Текст книги "Съемочная площадка"

Автор книги: Джун Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 45 страниц)

О Господи, подумала я, только этого нам и не хватало. Разговоров о Техасе.

– Ребята уже легли? – хитро улыбнувшись, спросил Берни. – Потому что у нас кое-что есть… – Он вытащил из кармана коробочку, похожую на измятую пудреницу, и, открыв ее, показал нам находящийся там белый порошок.

Сьюэллен сердито ахнула и выскочила из комнаты.

– Что это с ней? Блоха укусила? – поинтересовался Бернард.

Я зло улыбнулась:

– Даже две блохи, я бы сказала.

Говард кашлянул.

– Пожалуй, я тоже пойду лягу. Спокойной всем ночи.

– Ты знаешь, Верни, мы все здорово устали сегодня, – сказал Тодд. – Давай в следующий раз, ладно?

Уэйскинды посмотрели друг на друга, и Бернард захлопнул свою коробочку.

– Ну, конечно. Простите, если мы не вовремя, – несколько смущенно произнес он.

– Пойдем посмотрим, может у Дорсеев настроение получше, – фыркнула Флора, когда они направились к выходу.

Тодд запер за ними дверь.

– Пожалуй, пойду-ка я тоже на боковую, – заявил он. – Денек был не из легких. А ты скоро, Баффи Энн? – И его тон, и выражение лица были абсолютно безмятежными.

– Я пойду чуть попозже. Я хочу немного поболтать с Гэвином.

– Тогда спокойной ночи. Не засиживайтесь слишком поздно. Завтра пойдем на пляж пораньше, Гэв.

Гэв покраснел.

Я протянула ему руку через стол. Он поднял свою, растопырив пальцы. Я прижала свою ладонь к его ладони, палец к пальцу. Я стала слегка поворачивать свою ладонь, чувствуя тепло и влажность его ладони. Его рука прижалась к моей еще сильнее. Я почувствовала, как сильнее забилось сердце. Он закрыл глаза и пододвинул стул ближе, так, что наши ноги касались, прижимались… переплетались… терлись одна о другую. Глаза его были закрыты, дышал он неровно. Я слышала его судорожное дыхание.

Вдруг он встал и, подойдя к стеклянной двери, стал смотреть на море.

– Я просто подонок, – проговорил он, качая головой от отвращения к себе. – В доме твоего мужа…

– Это и мой дом тоже, – возразила я, не очень-то уместно.

Он помолчал, затем сказал:

– Пойду надену плавки. Пожалуй, надо немного поплавать, – и пошел к себе в комнату.

Когда он вернулся, я предложила:

– Я провожу тебя до воды.

– Может, лучше не надо?

Но я пошла. Было холодно, но Гэвин храбро бросился в волны. Я содрогнулась и обхватила себя руками. Инстинктивно я обернулась и посмотрела в сторону дома. На террасе я увидела огонек сигареты, но не видела, кто там стоит. Но из всех людей, живших в доме, за исключением, может быть, Меган, которая могла потихоньку стащить сигарету, курил лишь один Тодд.

Когда я проснулась на следующее утро, то увидела, что Тодд уже встал. Я взглянула на маленькие золотые часики, лежавшие на тумбочке у кровати. Десять часов! Все, наверное, уже встали!

В доме не было никого, кроме Гэвина, читавшего на террасе «Таймс».

– А где все?

– Твоя сестра с Тодд пошла прогуляться к морю.

– А дети?

– Говард отвез их в Венис.

– Зачем?

– Он говорил что-то о покупке скейтбордов.

– Скейтов? Он что, с ума сошел?

– Мне показалось, что он хочет их чем-то занять. Вот свежий кофе…

– Кофе варила Сьюэллен?

– Тодд приготовил первый кофейник. А я – второй.

Я фыркнула.

– Там, в духовке, есть тосты и яичница с ветчиной.

– Очень мило с твоей стороны.

– Это приготовил Тодд.

– Да? А что делала Сьюэллен, пока вы тут работали?

– Сидела на песке.

– Ты с ней разговаривал еще раз? О Пити?

