Текст книги "История Японии"

Автор книги: Эльдар Дейноров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 59 страниц)

Часть VII.
Периоды Муромати (1333–1573 гг.) и Адзути – Момояма (1573–1602 гг.)

Глава 26.
Свержение Камакурского сёгуната

Становятся реальностью кошмарные видения,

Сбываются пророчества неисчислимых бед.

За слепость наказание?

Иль плата за прозрение?

Стоим у края пропасти, назад возврата нет.

Марьяна Орлова

Иногда бывает так, что в самой грандиозной победе уже заложены зерна будущих поражений и горестей. Вряд ли разгневанный Хубилай мог догадываться, что он все же отомстил Японии и за казнь послов, и за неудачную военную экспедицию. Отомстил именно тем, что десант оказался провальным. Но катастрофа вызревала не вдруг, для ее создания потребовалось более полувека, и грозному правителю империи Юань уже не донесли о том, что последовало за «божественным ветром».

Упрямый император

Вероятно, критической ситуации все же можно было избежать, невзирая ни на что. Конечно, жрецы весьма не по-божески подрывали казну, а линии обороны требовали все новых и новых затрат. Но ведь не всегда при этом рушится государство. Возможно, если бы бакуфу возглавил деятель масштаба Ёритомо Минамото, все обернулось бы совершенно иначе. Но его-то как раз в этот момент и не нашлось. Регентом при номинальном сегуне в XIV веке оказался человек слабый и недальновидный.

Сиккэна Токатоки Ходзё интересовали в этом мире отнюдь не полководческие достижения и не способы удержания власти и пополнения казны. Гораздо интереснее представлялись ему собачьи бои, танцы и секс. Слишком жизнелюбивым был этот властитель, слишком ленивым и неподготовленным к борьбе.

Но и это – лишь полбеды. В конце концов, часто случалось и так, что при подобном «правителе» страна живет достаточно спокойно, не стремясь к катастрофе.

Но в том-то все и дело, что у регента-сиккэна объявился соперник в борьбе за власть над государством. И этот соперник был… императором.

Следя за сёгунами и императорами-монахами, мы как-то уже успели позабыть об императорах на троне. А они, между прочим, имелись. Правда, роль их казалась чисто номинальной, а если что-то от них и требовалось, так это исполнение жреческих обрядов. Пока все это их устраивало, проблем не возникало.

Но в 1318 г. на престоле оказался человек с совершенно иным характером. Император Го-Дай го видел, что представляет из себя нынешний вариант сёгуната. Власть валялась под ногами, словно бы ожидая, когда номинальный властитель решится стать реальным, восстановив статус монархии. И Го-Дайго решился…

Случай представился довольно быстро: ставка не смогла ликвидировать не слишком крупное восстание на севере страны (видимо, там еще не забыли прежних вольностей).

Теперь можно было начать борьбу.

Еще до этого и до поражения Хубилая в стране начался серьезный династический кризис. У императора Го-Сага, покинувшего трон в 1246 г., было двое сыновей. Они занимали престол по очереди, и в 1300 г. было принято решение, что их наследники тоже будут сменять друг друга на троне. Система себя оправдывала, но только до Го-Дайго, который надеялся обрести независимость от бакуфу, а потом передать правление сыну.

Даже имя императора напоминало о его предшественнике, пытавшем освободиться от чрезмерной опеки со стороны клана Фудзивара (иногда его записывают как Дайго II). Есть мнение, что в его характере сочетались упрямство и острый ум, надменность и напористость. Но вот невероятной изворотливости непотопляемого Го-Сиракавы этому государю все же недоставало.

Заговор по устранению военного правительства бакуфу был составлен еще раньше, в 1324 г. Называлось это «Обществом свободных и непринужденных» («Бурэй ко»). Его участники и впрямь вели себя свободно – собрания казались вполне светскими пирушками с вином и изысканными кушаньями. Но конспираторы обсуждали весьма серьезные вещи, связанные со свержением диктаторов, которых считали теперь «северными варварами». Го-Дайго почти наверняка был посвящен в эти планы.

Но собственных сил у императора не имелось. Он попробовал найти поддержку в монастырях горы Хиэй и у некоторых кланов самураев. И попытки оказались удачными.

В 1331 г. начались открытые боевые действия, как и почти век назад. Но никто не догадывался, сколь долгой окажется война.

