Текст книги "Икона и топор"
Автор книги: Джеймс Хедли Биллингтон
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 61 страниц)
Возвращенный из Сибири после смерти Екатерины, он посвятил последние годы жизни сочинению для России республиканской конституции, которую, как он надеялся, применит к делу молодой Александр I. Радищев покончил с собой в 1802 г., оставив в наследство несбыточные надежды на социальные и политические реформы – надежды, которые продолжали будоражить дворянство все царствование Александра. Интерес к его замыслам вновь пробудился лишь в реформаторский период царствования Александра II, когда Герцен заново опубликовал его «Путешествие» в 1858 г., накануне освобождения крестьян.
Сковорода и Радищев стоят у истоков двух мощных течений российской мысли нового времени. Сковорода был предшественником обособленных от жизни метафизических поэтов России, от Тютчева до Пастернака, и целого сонма неприкаянных литературных персонажей – от лермонтовского Героя нашего времени до Идиота Достоевского. Сковорода – безродный изгой дворянской России, бездомный романтик, пламенно верующий, неспособный оставаться в границах предустановленных верований. Он находится где-то между святостью и полнейшим эгоизмом; он более или менее безразличен к острым социальным и политическим проблемам, взыскуя сокрытых кладезей и запретных плодов лучшего, запредельного мира.
Радищев же был привилегированным аристократом с европейским образованием, сознающим неестественность своего положения в обществе; совесть его уязвляли страдания ближних, и он хотел стать созидателем иного, лучшего общественного строя. Его погруженность в социальную проблематику предвещает гражданскую поэзию декабристов и Некрасова, литературных персонажей Тургенева и даже стремление к семейному счастью и социальной гармонии от Евгения Онегина до Анны Карениной. В то же время в Радищеве есть героический, прометеевский дух, предзнаменование пылкой и лишенной религиозной окраски веры в будущее, воодушевлявшей Луначарского и Троцкого. В своем последнем сочинении, трактате «О человеке, о его смертности и бессмертии», Радищев отвергает прозаический материализм французских энциклопедистов и предвидит достижение человеком совершенства – и даже бессмертия – путем героических усилий и творческой эволюции, включая возрождение (palingenesis) мертвых. Он убежден, что «если люди будут меньше страшиться смерти, они никогда не станут рабами предрассудков. Истина сама отыщет для себя более ревностных защитников»[728]728
74. Lang. Radical, 217–223. Эта идея, по-видимому, заимствована у Гердера (Ideen zur Geschichte der Menschhcit). См.: K.Bittner. J.G.Herder und A.N.Radishchev // ZSPh, XXV, 1956, 8—53; также: В.Сиповский. Из истории русской мысли XVIII–XIX вв. Русское вольтерьянство // ГМ, 1914, янв., 108.
[Закрыть].
Радищев и Сковорода были скорее предшественниками, нежели влиятельными мыслителями; и разумеется, непозволительно вырывать их идеи из сложного контекста их жизни и времени. Но все же они являются если не пророками, то первопроходцами: они первыми вступили на путь отчуждения, который вел к революции. Почти все российские революционеры видели в Радищеве основателя своей общественной традиции. Теперь обнаружилось, что Сковорода был одним из очень немногих религиозных авторов, которых читал и которыми восхищался Ленин. В СССР не счесть памятников Радищеву; Ленин планировал воздвигнуть монумент Сковороде[729]729
75. Согласно письму Бонч-Бруевича (личного секретаря Ленина) А.М.Нижснец, написанному в 1955 г. незадолго до смерти Бонч-Бруевича и упоминаемому в: А.Нижснец. В.Д.Бонч-Бруевич про Сковороду // РЛ, 1958, № 3; более кратко об этом: Ф.Шолом // Проблемы / Под ред. Беркова, 61–62.
[Закрыть].
Новиков и масонство
Гораздо влиятельней, чем Радищев или Сковорода, был во времена Екатерины Николай Новиков, который разделял как филантропический реформизм первого из них, так и религиозную озабоченность второго. Новиков был основательным мыслителем и в то же время великолепным организатором, открывшим для дворянства новые возможности практической деятельности. С рождения записанный в лейб-гвардии Измайловский полк, член созванной Екатериной Комиссии по составлению уложения, Новиков выступил в 1760-х гг. подражателем императрицы, предприняв издание еженедельного журнала «Трутень»: так именовался унылый педант в пьесе, тогда популярной при дворе. В этом журнале – и тем более в последовавших за ним в начале 1770-х журналах «Живописец» и «Кошелек» – Новиков выразил возраставшее недовольство природной российской знати подражанием французским образцам и попустительством по отношению к социальной несправедливости. Журналы Новикова стали первыми рупорами независимой критической мысли в российской истории. Как и позднейшие «толстые журналы», все они были запрещены высочайшим повелением. Тогда Новиков связал свою издательскую деятельность с двумя другими общественными явлениями, которым суждено было сыграть ключевую роль в культурном развитии отчужденной интеллигенции: с университетом и с небольшой группой единомышленников, «кружком».
Речь, конечно, идет о Московском университете, который, до начала деятельности Новикова и его кружка в конце 1770-х, был чахлым учебным заведением, где около сотни студентов слушали никчемные лекции на латинском и немецком языках. Однако же, когда куратором университета в 1778 г. стал поэт Херасков, университет быстро сделался российским мыслительным центром. В 1779 г. Новиков возглавил издательство Московского университета и организовал публичную библиотеку, связанную с университетом. С 1781-го по 1784 г. он напечатал в университетском издательстве больше книг, чем появилось за все предыдущие двадцать четыре года его существования, а число читателей официальной «Университетской газеты» возросло с шестисот человек до четырех тысяч[730]730
76. А.Афанасьев. Николай Иванович Новиков // БЗ, 1858, № 6, 166–167. См. также: Л.Фридберг. Книгоиздательская деятельность Н.И.Новикова в Москве // ВИ, 1948, авг., 23–40.
