Текст книги "Молодая кровь"

Автор книги: Джон Килленс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)

Кассир дружелюбно посмотрел на серьезную физиономию Джо и улыбнулся.

– Ого-го, парень, заедешь в такую даль, что, пожалуй, скатишься с той стороны земли!

Джо не улыбнулся. Кассир спросил со смехом:

– Где это ты, парень, такую пропасть деньжищ сцапал, а?

Но Джо так и не улыбнулся.

И вот он уже смотрит из окна вагона на хлопковые плантации и кукурузные поля. Боже великий и милостивый! Статные ели, хижины, крытые щепой, крошечные уборные с мешковиной вместо дверей убегают назад – миля в минуту. Кружатся красные глинистые холмы, вьются проселочные дороги, проносятся городки с красивыми особняками и жалкими хибарками, станционные платформы, на которых разгуливают краснорожие крэкеры, – все остается позади, а Джо с каждой минутой ближе и ближе к своей цели; в горле комок, плечи пробирает дрожь, что-то, словно узлом, стягивает желудок. Но хорошо, хорошо! До чего хорошо! Джо откидывается на спинку сиденья, и его мало печалит, что это—«негритянский» вагон: ведь в этом вагоне он едет на Север! Его качает и подбрасывает, паровоз пыхтит и шипит, а колеса все время – тук-тук, тук-тук. Славный старик, сильный старик паровоз мчит его на Север!

Сидевший рядом с Джо какой-то толстяк вытер лицо большим красным в синюю клетку платком, выглянул из окна и сказал:

– Это уже Теннесси. Мы только что проехали Джорджию.

Джо показалось, что он даже почувствовал перемену. Значит, уж наверняка едем на Север! Он радовался, как ребенок. Ты ли это, Джо Янгблад, дурень, деревенщина? Ты в самом деле катишь прямо на Север? Но, повернувшись к толстому соседу, он только и вымолвил:

– Неужели правда?

Рядом с «негритянским» вагоном – паровоз. С него летит сажа, и вот уже лицо, глаза, шея и руки Джо покрыты толстым черным слоем. И рубашка почернела. Но это не важно! В вагоне жара, хоть на себе все выжми, но и сажа, и грязь, и жара – все это пустяки! Вот у двери своей лачуги стоит босая негритянка с ребенком на руках, оба они машут пассажирам негритянского вагона. Джо помахал им в ответ. К его глазам подступили слезы, и хоть он видел эту женщину в первый и последний раз, у него вдруг возникло такое чувство, словно это его родная мать, тетка или сестра, которых он давно потерял. Джо устал от волнения, он глубоко вздохнул, закрыл глаза, и сразу же его охватило радостное спокойствие, как бывает, когда едешь домой. Очнулся он от возгласа кондуктора:

– Веймен, Теннесси!

Поезд уже подкатывал к перрону. Джо посмотрел в окно и увидел, что к вагону направляется группа белых с винтовками и ружьями – может быть, он спит и ему это снится? Но, взглянув на соседа, Джо прочел испуг в его выпученных глазах. У всех пассажиров был встревоженный вид, и Джо понял, что это не сон. Поезд остановился, затем снова дернулся, прошел несколько футов и стал, фыркая и шипя. Белые были уже возле вагона.

Они вошли сразу с обоих концов, держа винтовки наперевес. Джо и другие негры замерли в ожидании. Командовал белыми приземистый грузный человек с военной выправкой. Рыжие усы его были закручены вверх, как руль велосипеда.

– Вот что, черномазые, собирайте свои пожитки и марш отсюда все до единого! Для каждого из вас найдется работа, – сказал он таким тоном, точно приглашал их выпить вкусного холодного лимонада.

Кто-то из негров возразил:

– Я не прошу у вас работы. Я приезжал повидаться с родными.

– Ну что ж, повидался и больше их не увидишь, парень, если только они не живут на плантации мистера Бака.

Двое белых рассмеялись. Остальные угрюмо молчали. Никто из негров не двинулся с места.

– Ладно, прощаю тебе, – примирительным тоном сказал усатый, – только уж вы, ребята, нас не злите!

Молодой негр в очках, похожий на врача, поднялся со скамьи и подошел к нему.

– Послушайте, здесь какое-то недоразумение. Я не южанин. – Он говорил вежливо, но твердо, глядя белому прямо в глаза. – Я еду домой в Чикаго.

