганы. Они больше не будут.

– Как трогательно слышать это именно от вас! Они не будут!.. А вы?!

– Ках цирсшмей! Вы что, сударь, лишку хватили во время нашей беседы? Или вам моего слова уже недостаточно?

– Надеюсь! Надеюсь, что достаточно! Больше мне уповать, поверьте, не на что! И если вы дадите мне малейшую возможность усомниться, я за себя не ручаюсь!

– Хватит! – рявкнула госпожа и сунула под нос Олегу Витальевичу высокий стакан. – Выпейте вот!

– Что это?!

– Отрава, – сказала госпожа, и маг, смерив её бешеным взглядом, выпил.

– Благодарю, – буркнул он, возвращая стакан. – И позвольте нам откланяться, наконец! На выход, господа гимназисты!

– Доброй ночи, мадам, – сказал Андрей. – Было очень приятно познакомиться с вами.

– Мне тоже, юноша. Может, увидимся ещё, – сказала госпожа. – Смотрите получше за своей подружкой. А вы, мадемуазель, не суйте носик в чужие гербарии, договорились?

"Я всё равно приду, – подумала Ольга, глядя госпоже в глаза и изо всех сил желая быть услышанной. – Я прогуливать буду, если понадобится, но я приду! Я к вам приду, слышите, госпожа?!"

И взрослая ведьма усмехнулась ей:

– До свидания, дорогая.

– Спокойной вам ночи, любезнейшая госпожа Элис, – поклонился Олег Витальевич. – И про коньяк не забудьте.

– Слово ведьмы, – сказала госпожа Элис, закрывая за гостями дверь.

За дверью продолжалась ноябрьская ночь. Перипетии магов и ведьм не волновали её нисколечко – звёздную, прозрачную, безмятежную…

– Что-то я машины не вижу, – сказал Андрей.

– Мадам забрала, наверное.

– Интересно, мы пешком пойдём, или он Демурова вызвонил? Я бы лучше пешком… Тебе не холодно?

Ведьма, укутанная тяжёлым плащом дорогого куратора, помотала головой.

– Ох, будет нам сейчас… – с тоской сказала она.

Ночные происшествия отступили на задний план: таким она Олега Витальевича ещё никогда не видала. Выйдя из шляпного салона, куратор утеплил воспитанницу и зашагал по тёмному переулку молча и не оборачиваясь. Гимназисты же тащились медленней черепахи – догонять взбешённого препода желания не возникало.

– Зато я кучу всякого добра реквизировал, – сказал пират.

– Спёр, – уточнила ведьма.

– Да ладно, – отмахнулся пират. – Может, пригодится чего. Там порошочки всякие… Много интересного.

– Вот превратишься в полено какое-нибудь – будет тебе интересное… – посулила ведьма.

– Да у меня и в мыслях нет экспериментировать! К дяде Вове схожу. Глядишь, поменяюсь на что-нибудь ценное.

– Вот она как пропажу заметит, как нашлёт на тебя какую-нибудь порчу – будет тебе ценное…

– Не думаю, что заметит, – сказал пират. – По крайней мере, не так чтобы скоро… Эй! Куда это конвоир наш подевался?

– За угол свернул, – сказала ведьма. – Наверное, там машина всё-таки.

Машина, точно, была за углом. Маг, поджидая воспитанников, сидел на капоте.

– Что невеселы, дражайшие мои?

– Домой не хочется, Олег Витальевич, – пояснил пират. – Меня там ждут, наверное…

– Не ждут, сударь. Ваш куратор должен ведь спать когда-нибудь. До вечера можете жить спокойно.

– Спасибо, господин учитель.

– Поверьте, не о вас забочусь! А вот госпоже Заворской сегодня не повезло. И не вздыхайте, сударыня! Разжалобить меня вам не удастся. Я вашими интересными знакомствами сыт по горло! Если словесных убеждений вы не понимаете, придётся действовать иначе. Быстро в машину!

– Вы замёрзли, наверное, господин учитель? – печально спросила Ольга. – Хотите, плащ отдам?

– Нет, Заворская. Не замёрз. Тороплюсь остаться с вами тет-а-тет в более удобном месте. Просто поразительно! Уж должно бы, кажется, ума хватить не совать свой нос…