Ни на одном из западноевропейских языков нет полноценного описания необыкновенной истории жизни Новикова; не вполне удовлетворительны и русские биографии. Содержательный основополагающий труд В.Боголюбова (В.Боголюбов. Н.И.Новиков и его время. – М., 1916) не имеет ни подробных комментариев, ни библиографии; ею снабжена кн.: Г.Вернадский. Николай Иванович Новиков. – Пг., 1918, 143–163. Философские и оккультные интересы Новикова преуменьшаются, а порой и замалчиваются у советских литературоведов; ср.: Г.Макогоненко. Николай Новиков и русское просвещение XVIII века. – М. – Л., 1951. Более выдержана в этом плане недавняя подборка статей и документов под ред. И.Малышева (Н.И.Новиков и его современники. – М., 1961), где осуждаются попытки Беркова и Макогоненко исключить из рассмотрения этот аспект деятельности Новикова (502). При изучении последнего периода жизни Новикова и его религиозно-философских интересов вес вышеупомянутые труды должны быть дополнены книгой: М.Лонгинов. Новиков и московские мартинисты. – М., 1867, – и обойденной вниманием поздней перепиской Новикова (в кн.: Б.Модзалевский. К биографии Новикова. – СПб., 1913). Новые архивные материалы (особенно из Шляхетского Корпуса) использованы у М.Штранге, чтобы продемонстрировать возрастание интереса специалистов к сочинениям Радищева и Новикова. См.: М.Штранге. Демократическая интеллигенция России в XVIII веке. – М, 1965.
[Закрыть].
В 1783 г. Новиков основал две первые российские частные типографии, на следующий год преобразовав одну из них в первое российское кооперативное издательство. Под его руководством была организована и первая в России частная страховая компания, а в 1787 г. он разработал примечательную общероссийскую систему вспоможения голодающим. Его «Утренний свет», который стал издаваться в конце 1770-х, был первым в российской истории журналом, планомерно внедрявшим систематические знания о великих философах античной древности, начав с переводов Платона и Сенеки. В восьмидесятых годах он издавал ряд журналов и собраний, от детской литературы до целого свода документов древнерусской истории. Его «Древняя Росийская Вивлиофика» выдержала в тех же восьмидесятых два сравнительно многотиражных издания. Наряду с «Историей России» и трактатом «О повреждении нравов в России» князя Щербатова, друга Новикова, его собственные сочинения – внушали восхищение нравственным складом старомосковского царства и заведомо, хотя и не впрямую, противоречили высокомерному пренебрежению Екатерины к традиционному русскому образу жизни. Публикация в семидесятых и восьмидесятых годах составленных Чуйковым энциклопедических собраний русских народных сказок, песен и местных сказаний явственно свидетельствовала о том, что имеются нетронутые залежи отечественного материала, обусловливающего развитие литературы: родники народной мудрости, неведомые санкт-петербургским вольтерьянцам. И даже Иван Болтин, поклонник Вольтера и переводчик Дидро, вдохновенно воздавал должное русским традициям в своих «Заметках о Леклерковой "Истории древней и новой России"» – жестком опровержении оскорбительной по тону шеститомной истории России, которая была опубликована в 1782 г. неким французским хирургом, зараженным русофобией[731]731
77. См.: A.Lipsky. Boltin's Defense, 39–52. Первому собранию русских песен, опубликованному Г.Тепловым в 1759 г., могли предшествовать и другие (см.: М.Азадовский. История, 149). Так или иначе, подлинный интерес к русской народно-музыкальной культуре проявился лишь после публикации Чулковым сказок и песен: «Краткий мифологический лексикон» (1767); «Пересмешник, или Славянския сказки» (1766–1768) в четырех частях; «Русские сказки» (1780–1783), напечатанные в десяти частях в университетской типографии Новикова; и «Собрание разных песень», частично опубликованных в начале или середине семидесятых, но сохранившихся лишь в расширенном втором издании, опубликованном в соавторстве с Новиковым в 1790–1791 гг. и известном под названием «новиковский песенник» (см.: БЕ, LXXV1I, 32–33). П.Струве считал публикацию этого последнего собрания самым влиятельным и значительным достижением восемнадцатого столетия в формировании новой российской литературы (Наблюдения, 9).
[Закрыть].
Возвращение Москве духовного лидерства во второй половине царствования Екатерины было тесно связано с подъемом великорусского национального чувства вслед за первым разделом Польши, первой Русскотурецкой войной, окончательным разгромом пугачевщины и подчинением запорожских казаков в середине семидесятых годов. Все свое образование Херасков получил в Москве и всегда был яростным сторонником университетского преподавания на русском, а не на иностранных языках. Новиков же вообще был не столь охоч до путешествий и чужих наречий, как большинство дворян его времени. Стараниями этих двух деятелей Москва стала центром прославления русской старины и культурной Меккой для противников столичной космополитической галломании. Мыслители, враждебные екатерининскому Просвещению, обрели наконец свое духовное пристанище.
Одна лишь Москва оказалась в силах противостоять неоклассицистской культуре, которую Екатерина навязывала российским городам. Императрица сделала многое, чтобы преобразить Москву: по ее повелению в самом Кремле были построены правительственные здания европейского типа и перепланированы кремлевские палаты. И все же прежняя столица сохранила своеобычный и хаотический облик. Деревянные дома, как прежде, теснились вокруг церквей, увенчанных куполами в форме шатров и луковиц; и городским центром по-прежнему служил древний Кремль, а не новые административные строения и не просторные площади. Москва, с ее населением более 400 000 жителей, в два с лишним раза превосходила размерами Санкт-Петербург и одна во всем государстве была, может статься, достаточно велика, чтобы претендовать на осуществление централизованного контроля и насаждение единой национальной культуры на необъятных просторах империи. Иностранцам Москва обычно не нравилась. За время своего долгого пребывания в России Фальконет посетил почти все российские (в том числе сибирские) города, но в Москве не был ни разу. Лишь к концу царствования Екатерины в Москве появился театр, сравнимый с санкт-петербургским; но многие актеры не желали выходить на сцену перед здешней публикой – сплевывающей, рыгающей, грызущей орехи. Характерной была жалоба Сумарокова: «…Москва более поверит подьячему, нежели господину Вольтеру и мне: и… вкус читателей московских сходнее со вкусом сево подьячева!»[732]732
78. Предисловие к трагедии «Дмитрий Самозванец», текст в кн.: Алферов. Литература, 138. О путешествиях Фальконета см.: Reau. Relations // Melanges Boyer, 127–128.
