Текст книги "Вечно (ЛП)"

Автор книги: Дж. М. Дарховер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 49 страниц)

– Я ценю то, что для меня делают, но мне никогда не приходилось переживать о том, что кто-то ударит меня по лицу, в то время как Хейвен – приходилось. Человек научится симулировать уважение к людям, которые представляют угрозу его жизни, независимо от того, хочется ему быть вежливым или нет. Рискну предположить, что зачастую, когда Хейвен отвечает «Да, сэр», ей на самом деле хочется закричать «Пошел ты, мудак».

– Ты хотел бы когда-нибудь пройти посвящение, Кармин? – спросил Коррадо.

– А? – Кармин услышал вопрос Коррадо, но внезапная смена разговора застала его врасплох.

– Необязательно притворяться глухим. Ты реагируешь импульсивно, поэтому просто ответь на мой вопрос. Ты планируешь проходить посвящение?

– Я не думаю…

– Именно, ты не думаешь, – сказал Коррадо резким тоном, перебивая его. – И, возможно, не мне об этом говорить, но совершенно очевидно, что ты никак не можешь осознать всей реальности происходящего. Тебя ждет огромнейшее разочарование, если ты намереваешься присоединиться к нам, потому все то, что ты сказал об уважении в адрес тех, кого уважать совсем не хочется, имеет к нам самое непосредственное отношение. Это касается всех нас – в том числе, меня и твоего отца. Нас не бьют по лицу, когда мы забываем свое место, потому что мы получаем сразу пулю. Поэтому, если ты хочешь ответить на мой вопрос утвердительно, то тебе стоит поучиться у девушки, выросшей в сарае и научившейся уважительно относиться к тем, к кому истинного уважения она, возможно, и не испытывает.

– Нет, – ответил Кармин. Прищурившись, Коррадо посмотрел на Кармина. Поняв, что его ответ был неправильно понят, Кармин пояснил свои слова. – В смысле, ответ на Ваш вопрос – нет.

– Продолжай, – сказал Коррадо, указав на Винсента.

Винсент сделал глубокий вдох.

– Нам нужно обсудить то, что ты увидел в моем сейфе. Коррадо считает, что для всех будет лучше, если ты будешь понимать, чему ты противостоишь.

Кармин не был уверен в том, что ему хотелось услышать всю правду своими ушами, но он все равно кивнул отцу, призывая его тем самым продолжать. В течение последующих двадцати минут Винсент рассказывал о подпольных войнах и о людях, жизни которых были загублены. О разрушениях, которые стали очевидны после того, как все успокоилось.

– Мать девушки входила в число этих людей, – сказал Винсент, заканчивая свою историю.

Несмотря на то, что услышанное Кармина не удивило, слова отца все же произвели на него сильное впечатление.

– Так она родилась в семье мафиозного клана?

Винсент кивнул.

– В те времена она была еще совсем ребенком, поэтому у нее, скорее всего, не осталось никаких воспоминаний о прошлом.

– Ты осознаешь всю серьезность ситуации? – спросил Коррадо. – Несмотря на благие намерения твоего отца, он, в сущности, делает то же самое, что и Фрэнки – сознательно продолжает сохранять право собственности на человека, в жилах которого течет кровь мафиозного клана. Я попытаюсь сделать все возможное для того, чтобы об этом никто не узнал, но существует вероятность того, что об этом все же станет известно. И тогда все мы окажемся в опасности… особенно вы с ней.

– Почему особенно мы?

– Потому что меня и твоего отца попросту убьют, Кармин, – ответил Коррадо. – А вы станете пешками.

Кармин помолчал, обдумывая все услышанное.

– Я все равно не до конца понимаю произошедшее. Зачем Фрэнки понадобилось оставлять у себя ребенка, рискуя при этом своей жизнью? Почему он не мог просто взять и продать Хейвен? Ему же не было до нее никакого дела.

