Текст книги "Съемочная площадка"

Автор книги: Джун Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

78

Вернувшись вечером из студии домой, Сюзанна всячески старалась отдалить тот момент, когда придется взойти на свое погребальное брачное ложе. В этой комнате витал запах ее смерти, по бокам нависали средневековые полотна с изображением распятия Христа, а под белыми кружевными подушками лежал наготове револьвер.

Если бы только можно было пропадать на студии и день и ночь, она бы выдержала. Ей уже не удавалось уснуть. Она не могла спать в этой комнате, зная, что тело Бена тут, рядом, и его дуло каждую минуту может вонзиться в ее плоть, и святые будут скорбно взирать на нее со стен, испытывая ту же муку, что и она.

Иногда, по дурости своей, она пыталась выпросить у Бена снотворное, объясняя, что это не сама она хочет выпить таблетку, а ее тело нуждается в отдыхе. Естественно, она не признавалась ему, что мечтала наконец отключиться от своих мыслей и забыться. Но Бен был тверд как скала, как то стальное орудие смерти, которое каждую ночь рвало на части ее внутренности, ее щеки и губы. Да, Бен был тверд, хотя голос его казался мягким. Мягкий голос, несущий смерть.

Вместо таблетки он дал ей горячего молока с медом, дрожжами и сырыми яйцами, потому что она не могла есть, не могла ничего проглотить, даже если ей удавалось заставить себя положить что-нибудь в рот. На этот раз она сумела-таки влить в себя молоко, потому что Бен пригрозил, что в противном случае ее будут кормить принудительно, с помощью внутривенных инъекций. Он не допустит, чтобы его совершенная статуя вдруг потеряла свое совершенство, перейдя ту грань, которая отделяет изящную хрупкость от истощения. Вначале она решила, что инъекции делают только в больнице и значит, она будет проводить ночи в пустой палате, а не в опротивевшей ей гобеленовой спальне. И тогда она перестала сдерживать рвоту. Но потом ей стало ясно, что все необходимое для внутривенного кормления Бен перенесет в ее домашнюю пыточную. И сам палач будет делать ей инъекции после того, как изрядно помучает ее.

И бессонными ночами она думала только о том, как обмануть орудие пыток, которое терзало ее ночь за ночью. И однажды, когда они уже собирались ложиться, она вдруг нашла решение. Служанка принесла ей на серебряном подносе горячее молоко в красивом бокале, а Бен тем временем переодевался в туалетной комнате. Да, теперь-то уж ей удастся обдурить коварное дуло.

Опрокинув бокал, она радостно выплеснула его содержимое на узорчатый ковер. И, размахнувшись, разбила бокал о мраморный туалетный столик. У нее в руках остался острый осколок. Закрыв глаза, улыбаясь, она вонзила его себе в промежность. И когда по ее беломраморным бедрам полилась кровь, стекая прямо на чистые белоснежные простыни, она расхохоталась.

Я записала в своем дневнике: «Бен поместил Сюзанну в больницу в Санта-Барбаре. Он говорит, что не знает, сколько она там пробудет, по-видимому, несколько дней. По ее словам, она потеряла сознание в ванной, когда держала в руке стакан с водой. В своем официальном сообщении студия заявит, что у нее воспаление гортани и таким образом предотвратит возможные слухи о «несчастном случае». Местонахождение больницы будут держать в тайне».

На секунду я отложила ручку в сторону. На мой вопрос, приостановят ли они съемки, Тодд ответил «нет». На этот раз они подойдут к проблеме творчески – «несчастный случай» войдет в сценарий. Я снова взяла ручку и записала: «Соответственно, будет переделан сценарий».

Сколько же еще возникнет такого рода проблем по ходу съемок, которые придется вот так «творчески» решать? Я думала о том, что произошло с Сюзанной. Где тут правда, а где – вымысел? Я злилась на себя за то, что не могла сдержать слез. Мне было жаль не сегодняшнюю Сюзанну, а то рыжеволосое, длинноногое страстное создание, которое на протяжении стольких лет так дорожило своим телом, своей святыней.