[Закрыть]
Москва со своими узкими переулками и отъединенными предместьями, исторически и географически близкая к сердцу России, извечно подозрительная к новым идеям, была естественным средоточием сопротивления умыслам европейского Просвещения. Из характерных черт двора Екатерины в Москве особенно привились продажность и распущенность. Московское, а не санкт-петербургское общество стало объектом обличения в знаменитой сатирической комедии Грибоедова «Горе от ума», герой которой Чацкий на ножах с московским обществом, где царят пошлость и скука. Презрение к здешнему высшему свету с его ежедневными сорока или пятьюдесятью балами в зимний сезон[733]733
79. Этот подсчет и другие подробности московской богатой и праздной жизни приводятся у Зоммера (Итоги, 391–395). См. также: Putnam. Seven Britons, 334–336; М.Anderson. Some British Influences on Russian Internal Life and Society in the 18th Century // SEER, I960, Dec., особ. 154 и далее; P.Bcrkov. English Plays in St. Petersburg in the 1760's and 1770's // OSP, VIII, 1958.
Многие дворяне конца восемнадцатого века наслаждались совершенно аполитичной и праздной жизнью, во многом воспроизводившей быт английских землевладельцев. Появился внезапный интерес к садоводству, парусному спорту, охоте и танцам, и в больших городах возникли «английские клубы». См.: БЕ, XXIX, 426–428; а также: А.Афанасьев. Черты русских нравов XVIII столетия // РВ, 1857, сен., 248–282.
[Закрыть] Чацкий выражает в звучных ямбах:
Что нового покажет мне Москва?
Сегодня бал, и завтра будет два[734]734
80. Горе от ума // А.Грибоедов. Сочинения / Под ред. Орлова. – М., 1953, 19. Превосходное описание Москвы времен Грибоедова, отразившейся в его пьесах, дано в кн.: М.Гсршензон. Грибоедовская Москва. 2-е испр. изд. – М.,1916.
[Закрыть].
Характерные для жизни московского дворянского общества мелочное корыстолюбие и затхлая скука придавали здешним нападкам на санкт-петербургское вольтерьянство и космополитизм оттенок злопыхательства.
Борьба между Просвещением и его противниками происходила как в обеих столицах, так и в других городах. Однако же именно Санкт-Петербург считался символом и средоточием просветительства, а Москва олицетворяла противоборствующее направление.
Чтобы понять, насколько укоренилась в среде российского дворянства антипросветительская тенденция, необходимо приглядеться к деятельности Новикова московского периода. Чтобы оценить эту деятельность, надо принять во внимание не только особую московскую атмосферу, но также и историю российского франкмасонства, первого сословно-идеологического движения русской аристократии, в русле которого протекала почти вся многообразная активность Новикова. Два этапа этой активности и соответственно две фазы развития российского масонства – санкт-петербургская и московская – свидетельство глубоко затронувшего дворянских мыслителей России разделения рационализма и мистицизма, впоследствии вновь проявившегося в знаменитой распре западников и славянофилов.
Франкмасонство было орденским единением европейской аристократии XVIII столетия[735]735
81. Необъятная литература о масонстве являет сравнительно мало примеров взвешенного анализа; к этой теме сравнительно редко обращались историки-мыслители. Наилучшие исследования относятся к французскому масонству: A.Lan-toine. Histoire de la franc-maponncrie franpaise, 1925; G.Martin. La Franc-maponner-ie franpaise ct la preparation de la revolution, 1926; и D.Mornet. Origincs intellectuelles, 357–387, с превосходной библиографией (523–525). У Морне убедительно показано, что «большинство масонов» «не были революционерами, ни даже реформаторами, ни даже недовольными». К сожалению, автор, по сути дела, не пытается выяснить, кем же они, собственно, были, и выказывает недостаточное понимание международного значения масонства – характерный изъян почти всех французских изысканий в данной области.
Отчасти воздает должное необычайному, общеевропейскому влиянию масонского движения добротное введение в тему: G.Huard. L'Art royal. Essai sur l'histoire dc la franc-maponncric, 1930; превосходная библиография масонских сочинений, опубликованных в 1723–1814 гг., имеется в кн.: CThory. Acta Latomorum ou chronologic de I'historc de la franche maponerrie, 1815, II, 349–400; следует отмстить детальное исследование Вольфштига (A. Wolfstieg. Werden und Wesen der Freimaurerei, 1923, 2 Bd.) и его же монументальную библиографию: Bibliographic der frcimaurcrischen Litcratur. – Leipzig, 1923–1926, 4 Bd.
О влиянии масонского движения на судьбы отдельных стран см.: F.Schneider. Die Freimaurerei und ihr Einfluss auf die geistige Kultur in Deutschland am Ende des 18 Jahrhunderts. – Prag, 1909; Ernst Friedrichs. Geschichte der einstiegen Maurerci in Russland, 1904; и Die Freimaurerei in Russland und Polen, 1907; а также менее содержательный труд Вильянена (V.Viljanncn. Vapaamuurariudcsta Suomcssa ja Venajalla. – Jyvaskylla, 1923).
Масонство как религиозное движение рассматривается в кн.: L.Keller. Die geistigen Grundlagen dcr Freimaurerei. 2—te Ed. – Berlin, 1922; и (более критически) в: C.Lyttlc. The Religion of Early Freemasonry // J.McNeill ct al. Environmental Factors in Christian History. – Chicago, 1939, 304–323.
В двух из многочисленных трудов о масонстве в России его российское развитие особенно удачно соотносится с общеевропейским: в первопроходческом исследовании И.Финделя (И.Финдель. История Франк-Масонства. – СПб., 1872–1874; это переработанный русский перевод исправленной немецкой монографии) и в богато иллюстрированных коллективных изысканиях, изданных под редакцией С.Мельгунова и Н.Сидорова: Масонство в его прошлом и настоящем. – М., 1914–1915.