– Мы не можем знать наверняка, – ответил Коррадо, – но, возможно, он хотел выдать ее за свою дочь. Моника Антонелли была женщиной нестабильной. Она была… – он махнул рукой, словно подбирая нужное слово, – …fuori come un balcone. Она была сумасшедшей. Именно по этой причине они покинули Чикаго и поселились в пустынной местности. Они называли это отдыхом. Реабилитацией после нервного срыва, но она так и не смогла оправиться. Наследники важны для наших семей, особенно для старшего поколения. Думаю, Фрэнки хотел воспользоваться сложившейся ситуацией в надежде помочь своей жене. Возможно, он полагал, что при царившем хаосе никто ничего и не заметит. Никто не смог бы и подумать, что там было что-то нечисто, и, ко всему, девочка стала неузнаваемой после того, как он обстриг все ее кудри. Помимо всего прочего, он жил так далеко, что ее в любом случае никто не смог бы ни увидеть, ни узнать.

– Кроме того, никто не станет держать маленьких детей для того, чтобы использовать их в качестве рабочей силы, – добавил Винсент. – Ребенок не сможет ни посуду мыть, ни готовить. Никому и в голову не придет думать о том, что именно из-за этого ее продали, а не убили. Наличие детского, рабского труда было недопустимо, и, несмотря на то, что в те времена все нарушали правила и убивали невиновных, некоторые вещи по-прежнему были под запретом.

Кармин вздохнул.

– Мы закончили? Я могу идти?

Коррадо усмехнулся.

– Несмотря на то, что он входит без стука, ему, по крайней мере, хватает ума на то, чтобы дождаться разрешения уйти.

– Не всегда, – заметил Винсент. – Иногда он просто встает и уходит.

Покачав головой, Кармин покинул кабинет отца, и поднялся на третий этаж, обнаружив в библиотеке Хейвен. Заметив его, она отложила книгу.

– Все в порядке?

Кармин покачал головой.

– Детка, хотя бы ты не задавай мне этот вопрос.

* * *

Утро следующего дня началось точно так же, как и предыдущее. Хейвен приготовила завтрак, в то время как Кармин только лишь сидел в стороне, наблюдая за ней. Время от времени она смеялась и подразнивала его, но, как только рядом с ними появился Коррадо, все это моментально улетучилось. Кармин, возможно, счел бы подобную перемену интересной, если бы она его так сильно не огорчала. В присутствии Коррадо Хейвен все время пыталась сохранять дистанцию, словно они были однополярными магнитами, неизменно отталкивающимися друг от друга.

Это напомнило Кармину о маме, и данное воспоминание совершенно никак не улучшило его настроения. От охватившей его ностальгии, грусти и тоски он почувствовал себя еще хуже. Помимо прочего, мысли о выпускном Доминика, огорчали его по причине того, что его мама, которая всегда очень серьезно относилась к школе, не сможет увидеть его собственный выпускной.

Около часа дня Кармин принял душ. Вернувшись в спальню в одном лишь только полотенце, обернутом вокруг его бедер, он заметил лежавшую на его кровати Хейвен, одетую в короткое черное платье. Улыбнувшись, он присел на кровать позади нее, проводя рукой вверх по ее бедру.

– Не хочешь развлечься, детка?

– Сейчас? – спросила Хейвен. Он кивнул, проводя рукой еще выше. – Кармин, мы не можем заняться этим прямо сейчас.

– Почему? Мы можем сделать это быстро.

– Они же узнают, – ответила она. – Разве они не смогут этого понять?

В ответ Кармин только лишь посмотрел на нее, обдумывая ее слова, и улыбнулся, заметив ее румянец. Он провел рукой по ее теплой щеке.

– Да, у тебя на лице все будет написано. В таком случае, я оденусь.

Она безмолвно наблюдала за ним, пока он поднимался на ноги. Бросив полотенце на пол, Кармин начал одеваться, отмечая, что Хейвен покраснела еще больше, смотря на него.

– Ты столько раз видела меня обнаженным, что уже должна бы была привыкнуть к этому.

– Я никогда к этому не привыкну, – ответила Хейвен, не отрываясь от Кармина. – Я ценю красивые произведения искусства.

Кармин рассмеялся.

– Я уже обнажен, поэтому можешь не ублажать меня сладкими речами.

Одевшись, Кармин наполнил водкой свою флягу и взял необходимые вещи. Спустившись на первый этаж, где уже успели собраться все остальные, они отправились в школу.

Когда они приехали, Кармин припарковал «Мазду» на школьной стоянке. Хейвен, тем временем, с беспокойством осмотрелась по сторонам.