– Нет. Я помогал Тодду готовить завтрак…

– Это просто отвратительно! Отвратительно!

– Мама всегда мне говорила, что надо помогать, если гостишь у кого-нибудь.

– И ты застелил свою постель?

– Ну разумеется. И прочистил раковину в кухне.

Я пошла на кухню, вытащила из теплой духовки еду, поставила ее на поднос, налила себе чашку кофе, опять вышла на террасу и села за стол.

– Ты уверен, что правильно выбрал профессию?

– Еще бы.

– Я сильно в этом сомневаюсь.

– Да, я тоже. – Неожиданно он выпалил: – Пожалуй, я брошу свою практику в Беверли-Хиллз.

Что это вдруг с ним?

– Не говори глупостей. Ты что, с ума сошел? И что ты станешь делать?

– Один мой хороший приятель открыл свою больницу в Сан-Франциско. Он приглашает меня к себе.

– Что это за больница? Для всех желающих?

– Не совсем. Больница для душевнобольных, которые не могут себе позволить лечиться по ценам, принятым здесь, в Беверли-Хиллз.

Я посмотрела на него так, словно он собрался лететь на Луну.

– И давно ты это решил? – Мне хотелось узнать, решил ли он бросить свою практику здесь до того, как начался наш роман, или же после. – И когда же ты решил это?

– Несколько месяцев назад.

– Но почему?

– У меня нет чувства удовлетворения от своей работы здесь. Я хочу чувствовать, что чем-то помогаю людям. Шесть лет я работал в социальной системе в Сакраменто. А затем решил, что, работая психиатром у звезд, смогу многое сделать. Но здесь я не чувствую себя на своем месте. – Он покраснел. – Возможно, это звучит немного напыщенно, но… но мне действительно захотелось бы приносить людям пользу.

Это в самом деле звучало напыщенно. И я была просто в ярости. Морочит мне здесь голову, когда у меня такое состояние. Но все же я понимала, что он хочет сказать. Просто я такая невезучая. Мне хотелось закрутить небольшой, приятный, современный, легкий роман, чтобы швырнуть его в лицо своему мужу, но связалась я со старомодным героем. Меньше всего мне были нужны герои.

– А я? Значит, ты хочешь сбежать в Сан-Франциско и оставить меня со всеми моими проблемами? – Здесь Клео могла бы ему сказать: «Дети-цветы уже двадцать лет как не в моде». – Ведь мне тоже нужна помощь, ты же знаешь.

– Нет, я тебе не нужен. Тебе просто был нужен легкий роман. – Он взъерошил свои волосы. – И эта игра называется «отомстить муженьку». К сожалению, я все воспринимаю серьезно, а ты боишься серьезных отношений. Ты просто используешь меня, а когда я уеду, ты заведешь кого-нибудь другого.

Это звучало ужасно. Я не могла этого вынести.

– Это неправда.

– Нет, это правда. Примирись с этим. Ты просто используешь меня… – печально произнес он.

– Ты все время повторяешь это. Все кем-то пользуются в этой жизни, разве не так? – спросила я. Он пожал плечами и с тоской посмотрел на меня. Мне хотелось сказать что-нибудь легкое и остроумное, ужасно легкое и остроумное, чтобы хоть немного развеселить его, но ничего так и не пришло в голову. Я поднялась. – Ты не можешь уехать. – Я встала сзади обняла его, сильно прижав к себе. – Ты мне очень нужен. Я не хочу никого другого.

Я услышала, как по лестнице поднимаются Тодд и Сьюэллен, и отпрянула от него. Сьюэллен улыбалась – первый раз за эти дни. Но Тодд нет. Интересно, он видел, как я обнимала Гэвина?

Сьюэллен бросилась ко мне.

– Я еду в Остин, чтобы забрать Пити. Прямо сейчас. А где Говард?

– Он повез детей в Венис, – сказал Гэвин, который внимательно взглянул на Сьюэллен, перевел взгляд на Тодда.

– В Венис? Зачем это? – спросил мой муж.

