Текст книги "Съемочная площадка"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)
– Ужасно странное поведение, – засмеялась я.
Дженни старательно прожевала свой кусок, затем проглотила и только тогда заговорила:
– Манеры мальчишек просто ужасные, вы согласны, миссис Кинг?
Я с трудом сдержала улыбку. Сегодня не только мальчики решили смотреть свысока на противоположный пол.
– У тебя, Дженни, очень хорошие манеры. Надеюсь, что мальчики за этим столом смогут у тебя кое-чему поучиться. – Она просто расцвела от удовольствия.
Ли подложила Микки еще немного горошка. Он стал его сталкивать – сначала с тарелки, затем со стола на пол, – потом взглянул на старшего брата, ища одобрения своим действиям. Я уже было сама собралась шлепнуть его по руке, но Ли пробормотала:
– И она еще хочет, чтобы эти поросята ели в столовой.
В эту минуту зазвонил телефон. «Она», как меня окрестила Ли, вскочила и бросилась к аппарату, чтобы опередить Меган. Однако, я пошла на кухню, поскольку в малой столовой было слишком шумно.
Это был Гэвин! Я впервые слышала его голос по телефону и испытала какое-то странное чувство – как будто у меня внутри затрепетала целая стайка бабочек. Рассердившись на этих бабочек, я резко произнесла:
– Не надо звонить сюда.
– Почему? Врач может позвонить своей пациентке, – возразил он.
– Вы звоните мне насчет нашей следующей встречи, доктор? По-моему, вы назначили ее на понедельник…
– Я говорю из дома, – сказал он. – Вы одни? Вы можете со мной говорить?
– В настоящую минуту, да, – осторожно ответила я. – Но вообще-то нет. В чем дело? Что вы хотите?
– Как нелюбезно! Я просто хотел узнать, как ваши дела.
– Мы ужинаем. Дети и я, и друзья моих детей. И еще Ли.
– Я сегодня весь вечер буду дома. Вы не могли бы прийти, когда поужинаете?
– Нет.
– Я буду ждать.
Как быстро мужчины адаптируются, подумала я. Как легко их засасывает болото. Еще несколько дней назад Гэвин переживал, что завязал роман с замужней пациенткой, а теперь звонит мне домой и настаивает на том, чтобы я бросила семью, семейный очаг и помчалась к нему.
– Нет. Я не могу… Мне сегодня надо быть на просмотре. В девять часов. Там я встречаюсь с мужем.
Он ответил не сразу. Очевидно слово «муж» немного охладило его. Но затем он произнес:
– Приходите на часок перед просмотром.
И сразу же повесил трубку. Да, похоже, Гэвин довольно быстро расстается со своими этическими принципами. Меня это обрадовало. Человек, у которого есть идеалы, слишком хорош, слишком совершенен и уязвим. И делал слишком уязвимой саму меня. И это все вело к решению, а я уже приняла решение. Однако, оно не имело ни малейшего отношения к доктору Гэвину Роту.
Затем я задумалась о его квартире. Я сказала ему, что не приду, но сомневалась, что он мне поверил. Я не спросила у него адреса, я его уже знала. Я записала его на случай, если доктор мне срочно понадобится.
Ну конечно же, если я отправлюсь к нему, то у нас найдется о чем побеседовать. Он все же был психиатром, и мне было бы интересно поговорить с ним о некоторых проблемах, поскольку я уже не могла обсуждать свои проблемы с мужем, такие, например, как проблемы переходного возраста моих мальчиков. Нужно ли подавлять или же, наоборот, поощрять их восприятие себя мужчинами? И почему это так получается, что у Сьюэллен все в жизнь просто и понятно, а у меня все идет кувырком?
Отвлекшись на свои мысли, я не прислушивалась к разговору за столом. Ли пошла в кухню принести из холодильника мороженое, и неожиданно для меня донеслось, как Митч говорит своим слушателям:
– …И тут я ему как врежу! – и все засмеялись, даже Меган и Фоун.