Я учусь в колледже. – Он даже не сказал: «Прошу прощения, сэр!»

Белый посмотрел на него так, словно перед ним предстало привидение. Потом заморгал глазами и на миг отвел взгляд.

– То-то и плохо, что слишком много вас, обезьян, едет теперь на Север! Небольшая остановочка на плантации мистера Бака тебе не повредит, право слово! Все равно образование тебе ни к чему!

Джо сидел с каменным лицом, не шевелясь, но все качалось у него перед глазами. Два года жить надеждой, питаться одними кукурузными лепешками с патокой, высчитывать каждый грош, во всем себе отказывать ради этой мечты… Да разве только два года? Всю жизнь! Не раз за это время одолевали его сомнения, но сегодня, войдя в вагон, он сказал себе: «Садись и поезжай в Землю обетованную, а уж там будь что будет». Сейчас он был скорее зол, чем напуган, – хотелось стать рядом с этим хорошо одетым молодым негром и сказать что-нибудь, но что – он не знал, хотелось сделать что-нибудь, но что – он тоже не знал.

Силы-то у него хватит, вот только страшновато за этого юношу, а тот повернулся к пассажирам и сказал:

– И вы это им спустите, да? Ведь мы же в конце концов американские гражда…

Выстрел на миг оглушил Джо. Молодой негр повалился на пол между скамьями с раздробленной у локтя, залитой кровью правой рукой. Джо вскочил. Усатый смерил его взглядом.

– Понял теперь, на что я намекал? – рявкнул он, показывая винтовкой на раненого. – Пришлось пальнуть в самого молодого, здорового жеребчика. А для чего, спрашивается, было это нужно? – Он сделал знак двум своим спутникам: – Вытащите его отсюда, не то он весь вагон перемажет кровью. И совсем это не требовалось, и мистер Бак будет недоволен. Видишь, какая вредная штука для черномазых образование?

Джо стоял, как немой; бессильный бешеный гнев охватил его, он ненавидел всех негров в вагоне за бездействие и вдвое, вчетверо больше ненавидел себя за то же самое. Он задыхался от ненависти к этому белому. Под туго натянутой черной кожей волевого лица так и ходили желваки. Но взгляд был спокойный, только в уголках глаз собрались злые морщинки. Да пот, пот градом катился по всему телу. Белый смотрел на Джо, Джо – на белого. Первый раз в жизни Джо смотрел белому в глаза. Тот не выдержал и отвернулся, облизал усатый рот и ткнул Джо винтовкой:

– Ладно, к дьяволу вас всех, черномазых, выходите отсюда!

На лице Джо появилась улыбка, как всегда, когда он злился; не то хмыкнув, не то кашлянув, он взмахнул могучим кулаком, и винтовка полетела в одну сторону, а усач—в другую. Белый упал и крикнул:

– Не убивать черномазого! Мистер Бак будет недоволен. Только вздуйте его хорошенько!

Страх исчез, теперь Джо было наплевать на все и на всех, своими кулачищами он раздавал тумаки направо и налево, но его подсекли, как подсекают крепкий молодой дуб. Его били по плечам прикладами, дубасили по голове и по всему телу; он вдруг перестал чувствовать боль и ноги у него подкосились, тогда его повалили на пол, а в окна вагона вливалось солнце вместе с дымом и гарью, и какой-то негр, дурак несчастный, кричал и звал полицию.

Мало-помалу Джо начал приходить в себя. Он открыл глаза. Ночь. «Где я?» – силился он понять. Неужели на Севере? Но ведь он не в поезде, нет. И это не Север, на Севере все должно быть иначе… А здесь так привычно скрипят половицы, когда он поворачивается, и так же, как дома, светит луна, и так же рассыпаны по небу звезды. «Может, я снова у дяди Роба? Но дядя Роб давно умер. Может быть, я тоже умер?..» У него было такое ощущение, точно по нему проехала телега, плечи ныли, как больной зуб. А был бы мертвым – ничего бы не чувствовал! Лицо затекло и онемело. Он попробовал двинуть рукой, но такая боль полоснула его, что он невольно застонал. Что за черт, куда это он попал? Думать тоже было мучительно, но мысли сами лезли в голову. Где же он? Джо услышал дыхание и храп спящих, воздух был спертый от множества человеческих тел, лежавших вповалку. «Вот дьявольщина, где же я все-таки?» Луч луны, пробивавшийся сквозь навес, помог различить рядом чье-то черное лицо, справа – другое, коричневое, и еще чье-то тело в углу. Внезапно возникло смутное видение – молодой негр, который ехал учиться на Север, и тут Джо вспомнил все: поезд, белых с винтовками, юношу-студента, выстрел, окровавленную, раздробленную руку. Но что же было потом?

