Текст книги "История Японии"

Автор книги: Эльдар Дейноров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 59 страниц)

Да здравствуют перемены, большие и маленькие!

Казалось бы, совсем недавно японские вельможи смотрели на модель паровоза, как… Пожалуй, обидные для них эпитеты здесь будут неуместны – такое впечатление первое знакомство с железной дорогой производило и в цивилизованных странах. Но вот в 1872 г. состоялось открытие японской железной дороги между Токио и Иокогамой. Конечно, японской назвать ее можно лишь с определенными оговорками: и оборудование, и инженеры прибыли из Европы, а вокзал на месте, где когда-то стояли представительства княжеств, более прочих мешавших новому порядку, возвели но американскому проекту. Но все же это было гигантским достижением!

Тогда же, под влиянием Англии, было избрано левостороннее движение (доставившее в наши дни столько головной боли российским владельцам импортных японских автомобилей). Больше на такое не решился добровольно никто, «левосторонность» принята лишь в британских колониях. Железную дорогу открыл сам император. Сам Мэйдзи и сделался первым пассажиром. Как видно, юношеская любознательность не была им потеряна.

Но для точного движения составов нужна четкость по времени. А владыкой времени в Японии является государь. И здесь реформы не обошлись без него. Мы с удивлением и недоверием читаем у авторов XIX века (например, у В. Крестовского) сетования по поводу японской неточности. Но, видимо, это было так: страна, прославленная в XX в. производством электронных часов, жила по полусонному времени. Но лишь до реформ.

С начала 1870-х в Японии все больше распространяется европейское измерение времени, которое, в конце концов, сменило прежнее деление суток на 12 страж. Менялся и календарь, прежний лунный, заимствованный из Китая, уходил в прошлое. Новый год стал начинаться по европейской традиции, 1 января. Но отсчет по девизам – традиция, связанная с императорским правлением – продолжается и по сию пору. По крайней мере, он используется в официальных документах, так что сейчас идет 19-й год эры Хэнсэй. Кроме того, можно отсчитывать время и от основания Японии императором Дзимму. И эта система с главным праздником 29 января получила распространение.

Словом, если исторических традиций нет или они уже забыты, их можно изобрести. А заодно – совместить свой «особый» путь с путем цивилизации.

Японцы хорошо усвоили, что «время – деньги» – это не просто лозунг западной цивилизации. Это – ее суть. Чтобы войти в число победителей (западных стран), необходимо сделаться время-ориентированным народом, другого пути просто нет, остальное – опасные иллюзии. В мире развитых народов все решают скорость и точность.

Вспомнили теперь и о забытом телеграфном оборудовании. Первая телеграфная линия тоже соединила Иокогаму и Токио.

В городах, тем временем, росли каменные здания. Широкая улица Гиндза в квартале, который «расчистил» пожар 1872 г., стала смелым архитектурным экспериментом – и символом повой Японии. Этим зданиям был не столь страшен и огонь. К тому же, и мостовая с тротуаром стали нововведениями. К сожалению, большая часть тех зданий не пережила 1945 г.

Нововведения касались всего: национальных праздников, одежды и причесок, банкнот. В 1873 г. появились купюры национального банка нового образца. Между прочим, рисунки были с прозрачными намеками – регентша Дзинго на коне во главе войска, бог Сусаноо, опоивший чудовище (кстати, это было нечто новенькое – синтоистский бог, изображенный в человеческом обличии). Все говорило о том, что Япония отнюдь не забыла эпопею Тоётоми Хидэёси, и рано или поздно начнется континентальная война. Но пока сильная армия лишь создавалась, и стране не была готова к боевым действиям.

Вскоре появилось и еще одно новшество – почтовые марки. Но здесь великая островная страна поступила ровно наоборот в сравнении с той, что расположена у другой оконечности Евразии. Если в Британии (ей принадлежит честь создания первых почтовых марок) портрет монарха заменяет даже название страны, то в Японии таких портретов не было. И нет до сих пор (хотя ситуация может поменяться). Сегодня представлены все возможные сюжеты – от спутников олимпийских видов спорта до традиционной живописи и героев фильмов-аниме. А императоров Японии изображают, но на марках других стран.