– Вот прекрасно, Митчелл, – сказала я, хотя и не слышала начала его истории. – Лучший способ решить все споры.
Ли принесла поднос с мороженым, и я помогла ей раздать вазочки. Затем подняла голову и увидела, что в дверях стоит Тодд. В холле позади него было темно, в полутьме он показался мне прежним Тоддом, и сердце мое сжалось. Похоже, что в последнее время у меня проблемы с внутренними органами. Все время что-то трепыхается, сжимается или замирает.
Я быстро заморгала, чтобы увидеть его таким, каким он стал теперь. Вообще-то он не так уж и изменился. Темно-рыжие волосы слегка поседели и были более тщательно причесаны. Загар теперь стал постоянным, а еще мой муж носил костюмы. Да, и еще его улыбка. Теперь она казалась явно принужденной, хотя раньше была такой же естественной, как утреннее солнышко.
И что это он здесь делает? Ведь он где-то занят. А в девять должен быть на просмотре.
– Сюрприз! – закричала я ради детей. – Посмотрите, кто пришел ужинать! – И только Ли, бросившая на меня мрачный, сердитый взгляд, должно быть, почувствовала ядовитые нотки в моих приветливых словах. – Так жаль, что ты опоздал. Все тефтели съедены.
– Да, папа, – согласился Митч. – Здесь, если не успеешь, то останешься голодным.
Тодд положил руку Митчеллу на плечо и сказал:
– Бьюсь об заклад, что, если я пойду наверх переодеться, то к тому времени, как спущусь сюда, Ли найдет что-нибудь и для меня. Правда, ребята?
– Да, папа.
– Обязательно.
– Конечно найдет, папа!
– А ты как считаешь, Дженни? – спросил он маленькую дочку Кэсси, касаясь ее подбородка.
– Да, конечно, мистер Кинг, она вам что-нибудь найдет.
(Старый обаяшка Тодд).
Ли исчезла в кухне, стараясь угодить этому обаяшке.
– Решил отменить свою деловую встречу, из-за этого пришлось отменить и наш ужин, – виновато улыбнулся он мне. – И на просмотр тоже не пойду. Если видел один просмотр, то, значит, видел все. – Наша старая семейная шутка. Я равнодушно посмотрела на него. Так равнодушно, как только могла. – Я подумал, что мы, для разнообразия проведем этот вечер все вместе – ты, я и дети. – Я по-прежнему молчала, и он обратился к детям: – Ладно. Сейчас вернусь.
К тому времени, как он спустился, переодевшись в белый джемпер и джинсы, Ли уже приготовила антрекот с жареной картошкой. Да, для Тодда она все-таки решилась включить микроволновую печь!
– Ну и ну, – произнес Митч, уставившись на мясо. – Нам дали только тефтели с макаронами. Везет тебе.
– Конечно везет! – согласился Тодд, поливая мясо кетчупом. Он посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся, но я не ответила на его улыбку. – И кто будет играть со мной в летающие тарелки, когда я поужинаю?
– Я!
– И я!
– И я, папа!
– А ты, Меган? А ты Фоун? Вы разве не хотите поиграть?
Меган и Фоун обменялись взглядами, затем кивнули друг другу. Они окажут ему такую честь.
– Конечно, папа, мы тоже будем играть.
– А как же мы будем играть на улице, мистер Кинг? – с беспокойством в голосе спросила Дженни. – Уже темно.
– Сейчас сделаем так, Дженни, чтобы стало светло, чтобы мы могли поиграть. – Он пошел в кухню, где располагались распределительные электрощиты. И спустя секунду через стеклянные двери мы увидели, как на улице зажегся свет. Он вернулся и сел. – Ну что, Дженни, разве я не волшебник? Разве я не сделал так, чтобы ночью стало светло?
Дженни довольно засмеялась:
– Да, мистер Кинг.
(О да, мистер Волшебник. Изображаешь из себя Бога?) Но все же я не могла не помнить о том, что когда-то тоже считала его волшебником.
