Текст книги "Вечно (ЛП)"

Автор книги: Дж. М. Дарховер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 49 страниц)

Хейвен недоверчиво посмотрела на мужчину. Помещение наполнилось всеобщим смехом.

– Папа, думаю, она тебе не верит, – заметила женщина.

– Вероятно, – согласился мужчина, с любопытством смотря на Хейвен. – Но я тебя понимаю. Людям нельзя доверять, особенно тем, с кем тебя что-либо связывает, но я не стану вводить тебя в заблуждение, как это сделали они.

– О чем Вы говорите? – спросила Хейвен хриплым голосом.

– О, она все-таки разговаривает! – суровое выражение его лица сменилось радостью. – Я говорю о том, что итальянцы не были с тобою честны, они несправедливо к тебе относились, Principessa.

Его слова сбивали Хейвен с толку.

– Почему Вы меня так называете?

– А ты бы предпочла, чтобы я звал тебя твоим рабским именем?

– Я… – предпочитала ли она его? – Я не знаю.

Мужчина рассмеялся.

– Поверить не могу, что ты до сих пор не в курсе.

– Я же говорил тебе, – сказал Нунцио. – Она и понятия не имеет.

Мужчина наклонился к Хейвен, сцепив перед собой руки. Хейвен попыталась отодвинуться, вжимаясь в угол. Его близость нервировала ее.

– Тебе, вероятно, любопытно, почему ты оказалась здесь, – продолжил мужчина серьезным тоном. – Я буду честен с тобой – мне не хочется причинять тебе боль, но я сделаю это, если ты не оставишь мне другого выбора, поэтому я прошу тебя пойти мне навстречу. Я знаю, что ты можешь постоять за себя, учитывая то, что ты наградила моего сына уже двумя шрамами.

Хейвен ошарашенно посмотрела на Нунцио, когда мужчина указал на него. Сына?

– Мне следует объясниться, – сказал мужчина. – Меня зовут Иван Волков, и я уже много лет знаком с семьей ДеМарко. Наши семьи вращаются в одном бизнесе, поэтому мы несколько раз встречались. На самом деле, впервые я встретился с Винсентом тогда, когда он был еще подростком. Точнее, самовлюбленным ублюдком. Как и его младший сын, насколько я слышал.

Он рассмеялся, следом за ним разразился смехом и Нунцио. От упоминания о Кармине у Хейвен навернулись на глаза слезы.

– Задел за живое, Principessa? – спросил Иван. – Было бы очень жаль, если бы с ним что-нибудь случилось, поэтому будем надеяться на то, что до этого не дойдет.

– Не делайте этого, – сказала Хейвен. – Пожалуйста, не делайте этого…

– Я тоже не испытываю ни малейшего желания вредить ему. Если тебе станет от этого легче, то я ничего не слышал об его гибели, поэтому с ним, вероятно, все в порядке.

Его тон был настолько будничным, словно он насмехался над ней. Хейвен попыталась сдержать слезы, однако эмоции оказались сильнее нее.

– Ох, не плачь, – сказал он, потянувшись к Хейвен. Она отшатнулась от него, и он опустил руку. – Что ж, на чем я остановился?

– Ты рассказывал о том, каким ублюдком был Винсент, – сказал Нунцио.

– Да, точно. Это, разумеется, было до того, как он познакомился со своей женой. Жаль, что с ней случилось подобное. Полагаю, меня должны бы терзать муки совести, но она сама была виновата в случившемся.

– Вы? – спросила Хейвен. – Это сделали Вы?

– Думаю, меня можно назвать дирижером чудесной мелодии.

– Я не понимаю.

– Что именно ты не понимаешь?

– Ваш сын? – спросила Хейвен, смотря на Нунцио. – Как такое возможно? Я думала, что он является членом семьи Сальваторе.

– Я не имею отношения к этому таракану, – огрызнулся Нунцио. – Родственником он приходится тебе, а для меня он – пустое место.

– Полегче, Нунци, – сказал Иван. – Она же ничего не знает, ты не забыл?

Хейвен все больше и больше пребывала в замешательстве.

– О чем вы говорите?

– Мы говорим о тебе, Principessa.