79

Как говорится, время неумолимо шло вперед. Теперь Мэтти ходил в детский сад вместе с Дженни, дочкой Кэсси, а Микки следом за ним пошел в ясли. Митч стал скаутом, а Меган занималась в школе балетом и бегала на свидания с мальчишками. Кэсси вернулась на работу в музей, а Сьюэллен и Клео успешно занимались бизнесом и были абсолютно счастливы. Только съемки «Белой Лилии» все никак не кончались, и мне казалось, что я попала в замкнутый круг.

Примерно раз в две недели я покупала себе какую-нибудь красивую побрякушку, и каждые две или три недели сценарий «Белой Лилии» переписывали в зависимости от возникавших по ходу съемок неувязок.

Наконец Тодд объявил, что всем, не задействованным в съемках, запрещено появляться на площадке, за исключением Поппи Бофор, которой было необходимо находиться рядом. Это распоряжение было вызвано тем, что постоянно присутствие Бена угнетало Сюзанну, вернувшуюся из Санта-Барбары. Тодд и Лео уже давно пришли к выводу, что ей тяжело играть, когда около камер все время стоит Бен и наблюдает за ней.

Развернулась настоящая борьба. Бену запретили появляться на съемках, и он забрал с собой Сюзанну и стал ждать, когда Тодд сдастся. Я с волнением думала, что же предпримет Тодд. В прежние времена Тодда невозможно было запугать, он никогда не боялся пойти на конфликт не только с отдельным человеком, но и с целой организацией. И его нельзя было заставить отступить, если он считал, что прав. Но Тодд уже не был прежним. И весь Голливуд наблюдал за новым поворотом событий на студии Кинга. Вся эта история с нескончаемыми съемками «Белой Лилии» превратилась в анекдот, который без устали пересказывали злые языки.

Снова стали снимать второстепенные эпизоды, без Сюзанны. Но нью-йоркские банкиры, которые вкладывали деньги в этот фильм, отказались субсидировать съемки. Похоже, что Бен пустил в ход все свои связи в высших кругах. А без нового притока средств снимать дальше было невозможно. Ни одна студия, даже самая крупная, не в состоянии сама финансировать такие грандиозные съемки, необходимо вливание извне.

Я видела, как Тодд каждый вечер мерил шагами библиотеку, надеясь отыскать решение этой новой проблемы. Мне показалось, что он уже испробовал все возможные варианты, которые не требовали моего вмешательства и моей подписи. И я подумала о хранящихся в банке драгоценностях, к которым имела доступ только я. О тех самых драгоценностях, которые я покупала на наши общие средства. Однако Тодд ни разу не упрекнул меня и не потребовал, чтобы я перестала транжирить деньги. В глубине души я, естественно, хотела, чтобы хороший парень победил плохого, но упорно говорила себе, что в данном случае хороших парней нет, и схватка идет между двумя отъявленными негодяями. Я осталась при своем мнении даже тогда, когда, без ведома Тодда и Говарда, ко мне влетела Сьюэллен и спросила в лоб, чего же я жду. Она читала, что однажды Мэрион Дэвис продала драгоценности, которые дарил ей Уильям Хирст, чтобы выручить его из беды.

– А он был мультимиллионер! Он был всего лишь Уильям Хирст! Не то что наш Тодд! – Ей было невдомек, почему я до сих пор не запустила руку в свою ценную коллекцию ювелирных украшений, которые, по ее мнению, неизвестно для чего покупала. – Ты же всегда была равнодушна к этой мишуре. Даже когда Тодд преподносил тебе что-нибудь в подарок… – Я пожала плечами, и она подозрительно посмотрела на меня. – Почему ты продолжаешь их скупать?

– Думаю, потому, что я изменилась и теперь люблю драгоценности. Люди меняются…

– А я тебе не верю.

– А во что же ты веришь?

– Я верю в то, что ты, безусловно, изменилась. Не настолько я была поглощена делами, чтобы не заметить, что с тобой что-то происходит. И теперь мне кажется, что ты завидуешь Тодду. Его успеху. По-моему, тебе надоело, что он верховодит в вашей семье, и ты задумала спихнуть его с пьедестала. Но ты скверно поступаешь, наподобие тех феминисток, которые ведут себя как последние суки, считая, что тем самым отстаивают равноправие. Ведь ты выбрасываешь его деньги на ветер. И только чтобы продемонстрировать ему, что ты презираешь эти деньги, некий символ его успеха. И это ты, Баффи!