– А как ты, Баффи Энн? – спросил меня Тодд, разрезая мясо. – Ты будешь с нами играть в тарелки? Эй, ребята, вы хотите, чтобы мамочка поиграла с нами?
Они все завопили в ответ, соглашаясь с ним, однако я заметила, что здесь они не проявили такого энтузиазма. Очевидно, я вызывала у них меньше энтузиазма, чем хозяин дома.
– Я бы с удовольствием, – ответила я. – Но у меня встреча. Сегодня собирается комиссия по приобретениям в музей. Я собиралась пойти туда перед просмотром, – добавила я, хотя мы с Тоддом оба знали, что еще пару часов тому назад намеревались пообедать с Даннами, а затем пойти на просмотр.
Тодд спокойно посмотрел на меня.
– Может, пропустишь? Я собирался после того, как мы поиграем, почитать что-нибудь перед сном Дженни, Микки и Мэтти, а затем вместе с остальными сесть поиграть в «монополию».
Ох, и хитрый же, заговорил о том, чтобы почитать малышам перед сном, чтобы они не возмущались из-за того, что им не предлагают играть в «монополию». Но здесь он немного ошибся. Старшие ребята с большим удовольствием поиграли бы в видеоигры.
– Нет, – решительно произнесла я. – Не могу пропустить собрание. Но, может, вместо меня с вами поиграет Ли? Вы как, Ли?
Как и можно было ожидать, Ли бросила на меня один из своих сердитых и мрачных взглядов.
Даже садясь в машину, я еще не была уверена, что поеду к Гэвину. Для меня было важно просто уехать из дома, чтобы заставить Тодда поломать голову, куда я на самом деле поехала.
Я свернула на восток, в сторону бульвара Сансет, и ехала безо всякой цели, пока не оказалась в Голливуде. Затем повернула и поехала по Сансету на запад, стараясь принять какое-нибудь решение. Во всяком случае, посетить Гэвина в его квартире было гораздо серьезнее, чем соблазнить в его кабинете. Это уже поступок, и он мог иметь далеко идущие последствия. Я это понимала, и уж если я к нему приеду, то он тоже это поймет, и для нас не будет пути назад.
Неожиданно для себя я оказалась на углу Беверли-Гленн и решилась – свернула налево, пересекла правый ряд, подрезав серебристый «ягуар». Когда молодой человек, сидевший в машине, высунулся из окна и назвал меня шлюхой, я не могла с ним не согласиться. Я мчалась в сторону бульвара Уилшир. Чем скорее это произойдет, тем лучше.
Я оставила машину в подземном гараже и на лифте поднялась в вестибюль.
– К доктору Роту, – сказала я швейцару.
– Как мне доложить о вас, мадам?
(О Господи! Это, действительно, был решающий шаг). Неужели Гэвин не понимал, что я не хотела афишировать свое появление здесь? Почему он не оставил распоряжения, чтобы меня просто сразу же пропустили к нему?
– Мата Хари, – брякнула я.
Человек поднял трубку переговорного устройства.
– Сэр, к вам миссис Мата Хари. – Он слушал, что ему говорят на другом конце провода. – Доктор Рот просит вас подняться. Лифт справа. Квартира 1106.
Я разозлилась, что он не ждет меня у двери лифта. Я огляделась, чтобы найти дверь квартиры 1106. Теперь мне надо искать его квартиру, звонить в дверь, ждать, пока он откроет, как обыкновенный голливудский бабник.
Когда он наконец отворил дверь, меня поразил его вид. Он был в джинсах, босиком, грудь, покрытая курчавой светлой порослью, обнажена. Я не знала, что именно ожидала увидеть, но не столь… неформальный вид. В этом было что-то чересчур… интимное.
– Почему же это вы так плохо подготовились? – спросила я ворчливо. – Мне что, действительно надо было проходить допрос там, внизу?
Он улыбнулся своей обаятельной улыбкой Роберта Редфорда.
– У вас все получилось очень хорошо.