– Расслабься, колибри. Мы поможем моему брату должным образом распрощаться со средней школой, а затем займемся тем, чем ты пожелаешь.

– Все в порядке. Просто мне не хочется тебя опозорить.

– Ты никогда меня не опозоришь, – ответил Кармин, обнимая ее.

– Вдруг я упаду с лестницы у всех на глазах?

– Тебе не придется ходить по лестницам.

– Я могу упасть и без них. Вдруг я просто возьму и упаду?

– Не упадешь. Я тебя удержу.

– А вдруг я потяну тебя за собой?

– Думаешь, тебе действительно удалось бы это сделать? – спросил Кармин шутливо. – Полагаю, в таком случае я просто упаду. Вынужден тебя разочаровать, это меня нисколько не смутит.

Хейвен шумно выдохнула.

– А вдруг я начну икать и прерву тем самым церемонию?

– Если подобное случится, то я, вероятно, рассмеюсь, но это все равно ничего не изменит. Ты в любом случае меня не опозоришь.

– А вдруг…

К тому времени, когда у Хейвен иссякли вопросы, они уже благополучно заняли свои места в задней части зала. Когда все расселись, в зале появился выпускной класс, возвестивший о начале церемонии. Хейвен наблюдала за происходящим с большим интересом. Какой бы нелепой церемония ни казалась Кармину, он понимал, что для Хейвен данное мероприятие имело большое значение. У нее никогда не было возможности узнать, что же представляла собой средняя школа.

Он не мог подобрать правильных слов, поэтому сохранял молчание, наблюдая за директором Рутледжом, говорившим о том, как сильно он гордится всеми выпускниками. При других обстоятельствах Кармин с радостью пропустил бы мимо ушей все высокопарные речи, обычно произносимые на подобных церемониях, однако сидевшая рядом с ним Хейвен слушала выступающих с таким интересом, что Кармину захотелось узнать, что же именно она слышала.

– Я хочу, чтобы вы хотя бы на секунду представили свое будущее, – начала свою речь выпускница, поднявшаяся на сцену. – Представьте каждый аспект своей жизни – свою работу, своих мужей или жен, своих детей, и даже своих друзей. Но представляйте не то будущее, к которому, как вам кажется, вы движетесь. Представляйте то будущее, которое вы действительно желаете. Забудьте обо всем том, чего ожидают от вас другие люди и сосредоточьтесь на том, чего вам хочется по-настоящему. Визуализируйте тот путь, который приведет вас к желаемому. Это ваш путь. Ваше место в жизни.

Притянув Хейвен к себе, Кармин поцеловал ее волосы, когда она опустила голову на его плечо.

– Поистине выдающиеся люди никогда не стали бы великими, займись они тем, чего ожидали от них другие. Если бы Исаак Ньютон стал фермером, как того хотела его мать, или если бы Элвис послушался чужого совета и продолжил водить грузовик, то мы никогда не узнали бы о них. Но мы знаем, благодаря тому, что им хватило храбрости пойти той дорогой, которую они сами для себя избрали.

Хейвен впитывала каждое слово, произносимое выпускницей. Когда речь закончилась, выпускники подбросили свои шапочки в воздух и начали покидать зал.

Хейвен стояла в стороне вместе с Тесс и Дией, в то время как Кармин присел на кирпичную стену, граничащую со школой. Он молча наблюдал за Хейвен, отмечая каждую ее улыбку.

Услышав позади себя шум, он обернулся и увидел присевшего рядом с ним Доминика.

– Поздравляю, – сказал Кармин, доставая свою флягу, делая глоток и протягивая ее брату.

– Спасибо, – сделав глоток, Доминик поежился. – Знаешь, а Хейвен выглядит счастливой.

Кармин кивнул, снова смотря на нее. Она над чем-то смеялась, ее лицо светилось от радости.

– Да, так и есть.

– Она очень изменилась за минувшие девять месяцев. Она больше не та запуганная девушка, какой была в первый день появления в нашем доме. И она умна. Как-то она поправила меня, и это при том, что школу-то заканчиваю именно я. Я сказал, что чувствую себя тошно, а она сказала, что я, наверное, имел в виду «тошнотворно». Черт побери, бро. Я и не знал, что есть какая-то разница.

