Текст книги "Система потоковой передачи: Сборник рассказов Джеральда Мёрнейна"

Автор книги: Джеральд Мернейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Каждый день в какой-то момент мальчик-владелец упомянутых ранее святых карточек представлял себе подробности сцен из жизни, которую он, возможно, проживёт в будущем. Годами, узнавая от своей любимой тёти историю и учение Католической Церкви, мальчик хотел оставаться тем, кого он и его тётя назвали бы добрым католиком, но часто подозревал, что совершит множество грехов в будущем, даже будучи мальчиком. Он подозревал, что совершит множество грехов в будущем, потому что, даже будучи мальчиком в будущем, он с нетерпением ждал, когда увидит или прикоснётся к обнажённому телу молодой женщины. Даже сидя рядом со своей любимой тётей, когда она рассказывала ему об истории и учениях Католической Церкви, мальчик-владелец карточек иногда представлял себе ту или иную деталь сцены из далекой сельской местности, которую, как он подозревал, он вообразит в будущем, даже будучи ещё мальчиком. Всякий раз, когда мальчик-владелец карточек, сидя рядом со своей любимой тетей с карточками в руке, представлял себе такую деталь, он всматривался в фон картинок на своих карточках в поисках деталей, упомянутых в последнем предложении предыдущего абзаца.

Когда мальчик-владелец священных карт искал подробности о месте, упомянутом в последнем предложении абзаца перед предыдущим, он предположил, что оно находится рядом с боковой улочкой городка с населением в несколько тысяч человек, расположенного на внутренних склонах Большого Водораздельного хребта либо в штате Новый Южный Уэльс, либо в штате Квинсленд. В те годы, когда мальчик предполагал это, он жил с самого первого года, который себя помнил, в пригороде Мельбурна и не выезжал из него дальше района на юго-западе Виктории, где жила его любимая тётя.

Место, упомянутое в предыдущем абзаце, представляло собой дом со множеством комнат, окружённый сначала верандой, затем садом и, наконец, высокой каменной стеной. Всякий раз, когда мальчик-владелец священных карт искал подробности об этом месте, он надеялся, что эти подробности позволят ему представить себя сидящим, стоящим или ходящим взад и вперёд в той или иной из многочисленных комнат дома, на веранде или в саду. Мальчик также надеялся, что эти подробности позволят ему представить, что он уже много лет живёт как мужчина в доме со множеством комнат и каждый день этих лет сидел, стоял или ходил взад и вперёд в той или иной из многочисленных комнат дома, на веранде или в саду, и никогда не выходил за пределы высокой каменной стены, и что он проживёт в этом месте до конца своей жизни.

Иногда мальчик-владелец священных карт предполагал, что место, упомянутое в предыдущем абзаце, – это дом, где он будет жить в будущем, будучи холостяком, с библиотекой в одной из комнат, коллекцией орхидей в другой, множеством аквариумов с тропическими рыбами в третьей комнате и сложной моделью железной дороги в третьей комнате. Иногда мальчик предполагал, что это монастырь для священников или монахов.

Всякий раз, когда мальчик-владелец святых карт предполагал, что место, упомянутое в предыдущем абзаце, было монастырем, он также предполагал, что, став взрослым мальчиком, он узнает от своей любимой тети местонахождение каждого монастыря, стоящего за высокой каменной стеной на боковой улице города с населением в несколько тысяч человек на внутренних склонах Большого Водораздельного хребта в Новом Южном Уэльсе или Квинсленде; что он также узнает от своей любимой тети цвета и узоры облачений, которые носят монахи или священники в каждом из монастырей, а также правила, которым следуют монахи или священники, и местонахождение сестринских домов

монастыри того же ордена монахов или священников в странах, кроме Австралии; и что он затем решит присоединиться к ордену монахов или священников, чьи одеяния будут яркими, чьи правила не позволят монахам или священникам выходить за пределы высокой каменной стены, окружающей их монастырь, и чьи сестринские дома в странах, кроме Австралии, будут окружены отдаленной сельской местностью.

* * *

Если мальчик-владелец упомянутых ранее святых карт смотрел на ту или иную карту, но не мог разглядеть на изображении на ней какую-либо деталь стены, сада или части сельской местности, он смотрел на небо за головой Иисуса, Марии или святого персонажа на картинке.