– Покупать скейтборды. Сьюэллен, почему ты изменила свое решение относительно Пити? – Но я уже знала, что это дело рук Тодда.

Сьюэллен улыбнулась Тодду.

– Это его рук дело. Как только Говард вернется, мы поедем. Я пока закажу билеты на самолет. Вы не присмотрите за Бекки, пока нас не будет?

– Ты еще спрашиваешь? – Я прошла за ней в дом, затем к телефону, когда она заказывала билеты, затем прошла в ее комнату, где она стала собирать вещи. – И что же тебе сказал Тодд, что так изменило твое решение? Что же он сказал такого, что еще никто не говорил?

Она взяла мои руки в свои.

– Если сказать двумя словами, он заставил меня заплакать.

В это я могла поверить. Он и меня заставлял плакать.

– Но что же он такого сказал?

– Он сказал, что мечта каждого мужчины спасать мир для тех, кого он любит. И Говард сам должен спасти своего сына. И Тодд уговорил меня… – Глаза ее наполнились слезами. – Тодд сказал: «Сьюэллен, не лишай Говарда такой возможности. Не лишай его права самому спасти своего сына. Может, для него это будет самым счастливым моментом в жизни… и для Пити тоже». Ну разве я могла с этим не согласиться? – Я закрыла лицо руками, и мы с Сьюэллен заплакали. – Ах, Баффи! Этот Гэвин Рот. Он очень славный. Нет, правда, ужасно приятный человек. Но это не Тодд Кинг. Он один такой на свете.

Я выскочила из комнаты.

Сьюэллен с Говардом были похожи на двух ребятишек, когда взволнованные и счастливые садились в машину, чтобы ехать в аэропорт. И я опять заплакала. Я была уверена, что Говард сможет спасти своего сына, но Тодд спас и Сьюэллен, и Говарда, и я была благодарна ему за это. Хотя и рассчитывала, что это для меня сделает Гэвин.

В последнюю секунду Сьюэллен выскочила из машины и подбежала ко мне. Она шепнула:

– Когда я вернусь, мы с тобой как следует поговорим. Тебе здорово повезло. На первом месте Тодд. А потом такой человек, как Гэвин Рот… – Я попыталась протестовать. – Замолчи. С тобой говорит старшая сестра. Тебе действительно повезло, но, Баффи, не отталкивай своего счастья.

Вместе с Сьюэллен и Говардом исчезло и солнышко, и оживленное настроение. В Южной Калифорнии погода менялась довольно часто, чтобы там ни говорили. Тодд демонстративно повел ребят на дорогу, чтобы поучиться ездить на скейтах, а мы с Гэвином, мрачные, сидели на берегу. Становилось холоднее, и мне пришлось накинуть меховое манто прямо на купальник.

– Скоро выйдет солнце и разгонит этот туман, – сказала я Гэвину.

– Сомневаюсь, – уныло ответил он.

– Так всегда бывает.

– Именно поэтому ты и надела свою норковую шубу? – спросил он с издевкой.

– Она старая, – оправдывалась я. – Я надеваю ее вместо купального халата.

– Восхитительно. Это из серии «Их нравы». – Он вытянул руку. – Похоже, пошел дождь.

– Не говори глупостей. Неужели ты действительно решил уехать из Беверли-Хиллз в Сан-Франциско?

– Я еще пока обдумываю это вариант, но, пожалуй, склоняюсь к нему. Но ведь действительно идет дождь. Неужели ты не чувствуешь?

– Это просто туман. В это время года не бывает дождей.

Неужели старые правила больше не действуют?

К нам подбежал Тодд. Он выглядит как мальчишка, когда бежит по песку, подумала я.

– Сейчас начнется сильная гроза. Нам лучше побыстрее вернуться в город, пока не залило дороги.

– Я думала, что ты с ребятами за воротами. Почему это ты решил, что будет гроза? Птичка начирикала?

– Когда на меня упали первые капли, я пошел в дом и послушал сводку погоды, – сказал он невозмутимо.

– Ну я же говорил, что начинается дождь, – заявил Гэвин.

