Текст книги "Съемочная площадка"

Автор книги: Джун Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 45 страниц)

35

Наконец все было позади. Сюзанна стала миссис Хайни Мюллер – одета она была поистине экстравагантно. На ней было подвенечное платье в стиле Дикого Запада, украшенное жемчугом и старинной тесьмой. Жених был облачен в смокинг ковбойского покроя и огромный белый стетсон. На торжестве присутствовало тысяча четыреста пятьдесят гостей, многие из которых прилетели поздравить Хайни из различных столиц мира на самолетах его собственной авиакомпании. Каскадеры падали с крыш декоративных салунов, а гости сидели у переносных столов на скамейках и ели чили от «Чейзена» и пирог с экзотическими фруктами из «Ма Maison» – термоядерное меню.

Когда все закончилось, я с облегчением подумала, что теперь мы можем отправляться в Сан-Франциско. А может, наплюем на Сан-Франциско, и просто вернемся домой. У меня было такое чувство, что мы уже целый год в Калифорнии – мне не терпелось увидеть детей.

– Когда отправляемся в Сан-Франциско? – спросила я Тодда. Рабочие уже начали убирать место проведения торжества от всякого кинобарахла.

Разве я тебе не говорил? Поскольку Хайни приобрел студию и спешит начать ее реконструкцию, он отменил свой средиземноморский медовый месяц. Вместо этого он перевозит нас на несколько дней в Вегас на своем собственном самолете.

– Когда? – испуганно спросила я. Мне не верилось, что Тодд мог быть в восторге от этой затеи.

– Сегодня. Нам остается только заехать в отель за вещами.

Интересно, Тодд и вправду забыл мне об этом сказать, или это было специально спланировано? Я тут же упрекнула себя за свой скептицизм.

* * *

Из Лас-Вегаса самолет Хайни Мюллера доставил нас в Палм Спрингс. Там жили его очень известные в общественных, финансовых и политических кругах друзья, Вальбургеры. По тем или иным причинам они были вынуждены пропустить церемонию бракосочетания, и теперь устраивали прием в честь счастливой четы. Список приглашенных был настолько впечатляющим, что я не смогла упрекать Тодда в излишней чувствительности. Думаю, на любогопроизвел бы впечатление прием, на котором присутствуют Эгню, Хоупы, Фрэнк Синатра и Бетти с мужем – президентом Фордом. Правда, я не поняла, был ли президент другом Хайни или он просто приехал поиграть в гольф к своему другу Вальбургеру и задержался на вечеринке. Но вот Сюзанна предпочитала думать, что Джеральд и Бетти прибыли специально, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, а все эти ребята из спецслужб обеспечивали еебезопасность.

Наконец мы действительно стали собираться домой. Я упаковала последний чемодан с подарками.

– Надеюсь. Ли понравится красный халат, который я купила в «Джорджио».

– Как только она узнает, гдеты его купила, ее восторгам не будет конца, – заметил Тодд.

– Да, возможно она даже начнет хрюкать от восторга. Мне все-таки жаль, что мы не доехали до Кармела. Говорят, там такой красивый торговый ряд…

– Ты же знаешь, поговорку: «Посмотри на один торговый ряд и считай, что ты увидел их все».

Посыльный поблагодарил мистера Кинга за чаевые и стал спускать наш багаж в вестибюль, а Тодд занялся счетами.

– Благодарим вас за посещение нашего отеля, мистер Кинг. Будем с нетерпением ждать вас снова.

Мы вышли на улицу и стали дожидаться, когда подадут наш лимузин.

– Подожди-ка, – вдруг произнес Тодд. Я должен кое-что проверить. – И нырнул в вестибюль.

Когда он, улыбаясь, вернулся, я спросила.

– В чем дело?

– Я поинтересовался, нет ли чего-нибудь для нас у стойки. Я подумал: вдруг они узнали, что мы были на одной вечеринке с Джеральдом Фордом, и решили наградить нас одним из тех халатов… Вроде как посмертно.

– И что, нам снова не повезло? Так что же ты тогда улыбаешься?