Кармин усмехнулся.

– Похоже на нее.

– И она больше не вздрагивает.

– Да, я на дух не переносил эти вздрагивания.

После того, как они вновь обменялись флягой, Доминик снова заговорил.

– Это ведь была она, да? – Кармин с беспокойством посмотрел на брата, по его лицу понимая, что именно тот имел в виду. Кармин кивнул, и, вздохнув, Доминик протянул флягу брату. – Так я и подумал.

– И давно ты знаешь?

– С тех пор, как мы устроили семейные «переговоры», – ответил Доминик. – У тебя было такое лицо, словно она разбила твою машину или что-то вроде того.

Кармин сделал глубокий вдох, чувствуя себя виноватым из-за того, что он винил в случившемся Хейвен. У него по-прежнему время от времени случались такие моменты, когда правда казалась ему невыносимой. И она всегда будет причинять ему боль, но он научился жить с этой болью.

– Думаю, мама была бы рада увидеть ее, – сказал Доминик. – Увидеть, как сильно она изменилась. Полагаю, именно этого она и хотела, и ты сделал это за нее.

– Это не моя заслуга.

Доминик рассмеялся.

– Как бы ни так. Думаешь, это заслуга отца? Он привез ее к нам, но именно ты помог ей измениться. Мама всегда говорила, что ты совершишь в своей жизни великие вещи, и теперь я вижу, что она была права, потому что, независимо от того, что ты сделаешь завтра, Кармин, значение имеет и то, что ты сделал сегодня.

Кармин вновь посмотрел на Хейвен, обдумывая слова своего брата. Она казалась такой расслабленной, такой непринужденной, она так сильно походила на обычную девушку. Смотря на нее и наблюдая за тем, как она смеется и разговаривает, было очень трудно представить, что на ее долю выпало столько испытаний.

– Я не дал ей ничего, кроме любви.

– А ты никогда не думал о том, что именно в этом она и нуждалась? Порой нам и не нужно ничего делать. Мы должны просто быть рядом.

Они сидели на стене до тех пор, пока фляга не опустела. Он убрал ее в свой карман, когда Доминик поднялся на ноги.

– Знаешь, а в этом есть нечто забавное. Ну, возможно, и не забавное, но уж точно ироничное. Она живет с нами уже девять месяцев. И на формирование новой жизни тоже уходит девять месяцев. Кажется, что она родилась заново. И то, что завтра тебе исполнится восемнадцать, завершает общую картину. Возможно, все еще только начинается. Возможно, мы находимся на пороге чего-то нового, а не на финишной черте.

Отойдя от Кармина на несколько шагов, Доминик вновь обернулся к брату и слегка нахмурился.

– Хотя, это, наверное, не ирония. Хейвен, пожалуй, снова поправила бы меня и сказала, что это, скорее, символизм.

– Или метафоризм, – ответил Кармин, усмехнувшись.

Глава 35

Наблюдая за спящим Кармином, грудь которого плавно поднималась и опускалась в такт его дыханию, Хейвен заметила пробежавшую по его телу дрожь, заставившую его мышцы непроизвольно напрячься. Она ощущала нарастающее внутри нее чувство, согревающее ее изнутри и распространяющееся по всему телу. Оно одновременно и пугало ее, и заставляло чувствовать себя так, словно она парила в воздухе.

Этим чувством была надежда.

Кармин часто говорил об их совместном будущем, однако Хейвен никогда не удавалось его представить. Она видела себя только лишь в настоящем, но, сидя в школьном зале во время церемонии выпуска, она, наконец-то, смогла увидеть очертания своего будущего. Она увидела жизнь, полную перспектив. Жизнь, в которой у нее могли быть дети и брак, образование и друзья. Жизнь, полную любви. Жизнь, в которой надежда торжествовала бы над поверженным страхом.

Она увидела будущее, которого желала для нее ее мать. Чувство вины, неотступно следовавшее за Хейвен, рассеялось, когда она позволила себе допустить мысль о том, что она, возможно, действительно заслуживала достойного будущего.

Подтянув одеяло повыше, и укутав им Кармина, Хейвен выбралась из постели. Одевшись и бросив на Кармина еще один взгляд, она спустилась на кухню.