Я рассмеялась ей в лицо.

– Сьюэллен, ты несешь чушь!

– Пусть так. Тогда почему ты не отдашь ему свои драгоценности, чтобы спасти его?

–  Егоспасти? А может быть, ты больше о себе беспокоишься? Ведь вы с Говардом тоже входите в долю?

Сьюэллен вспыхнула, и я заметила, как дернулась ее рука. Она, конечно, хотела влепить мне пощечину, и я могла ее понять. «Боже! Что со мной происходит!» Но я злилась на нее. Она явилась защищать Тодда, тогда как ее собственная сестра месяц за месяцем медленно умирала. И потому я не стала извиняться.

– Я не собиралась обижаться на твои слова, Баффи, – заявила она, – потому что люблю тебя и знаю, что это не ты. По-моему, в тебя вселился дьявол…

Как она была неправа! Дьяволом был Тодд, и он давно не притрагивался ко мне. Но я не сказала ей об этом, потому что тогда она бы уж точно ударила меня и, возможно, догадалась бы, что мы с Тоддом не в ладах. Так что я только рассмеялась и ответила:

– Может тебе стоит отвести меня к изгоняющему дьявола?

– Мне не нужны твои идиотские советы, Баффи. Лучше отдай Тодду драгоценности.

– Ты действительно считаешь, что мне следует так поступить? Ты, которая всегда верила в надежное помещение капитала? Ты, которая постоянно упрекала меня, что я поддерживаю любые, самые глупые выходки Тодда? Ты, которой с самого начала претила идея создания киностудии? И теперь ты предлагаешь забрать все накопленное мной, все, что еще не ушло на идиотскую затею Кинга, и бросить в общий котел, в котором уже утонуло целое состояние? Этот фильм – сплошное недоразумение, Сьюэллен! Разве ты этого не знаешь? К тому времени, когда закончатся съемки, студия, возможно, уже вообще не будет существовать. И ничего, ничего – никакие деньги – не спасут ее!

– Постыдись, Баффи! Я говорю не о спасении «Белой Лилии». Не о студии. Я говорю о спасении Тодда и вашего брака. Если ты не предложишь ему свои драгоценности, если не поддержишь его, ваш брак превратится в мыльный пузырь. – Бедная Сьюэллен! Как она заблуждалась! Она понятия не имела, что наш никчемный брак уже не могли спасти никакие деньги. – Сделай это, Баффи! – умоляла она. – Отдай все, чтобы спасти его. Даже дом. Ваш с Тоддом дом… – От отчаяния она разрыдалась. – Он был такой красивый… Намного красивее, чем твои вшивые изумруды, ослепительнее, чем все твои бриллианты, вместе взятые…

Я тоже заплакала, переполненная тоской по потерянной любви, любви красивой, ослепительной. Заплакала, жалея свою сестру, которая рыдала из-за меня и не представляла, какой должна быть истинная причина ее слез.

Я заставила себя успокоиться.

– Ты слишком трагически все воспринимаешь, Сьюэллен. Речь идет всего лишь о фильме. А что такое студия? Всего лишь несколько зданий, съемочных площадок и оборудование.

Но я знала, что мои слова звучат фальшиво.

– Нет. Речь идет о большем. Для Тодда это схватка не на жизнь, а на смерть. И если ты не попытаешься помочь ему выиграть ее, даже если на самом деле она уже проиграна, тогда ты потеряешь все.

«Уже потеряла, уже потеряла».

– Но есть еще один выход, – решительно заявила я. – Тодд должен уступить Бену, допустить его на съемки. И тогда Бен даст команду банкам снова облагодетельствовать этот фильм своими деньгами. Ведь это просто, не правда ли?

Сьюэллен вытерла слезы.

– Не валяй дурака, Баффи! Ты же прекрасно знаешь, что Тодд не может пойти на это. Он никогда так не поступит. Если он пойдет на попятный, он уже не будет тем человеком, за которого ты вышла замуж, не правда ли? – Ну вот, наконец-то Сьюэллен подошла к сути вопроса. Именно это и не давало мне покоя – уступит ли Тодд. Я уже поняла, что Тодд давно перестал бы тем, за кого я вышла замуж. Но я не произнесла ни слова. Сьюэллен ждала, когда я заговорю. А я молчала. И она удивленно спросила: – Ты все-таки не собираешься этого делать? Не собираешься отдать ему свои драгоценности и дом даже после того, что я тебе сейчас сказала?