– Но в это время года никогда не бывает дождей, – возразила я.

Тодд улыбнулся Гэвину.

– В этом и состоит прелесть жизни в Калифорнии. Всегда происходит то, чего не ждешь.

Пока ребята возились и толкались из-за мест в микроавтобусе, Гэвин и Тодд пожали друг другу руки, и Гэвин сел в свою «вольво». Затем Тодд уселся за руль нашей машины, а я пошла попрощаться с Гэвином.

– Ну, не забывай, звони.

Он серьезно посмотрел на меня.

– Он отличный парень. Совершенно необыкновенный.

Я вздохнула.

– Все мне твердят это.

90

Когда мы приехали домой, нас уже ждали подруга Меган Фоун и тощий шестнадцатилетний паренек по имени Лэрри. Интересно, спросила я себя, как это они почувствовали, в какой именно момент появиться, но меня тут же просветили.

– Я была так счастлива, что ты мне позвонила, что вы едете, Мэгги! Еще бы секунда, и мамаша убила бы меня собственными руками, – сказала Фоун, тоненькая в своем сиренево-розовом стильном костюмчике – рубашке, шароварах, кроссовках и шапочке-бейсболке.

– И что же ты такое сделала, Фоун? – спросила, я заранее убежденная, что она, несомненно, заслуживала расправы.

– Ну, Лора, как обычно придиралась ко мне. Как только мой папаша нас бросил и нам пришлось переехать в этот огромный дом, Лора все время бесится. И когда я ей заметила, что у нее не самый лучший вкус в том, что касается мужчин, что ее последний хахаль – этот Сид – неряха и грязнуля, она меня ударила по лицу. Тогда я выскочила на балкон и заорала: «У Лоры Райт фальшивые волосы, фальшивые сиськи, фальшивые зубы и исправленный нос!»

Фоун с Меган засмеялись, но я просто обомлела, посочувствовав несчастной униженной Лоре, обновившей свою внешность.

– Так это было до или после дождя? – спросила я, надеясь, что по крайней мере, матери Фоун удалось избежать ушей соседей по дому, которые могли сидеть на своих балконах.

– Нет, это было до дождя! Дождь начался минут через двадцать.

– Фоун, то, что ты сделала, ужасно!

Она подумала, затем пожала тоненькими плечиками.

В гостиной к нам подошел Тодд.

– Похоже, что у Ли дурное настроение, – сказал он мне. – Может, куда-нибудь поедем поужинаем?

– Ли с нами не поедет, – ответила я. – Ты же знаешь, она всегда начинает спорить, если я приглашаю ее поехать с нами…

– Поедет, как миленькая. Я уже ее уговорил.

– Вот прекрасно-то, – заявила Меган, бросая страдальческий взгляд в сторону своих друзей. – Мало нам этой мелюзги – Бекки, Микки, Мэтти и Митчелла – так теперь еще и Ли! И что мы будем делать с этой компанией?

Вместо того чтобы упрекнуть ее, Тодд мягко произнес:

– А что, если поехать к Тони Рома? Я же знаю, как ты любишь бараньи ребрышки с жареным луком? А?

– Она с удовольствием поест у Тони Рома, – сказала я. – Меган, я хочу поговорить с тобой. Ты не выйдешь в соседнюю комнату?

Мы вышли в библиотеку.

Я собралась заговорить, но она опередила меня:

– Мама, неужели мы должны брать с собой Ли? Я не из-за себя или даже Фоун. Я очень люблю Ли. Но что подумает Лэрри? Семья едет в воскресенье в ресторан вместе со своей прислугой?

– Ли не прислуга. Она наша экономка и друг. Послушай меня, Меган, все эти Лэрри придут и уйдут, уж поверь мне. В твоей жизни будет еще сотни таких Лэрри, пока тебе это не надоест. А Ли? Второй такой Ли в твоей жизни не будет. А после того, как эти Лэрри придут и уйдут, Ли останется с нами. Подумай об этом!

Меган покраснела, ей стало стыдно.

– Но вот папа сказал; что мы поедем к Тони Рома. Если бы не Ли, то мы могли бы пойти в «Спаго» или «Пастель».