Что случилось? Джо лежал и силился вспомнить. Все болело. Дьявол, не случись этой истории, он был бы уже в Чикаго. Опять бог, или судьба, или как там еще говорят, хватает его за горло цепкими когтями, душит надежды и желания, ломает жизнь. Он злобно чертыхнулся – ведь все могло быть иначе! Если бы только он уехал накануне или на день позже! И надо же было случиться, чтобы эти черти выбрали именно его поезд! Что они сделали с тем студентом, который ехал в колледж? А как смело он разговаривал с ними! Где-то вдалеке заливисто прокукарекал петух, ему откликнулся другой, поближе. А вот еще и еще один вступили в разноголосый петушиный хор. Значит, скоро начнет светать. «Надо спокойно обдумать, как быть, потому что все равно ни у какого мистера Бака я не останусь. Черта с два! Надо только спокойно обдумать. Надо. Надо. Думай спокойно. Думай. Ох, больно, все болит…»

Шум за стеной прервал мысли Джо. Луч карманного фонаря проник в сарай и зашарил по лицам спящих. Джо успел закрыть глаза, прежде чем свет упал на него. Он услышал грубый голос, это явно говорил белый:

– Вот он, этот паршивец! Ну, мы его так отделаем, что от него только мокрое место останется. Есть чем угостить осла черномазого, будьте спокойны! – Белый говорил очень громко, как бы не сомневаясь, что все тут притворяются спящими. А уж вид у него – ну, прямо ковбой на картинке: черная с белым кобура на поясе, в руке блестящий револьвер.

– Эй вы, черномазые, – заорал он и пнул Джо в бок тяжелым башмаком, – поднимайтесь, обезьяны, не смотрите, что темно: уже четыре часа! – И добавил с ухмылкой: —Ну и сборище обезьян, ей-богу! А воняют, как козлы! – Он захохотал и крикнул кому-то: – Джим, сюда! Дай пожрать этим уродам. Черт, вот так образины!

На зов явился приземистый негр с мышиными глазками. Он принес фонарь, потом снова вышел и притащил котел с кукурузной похлебкой, поднос с кукурузным хлебом, нарезанным ломтями, и оловянные миски, которые швырнул на землю. Белый тем временем стоял, поигрывая электрическим фонариком: то гасил его, то зажигал снова; луч света слепил негров, и они сердито бормотали ругательства. У Джо так ныло тело, что он едва ворочался. С усилием он поднял правую руку и нащупал на голове корку запекшейся крови. И все равно он готов был поклясться, что не останется в этой распроклятой дыре.

– Слушай, черномазый, хватит валять дурака, раскрывай пасть и лопай помои. Тут не отель «Билтмор», дьявол тебе в бок! Тут работать надо!

Ежедневно, кроме воскресений, они вставали с петухами, набивали желудок похлебкой и кукурузным хлебом и под лай собак брели на хлопковые поля. Весь день не разгибали спины и кончали работу лишь тогда, когда заходило солнце и куры садились на нашест. На девятый день за обедом Джо поставил свою миску на землю, поднялся и пошел, не сказав никому ни слова. Он прошагал с милю; кончился хлопок, и потянулись волнистые ряды кукурузы, акр за акром – сплошь кукуруза. Где же, черт побери, конец плантации этого Бака? Джо все шел и шел, пока наконец не очутился перед массивными чугунными воротами.

– Эй, черная скотина, куда это ты собрался? – у ворот стоял тот самый коротышка из поезда, с усами, как руль велосипеда. И откуда только эти белые понабрали столько оружия? Ведь проклятая война не здесь, а в Европе!

– Никуда, просто прохаживаюсь, – ответил Джо.

– Может, чего ищешь?

– Да нет.

– Поворачивай черный зад, пошел работать!

– Сейчас все в твоих руках, мистер Чарли,[3]3
  Так негры на юге США называют белых.


