Текст книги "Вечно (ЛП)"

Автор книги: Дж. М. Дарховер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 49 страниц)

Глава 24

Винсент стоял у окна гостиной, наблюдая за играющими в снежки детьми. Он не мог припомнить, когда он в последний раз видел такое, чтобы двое его сыновей были счастливы одновременно. В течение многих лет он был вынужден наблюдать за тем, как его младший сын находился в неизменно подавленном состоянии, душа его была сломлена, а сердце – разбито. Винсент винил себя в том, что не приложил за все эти годы достаточных усилий для того, чтобы облегчить его переживания.

Его ребенок был так похож на Мауру… Винсент давным-давно подвел и его.

Он никогда не простит себя за то, что покинул свою семью после смерти Мауры, но он просто не мог смотреть на своего сына. Спустя много лет у него по-прежнему бывали такие дни, когда ему приходилось отводить от него взгляд, поскольку он служил постоянным напоминанием того, что случилось с жизнью Винсента. С той жизнью, которую он любил – с той, которую он с таким трудом выстраивал. Его жизнь была разорвана в клочья, от нее остались только лишь кусочки того, что было для него важно.

К Винсенту подошла Селия, и встала рядом с ним.

– Утром Кармин играл на рояле.

– «Лунную сонату»?

– Нет, – Винсент услышал улыбку в голосе Селии. – «Jingle Bells».

– Интересно.

– Именно, – согласилась она. – Просто не верится, что ты мне не сказал!

Винсент бросил короткий взгляд на сестру, понимая по выражению лица, что именно она имела в виду.

– Что именно ты хотела от меня услышать? Что мой сын – идиот?

Селия пихнула его локтем по ребрам.

– Не называй его так. Он неравнодушен к ней.

– Она для него всего лишь новшество, – сказал Винсент. – Ощущение новизны сойдет на нет, и он двинется дальше.

– Ох, перестань. Ты и сам в это не веришь.

– Надежда умирает последней.

Селия покачала головой.

– Они делают друг друга счастливыми.

– Они оба – идиоты.

– Винсент! – воскликнула Селия, толкая его. Он, запинаясь, отошел от нее на несколько шагов и рассмеялся, когда она снова схватила его за руку. – Что ты намерен с этим делать?

– Я не знаю, – это была правда, он не представлял, что ему делать в этой ситуации. – Я подумывал о том, чтобы отослать ее в Чикаго.

– Мы бы приняли ее, – Винсент скептично посмотрел на Селию, и она улыбнулась. – Я бы как-нибудь уговорила Коррадо.

Винсент покачал головой. Он сомневался в том, что даже Селии удалось бы уговорить его на это. Коррадо в течение многих лет отказывался вмешиваться в происходящее, и Винсент не мог его за это винить. Ситуация была катастрофичной.

– Это уже неважно. Я упустил благоприятную возможность.

– Винсент, ты – глупец, если на самом деле считаешь, что у тебя когда-то была такая возможность. Они без ума друг от друга.

Он покачал головой, но ничего не ответил. Отвечать было нечего. Его сестра была права, но ему не хотелось этого признавать.

Он уже некоторое время знал о происходящем. Наихудшие опасения поселились в Винсенте в то самое утро, когда он услышал слово, произнесенное его сыном после того, как тот отпустил запястье Хейвен. Это было очень простое слово – большая часть людей использует его где попало, но оно является очень сильным для таких людей, как они. Кармин не произносил этого слова с тех самых пор, когда был еще восьмилетним ребенком, не подозревающим о царящих в мире проблемах, но в то утро он произнес его настолько беспечно, настолько буднично, что Винсент задумался о том, понимал ли вообще его сын, что именно он говорил.

Это было слово «прости».

Даже сам Винсент не мог заставить себя произнести это слово. Его сестра назвала бы его хорошим человеком, порядочным человеком с полным сострадания сердцем. Маура согласилась бы с этим. Она никогда не замечала его дурную сторону. Никто из них не замечал.