Новинкой стали государственные награды – ордена, учрежденные на западный манер – со множеством степеней, звездами и лентами. Но если приглядеться к ним внимательнее, окажется, что все награды имеют национальный колорит: и орден Восходящего Солнца, и орден Сокола, и прочие.

Особе место заняла аграрная реформа. Правительство решилось на куплю-продажу земли, а затем потребовало сдачи крестьянами налогов не продукцией, как было раньше, а деньгами. Налог на землю формировал, в основном, бюджет. А вот займов за границей старались брать как можно меньше. Но самым главным достижением земельной реформы стало то, что проявилось куда позже, уже в наши дни – развитие индивидуализма и личной ответственности. Не европейские костюмы и манеры, не религия или высокие технологии, а именно это и отличает человека цивилизованного от варвара.

В те годы вошло в оборот еще одно японское слово. Конечно, железная дорога – это отлично, но сеть таких дорог еще предстояло создать. К тому же, они удобны далеко не всегда, а до появления обычного городского транспорта оставалось много времени. Низкорослые приземистые лошадки (европейца назвали их «пони») грунтовые дороги не разрушат, но они не всегда удобны в использовании на узких улочках. Паланкины «вышли из моды», к тому же, это медленный способ передвижения, пригодный для важных вельмож и придворных дам. А вот людям попроще требовалась замена. – и она не замедлила появиться. Известен даже изобретатель – Ёсуки Идзумн. Он и стал первым рикшей в истории. Первое название было «дзинрикися» – «человек-коляска». Впоследствии они стали для европейцев «дженерикшами», а потом слово приобрело современное звучание. Труд рикш, конечно же, был убийственным для их здоровья. Но для тех, кто оставался не у дел (даже для некоторых самураев) он стал выходом.

А вскоре это изобретение стало популярным на всем Дальнем Востоке.

Происходили и вещи, строящие новую Японию на ритуальной основе. Император самолично освятил ликвидацию феодальных границ и создание единой страны. Поездки по стране теперь были открытыми. Он не выходил с речами к народу, но людям было достаточно лицезрение его величества Мало того на нем был не положенный традициями костюм, а мундир европейского покроя, черный с золотым шитьем, на голове красовалась шляпа-треуголка. Уходило в историю поверье насчет потомка солнечной богини: посмотрен на него, никто не ослеп. Но сердца людей переполнялись радостью – и это никакое не преувеличение. Японцы искренне любили своего императора, почитая его, как бога. Иногда амулетами считали камешки с дороги, но которой проехал император. Гравюрам с изображением процессии поклонялись, словно иконам. Люди стояли в очередь, чтобы посетить здание, где останавливался государь.

В нашей стране, пережившей культ личности, все сказанное может вызвать неприязнь, даже отвращение читателя. Но нельзя судить другую эпоху и другой народ по своим представлениям. Для японцев того времени Мэйдзи был самым настоящим земным богом, притом не грозным и жестоким, а несущим благо. Они и поклонялись богу, как умели. И он, как умел, платил добром своим подданным. И вот здесь разговоры о «варварстве» неуместны. Тем более что Япония сделала еще один важнейший шаг к цивилизованности. Императорское министерство юстиции торжественно запретило в 1872 г. работорговлю – такого даже «самые свободные» Соединенные Штаты Америки добились через десятилетия после возникновения, причем – ценой большой кропи.

А дело было так. Перуанское судно «Мария Луз» зашло в Иокогаму, следуя из Макао. На борту находились сотни рабочих-кули из Китая. (Вот только не надо обманываться словом «рабочие» – это были самые настоящие рабы, которых вывозили на плантации латиноамериканских скоробогачей. Конечно, республики Южной Америки восприняли идеалы свободы равенства и братства, на них повлияли идеи Великой Французской революции. Но это «братство» распространялось далеко не на всех).

Один из китайцев бежал на стоящий поблизости британский корабль, а британцы передали его Японии. Он сообщил о зверствах капитана-рабовладельца. Японцы передали его капитану с условием не наказывать. Но вскоре проследили, как исполняются их предписания. Когда же выяснилось, что никак, судно задержали, а рабов освободили. Перуанцы потребовали японскую сторону к ответу, и те нашли международного арбитра – русского царя-освободителя Александра II. И он, избавивший Россию от рабства, признал, что японская сторона действовала справедливо. Перуанцы, хорошо информированные о ситуации, заявляли, что и сама Япония не избавлена от греха работорговли. Что ж, было решено управиться и с этим.