– Сколько времени прошло с момента, как мы вышли из отеля?

– Ну, может, минут пять.

– Ты помнишь, как они все раскланивались перед нами? Посыльный. Дежурный администратор.

– Конечно помню.

– Так вот, не прошло и пяти минут, а они уже забыли, кто я такой. Это невероятно, но ни один человек не узнал меня. А дежурный у стойки даже принял меня за бродягу. Знаешь, что он сказал? «Как тебя зовут, приятель»?

– Приятель! Это неправда! Я не верю тебе!

– Да, мэм. Правда!

Я села в лимузин. Прежде чем сесть рядом, Тодд повернулся к швейцару и погрозил ему кулаком. Затем поверженный герой объявил:

– Я еще вернусь!

Я искренне надеялась, что он шутит.

По возвращении домой я первым делом помчалась к Сьюэллен и накачала ее свежайшими новостями и сплетнями; описала ей свадебную церемонию и все вечеринки; рассказала обо всех блюдах, которые нам довелось попробовать.

Мы сидели у нее в кухне, и она угощала меня картофельными оладьями, «ламками», как называл их Говард.

– Х-м-м… недурно! Скажи мне, Ли хоть раз приводила к тебе детей на ужин!

– А разве Ли тебе не говорила?

– Конечно нет. Ли никогда ничего не говорит.

– Она приходила. Собственно говоря, она с детьми ужинала здесь три раза.

– Ты шутишь? Три раза? Это невероятно. Как тебе это удалось?

– Как? Я позвонила ей и сказала: «Ли, это Сьюэллен Роузен. Почему бы вам с детьми не заехать сегодня вечером ко мне на ужин? У нас котлеты из ягненка и черничный пирог мистер Роузен заедет за вами!» Все очень просто.

Я была в восторге.

– О, Сьюэллен! Ты неподражаема! – Я набросилась на нее с поцелуями, несмотря на то, что мой рот был набит оладьями.

Щеки Сьюэллен залились краской.

– Я неподражаема? Почему?

Потому что ты сама непосредственность. А может, потому что ты сама мудрость. Или потому, что ты веришь, что жить в свое удовольствие не так уж и трудно. Или просто потому, что ты – это ты, и ты моя, и я счастлива, что вернулась домой, а дом для меня не дом, если тебя нет рядом.

– О, да просто потому, что ты моя сестра, – ответила я, – единственная сестра. – Я взяла еще одну оладью. – Очень вкусно! Напишешь мне рецепт?

– Можно подумать, ты когда-нибудь будешь их готовить, – выразила она свои сомнения.

– Скорее всего, не буду, – призналась я. – Но может быть, Ли будет.

Ну, тогда ты должна натереть сырой картофель и отжать весь сок. Это нужно для того, чтобы оладьи получились сухими. Добавляешь немного муки, по одному яйцу на каждую чашку натертого картофеля, немного растительного масла, перца и соли. Некоторые вместе с картофелем натирают сыройлук, но…

– Да-да?..

– Мой секрет в том, что я лук сначаласлегка поджариваю!

Я была поражена.

– Вот видишь? Именно за этоя тебя и люблю. В Голливуде никто не скажет тебе, что лук сначала нужно поджарить.

– А почему нет?

На какое-то мгновение я задумалась.

– Потому что там стремятся все самое лучшее приберечь для себя. Никто не хочет, чтобы у тебя было что-то еще лучше.

– Ну, а Кэсси? Она бы ведь сказала?

– Да, она бы сказала. Если бы сама знала. Но она не знает.

– А Клео? Клео бы сказала, правда?

– Да, она сказала бы, нотолько если Лео ей позволил бы. А Лео ей ни за что не позволил бы.

– О…

О Сюзанне Сьюэллен и не думала спрашивать, – видимо, она наверняка знала, как та поступила бы в этой ситуации. Но она ошибалась. Сюзанна как раз была тем человеком, который мог знатьи сказать. Но после этого она бы уволокла у вас всю кулинарную книгу.