Если бы мальчик увидел, что небо, упомянутое в предыдущем абзаце, голубое и безоблачное, он бы не стал смотреть дальше, а положил бы карточку с изображением голубого неба без облаков под низ своей стопки карточек. Если же мальчик увидел бы на небе, изображенном на святой карточке, кучи или слои серых облаков, он бы продолжил смотреть дальше.

В тот день, когда из окна комнаты, где мужчина, упомянутый впервые во втором абзаце этой истории, более двадцати лет хранил в картотечном шкафу карты, которые он в детстве называл «святыми картами», открывался вид на голубое небо без облаков, женщина, бывшая его женой более двадцати лет, спросила мужчину, почему он предпочитает не смотреть на голубое небо без облаков. В день, упомянутый в предыдущем предложении, мужчина ответил, что синева безоблачного неба в полдень в тех единственных районах, где он жил, была также самым заметным из цветов в каждой из двух кисточек, которые иногда касались кожи его руки или лица, когда мать проходила рядом с ним каждое утро в первый год, который он помнил, а именно в тот год, когда она часто носила халат синего и нескольких других цветов, который она завязывала на талии шнурком с кисточками тех же цветов на каждом конце.

Всякий раз, когда мальчик-владелец святых карт, упомянутых ранее, смотрел на кучи или слои серых облаков на изображении той или иной из своих карт, он искал то, что искал, когда он шел или был

путешествуя в автомобиле или поезде по району на юго-западе Виктории, где жила его любимая тетя со своими родителями и сестрами, он всякий раз замечал, что небо над преимущественно ровной сельской местностью этого района было заполнено кучами или слоями серых облаков, которые представляли собой одно облако с лучом или лучами света, появляющимися из-за него таким образом, что облако казалось частично или полностью окруженным ореолом или нимбом из серебра.

Каждый раз, когда мальчик, упомянутый в предыдущем абзаце, видел одинокое облако, упомянутое в том абзаце, он вспоминал поговорку, которую иногда слышал от матери: «У каждой тучи есть серебряная подкладка». Каждый раз, когда мальчик видел одинокое облако, он также вспоминал о районах, окружающих тот район, где он тогда гулял или путешествовал. Он вспоминал, что солнце в этот момент могло светить над районом Джилонг, или районом Большого Водораздельного хребта, или районом по ту сторону границы Южной Австралии, или синим районом Южного океана. Каждый раз, когда мальчик видел одинокое облако, он также вспоминал о районе, окружающем все остальные районы: а именно, о районе небес.

Всякий раз, когда мальчик, упомянутый в предыдущем абзаце, путешествовал по району к юго-западу от Мельбурна, где жила его любимая тетя с родителями и сестрами, он понимал, что район заканчивается в одном направлении пригородом города, в другом направлении горной грядой, в третьем направлении вертикальной линией на карте, а в третьем направлении берегом океана, но всякий раз, когда мальчику напоминали о районе рая, он понимал, что район не имеет конца ни в каком направлении. Всякий раз, когда мальчику напоминали о районе рая, он понимал, что каждый из небесных домов был многокомнатным и был окружен верандой, затем садом, а затем в основном ровной сельской местностью, которая не имела конца ни в каком направлении. Всякий раз, когда мальчик понимал эти вещи, он также понимал, что ни один мужчина, сидящий с женщиной в той или иной из многочисленных комнат небесных домов или стоящий или гуляющий с женщиной на веранде или в саду, окружающем любой из этих домов, не будет стремиться в какой-либо момент в будущем представить себе какие-либо детали какой-либо сцены в каком-либо отдаленном ландшафте, в котором он был бы пожилым мужчиной и собирался бы посмотреть на или прикоснуться к телу обнаженной женщины.

* * *

Всякий раз, когда человек, упомянутый впервые во втором абзаце этой истории, вспоминал свою любимую тётю в годы её жизни, он помнил, как она опиралась на правый локоть, опираясь выше пояса, лёжа на кровати, где она лежала и днём, и ночью в своей комнате в доме, состоящем из множества комнат и окружённом сначала верандой, затем регулярным садом, а затем преимущественно ровной сельской местностью юго-западного района Виктории. Всякий раз, когда человек вспоминал свою любимую тётю в упомянутые годы, он вспоминал и другие подробности, включая некоторые из следующих.