– Какое я вообще имею к этому отношение?

– Самое непосредственное, – ответил Иван. – Ты обладаешь такой властью, которая поможет мне уничтожить врага, и именно это тебе предстоит сделать.

Хейвен замешкалась.

– Врага?

– Да. Знаешь ли, я проделал в Чикаго титаническую работу, занимаясь различным бизнесом. Мы практически избавились от конкуренции, если не считать итальянцев. Люди верны им, да и сами они сильны. Это крайне раздражает. Мне не нравится, когда мне говорят, в какой части города я могу вести свои дела и как именно я должен их вести. Я нашел несколько потенциально успешных вариантов обойти все указания, но их оказалось недостаточно. Мне требовалось нечто большее. Человек рангом повыше. Мне нужно было подорвать их лидерство, и Нунци хорошенько потрудился над тем, чтобы внести разлад в их ряды, но они все равно продолжали держаться вместе. Но теперь все иначе. Теперь у меня есть ты.

– Я? Но я же… я – никто.

Иван рассмеялся.

– О, поверь мне, это не так. Ты сможешь низвергнуть их, начиная с самого верха. Я придерживал этот козырь в рукаве на протяжении многих лет, раздумывая над тем, как именно мне следует его разыграть. Когда Нунци рассказал мне о том, что в тебя влюблен сын ДеМарко, я увидел для себя идеальную возможность. Я не был уверен в том, как далеко они ради тебя пойдут, но я не сомневаюсь в том, что Винсент умрет за своего сына. Если парень действительно любит тебя так же сильно, как и уверяет, он сделает все необходимое для того, чтобы спасти тебя.

Хейвен не сводила взгляда с Ивана, осмысливая услышанное.

– Вы надеетесь на то, что Кармин придет за мной.

– Я рассчитываю на это, Principessa. Ты – мой беспроигрышный билет. Если бы я похитил парня, то итальянцы пришли бы сюда с пушками наперевес и с жаждой отмщения. С тобой же все иначе. Сальваторе крайне обрадуется твоему исчезновению, поскольку сложность, коей являешься ты, будет устранена сама собой, однако другие не сдадутся. И ничто не доставляет мне такого удовольствия, как наблюдение за их распрями. Когда сын ДеМарко потребует реальных действий, кто-нибудь расскажет правду о твоем происхождении, полагая, что это сплотит их. Думая, что это вызовет у Сальваторе желание помочь.

Иван громко рассмеялся, словно это было самое смешное из всего, что он когда-либо слышал.

– В чем заключается правда о моем происхождении? – Хейвен моментально пожалела о том, что задала этот вопрос, однако брать свои слова назад было уже поздно.

– Об этом я и пытаюсь тебе рассказать. Ты – погребенное сокровище. То самое, которое, как надеялся Сальваторе, никто и никогда не сможет обнаружить, но мне удалось тебя откопать, – вытянув руку, он вывел мозолистым пальцем знак «Х» на лбу у Хейвен. – Когда пыль уляжется и все они поубивают друг друга, все достанется мне… в том числе и ты.

Поднявшись на ноги, он развернулся к светловолосой женщине.

– Напои и накорми ее, Наталья. И дай ей отдохнуть. Сегодня за ней присматриваете вы с братом.

* * *

Хейвен сидела настолько неподвижно, насколько это было возможно. Она обводила взглядом помещение, в то время как люди покидали его, оставляя ее наедине с Нунцио. Пройдя к ней, он опустился на пол, кладя руку на колено Хейвен.

Она постаралась сдержать дрожь, когда он провел рукой по ее ноге, поднимаясь к ее бедру и сжимая его. Пальцы Нунцио впились в ее кожу, и она съежилась, когда он приподнялся и наклонился к ее уху.

– Скучала по мне?

По спине Хейвен пробежал холодок, когда он провел языком по мочке ее уха. Паникуя, она изо всех сил оттолкнула его от себя. Заметив, что он покачнулся и не дав ему времени среагировать, Хейвен ударила его ногой в пах. Когда он согнулся пополам, она вскочила на ноги, ее зрение затуманилось от резкого движения. Она бросилась к металлической двери, находившейся в противоположной части помещения, однако на полпути Нунцио удалось поймать ее.