Особенно перспективными и продуманными представляются исследования Тиры Соколовской, публиковавшиеся большей частью в виде небольших статей в PC на протяжении первых пятнадцати лет двадцатого столетия. См. также ее бесценную монографию, почти целиком основанную на новооткрытых материалах: Т.Соколовская. Русское масонство и его значение в истории общественного движения. – СПб., б.г.; и ее же: Каталог Масонской Коллекции Д.Г.Бурылина. – СПб., 1912; «Ионнов день» – масонский праздник// Море, 1906, 23–24; и особ.: Масонство как положительное движение русской мысли в начале XIX века // ВсВ, 1904, май, 20–36. См. также отлично документированные давние исследования МЛонгинова, А.Пыпина и С.Ешевского, упомянутые в примечаниях к кн.: Лонгинов. Сочинения. – М., 1915, I; Г.Вернадский. Русское масонство в царствование Екатерины II. – Пг., 1917 (статистика членства в ложах – 85–90); Я.Барсков. Переписка московских масонов XVIII века. – Пг., 1915; Русское масонство и его значение в истории общественного движения (XVIII и первая четверть XIX столетия). – СПб., б.г.
Более тенденциозны, однако же полезны в частностях: англоязычный очерк русского эмигранта-масона Б.Телспнева: B.Telepnev. Freemasonry in Russia // AQC, XXXV, 1922, 261–292; заказанное нацистами исследование Г.Ригельмана (H.Riegelmann. Die Europaischen Dynastien in ihrem Verhaltnis zur Freimaurerei, 1943, особ. 295–314, содержащие сведения, предполагающие тесные связи между династией Романовых и европейским масонством); и импрессионистское сочинение В.Иванова: В.Иванов. От Петра Первого до наших дней: Русская интеллигенция и Масонство. – Харбин, 1934. Литературное изображение масонства, помимо знаменитой карикатуры в «Войне и мире» Толстого, имеется также в почти тысячестраничном романе: А.Писемский. Масоны. – СПб., 1880.
Единственным из большевистских вождей, кто, по-видимому, обращался к изучению масонства, был Троцкий, который признавался (что ему было крайне несвойственно) в своей полной неспособности оценить его историческое значение. См.: L.Trotsky. Му Life. – NY, 1930, 120. О возобновившемся влиянии масонства (особенно на не-большевистских реформаторов и членов Временного правительства 1917 г.) пишет Г.Аронсон: Масоны в русской политике // Г.Аронсон. Россия накануне революции. – NY, 1962, 109–143.
[Закрыть]. Офицеры-землевладельцы стран Европы обретали в масонских ложах жизненный статус; и новоявленные аристократы получали таким образом доступ в высшее общество гораздо легче, нежели внешним путем, сквозь препоны жесткой социальной иерархии. Но масонство являлось еще и некой надконфессиональной деистской церковью. Оно наделяло своих приверженцев ощущением высшего призвания и чудодейственной тайны взамен омертвелых таинств традиционных церквей. Оно придавало новую символическую значительность основополагающей идее XVIII столетия, что существует естественный и нравственный вселенский порядок; предлагало таинственные обряды посвящения и исповеди для тех, кто уверовал в эту краеугольную идею; и предписывало благотворительную и педагогическую активность, дабы закрепить убеждение в возможности совершенствования человека.
Пресловутые средневековые истоки франкмасонства относятся к области легенд[736]736
82. Детальное, хотя отрывочное и не слишком убедительное доказательство происхождения франк-масонства от средневековой гильдии каменщиков проводится в кн.: D.Knoop and G.Jones. An Introduction to Freemasonry. – Manchester, 1937.
[Закрыть], хотя какую-то связь с гильдиями каменщиков, вероятно, можно проследить, особенно в период восстановления Лондона после пожара 1666 г. Масонские ложи нового типа впервые появляются в Англии в конце XVII – начале XVIII столетия. Члены их имели три иерархические степени посвящения, те же, что градации средневековых ремесленных гильдий: ученик, подмастерье и мастер. Английские торговцы учредили первые ложи в России не позже, чем в 1730-е гг., и после этого российское масонство, как и вся российская дворянская культура, формированию которой оно немало способствовало, оставалось под сильным влиянием иностранцев.
Английское масонство пересадил на русскую почву некто Джеймс Кейт, человек, наделенный всеми картинными доблестями средневекового странствующего рыцаря. Отпрыск знатного шотландского рода, Кейт был изгнан из Англии в 1715 г. за участие в восстании в поддержку претендента на английский престол из династии Стюартов. Он служил в испанской армии до своего появления в России в 1728 г. Здесь он стал видным генералом, военным губернатором Украины и в начале 1740-х принял на себя обязанности Великого Провинциального Мастера для всей России.
Кейта любили и уважали, называли его «образом рассветным» и охотно вступали в новоявленное аристократическое братство. В тогдашнем масонском песнопении о нем говорится так:
По нем (по Петре Великом. – Дж. Б.) светом озаренный
Кейт к Россиянам прибег;
И усердьем воспаленный
Огнь священный здесь возжег.
Храм премудрости поставил,
Мысли и сердца исправил
И нас в братстве утвердил[737]737
83. С.Ешевский. Сочинения. – Μ., 1870, ill, 445; также: Telepnev. Freemasonry, 261–262.
[Закрыть].
В 1747 г. Кейт покинул Россию и поступил на службу к Фридриху Великому; но российское масонство процветало и без него. К концу 1750-х масонские ложи появились почти во всех европейских странах, в Северной Америке, кое-где на Ближнем Востоке и в особенности в России. В 1756 г. была торжественно учреждена санкт-петербургская ложа, членами которой состояли многие литераторы, а Великим Мастером – англофил граф Воронцов; и было проведено первое официальное полицейское расследование деятельности «масонской секты» ввиду угрожающих слухов о ее зарубежных связях и мятежных планах. Правда, на этот раз масонство было оправдано; и за время своего краткого царствования Петр III, по преданию, стал масоном и учредил две ложи близ своих резиденций – в Санкт-Петербурге и в Ораниенбауме[738]738
84. Telepnev, 263.
[Закрыть].