Не числом, а умением

Го-Дайго, не забыв прихватить императорские символы, укрылся в монастыре около Нары, когда его планы оказались раскрыты. О его местонахождении известно не было (видимо, заговорщики и в самом деле проявили верность), и войска ставки атаковали монастыри на горе Хиэй. Настоятель монастыря Энрякудзи, сын Го-Дайго, бежал в крепость Авата.

Вот тут и появляется Масасигэ Кусуиоки – человек, который прославлен не меньше, чем Ёсицунэ. Наконец-то и у императора появились свои самураи, не менее верные, чем те, что служили кланам в войне Гэмпэй.

Поскольку без мистики не обходилась ни одна средневековая война в Японии, придется рассказать и о сне императора. Ему привиделось, что снова находится во дворике столичного дворца. Там росло огромное дерево, ветви которого были обращены к югу. Под деревом расположились высшие сановники, но на самом высоком месте, обращенном опять же к югу, никто не сидел. А затем явились некие дети, просившие его занять трон.

Сон расшифровывался так. Если расположить рядом иероглифы «юг» и «дерево», можно получить родовую фамилию «Кусуноки». А дети – это наверняка посланники бодисатв, давшие добрый знак. После этого монах из храма Касаги сообщил императору о доблестном самурае Масасигэ Кусуноки. Оказалось, что тот готов горячо откликнуться на призыв, переданный императорским гонцом.

Масасигэ заявил императору: «За последнее время восточные варвары навлекли на себя осуждение неба своей непокорностью. Теперь пришло время воспользоваться их слабостью и обрушить на них кару небес. Это не будет трудной задачей. Все же, дабы привести пределы к покорности Вашему Величеству, потребуется и искусство, и военная сила… Если наши битвы будут умело рассчитаны, восточных варваров станет легко обмануть, и нам будет нечего бояться, ибо их сила заключается лишь в умении скрещивать острые клинки и разбивать крепкие доспехи. В войне мы никогда не можем предсказать исход любой битвы, Вашему Величеству не следует придавать большого значения каждому действию. Однако покуда вы будете знать, что Масасигэ жив, будьте уверены в том, что ваше священное дело одержит верх!»

Конечно, А. Моррис в своей книге «Благородство поражения» передает не реальные слова, а часть легенды – совещание императора Го-Данго и Масасигэ было тайным. Но ясно одно: в момент, когда монарх считал свое дело проигранным, появился герой, который сумел поддержать и его, и дело роялистов.

Масасигэ Кусуноки защищал крепость Авата. Все 500 воинов гарнизона готовились встретить противника. При этом 300 из них скрывались в засаде в соседнем лесу.

Солдаты бакуфу предположили, что взять крепость окажется довольно просто, но первый штурм отбили – и тогда засадный отряд ударил им с тыла. Быстро выяснилось, что крепость Авата слишком хорошо защищена, хоть и не имеет рва. На головы нападавшим лился кипяток и летели камни. Так что пришлось отступать под неожиданным натиском, при этом путь отступления был усеян брошенными доспехами и оружием.

Теперь пришлось начать долгую осаду, надеясь взять непокорных измором.

В крепости и в самом деле осталось продовольствия только на пять дней. Масасигэ пришлось оставить ее и пробиться через окружившие цитадель неприятельские войска. Он придумал наиболее изобретательный и безопасный путь.

Защитники Аваты соорудили погребальный костер, куда положили тела погибших. А затем под покровом ночи самураи, верные императору, небольшими группками покинули крепость. Последний воин разжег костер.

Неприятель, увидев огонь, ринулся к крепости – и моментально овладел ею. Самурай, заливаясь слезами, сообщил о том, что некогда великий клан Кусуноки совершил групповое самоубийство. Все оказалось настолько близко к реальности, что и этому воину позволили уйти беспрепятственно.

А Масасигэ Кусуноки перешел в контрнаступление и захватил еще одну крепость. Правда, оттуда его вскоре выжили, но уйти от армии бакуфу вновь удалось.

Нужно заметить, что силы роялистов но время начала кампании оказались крайне невелики. А войска бакуфу действовали не умением, а числом. Конечно, сложно поверить в сообщение о двухсот– и даже трехсоттысячной армии, штурмовавшей крепость Авата. Но тысячи или десятки тысяч солдат у бакуфу могли оказаться.

