Текст книги "Вечно (ЛП)"
Автор книги: Дж. М. Дарховер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)
Глава 44
Стоя на пустующей подъездной дорожке, Кармин смотрел на погрузившийся во мрак дом. Он полагал, что Хейвен направится прямиком домой, поскольку не мог представить, где еще она могла бы почувствовать себя комфортно в одиночестве, однако было совершенно очевидно, что он ошибся.
– Ее здесь нет, – сказал он в трубку.
Диа вздохнула.
– Наверное, ей страшно.
– Думаешь, я не понимаю этого? Она боится меня. Меня, Диа.
Ему никак не удавалось избавиться от мысленного образа, засевшего у него в голове – убегающая от него Хейвен, в глазах которой он увидел страх.
– Она доверяет тебе, Кармин.
– Если это действительно так, то почему тогда она не может со мной поговорить? Неужели она не догадывается, что я понимаю ее чувства? Ведь я тоже лишился матери.
– Да, но ты ведешь себя иррационально, когда речь заходит о гибели твоей мамы.
Слова Дии вновь лишили Кармина самоконтроля.
– Vaffanculo.
– Ты только лишь подтверждаешь правильность моих слов, – заметила Диа. – Я перезвоню. Мне нужно кое-что проверить.
Не дожидаясь ответа, Диа положила трубку. Вернувшись в свою машину, Кармин проехался по улицам Дуранте в поисках Хейвен, и, отчаявшись, заехал на вечеринку в честь футбольного матча. Припарковавшись на подъездной дорожке, он вышел из машины, заметив стоявшего возле дома Макса. Телефон Кармина зазвонил в тот же самый момент, когда он направился к Максу.
– Есть успехи? – спросил он, отвечая на звонок.
– Она в безопасности.
От силы облегчения, нахлынувшего на него, у Кармина едва не подкосились ноги.
– Где ты ее нашла?
– Она на озере.
Он замер, схватившись за капот своей машины, когда почувствовал слабость в ногах.
Похоже, падение было неминуемым.
– Что значит «на озере»? Дай ей трубку.
– Я не с ней.
– Не с ней? – переспросил Кармин с неверием. – Она не должна находиться на озере одна, Диа. Сейчас темно, и она не умеет плавать!
– Она не одна.
– В смысле? – Диа не ответила, однако ее молчания было достаточно для того, чтобы Кармин сам смог ответить на свой вопрос. – Николас.
– Тебе бы не помешало успокоиться, – сказала Диа, предвидя реакцию Кармина. Она хорошо его знала, и, соответственно, должна была понимать, что ее слова делу помочь никак не смогут. Гнев Кармина моментально вышел из-под контроля.
– Успокоиться? Мне надоела эта херня. Я дал ей все, что было нужно, Диа, а она так поступает. Если она хочет, чтобы все было именно так, то пожалуйста. Из них выйдет отличная пара.
– Кармин…
– Вот почему я никогда не хотел влюбляться. Оно того не стоит.
– Ты на самом деле так не думаешь.
– Не надо мне, блять, говорить, что я думаю.
К испытываемому Кармином гневу добавилось ощущение того, что его предали. Выругавшись, он швырнул свой телефон в машину, чувствуя образовавшийся в горле ком и затуманивающееся зрение. Сжав руки в кулаки, он ударил по лобовому стеклу. От силы удара по стеклу с пассажирской стороны побежала трещина. Ощущая охватывающее его отчаяние, Кармин вновь нанес удар по лобовому стеклу своей машины. Костяшки его пальцев пронзила острая боль, битое стекло впивалось кожу. Убрав руку, он пнул дверцу, расположенную с пассажирской стороны.
Почувствовав опустившуюся на его плечо руку, Кармин развернулся настолько быстро, что Максу пришлось поднять перед собой руки и сделать шаг назад.
– Спокойно, чувак, – сказал он, переводя взгляд с Кармина на его машину. – Все в порядке?
Согнув правую руку в кулак, Кармин заметил сочившуюся из костяшек кровь.