36

Сюзанна взяла из рук Поппи сигарету с марихуаной и глубоко затянулась. Задержав дыхание, она откинулась на разбросанные по дивану подушки и расслабилась.

– Что происходит в той комнате? – с усмешкой спросила она.

– Что ты имеешь в виду? – холодно уточнила Поппи.

– Оттуда доносится какой-то смешной шум. – Сюзанна кивнула головой в сторону коридора, который вел в гостиную.

– Там наша спальня, – Поппи сидела на краю стула. Эта сука приперлась без предупреждения, специально чтобы застать меня врасплох».

– Но что это за шум?

– Ничего особенного. Наверное, это прислуга. Не обращай внимания.

– Может быть, ты посмотришь? Или пошлешь того парня, который болтается у входа?

– Это Смоки. Он просто вышибала. – Она поспешила сменить тему: – А я больше не курю. Ни марихуану, ни табак.

– Мне и самой не нравится перебирать. У меня появляется дикий голод, а переедать мне никак нельзя.

– Могу порекомендовать тебе кое-что, отлично убивающее аппетит.

– Нет, спасибо! Нервничать мне тоже нельзя. По крайней мере, пока не закончатся съемки. А это, как минимум, еще два месяца. Лео – ты знаешь, он сейчас мой режиссер – говорит, что чтобы играть правдоподобно, нужно расслабиться, совершенно расслабиться душевно и физически… А чтобы достичь такой степени расслабления, приходится просто источать чувственность. Лео даже заставляетменя ширяться между дублями. Чувственность – это именно то, что Хайни хочет пробудить во мне. Он хочет, чтобы я была чувственной, как Дитрих, но не как Мерилин Монро. Голос, взгляд, глаза, выразительный язык телодвижений вместо очевидности.

– Зачем же ты тогда переделала сиськи… – груди? – быстро поправилась она. – Зачем сделала их больше?

– Хайни не исключает, что это было ошибкой. Мы подумываем о том, чтобы вернуть их в первоначальный вид. Но, конечно, не раньше, чем будет снят последний кадр «Любви и предательства». В начале следующего года я собираюсь покорить Вегас.

Теперь уже от удивления у Поппи расширились глаза.

– Ты собираешься покорить Вегас?

– Таковы наши планы. Именно поэтому мы сейчас здесь. У Хайни назначены кое-какие деловые встречи. Я, как ты знаешь, уже не первый год беру уроки пения и танцев. Сейчас несколько очень известных авторов готовят для меня шоу – мальчики-хористы и все такое… В «Любви и предательстве» я тоже пою. И еще я записываю пластинку. Хайни покупает для нас студию звукозаписи…

– Но какой в этом смысл? Ты снимаешься в полнометражном фильме. При соответствующей рекламе и поддержке успех ему гарантирован. Зачем тебе нужен Вегас?

– Это часть нашей рекламной кампании. Хайни хочет, чтобы я стала звездой мирового уровня. Да еще многопрофильной. Приглашение на телевидение и все такое… Вегас – это часть рекламы. Это нужно, чтобы продемонстрировать мою разносторонность. Даже Дитрих делала сольные шоу-программы. А после Вегаса Хайни берет меня на Бродвей. Мы делаем там мюзикл, а затем переносим его на экран. Поппи, твоя старая добрая подружка из Кентукки станет самой крупной звездой, которую когда-либо видел свет.

Поппи посмотрела на Сюзанну – на ней было искусно скроенное облегающее белое шелковое платье с подкладными плечами и маленькими пуговками из поддельных бриллиантов на рукавах.

– Почему ты так одета в середине дня? – резко спросила она. – В это время здесь никто так не одевается.

– О, Хайни хочет, чтобы я одевалась и выглядела как звезда в любое время суток. «Где это видано, чтобы звезда ходила в свитере и джинсах», – говорит он. – Она радостно рассмеялась. – Ты только посмотри на себя! Бог мой! В этом платье ты выглядишь как маленькая серенькая мышка. Где твои любимые блузки с блестками?