– Мне нравится, когда ты сопротивляешься, – сказал он, тяжело дыша.

Хейвен закричала, зовя на помощь, пока Нунцио тащил ее за собой, взяв с карточного стола клейкую ленту. Она затрясла головой, когда заметила ее.

– Нет.

Нунцио ухмыльнулся.

– Да.

Хейвен попыталась вырваться, вновь отталкивая его, однако он схватил ее запястье и притянул к себе. У Хейвен потемнело в глазах, когда ее плечо пронзила невыносимая боль. Швырнув ее на матрас, Нунцио сел на нее, придавив своим телом.

Вытянув руки, Хейвен впилась короткими ногтями в его лицо, срывая повязку и расцарапывая рану, из которой хлынула кровь. Замахнувшись, Нунцио ударил Хейвен по лицу. Оторвав полоску клейкой ленты, он заклеил ей рот. Заглушив ее крики, он перевернул ее на живот. Все ее тело ломило от боли, пока он заламывал ей за спиной руки, обматывая их клейкой лентой. После того, как он повторил то же самое и с лодыжками Хейвен, Нунцио рассержено швырнул ленту на пол. Вытерев щеку, и запачкав кровью глаз, он быстро покинул помещение.

Однако Хейвен понимала, что он вернется.

В помещении показалась Наталия, которая несла в руках сумку с едой. Присев на матрас рядом с Хейвен, она размотала ленту и аккуратно отклеила полоску, которой был заклеен рот Хейвен. Немного поев, Хейвен отвернулась, ощущая поднимающуюся тошноту. Наталья погладила ее по голове.

Через некоторое время Хейвен вновь потеряла сознание. Очнувшись, она увидела Ивана, присевшего рядом с ней на корточки.

– Я думал, что ты собиралась пойти мне на встречу, Principessa.

– Но он собирался…

– Мне не нужны оправдания, – перебил ее Иван. – Мне нужно содействие.

Не дав ей возможности ответить, он ввел ей очередную инъекцию.

– Так будет проще.

* * *

Камеры изолятора предварительного задержания «Cook County» представляли собой огромные «обезьянники», огороженные решетками. В переполненных камерах стоял стойкий запах гнили. Кармин сидел в углу, опустив голову, в компании десятка убийц, наркоманов и воров. Атмосфера в камере была напряженной, между задержанными постоянно вспыхивали споры, перераставшие в потасовки. Будучи доведенным до края, Кармин изо всех сил пытался держать себя в руках, однако он был уже пугающе близко к тому, чтобы сорваться.

За несколько минувших часов не произошло ничего, кроме того, что Кармина перевели из одной камеры в другую, которая совершенно ничем не отличалась от предыдущей.

К вечеру его зарегистрировали и отвели в небольшую комнату, где напротив него сидела женщина, задававшая ему вопросы, на которые у него не было ни малейшего желания отвечать. Насмехаясь над ней, он ответил на несколько основных вопросов, касавшихся его имени и даты рождения. Кармин промолчал, когда он спросила у него о том, как он себя чувствует и не проявлялась ли у него склонность к суициду.

Его любимая девушка пропала, его лишили помощи, а самая большая надежда найти Хейвен была изъята государством. И вместо того, чтобы заниматься поисками, он оказался в комнате с назойливой сукой, которая спрашивала его о том, не испытывал ли он злость. Разумеется, он был зол. Разве могло быть иначе?

Поняв, что все попытки допросить Кармина были тщетны, полицейские вывели его из комнаты, написав перманентным маркером порядковый номер на его руке. Сняв отпечатки пальцев, они сделали фотографии. Смотря на номер, Кармин ощутил тошноту. Они лишили его имени. Теперь он был номером 2006-0903201.

Офицер, ведающий приёмом лиц, препровождённых в изолятор предварительного задержания, сфотографировал татуировки Кармина, в то время как он продолжал смотреть на свой номер.

– Вы причастны к каким-либо преступным группировкам?

– Нет.

– Уверены? LCN[43]43
  La Cosa Nostra


[Закрыть] также считается преступной группировкой.

– LCN?

– Да, мафия.