– А похоже на то, что у меня все в порядке?
– Нет. Как и у твоей машины, кстати говоря, – Макс вновь схватил его за плечо. – Пойдем, тебе нужно выпить. Или покурить. Или, возможно, просто потрахаться.
Кармин поднял свой телефон. Экран треснул, лишая его возможности включить телефон.
– У тебя есть кокс?
– Немного.
Макс достал маленький пакетик, наполненный кокаином. Взяв его, Кармин направился в ванную для того, чтобы смыть кровь. Расправившись с рукой, он опустился на диван в одной из комнат. Грудь по-прежнему сковывала боль, его мысли постоянно возвращались к Хейвен. Ему хотелось заглушить эту боль до того, как она станет невыносимой. Достав кредитную карточку своего отца, он высыпал на стол немного кокаина в тот же самый момент, когда в комнату вошли Лиза и Меган.
– Не думала, что увижу тебя здесь, – сказала Лиза, усмехнувшись.
– А ты когда-нибудь вообще думаешь? Мне казалось, что для этого нужны мозги.
В ответ Лиза театрально закатила глаза. Меган села на диван рядом с Кармином, в то время, пока он делал дорожку из кокаина.
– Что с тобой такое?
Испытываемое Кармином раздражение начало нарастать.
– В смысле? Все прекрасно.
– Это на тебя не похоже, – заметила Меган, смотря на кокаин.
– Я не новичок в этом деле, Меган, – сказал Кармин. – Неужели желание расслабиться может казаться таким странным?
– Да. Ты занимался этим раньше, но это в прошлом.
– Я остался прежним.
– Нет, это неправда. Я понимаю, что мое мнение тебя, вероятно, не волну…
– Ты права, – перебил ее Кармин. – Ты ни черта не знаешь о моей жизни.
– Я знаю, что ты счастлив с… девушкой, – продолжила Меган. Кармин замер, удивившись тому, что ей хватило смелости заговорить с ним об этом. – Я знаю, что я никогда тебя особо не волновала, но ты никогда не был мне безразличен. Ты дерьмово ко мне относился, и я не стану делать вид, что подобного отношения не было, но я закрывала на это глаза, думая, что ты попросту был таким человеком. Я думала, что тебе нравилось быть таким, каким ты был, но затем я увидела тебя с этой девушкой.
– С Хейвен, – сказал Кармин. Ему надоело то, что люди все время ссылались на нее как на «девушку». Она была гораздо большим. – Ее зовут Хейвен.
Меган кивнула.
– С ней ты был совсем другим. Ты никогда не улыбался мне так, как улыбался… Хейвен. Она делала тебя счастливым.
– Так и было, – признался он, моментально поправляя себя. – Так и есть. В большинстве случаев, по крайней мере.
Меган нахмурилась.
– Знаешь, поскольку я по-прежнему не испытываю к тебе безразличия, мне не нравится видеть тебя за подобным занятием, – сказала она, указав на кокаин. – Но, как ты уже заметил, мое мнение значения не имеет.
Кармин ощутил чувство вины, когда она поднялась с дивана. Он не сделал совершенно ничего для того, чтобы заслужить ее доброту.
– Меган? Спасибо.
– Не за что, – ответила она. – К тому же, мой отец в сто раз добрее, когда ему не приходится тратить нервы на разбирательства с тобой, поэтому это поможет нам обоим.
Кармин рассмеялся. Старый-добрый Рутледж. Ему практически не хватало ежедневных визитов в кабинет директора.
Ввалившийся в комнату Грэм начал звать Меган, приглашая ее поиграть в «пивной» пинг-понг. Бросив на Кармина последний взгляд, она проследовала за своим парнем.
Облокотившись на спинку дивана, Кармин попытался навести порядок в своих мыслях в надежде на то, что боль, наконец, успокоится. Посидев еще несколько мгновений, он поднялся на ноги и вышел из комнаты, оставив кокаин на столе.
Он едва не налетел на Дию, неожиданно возникшую у входной двери. Прищурившись, она перегородила ему путь.