И тут я приняла решение.

– Да, я сделаю то. Но только когда он сам попросит меня…

Сьюэллен с горечью скривила губы.

– Выходит, до тебя не дошли мои слова. Ты спасешь свой брак только в том случае, если сама предложишь помощь, не ожидая, когда он попросит тебя…

Время бежало… Прошло уже пять дней. Тодд не просил меня о помощи, а я, верная своему слову, не предлагала свои драгоценности, хотя только об этом и думала. И вдруг все кончилось. В одну секунду. Тодд вернулся домой, насвистывая какую-то песенку себе под нос, и я почувствовала, что что-то произошло, что-то, похожее на чудо. Я уже несколько месяцев не слышала, чтобы он насвистывал. Я молча, как кошка, наблюдала за ним и заметила, что ему не терпится что-то сообщить мне. Наконец он не выдержал и выпалил.

– Сюзанна вернулась на съемки. Бен сам привез ее и оставил на студии. – Сказав это, он снова принялся насвистывать. Каким-то образом он одержал победу, но каким? Он не собирался сам начинать разговор на эту тему. Он ждал, когда я его попрошу.

Очевидно, откуда-то поступили деньги – и не из тех банков, которые контролировал Бен. Потому что в этом случае Бен остался бы здесь, на студии, рядом с Сюзанной. Я могла позволить себе спросить, откуда взялись деньги, поскольку этот вопрос касался бизнеса, а бизнес был разрешенной темой наших разговоров. Но мне не хватило духа.

Я сидела за ужином вместе с Тоддом и детьми. Он перестал насвистывать и вместо этого принялся поддразнивать Меган насчет ее нового поклонника, обсуждать с Митчем бейсбол и задавать идиотские загадки Мики и Мэтти. Он снова был прежним непобедимым героем, и я с ужасом почувствовала, что меня нестерпимо потянуло к нему. Так, что я даже не могла спокойно сидеть на месте. Старая дура, подумала я. Это же надо так возбудиться оттого, что он каким-то образом одолел злого дракона. Но факт оставался фактом, и я не знала, как мне быть. И, стиснув зубы, ждала, когда это состояние пройдет. Кроме того, мне безумно хотелось услышать подробности происшедшего. Ведь даже, несмотря на то, что откуда-то появились деньги, Бен все равно мог не пустить Сюзанну на съемки. Однако он моментально признал поражение и сдал противнику такие выгодные позиции. Почему?

Когда после ужина дети разбрелись по дому по своим делам, я подумала, что неплохо было бы как-нибудь вечером смотаться в Долину к Сьюэллен под тем предлогом, что мне просто вздумалось навестить ее. Говард, конечно, знает, что произошло, и даже если б его не оказалось дома, он наверняка рассказал обо всем Сьюэллен, и мне ничего не стоило бы выведать у нее эту историю. И может быть, поездка охладила бы мой пыл. Я чувствовала, что не могу спокойно находиться под одной крышей с Тоддом, потому что не в состоянии перебороть свою тягу к нему.

И тут, как это часто бывает, позвонили в дверь, и к нам в дом ввалились Сьюэллен и Говард, возбужденные, как дети, которым не терпелось разделить с нами радость победы.

– Ну это же здорово! – воскликнула Сьюэллен, ожидая моей реакции. – Разве это не блестящая победа!

Хитришь, Сьюэллен. Минуту назад я тоже думала, как перехитрить тебя.

– Несомненно, – ответила я, – и, взглянув поверх ее головы, встретилась с загадочными глазами Тодда. Но я проявила не меньшую хитрость, чем моя сестра и даже чем сама Скарлетт О'Хара. Я повернулась к ничего не подозревающему Говарду и захлопала ресницами: – А вы, Говард! Не надо быть таким скромным. Не надо недооценивать своей роли в этом деле…

– Я! – протестующе воскликнул Говард. – Я и пальцем не пошевелил! Все сделал Тодд: он скупил у других студий все старые киноленты, все фильмотеки и основал новую компанию, так что никто не догадался, что она принадлежит тоже Кингу. И уж если на то пошло, я только скептически усмехался и говорил, что он сошел с ума, скупая все это старье. Но, как оказалось, у него был припасен козырь. И в одну минуту он одержал победу. Представляешь! Ему даже не пришлось ничего продавать. Он получил деньги, сдав все старье в аренду всем этим старьевщикам из телестудий и кабельного телевидения. Во как!