Тем временем войска ставки выполнили основную миссию поймали беглого императора Го-Дайго. В 1332 г., как водится в таких случаях, его отправили в ссылку на отдаленный остров. Но государь был не из тех, кто может легко смириться с поражением. Он упорно отказывался принять монашеский сан. Уже через год император бежал из плена на дне рыбацкой лодки, укрытый кучей водорослей. (Страшно даже подумать, каково это было для человека, который всю жизнь провел при утонченном и аристократическом дворе). Го-Дайго проявил невиданное доселе упорство.

К этому моменту вся юго-западная Япония (та самая, что когда-то была вотчиной Тайра) восстала против властей Камакуры и нового императора Когона из старшей линии наследования (его нет в перечне). Масасигэ Кусуноки взял хорошо укрепленную цитадель Тихая, связав руки значительной части армии ставки. Сторонников императора становилось все больше, и новая гражданская война набирала обороты. Считается, что Масасигэ, как и Ёсицунэ, старался сберечь жизни и собственность мирного населения. Поэтому симпатии к нему росли.

Пока император находился в плену, Масасигэ продолжал борьбу один. Следующей важнейшей позицией стала крепость Тихая. За ее штурм ставка заплатила слишком дорогую цену, и исход этого сражения определил и первый этап войны. Силы атакующих еще более увеличились. Согласно «Хронике Великого Спокойствия», режимом Камакуры было задействовано около миллиона солдат. Конечно, такого быть не могло, цифру можно смело делить на десять, но и оставшиеся силы окажутся громадными. Два месяца продолжалась осада, и за это время оборонявшиеся сильно проредили войска бакуфу. А ведь у Масасигэ было всего около тысячи воинов. Но «после первого же приступа восемь писцов в течение трех дней составляли списки убитых», – отмечает С. Тёрнбулл.

Среди всех прочих военных хитростей осажденные роялисты использовали и уловку с куклами. Вот как говорится об этом в хрониках: «Давайте сыграем с противником шутку, – сказал Масасигэ, – и заставим их проснуться!» Он приказал своим людям сделать из грязи пару десятков человеческих фигур в натуральную величину, обрядить их в доспехи и шлемы, вставить в руки оружие и, под покровом ночи выставить у внешних степ замка, прикрыв щитами. Неподалеку он укрыл пятьсот своих отборных воинов, которые, как только стал рассеиваться утренний туман, издали громовой крик.

«Ага! – закричали осаждавшие, услышав крик. – Итак, они [наконец-то] вышли из замка! Удача повернулась к ним спиной, и они впали в отчаяние». Затем они бросились вперед, каждый стараясь повести наступление. Как и было условлено, вперед выступили [лучники Масасигэ] и выпустили тучу стрел; затем, когда густая толпа [вражеских воинов] приблизилась, все они скрылись в замке, оставив кукол под ветвями деревьев. Думая, что это настоящие воины, атакующие бросились на них.

Масасигэ, видя, что противник завлечен к замку, как и предполагалось, приказал своим людям бросать одновременно десятки огромных камней. Камни упали, когда они собрались вокруг кукол, убив наповал более трех сотен солдат и серьезно ранив более пяти сотен.

Когда бой был окончен, атаковавшие увидели к своему негодованию, что то, что они приняли за сильных, бесстрашных воинов, было просто куклами. Какую славу могли стяжать те, кого покалечило или раздавило до смерти, когда они пытались напасть на эти фигуры? И каким позором покрылись те, кто испугался напасть на такого противника!»

В войсках бакуфу моральный дух постепенно стремился к нулю. Не помогли и меры, принятые тогдашними «замполитами»: ни поэтические собрания для самураев, ни чайные церемонии, ни соревнования по го. И началось дезертирство.

Тихая так и не была полностью побеждена. А вера в силы бакуфу оказалась подорванной.

Наконец, командующим осаждавшими пришлось пойти на подкуп. Они привязали послание, адресованное одному из людей Масасигэ, к стреле. Но тот доставил письмо своему командиру, и Масасигэ Кусуноки блестяще провел операцию «Предательство». За башней, которую должны были «сдать», провели глубокий ров. Когда первая волна солдат бакуфу оказалась во рву, их начали обстреливать. Те, кто выжил, бежали так быстро, что остальные осаждавшие решили, будто противник спешно покидает крепость – и атаковали своих же.

Считается, что оборона крепости Тихая – один из самых блестящих эпизодов всей военной истории Японии. Войска из провинций были стянуты режимом Ходзё на штурм цитадели. И это позволило развернуть партизанскую войну на большой территории.