Когда у Винсента отобрали его жену, именно эта сторона взяла над ним верх. Он оказался в ее власти, гнев и вина поглощали его. Он жаждал крови, и, скольких бы человек он ни убил в поисках возмездия, потребность отомстить так и не иссякла. И эта застенчивая девушка с каштановыми волосами, находящаяся сейчас за окном – та самая, которую так полюбил его младший сын – едва не стала жертвой, падшей жаждой мщения.

Отойдя от Селии, Винсент опустился в кресло, расстроенно потирая лицо руками. Сев напротив него, Селия рассмеялась.

– Они считают, что им удается все скрывать. Так мило. Это напоминает мне о том, как вы с…

– Хватит! – прервал ее Винсент. Селия замолчала на полуслове и шутливо сделала вид, что застегивает рот на молнию. – В этом нет ничего милого, Селия!

– О, да брось. Это мило! И почему бы тебе просто не оставить их в покое? Кармин кажется таким счастливым.

– Тебе известна причина, – ответил он. – Думаешь, я хочу видеть своего сына несчастным? Я не хочу! Но ты не можешь на полном серьезе полагать, что для них разумно быть вместе.

Селия бросила на него взгляд.

– Разве не они должны это решать?

– Они слишком мало знают.

Селия приподняла бровь.

– Возможно, тебе следует объясниться. Он уже подозревает, что у тебя есть секреты. Ты должен рассказать ему правду.

Винсент горько рассмеялся.

– Правду, Селия? О какой конкретно правде ты говоришь? Хочешь, чтобы я рассказал ему обо всем, даже о том, что причинит ему боль? Сейчас он во многом похож на меня, и ты не можешь отрицать существование приличной вероятности того, что он может попросту сорваться. У нас с Кармином и без того взаимоотношения едва-едва складываются, а это вполне может уничтожить то малое, что у нас осталось. Ты этого хочешь?

– Ты же знаешь, что не этого.

– Точно, ты хочешь, чтобы я рассказал ему ту часть правды, которая заставит его поверить в то, что они могут быть вместе – что это нормально. Но я не могу пудрить ему мозги кусочками и оговорками. Либо все, либо ничего.

Селия нахмурилась.

– Мне бы хотелось отыскать какой-нибудь выход.

– Я знаю, – сказал Винсент. – Я пытаюсь найти во всей этой ситуации какую-нибудь золотую середину, но я попросту не вижу никакого выхода. Я знаю, что мне следовало бы сделать, но мы не сможем вынести тот гнев, который, вероятнее всего, на нас обрушится. Не говоря уж о том, что при таком раскладе мы бросим девочку на растерзание волкам. Если это случится, то я даже представить не могу, как далеко зайдет ради нее мой сын.

– Ты не можешь забивать себе голову всякими «а что, если», Винсент.

– Именно этим и забита моя голова. Я практически не сплю по ночам, думая о том, как одна мелочь могла все изменить, и о том, что я мог все предотвратить. Только об этом я и думаю. Что, если бы я не взял с собой Мауру в те выходные? Что, если бы мы уехали в предыдущие выходные? Что, если бы мы опоздали на час? Почему мы должны были оказаться именно там и именно тогда?

– Если бы того дня не было, то девушка, гуляющая сейчас на улице, была бы уже мертва. Ты спасаешь ее, а она исцеляет его.

Винсент покачал головой.

– Если бы нас там не было, Селия, то мой сын не нуждался бы сейчас в исцелении.

Он никогда не забудет тот день, с которого все это началось, и то, как он себя чувствовал, когда впервые ехал по той длинной, пустынной дороге в чудовищную жару. Он пребывал в плохом расположении духа, пот стекал у него со лба. Воцарившуюся в машине тишину нарушал только лишь гудящий звук двигателя. Маура знала, что он терпеть не мог молчаливых бойкотов. Он бы предпочел, чтобы она кричала на него, нежели просто сидела, смотря в окно с отсутствующим выражением лица.

В тот момент, когда он ударил ладонями по рулю, он и понятия не имел о том, что это было еще только лишь начало его неспокойного дня.