Любимая тётя мужчины была старшей сестрой его отца. У любимой тёти мужчины было три сестры и два брата. Оба брата женились, когда ему было около тридцати пяти лет, и позже стали отцами детей. Любимая тётя мужчины и её три сестры оставались незамужними всю свою жизнь. Четыре упомянутые сестры жили с родителями до смерти отца, а затем продолжили жить с матерью в многокомнатном доме, упомянутом в предыдущем абзаце, до самой смерти всех четырёх сестёр и их матери.

Дом, упомянутый в предыдущем абзаце, был построен из кремового камня, добытого на соседнем пастбище. Большую часть работы по строительству только что упомянутого дома выполнил отец отца мужчины, который смотрит на картинку на карточке, побудившей меня начать писать эту историю. В те годы, когда упомянутый мужчина был мальчиком, обучавшимся у своей любимой тети, дедушка мальчика, по мнению соседей, был довольно обеспечен . Дом дедушки был обставлен предметами, которые сейчас продаются по многим сотням долларов в антикварных лавках в пригородах Мельбурна. В главной комнате дома стояли высокие книжные полки со стеклянными дверцами, внутри которых хранилось несколько сотен книг. У одной из четырёх сестёр, живших в доме, был механический граммофон и коллекция из сотни или более пластинок. У другой сестры было пианино, и она слушала музыкальные программы ABC по радио на батарейках. Одна из сестёр время от времени заказывала украшения или безделушки, рекламируя их в каталогах, выпускаемых магазинами Мельбурна. Сестра, любимая тётя одного из своих племянников,

подписался на все периодические издания, выпускаемые всеми католическими организациями и религиозными орденами во всех штатах Австралии.

Однажды утром на десятом году жизни мальчик-владелец упомянутых ранее святых карт встал со стула, на котором он сидел у постели своей любимой тети, и вышел из комнаты тети, как он обычно выходил из ее комнаты всякий раз, когда приближалось время, когда мать его тети должна была внести в комнату белую эмалированную тарелку с горячей водой, полотенца, гель для умывания и мыло, которые она приносила каждое утро.

В то утро, о котором говорилось в предыдущем абзаце, мальчик, упомянутый в том абзаце, проводил часть своих летних каникул, как он привык проводить их каждый год в доме, состоящем из множества комнат, где жили родители и сёстры его отца. Каждое второе утро из тех многочисленных утр, которые мальчик проводил в этом доме, он проводил час вне комнаты своей любимой тёти, читая книги в главной комнате дома или гуляя по саду, окружавшему дом.

В течение многих лет, пока человек, впервые упомянутый во втором абзаце этой истории, хранил коллекцию карточек в папке под названием «Памятные вещи» , у него не было возможности вспомнить ни одной детали утра, когда он, будучи мальчиком, выходил из комнаты своей любимой тети и делал то, что упомянуто в предыдущем абзаце. Однако человек иногда вспоминал одно утро на десятом году жизни, когда он вышел из комнаты своей любимой тети, а затем прошел через дом со множеством комнат, затем через веранду, окружающую дом, затем через сад, окружающий дом и веранду, и затем вышел на преимущественно ровную сельскую местность, окружающую дом, веранду и сад. Человек иногда вспоминал, что небо в то утро было покрыто кучами или слоями серых облаков. Человек иногда вспоминал, что мальчик смотрел в то утро иногда в сторону каждого из четырех районов, окружающих район, где он шел, а иногда в сторону определенного облака, которое, как он полагал, было направлением района, окружавшего все остальные районы.

Человек, упомянутый в предыдущем абзаце, иногда вспоминал, что мальчик, упомянутый в том абзаце, сочинял во время утренней прогулки первую строку стихотворения, которое он намеревался сочинить. Строка стихотворения, о которой только что шла речь, такова:

О край отцов моих…

Всякий раз, когда мужчина вспоминает приведённую выше стихотворную строку, он вспоминает и то, как мальчик, её сочинивший, дрожал, когда произносил её вслух после того, как сочинил. Мужчина предполагает, что мальчик дрожал отчасти от гордости за то, что сочинил эту строку, а отчасти от страха.

* * *

Человек, упомянутый во втором абзаце этой истории, держащий в руке стопку карт, каждый день вспоминает одну или несколько деталей из тех лет, когда он навещал свою любимую тётю, её родителей и сестёр, или тех, кто был ещё жив после смерти первой из них. Ниже приводится краткое изложение только что упомянутых деталей.