Он был ужасно симпатичный молодой человек, даже красивей Тодда, подумала я с раздражением. И моложе на несколько лет. Я представила, что Клео сказала бы на это: «О, отлично. В этом году модно, чтобы мужчина был моложе тебя», и почувствовала еще большее раздражение… Я оглядела погруженную в полумрак комнату. Она была прекрасно, даже роскошно обставлена, однако, в ней было что-то казенное, и похожее на его кабинет: тоже сочетание коричневого, бежевого, отделка из мореного дерева. Однако здесь было немного по-другому, как-то теплее… Даже чересчур тепло. Я почувствовала, как начинаю потеть. Я чувствовала, что даже между ног кожа стала влажной.
Я подошла к двери и заглянула в спальню. Все было отделано мягкой серой тканью.
– Работа дизайнера? – спросила я чуть охрипшим голосом, стараясь начать непринужденный разговор.
Он виновато махнул рукой:
– Здесь так и было. – Затем: – Ты сегодня очень красивая.
Он раньше никогда не говорил мне, что я красива. Мне стало не по себе.
На мне был сшитый на заказ английский костюм и высокие, до колен, сапоги вишневого цвета. Защитные доспехи? Возможно. Но вот я пришла, пришла в эту квартиру, чувствуя, как кровь прилила к голове. Мне не надо было приходить. Это была чудовищная ошибка. Мной владела страшная напряженность… Комната была слишком темной, слишком душной. И он стоял напротив меня, слишком близко, от него исходило тепло. Клео сказала бы: «Слишком жаркий, слишком притягательный».
Однако он не делал ни малейшей попытки коснуться меня, хотя мне этого хотелось, все мое тело жаждало этого. Мне хотелось, чтобы он подошел ко мне, обнял, стал бы ласкать мою грудь. Мне стало бы легче дышать. Когда он стоял вот так, глядя на меня с благоговением и страстью, но не касаясь меня, вся атмосфера комнаты была красноречивей всяких слов.
Наконец он произнес, как бы вспомнив о приличиях:
– Может, хочешь что-нибудь выпить?
Я покачала головой, не в состоянии произнести ни слова. И тогда он подошел ко мне и, не касаясь меня руками, зарылся лицом в вырез моей блузки. Я непроизвольно застонала. Колени мои задрожали, начали подгибаться, и он крепко схватил меня и прижал к себе.
Он взял меня на руки и отнес в спальню, где стал раздевать. Глаза мои были закрыты, и я ничего не видела. Я только чувствовала его руки, раздевающие меня, его губы, целующие мою грудь, я слышала его шепот: «Ты так прекрасна», а затем я почувствовала, как он поцеловал меня, я почувствовала вкус его языка, а затем где-то внутри меня зародились какие-то неведомые силы, они начали расти, расти, пока не лопнули оглушительным взрывом, и я застонала и широко открыла глаза. Именно сейчас я впервые изменила Тодду Кингу, а все то, что было раньше – в приемной доктора, – все это до настоящего момента не имело ни малейшего значения.
Я покидала его с нежеланием, с большим нежеланием, чем мне бы хотелось. Я отправилась домой, вспоминая торт, который мне в этот день показала Сьюэллен – торт с надписью «Я люблю тебя, Говард». Однажды, в той крохотной квартирке, рядом с университетским городком я испекла торт для Тодда. В той старой неисправной духовке торт получился неудачным – снизу подгорел, сверху – получилась какая-то вмятина. Я готовила его по какому-то случаю. Я попыталась вспомнить, что это был за случай, но так и не вспомнила – все было так давно.
86
Суббота прошла без особых событий, а веселым и солнечным воскресным днем к дому подкатили на своем микроавтобусе, который Сьюэллен иногда использовала для доставки своих обедов, Говард и Бекки и, прихватив Тодда, Микки, Мэтти, Митчелла, Хайана и Дженни, отправились в Диснейленд. В самую последнюю минуту Меган и Фоун, появившиеся в доме незадолго до этого, снисходительно позволили уговорить себя поехать со всеми. Говард сказал, что Сьюэллен работает, а Пити репетирует со своим оркестром, и попытался уговорить поехать и меня, однако я отказалась, заявив, что, поскольку не общалась с Кэсси, хочу быть дома, чтобы встретить ее, когда она заедет к нам после выходных.