– Если ты в ближайшее время что-нибудь не скажешь, Маура, то я в любой момент вспыхну пламенем.

Она шумно выдохнула, но продолжила молчать.

– Чего ты от меня-то хочешь? А? Это мои обязанности!

Его вспышка была встречена резким тоном.

– У нас сегодня годовщина, Винсент. Сегодня День Святого Валентина!

– Я в курсе, но им плевать на это, – ответил Винсент. – Когда мой отец куда-то меня отправляет, я обязан выполнять его приказ.

Она знала, что, давая клятву, он поклялся являться по вызову la famiglia в любой момент – 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 356 дней в году. У них был относительно свободный график, и они нечасто его беспокоили, но, когда его все же вызывали, он был обязан являться.

Винсент сбавил скорость, когда они приблизились к дороге, ведущей к собственности Фрэнки Антонелли, расположенной в пустыне. Подъехав к дому, они начали выбираться из машины, но Маура задержалась. Винсент прошел на крыльцо и постучался в дверь в тот же самый момент, когда позади него раздался громкий визг.

Обернувшись, он увидел маленькую, хрупкую девочку, которая бежала прямо на Мауру. Она доходила Винсенту где-то до колена, и была худенькой, как зубочистка, ее волосы спутались. Она походила на серую крысу, перепачканную в грязи.

Казалось, что девочка не замечала преграды на своем пути, и в итоге врезалась в Мауру, даже не замедлившись. От силы удара Маура, пошатнувшись, отошла на несколько шагов назад, а маленькая девочка отлетела на землю. Она, нахмурившись, сморщила свой запачканный грязью носик, осматривая возникшего на ее пути человека.

– Ты жутко грязная, малышка, – сказала Маура.

Маленькая девочка осмотрела себя.

– Где?

Маура рассмеялась, приседая на корточки.

– Везде.

В тот день Винсенту понадобилось всего лишь полчаса на то, чтобы уладить все дела, но именно эти полчаса изменили его жизнь. Эта девочка ворвалась в его жизнь, переворачивая с ног на голову все, что он знал.

По настоянию Мауры он спустя неделю поинтересовался девочкой, но Фрэнки сообщил ему о том, что она не продается. Сколько бы денег Винсент не предлагал, мужчина все равно отказывался ему уступать. Винсент надеялся на то, что Маура забудет об этом, но ребенок стал для нее навязчивой идеей.

А Винсент не обращал на все это никакого внимания, живя в своей раковине невежества и наивно полагая, что с его жизнью все в полнейшем порядке. Он был проницательным человеком, но его жена всю свою жизнь скрывалась за маской секретности. Он и понятия не имел о том, какие идеи зародились в ее голове, а должен бы был догадаться.

Он должен был понять, что она увидит в этом еще одну возможность.

С тех пор минуло уже более десяти лет, но не прошло и момента без того, чтобы он не думал о том дне.

Винсент вздрогнул, когда Селия коснулась его плеча.

– Она спрашивала меня о своей матери.

– Я удивлен, что она не спрашивала меня.

– Разве ты как-то не угрожал убить ее? Вероятно, она надеется на то, что ты забыл об ее существовании.

Винсент вздохнул.

– Я вижу страх в ее глазах, когда она находится рядом со мной.

– Не будь так строг к себе, – сказала Селия. – Искуплению всегда найдется место. В действительности, я верю в то, что ты сможешь со всем этим разобраться.

– Ты всегда была обо мне слишком высокого мнения, Селия, – ответил Винсент, вставая. – Попроси ее подняться в мой кабинет, когда они вернутся.

– Кого?

– Ты знаешь.

Перед тем, как отвернуться, он заметил, что Селия качает головой.

– По-прежнему не понимаю, почему ты никогда не называешь ее имени.

* * *

Кармин открыл заднюю дверь и отошел в сторону, пропуская Хейвен вперед. Ее щеки раскраснелись, и она шмыгнула, пока они пробирались по дому, оставляя за собой водяные следы. Они уже практически дошли до лестницы, когда из кухни показалась Селия.