И продажа девушек из необеспеченных семей под залог в публичные дома, хотя и не прекратилась совсем, сделалась в Японии незаконной. Их долги простили, рабыни смогли уйти от хозяев. А страна получила заслуженные аплодисменты от цивилизованных государств.

Глава 44.
Опальные триумфаторы

Для людей, подобных «другу народа», революция – это миллионный выигрыш в лотерее, – иногда, как в анекдоте, и без выигрышного билета. Говорю, разумеется, о «славе»: личные практические последствия могут быть неприятные…

М. Алданов, «Ванна Марата»

И все же, период Мэйдзи – это, прежде всего, революция. И ее путь, как и всегда в таких случаях, тернист и извилист. Прежний герой может в одночасье стать врагом и отправиться на эшафот или возглавить контрреволюционный мятеж. Так стало с истинным героем революции Мэйдзи – первым маршалом страны Такамори Сайго. И войны на континенте начались уже без этого, вне всякого сомнения, выдающегося полководца.

Оппозиция и пресса

Пошедший было на спад японский терроризм вновь оживился в 1874 г. Причиной недовольства уже бывших самураев стал отказ правительства от немедленной воины в Корее. (Заметим недовольство высказывалось не в отношении императора).

Террористов, напавших на министра Томоми Ивакуру (тот уцелел) изловили и повесили. Это были самураи из бывшего союзного княжества Тоса. И на свои действия они решились как раз из-за «корейского вопроса». (Точнее, из-за страстного желания «маленькой победоносной войны»).

Можно сколько угодно осуждать развитые страны того времени за желание передела собственности на земном шаре. А можно и не осуждать, а посмотреть на вещи здраво.

Народы, к сожалению, не развиваются одинаково быстро. У одних происходит машинная революция, другие продолжают охотиться с луком и стрелами. А то и движутся по нисходящему пути. И почему бы не взять «шефство» над территорией и природными богатствами, которые обладателям стрел и копий без надобности. Конечно, такая вещь, как рабовладение и работорговля, достойна всяческого осуждения. Но этим занимались далеко не все колонизаторы. К тому же, представим себе на секунду, как бы развивались события, если бы не белый человек открыл Америку, а, скажем, быстро развившиеся ацтеки вторглись бы в средневековую Европу… Вероятно, это стало бы кошмаром.

Так что «проклятый колониализм» – это, на самом деле, в большинстве случаев разумный способ хозяйствования и управления. Насколько разумны и, показывают события последних пятидесяти лет: так называемые «развивающиеся» страны получили независимость, но многие из них развиваются? И сколько таких государств погрязло в бесчисленных войнах всех против всех, в переворотах и такой коррупции, которая не снилась белым колонизаторам. Право на независимость мало получить, его надо доказать. Японцы при Мэйдзи доказывали его ежедневно. Но так хотелось большего!

Ведь все западные страны занимались дележкой собственности. Россия осваивала пространства азиатской части, завоевала Кавказ и внимательно посматривала в сторону Константинополя. Британия прочно (как казалось) укрепилась в Индии. Французы поглощали но частям Индокитай. США с боем взяли «дикий запад». Даже португальцы, голландцы и бельгийцы получили но империи. Только что объединившаяся Германия рассчитывала на приращение за счет Африки. А что же Япония? На земном шаре пока еще было поделено не все. Но это – пока.

Ну как тут не вспомнить крестьянского сына Хидэёси и его дерзкий континентальный проект! К тому же, бывшие самураи застоялись без дела. Но сейчас надо было решить внутренние проблемы.

В стране появилась и вполне легальная оппозиция. Поступило предложение о созыве Народного собрания, фактически возникла первая политическая партия – Движение за свободу и права народа. И в качестве примера неверных действий власти приводилась отмена корейского похода.

Предложение оппозиции не стало кулуарным, оно появилось в газетах, которых в то время становилось все больше. Простой народ оказался свидетелем политической борьбы, хотя об участии пока все же говорить не приходилось.