Очевидно дела на студии шли неплохо, подумала я, если Тодд с Говардом могут так спокойно отправиться развлекаться в воскресенье. Обычно Тодд проводил по крайней мере одну половину воскресенья, просматривая отснятый за неделю материал, а вторую половину дня совещался с Лео и монтажерами.
Я отвезла Ли в церковь, вернулась домой, бесцельно побродила по дому, размышляя, идти ли к Гэвину на следующий день, как было назначено, и села ждать Кэсси.
Ли вернулась из церкви на такси. Я всегда просила ее звонить мне, чтобы заехать за ней, но она не желала этого делать, и я уже давно перестала с ней спорить на эту тему.
Наверное, это хорошо, подумала я, что Кэсси не звонила. Возможно, это означает, что они с Уином так счастливы, что она просто забыла позвонить.
К концу дня я уже совершенно извелась, терзаемая сомнениями относительно завтрашнего посещения этого замечательного врача, а также размышлениями о Кэсси с Уином и о том, что там у них произошло. Меня раздражали осуждающие и подозрительные взгляды Ли, которыми она сопровождала мое нервное хождение по дому.
Наконец Кэсси приехала, и я была страшно разочарована, когда увидела, что она одна. Я-то надеялась, что она вернется победительницей, таща за собой на веревочке Уина. Но ошиблась. Выглядела она ужасно. Она сказала, что сидела за рулем с самого рассвета.
– Ну? – почти закричала я, сгорая от желания услышать отчет о поездке.
– Я так и не видела Уина.
– О…
– Его там не было. На выходные он поехал в Тахоу. Так мне сказала его домработница.
– Почему же ты не подождала его возвращения?
– Ну да. Я сначала так и хотела. Из Паоло-Альто я отправилась в Сан-Франциско и остановилась в гостинице. Я решила, что вернусь в Паоло-Альто в воскресенье вечером. Но вчера вечером подумала, что, возможно, он поехал в Тахоу не один, поэтому сегодня рано утром села в машину – и вот я здесь.
– А вдруг он поехал один? Он также мог поехать с другим мужчиной. С другом. С приятелем. Порыбачить или еще что-нибудь. Он мог и с женщиной поехать. Ну и что из того? Ты же не думаешь, что он живет монахом?
– Пожалуй, я просто испугалась. Я побоялась узнать правду, если у него что-то серьезное. Если у него что-то серьезное, я не могу его винить. – Она покачала головой. – Я приготовила ему не очень-то уютное ложе и не могу винить его в том, что он не желает ложиться на него со мной.
Я была так сильно разочарована, что мне хотелось плакать. Но я была слишком измучена, поэтому сил для слез не хватало. И как можно спорить с женщиной, которая так сильно боится убедиться в том, что ей придется отказаться от мысли о примирении, от своей мечты – навсегда?
Она отправилась домой. Я завезу Дженни, когда та вернется из Диснейленда. И я приняла решение пойти завтра к Гэвину, что бы ни случилось. Я не буду такой, как Кэсси. Я не стану упускать своего!
Вечером вся компания вернулась домой. Неожиданно Ли заявила, что плохо себя чувствует, и пошла прилечь. Насчет ее внезапного недомогания у меня были кое-какие подозрения. Я была убеждена, что оно имело отношение к моему завтрашнему посещению врача. Я думала, что в темных закоулках своего подсознания она связывала мои еженедельные посещения врача с той атмосферой неблагополучия, которую ощущала в доме, даже и не заглядывая ночью в нашу спальню. Я всегда подозревала, что Ли – ведьма.