– Хейвен, дорогая, Винсент попросил тебя подняться в его кабинет.

Хейвен заставила себя улыбнуться, но в ее глазах мелькнуло беспокойство.

– Да, мэм.

Она медленно направилась вверх по лестнице, в то время как Кармин бросил взгляд на свою тетю.

– Он ведь не испортит ей Рождество?

– Нет, он сделает его еще лучше.

– Каким образом?

– Почему бы тебе не подождать и не спросить об этом у нее? Возможно, она тебе расскажет.

Чертова скрытность.

– Расскажет. У нее нет от меня секретов.

Селия с любопытством посмотрела на него.

– Она рассказывала тебе о жизни в Блэкберне?

– Немного, но это не ее любимая тема, учитывая то, что они там творили, – ответил он. – Кстати, я зол из-за этого на Коррадо. Не забудь передать ему о том, что я надеру ему задницу. Ему следовало придушить свою сестричку подушкой, когда они были детьми.

– Нельзя винить Коррадо в поступках Катрины, – ответила Селия. – Кстати, я бы взглянула на то, как ты пытаешься его одолеть.

– Я бы его одолел, если бы он дрался честно, – сказал Кармин. – Но, зная его, могу предположить, что сначала он позволит мне пару раз себя ударить, а затем пустит мне пулю промеж глаз.

– Коррадо не бессердечен. Он заботится о тебе.

– Где же он в таком случае?

– Он собирался приехать, но не был уверен в том, как отреагирует на его присутствие Хейвен, – сказала она. – Он сказал, что он определенно напугает девушку, раз уж ему по-прежнему удается пугать тебя.

Кармин не думал об этом с такой стороны.

– Что ж, возможно, я не стану его херачить в следующую нашу встречу, раз он такой обходительный.

Селия рассмеялась.

– Очень великодушно с твоей стороны, малыш. И, кстати говоря, я считаю, что вы мило смотритесь вместе.

– Спасибо, но я не уверен в том, что мой отец с этим согласится.

– Он – сложный человек.

– Думаю, маме она понравилась бы, – на лице Селии промелькнуло удивление, которое она моментально скрыла, и Кармин с подозрением посмотрел на нее, прищурившись. – В этом кроется тот проклятый грандиозный секрет, который вы храните?

– Понятия не имею, о чем ты.

– Проехали, – ответил Кармин, направляясь к лестнице. – Я собираюсь принять душ и переодеться в сухую одежду.

Тихий голос Селии остановил его на полпути ко второму этажу.

– Маура просто бы не смогла не полюбить Хейвен.

* * *

Винсент печатал письмо своему коллеге, когда в дверь робко постучались.

– Войдите.

Дверь медленно приоткрылась, и Хейвен прошла в кабинет. Она была сильной девушкой – такой, которая отлично умеет хранить секреты. В этом она была очень похожа на его жену. От этой мысли он почувствовал себя так, словно кто-то ударил его в живот.

Он жестом пригласил ее присесть.

– Как твой день, все хорошо?

Хейвен кивнула.

– Да, сэр. Спасибо.

– Хорошо. Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Не припоминаешь ли ты, что уже когда-то видела меня? До того момента, когда я привез тебя сюда?

Она нахмурилась, и он невольно улыбнулся. Это напомнило ему о том, как она посмотрела в тот день на Мауру.

– Нет, сэр, – ответила она неуверенно.

– В самую первую нашу встречу тебе было шесть лет, – сказал Винсент. – Точнее, ты сказала моей жене, что тебе шесть, показав при этом восемь пальцев.

Эти слова удивили Хейвен.

– Вашей жене?

– Да, моей жене, – сказал он. – Ты бы и её не вспомнила.

– Простите, сэр.

– Нет нужды в извинениях. Я всего лишь полюбопытствовал, – сказал он. – Я позвал тебя сюда по причине того, что у меня кое-что для тебя есть.

Открыв ящик стола, он достал из него фотографию и положил ее перед Хейвен.