Единая система руководства масонскими ложами образовалась после того, как богатый вельможа Иван Елагин получил диплом название Провинциального Великого Мастера всей России. В первые годы царствования Екатерины Елагин имел чрезвычайное влияние при дворе. Императрица в шутку адресовала письма «господину канцлеру Елагину»; он являлся организатором и пропагандистом первоначальной стадии развития российского масонства в его английской форме: ориентированного на практические дела и сосредоточенного в Санкт-Петербурге, что более или менее импонировало Екатерине.
И в самом деле, масонство в его английском варианте было близко по духу дилетантской атмосфере двора Екатерины. Елагин признавал, что он сперва сделался масоном от скуки; обыкновения английского масонства он обогатил главным образом вычурными ритуалами посвящения, которые оправдывал сугубо практически – тем, что надобно что-то предлагать взамен церковных обрядов. Его определение масона почти без поправок подошло бы для описания просвещенного придворного Екатерины: «свободный человек, знающий побеждать свои склонности… умеющий покорять волю свою законам разума»[739]739
85. Цит. по: Тукалевский. Из истории, 12.
[Закрыть]. В 1774 г. Елагинские ложи насчитывали около двухсот постоянных членов – российских и иностранных аристократов, и почти все они занимали видные посты на гражданской и военной службе.
В 1775 г. Новиков был принят в санкт-петербургскую масонскую ложу елагинской системы. Но он отказался проходить обычные обряды посвящения и выразил огорчение тем, что «в собраниях почти играли масонством, как игрушкой»[740]740
86. Согласно данным в: Telepnev. Freemasonry, 264–269.
[Закрыть]. Не прошло и года, как он основал новую ложу, таким образом положив начало второй, более интенсивной фазе развития российского масонства по образцу уже не английскому, а мистическому, германскому; духовный центр его переместился из Санкт-Петербурга в Москву. Под руководством Новикова российское масонство превратилось из елагинских уютных конспиративных забав в закрытые содружества, одушевленные особым высшим призванием, характерные для второго, московского этапа истории масонства в России; они оказали существеннейшее воздействие на последующее развитие русской культуры[741]741
87. Приведено в: Боголюбов. Новиков, 258.
[Закрыть].
Новое направление в российском масонстве соотносилось с общеевропейским сдвигом от английского к «шотландскому» масонству, которое предполагало более высокие уровни приобщения к доктрине: помимо основных трех степеней, в нем имелось от одной до девяноста девяти дополнительных. В этом масонстве «высоких степеней»[742]742
88. Термин «масонство высоких степеней» применяется здесь по отношению ко всем различным ложам, где проповедовалась необходимость восхождения к высшим степеням помимо трех масонских исконных. Сюда относится шотландский обряд, преимущественно немецкие ложи «строгого соблюдения», большинство шведских. лож и другие – обычно именовавшиеся «красным» или «багряным» масонством в отличие от «голубого» масонства низших степеней; в России – ложи ордена Андрея Первозванного в отличие от ордена Иоанна Крестителя.
Термин «масонство высоких степеней» используется также для обозначения сообществ, формально отделенных от масонской структуры, но большей частью являющихся отпрысками масонства, отвечающих потребности в оккультном знании и ужесточении нравственной дисциплины (то есть Розенкрейцеры, Elus Coens и тому подобные). В нашем употреблении термин не включает ответвлений масонства, озабоченных прежде всего радикальными социально-политическими преобразованиями, – таких, как баварские «иллюминаты» (желавшие лишь внедрения реформ Иосифа II и называвшие Вену «новым Римом») или некоторые польские ложи, более заинтересованные в коренных реформах, чем в духовном возрождении. Эти сообщества поборников рационализма и преобразований ошибочно причисляются антимасонскими публицистами к гораздо более многочисленным консервативным и мистическим ложам «высоких степеней».
Наилучший анализ происхождения высоких степеней и многосложных противоречий, возникших между их приверженцами, дается в книгах: R.Lc Forestier. L'OccuItisme е la franc-maponnerie ecossaise, 1928; его же: La Franc-ma?onnerie occultiste au dix-huitieme siecle et I'ordre des Elus Coens, 1928; Les plus secrets mys-teres des hauts grades de la mafonnerie devoiles, 1914. См. также отлично документированное нетрадиционное исследование: Р.Arnold. Histoire des rose-croix et les origines de la franc-magonnerie, 1955.
[Закрыть] члены были связаны более тесными узами общей тайны и круговой поруки; вводились сугубые поучения и клятвы, новые псевдовосточные одеяния и новые ритуалы. Ложи относили свое происхождение к сакрализованному прошлому, возводя его через тамплиеров-храмовников и госпитальеров-иоаннитов до гностиков и иудейской секты ессеев. В России эти высокие степени именовались «Андреевскими» в честь апостола, который якобы проповедал христианство на Руси еще до того, как Петр просветил римлян.
Этот поворот к «истинному масонству» для многих аристократов оказался равнозначным религиозному обращению. «Литературный хамелеон» Шюди, который был живым символом легкомыслия и чувственности, стал пылким апологетом масонского движения как единственного заслона от нравственного разложения Европы. От сочинения порнографической литературы Шюди обратился к написанию масонских проповедей и катехизисов и основал собственную систему высших лож под названием «Пламенеющая Звезда»[743]743
89. T.Tschudi. L'Etoile flamboyante, ou la societe des francs-magons consideree sous tous ses rapports. – Frankfurt – Paris, 1766. 2 v. См. особ. 1, 4–5, 160; и 41–47 – его речь в санкт-петербургской ложе; а также II, 179–232 – его катехизис. «Tshudi» – первоначальное, французско-швейцарское написание его фамилии: под этой фамилией появились все его сочинения, опубликованные на Западе. О его масонской деятельности см.: J.Besuchet. Precis historique de I'ordre de la franc-maponnerie, 1829, I, 42–43, 47; II, 275–279.