87
Я старалась не дышать, спускаясь на цыпочках по лестнице в семь утра следующего дня. Если Ли чувствует себя лучше и хлопочет возле детей и Тодда, я прошмыгну опять наверх и проваляюсь в кровати, пока не уйдет Тодд. Мне не хотелось смотреть, как он, по своему обыкновению, будет возиться с детьми: поддразнивать Меган, слушать истории мальчиков, помогать Микки справиться с кашей, рядом будет стоять улыбающаяся Ли – потом в течение всего дня улыбка больше так и не появится на ее лице. Очень славная обстановка, слишком славная для меня.
Я молила Бога, чтобы Ли уже встала и готовила оладьи или гренки. Если она встала и хорошо себя чувствует, то я смогу пойти на прием к Гэвину. А если нет, то мне придется остаться дома, дождаться, пока из садика вернется Мэтти, а из школы – Микки, придется самой ухаживать за Ли. Даже если бы я смогла договориться с Бесс, женщиной, приходящей убираться по средам, прийти сегодня, то вряд ли смогла бы попросить ее ухаживать за Ли, которая вполне может огреть ее настольной лампой, если та приблизится к ее кровати. А мне просто необходимо было видеть Гэвина. Потребность видеть его просто снедала меня.
Я прислушалась внизу у дверей малой столовой. Да, все в порядке. Ли встала и заставляет Митчелла есть яичницу, а он требует колбасы. Тодд ее поддерживает. Меган капризничает и клянчит, чтобы ее подвезли на машине, а Тодд говорит ей, что, если будет ее ждать, то опоздает. Это был бесконечный разговор, длившийся изо дня в день уже не один год. Каждое утро Тодд, любивший приходить на работу пораньше, предупреждал Меган, что не будет ее ждать, чтобы она ехала на школьном автобусе, и каждый – или почти каждый день – он ее ждал. Это было чем-то вроде игры.
Я повернулась и поднялась по лестнице, благодаря судьбу за то, что Ли восстала со своего одра. Сегодня пойду на прием к Гэвину в новом платье – красное платье китайского шелка, с разрезами до середины бедра, с вышитым золотом воротником. Я представляла, как восхищенно будет смотреть на меня Гэвин. Я думала только об этом, чтобы не думать о той уютной утренней болтовне, которая в данный момент звучала в малой столовой.
В половине десятого, когда я принимала ванну, раздался телефонный звонок. Я сняла трубку, зная, что Ли этого не сделает, по крайней мере до тех пор, пока он не прозвенит раз двенадцать.
Это была секретарша Гэвина Розмари.
– Баффи, – сказала она. (Баффи!) – Я звоню для того, чтобы сообщить, что ваш визит к доктору сегодня отменяется.
– И когда мне теперь приходить?
– Доктор Рот ничего не сказал о том, чтобы записать вас на друге время.
Интересно эта торжествующая нотка в ее голосе мне только послышалась?
– Соедините меня с доктором.
– Простите, Баффи, его нет на месте.
– Но он должен быть. У него сейчас приемные часы.
– Срочный вызов.
– А где он? Мне необходимо с ним поговорить.
– Простите, Баффи, – весело ответила она. – Но я не могу с ним связаться. Если он позвонит, я передам ему, что вы звонили.
Но до одиннадцати он так и не позвонил, и я опять набрала номер телефона его приемной.
– Это мисс Кинг. Мне нужно с ним поговорить.
– Мне очень жаль, Баффи. Доктор Рот сейчас принимает посетителя. Вы же знаете, что мне нельзя его беспокоить, когда он работает с пациентом, – злорадно произнесла она.
– Вы ему передали, что я звонила?
– Ну разумеется. Я уверена, что он позвонит вам попозже, – ехидно добавила она.
Было ясно, что в этом городе Ли является не единственной ведьмой.
Интересно, что у него на уме, спросила я себя. Какую игру он со мной ведет? Мне он казался таким невинным, таким простодушным. Но теперь он чего-то добивался, вел какие-то странные игры. Хочет, чтобы его завоевывали? Неужели он способен на такую глупость? А может, еще что-нибудь?