Поппи машинально разгладила складки на серой юбке.

– Мне кажется, я их переросла. Теперь у меня новый образ – образ настоящей леди. Бо, конечно, не кинозвезда, но тем не менее он звезда. И мне кажется, что жена звезды не должна выглядеть так, словно она выпячивает себя с целью добиться успеха.

Сюзанна усмехнулась:

– Да уж, по твоему виду не скажешь, что ты гонишься за успехом. Скорее, ты с треском провалилась…

У Поппи даже желудок свело. «Сука, – подумала она. – Живешь на всем готовеньком, а я пахала как лошадь…»

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Что ж, давай. Виски. «Скотч». Без льда. Лед в виски только вредит. От него ничего, кроме холода. А вот виски помогает восстановить силы.

Поппи подала ей стакан, наполовину наполненный янтарной жидкостью.

– Каким образом Лео Мэйсон вдруг стал твоим режиссером? Разве он не телевизионщик? Мне казалось, что ты работаешь исключительно с самыми маститыми?..

Сюзанна сделала большой глоток и снова повернулась в сторону спальни. Доносящиеся оттуда звуки сделались еще громче. Она готова была поклясться, что слышала человеческий крик.

– Поппи, что-то мне не нравятся эти звуки. Может, туда залез грабитель?

– Если тебе так интересно, там Бо с про… – с девушкой, – не удержалась Поппи и тут же пожалела об этом. Она хорошо знала Сюзанну. Она теперь всем растреплет. С ней ни на секунду нельзя терять бдительность.

– Это что, правда? – удивилась Сюзанна. – В чем дело, Поппи? Ты стала фригидной или просто брезгливой?

– Что ты имеешь в виду?

– Перестань, Поппи. Весь город знает, что ты била Германа, и ему это нравилось. Действительно нравилось.

Поппи холодно посмотрела на нее.

– На твоем месте я бы помолчала, Сюзанна. Если уж говорить о прошлом, я тоже могу кое-что вспомнить.

– Ну, не обижайся, дорогая, – Сюзанна покраснела. – Просто я вспомнила, что именно тебя возбуждает. Мне и самой кажется, что некоторое отступление от нормы вносит разнообразие. Но я не могу понять, зачем тебе потребовалось прибегать к посторонней помощи. Ты не боишься потерять контроль над ним?

– Этого никогда не случится. А то, что ты слышишь, не играет знач… роли. Просто я не в состоянии делать все сама. У меня есть более важные дела, в которых никто не сможет меня заменить. Мне не на кого положиться – у меня нет своего Хайни. Поэтому на некоторые вещи я закрываю глаза. Но только на незначительные.

Сюзанна усмехнулась:

– С каких это пор секс стал вещью незначительной?

Поппи пожала плечами. Она не собиралась говорить Сюзанне, что девушки по вызову делали то, что она больше не могла заставить себя делать, от чего ее тошнило. Ей захотелось переменить тему.

– Так как же этот Лео Мэйсон стал твоим режиссером?

– Ты меня уже спрашивала.

– Но ты так и не ответила. Я видела Лео и его жену всего один раз, но мне показалось, что ты не очень-то высокого мнения о них.

– Хайни подумывал о Саварезе. Он ему нравится, но Саварез работает сейчас с Де-Ниро и Лайзой. А мне бы хотелось иметь своегорежиссера. Который работал бы только с Сюзанной, чтобы его имя ассоциировалось только с Сюзанной. Тогда Хайни подумал о Джоне Хьюстоне. Его работы ему тоже всегда нравились. Но я сказала ему, что он снимал Богги, к тому же давным-давно. Что он чисто мужской режиссер, и кроме того, я бы хотела, чтобы это был кто-нибудь помоложе, из современных. Ты понимаешь, что это значит. Кто-то, кто общался бы со мной на одной частоте. Мы перебрали множество имен. А тут как раз подвернулся Лео… И уже под парами. К тому же мой первый успех, выражаясь театральным языком, был связан с Лео – я снялась в его телевизионной пьесе. Он гениальный сценарист и постановщик, хотя и полное дерьмо, как человек – «Merde», как говорят французы. Так вот, Лео стоял и бил копытом в ожидании. Это именно то, что нам с Хайни было нужно – преданный человек, готовый за нас костьми лечь. К тому же у него уже был готов сценарий – специально для меня написанный. Он написал его почти сразу после нашей с Хайни свадьбы. И вылизал до полного блеска, понимая, какой ему предоставляется шанс. Ни одна актриса не нашла бы, к чему придраться. – Она посмотрела по сторонам. – Может, еще курнем?