Пристрастие к сочинению новых катехизисов было особенно заметно в Германии. См.: J.Schmitt. Der Kampf urn den Katechismus in der Aufklarungsperiode Deutschlands. – Miinchen, 1935.
[Закрыть].
Российская аристократия в 1770 – 1780-х гг. была благодатной почвой для таких обращений. Все больше дворян стремилось отмежеваться от безнравственности, безверия и никчемности придворной жизни; дворянскую верхушку заново связало общее ощущение ненадежности после восстания Пугачева. Дворяне чувствовали, что отделены пропастью от религии народа, отданного им во власть, но вольтерьянство двора Екатерины им претило. «Находясь на распутье между вольтерьянством и религией, – пишет Новиков о своем обращении, – я не имел точки опоры или краеугольного камня, на котором мог бы основать душевное спокойствие, а потому неожиданно попал в общество (масонов)»[744]744
90. Боголюбов. Новиков, 285.
[Закрыть]. Его философский журнал конца 1770-х гг. «Утренний свет» был затем и создан, чтобы, публикуя переводы из великих античных и средневековых философов, «бороться с сектой, которая чванится титлом „философическая“»[745]745
91. Тукалевский. Из истории, 29–31, 18–20.
[Закрыть].
Поворот к оккультному масонству «высшего ордена» в Восточной Европе явился частным проявлением всеобщей реакции против французского рационализма и секуляризма, которая стала набирать силу лет за пятнадцать до Французской революции. Направление преобразований задала так называемая шведская система, имевшая девять степеней; десятой был тайный капитул из девяти членов, именовавшихся «Командорами Красного Креста»: они собирались в полночь по пятницам, молились, постились и укрощали дух и плоть другими способами. Идея нового, воинствующего мистического ордена возымела много сторонников в Германии, где шведская система стала известной как система «строгого послушания». Вступающие в эти новые братства обычно принимали новые имена в знак внутреннего перерождения и стремились общими усилиями, путем чтения и медитации, обрести глубинную истину и утраченное единение первохристианской церкви. Теософские трактаты Якоба Бёме Дополнялись в этих кружках произведениями шведского мистика Эмануэля Сведенборга, который с 1747 г. до самой своей смерти в 1772 г. издавал многочисленные оккультные сочинения, такие, как «Тайны Вселенной» и «Откровения Апокалипсиса». К 1770 г. в Восточной Германии и Прибалтике появилось не менее двенадцати великих лож; а в следующее десятилетие ложи системы высоких степеней одна за другой появлялись в двух крупнейших державах региона: в Пруссии и России[746]746
92. Финдель. История, I, 273; также 253–273, 306-3 18. См. также: Zdenck David. Influence of Boehme, 49 и далее; и главу в книге Д.Чижевского: Swedenborg in Russland //D.Chizhcvsky. Aus zwei Welten. Единственный известный мне труд, в котором борьба французских и немецких идей рассматривается как ключевая тема для понимания российской мысли той эпохи, – М.Ковалевский. Борьба немецкого влияния с французским в конце XVIII и в первой половине XIX столе-ТИЯ//ВЕ, 1915, 123–163.
[Закрыть].
Масонство высоких степеней имело особую привлекательность для монархов и вельмож Восточной Европы как способ укрепления их власти и противодействия реформистским идеям французского Просвещения. Два таких монарха, шведский король Густав III и прусский кронпринц Фридрих-Вильгельм, немало способствовали насаждению масонства в России. Густав удостоверил респектабельность шведской системы масонства, когда он подчеркивал свои масонские связи во время визита в Санкт-Петербург "в 1776 г.; ему удалось добиться благорасположения цесаревича Павла, а может быть, и склонить его к формальному членству[747]747
93. Павел почти наверняка был практикующим масоном. См.: Т.Соколовская. Два портрета императора Павла с масонскими эмблемами // PC, 1908, окт., портреты Павла в масонском облачении 82–83; текст 85–95; также: Масонство, 11–12; AQC, VIII, 1895, 31; Riegelmann. Dynastien, 298–301; и в особенности о влиянии масонства высоких степеней на его идеологическое воспитание и позднейшую политику см.: G.Vernadsky. Le Cesarevitch Paul et les francs-mapons de Moscou //RES, VIII, 1925, 268–285.
[Закрыть]. Он вступил в переговоры о возможности брака Павла со шведской принцессой и пытался связать российских и шведских масонов единой системой лож под руководством своего брата.
Еще важнее оказалось германское влияние: в Германии была чрезвычайно популярна система «высоких степеней» по шведскому образцу. В 1776 г. князь Гагарин, близкий друг Павла и гроссмейстер главной санкт-петербургской ложи шведского типа, совершил путешествие в Германию. Там он принял руководство над берлинской ложей Минервы (ложей «строгого послушания») и оттуда привез с собой немецкого аристократа, назначенного Великим Мастером российской «провинции». То был молодой, энергичный наставник в масонских делах и знаток оккультных материй Иоганн Георг Шварц.
Двадцатипятилетний трансильванец, получивший образование в Германии, Шварц был немедленно взят на профессорскую должность в Московский университет и тут же занялся преобразованием российского масонства при тесном содействии двух своих главных русских сподвижников, Хераскова и Новикова. Университетские лекции Шварца по филологии, мистической философии и философии истории завоевали ему целый сонм поклонников, в том числе двух видных иностранных гостей 1780 г. – австрийского императора Иосифа II и прусского кронпринца Фридриха-Вильгельма.
В 1781 г. Шварц, Новиков, Херасков и другие организовали «собрание питомцев Университета», первое тайное студенческое общество в российской истории. На следующий год Шварц был сделан инспектором новообразованной «Педагогической семинарии», где собирались готовить преподавателей с учетом предполагаемого расширения российской системы образования и обновлялись вступительные университетские курсы. В этой должности Шварц пытался практически подчинить высшее образование в России масонству высоких степеней. Новиков обеспечивал выполнение вспомогательной книгоиздательской программы, Шварц же постепенно сумел привлечь к делу немало богатых покровителей, которые вместе с ними обоими образовали в 1780 г. новую «тайную сиентифическую ложу Гармонию»[748]748
94. БЕ, XXXVI, 511–512. Тукалевский. Из истории, 33 и далее. О Шварце см.: Тихонравов. Сочинения, III, 60–81. М.Лонгинов. Новиков и Шварц// РВ, 1857, окт., 539–585; комментарии к этой статье см.: С.Ешевский // РВ, 1857, нояб., 174–201; РБС, XI, 621–628; и разностороннее обсуждение этих событий, а также дополнительная документация и библиографические отсылки см.: Барсков. Переписка.