– Ты ошибаешься, Меган. Папа думал о твоих братьях, я уверена в этом. Им будет гораздо спокойнее и уютнее у Тони. А что касается Ли, то он взял бы ее и на прием к королеве.

Мы уже были в дверях, когда зазвонил телефон. Я вздрогнула. Тодд и Ли тоже напряглись, словно мы все ожидали, что телефон может зазвонить лишь для того, чтобы сообщить что-то ужасное. Я могла думать только о Сьюэллен с Говардом и Пити.

– Я подойду, – сказал Тодд, возвращаясь в дом.

– Нет, я – возразила я, резко поворачиваясь. – Ты пока иди и усаживай всех в машину. – Я постаралась взять себя в руки.

– Догадайся, что я тебе скажу? – послышался из трубки оживленный и звонкий голос Клео.

Я облегченно вздохнула. По крайней мере в голосе не звучало никакой тревоги.

– Я думала, что выходные ты проведешь в Техасе! – с самого дня свадьбы Клео гостила у пасынка своей матери Дейла Уокслера.

– Так и есть! Я звоню с ранчо Дейла. И догадайся, кто сегодня получил в подарок обручальное кольцо с бриллиантом величиной в кулак?

– Ой, Клео!

– И знаешь, что еще?

– Что?

– Мне абсолютно плевать, какой величины бриллиант. Я влюблена!

– Ой, Клео!

Тодд тоже облегченно вздохнул, увидев мою довольную физиономию, когда я садилась рядом с ним и Ли в наш микроавтобус.

– Хорошие новости?

– Да, очень! Клео выходит замуж за Дейла Уокслера.

Он просто расцвел, и мне показалось, что я услышала довольное ворчание Ли.

Затем я вдруг почувствовала, как будто что-то кольнуло меня. Ведь это будет значить, что Клео переедет в Даллас, и это станет еще одной моей потерей. А если еще уедет и Гэвин… Но, может, он говорил просто так, несерьезно? Еще одна его попытка разобраться в своих чувствах? Ну кто, в самом деле, бросит доходную практику в Беверли-Хиллз, чтобы работать в холодном и дождливом Сан-Франциско?..

Мои мысли крутились у меня в голове, как стая мышей!

Счастливица Клео! У нее есть еще один шанс.

Мы все вернулись из ресторана в прекрасном расположении духа. Даже Меган с друзьями была довольна, а у Ли пропало дурное настроение. Лэрри повез Фоун домой на своей малолитражке. Тодд уложил малышей спать, а Меган согласилась поиграть в лото с Бекки и Митчеллом. Прежде чем присоединиться к ним, у нее хватило мужества сказать:

– Прости, мама, я была просто стервой. Мы действительно прекрасно провели время.

– Ты вовсе не была стервой, родная. Просто это проблемы возраста. Ты только взрослеешь, но думаю, что из тебя получится хороший человек.

Она обняла меня. Ну что ж, возможно я и теряю Клео, остающуюся в Далласе, а, может быть, и других людей, отправляющихся в другие места, но во всяком случае дома у меня есть дочь, которую я с гордостью могу назвать другом.

Я только что отослала спать Митча и девочек и уже собиралась лечь сама. День казался просто бесконечным, все время какие-то события, переживания сменяли одно другое. Я прошла мимо библиотеки, где сидел Тодд, просматривая какие-то бумаги, исписанные цифрами. Я поняла, что в финансовых вопросах у него еще есть проблемы. Я чуть было не пожелала ему спокойной ночи, но вовремя спохватилась и прошла к лестнице, но в эту минуту зазвонил телефон. Я продолжала подниматься, все же прислушиваясь. Видимо, Тодд сразу же поднял трубку, поскольку телефон прозвонил только один раз. Но я опять подумала о Сьюэллен и Говарде и, повернувшись, медленно спустилась вниз и пошла в сторону библиотеки.

Тодд, скорчившись, сидел в кресле. По щекам его текли слезы.

О Боже, нет!