– Почему ты не отвечаешь на телефон?
– Он сломался.
– Сломался? – недоверчиво переспросила она. – Точно так же, как и лобовое стекло твоей машины?
– Может быть.
Диа покачала головой.
– Что ты вообще здесь делаешь? Поверить не могу, что ты отрываешься на вечеринке в то время, пока твоя девушка находится невесть где!
– Она не «невесть где», – сказал Кармин. – Она на озере, ты не запамятовала?
– Значит, вместо того, чтобы дожидаться ее возвращения, ты решил вернуться к старым привычкам?
– Господи, ничего я не делал. Я трезв. Да, я раздолбал машину, но это она сбежала, а не я.
– Ты никогда не отличался терпением, Кармин, но и сдаваться было не в твоих правилах.
Вздохнув, Кармин отвел взгляд, понимая, что за ними наблюдали собравшиеся на вечеринке люди.
– Я ухожу, – сказал он, выходя из дома.
Кармин направился к машине и уже собирался было сесть на водительское сиденье, когда его остановил голос Дии.
– Ты был прав, когда мы разговаривали по телефону. Ты сказал, что из всех именно ты смог бы понять, через что она сейчас проходит. Это правда, так почему же ты не понимаешь? Ты наделал столько ошибок, обидел стольких людей. Но ты всегда оставался моим другом, и я никогда не переставала в тебя верить. Так что же случилось с твоей верой в нее?
У Кармина не было ответа на этот вопрос.
* * *
Вернувшись домой и увидев на подъездной дорожке только лишь «Mercedes» своего отца, Кармин вновь ощутил отчаяние. Сделав глубокий вдох, он зашел в дом, встретив в фойе отца. Улыбка Винсента померкла, когда он заметил выражение лица Кармина.
– Что-то случилось?
– Да, – ответил Кармин. – Николас случился.
– Проклятье, Кармин! Сколько еще раз это будет повторяться? Ты должен оставить этого юношу в покое!
Кармин покачал головой.
– «Мазде» досталось больше, чем Николасу.
– Твоей машине? Что случилось? Где девушка?
– Я же сказал – Николас случился, – огрызнулся он. – И ее, блять, зовут Хейвен. Хейвен. Используй иногда ее имя.
Винсент смотрел на сына, ошарашенный его вспышкой.
– Если хочешь знать, где Хейвен, то отыщи Николаса. Они на озере, – Кармина словно осенило, когда он произнес эти слова. – Ты ведь вернешь ее, да?
Винсент сжал пальцами перегородку носа.
– Это ее жизнь, Кармин. У нее могут быть друзья, и ты должен с уважением к этому относиться.
– Думаешь, я стану уважать его после того, что он сделал? По-твоему, мне должно это нравиться?
– Я не говорил, что тебе должно это нравиться. Как и о том, что ты должен его уважать. Я говорил лишь о том, что ты должен уважать ее право на самостоятельный выбор, независимо от того, нравится ли он тебе или нет.
– Я уважаю ее выбор, – сказал Кармин. – Я не такой уж и мудак. Я все время говорю ей о том, что она должна принимать свои собственные решения.
– Что ж, тогда ты должен понимать, что именно это она сейчас и делает.
Вздохнув, Кармин протиснулся мимо отца и направился к лестнице.
– Почему никто не встает в этой ситуации на мою сторону?
Винсент рассмеялся.
– Дело не в том, кто и какую сторону занимает. Я говорил тебе о том, что однажды реальная жизнь тебя в любом случае настигнет, и, кажется, этот момент настал.
– О, я в курсе, – ответил Кармин. – Я понял это в тот момент, когда она дала мне пощечину.
Винсент уставился на него, ухмыляясь.
– Она ударила тебя?
– Что в этом такого, блять, забавного?
– Я просто приятно удивлен, – ответил Винсент. – Не подумай, будто я считаю, что ей следовало давать тебе пощечину, но я шокирован тем, что она решилась на это. Возможно, она все-таки сможет встать на ноги в этом мире.