Женщина, которая была любимой тетей, упомянутой ранее, родилась в один из первых годов двадцатого века и была старшей из шести детей своих родителей. Когда ей было двенадцать лет, ее тело ниже пояса было парализовано. Мальчик, который считал женщину своей любимой тетей, предположил, что в возрасте двенадцати лет она перенесла болезнь, которую он знал как полиомиелит , но когда он стал мужчиной, после смерти женщины, которая была его любимой тетей, он вспомнил, что никто никогда не рассказывал ему никаких подробностей истории о том, как женщина стала парализованной ниже пояса, когда ей было двенадцать лет.

Иногда, когда любимая тётя мальчика ворочалась в постели, мальчик краем глаза поглядывал на холмик, образовавшийся на простынях из-за частей тела тёти ниже её пояса. В такие моменты мальчик, судя по размеру холмика, предполагал, что эти части тела тёти всё ещё того же размера, что и в двенадцать лет.

Когда мальчик впервые узнал о своей частично парализованной тете, это была женщина лет сорока или больше, которая провела в постели почти тридцать лет.

На момент смерти женщина была в возрасте около шестидесяти пяти лет и провела в постели более пятидесяти лет.

Частично парализованная женщина, упомянутая в предыдущем абзаце, большую часть дня переносила вес своего тела выше талии на правый локоть, когда читала, разговаривала или держала зеркало с ручкой из черепахового панциря.

и смотрела на отражение части веранды за окном своей комнаты, или части сада на дальней стороне веранды, или части преимущественно ровной сельской местности на дальней стороне сада, или части неба над преимущественно ровной сельской местностью. Комната женщины была обставлена шезлонгами и использовалась семьей как гостиная. Многочисленных гостей дома проводили в эту комнату и принимали там. Частично парализованная женщина разговаривала и смеялась с каждым из многочисленных посетителей.

Мальчик, считавший вышеупомянутую женщину своей любимой тётей, предпочитал навещать её, когда в комнате никого не было, и когда он мог сесть на стул у её кровати и задать ей вопросы. В те месяцы каждого года, когда мальчик не был на каникулах, он записывал вопросы, чтобы иметь запас вопросов, на которые тётя потратила бы много часов, когда он в следующий раз навестит её. Например, среди вышитых узоров на алтарных покровах церкви своего прихода мальчик мог заметить фигуру птицы-родителя с длинным клювом и нескольких птенцов, чьи клювы были направлены вверх, к птице-родителю. В следующий раз, посетив её, мальчик мог попросить свою любимую тётю объяснить этот узор. Любимая тётя мальчика могла сказать ему, что птицы на узоре – пеликаны, и что птица-родитель пеликана, согласно традиции, должна прокалывать себе грудь клювом, чтобы птенцы могли питаться вытекающей кровью.

* * *

На лицевой стороне карточки, упомянутой во втором абзаце этой истории, изображены голова и тело выше пояса святой Католической Церкви. За упомянутым изображением находится изображение неба, заполненного кучами или слоями облаков, одно из которых, как описано в первом абзаце этой истории, окружено ореолом или нимбом розового цвета. На обороте карточки, упомянутой во втором абзаце, жирным шрифтом напечатаны чёрными чернилами слова. Некоторые из этих слов: « Из милосердия вашего, молитесь за…» Упокой душу …, а затем имя женщины, которая когда-то была любимой тётей одного из её племянников. Среди упомянутых слов есть и такие: «Да сияет над ней вечный свет …» Другие слова и

цифры рядом обозначают дату в одном из первых лет двадцатого века, а также дату в седьмом десятилетии того же века.

Всякий раз, когда мужчина, владелец карты, упомянутой в предыдущем абзаце, смотрит на её оборотную сторону, он вспоминает день на неделе, предшествующей второй из дат, упомянутых в этом абзаце. В только что упомянутый день мужчина впервые за несколько лет посетил многокомнатный дом, где три сестры его отца всё ещё жили с матерью. Когда мужчина вошёл в комнату, которая служила гостиной, он заметил, что женщина на кровати в комнате лежала не на правом, а на левом боку. Он также заметил, что женщина не опиралась всем телом выше талии на левый локоть, а лежала на кровати в таком положении, что если бы её глаза были открыты, она бы не видела через окно перед собой ни части веранды по другую сторону окна, ни сада по другую сторону веранды, ни преимущественно ровной сельской местности по другую сторону сада, а видела только часть неба над сельской местностью.