Кармин перевел взгляд на офицера.

– Нет никакой мафии.

Покачав головой, офицер сделал запись в личном деле Кармина, после чего отправил его на личный досмотр. Кроме того, ему пришлось пройти крайне некомфортный медицинский осмотр. К тому времени, когда он, наконец, надел оранжевую робу, в которую были одеты все арестанты, он чувствовал себя так, словно его поимели в буквальном смысле слова.

Его отвели в девятое подразделение, и определили в небольшую камеру на верхнем ярусе. Камера представляла собой замкнутое пространство, лишенное решеток и окон. Зеленая краска, которой была выкрашена массивная металлическая дверь, обдиралась, на крошечном окошечке, вмонтированном в дверь, виднелись нацарапанные кем-то слова. В камере Кармина не было ничего, кроме лампы и потрепанного одеяла, матрас по своей толщине с легкостью мог потягаться с подстилкой.

Прошло еще несколько часов, на протяжении которых Кармин лежал в одиночестве на своей койке, смотря в потолок. До него доносились крики заключенных, вой сирен и звуки шагов охранников, бросившихся к двери.

Он практически не спал, всю ночь ворочаясь и мучаясь от боли. На следующее утро ему принесли поднос с завтраком, однако он отказался от пищи, потребовав адвоката. Аналогичная ситуация повторилась и во время обеда – Кармин вновь проигнорировал еду, а охранники, в свою очередь, проигнорировали его просьбу. К ужину он совершенно лишился самоконтроля, изнеможение одерживало над ним верх, заставляя от отчаяния метаться по камере. Услышав приближающиеся шаги, он ожидал увидеть очередной поднос, однако, к его удивлению, на пороге его камеры показались двое офицеров.

– Вас ожидает посетитель, – сказал один из них. После того, как Кармина сковали по рукам и ногам, его провели в небольшую комнату, в центре которой стоял стол. Его ожидал крупный, лысеющей мужчина, перед которым лежал открытый портфель. Когда Кармин зашел в комнату, мужчина поднял голову и жестом пригласил его сесть за стол. Проводив Кармина к столу, офицеры покинули комнату.

– Меня зовут Рокко Борза, я – адвокат, – представился мужчина. – Селия ДеМарко-Моретти связалась со мной для того, чтобы я представлял Ваши интересы. Я несколько раз выступал в качестве адвоката для членов Вашей семьи, поэтому я осведомлен о ситуации.

Достав несколько документов, он пододвинул их вместе с ручкой к Кармину.

– Мне нужно, чтобы Вы подписали эти документы. Тем самым Вы согласитесь на то, что я буду заниматься Вашим делом, и на то, что любая информация, озвученная Вами, носит конфиденциальный характер.

Просмотрев документы, Кармин кое-как подписал их, поскольку наручники существенно затрудняли его движения, и вернул бумаги адвокату.

– Прежде всего, мне хотелось бы узнать, разговаривали ли Вы с кем-нибудь или нет, – спросил адвокат, убирая документы в портфель. – Они пытались допросить Вас?

– Нет, – ответил Кармин. – Мне даже не объяснили причину моего пребывания здесь.

– Вам вменяют в вину хранение фальшивого государственного документа, – сказал адвокат. – Это уголовное преступление четвертой степени, однако не составит никакого труда переквалифицировать его в проступок. Вас должны были пригласить на предварительные слушания, назначаемые в течение нескольких часов с момента прибытия, и затем отпустить под залог, но, похоже, они забыли о своих же собственных процедурах.

– Так почему я тогда сижу в этой чертовой камере?

– Потому что по закону они имеют право задерживать Вас на, так называемый, разумный срок, – пояснил адвокат. – По их словам, они удерживают Вас здесь за воспрепятствование осуществлению правосудия, однако на самом деле Вы сидите в камере из-за того, что являетесь сыном Винченцо Романа ДеМарко, племянником Коррадо Альфонсо Моретти и крестником Сальваторе Герардо Капоцци. По сути, именно это не делает Вам в данный момент чести.

– Пиздец, – отозвался Кармин. – Я не имею никакого отношения к их делам.