Поппи мастерски забила еще один косяк, прикурила его не затягиваясь и передала Сюзанне. Та с шумом затянулась.

– Это расслабляет, – заключила она, расплываясь от удовольствия. – А все, что расслабляет – полезно для здоровья. Я вот о чем подумала: может, и неважно, что Лео как человек такое дерьмо? Ведь он чувствуеткартину и чувствуетменя. Это восхитительно! Между нами существует какая-то необыкновенная вибрация. Такая, наверное, была между Дитрих и ее режиссером, этим Ван Штернбергом. Никогда бы не подумала, что Лео Мэйсон обладает таким чутьем, но это факт. Он видит меня на экране так же, как и я сама…

Неожиданно со стороны холла донесся душераздирающий крик. Поппи встала и резко произнесла:

– Извини, я сейчас…

– Конечно, – ухмыльнулась Сюзанна. – Я давно тебе говорила!

Но тут в дверях появилась женщина – не очень молодая, но в отличной форме. Через плечо у нее был перекинут халат, в руках она держала огромный баул и черную лакированную сумочку. На ногах были высокие, до колена, лакированные сапоги. Ее обнаженное тело блестело капельками пота, а мокрые волосы были гладко зачесаны назад.

Сюзанна посмотрела на ее лобок – он был чисто выбрит. Она улыбнулась от восторга. Все это было восхитительно.

Поппи подошла к этой здоровой, грудастой бабе и спросила:

– В чем дело? Что ты здесь забыла? – Голос ее звучал тихо, но сурово. – Разве Смоки не объяснил тебе, что делать?

Она его точно убьет.

– Спокойно! Я просто хотела спросить, могу ли я воспользоваться душем. – Она махнула рукой в сторону спальни. – По-моему, это мне не повредит.

– Нет! – Поппи указала ей в сторону кухни. – Иди туда. Там есть комната для прислуги, и в ней ванная. А когда закончишь, пройдешь через кухню в заднюю часть дома. Там Смоки. Он позаботится о тебе.

Женщина пожала плечами, повернулась и поплелась к кухне.

– Сейчас вернусь, – сказала Поппи Сюзанне, даже не повернувшись.

Боже! Неважно, что там произошло, но Поппи была по уши в дерьме.

Сюзанна побежала к двери и, убедившись, что дверь спальни за Поппи закрылась, пробралась в кухню. Через нее она прошла в комнату для прислуги и сунула голову в ванную. Женщина уже вылезала из душа и заворачивалась в полотенце.

– Привет! – сказала ей Сюзанна. – Я хотела узнать, не нужна ли тебе какая-нибудь помощь. Все в порядке?

– Все отлично, а тебе-то что?

– Просто проявляю дружескую заботу, – ответила Сюзанна, лукаво улыбаясь. – А что там происходило? В спальне у Бо, я имею в виду? Похоже, вы замечательно проводили время.

– Иди ты к… матери, – безразлично ответила женщина и повернулась к ней спиной. Сюзанна улыбнулась и вернулась в гостиную.

– Подлить тебе виски? – спросила Поппи, вернувшись из спальни.

Сюзанна задумалась.

– Пожалуй, совсем каплю. Ты что, делала Бо инъекцию? – как бы между прочим осведомилась она.

Поппи думала, что задушит эту суку.

– О какой инъекции ты говоришь? Бо не диабетик.

Лицо Сюзанны расплылось в наивной улыбке.