Достав необходимые для приготовления итальянского кремового торта ингредиенты, и приступив к раскатыванию теста, она услышала раздавшиеся позади нее шаги. Они были едва слышны – вероятно, ступавший человек хотел остаться незамеченным.

Но Хейвен все равно его заметила.

Продолжая заниматься приготовлением коржей и пытаясь унять дрожь в руках, она изо всех сил старалась игнорировать присутствие Коррадо. Ощутив на себе его взгляд, она почувствовала подступающую тошноту.

Поставив противень в духовку, Хейвен отрегулировала таймер. Когда Коррадо, наконец, заговорил, по позвоночнику Хейвен пробежал холодок.

– Доброе утро.

– Доброе утро, мистер Моретти, – ответила Хейвен, разворачиваясь к нему лицом. Он был одет в черный костюм, пуговицы его пиджака были расстегнуты. Он стоял неподалеку от нее, засунув руки в карманы. – Могу я для Вас что-нибудь приготовить?

Он стоял настолько неподвижно, что Хейвен задумалась о том, дышали ли он вообще.

– Нет, – его ответ отдался эхом в напряженной тишине.

Хейвен вновь принялась за торт, занявшись приготовлением глазури. Заметив, что Коррадо направился в ее направлении, она рефлекторно сделала шаг в сторону. Если его сестра Катрина чему-то ее и научила Хейвен, так, определенно, тому, что ей следовало держаться от них подальше.

Взяв бутылку воды, Коррадо отошел в сторону, и продолжил наблюдать за Хейвен. Через несколько минут на кухне показался доктор ДеМарко. Одарив Коррадо удивленным взглядом, он сосредоточил свое внимание на Хейвен.

– Доброе утро, dolcezza.

Хейвен не смогла сдержать едва заметный вздох облегчения, услышав доброту в его голосе.

– Доброе утро, сэр.

– Ты удивила меня столь ранним подъемом, – сказал доктор ДеМарко. – Полагаю, Кармин еще спит?

– Да, сэр.

Раздавшийся звук таймера возвестил о том, что коржи для торта были готовы. Пока Хейвен доставала их из духовки, Коррадо обратился к доктору ДеМарко.

– Я сделал то, что требовалось. Вернулся около часа назад, этого времени было достаточно для того, чтобы придать себе подобающий вид.

Вздохнув и поравнявшись с Хейвен, доктор ДеМарко с задумчивостью посмотрел в окно. Восходящее солнце освещало подъездную дорожку и густой лес, окружавший границы собственности доктора ДеМарко.

– Они уже в пути, – сказал он, переводя взгляд на торт. – Итальянский кремовый торт.

– Да, я готовлю его для Дня рождения Кармина.

На лице доктора ДеМарко промелькнуло раздражение.

– Любопытно, правда? – произнес Коррадо с противоположного конца кухни. – Никогда еще меня не охватывало настолько сильное дежавю.

Стиснув зубы, доктор ДеМарко вновь устремил взгляд в окно.

– Разбуди, пожалуйста, Кармина, когда закончишь. Я бы и сам поднялся к нему, но что-то подсказывает мне, что его вид в данный момент далек от пристойного, – сказал он, особенно подчеркнув пристойность.

Щеки Хейвен вспыхнули румянцем.

– Да, сэр.

Коррадо рассмеялся.

– Сдается мне, Винсент, что Кармин имел в виду именно такие случаи.

Покачав головой и не произнеся больше ни слова, доктор ДеМарко покинул кухню, вновь оставляя Хейвен наедине с Коррадо.

– Когда разбудишь Кармина, передай ему, что его ожидает встреча с его крестным. Tale il padre, tale il figlio, – едва слышно пробормотал он, покидая кухню.

* * *

Приготовив торт и прибравшись на кухне, Хейвен поднялась на третий этаж. Как только она приблизилась к спальне Кармина, дверь в его комнату распахнулась. В коридор вышел Кармин, еще не успевший до конца проснуться.

– Привет, tesoro. Я тебя потерял.

Хейвен скользнула в его объятия, когда он протянул к ней руки.

– Я приготовила для тебя торт.