– Это называется вмененной виной по признаку наличия связей с арестованным или осужденным лицом, – сказал адвокат. – Ваше освобождения для меня сейчас на первом месте. Это займет максимум несколько дней.

– Дней? Я должен торчать здесь несколько дней?

– К сожалению, да. Я сделаю запрос на предварительное слушание для того, чтобы потребовать Вашего освобождения, но на то, чтобы мы действительно оказались перед лицом судьи может уйти некоторое время. Обычно они задерживают без предъявления обвинений не более чем на сорок восемь часов, но законы штата Иллинойс предоставляют некоторую свободу действий в данном вопросе, поэтому постарайтесь держаться. Я буду на связи.

Поднявшись на ноги, мистер Борза засунул руку в карман. Мешкая, он достал клочок бумаги и передал его Кармину.

– Я не имею права этого делать, но Ваш отец, казалось, был в отчаянии. Он попросил меня передать Вам это.

Взяв листок, Кармин не увидел на нем ничего, кроме набора цифр.

– Что это?

– Я не знаю, – ответил мистер Борза. – Он сказал, что Вы поймете.

После того, как Кармин спрятал клочок бумаги в носок, адвокат покинул комнату. Обыскав Кармина, офицер сопроводил его в камеру, где его ожидал поднос с ужином. Не устояв перед голодом, он взял стаканчик с пудингом и опустился на свою неудобную койку.

* * *

Второй день, проведенный в изоляторе, показался Кармину точно таким же, как и предыдущий. Вечером в его камере вновь появился офицер, сообщивший ему о том, что его ожидает посетитель. Кармин испытал чувство облегчения, надеясь на то, что у мистера Борза появились для него новости, однако ожидавший его мужчина, который был ему знаком, явно не был его адвокатом.

– Кармин ДеМарко, – поприветствовал его специальный агент Чероне. – Присядь.

– Мне нечего Вам сказать.

– Но ты ведь даже не знаешь, что привело меня сюда.

Кармин сухо рассмеялся.

– Какое мне дело до того, что Вас сюда привело. Мне в любом случае нечего Вам сказать.

– Справедливо. Ты знаешь свои права и, разумеется, можешь вернуться в свою камеру, – Кармин развернулся к двери, когда агент театрально вздохнул. – А я хотел было побеседовать о девушке по имени Хейвен.

У Кармина гулко застучало в груди сердце, когда он услышал ее имя. Боль стала еще сильнее.

– Зачем?

– Ее имя несколько раз всплывало в ходе расследования, – сказал агент Чероне. – Я попытался установить ее местонахождение, но, кажется, для всех она осталась настоящей загадкой. Более того, доказательства ее существования сведены к минимуму. Словно она – привидение.

Кармин проигнорировал его комментарий.

– Зачем Вы допрашиваете меня? Я не имею отношения к делам отца.

– Возможно, но я подумал, что смогу помочь тебе, если ты поможешь мне.

– Мне не нужна Ваша помощь, – ответил Кармин. – Мне нечего Вам рассказать.

– И ты не сможешь даже сказать мне, кто она такая?

– Нет, – ответил Кармин, в глубине души желая, чтобы у него была такая возможность.

– Странно. Вчера мы побывали в городке, в котором вы проживаете, и, кажется, люди считают ее твоей девушкой. Я даже кое-что нашел во время нашей поездки, – потянувшись к своему портфелю, он достал лист бумаги. У Кармина подкосились колени, когда он понял, что это был рисунок Хейвен, который она нарисовала для него. В уголке рисунка стояло ее имя. – Припоминаешь что-нибудь?

– Катитесь к черту.

– Где она? – спросил агент Чероне. – Ее нет в Дуранте, и ее не было с вами в Чикаго. Кажется, одним из немногих людей, с которыми общается эта девушка, является парень по имени Николас Барлоу, который по странному стечению обстоятельств, похоже, также пропал.

– Я не знаю, о чем Вы говорите.

Агент Чероне не сдавался.

– С твоей девушкой что-то случилось? Ты можешь рассказать мне. Я пришел для того, чтобы помочь…

– Вы здесь не для этого. Вам плевать на меня.

– Она сбежала с Николасом? – спросил он, игнорируя Кармина. – Предпочла его тебе?