[Закрыть] – бормотал Джо, шагая обратно, – засунул весь мир в бутылку и заткнул пробкой. Ничего, придет и мой час!

В этот вечер после работы его схватили и избили на виду у всех негров. Исполосовали спину так, что она стала похожа на кусок сырой говядины, повалили на землю и долго еще хлестали бичом. Но Джо даже не охнул. Потом его втащили в сарай и окровавленного бросили на тюфяк. Поздно, около часу ночи, когда все уже спали, Джо выполз из сарая, кое-как разогнул спину и зашагал прочь. Он шел погруженный в думы, вспоминая, как жил все эти годы.

Тяжелая жизнь. Тяжелый труд. Все, все тяжелое. Когда солнце поднялось уже высоко, он свернул с пыльной дороги и пошел лесом. Решил, что запишется добровольцем в армию, если туда принимают негров. Почему бы не пойти, что его удержит? Он сирота, у него ни кола ни двора… Ведь как здорово говорится: «Сохранить для мира демократию». Интересно знать, что для этого требуется? Джо шагал мимо кукурузных полей, мимо хлопковых и табачных плантаций, расстилающихся вправо и влево до самого горизонта, и казалось, в мире только и есть, что хлопок, кукуруза да табак. И все же, как поглядишь, до чего хорош белый свет! Джо шел, чувствуя, что слабеет от голода и ноги отказываются служить. Рубаха на нем пропиталась потом и прилипла к кровавым рубцам на спине. Надо было увести с собой всех негров с плантации Бака. Надо было поговорить с ними. Но что он мог им сказать? Мог или не мог, однако должен был попытаться убедить их… увести их с собой… Пора научиться разговаривать с людьми… Джо остановился, присел, потом вытянулся на траве во весь свой богатырский рост и заснул крепким сном до самого утра.

Когда Джо проснулся, солнце уже стояло над головой. Он сел и протер кулаками глаза, не сразу переходя от сна к бодрствованию. Каждое движение причиняло ему боль. Джо оглядел деревья, поля и траву, искрящуюся росой под ярким солнцем, пощупал свое лицо и руки, тоже влажные от росы. Ну как, пойдешь записываться в армию белых? Чтобы сохранить демократию, дать демократию всему миру? Про эту самую демократию вечно разглагольствовал старик белый, на которого он батрачил в Вейкроссе. Джо вдруг вспомнил его недобрые голубые глаза и беззубую ухмылку. «Ах ты, плешивый сукин сын! Сохранить, говоришь, в мире демократию? К дьяволу эту ерунду собачью! Хм! Хм! На меня не рассчитывайте! Я от вас никакой демократии не получил, мне сохранять нечего!» Джо поднялся и зашагал к ближайшему городу. Там, на станции, он забрался в товарный поезд и поехал назад в Джорджию, высадился в Кроссроудзе и остался в нем жить.

Лори Ли Барксдэйл встретила Джо Янгблада в начале мая 1918 года на церковном пикнике. Человек из большого города – из самого Кроссроудза! Рослый, сильный, красивый негр с добрыми спокойными глазами. В этот весенний субботний день было жарко, точно в августе. Редкие белоснежные облачка плыли на ярко-голубом небе, солнце заливало землю. Все кругом чистое, светлое, праздничное.

Впервые Лори Ли заметила Джо на бейсбольном поле. Когда подошел его черед бить, он преспокойно стал у черты, широко расставив ноги носками внутрь, и так стукнул, что мяч полетел прямо в голубое небо и, описав громадную дугу, исчез. Когда Джо не был занят в игре, он ни на что не обращал внимания и, казалось, о чем-то думал, но Лори Ли то и дело ловила на себе его взгляд, замечала его застенчивую улыбку, и это как-то будоражило ее, и она тоже украдкой поглядывала на него. К нему подходили парни из его команды, что-то спрашивали, о чем-то советовались; он отвечал короткими фразами. И в команде он держался особняком. И ростом был выше всех. «Силач», – подумала Лори Ли.

Но вот наступала его очередь, и зрители кричали до хрипоты, аплодировали ему и махали руками. А болельщики из Кроссроудза подбадривали его восклицаниями:

– Нажимай, Джо Янгблад! Дело за тобой!

– Кроссроудз непобедим – такую пищу мы едим!