* * *
– Ты когда-нибудь слышала о стокгольмском синдроме[38]38
Стокгольмский синдром – психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними
[Закрыть]?
Хейвен с беспокойством посмотрела на Николаса, услышав этот вопрос. Закатав штанины, он свесил ноги с пристани, водя ими по водной глади. Хейвен сидела рядом с ним, скрестив ноги, их обувь лежала рядом с ними на пристани.
– Нет, что это за синдром?
– Это такое состояние, когда человек начинает испытывать симпатию к своему похитителю.
Хейвен воздохнула, поняв, куда именно он клонит.
– Меня не похищали.
– Правда? Значит, доктор Д. не вырезал буквы из журнальных статей и не приклеивал их на лист бумаги для того, чтобы оставить красочную записку с требованием о выкупе?
– Нет.
– Хм, интересно, – сказал Николас. – Хотя, это может быть и не похищение. Суть в том, что человек, которого держат в заложниках, начинает испытывать симпатию к тому, кто это делает.
– Ровно то же самое ты сказал и в первый раз. Кроме того, Кармин не удерживает меня в заложниках.
– Но тебя все же удерживают, верно?
– Я этого не говорила.
– Но и не опровергала, – заметил Николас. – Порой, когда люди оказываются в подобных ситуациях, им хорошенько промывают мозги, заставляя думать, что их похитители – хорошие люди только лишь по причине того, что они их не бьют.
– Мне не промывали мозги.
– Откуда тебе знать? Тактика отрицания, наоборот, вполне типична для того, кому промыли мозги.
Хейвен покачала головой.
– Тебе попросту не хочется верить в то, что Кармин изменился. Я права?
– Нет, – ответил Николас, – и хватит менять тему. Сейчас мы обсуждаем то, что тебя похитили.
– Я же уже сказала, что меня не похищали.
– Я понял. Хотя, я был уверен в том, что тебя похитили, – сказал Николас, качая головой. – Я надеялся на то, что тебя разыскивают родители.
Услышав эти слова, Хейвен ощутила вновь вспыхнувшую в груди боль.
– Мои родители умерли.
Хейвен ощущала на себе пристальный взгляд Николаса, однако она так и не осмелилась взглянуть на него. Отвернувшись, наконец, от Хейвен, он вновь начал болтать ногами в воде.
– Моя мама тоже умерла. Она погибла, когда я был младше. У меня остался отец, но мы с ним плохо ладим.
– Почему?
– Он все время ожидает от меня худшего, – признался Николас. – Так что, какой смысл делать что-то правильно, если он в любом случае этого не заметит? Он всегда замечает только плохое. Но теперь это уже неважно. Мне восемнадцать, поэтому я могу съехать и найти себе работу. Начать все где-нибудь с чистого листа – там, где люди, слыша имя «Николас Барлоу», не будут машинально думать «ах, этот деградирующий идиот».
– Думаешь, люди так думают? – спросила Хейвен, смотря на него.
– Я знаю, что они так думают, – ответил Николас. – Все стало еще хуже после того, как Кармин…
– После того, как Кармин – что? – спросил она, так и не дождавшись от него законченного предложения. – После того, как он изменился?
Николас промолчал, и его молчания было достаточно для того, чтобы подтвердить догадку Хейвен. Улыбаясь, она перевела взгляд на воду. Они сидели в тишине, которую нарушали только лишь всплески воды и сверчки, стрекочущие в ночи.
– Я рассказывал тебе шутку про масло? – спросил спустя несколько минут Николас, прочистив горло.
– Про летающее масло?
– Нет, про масло.
– Что это за шутка?
Николас расстроенно вздохнул.
– Ты портишь всю соль шутки. Давай попробуем еще раз. Я рассказывал тебе шутку про масло («butter»)?
– Нет. Думаю, нет.
– Тогда мне тебе ее лучше («better») не рассказывать[39]39
Игра слов, слова «better» («лучше») и «butter» («масло») схожи по звучанию
[Закрыть], – сказал он. – А то еще «размажешь» ее.