[Закрыть].
Подобно десятой степени в шведской системе масонства, эта тайная ложа насчитывала девять членов и занималась «возвращением общества ко христианству». Знания надо было как можно более прилежно стяжать и распространять, но лишь под знаком христианства, так как «наука без христианства становится злым и смертельным ядом»[749]749
95. РБС, XXII, 625; Тукалевский, 27; также: Материалы для истории дружеского ученого общества //РА, 1863, вып. 3, 203–217; А.Афанасьев. Николай Иванович Новиков // БЗ, 1858, № 6, 161–181.
[Закрыть]. В 1782 г. московская группа создала «Дружеское ученое общество», к которому примыкала «Переводческая семинария», занятая изданием иностранных сочинений, и «Верховная философская семинария», включавшая тридцать пять ученых мужей, в том числе двадцать одного из состава различных семинарий.
Окончательной формой «высокой степени», которую избрали ведущие московские масоны, стало прусское розенкрейцерство, которому Шварц сделался сопричастен во время поездки за границу в 1781–1782 гг. Он отправился в качестве делегата от России на Вильгельмбадский съезд 1781–1782 гг., созванный, чтобы хоть как-нибудь упорядочить масонство высоких степеней. Разочарованный шарлатанством, заразившим многие ложи этой системы, Шварц попал под влияние вождя прусских розенкрейцеров Иоганна Христофора Вёллнера, который обратил также кронпринца Фридриха-Вильгельма и вскоре возглавил очищение прусских школ от влияния рационалистических учений[750]750
96. См.: F.Valjavec. Das Woellnersche Religionsedikt und seine geschichtliche Bcdeutung// HJ, 72, 1953, 386–400; Тукалевский, 41–42; РБС, XXII, 623–624.
[Закрыть]. Шварц прошел посвящение в розенкрейцеры и был уполномочен основать собственную независимую орденскую провинцию в России; свое детище он назвал Обществом «Золото-розового Креста». Главнейшее убеждение членов ложи «Гармония» состояло в том, что наука и религия суть две стороны единой истины. Сам Новиков в 1781 г., в первом выпуске своего нового университетского издания формулировал это так: «Между верою и разумом… Философией и Богословием противоборства не должно быть. Вера… не идет против разума, она не делает нас своими собственными врагами и не похищает у нас удовольствий жизни, она требует лишь отречения от излишеств»[751]751
97. Цит. в: Тукалевский, 29.
[Закрыть].
Для розенкрейцера Шварца весь мир был «верховным храмом» масонства, а их братство – конечным «теоретическим уровнем», к которому все остальные масонские степени являлись лишь подступами. Чтобы достигнуть этого уровня, надо было отрешиться от рационализма российского Просвещения, и Новиков это ясно высказал в первом же номере своего нового журнала «Вечерняя заря» в 1782 г.: «…сравнивая теперешнее наше состояние с тем, в котором наш праотец до падения блистал полдневным светом мудрости, находим, что свет нашего разума едва можно уподобить и вечернему свету»[752]752
98. Текст приводится в: Новиков / Под ред. Малышева, 216.
[Закрыть].
Однако же «свет Адама» пребывает «все еще в нас, лишь сокрыто»[753]753
99. Там же, 217.
[Закрыть]. Необходимо обрести его путем внутреннего очищения и прилежного изучения «гиероглифики природы» – а также большей части древней истории, каковая все еще хранит отблески утраченного света. В курсе лекций, прочитанных в университете и в ложах, Шварц попытался наставить слушателей на путь истинный. Разум, объяснял он, – всего лишь начальная и самая ненадежная тропа к свету; чувство (эстетическое ощущение розы) – важнее; а откровение (тайна креста) – важнее всего. Этими тремя тропами человек восходит от низшей к высшей ступени познания: от любопытного к приятному, от него к полезному. Вслед за Бёме Шварц утверждал, что весь космос охвачен тройственным движением к совершенству. И триединый Бог (сотворивший мир «из собственной внутренней сущности» согласно «бесконечному проявлению Его непознаваемой воли»), и образ Божий, человек (также представляющий собой «троицу» тела, разума и духа), тяготеют к единению в конечной троичности «благого, истинного и прекрасного»[754]754
100. Тукалевский. Из истории, 31–38. См. также: A.Viattc. Les Sources occultes du romantisme, 1928, I, 33–41, 120, о троичных идеях в оккультной традиции; C.Bila. La Croyance a la magie au XVIII е siecle en France, 1925, где явственно показано, что оккультная традиция была гораздо более укоренена даже в «просвещенных» кругах французского общества, чем это зачастую предполагается.
[Закрыть]. Чтобы помочь «незрелым умам» преодолеть вольтерьянство, Шварц и Новиков опубликовали в начале 1780-х гг. ряд мистических трактатов большими по тому времени тиражами – наряду с сочинениями Бёме «Путь ко Христу» и Арндта «Об истинном христианстве» издавались и анонимные компиляции, такие, как «Заблуждения разума» и «Тайны Креста».