Некоторые кричали:

– Типкинцы не победят – мало хлеба едят!

А то вдруг какие-нибудь его друзья начинали горланить:

 
Джо Янгблад нынче всем покажет класс,
Джо Янгблад нынче всем покажет класс,
Джо сильнее всех у нас.
Только солнце спать уйдет,
Только месяц взойдет…
Джо Янгблад всем покажет класс.
 

Одним словом, этот Джо Янгблад был у всех на языке.

Лори глаз не могла от него отвести. Он был словно стройное крепкое дерево, что высится над всеми остальными деревьями. Когда она глядела на этого совсем незнакомого ей парня, сердце ее билось сильнее, наполнялось каким-то сладостным чувством. Этот парень перевернул ей всю душу. Вокруг стоял веселый говор, смеялись и играли взрослые и дети…

Под вечер началось соревнование хоров. Выиграли гости из Кроссроудза. Джо пел басом, мощным и раскатистым. А сам украдкой поглядывал на Лори Ли, и ей становилось не по себе.

Лори хоть и не собиралась в этот вечер на танцы, но все-таки решила пойти с сестрой Берти. Пусть не думают, что она зазнайка и мнит себя лучше других.

Там оказались все, и Джо Янгблад тоже. Было тесно, душно; никому не хотелось танцевать, однако все танцевали. Только не Джо. Он стоял в стороне с таким важным видом, что Лори подумала: «Воображает о себе!» Джо наблюдал за пианистом, хоть и частенько бросал взгляды на девушку, притопывая в такт музыке огромными ножищами и со смехом перекидываясь словечком то с тем, то с другим.

Уже в самый разгар вечера он набрался храбрости, подошел к ней и протянул руку, но сказать ничего не сказал. Лори поглядела ему в лицо и поспешно опустила глаза.

– Извините, но я уже обещала этот танец другому. Он сейчас ушел за лимонадом.

Джо что-то промямлил и повернулся, собираясь уйти.

В ее узких глазах блеснула веселая искорка. Носик покрылся испариной. Она удержала его за руку.

– Ладно, – сказала она, – мы с вами потанцуем, а он пускай подождет. Лимонад не испортится!

Танцевал Джо хорошо, но уж очень был неразговорчив. От него пахло кукурузной водкой, и Лори не могла понять, почему ей это не кажется противным. Они танцевали один танец за другим, потом еще и еще; болели ноги, было жарко, а они все кружились и кружились, чуть не до упаду. Лимонад она так и не пошла пить. Просто скандал!

В тускло освещенном зале шаркало по шершавому полу двести пар ног, тапер тренькал на разбитом фортепиано «бомалама, бомалама», люди танцевали, обливаясь потом. И многие дивились: посмотрите на Лори Ли, нет, вы только посмотрите на нашу мисс Лори! Кто бы подумал? Вот так так! А Лори Ли поглядывала на своего невозмутимого кавалера, томительно ощущая его объятия, его близость. Какой он громадина по сравнению с ней! Как мерно они скользят в танце. Но ведь глупо и нелепо выставлять себя на посмешище перед всеми. Что она знает об этом человеке? Только то, что он хорошо играет в бейсбол и ловко танцует! Конечно, приятно чувствовать его объятия, его силу, испытывать новое, неведомое ей до сих пор волнение… Приятно, что он рядом… совсем рядом… И какая музыка… Но все-таки – что она знает об этом молчаливом великане? Ведь он даже не сказал ей, как его зовут!

После танцев он провожал ее домой; шли по длинной пыльной дороге, обсаженной деревьями, за которыми расстилались поля, скрипела старая акация, стрекотали сверчки, поблескивали светляки. Разговор не клеился, но чувства переполняли их, они словно читали в душе друг друга. Возле крыльца Лори Ли они остановились, укрытые ночной мглой. Стало прохладнее. На дворе тявкнула собака. Молодой месяц тускло серебрился сквозь ветви смоковницы.

Лори не хотелось прощаться.

– Спасибо, Джо. Мне было очень приятно провести с вами вечер.

– Мне тоже, мисс Лори. – Большие красивые добрые глаза робко смотрят в сторону. Высокий, сильный мужчина с лицом ребенка. И такой тихоня, каких она еще не видывала.

– Только прошу, не называйте меня мисс Лори!