Усмехаясь, он посмотрел на Хейвен, замечая озадаченное выражение ее лица.
– Что размажу?
Покачав головой, Николас отвел взгляд.
– Когда-нибудь я заставлю тебя рассмеяться над одной из моих шуток. Даже если это будет последняя вещь, которую я сделаю.
* * *
Стоя возле окна в библиотеке, Кармин смотрел во двор. Ему было интересно, думала ли о чем-нибудь Хейвен, проводя в библиотеке одну ночь за другой, или же в ее мыслях образовывалась пустота, перераставшая во мрак. Он смутно припоминал первое время после смерти матери, поскольку сжавшее его в своих тисках горе было настолько сильно, что даже попытки поддержать беседу давались ему с огромным трудом. Ему казалось, что в его теле не осталось ни капли жизни, словно все его органы были наполнены одно лишь только бездонной скорбью.
Заметив лежавшую на небольшом столике записную книжку, Кармин взял ее в руки. Рассматривая одноцветную обложку, он открыл книжку. Пожелтевшая бумага была усеяна словами, выведенными небрежным почерком. Кармин с замешательством осознал, что держал в руках дневник. Ощущая подступающую тошноту, он перевернул обложку и заметил имя своей матери, выведенное на внутренней стороне. Закрыв дневник, он едва не лишился дыхания. Она увидела дневник его матери. После всех усилий, которые он потратил на то, чтобы защитить Хейвен от правды, она все равно на нее наткнулась.
Бросив дневник, он выбежал из библиотеки, доставая из кармана ключи и преодолевая по две ступеньки за раз. Спустившись на второй этаж, Кармин заметил вышедшего в коридор отца, внимание которого привлекли его торопливые шаги.
– Кармин, стой! – сказал Винсент, подходя к нему, но Кармин не остановился. Он направился прямиком к входной двери и далее к своей машине. Он разблокировал дверцы машины в тот же самый момент, когда на крыльце показался Винсент. – Не смей туда ездить!
Мешкая, Кармин все же завел машину. Хейвен не было уже больше часа, и он больше не мог ждать ни минуты. Выехав с подъездной дорожки и оказавшись на асфальтированной дороге, он со всей силы нажал на газ и помчался по темному шоссе. Кармин затаил дыхание, проезжая мимо знака «Озеро Аврора», понимая, что он достиг точки невозврата. Сделав очередной вираж и заметив, наконец, «Audi», он нажал на тормоза. От резкого торможения «Мазду» занесло на гравий. Выйдя из машины, Кармин направился к озеру. Он прошелся вдоль берега, ища хоть какие-то признаки присутствия Хейвен, и, спустя несколько минут, заметил на пристани очертания людей.
Первым Кармина заметил Николас. Хейвен, должно быть, тоже почувствовала его присутствие, поскольку она моментально повернула голову в его направлении. Вскочив на ноги, она неосмотрительно сделала шаг назад, оказавшись на самом краю пристани. Споткнувшись, она едва не упала в воду, однако Николас успел предотвратить падение, удержав ее.
– Ого, что я тебе говорил? Я не стану за тобой прыгать.
Кармин поднял перед собой руки.
– Я приехал не для того, чтобы драться.
Николас наградил его подозрительным взглядом.
– Что тогда ты здесь забыл? Ты же знаешь, что тебе запрещено здесь находиться.
– Знаю, – ответил Кармин. – Можешь подать на меня в суд, мне плевать. Мне нужно поговорить с ней.
– Тебе не кажется, что она приехала бы к тебе, если бы захотела с тобой поговорить? Неужели ты не можешь предоставить ей немного свободного пространства?
Кармин расстроенно потер лицо руками.
– Это важно. Я уеду, правда, но сперва мне нужно с ней поговорить, – сказал Кармин, сосредотачивая свое внимание на Хейвен. – Пожалуйста, колибри? Это займет всего лишь несколько минут.
– Хорошо, – согласилась она, кивнув.
– Знаешь, ты не обязана этого делать, – сказал Николас. – Ты не должна делать то, чего тебе делать не хочется. Кармин бросил на Николаса сердитый взгляд, но все же промолчал, в то время как Хейвен кивнула.