– Несколько недель назад, занимаясь делами, я увидел твою мать и сделал фотографию.

Хейвен подняла фотографию дрожащей рукой, теряя самообладание. Слезы стекали вниз по ее щекам, пока она указательным пальцем прослеживала силуэт своей матери.

– Спасибо, что показали ее мне.

– Не за что. Я позвал тебя сюда только для этого, поэтому ты можешь снова присоединиться к празднованию, – она поднялась на ноги, и, бросив на фотографию еще один взгляд, протянула ее Винсенту. Он покачал головой. – Оставь ее себе. Именно для этого Селия подарила тебе рамку.

* * *

Выйдя из душа и обернув вокруг бедер полотенце, Кармин удивился, увидев сидящую на краю его кровати Хейвен. Она крепко держала в руках фотографию, сосредоточив на ней все свое внимание.

– Что там такое?

Она подняла голову, посмотрев на него. Ее глаза покраснели.

– Моя мама.

Кармина охватил сильный страх.

– Твоя мама? С ней что-то случилось?

– Нет, просто ее фотография. Твой отец дал ее мне.

Он провел рукой по своим влажным волосам, проходя к комоду для того, чтобы достать боксеры.

– Это было очень любезно с его стороны.

– Да.

Одевшись, он сел рядом с ней. Он потянулся к фотографии, но в ответ она рефлекторно вцепилась в нее еще крепче.

– Я всего лишь взгляну, колибри. Я верну ее тебе.

Хейвен робко улыбнулась, протягивая фотографию Кармину.

Он увидел на фотографии очень худую женщину с короткими волосами на фоне большого деревянного дома. Рядом с ним на фото расположились ряды старых конюшен, а чуть поодаль – теплица и небольшие сараи.

Хейвен опустила голову на плечо Кармина.

– Теперь ты знаешь, где я жила.

– Поверить не могу, что они заставляли тебя спать на улице.

– Это не так уж и плохо.

– Не так уж и плохо? В жизни существует гораздо большее, чем «не такие уж и плохие» условия выживания. А как же счастье?

– Счастье – это хорошее здоровье и плохая память.

Кармин нахмурился.

– Чего?

– Это слова Альберта Швейцера.

Он закатил глаза.

– Ты слишком умна. Горе от ума.

– Спасибо, – сказала она искренне. – Никто и никогда еще не называл меня умной.

– Prego.

Она только лишь уставилась на него.

– Prego? Соус для спагетти?

Кармин усмехнулся.

– Да, это марка соуса, но по-итальянски это значит «не за что».

– О, – она снова сосредоточила свое внимание на фотографии. – Кармин, почему у тебя нет маминой фотографии?

– Есть, но них тяжеловато постоянно смотреть. Поищу на днях, чтобы ты смогла на нее посмотреть.

Хейвен улыбнулась.

– Держу пари, она красивая.

– Разумеется, – сказал он игриво. – Она же родила меня.

* * *

Посидев немного в тишине, Винсент снова открыл ящик своего стола. Отодвинув в сторону несколько вещей, он достал лежавшую под ними фотографию. Он хранил ее там уже много лет, края фотографии затерлись, а само изображение выцвело, несмотря на то, что очень редко видело свет.

Посмотрев на фотографию своей жены, он почувствовал пронзившую его грудь боль. Ему так сильно хотелось, чтобы она была рядом с ним, потому что только ей удалось бы направить его действия. Она бы нашла правильные слова, отыскала бы способ все исправить. У Мауры всегда были ответы – пусть и не всегда те, которые Винсенту хотелось бы слышать.

Он выудил из-под рубашки цепочку, которая висела у него на шее, и начал рассеянно теребить пальцами надетое на цепочку золотое кольцо. Оно было точно таким же, как и то, что он по-прежнему носил на пальце. Он никогда не осмеливался его снимать.

В дверь кабинета снова постучались, на сей раз гораздо сильнее. Дверь распахнулась, лишив Винсента возможности произнести хоть слово, и в кабинет зашел Кармин, держащий в руках продолговатую коробку.