Причиной смерти Шварца в начале 1784 г. были главным образом излишества аскетического самоистязания, которое должно было способствовать внутреннему совершенствованию и познанию. Большая толпа народу собралась на его похоронах, хотя похоронили его в отдаленной деревушке; панихида же была заказана в Москве студентами Шварца. Он сыграл важную, обновляющую роль в развитии русской мысли, хотя и провел в России менее пяти из тридцати трех лет своей жизни и дворянского звания не имел. Во многих отношениях он был зачинателем русского романтизма: показательны в этом смысле и его осуждение естественного разума, и вера в то, что искусство ближе к внутренней гармонии природы, и любовь к сумрачному и таинственному, и рыцарские идеалы. В то же время он был первым из длинной череды немецких идеалистических философов, разжегших в россиянах жажду философского абсолюта и утверждавших, что совершенство достижимо при посредстве особого знания путем самоотверженных усилий братства избранников. Московские розенкрейцеры 1780-х гг. положили начало традиции создания закрытых философских кружков, которые сыграли столь важную роль в духовной жизни России. Они завели обыкновения, ставшие типичными для различных кружков такого рода: псевдонимы, дружеские узы и взаимопомощь, тайные обсуждения и обоюдная критика, а также обязательная ежеквартальная исповедь Великому Мастеру ордена.
Расхожая дидактика и благотворительность, определявшие облик раннего масонства, при Шварце обернулись соблазнительной верой в райскую жизнь на земле, достижимую соединенными усилиями просвещен ных мыслителей. Недаром Шварц по-видимому впервые употребил термин «интеллигенция». Правда, он использовал его, казалось бы, в смысле, который имеет латинское слово «intelligentia», то, есть «понимание», однако установил его специфическую русскую транслитерацию и придал ему то значение неких особых полномочий, которыми якобы обладал общественный слой, получивший такое наименование. «Что такое интеллигенция?» («Что есть понимание?») – вопрошает Шварц, и вопрос этот многократно повторялся в последующей российской истории. Это, отвечает он, «высшее состояние человека, как умного существа, свободного от всякой грубой, тленной, телесной материи, бессмертного и неощутительно могущего влиять и действовать на все вещи»[755]755
101. Цит. у Тукалевского (Из истории, 51, примеч. 3). В рукописи, соответствовавшей в 1965 г. номеру, указанному обычно аккуратным Тукалевским (Q III, 175 рукописного собрания Библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде), этой цитаты нет, но имеется много сходных: вопрос «Что такое суть идеи?», обозначение Христа как «идеи всех идей» (5Ь), а его истинных последователей как «смыслящих/intelligentes» (55Ь). Таким образом, цитата Тукалевского может быть всего лишь парафразой. Но поскольку указание им с. 107 представляется абсолютно неприложимым к данному документу, могла произойти какая-то путаница в цифрах, либо же он просто цитирует другой документ этого богатого собрания оккультной литературы. Экстенсивный перевод Щварцем и его последователями немецкой и латинской философской терминологии на русский язык никогда систематически не изучался; однако вполне вероятно, что термин «интеллигенция» не был заимствован непосредственно из латыни, как это обычно предполагается, а был усвоен опосредованно вместе с другими латинскими терминами немецкой оккультной литературы. Приведенное Тукалевским использование слова «интеллигенция» сообразуется с представлением о чистых духовных явлениях, или Intelligenzcn, в немецком оккультизме (см.: C.Kicsewctter. Geschichte des neueren Occultismus. – Leipzig, 1891, 259). Иван Аксаков, который, по-видимому, первым ввел в обиход термин «интеллигенция» в более общем значении 1860-х гг. (см.: A. Pollard. The Russian Intelligentia: The Mind of Russia// CSS, III, 1964, 7, примеч. 19), как и Шварц, получил философское образование в Германии и воспринял немецкую терминологию. Превращение латинского «t» в русское «ц» наводит на мысль о возможном промежуточном посредстве немецкого «ζ» или, быть может, польского «ф».
Позднейшее российское представление, будто интеллигенция несет весть освобождения всему человечеству, напоминает былую хилиастическую идею Иоахима Флорского о том, что грядет «третье царство» духа, в котором людьми будет управлять не необходимость, а «intelligentіа spiritualise. См.: R.Kestenberg-Gladstcin. The «Third-Reich» // JW1, XVIII, 1955, 245, 270.
[Закрыть].
Интеллигенция была магической силой, которую Екатерина молитвенно просила ей даровать в начале своего «Наказа»: «Domine Deus… da mihi intelligentiam…» Но у Шварца это слово получило иное, мистическое значение. В первой же добросовестной истории российского масонства небезосновательно утверждалось, что именно благодаря ему дворянство впервые «ощутило свое призвание как интеллигентное сословие»[756]756
102. Финдель. История, П– (опубл. в янв. 1874).
[Закрыть].
После смерти Шварца из Германии прибыл новый Великий Мастер, убежденный, что «истинные розенкрейцеры суть истинные восстановители порядка в Европе» и что ведущую роль в этом восстановлении сыграет Россия[757]757
103. Из дневника барона Шредера (Schroeder), нового Великого Мастера, который он вел по прибытии в Россию в 1784 г. в возрасте двадцати восьми лет (Бар-сков. Переписка, 215). Шредер называл розенкрейцеров «протестантскими иезуитами» (225), но ощущал естественное родство между протестантизмом и православием? Пруссией и Россией.
[Закрыть] («так верблюд не сознает, что он нагружен драгоценными товарами»). Множество молодых россиян устремилось в Берлин, дабы полнее уяснить орденское учение, и некоторые из них надеялись приобщиться к тайне вечной жизни. Движение получило новый импульс в 1786 г., когда завзятый розенкрейцер принц Фридрих-Вильгельм стал королем Пруссии. В конце 1780-х гг. в России обнаруживается поразительное изобилие явившихся из-за границы оккультистских братств. «Новые Израэлиты», или «Божьи люди», называли себя истинными масонами, но походили скорее на религиозных сектантов. «Дети Нового Иерусалима» были последователями Сведенборга. Дворянское сообщество, образованное в Авиньоне адмиралом Плещеевым и князем Н. Репниным, обосновалось в Санкт-Петербурге под идеологическим руководством Дома Пернети, бывшего бенедиктинца и библиотекаря Фридриха Великого, который занялся оккультными науками[758]758
104. M.de Vissac. Dorn Pernety et les illumines d'Avignon // MAV, XV, 1906, 219–238; А.Пыпин. Материалы для истории масонских ложов // BE, 1872, янв., особ. 204–206; Viattc. Sources, I, 89–92; Vernadsky. Cesarevitch.
[Закрыть].