– Я говорю о другого типа инъекциях. Ты меня понимаешь. Ну, я подумала, может быть, что-нибудь для сгонки веса. Я слышала, что когда Бо возвращается из турне, он начинает жиреть, как боров.

– Он, конечно, слегка поправляется. Но каждый имеет право немного расслабиться. Он снова наберет форму.

– Я слышала, что это очень опасно, – жеманно произнесла Сюзанна. – Гонять вес туда-сюда очень вредно для здоровья… – она оборвала фразу, словно пыталась вспомнить что-то.

– С Бо все в порядке. Я сама слежу, как он принимает витамины.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась Сюзанна и сделала глоток виски.

Поппи хотелось утереть нос этой рыжей суке. Очень хотелось, но вместо этого она наклонилась к Сюзанне и спросила:

– Ты играешь в гольф?

– О Боже, Поппи, ты же меня тысячу лет знаешь! Разве по мне можно сказать, что я играю в гольф?

– А как насчет тенниса? В теннис ты играешь?

– Господи, нет! Я ненавижу потеть. А вот Хайни занялся теннисом. Скачет на своих милых коротеньких ножках по всему корту в таких милых беленьких шортиках. – Она залпом допила остатки виски.

– Я хочу, чтобы Бо стал сниматься в кино, – неожиданно вырвалось у Поппи.

– Правда? Почему? – Сюзанна покачала головой, почувствовав, что алкоголь начинает оказывать на нее свое воздействие.

– А почему бы, черт побери, и нет? И Элвис снимался в кино, и Джони Кэш. А теперь Бо смотрится намного лучше, чем они.

– Ну да. Но ихедва ли можно принимать за эталон. Яимею в виду их внешность. Элвис, например, потерял ее, когда поправился. Я слышала, что Бо тоже растолстел и опух.

– Это не так! А уж если мне удастся заполучить для него картину, поверь, он будет худой, как голодный воробей. Я об этом позабочусь. Ты же знаешь, как по нему девки с ума сходят. Он просто создан для кино. Все так говорят. Ты бы почитала письма, которые они ему пишут! В кино ходят те же, кто готов на концертах разорвать его на куски и растащить на сувениры!

– Я тебе верю, дорогая. Попробуй! – сказала Сюзанна и принялась искать свою сумку. Перерыв ее, она спросила: – У тебя нет сигаретки?

Поппи взяла пачку со стеклянного столика, открыла и протянула ей. Затем взяла серебряную зажигалку и стала крутить колесико, пока пламя не взметнулось на полтора дюйма вверх.

– Поаккуратнее! – раздраженно сказала Сюзанна. – Ты мне чуть ресницы не спалила. Ты всегда была какая-то дикая! Следи за собой.

– Сюзанна, скажи Хайни!

– Что сказать? – Она выпустила струю дыма прямо Поппи в лицо.

– Что ему следует снять картину с Бо.

Сюзанна посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Ты полагаешь, это так просто? Нужен сценарий, нужен режиссер, нужна актриса, которая уже обеспечивала кассовый сбор.

– Но разве Хайни не может все это обеспечить? Он ведь этим занимается.

– Ты не имеешь ни малейшего представления об этом бизнесе, Поппи. Сегодня нельзя снимать кино просто потому, что у тебя есть некий блондин, от которого девочки-малолетки кипятком писают. Или потому, что ты умеешь петь тирольские песни. Чтобы выжить, студии приходится делать одновременно сотню дел. Заказы для телевидения, обычные картины и сериалы. К тому же мы связаны в работе с другими людьми. У нас есть определенные планы. Но сегодня «Любовь и предательство» – единственная картина, которую студия «Сюзанна» снимает целиком самостоятельно.

– Но ты же только что сказала, что вы строите планы. Так почему бы не спланировать картину для Бо? Готова держать пари, что Хайни это по силам. Если бы ты его попросила, порекомендовала, ему бы это ничего не стоило. Пожалуйста, Сюзанна!

– О Поппи, дорогая, я бы с радостью…

– Что это значит «я бы с радостью…»? Что тебе мешает?