Теперь но всем канонам японского сюжета с несчастливой концовкой, на сцене должен появиться верховный злодей. Ходзё для этого не годится – после неудачных попыток штурма крепостей и военных хитростей Масасигэ он все больше и больше напоминает сатирического персонажа. Злодей объявился в его окружении. Впрочем, его характер раскрылся не сразу…

Возвращение монарха

Побег императора из плена окончательно вывел из себя руководство ставки. Для охоты за монархом была направлена еще одна крупная военная экспедиция. Заместителем командира был молодой полководец Такаудзи Аснкага, а вскоре, после гибели начальника в бою. Он сделался и командиром.

О том, насколько высшие чипы в Камакуре доверяли друг другу, говорит то, что Такаудзи приказали оставить заложников. Считалось, что его родовитость нисколько не уступала Ходзё, а значит, этот клан мог выжить нынешних диктаторов с вершины власти.

Для опасений у Ходзё имелись основания. Самурайский кодекс верности плакал горючими слезами по Такаудзи Асикаге. Оказалось, что он вошел в контакт со ставкой императора, получил приказ «строго наказать» Ходзё, а затем изгнал из столицы гарнизон, подчинявшийся бакуфу, а его командующий был убит. Так Киото (Хэйан) оказался в руках роялистов.

Только тогда была снята осада с крепости Тихая, но ничто уже не могло отсрочить военную катастрофу режима. Его войска массово переходили на сторону императорских сил. Через несколько недель Ёсисада Нитта, двоюродный брат Такаудзи, повел войска на Камакуру. Первая колонна роялистских войск была разгромлена, ни тогда Ёсисада вышел на берег моря и обратился с мольбой к богине Аматэрасу, прося покарать узурпаторов. Он швырнул в море катану, и волны разошлись, открыв путь на Камакуру (вообще-то, приливы и отливы в этих краях дело достаточно обыденное).

К чести Такатоки Ходзё надо сказать, что это бездарный полководец и жизнелюб, проворонивший высшую власть, все же смог умереть, как подобает самураю. Он и прочие лидеры режима бакуфу совершили самоубийство, дабы не оказаться в плену.

Ну, а император Го-Дайго триумфально прибыл в свою столицу. Император Когон был смешен, все прочие «кадровые назначения» – отменены. Как всегда бывает в подобных случаях, победители оглядывались на «прекрасный золотой век» – время, когда монарх правил сам (а такое было в далекой древности). Но прошлое нельзя возвратить, как ни старайся, – особенно, если оно граничит с мифом. Вот об этом упорный и властолюбивый Го-Дайго, видимо, не знал. Или не хотел знать.

Глава 27.
Продолжение гражданской войны

Уходит, уходит из города полк,

Свершая свой новый вояж

Туда, куда требует воинский долг,

Точнее – имперская блажь…

Ю. Нестеренко, «Заметки энтомолога»

Увы, приветствиями народа и радостью при въезде императора в столицу дело не закончилось. Недаром Го-Дайго считается неудачливым государем.

Если он думал, что самураи, которые вернули его правления, будут просто чем-то средним между гвардией и имперской полицией, то император очень сильно заблуждался на их счет.

Операция «Перебежчик» Такаудзи Асикаги

Все началось с того, что уже не раз служило поводом для кровопролития – с раздачи наград и должностей. Принц Моринага, сын Го-Дайго, получил титул сёгуна. Но Такаудзи Асикага воевал как раз за то, чтобы присвоить его себе. Его сделали всего лишь командующим в восточных провинциях. А хотелось-то большего!

Масасигэ император почтил гораздо скромнее – пожалованием пятого ранга и назначением губернатором тех провинций, где шли наиболее ожесточенные военные действия. Но верный самурай был вполне доволен и такой наградой. И уж всяко и думать не желал о верховной власти.

Император включил Масасигэ, происходившего из незнатного рода, в придворный круг. И, хотя тот был спасителем престола, это вызвало неприязнь и высшей аристократии, и Такаудзи.

Реставрация Го-Дайго продержалась недолго. Ведь военачальники, переметнувшиеся на сторону роялистов, сделали это отнюдь не бескорыстно. А собственность раздаривалась придворным, не сделавшим ровным счетом ничего для победы. Вооруженные и хорошо подготовленные самураи неожиданно столкнулись с тем, чего не знали: с бюрократией и придворными интригами.

Вдобавок Го-Дайго принял решение о перестройке дворца. Такое расточительство оказалось не обеспеченным ничем. Вера в императора пошатнулась, и уже Камакура и режим бакуфу казались «старым добрым временем».