Говард просто потерял голову от восторга. Я посмотрела поверх его головы на Тодда, который явно с трудом сдерживал радость и гордость своей победой. Значит, он снова это сделал, гениальный парень из Акрона, на этот раз в Тинзелтауне, несмотря на то, что он уже немолод, и его каштановые волосы посеребрила седина. На какое-то мгновение в его глазах мелькнуло желание получить и мое одобрение. И мне пришлось отвернуться, потому что во мне снова вспыхнула страсть, которая целиком захватила меня. Я должна с ней справиться! И буду бороться с ней на суше и на море, куда бы нас ни забросила судьба. Я не поддамся зову плоти. Моего одобрения он тоже не дождется. В чем его заслуга? Только в том, что он оказался толковым бизнесменом и сумел вовремя подстраховаться? Он всегда был таким. Нет, нечего ему надеяться на мое одобрение.

Теперь я узнала, откуда взялись деньги. Но я так и не смогла понять, почему Бен уступил требованиям Тодда. Может, Сюзанна преодолела страх, который испытывала перед Беном, и проявила характер? Вряд ли.

– И все равно, – обратилась я к Говарду, – удивительно, что Бен сдался без борьбы.

– Думаю, он понимает, что Тодд Кинг, если предъявляет ультиматум, готов выполнить его. Как Кеннеди, который предъявил Ультиматум Хрущеву.

Я рассмеялась.

– А чего испугался Бен? Он решил, что Тодд сбросит на него атомную бомбу?

Краем глаза я заметила, что Сьюэллен с укором смотрит на меня, словно я совершила низкий поступок и ей стыдно за меня. Стыдно за то, что я прибегаю к маленьким уловкам? Или за то, что я позволила Тодду спасти положение без своего вмешательства?

Но Говард продолжал смеяться и не собирался больше ничего рассказывать. И вдруг Тодд, которому, по-видимому, надоели эти игры, тихо сказал:

– Я заявил, что съемки продолжатся, и если к шести утра Сюзанна не появится, мы уничтожим роль Лилии. Мы перепишем сценарий так, что главная героиня умирает во цвете лет. Но Бен хочет, чтобы его жена была не просто актрисой – ему нужна звезда. Именно звезда возбуждает такого мужчину.

Итак, он разбил своего врага. Чтобы спасти фильм? Или чтобы доказать мне, что он все еще силен, смел и отважен?

После того как Сьюэллен и Говард ушли, а Тодд поднялся в спальню, я села записать подробности этого события в свой дневник, и тут меня осенило. От этой мысли в моих жилах закипела кровь. А что, если Тодд разыгрывал роль храброго рыцаря на белом коне, чтобы спасти свою принцессу, свою возлюбленную? Что, если онапросила Тодда убрать Бена со съемок? Что, если Тодд сделал все это для Сюзанны?

80

Лейле Пулитцер улыбнулось счастье. Она выходила замуж за своего техасского юриста-миллионера. Клео была взволнована не меньше Лейлы. Она сообщила мне, что свадьбу отпразднуют на ранчо Дюка в окрестностях Далласа. Дюк обещал перевезти всех гостей на своем вертолете из Лос-Анджелеса в Даллас и на все выходные поселить их в самых шикарных отелях. Приглашены все – «вся наша компания». Даже Сюзанна и Бен.

Я чуть было не сказала, что Сюзанна и Бен не из «моей компании», но сдержалась. Клео все еще думала, что мы с Сюзанной большие друзья. Я спросила о Бо и Поппи. Входят ли и они в список приглашенных?

– Конечно! Разве моя мама упустит шанс позвать к себе на свадьбу такую знаменитость, как Бо Бофор? Она рассчитывает, что он согласится что-нибудь спеть. Кроме того, с тех пор как я помогла Поппи войти в общество, мы с ней подружились.