В день, упомянутый в предыдущем абзаце, мужчина, упомянутый в том же абзаце, обратился к женщине, лежащей в постели, но женщина в ответ назвала только его имя. В тот же день мужчина узнал от сестёр и матери женщины, лежащей в постели, что женщина в последнее время не говорила им о своей болезни, но несколько раз в последнее время говорила, что боится.

* * *

Однажды, когда мальчик, владелец коллекции святых карт, расспрашивал свою любимую тетю об учении Католической Церкви в вопросе рая, ада, чистилища и участи души после смерти, мальчик спросил свою тетю, знал ли кто-либо из святых Церкви при своей земной жизни, что он или она попадет на небеса после того, как умрет. Тогда тетя мальчика сказала ему, что даже самые благочестивые из святых не могли знать до своей смерти, как Бог будет с ними обращаться после их смерти. Тогда мальчик спросил свою тетю, может ли кто-либо из живущих на земле знать, попал ли на небеса кто-либо из его друзей или родственников, которые умерли. Тогда тетя мальчика рассказала мальчику историю.

История, упомянутая в предыдущем абзаце, была о монахине, которая большую часть своей жизни прожила в монастыре, состоящем из множества комнат, окружённом сначала садом, затем высокой каменной стеной, а затем сельской местностью в одной из европейских стран. Спустя много лет после её смерти монахиня была провозглашена Церковью святой, что означало, что любой католик мог быть уверен, что монахиня достигла небес и могла молиться ей. Однако события в истории, рассказанной тётей своему любимому племяннику, произошли вскоре после её смерти, и в то время, когда никто на земле не мог точно знать, что случилось с монахиней после её смерти. Пока тётя рассказывала эту историю своему племяннику, племянник не знал, что открытка, которую мать его любимой тёти и её две выжившие сестры распорядятся напечатать и распространить вскоре после её смерти, будет иметь на лицевой стороне изображение головы и тела выше пояса монахини из этой истории.

Историю, упомянутую в предыдущем абзаце, можно кратко изложить следующим образом. При жизни монахиня дружила с женщиной, которая не была монахиней, но время от времени навещала её. Монахиня и её подруга часто говорили о том, как тяжело людям, живущим на земле, не знать, попал ли кто-нибудь из их умерших друзей и родственников на небеса. Однажды монахиня сказала своей подруге, что если она, монахиня, умрёт и попадёт на небеса, пока её подруга ещё жива, то она, монахиня, пошлёт ей в знак того, что она, монахиня, попала на небеса, розу из одного из райских садов. Со временем монахиня умерла, пока её подруга была ещё жива. Через несколько дней после смерти монахини её подруга посетила монастырь, где жила монахиня. Подруга поговорила со старшей монахиней монастыря об умершей монахине. Во время их разговора старшая монахиня пригласила подругу умершей монахини прогуляться по саду, окружавшему монастырь. Пока они вдвоем прогуливались по саду, главная монахиня подошла к одному из кустов роз, срезала одну розу и отдала ее подруге умершей монахини.

* * *

Однажды утром на пятом году жизни, когда мальчик, который позже стал владельцем упомянутых ранее святых карт, еще не привык проводить часть своих летних каникул в доме с множеством комнат, упомянутом ранее, он вошел из парадного сада

Обойдя дом, чтобы сесть у кровати женщины, которая уже стала его любимой тётей. В коридоре дома мальчик обнаружил, что дверь, ведущая в комнату любимой тёти, закрыта.

Затем мальчик потянулся к ручке двери, повернул ее и открыл дверь.

В определенные моменты в течение лет после двадцати пяти лет мужчина, упомянутый во втором абзаце этой истории, считал, что никогда не смотрел на обнаженное тело женщины и не прикасался к нему до своего двадцатипятилетия. В другие моменты в течение упомянутых лет мужчина считал, что видел обнаженное тело выше пояса некой женщины на пятом году жизни. Всякий раз, когда мужчина верил в то, что упомянуто в предыдущем предложении, он считал, что видел, открыв дверь, упомянутую в предыдущем абзаце, обнаженное тело выше пояса своей любимой тети, склонившейся над белой эмалевой чашей, наполненной водой, и на этом теле две груди, каждая с соском, окруженным розовой полосой. Всякий раз, когда мужчина верил в то, что упомянуто в предложении, предшествующем предложению, упомянутому в предыдущем предложении, он считал, что видел, открыв дверь, упомянутую в предыдущем предложении, обнаженное тело выше пояса, и чашу, наполненную водой, и на теле соски девушки, грудь которой еще не начала расти.