Увы, император не может править один. Каким бы абсолютным не был монарх, ему необходим штат советников и министров. У Го-Дайго он, естественно, был, вот только эти люди поколениями учились занимать свои номинальные должности-кормушки, а отнюдь не управлять государством. Пока управляли военные, дела худо-бедно, но шли. А теперь – нет. Приходилось даже нанимать в учреждения персонал из самураев.

Так что на самом деле, вопрос о том, кто будет в итоге управлять страной, нужно было снять. Важно было то, какую именно форму примет правление воинского сословия, и в чьих руках окажутся нити власти. Такаудзи Асикага был уверен, что его…

Масасигэ, Ёсисада Ннтта или иные мечтательные герои могли всерьез думать о возрождении правления императоров. Но абсолютное большинство пошло за Го-Дайго совсем из-за другого. Монарх этого не видел, да и алчность человеческая, судя по всему, оставалась для него загадкой. Это и стало причиной конечного поражения.

Постепенно начали выстраиваться придворные интриги в духе той, что когда-то привела к гибели Ёсицунэ. Уже в конце следующего, 1334 года, Такаудзи Асикага вовсю враждовал с новым сёгуном. Не вполне понятно, в чем была подоплека тех событий, но принц Моринага был арестован с молчаливого согласия отца, который находился в плохих отношениях с сыном. Его отправили в Камакуру на суд брата Такаудзи. Каков был приговор, вполне понятно. Принца казнили и даже не озаботились погребением его тела.

Его друга Масасигэ во время этих событий не было в столице.

А в провинции начинались волнения. В 1335 г. сын Ходзё Токшоки собрал силы и нанес внезапный удар по Камакуре, захватив этот центр самурайства.

Такаудзи Асикага решил, что пришло время действовать, хотя император и не дал ему звания сёгуна. Его войска взяли ставку сёгуната, где он и остался. Император призвал его возвратиться, но это требование Такаудзи проигнорировал. Теперь можно было поступить с Го-Дайго так, как он поступил с сиккэном Ходзё.

Теперь войска Ёсисады Нитта должны были «строго наказать» зарвавшегося военачальника. Но «наказывать» оказалось поздно. Недовольство новым режимом росло с каждым днем, и с каждым днем увеличивались шансы Такаудзи на полную и окончательную победу.

Армия Ёсисады была разбита у подножия Фудзи, а вскоре Такаудзи Асикага двинулся на столицу. И вновь началось дезертирство – теперь уже из императорских войск.

Масасигэ попытался задержать армию Такаудзи у самого города. Сражение под Киото оказалось яростным, но у противника было значительно больше сил. Ситуация оказалась безнадежной, и Такаудзи Асикага ворвался в столицу, во второй раз изгнав Го-Дайго из дворца. И вновь императору пришлось прятаться в буддийских монастырях – на сей раз и в самом деле на горе Хиэй.

Крах дела роялистов

Через три дня полководцы-роялисты Ёсисада Нитта, Масасигэ и Акинэ Китабатакэ перешли в контратаку Столица вновь оказалась в их руках, а император Го-Дай го смог вернуться во дворец. Но Такаудзи уже успел получить от свергнутого Го-Дайго императора Когона (которого, однако, не сослали) приказ о «строгом наказании» Ёсисады. Теперь некоторое законное прикрытие для дальнейших действий у него имелось.

Война ознаменовалась новой бойней среди монахов. Роялисты заключили союз с монастырем Энрякудзи, их противник – с Миидэра. В итоге Мнидэра снова сожгли.

Но все же смелые действия вынудили Такаудзи отступить. Он переправился на Кюсю, надеясь совершить то, чего не смог достичь клан Тайра – укрепиться на юге, найдя сторонников. И это удалось. В середине следующего, 1336 года, Такаудзи Асикага, заняв ту самую многострадальную бухту Хаката, которая выдержала удар воинов Хубилая, был готов атаковать императорские силы с моря.

Тем временем Такаудзи рассылал письма знатным воинам, предлагая им встать под свои знамена. Эти «приглашения» затронули все самурайское сословие, поскольку каждому пришлось занять какую-либо сторону в конфликте.