Винсент заправил цепочку с кольцом обратно под рубашку и опустил фото в ящик. Он сделал замечание своему сыну, но его слова прозвучали достаточно вяло.

– Не следует входить в мой кабинет без разрешения, Кармин.

– Почему? Пытаешься что-то спрятать? – спросил он. – Я думал, у нас нет секретов.

– Полагаю, у меня не больше секретов, чем у тебя, сын, – Кармин уставился на него, на его лице промелькнула паника. В последнее время Винсент часто замечал подобное. – Присядешь?

Поставив коробку на стол, Кармин сел напротив отца.

– Это подарок для меня? – спросил Винсент.

– Ты на самом деле думал, что я ничего не подарю тебе на Рождество? Я полагал, что ты куда лучше меня знаешь.

– Я тебя знаю, – ответил он, открывая коробку. Он улыбнулся, увидев винтовку M1 Garand. – Чем это я заслужил такой подарок?

Кармин рассмеялся.

– Никто не говорил, что ты его заслужил.

– Что ж, в любом случае, спасибо, – сказал Винсент. – Где ты ее приобрел?

Его интересовали связи сына, поскольку в подобных вопросах он никогда не пользовался ни его помощью, ни обычными источниками. Винсента пугало то, что его младший сын уже успел настолько глубоко увязнуть в этой жизни, что мог без особых проблем достать подобное оружие. Винсент желал для него большего. Он знал, что Сальваторе возлагает большие надежды на то, что Кармин присоединится к нему в Чикаго, и Винсент понимал, что кривит душой, не желая того, чтобы это произошло, но мысль о том, что его сын пойдет по его стопам, вызывала у него отвращение.

– Странная штука, – ответил Кармин. – Иду я, значит, по улице, и тут вдруг падает на меня с небес винтовка. Честное слово.

– Разумеется.

– Кстати, не за что, – сказал Кармин. – Скажем так, это мой способ загладить вину за все то дерьмо, которое я натворил.

– Нет уж, понадобится гораздо большее, чем винтовка, для того, чтобы загладить подобную вину, – ответил Винсент. – Ты мог убить Николаса. Оружием ты от меня не откупишься и забыть об этом тем самым не заставишь.

– Ты на несколько месяцев отослал меня в частную школу, в которой учатся деградирующие задроты. Я заплатил за свой проступок.

– Полагаю, именно так ты и считаешь.

В приоткрытую дверь снова постучались, и, посмотрев в направлении звука, Винсент увидел остановившуюся в дверном проеме Хейвен.

– Да?

– Селия попросила меня сообщить Вам о том, что обед готов, сэр.

– Спасибо.

– Prego.

Винсент посмотрел на нее с удивлением, и Кармин усмехнулся.

– Это я недавно научил ее этому. Она, как губка, впитывает в себя все, что слышит и видит. Удивительно, что она еще не сквернословит, наслушавшись меня.

– Было такое дело, – сказал Винсент. – Я стал тому свидетелем.

Кармин развернулся к Хейвен.

– Что ты сказала?

Она не ответила, и он вздохнул.

– Ну же, ты можешь сказать. Ты сказала «блять»? Потому что я часто говорю «блять». Ублюдок? Дерьмо? Мудак?

– Думаю, этого достаточно, – сказал Винсент, сжимая пальцами перегородку носа. – Слово не имеет значения, но, если тебе так интересно, то она сказала «черт».

– О, просто «черт»? Даже не «черт побери»?

Винсент поморщился. Он на дух не переносил это словосочетание.

* * *

Выдвинув для Хейвен стул в гостиной, Кармин сел напротив нее, слегка ей улыбаясь. Тесс и Диа остались на обед, сев с той же стороны, что и Хейвен, в то время как Доминик и Селия заняли места рядом с Кармином. Винсент сел во главе стола и, склонив голову, произнес молитву.

Пока все накладывали себе еду, Кармин наблюдал за тем, как Хейвен берет всего понемножку, но в итоге она все равно взяла слишком мало.