Я ничего не сказала по этому поводу, а только спросила:

– Ты сама занимаешься организацией праздника? А Сьюэллен будет обслуживать свадьбу?

– Нет, сэр! Командует парадом Техас, они хотят все сделать по-своему. Я назначена подружкой невесты, и пусть только кто-нибудь посмеет сказать, что я не молоденькая девушка. Мой новый отчим ведет себя как большая шишка. Они там в Техасе все такие. Тэбби тоже будет подружкой невесты. Мама хотела, чтобы она была цветочницей, но я отговорила ее. Она не знала, что Тэбби уже переросла эту стадию. А Сьюэллен приглашена в качестве гостьи. Надеюсь, она придет в экстравагантном платье. Знаешь, с тех пор как мы с ней стали партнерами, мы очень сблизились, но у меня не хватает сил повторять ей, что пора бы уж перестать одеваться, как официантка, во все хлопковое, белое, накрахмаленное. По-моему, только ты можешь на нее воздействовать. Отведи ее в «Хэлстон» и еще куда-нибудь.

Я не сказала Клео, что последнее время избегаю Сьюэллен. Мне трудно было выносить ее осуждающий, проникающий в душу взгляд. Я чувствовала, что она не успокоится, пока не выяснит, каковы наши отношения с Тоддом, а потом начнет мирить нас. Как будто это возможно.

Неожиданно Клео усмехнулась.

– Я даже убедила маму, что надо пригласить Лео. Словно я никогда не испытывала ненависти к нему. Никогда, несмотря на то, что он затеял эту тяжбу.

– Послушай, зачем тебе там нужен Лео?

– Я решила, что так будет лучше, что надо вести себя как цивилизованные люди. Большая счастливая семья, он отец детей, а Тэбби и Джош оба принимают участие в свадебной церемонии. Баффи, я действительно желаю Лео добра.

– Правда? – задумчиво спросила я. Клео, оказывается, благородный человек, подумала я. Когда-то мне казалось, что и я такая.

Она рассмеялась.

– Конечно, я желаю ему добра. До тех пор пока его дела будут идти хорошо, он с легкостью будет каждый месяц выписывать нам чек. И его рука при этом не дрогнет.

Она изобразила, как Лео трясущейся рукой подписывает чек. Я улыбнулась в ответ, но не поверила ей. Она желала Лео добра, потому что была выше мелочных обид.

Она снова хихикнула. По-моему, она раньше столько не смеялась. Или просто мне это бросалось в глаза, потому что самой давно было не до смеха.

– Хочешь услышать, что он недавно ляпнул?

Я кивнула.

– Лео все еще уговаривает меня продать дом, чтобы он смог получить половину суммы. Теперь он донимает меня разговорами о детях: разве им не пора убраться отсюда в колледж? А бедные малютки еще и в среднюю школу не поступили.

Клео ждала, что я рассмеюсь, но я не смогла. Я и так была в плохом настроении, а выходка Лео просто вывела меня из себя.

– И этого идиота ты собираешься позвать на свадьбу своей матери?

– Да. И даже разрешаю ему прийти со своей подружкой.

Она сошла с ума.

– Ты свихнулась, – ответила я.

– Но ведь она станет мачехой наших детей.

О Боже! Старые поэты были правы. Жизнь – сплошной клубок противоречий.

– А Кэсси? – спросила я. – Наверное, она придет с Гаем, которого уже почти совсем не видит? – В моем тоне было больше иронии, чем сарказма.

– Нет, Кэсси, наверное, вообще не придет. Видно, ты ничего не знаешь. Я работаю, и потому все время вращаюсь среди людей, а ты нигде не бываешь и не слышишь никаких новостей. Мать Кэсси хватил удар. – Не может быть! Я всегда боялась, что может случиться нечто подобное. И когда наступит решительный день и Кэсси заявит о своих человеческих правах, этот поступок уже ничего не будет значить. Какой в нем смысл, если перед тобой беспомощная калека? – Ее уж выписали из больницы домой, но она почти полностью парализована. Они наняли сиделок, которые дежурят по часам, но Кэсси все равно каждый день приходит и сидит с ней сама, – добавила Клео.

«Конечно. Что еще можно ожидать от Кэсси?»