– Необязательно было его готовить, – ответил Кармин. – Но это, конечно же, не значит, что я не стану его есть. Я имею в виду то, что предпочел бы, чтобы этим утром ты была рядом со мной.

Хейвен улыбнулась, прижимаясь к его груди.

– Твой отец попросил меня разбудить тебя.

– Они дома?

Хейвен кивнула.

– Коррадо сказал, что он откуда-то вернулся час назад. Не знаю, когда вернулись твой отец и Селия… если они вообще куда-нибудь уезжали.

Кармин с любопытством посмотрел на нее.

– Даже знать не хочу, чем он всю ночь занимался. Не хочешь вернуться в постель? Еще очень рано.

– Я бы с удовольствием, но Коррадо просил передать тебе, что скоро приедет твой крестный.

Кармин побледнел.

– Мой крестный?

– Да.

– Ты знаешь, кто именно приходится мне крестным, Хейвен? – спросил Кармин, явно начиная паниковать.

Хейвен покачала головой.

– Кто?

– Сальваторе. Мужчина из Чикаго, который не так давно нас навещал.

Хейвен не понимала, почему Кармина так сильно расстроила эта новость. Она провела кончиками пальцев по его губам.

– Почему ты хмуришься?

– Я не знаю, чего ожидать, – ответил Кармин. – Не знаю, что он может сказать или сделать. Я не знаю, как он себя поведет. Как я тебе уже говорил, люди возлагают на меня определенные надежды.

– Ты опасаешься того, что он попытается уговорить тебя отправиться вместе с ним в Чикаго?

– Не только этого. Я могу разобраться с тем, что касается меня, но он контролирует жизнь моего отца. Сальваторе решает, что будет делать мой отец. И он ничего не сможет сделать без одобрения Сальваторе. Меня беспокоит то, что это может означать в твоем случае.

Хейвен вновь ощутила тошноту.

– Ты имеешь в виду то, что он может меня забрать?

– Никто тебя не заберет, – ответил Кармин серьезно. – Я этого не допущу. Я говорю о том, что Сальваторе управляет действиями моего отца.

– О, – ответила Хейвен, по-прежнему не улавливая сути.

* * *

К тому времени, когда они спустились на первый этаж, Селия уже была занята приготовлением завтрака, о чем свидетельствовали доносящиеся из кухни запахи бекона и яиц. Хейвен попыталась предложить ей свою помощь, однако Селия выпроводила ее из кухни.

После завтрака, прошедшего в атмосфере откровенной неловкости и молчания, все занялись своими делами. Доктор ДеМарко и Коррадо удалились в гостиную, в то время как мальчики поднялись наверх. Хейвен прошла на кухню для того, чтобы немного побыть наедине со своими мыслями, но ей так и не удалось этого сделать, поскольку на кухню за ней проследовала Селия. Едва успев вымыть одну тарелку, Хейвен сдалась под натиском Селии, взявшей мытье посуды на себя.

– Знаешь, мой муж – неплохой человек.

Услышав эти слова, Хейвен задумалась о том, что ей сказал Кармин. Он – порядочный человек, если закрыть глаза на все хладнокровные убийства.

– Я… не говорила, что он плохой.

– Я знаю. Просто мне показалось, что будет не лишним об этом сказать. Коррадо может показаться бездушным, но он не бессердечен, – продолжила Селия. – Помнишь ту историю, которую я рассказывала тебе на Рождество? Помнишь, что именно сказал Коррадо?

– Что-то о защите семьи?

Селия кивнула.

– С тех пор прошло много времени, но некоторые вещи остались прежними. У него хорошие намерения, но порой они вынуждают его совершать плохие поступки. Ты ведь понимаешь это?

Хейвен не понимала, но все равно кивнула.

Селия улыбнулась.

– Мой муж заботится о семье. И, Хейвен, теперь в нее входишь и ты.

Глаза Хейвен наполнились слезами. Это был уже не первый раз, когда кто-то из них считал ее членом семьи, однако тон Селии совершенно лишил Хейвен контроля над эмоциями. Она казалась очень доброй и славной, в ней было нечто материнское – что-то такое, от чего у Хейвен защемило сердце.

Селия вздохнула, когда их внимание привлек звук подъехавшей машины, раздавшийся с улицы.