– Это бизнес, Поппи, а не дружеские затеи.

– Бо хорош для этого бизнеса.

– Правда? – Ее голова кружилась, но одно ей было ясно: Бо – это шутка. Бо – это дурные известия. – Послушай, Поппи, я пришла сегодня, потому что мы подруги. Но с какой стати Хайни должен беспокоиться о Бо? Особенно после того, что я здесь увидела.

Поппи отпрянула назад, словно ее толкнули.

– А чтоты здесь увидела?

– О Господи, как будто сама не знаешь. Наркотики, оргии. Ты не знаешь Хайни. Он верит в чистый бизнес и безупречный образ жизни. И не одобряет оргии, проституцию и наркотики.

«Ах ты, сука! Грязная, вонючая сука!»

– О чем ты говоришь? Единственные наркотики, которые я сегодня видела в своем доме – это те, что курила ты.

– Поппи, перестань! – Она попыталась взять Поппи за руку, но та резко отдернула ее. – Дорогая, я не хотела бы быть к тебе несправедлива – просто тебе следует знать предел своих возможностей. Своих и Бо. То, что тебе удалось из него сделать, просто великолепно! Это правда. Без тебя, копать бы ему сейчас где-нибудь ямы. Я надеюсь, что он отдает себе в этом отчет. Но, дорогая, эта работа – ваш предел. С какой стати я должна предлагать Хайни или еще кому-то снимать Бо в кино? Да меня просто на смех поднимут. Забудь об этой безумной затее. Раньше ты была такой жизнерадостной, а теперь вдруг стала угрюмой. Тебе следует научиться расслабляться. Помнишь, как мы раньше вместе развлекались? Помнишь, как мы довели старика Чарли Блэка до белого каления, а затем окатили водой из шланга? И хохотали после этого всю ночь? Ну, ладно, мне пора. Хайни ждет меня в «Гранде». Мы возвращаемся в Лос-Анджелес. Наш самолет уже ждет. У меня завтра съемка. Не могла бы ты сказать моему водителю, что мы едем через минуту, а я пока схожу пописаю? – Она быстро вышла в коридор и направилась к спальне Поппи.

– Ну-ка, ты, постой! – Поппи догнала Сюзанну, схватила за плечи и с силой развернула, словно тряпичную куклу. – Уборная там, у входа… – Она подтолкнула ее в указанном направлении. Сюзанна вздрогнула, не в силах сопротивляться. Но тут Поппи вскрикнула: – Нет! – И, снова развернув Сюзанну кругом, подтолкнула ее в сторону кухни. – Иди в тот сортир, если не хочешь намочить трусы! А когда закончишь, выметайся вместе со своим чертовым водителем! И еще! Можешь не считать себя пупом земли! Тебе уже за тридцать, а у тебя ни одной готовой картины. Для своего бизнеса ты старуха, дорогуша, и знаешь что еще? В этом платье ты совсем не похожа на звезду. Ты даже не похожа на шлюху. Ты выглядишь в нем как полная идиотка.

Поппи выглянула в окно и увидела, как отъехал лимузин Сюзанны. Кретинка!Она вытерла глаза. Скоро придется поднимать Бо и тащить его в душ. Она посмотрела на часы. Надо будет дать ему немного красного, чтобы он пришел в себя. А лучше кока-колы. Доктор Петтигрю сказал, что это лучше, чем амфетамины, и безвредно для организма. А Петтигрю не был заурядным докторишкой. Он был светилом.

Будь она поумнее, подсыпала бы Сюзанне героина в виски. Это встряхнуло бы великую актрису! Поправило бы ей мозги. Но когда-нибудь она сведет с ней счеты. Отплатит ей той же монетой.

Пришло время напомнить Бену об обещанной встрече со Стариком. Еще несколько месяцев назад он сказал, что Старик в силах помочь ей сделать из Бо кинозвезду. Идола! Пришло время выяснить, было ли это обычной болтовней или серьезным намерением. Пришло время собирать камни всем – ей, Бо, Бену, Старику…