Я опять позвонила ему.
– Передайте доктору Роту, что мне необходимо с ним поговорить. Скажите ему, что у меня нервный срыв и у меня серьезные намерения что-нибудь сделать с собой.
Она попросила меня подождать, а затем, вернувшись через несколько минут, передала:
– Доктор говорит, что позвонит вам через двадцать минут. Он просит вас постараться немного повременить. Он предлагает вам выпить стакан холодной воды и задержать дыхание на десять секунд.
Он позвонил ровно через десять минут.
– Почему вы отменили мой визит? – потребовала я объяснения.
– Я объясню попозже – сегодня вечером. В моей квартире. И, пожалуйста, перестаньте звонить в мою приемную каждые пять минут. Вы сбиваете весь график.
– Я должна прийти к вам на прием! Я не могу являться к вам на квартиру. Почему я не могу прийти на прием.
– Нельзя. Я его отменил. Я назначаю вам прием сегодня в восемь у меня дома. Буду вас ждать и тогда все объясню.
– Я не могу прийти.
– Ну, в таком случае я не в состоянии что-либо вам объяснить.
– Я предупреждаю. Я сейчас приму двадцать две таблетки валиума и запью стаканом водки.
– Не говорите глупостей. Они плохо сочетаются. Буду вас ждать.
Тодд сегодня не ужинал дома. Он позвонил и сказал, что Гай Саварез устроил скандал, и во время съемок возникли сложности.
– Что за скандал? Где? Что случилось? – спрашивала я, разозленная тем, что ничего не знаю и мне ничего не говорят.
– Расскажу сегодня вечером. Когда приду домой.
Он что, считал, что я должна сидеть дома и ждать? Что бы там ни было, все это можно было предвидеть. Сначала Сюзанна, затем Бо. Теперь настала очередь Гая выступить на сцену, чтобы проверить, как они доберутся до конца съемок, которые должны продлиться еще пару месяцев.
Я вытащила свой дневник и сделала запись. Однако мысли мои были о другом. Я думала о решающей встрече с Гэвином в его квартире. Я не могла больше туда пойти. Я уже решила. Я опять нуждалась в атмосфере приемной, этой безликой медицинской кушетке. Иначе я просто утону в сумрачном уюте его серой задрапированной спальни, просто погибну там. Но сегодня я должна была пойти еще раз, один только раз, чтобы выслушать его объяснения относительно отмены моего визита. Хотя я уже кое-что подозревала на этот счет.
К ужину Митч опять пригласил своего друга Хайана. Мне казалось, что это уже некоторый перебор, тем более, что сам Митч считал себя обязанным устраивать для своего друга настоящие приемы.
– У вас был очень вкусный ужин на той неделе, миссис Кинг, но сегодня мне понравилось еще больше. Я очень люблю тефтели с макаронами, но антрекоты с пюре просто обожаю. Особенно пюре! – И он довольно похлопал себя по животу.
– Хайан, мы просто счастливы, – протянула Меган.
Я бросила на нее предупреждающий взгляд и сказала:
– Хайан, тебе надо поблагодарить Ли. Это она приготовила пюре.
После ужина я объявила Ли, что поеду на демонстрацию мод в «Сенчури Плаза». Затем, чувствуя, что необходимо дать какое-то объяснение, добавила:
– Это благотворительное мероприятие, вы знаете. Это в пользу… – Но она меня не слушала. Она бросила на меня один из своих взглядов и отвернулась, и я подумала, догадывается ли она, что под моим красным платье из китайского шелка у меня надето красное кружевное белье. Когда она потерла себе поясницу и издала стон, я подумала: «Боже, она, конечно же, знает это». Это уже было чересчур, мне надоели ее выходки. – Если вы себя плохо чувствуете, то ложитесь в постель, – обрезала я. – Я попрошу Меган все убрать и заглядывать к вам, на случай, если вам что-нибудь понадобится.
Она тут же выпрямилась.