* * *

Однажды, когда из окна комнаты, где мужчина, впервые упомянутый во втором абзаце этой истории, более двадцати лет хранил в картотечном шкафу карты, которые он в детстве называл «святыми картами», открывался вид на небо, покрытое кучами или слоями серых облаков, женщина, с которой он прожил более двадцати лет, спросила мужчину, почему он называет такое небо своим любимым. В тот день мужчина ответил, что в первый день, который он помнит, небо было заполнено кучами или слоями серых облаков.

В первый из двух дней, упомянутых в предыдущем абзаце, мальчик, упомянутый в этом абзаце, был учеником третьего года обучения и жил с родителями и младшим братом в пригороде Джилонга. В тот день мальчик стоял один в саду, окружавшем дом, где он…

тогда жил и посмотрел на кучи или слои серых облаков в небе и впервые представил себе, что впоследствии он вспомнил некоторые подробности района, отличного от того района, где он тогда жил.

* * *

В определённый день двадцать первого года жизни человека, впервые упомянутого во втором абзаце этой истории, он переехал из дома в пригороде Мельбурна, где он прожил большую часть времени, которое он помнил, с родителями и младшим братом, и стал жить один в комнате в доме в другом пригороде Мельбурна. Накануне упомянутого дня он сказал отцу, что больше не верит в учения Католической Церкви о рае, аде, чистилище и судьбе души после смерти, а также в любые другие вопросы.

* * *

В определённый день, спустя три месяца после дня, упомянутого в предыдущем абзаце, мужчина, упомянутый в этом абзаце, получил от своей матери письмо, в котором говорилось, что она, его отец и младший брат переехали из пригорода Мельбурна, где они раньше жили, в пригород Джилонга. Мать мужчины не упомянула в письме причину переезда, но мужчина, спустя три месяца, решил, что понял её. Мать мужчины также написала в своём письме о некоторых семьях, живших в пригороде Джилонга, где она тогда жила. Один из членов одной из этих семей будет упомянут в дальнейшем.

В определенный час перед рассветом определенного утра, три месяца спустя после того, как мужчина, упомянутый в предыдущем абзаце, получил от своей матери письмо, упомянутое в том абзаце, и когда он сидел у кровати, где лежал его отец, в палате больницы города Джилонг, мужчина поверил, что понимает, почему его отец недавно переехал из пригорода Мельбурна в пригород Джилонга. Мужчина поверил, что его отец переехал, потому что понимал, что скоро умрет, и потому что хотел переехать.

перед смертью он перебрался как можно ближе к району на юго-западе Виктории, где он родился и где его четыре незамужние сестры все еще жили со своей матерью.

В течение часа, упомянутого в предыдущем абзаце, младший из двух мужчин, упомянутых в том же абзаце, заглянул в небольшой стальной шкафчик, стоявший рядом с кроватью, где, по-видимому, спал его отец, в комнате, упомянутой в том же абзаце. Среди вещей, которые младший мужчина увидел в упомянутом шкафчике, был мужской халат, свёрнутый в узел, шнур которого был небрежно обвязан вокруг него.

В то время как вышеупомянутый человек разглядывал кисточки на концах вышеупомянутого шнура, он впервые в жизни предположил, что халат, упомянутый ранее в этой истории как часто носимый матерью этого человека в первый год, который он впоследствии вспомнил, принадлежал не его матери, а его отцу; что вышеупомянутый халат был куплен его отцом в один из многих лет, когда он был холостяком; и что мать этого человека часто носила халат в течение ряда лет, потому что она, ее муж и их два сына были бедны в те годы.

В течение часа, следующего за часом, упомянутым в предыдущем абзаце, младший из двух упомянутых в том абзаце мужчин понял, что его отец скоро умрёт. В какой-то момент этого часа младший мужчина вспомнил, как более десяти лет назад отец рассказал ему некоторые подробности первого дня, которые он, отец, впоследствии вспомнил.

Отец рассказал, что в тот день бежал по веранде и через сад, окружавший дом, который стоял в начале двадцатого века, а позже был построен дом из кремового камня с множеством комнат. Отец также сказал, что бежал, чтобы спастись от отца, и что отец побежал за ним.