– Не смешите меня.

– Она погибла?

Кармина охватил ужас, когда он услышал этот вопрос.

– Нет.

– Погиб Николас?

– Вы меня в чем-то обвиняете?

Агент Чероне покачал головой.

– Как я уже сказал, я пришел для того, чтобы помочь.

– Вы не сможете мне помочь.

– Если она пропала или пострадала…

– Я хочу видеть своего адвоката.

– Хорошо, – агент Чероне убрал рисунок в свой портфель. – Знаешь, правда всегда одерживает победу. В конечном итоге, именно правда освобождает нас.

Глава 48

Неуловимо пролетавшее время превратилось для Хейвен в туманную дымку, обволакивавшую словно клубами дыма все, что ее окружало. Плотная неосязаемая стена затуманивала ее зрение, звуки сливались воедино, дезориентируя ее.

Приходя в сознание, она обнаруживала стоявшую на полу еду, и, поев, вновь возвращалась в забытье. Несколько раз в здании появлялась Джен – приходя в компании Нунцио и не произнося ни слова, она проверяла показатели жизнедеятельности Хейвен.

В здании ежедневно появлялись различные люди, но никто из них – за исключением Натальи – больше не удостаивал Хейвен своим вниманием. Наталья приносила ей чистую одежду и пыталась подбодрить ее добрым словом. Всякий раз, когда Хейвен нуждалась в посещении уборной, Наталья помогала ей подняться на ноги.

С каждым днем состояние Хейвен ухудшалось. Когда ее тело начало отторгать пищу, она лишилась остатка сил. Ее рвало, когда она пыталась есть, все ее тело сковало судорогами, ее побледневшая кожа покрылась липким потом. Царящий в голове шум мешал ей сосредоточиться, все вокруг расплывалось.

Через некоторое время у нее начались галлюцинации – она слышала голоса и видела лица людей, присутствие которых в здании казалось невозможным. Ночные кошмары, наполнившиеся обрывочными воспоминаниями, стали невыносимыми. Во снах ее преследовал доктор ДеМарко, на лице которого отражалась та самая безотчетная ненависть, которой Хейвен стала свидетельницей в его спальне. Задыхаясь, она чувствовала дуло револьвера, прижатого к ее шее. Она кричала, погрузившись во мрак. Из ее груди вырывались громкие, пронзительные крики.

Ясность разума была явлением редким, но даже в такие моменты Хейвен не могла в полной мере отличить реальность от галлюцинаций. Открывая глаза, она видела лица незнакомых ей людей, которые, склонившись над ней, вели странные беседы, смысл которых практически полностью ускользал от Хейвен. В один из дней она увидела лицо своего монстра – казалось, очертания его изуродованного лица медленно тают, сливаясь с окружающим пространством. Он не предпринимал никаких действий, молча стоя рядом с Хейвен и наблюдая за тем, как огонь поглощает ее изнутри.

* * *

Исправительное учреждение «Metropolitan Correctional Center» представляло собой треугольный небоскреб, расположенный в самом сердце Чикаго. На территории центра не наблюдалось ни колючей проволоки, ни электрического забора, ни вооруженных охранников. Плоская поверхность высотного здания, усеянная рядами длинных, узких окон, напоминала старую перфокарту.

Несмотря на то, что с виду здание подобного рода могло показаться сомнительным выбором для содержания преступников, совершивших федеральные преступления, сам тип постройки был одним из самых надежных. Заключенные размещались не ниже десятого этажа, а крыша двадцати семи этажного здания служила им рекреационной зоной. Возможность побега была исключена. Никто и не никогда не предпринимал подобных попыток.

Винсента разместили в небольшой камере, расположенной на двадцатом этаже и находившейся всего лишь в нескольких ярдах от камеры Коррадо. Имевшееся в камере окно было матовым, поэтому Винсенту, лишившемуся связи с внешним миром, оставалось созерцать только лишь темно-серые стены места своего заточения.

Каждый новый день ничем не отличался от предыдущего: трехразовое питание, частые переклички, раздававшиеся время от времени звуки сирен и непродолжительные допросы. Он спал, принимал пищу и мылся, отказываясь бриться ввиду отсутствия приличной бритвы. Охранники следили за каждым его шагом, все звонки и визиты тщательно отслеживались, поэтому риск был делом непозволительным.