– Ничего вы своей Меган не скажете.
Теперь я не могла понять, почему это Меган стала «своей Меган».
Его ясные синие глаза смотрели мне прямо в лицо.
– Я хотел, чтобы вы все хорошенько поняли. Если вы приходите сюда, а не в мой кабинет, то вам легче разобраться в своих истинных чувствах.
– Да? И каковы мои истинные чувства?
Он дотронулся пальцем до кончика моего носа.
– А вот это мы как раз и выясним. Мне кажется, что у вас огромное желание наставить мужу рога. Но это нужно вам. Как мужчина, я мог бы проявить некоторую слабость и глупость, чтобы помочь вам в этом, но как врач, не могу заниматься с вами любовью, притворяясь, будто провожу сеанс лечения. И, уж конечно, никак не могу брать за свою двойную игру деньги вашего мужа. Наши взаимоотношения как врача и пациентки не могут продолжаться, и вам больше нельзя приходить ко мне в кабинет. Вот здесь, – он обвел рукой комнату, – я всего лишь мужчина. И здесь вам придется ответить мне, мужчине. Так что у вас есть немного времени подумать и сказать, почему вы пришли сюда. Из-за меня? Или вам просто хочется наставить рога мужу? Я хочу вас предупредить. Как мужчина я хочу любить вас, но не желаю, чтобы меня просто использовали. Каждому хочется, чтобы его любили за его достоинства. Это основа отношений.
(Любовь? Кто говорит о любви? Меньше всего на свете я думаю о любви. Я ею сыта по горло. В моем сердце больше не осталось для нее места).
Он говорил так искренне, так серьезно. Он был врачом, врачом, лечившим голову. Но почему же он не понимал, что все гораздо сложнее, что все не так просто?
– Так значит, вы все-таки хотите меня лечить? Вы хотите, чтобы я приходила сюда, чтобы вы могли привести в порядок мою голову, чтобы я могла разобраться в своих чувствах? – Голос мой звучал холодно и насмешливо. – Значит, если я правильно понимаю, вы не желаете заниматься со мной любовью до этого? Пока я в себе не разберусь?
Он вспыхнул. У него был вид невинного искреннего мальчишки.
– Я очень хочу любить вас, – ответил он слегка охрипшим голосом. – Мне бы хотелось не испытывать этого желания. Я бы хотел, чтобы у меня хватило сил посоветовать вам обратиться к другому врачу, отказаться видеть вас вообще.
– Ну и почему же вы этого не делаете? – поинтересовалась я, хотя понимала, что не надо было бы задавать этот вопрос, зная, что услышу невыносимый для себя ответ, неприемлемый ответ. Вместо того чтобы задавать этот вопрос, мне следовало бы просто выйти отсюда. Уйти, пока не поздно. – Так почему же вы этого не делаете? – повторила я.
– Потому что люблю вас, Баффи Энн.
(Я люблю тебя, Баффи Энн).
И место было не то, и время было не то, и сам человек был абсолютно не тот, но… Но разве могут эти слова когда-либо быть не теми словами?
Он снял с меня мое красное платье и кружевное красное белье.
Он покрывал поцелуями все мое тело… пальцы ног… шею… грудь… бедра. Да, все мое тело, каждый кусочек. (Если ты будешь это делать, я стану извиваться от твоих ласк и вздыхать, и постанывать, и изгибаться, и ласкать тебя, но буду ли я любить тебя? Хочу ли я любить тебя? Могу ли я любить тебя?)
Я зарылась пальцами в его светлые волосы и прижимала к себе, пока мое тело отвечало на его ласки и чувства не достигли своего апогея. Я все время пыталась вспомнить строчку из стихотворения, прочитанного давным-давно, но мне это никак не удавалось. Там было что-то вроде: «Люби меня не за светлые волосы, а за мою душу…»
Ведя машину по темным улицам, я думала не о светлых волосах, а о темно-рыжих. Меня охватило такое страстное желание, что я вынуждена была остановиться у обочины.