Газеты того времени должны были выполнять другие функции – помогать в цивилизаторской работе и воспитывать людей (как правило, на языке конфуцианской морали, понятном и привычном). Зато цивилизаторство периода реформ весьма отличалось от того, к которому привыкли жители другой страны и другой эпохи. В этой другой эпохе и стране ведущее место по тиражам заняла «желтая пресса» с объявлениями от гадателей и потомственных колдунов в сотом поколении, газеты помогали (а многие – помогают до сих пор) делу регресса и всеобщего оглупления. В Японии при Мэйдзи газеты играли принципиально иную роль: они способствовали всеобщей грамотности и громили всяческих шаманов, колдунов и прочих мошенников, высмеивали тех, кто верит им. Рационализм и научное сознание – вот что стало предметом пропаганды.

А.Н. Мещеряков приводит характерный пример публикаций о необходимости грамотности: «Некий человек отправился в Токио и послал своей неграмотной жене денежный чек. Та ничего не могла понять и отправилась к монаху, который сказал, что муж прислал подношение божеству, и она действительно положила чек в домашнюю божницу. Письмо кончалось бранью по поводу жены-бестолочи. Здесь был урок для всех – и для женихов, и для невест. Будешь неграмотной – никто тебя замуж не возьмет…»

Не надо недооценивать ни прямых моральных выводов, ни азбучных истин, высказанных в лоб. Отказ от них в России во время реформ 1990-х – одна из причин того, почему эти годы видятся нам теперь, как «безумные». Что же до Японии Мэйдзи, то так эта технология действовала вдвойне хорошо. Японцы – весьма совестливая нация, боязнь «потерять лицо» прививалась им с детства. Там журналист и впрямь стал «четвертой властью».

Заметим, Интернета в то время не было, телевизионных ток-шоу – тоже, зато имелись разделы писем. Вопросы, ответы, обмен мнениями – все выносилось на страницы газет. Письма в газеты доставлялись бесплатно: правительство поддерживало тягу народа к информированности. В процесс вовлекли даже синтоистских жрецов, а потом и буддийских монахов: те должны были читать не только проповеди, но и газеты тем, кто еще был неграмотен. Страна объединялась благодаря информации. Родной становилась не привычная деревня, а вся страна.

Вот в это время и случился «корейский вопрос». И не просто случился, а расколол общество.

Первое восстание против нового режима

Юго-запад Японии считался опорой революционной реставрации. Как выяснилось, до поры. В феврале 1874 г. в префектуре Сага на юго-западе началось восстание самураев. Экономических требований восставшие не выдвинули, главными же политическими стали – восстановление самурайского статуса и Корея.

Главой восставших был Симпэй Это, бывший член правительства, а ныне – оппозиционер. Он даже просил помощи у Такамори Сайго, но тот отказал – правительственную экспедицию возглавил Цугумити Сайго, его младший брат.

Восставших разгромили почти мгновенно – не в последнюю очередь благодаря новым технологиям. Симпэя Это арестовали, попытались судить по им же разработанному уголовному кодексу, но, поскольку в нем не оказалось статьи о мятеже, обратились к китайским прецедентам – и, лишив званий, отрубили голову, выставив ее на обозрение людей…

Звучит, конечно, варварски. Но, господа, в цивилизованной Франции того времени имелся сходный обычай. И что бы ни говорилось о «японских зверствах» в тот или иной исторический период, европейцев в этом они не превзошли никогда.

Территориальные приобретения

Суть «корейского вопроса», что и понятно, состояла в желании «вскрыть» страну, находящуюся в изоляции – так, как это сделал Запад с Японией. Корея «вскрываться» добровольно не пожелала (там, видимо, еще не до конца забыли Хидэёси и дона Антонио), к тому же, осмелилась критиковать Японию за разрушение обычаев старины. Она имела контакты лишь с княжеством Цусима и его представительством в Пусане (все в той же Мимане под новым названием). Но княжества исчезли, и представительство стало общеяпонским. Корейцы воспротивились такому повороту, японцы решили вести переговоры. Такамори Сайго, романтик революции, предложил направить в качестве посланника его лично. Он прекрасно понимал, что дипломат из него никакой, да и не к тому стремился: он полагал, что посланника убьют, и это станет нужным предлогом для войны.

Теперь понятно, как отсрочка военной экспедиции могла подействовать на таких людей.

Что делать, если интересы развития требовали расширять территорию, бывшие герои революции рисковали за то же самое головой, а Корея оказалась пока не по зубам? Ответ – расширять территорию за иной счет. Что и было проделано.