Когда человек, упомянутый в предыдущем абзаце как понявший, что его отец скоро умрёт, впервые услышал от отца подробности его побега, чтобы спастись от него, он спросил отца, играл ли тот с отцом в догонялки. Отец человека, задавшего упомянутый вопрос, ответил, что он, отец, не играл и что в первый день, который он впоследствии помнил, он был напуган.

* * *

Поздним утром первого лета после смерти отца человека, впервые упомянутого во втором абзаце этой истории, мужчина ехал один в автомобиле из пригорода Мельбурна, где он жил один в комнате дома, в город Джилонг. Пока мужчина ехал по дороге, которая вела на юго-запад от Мельбурна через в основном равнинную сельскую местность по пути в Джилонг, он время от времени слышал в своем воображении определенные слова из песни, которую он впервые услышал по радио в прошлом году. Пока мужчина ехал, он время от времени поглядывал на небо над районом Джилонг и над началом района к юго-западу от этого района. Небо, на которое смотрел мужчина, было заполнено кучами или слоями серых облаков. Пока мужчина ехал, он время от времени представлял себе детали сцен в отдаленной сельской местности.

Утро, упомянутое в предыдущем абзаце, было первым утром летних каникул этого мужчины. Мужчина направлялся провести первый день и первую ночь отпуска в доме в пригороде Джилонга, где жила его мать с младшим сыном. Мужчина намеревался покинуть дом матери на второе утро отпуска и путешествовать оставшуюся часть отпуска по округам Нового Южного Уэльса и Квинсленда.

Когда мужчина, упомянутый в предыдущем абзаце, впервые приехал в пригород Джилонга, где жила его мать, он остановил машину на улице, полной магазинов, и зашёл в магазин с вывеской «Канцелярские товары для новостного агентства». Мужчина намеревался купить там карту ближайших районов Нового Южного Уэльса, а также блокнот и ручку, чтобы записать несколько стихотворений, которые он собирался сочинить во время летних каникул.

Пока мужчина, упомянутый в предыдущем абзаце, рассматривал карты в магазине, упомянутом в том же абзаце, он увидел за прилавком магазина молодую женщину, возраст которой, по его предположению, составлял около восемнадцати лет.

Увидев лицо молодой женщины, мужчина начал представлять себе детали отдаленной сельской местности в районе Джилонга, где он и молодая женщина в будущем останутся наедине.

В то время как мужчина начал представлять себе детали, упомянутые в предыдущем абзаце, он вспомнил деталь письма, которое он получил

от своей матери в определенный день, через три месяца после того, как он впервые покинул родительский дом и начал жить один в комнате другого дома.

Один из последних абзацев письма, упомянутого в предыдущем абзаце, можно резюмировать следующим образом.

В пригороде Джилонга, где было написано письмо, некоторые семьи были бедными. Некоторые дети из бедных семей посещали ту же католическую начальную школу, что и младший сын автора письма. Автор письма впервые начала узнавать, насколько бедны были некоторые из этих семей, когда в католическом приходе, где она жила с младшим сыном, вскоре должен был состояться ежегодный праздник, и когда монахини, преподававшие в начальной школе, стали каждый день призывать своих учеников приносить из домов пожертвования в виде товаров, которые можно было бы продать на празднике. Многие дети принесли в школу такие вещи, как банка рыбного паштета или тушеная фасоль. Несколько детей принесли поцарапанные, сколотые или даже сломанные игрушки. И ребенок, который, как предположил автор письма, должен был происходить из самой бедной семьи, однажды утром принес в школу то, что автор письма описал как подставку для зубных щеток: предмет из розоватого пластика, выглядевший так, будто его сняли несколько часов назад с крючка, на котором он висел много лет на стене ванной комнаты в доме, занимаемом бедной семьей из многих человек.

* * *

Когда старший сын автора письма, упомянутого в предыдущем абзаце, впервые прочитал письмо, он мысленно представил себе образ девочки лет двенадцати, держащей в руках и прижимающей к груди некий розоватый предмет. Много раз в течение многих лет после того, как он впервые увидел в своем воображении упомянутый образ, старший сын автора письма вспоминал, что при первом прочтении письма он не увидел в своем воображении ни одной детали лица упомянутой девочки или какого-либо розоватого предмета. Во многих случаях, упомянутых выше, старший сын автора письма вспоминал, что впервые увидел некоторые детали лица девочки и розоватого предмета одним утром первого лета после смерти отца, когда он, старший сын своего отца, стоял в магазине в пригороде Джилонга.