– Я знаю.
Посмотрев на них, Николас осторожно погладил Хейвен по руке.
– Береги себя. Если понадоблюсь – ты знаешь, как со мной связаться.
Слегка улыбнувшись, Хейвен кивнула. Прощаясь с Николасом, она нервно смотрела на Кармина. Он направился к ней после того, как Николас ушел.
– Я знаю, что ты нашла.
На лице Хейвен промелькнул ужас.
– О, Боже.
Она выглядела так, словно ей вновь хотелось от него сбежать, поэтому Кармин потянулся к ней для того, чтобы предотвратить ее попытку.
– Я знал все это.
– Знал?
Кармин кивнул.
– Я уже несколько месяцев знаю, что это была ты.
– И ты ничего мне не рассказал?
– Я пытался защитить тебя.
– Ты пытался защитить меня? – спросила Хейвен, ошарашенно смотря на него.
– Мне не хотелось ранить тебя, – признался он. – Мне казалось неправильным подвергать тебя всему этому. Это было бессмысленно.
– Твоя мама погибла из-за меня, а ты счел это бессмысленным? Я разрушила твою жизнь, Кармин!
– Господи, ты была всего лишь ребенком. Ты ни в чем не виновата.
Качая головой, Хейвен чувствовала стекавшие по ее щекам слезы.
– Из-за меня ты лишился матери.
– Нет, это не так. Я лишился ее из-за того, кто нажал на курок.
– Ты ошибаешься, – сказала Хейвен, вытирая слезы. – Как ты вообще можешь на меня смотреть? Как ты мог любить меня после этого?
– Как я могу тебя не любить? Я же столько раз говорил тебе о том, что умру за тебя. Как я могу винить тебя за то, что моя мама испытывала по отношению к тебе то же самое, что и я?
– Этого не должно было произойти, – сказала Хейвен. – Я того не стою.
– Не смей так говорить. Нельзя из-за этого просто взять и все бросить.
– Но ты же сказал…
Он перебил ее, не давая ей возможности озвучить все то, что он ей наговорил.
– Я знаю, но я был просто зол. Все мы в пылу обиды говорим такие вещи, которые на самом деле не подразумеваем. Я и без того многое потерял. Я не хочу потерять и тебя.
Хейвен постаралась сдержать рыдание, когда Кармин притянул ее в свои объятия.
– Черт, tesoro. Не извиняйся. Я не знаю, как именно мы это преодолеем, но нам нужно найти какой-нибудь способ. Я жалок без тебя.
Обнимая Хейвен, он обретал спокойствие в том, что она вновь находилась в его объятиях. Когда слезы прекратились, она отстранилась от Кармина, всматриваясь в его лицо.
– Знаешь, здесь опасно по ночам. Ты могла упасть в воду, – сказал он, стирая с ее щек слезы.
– Николас сказал, что раньше ты все время плавал в озере по ночам.
– Да, раньше я был смелым.
– Ты и сейчас такой, – сказала Хейвен. – Тебе хватило смелости приехать сюда. У тебя могли возникнуть проблемы.
– Но не возникли, – после этих слов между ними повисла неловкая, напряженная тишина, несмотря на то, что им необходимо было еще столько всего друг другу сказать. – Почему ты приехала сюда?
Хейвен развернулась к озеру.
– Не знаю. Думаю, мне нужно было с кем-то поговорить.
– Но почему с ним? О чем вы с ним разговаривали?
Хейвен пожала плечами.
– Мы говорили об его матери. Он тоже ее потерял.
– Я знаю, – ответил Кармин. – Она погибла в автокатастрофе. Дороги были мокрыми, машину занесло, она потеряла управление или что-то вроде того. Она была за рулем в тот день только лишь потому, что ему чего-то захотелось. Она поехала для того, чтобы купить ему это.
– Я понимаю его чувства, – сказала Хейвен, кивнув.
Кармин вздохнул. Направление, которое приняла их беседа, огорчало его.