Я была слишком напугана, слишком поражена, чтобы спросить, что вызвало слезы. Поэтому я могла только спросить безжизненным голосом:

– Кто звонил?

–  Дейв Риклос.

Дейв Риклос? Это был один из юристов студии. Что же он сказал такого, что могло заставить плакать взрослого мужчину?

– Это Бо! – Тодд с трудом произнес эти слова. – Это Бо. Он умер. – И закрыл лицо руками.

Я была слишком поражена, чтобы что-нибудь сказать, я понимала, что он оплакивает свое дитя, свой фильм, почти готовый, но теперь, вероятно, умерший, так и не родившись.

Наконец я смогла заговорить.

– Как? Что произошло?

– Его нашла полиция в мотеле в Голливуде. – Он вытер глаза, тяжело дыша. – Его избили до смерти!

О Господи!

– Но кто?! Почему?!

– Они нашли его прикованным к кровати, на глазах была повязка.

– О Боже!

– Дейв сказал, что ищут мужчину-проститутку… Они думают, что знают, кто это. – Его глаза опять наполнились слезами, и он закрыл лицо руками. – Говорят, они видели Бо в его компании и раньше. Похоже, сейчас ему не удалось спастись. Наверное, Поппи не могла без конца следить за ним. Ты знаешь, я действительно очень его любил. Я знаю, это глупо, он был не такой, как все… он был просто… Но я все равно любил его… Он был как большой ребенок, несмотря ни на что. – Он горько зарыдал.

Мне стало стыдно, стыдно из-за того, что я решила, будто Тодд переживает только из-за картины. И хуже всего была не сама смерть Бо, но то, какон умер. Именно это и заставляло так переживать Тодда.

Он взглянул на меня.

– Ну почему, почему я не попытался помочь? Я был так занят своими собственными… – Он в отчаянии покачал головой.

– Поппи! – воскликнула я.

– Надо поехать к ней. Я не думаю, что у нее есть кто-нибудь…

Дверь отворила испуганная горничная-мексиканка.

– Миссис в спальне, – сказала она. – Больше там никого нет.

– Вы не скажете ей, что мы здесь?

Она вернулась через несколько минут.

– Никто не отвечает. Дверь заперта.

Мы посмотрели друг на друга.

– Где Вирджил? Смоки? – с настойчивостью произнес Тодд.

– Они ушли.

– Где спальня? – на ходу спросил он. Я шла за ним.

Горничная бежала за нами, чтобы показать дорогу.

Тодд подергал ручку и крикнул:

– Поппи! Это Тодд Кинг! Впусти меня!

Поскольку никто не отвечал, он с силой толкнул дверь, как это делают в фильмах, и продолжал делать это, пока дверь не поддалась. Мы все вбежали в комнату. Она полулежала на кровати, в руке все еще был зажат пузырек с таблетками. Тодд бросился к ней, нащупал пульс.

– Срочно скорую, Баффи! Быстрее! Мне кажется, она еще жива. – Он попробовал приподнять ее безжизненное тело.

Они сказали, что продержат ее в больнице дня два-три, и мы отправились домой. Я, совершенно обессиленная, забралась в кровать не глядя на Тодда, уставившегося в потолок. Я выключила свет. Ни один из нас наверняка не сможет сегодня заснуть.

Затем я почувствовала его руку у себя на плече.

– Баффи… пожалуйста. Пожалуйста, Баффи.

В эту секунду мне хотелось повернуться к нему, впустить его в свою кровать, в свои объятия, в мое сердце, все мое тело жаждало этого; я хотела этого больше всего на свете, но не могла. Как я могла согреть его, когда во мне не осталось ничего, что бы могло его согреть? Он уже убил во мне то, что давало это чувство комфорта, это тепло.

И даже не видя, я почувствовала, как он идет в свою пустую кровать. И я подумала о Поппи Бофор, лежащей на узкой больничной койке после неудачной попытки убить себя. Может мы совершили большую ошибку, вернув ее к жизни. Ей будет очень трудно жить. Я подозревала, что, как и многие другие, Поппи убила то, что любила.