Еще при Комэе Япония начала потихоньку прибирать к рукам архипелаги мелких островков к югу от страны. Первой «жертвой» стали в 1863 г. острова Огасавара. Завоевание прошло мирно: до этой территории не было никому дела, а японцы просто подобрали то, что плохо лежало, мирно договорившись с островитянами. Вся эта экспансия была лишь поддержкой престижа, южные острова приобрели важное стратегическое значение лишь в XX веке.

Теперь было решено отхватить больший кусок. В 1871 г. рыбаки с островов Рюкю потерпели крушение у острова Тайвань. Аборигены из местных аустронезийских племен убили большинство из них.

Это случай стал тем несчастьем, которое сильно помогло японцам. Теперь, после отмены княжеств, статус Рюкю должен был измениться. Король оставался данником и вассалом Китая, но его королевство оказалось зависимым от префектуры Кагосима. И, если Япония хотела «защиты своих подданных» на Тайване, принадлежность Рюкю следовало поменять.

Ее и поменяли, объявив архипелаг княжеством и запретив королю (князю) несанкционированные контакты с заграницей. Теперь следовало «разъяснить» Тайвань. Оказалось, что на острове есть граница, и преступление совершено за ее пределами – во всяком случае, так заявил Китай. Да и оставшихся рыбаков вернули на Окинаву именно китайцы, так что инцидент исчерпан. Но только не для Японии.

Стало быть, на острове нет хозяина? Значит, теперь хозяйкой станет Япония. Акцию возмездия выполняли войска Цугумити Сайго, хотя план был поддержан далеко не всеми в Токио. Цугумити даже не послушался приказа об отсрочке, который поступил после объявления Британией и США нейтралитета.

7 мая 1874 г. десант высадился на бесхозном острове, и японцы захватили территорию без сопротивления. Что же до китайцев, то они узнали о событиях… от британского посланника. Враждебное племя было наказано (догадайтесь, какими методами). Остальным это, было, видимо, лишь на руку, поскольку с ними японцы установили дружбу, одаривая японскими флагами (она еще не понимали, к чему все это) и фотографируясь с вождями.

Для цивилизаторов итог оказался таков: 12 человек убито, 1 утонул, 525 умерли от малярии (и это – из 3 600 человек). «Малая победоносная война» на Тайване оказалась предшественницей больших бедоносных азиатских кампаний XX века, где обе стороны выкашивали не столько пули, сколько болезни. Но в тот момент печальный опыт ничему не научил торжествующих победителей.

Теперь можно было начинать переговоры. Итог оказался неутешителен: японцы не смогли получить даже «заброшенную» часть острова, а китайская компенсация окупила 10% расходов на экспедицию. Зато теперь появился опыт боевых действий в новых условиях, а острова Рюкю фактически перешли под японский контроль.

Уже в 1879 г. короля Сё Тая поставили в известность: он обязан признать, что Япония – единственный его сюзерен. Срок на размышления – неделя.

Какова была тогдашняя ситуация на Рюкю, понятно, если учесть, что с крестьян на этих островах сдирали две трети урожая в виде налогов. Так что никто от японских агрессоров защищать такое государство не жаждал.

Поскольку Сё Тай проявлял медлительность, на Окинаву прислали свыше 500 военных и полицейских. А заодно и указ императора Мэйдзи: отныне никакого княжества Рюкю нет, а есть префектура Окинава. Сё Таю и королевской семье приказано прибыть в Токио.

Король подхватил политическую болезнь, не желая покидать ограбленную им и его окружением вотчину. Японцы спокойно дождались врачей и освидетельствования Сё Тая. Выхода у него не осталось. Мэйдзи пожаловал экс-монарху третий младший придворный ранг. На том дело и кончилось.

Не вполне ясно, понял ли Сё Тай свое везение, или нет – иные короли за то, что делал он, запросто расставались с головами. Мало того, когда его сын уже в конце XIX века посетил Окинаву, ни один из аристократов не захотел его видеть. А вот крестьяне, которым досталось от правления его династии, проявили сочувствие к свергнутой династии.

Что же до протестов Китая по поводу потери вассальных островов, то японцы махнули на них рукой.

Но ведь Рюкю было так недостаточно!