Войска Ёсисады Нитты заняли позицию на побережье Внутреннего Японского моря. Вероятнее всего, Такаудзи должен был нанести удар в этом направлении. Масасигэ было приказано выступить туда же, но он прекрасно понимал: прямое столкновение с превосходящими силами врага уничтожит войска роялистов. Он посоветовал императору вновь отправиться в надежный монастырь, сам же он займется пока вербовкой войск. А если Такаудзи захватит столицу при отсутствии императора, то беда окажется небольшой: город станет ловушкой для его войск.

Но эти вполне здравые мысли были отвергнуты. Остальные роялисты были убеждены в успехе, а Го-Дайго некстати проявил свое упрямство. Но после его приказа Масасигэ оставалось только подчиниться. Он отправился к Внутреннему морю, к устью реки Минато, где и встретил гибель.

Перед долгим путешествием герой, согласно легенде, трогательно простился с десятилетним сыном, дав мальчику книгу по военному искусству и меч, полученный им от императора. «Если ты услышишь, что я погиб в бою, – сказал он сыну, знай, что наша страна окончательно вступила в век правления сёгунов», – пророчески заявил Масасигэ. Сыну надлежало уйти в горы с оставшимися сторонниками императора и продолжать биться до конца.

Пройдет шестьсот лет, и песню о мальчике, который хотел последовать в мир иной за отцом-героем, будут учить школьники при фашистском режиме. Многие из них последуют в мир иной за своими отцами, когда ударам с воздуха подвергнутся японские города… Предания старины становились идеологией во многих странах, и уж это – точно не чья-то уникальная черта.

Битва при реке Минато произошла летом 1336 г. Ожидания и предчувствия Масасигэ полностью оправдались: у роялистов, вероятно, не было половины сил Такаудзи. За несколько месяцев до этого на Кюсю были разбиты сторонники императора клан Кикути. Вероятно, эти события сильно укрепили положение их противников.

Роялисты сопротивлялись отчаянно. Но Такаудзи Асикага ударил с моря, а его брат уже провел высадку, и, скоординировав атаку, наступал с суши. Войска Ёсисады Нитта отступили, а Масасигэ Кусуноки был окружен со всех сторон. Он не сдался в плен, а укрылся вместе с младшим братом в доме крестьянина, чтобы совершить самоубийство.

Братья совершили обряд сэппуку, а за ними последовали и полсотни самых преданных воинов Масасигэ.

О его юном сыне хроники рассказывают так: «Масацура, которому было [всего] десять лет, глядел на столь изменившееся лицо своего отца и видел безутешное горе матери. Затем, прижимая край рукава к глазам, он вышел из комнаты и пошел в Зал Будды. Матери это показалось подозрительным, и она последовала за ним в Зал, войдя через боковую дверь. Она сразу же поняла, что он собирается покончить с собой. В правой руке он держал обнаженный меч с изображением цветущей хризантемы, – то самое оружие, которое ему дал отец перед отбытием в Хёго, а его куртка была расстегнута на груди, [открывая живот].

Мать подбежала к сыну и, схватив его за руки, заговорила сквозь слезы: «Говорят, что сандаловое дерево благоухает, даже еще не проросши из семени. Ты еще молод, но если уж ты поистине сын своего отца, как ты можешь пренебрегать своим долгом? Хотя твой разум пока еще – разум ребенка, попробуй все тщательно взвесить!.. Разумеется, ты не забыл его последних наставлений, которые не раз повторял мне. «Если мое везение кончится, и я буду убит в сражении, – сказал он тебе, – как только ты узнаешь о месте нахождения Его Величества, тебе следует выплатить содержание своим воинам и сторонникам и, собрав армию, обрушиться на врагов императора и восстановить его на тропе». Если ты сейчас лишишь себя жизни, ты не только опозоришь имя отца, но и не выполнишь свой долг перед Его Величеством…»

Высказав сквозь слезы эти упреки сыну, она отобрала у него обнаженный меч. Масацура, который уже не мог убить себя, упал с алтаря и, разразившись слезами, стал скорбеть вместе с матерью».

Все это – и поведение мальчика, и слова матери – отражает истинно самурайский дух. Юному сыну героя еще предстояло встретиться с врагом.

Масасигэ вошел в сонм японских героев, а Такаудзи Асикага в очередной раз занял столицу. Императору Го-Дайго все-таки пришлось снова отправиться в горный монастырь. На троне оказался пятнадцатилетний юноша Коме из «старшей линии», а мече чем через полгода спустившийся с гор Го-Дайго передал ему знаки императорской власти.

Но лишь впоследствии стало ясно, что это – всего лишь хитрость. (Видимо, император кое-чему научился у своего верного сподвижника).