– Пора делать счастливые лица и притворяться, что эти люди нам нравятся.

* * *

Тереза Капоцци привыкла наслаждаться шикарной жизнью: самыми быстрыми иномарками, самыми высококачественными мехами, и лучшим марочным шампанским «Dom Perignon», которое только можно было купить за деньги. Она росла в роскоши, ее отец был высокопоставленным капо, в свое время подчинявшимся Антонио ДеМарко. К окружающим она относилась с непревзойденным высокомерием, ограненным особенной алчностью. Ни для кого не было секретом, что миссис Капоцци заботили в жизни только лишь две вещи – она сама и ее следующий напиток.

Никто не питал к Терезе теплых чувств – даже ее муж, который был женат на ней уже сорок лет – однако ее это совершенно не заботило. Терезе Капоцци не нужна была симпатия других, она жаждала людской зависти.

Смотря в кухонное окно, Хейвен заметила вышедшую из взятого на прокат «Porsche» женщину, которая принялась разглаживать складки на своем облегающем черном платье. Она не спеша направилась к дому, проигнорировав Сальваторе, предложившего ей руку. Оставшись равнодушным к поведению своей жены, он направился за ней следом по направлению к парадному входу.

Чем ближе Тереза подходила к дому, тем лучше Хейвен могла рассмотреть черты ее лица. Она выглядела так, словно все ее тело было выполнено из пластмассы – ее лицо, покрытое обильным макияжем, совершенно ничего не выражало. Ее тело, казавшееся непропорциональным, было лишено гибкости и плавности. Даже ее длинные черные волосы казались неестественно блестящими – как и золотые украшения, которые она носила на шее и на пальцах.

В то время, пока доктор ДеМарко встречал гостей, Селия занималась приготовлением напитков. Решив приготовить для Кармина вишневую колу, Хейвен добавила в нее немного водки. Заметив это, Селия рассмеялась, но никак происходящее не прокомментировала.

Когда они отнесли напитки в гостиную, Хейвен ощутила нарастающую нервозность. От волнения у нее задрожали руки, когда она протянула стакан виски Сальваторе.

– Рад снова тебя видеть, – сказал он.

– Взаимно, сэр, – ответила она, избегая его взгляда и подавая стакан с коктейлем оранжевого цвета его жене. – Пожалуйста, мэм.

Осмотрев стакан, Тереза поднесла его к носу и понюхала содержимое.

– Он неправильно приготовлен, – ответила она, небрежно возвращая напиток Хейвен. Гостиная моментально погрузилась в тишину.

– Прощу прощения, – ответила Хейвен, забирая стакан.

Развернувшись, она едва не налетела на Селию, которая забрала у нее стакан.

– Должно быть, я теряю сноровку. Мне показалось, что я идеально его приготовила.

Посмотрев на Селию, Тереза перевела взгляд на Хейвен.

– Должно быть, я ошиблась, – сказала она, потянувшись за стаканом и сделав глоток. – Чудесно, как и обычно, Селия.

– Вот и славно, – ответила Селия с легким сарказмом в голосе. – Все ошибаются.

Выражение лица Терезы явно дало понять, что она была не согласна с данным утверждением.

После того, как Селия заняла место в противоположной стороне комнаты, Коррадо присел на подлокотник рядом с ней. Она посмотрела на него, лукаво улыбаясь. Уголок его губ приподнялся, пока он смотрел на нее.

Передав Кармину вишневую колу, Хейвен начала было отходить в сторону, однако он притянул ее к себе на колени и обнял рукой в защитном жесте. Заметив это, Тереза закашлялась, издав презрительный смешок и переводя взгляд на доктора ДеМарко.

– Тереза, – предупредил Сальваторе. В ответ она только лишь улыбнулась ему, однако ее муж уже сосредоточил свое внимание на Кармине. – Боюсь, мы не сможем задержаться надолго. У нас сегодня запланирован рейс – мы собираемся провести несколько дней во Флориде, но я был просто обязан заглянуть к вам, дабы поздравить тебя с Днем рождения.

– Я ценю это, – ответил Кармин. – Не ожидал Вас увидеть.

– Не каждый день моему крестнику исполняется восемнадцать. Это важное событие.