– Я тоже.
– Я знаю, – сказала Хейвен, – но, делясь с Николасом своими мыслями, я не чувствую себя так, словно разочаровываю его. Ведь я ничем ему не обязана.
Кармин нахмурился.
– Ты и мне ничем не обязана.
– На самом ли деле это так? – спросила она. – Разве не обязана я жить в полную силу после того, что пережила твоя семья?
– Полагаю, так и есть.
Хейвен продолжала смотреть в воду.
– Порой я чувствую себя виноватой за то, что родилась, Кармин. Знаю, ты скажешь, чтобы я не говорила подобных вещей, но это нисколько не меняет того, что я на самом деле чувствую.
– Но ты можешь свободно говорить об этом с Николасом?
– Да, – ответила она. – Потому что он не говорит мне, что это смехотворно, он сказал просто «Это отстойно». И все. В этом не было ничего глубокомысленного, но мне стало легче от его слов, потому что мне разрешили чувствовать то, что я чувствую на самом деле. Думаю, его вообще ни капли не волновали мои чувства, но он все равно выслушал меня.
– Похоже на Николаса.
– Я понимаю, что он плохо с тобой поступил, и я прощу у тебя прощения, если я обидела тебя, разговаривая с ним. Но… какими бы ни были его мотивы, он сделал все возможное для того, чтобы меня рассмешить.
Несмотря на то, что Кармин сомневался в благородности мотивов Николаса, он понял, что все вокруг него были правы. Отец сказал ему о необходимости уважать решения Хейвен, и, вместе с тем, он должен был позволить ей совершать и свои собственные ошибки. Кроме того, Диа спрашивала у него о том, куда делась его вера в Хейвен.
Куда же делась его вера в нее?
– Знаешь, он пиздец как меня ненавидит, – сказал Кармин.
– Он злится на тебя, но ненависти не испытывает. Думаю, ему не хватает тебя.
Кармин горько рассмеялся.
– Он говорит обо мне всякую чушь.
– Порой он действительно это делает, но, как ты сам заметил несколько минут назад, все мы в пылу обиды говорим нелицеприятные вещи. Он не знает того человека, которым ты стал. Раньше вы были очень близки и очень похожи. И теперь у тебя есть я, а у Николаса нет никого. Я понимаю, почему он не хочет мириться с тем, что ты изменился – ведь сам он остался прежним. Ему не хочется верить в то, что ты перестал быть тем взбалмошным человеком, которым был раньше, потому что это будет означать, что теперь он действительно одинок. Он опустошен, и, ко всему, он лишился единственного друга.
– Почему ты решила, что он опустошен?
Хейвен пожала плечами.
– Он говорил о том, что, возможно, оставит все и уедет. Это напомнило мне о том, как мы обсуждали возможность начать все с чистого листа. Ведь людей, у которых все хорошо, не посещает желание все бросить, верно?
– Думаю, да.
– Раньше я думала, что он разговаривает со мной для того, чтобы позлить тебя, но теперь мне кажется, что он общался со мной из-за того, что я была связующим звеном между тобой и им. Возможно, это глупо, но мне показалось, что сегодня не только мне нужна была компания.
Развернувшись к Кармину, она провела рукой по его щеке.
– Поверить не могу, что я ударила тебя, – сказала она, снова начиная плакать.
Кармин накрыл ее руку своей.
– Я бы тоже себя ударил. Пожалуй, я это заслужил.
– Никто этого не заслуживает, – сказала Хейвен. – Мне ли не знать.
– Разве мы уже дважды не обсудили то, что иногда люди делают и говорят такие вещи, которые на самом деле делать и говорить они не хотят? Нам нужно еще раз это обсудить? – Хейвен покачала головой, и он нежно улыбнулся ей. – Хорошо. Хочешь вернуться домой? Этот вечер длится уже целую вечность, и, ко всему, мне не мешало бы убраться с озера до того, как Николас передумает и вызовет полицию.