– Слушаю, мэм. – Он по-медвежьи переминался с ноги на ногу и мял в руке кепку, словно старшеклассник из ее школы. Бумага в подкладке новенькой кепки хрустела так, будто кто-то грыз галеты.

Лори смотрела на него, посмеиваясь, хотя смеяться ей вовсе не хотелось.

– Ну, когда вы к нам теперь снова пожалуете? – спросила она нарочито шутливым тоном и как бы вскользь.

Джо глянул на нее и поспешно отвернулся. Боже милостивый, уж, кажется, танцевали, танцевали, а ему все мало и еще танцевал бы с ней, хоть до самого утра. До чего же она хорошенькая, маленькая! Схватишь ее в охапку – и не почувствуешь, словно пушинка! А глаза-то какие – чудо! И хоть узкие и раскосые, а видят тебя всего насквозь. И какие волосы над высоким лбом – черные, густые! И ротик, будто нарисованный! Девушка-малюточка, а все же крепенькая, упругая!

Джо все крутил и мял в руках свою кепку.

– Да вот, пожалуй, приеду на пикник в будущем году.

– Ого! А не долго ли дожидаться? – Лори ни к кому никогда еще не испытывала такого чувства. Даже во рту стало сладко и на душе тепло и радостно. Но это же ничего не значит! Разве о таком парне она мечтала?

Джо скосолапился еще больше.

– К кому же мне приезжать сюда?

– Ну, конечно! – отозвалась она. – Местечко наше незавидное, народ деревенский!

– Да нет же, мэм! Не в этом дело, вы понимаете!

– Ну, тогда можете приезжать к нам! – Сказала я смутилась: сама, мол, напрашиваюсь!

– А можно, правда? Я бы с радостью! – Было видно, что он говорит от души.

– Спокойной ночи, Джо. Значит, скоро увидимся. – Она взяла послушную руку Джо и крепко пожала. А он в ответ больно стиснул ей пальцы и смущенно кашлянул.

– А нельзя ли в субботу вечерком на будущей неделе? – В его густом, бархатном голосе слышались взволнованные ноты. Что же тогда обманывает: его голос или его невозмутимый взгляд?

– Буду очень рада, – ответила Лори Ли.

Он приезжал каждую субботу, а иной раз и в воскресенье. Пришлось ему распроститься с бейсбольной командой, потому что игра бывала только по субботам. Сперва Лори не принимала его всерьез: парень неотесанный, без образования. Обыкновенный труженик. Никогда бы и не подумала, что он окажется таким настойчивым. Лори еще не знала, каков Джо Янгблад. Случалось, она вдруг машинально поправит какую-нибудь ошибку в его речи, и он мгновенно смолкнет, уйдет в себя. Мало-помалу она научилась ценить его искренность, благородство и неуемную гордость. А когда познакомилась с ним поближе и узнала, сколько горя пришлось ему хлебнуть в юности, она поняла, откуда в нем несгибаемая сила и упорство. Джо напоминал ей маму Большую. Правда, он был скупее на слова, но их роднили другие черты.

Неистовый и сильный, словно заряженный динамитом, он был, как и бабка, щедро одарен от природы, чего не заменишь никаким образованием. И прежде чем Лори Ли поняла это, она вся была во власти его обаяния. Каким-то необъяснимым образом, нежданно-негаданно он захватил ее целикам.

Порой Джо становился необычно словоохотлив, и тут уж Лори никак не могла его унять. Кровь холодела в жилах от его рассказов о пережитом. Но такую откровенность он позволял себе не часто. Отцу Лори Джо Янгблад понравился с первого взгляда. Но это вовсе не значило, что он готов был отдать ему или кому-нибудь другому свое любимое детище! Нравиться-то нравился, но чтобы стал его зятем – никогда! Дэйл Барксдэйл вообще считал, что еще не родился такой человек, который был бы достоин его дочки. Однако это не помешало Джо Янгбладу добиться своего.

Он был упрям, как джорджийский мул, и вовсе не такой уж увалень и тихоня, каким казался; нет, иногда он бывал быстрее молнии. Уж если он что задумал, то и делал. Он отнял у Дэйла дочку, гордость всего Типкина, и заставил его смириться. Свадьба состоялась в октябре, и Джо сразу же увез молодую жену в Кроссроудз. Жителям Типкина оставалось только пожимать плечами,