Сидя в один из таких дней в своей камере после утренней переклички, Винсент услышал шаги приближавшихся к его камере офицеров. Надев на его руки и ноги ограничители, они отвели его в кабинет, где его за небольшим столом ожидал специальный агент Дональд Чероне.

– Винченцо ДеМарко, – поприветствовал его агент Чероне, жестом указывая на прикрученный к полу стул. – Присаживайтесь.

Приняв приглашение, Винсент испытал чувство благодарности за возможность вырваться из своей вгоняющей в тоску камеры. Офицеры собирались было прикрепить ограничители Винсента к столу, однако агент Чероне остановил их.

– В этом нет необходимости, джентльмены. Мы же цивилизованные люди.

Наградив агента Чероне удивленными взглядами, офицеры покинули кабинет, оставив Винсента в покое. Сложив на столе руки, агент Чероне улыбнулся.

– Вам, вероятно, интересно, кто…

– Доктор, – перебил его Винсент.

Улыбка агента Чероне померкла.

– Доктор?

– Именно. Только моя мать и мой священник зовут меня Винченцо. Для Вас я – доктор Винсент ДеМарко.

Внимательно посмотрев на Винсента, агент Чероне кивнул.

– Справедливо. Доктор Винсент ДеМарко, я – специальный агент Дональд Чероне из Министерства юстиции США.

Винсент раздраженно вздохнул.

– Мне нечего Вам сказать.

– На другой ответ я и не рассчитывал, – продолжил агент Чероне. – Вы бы не продержались так долго, не будь у Вас такой ловкости ума. Но, по правде говоря, привело меня сюда отнюдь не Ваше дело. Я надеялся на то, что мы сможем обсудить мою находку, – заглянув в свой портфель, агент Чероне достал черный блокнот. – Вам знакома эта вещь?

Винсент промолчал, не имея больше никаких намерений беседовать с агентом Чероне.

– Сочту Ваше молчание за отрицательный ответ. Мы обнаружили этот блокнот на третьем этаже Вашего дома, – когда агент Чероне открыл блокнот, Винсент сумел разглядеть одну страницу, покрытую неразборчивым, едва ли не детским почерком. Он напрягся, поняв, что блокнот принадлежал Хейвен – мысль о том, какие тайны могли хранить страницы ее блокнота, серьезно встревожила его. – Увлекательнейшая вещь, однако некоторые абзацы я счел особенно примечательными. Я подумал, что сегодня мне следует поделиться ими и с Вами, – открыв нужную страницу, агент Чероне проследил написанные строчки пальцем, после чего зачитал отрывок вслух.

«Иногда Катрина говорила, что убьет меня, пока я сплю. Она советовала мне не закрывать на ночь оба глаза, если мне дорога жизнь. Когда подобное случалось, я не спала всю ночь, опасаясь того, что она осуществит свои угрозы. Я не боялась смерти, мне просто не хотелось оставлять маму наедине с этим миром. Мне не хотелось, чтобы хозяин Майкл причинил ей еще больше боли. Ко всему, мне казалось, что мама может стать следующей жертвой Катрины».

Перелистнув страницу, агент Чероне зачитал еще один абзац.

«Однажды, когда хозяин Майкл приезжал на ранчо, я назвала его «папочкой». Я услышала это от других – они называли его моим отцом – но он разозлился и побил меня. Мама умоляла его не убивать меня. Он остановился, но только лишь потому, что Фрэнки заставил его это сделать. Он ударил Майкла за содеянное, и в тот миг меня посетила мысль о том, что не только нас одних наказывали подобных образом. Мне следовало бы испугаться, но вместо этого я испытала совсем иное чувство – мне показалось, что Фрэнки, возможно, не испытывает ко мне ненависти. Ведь он любит своего сына, несмотря на то, что ему пришлось ему ударить, верно?».

Дочитав, агент Чероне посмотрел на Винсента.

– Антонелли? К нам поступила печальная весть об их гибели.