Хейвен подумала о том, не встать ли ей, когда Кармин заерзал в кресле, но он держал ее настолько крепко, что она засомневалась в том, что это вообще было возможно.

– Мне так не кажется. Я чувствую себя точно так же, как и вчера.

Сальваторе рассмеялся.

– Но изменения все же произошли. Я знаю, что теперь у тебя достаточно денег для того, чтобы купить все, то душа пожелает, но мне все равно захотелось тебе кое-что подарить.

Достав коробочку с красным бантом, Тереза протянула ее Кармину.

– Эм, спасибо, – ответил он, снимая крышку. Достав серебряные часы, Кармин внимательно их осмотрел. – «Rolex»?

– Да, и, поверь мне, они настоящие, – с гордостью сказал Сальваторе. – Это не какая-нибудь дешевая подделка, коими торгуют на чикагских улицах.

Сняв свои старые часы, Кармин протянул их Хейвен. Помедлив, она надела их на запястье, дабы не потерять.

– Черт, спасибо. Всегда хотел иметь такие.

– Не за что. Что ж, у тебя есть какие-нибудь планы на лето?

Кармин еще сильнее прижал к себе Хейвен, однако его голос совершенно никак не выдавал его беспокойства.

– Я поеду в футбольный лагерь. А, в целом, до отъезда моего брата мы, пожалуй, будем просто отдыхать.

– А после лета?

– Уверен, выпускной класс не даст мне скучать.

Сальваторе приподнял брови.

– Чем ты планируешь заняться после окончания школы?

– Думаю, я поступлю колледж, – ответил Кармин, немного помолчав.

Улыбка Сальваторе померкла. Он посмотрел на доктора ДеМарко, словно ожидая того, что тот что-нибудь скажет, однако доктор ДеМарко не произнес ни слова.

– А как же девушка? – спросил Сальваторе, переводя взгляд на Хейвен.

– В смысле? – мгновенно среагировал Кармин.

– Мне любопытно, что ваша семья планирует с ней делать, – ответил он. – Полагаю, учитывая все происходящее, ты не допустишь того, чтобы ее продали.

– Разумеется, нет, – ответил Кармин, прищурившись.

– Разумеется, нет, – отозвался эхом Сальваторе. – Но, после того, как ты уедешь в колледж, твой отец вряд ли захочет жить здесь с ней наедине. Только подумай о том, какие слухи могут пойти в таком маленьком городке. Уверен, слухов уже и без того хватает.

Доктор ДеМарко прочистил горло.

– Ты прав. Именно поэтому я активно знакомлю ее с окружающим миром, дабы однажды она смогла стать его частью.

– Очень благородно с твой стороны, Винсент, но я не уверен в том, что это благоразумно, – сказал Сальваторе. – Должно быть, она немало всего узнала, живя сначала у Антонелли, а затем и у тебя. У нас может возникнуть очень много проблем, если она откроет рот. Как мы можем быть уверены в том, что она никому не расскажет о том, что она видела или слышала?

Доктор ДеМарко посмотрел на Хейвен.

– Я поручусь за нее.

Сальваторе только лишь усмехнулся, услышав его ответ.

– Твои суждения очень предвзяты. Не думаю, что мы можем целиком и полностью полагаться на твое мнение после того, что случилось, когда… ну, ты знаешь…

– Это другое, – возразил доктор ДеМарко.

– Нет, это то же самое, Винсент. Ты осведомлен обо всех опасностях и рисках. Нельзя отпускать ее просто так, кто-то должен взять на себя ответственность за нее.

У Хейвен вызвало отвращение то, что ее судьба обсуждается так, словно ее вовсе не было в комнате, однако в равной степени она была потрясена тем, что доктор ДеМарко намеревался ее отпустить. Она не могла понять, зачем ему понадобилось проходить через такие проблемы, покупая ее, если он планировал ее отпустить.

– Возможно, ей следует отправиться со мной, – продолжил Сальваторе. – О ней позаботятся в моем доме.

– Нет, – сказал Кармин. – Если вам нужен тот, кто возьмет на себя ответственность, то это сделаю я.

Сальваторе покачал головой.

– Нельзя этого сделать, не являясь частью организации. Кроме того, я не уверен в том, что это было бы правильно. Без обид.