Они рассказывали истории о прошлых празднествах, и Хейвен внимательно слушала, впитывая каждое слово. Ее глаза блестели, она улыбалась. Это было странно, но, обведя взглядом собравшихся за столом людей, Кармин впервые за долгое время почувствовал себя цельным. Словно именно так все и должно было быть, словно все они должны были быть здесь. Он чувствовал, что именно здесь, рядом с ним – рядом со всеми ними – и есть ее место; что их свела вместе судьба. Именно в это мгновение он знал, что все будет в порядке. Как-то, каким-нибудь образом они смогут найти выход из сложившейся ситуации.

И его не заботили ее недавние слова, потому что счастье – это гораздо большее, чем хорошее здоровье и плохая память. Во всем это и было счастье. В ней, в нем, и в этом моменте. К черту Альберта Швейцера. Он может поцеловать его в задницу. Счастье было настоящим.

* * *

После обеда Хейвен и Кармин отправились в его комнату. К большому удивлению Кармина, на сей раз его атаковала Хейвен. Она обвила руками его шею, запустив пальцы в его волосы и, притянув к себе, страстно поцеловала. Поначалу он замешкался, будучи застигнутым врасплох, но затем все же поддался ей и повел в сторону кровати. Стянув с себя рубашку, он бросил ее на пол, и опустился сверху на Хейвен. Она приподняла бедра, прижимаясь к нему. Кармин резко втянул в себя воздух, когда от этого неожиданного движения его кожа покрылась мурашками.

Он хотел ее. В это мгновение, прямо в своей комнате он желал ее больше, чем что-либо вообще в своей жизни. Он хотел поглотить ее, попробовать на вкус ее плоть, исследуя каждый сантиметр его тела. Ему хотелось трахнуть ее, но он понимал, что не может этого сделать. Она не была такой девушкой, которых трахают. Она была такой девушкой, с которой занимаются любовью, и, как бы сильно ему не хотелось заняться с ней любовью, он знал, что не может на это пойти. Он понятия не имел, как это делается.

Едва слышный внутренний голос говорил ему о том, что это неправильно. Он не знал, откуда именно исходил этот голос, но он не собирался замолкать, пожирая Кармина изнутри и, словно злобная карга, говорил ему не подталкивать ее так далеко.

Он оторвался от ее губ, его сильный голос разительно контрастировал с отчаянным желанием, охватившим его тело.

– Нам нужно остановиться.

– Остановиться?

– Да, остановиться, – ответил он, замешкавшись. Когда он, черт побери, стал сторонником воздержания? – Дело не в том, что я не хочу. Мы просто… ну, ты понимаешь…

Он и сам не понимал, но она кивнула.

– Ладно, Ромео.

– Ромео?

– Ну, как в книге. Ромео и Джульетта. Они находились по разные стороны, но все же встретились. У нас ведь тоже есть похожая запретная любовь, да?

– Ага, но мы не станем себя убивать, Хейвен, так что на этом все сходства и заканчиваются. Ко всему, Ромео был идиотом. Выбери кого-нибудь другого.

– Как насчет Шрека?

Кармин нахмурился.

– Шрек? В самом деле? Он же огр.

– Шрек и Фиона считали себя разными, хотя на самом деле это было не так.

Он на мгновение задумался об этом, но затем понял, что на полном серьезе сравнивает свою жизнь с мультфильмом.

– Выбери что-нибудь другое.

– «Титаник»? Роуз и Джеку нельзя было быть вместе.

– Ты серьезно? Он погибает. Я не хочу накликать на себя беду.

Хейвен притихла, водя пальчиками по его прессу и прослеживая кончиками пальцев его шрам.

– Как ты смотришь на то, чтобы мы были просто Хейвен и Кармином? – предложила она. – Мы не знаем конца истории, но всегда можем надеяться на лучшее.

– Мне нравится, – согласился Кармин. – Существует причина, по которой мы не знаем, как заканчивается эта история.

– И какая же?

– Она не заканчивается.