Винсент никак не отреагировал на слова агента, сидя неподвижно и не демонстрируя совершенно никаких признаков нараставшей внутри него паники. Все его тайны стремительно быстро поднимались на поверхность.

– Не возражаете, если я зачитаю еще одну запись? – спросил агент Чероне, вновь перелистывая страницу. – Думаю, этот отрывок Вы сочтете особенно любопытным.

«Я никогда не забуду его взгляд. Я пыталась всего лишь выполнить его поручение, потому что мне не хотелось наживать себе лишних проблем неумением делать то, что от меня требуется. Мне казалось, что он убьет меня, но ему удалось найти вариант, который был для меня хуже смерти. Он оставил меня одну в темноте. Он был так добр ко мне, и мне не хотелось его разочаровывать. Мне снится выражение его лица – то самое, которое я увидела в тот миг, когда он превратился в монстра. Как жаль, что я не могу забыть это выражение. Как жаль, что я так не нравлюсь доктору ДеМарко».

Несмотря на то, что услышанное произвело на Винсента сильное впечатление, на его лице не дрогнул ни один мускул. Закрыв блокнот, агент Чероне покачал головой.

– Что Вы сделали с бедной девочкой? За что Вы ее так не взлюбили?

– Чтение этого блокнота является вмешательством в частную жизнь, – ответил Винсент. – Вы не имели никакого права конфисковать его. Мне известен закон, и я прекрасно осведомлен о том, что Вы можете, а что – не можете конфисковать во время обыска. Блокнот с личными записями юной девушки в число конфискуемых вещей попадать не должен.

Агент Чероне убрал блокнот в свой портфель.

– Как я и сказал, в ловкости ума Вам не откажешь. И я бы с радостью вернул блокнот его владелице. Не подскажете, где я могу найти девушку?

– Я хочу побеседовать со своим адвокатом.

Кивнув, агент Чероне отодвинулся от стола.

– Не сомневаюсь, Винченцо. Рад, наконец-то, официально с Вами встретиться после стольких месяцев наблюдений. Если решите, что все же желаете со мной побеседовать, то, я уверен, Вы найдете способ со мной связаться.

* * *

В свете люминесцентных ламп, освещавших зал местного здания суда, оранжевая униформа казалась еще ярче, чем обычно. Стоя рядом со своим адвокатом, Кармин слушал его речь, суть которой заключалась в том, что его подзащитного арестовали без достаточных на то оснований. После того, как мистер Борза закончил, наконец, свою речь, судья, на лице которого отражалась откровенная скука, вынес решение об освобождении Кармина и снятии с него всяческих обвинений.

Ответив не множество вопросов, которых было ничуть не меньше, чем при аресте, Кармину удалось покинуть исправительное учреждение. К тому времени, когда его, наконец, выпустили, он уже практически лишился остатков терпения. Выйдя на улицу, он увидел ожидавшую его Селию.

– Спасибо, что помогла мне выбраться.

Селия улыбнулась.

– Ты вообще не должен был здесь оказаться. Будем надеяться, что с Винсентом и Коррадо мистеру Борза повезет не меньше.

– Как они? Блять, где они?

– Их задержали и отправили в «Metropolitan Correctional Center», пока что без возможности внесения залога. Слушания назначены на следующую неделю, но адвокаты уверены в том, что им удастся ускорить этот процесс.

Кармин покачал головой.

– Еще неделя?

– К сожалению, да.

В машине царила напряженная тишина, пока они направлялись к дому Моретти. Обдумав услышанное, Кармин сосредоточился на потенциальных сложностях, понимая, что ему придется пойти на большой риск для того, чтобы спасти Хейвен. Он столько раз говорил о том, что пожертвует собой ради нее, и, казалось, теперь именно это ему и было необходимо сделать.

Подъехав к дому, Селия и Кармин вышли из машины. Поняв, что Кармин остался на подъездной дорожке и не последовал за ней в дом, Селия с тревогой посмотрела на своего племянника.

– Ты идешь, малыш?

Кармин ощутил подступавшие слезы.

– Я не могу.

– Я понимаю, – отозвалась Селия. – Могу я как-нибудь тебе помочь?

– Мне… мне нужно кое-куда съездить.

– Кармин…