* * *
Винсента окружали стопки бумаг. Казалось, что с каждым мгновением их становилось все больше и больше. Он сидел в своем кабинете уже несколько часов, пытаясь разобраться с работой, но ему никак не удавалось сосредоточиться.
У него не осталось ни капли энергии, и все вокруг разваливалось на части.
Винсент уже в пятый раз перечитывал один и тот же абзац, когда дверь в его кабинет с шумом распахнулась. Подняв голову, он увидел своего сына, входящего в его кабинет.
– Ты превращаешь эту ночь в настоящий ад, Кармин.
– У меня есть то, что сделает ее лучше, или же вконец испортит тебе жизнь.
Бросив записную книжку на стопку бумаг, Кармин случайно выбил ручку из рук своего отца. Посмотрев на книжку, Винсент вздохнул.
– И что это?
– Не узнаешь мамин дневник?
Винсент замер.
– Он был у девушки?
– Да. Я не знаю, что именно в нем написано и сколько всего Хейвен успела прочитать, но она знает правду. Она нашла дневник в библиотеке.
Облокотившись на спинку своего кресла, Винсент ошеломленно смотрел на дневник.
– Я предполагал, что твоя мать вела дневник, но я думал, что он хранится вместе с остальными ее вещами. Мне и в голову не приходило, что он мог находиться среди книг.
– Но именно там он и хранился. Именно по этой причине я и поехал за ней на озеро. Если ты хочешь на меня поорать, то приступай, но я не жалею о своем решении.
Винсент промолчал. Он не мог подобрать нужных слов.
После того, как Кармин ушел, Винсент провел рукой по потрепанной обложке. Поддавшись любопытству, он открыл дневник своей жены, и пролистал его до последней страницы. Смотря на знакомый почерк, он чувствовал себя так, словно кто-то вонзил руку ему в грудь и крепко сжал в ладони его сердце.
Просматривая одну из записей, он заметил хорошо знакомую ему дату. 12 октября 1997 года. Маура сделала эту запись в день своей смерти.
Винсент практически слышал голос своей жены, читая последнюю запись в ее дневнике.
Дверцу шкафа в спальне Кармина сегодня с утра заклинило. Мне пришлось сломать ручку для того, чтобы ее открыть. Очередное дополнение к списку неисправностей… нижняя ступенька шатается, крыльцо проседает, окно на кухне в большинстве случаев открыть невозможно, качели во дворе волочатся по земле, входную дверь уже давно пора покрасить. Это мелочи, которые легко исправить, но они больше не кажутся мне мелочами. Напротив, кажется, что все вокруг меня разваливается на части. Мир вокруг рушится, в то время, пока я, замерев, стою на месте. Думаю, времени больше не осталось – не у нее, а у меня. Я пересекла черту и уже слишком поздно поворачивать назад. Но я в любом случае не стала бы этого делать, даже если бы у меня была такая возможность. Я знаю, что сейчас Винсент этого не понимает, но когда-нибудь он увидит то же самое, что и я. Однажды он поймет, почему я не могла сдаться и забыть про нее. Возможно, к тому времени, когда это случится, он починит качели. Возможно, крыльцо не будет проседать, окно будет заменено новым, а ступенька перестанет шататься. Возможно, и дверь будет выкрашена в новый цвет. В синий, а не в красный. Я устала видеть красный цвет. Возможно, тогда мы обретем покой. И, может быть, к тому времени она, наконец-то, будет свободна. Думаю, в тот момент, когда это случится, мир перестанет рушиться.
Винсент закрыл дневник. Его мир по-прежнему рушился.
* * *
Стоя у кухонного окна, Хейвен смотрела на подъездную дорожку, ее взгляд остановился на «Мазде». В свете дня машина выглядела еще хуже, чем ночью. Лобовое стекло с пассажирской стороны треснуло, не пережив встречи с кулаком Кармина. Даже из дома она видела оставшиеся на стекле следы крови.
Она ранила его, и теперь осознавала в полной мере, что они, как и «Мазда», не смогут волшебным образом оправиться за одну ночь. Они не смогут просто взять и забыть об этом, как бы сильно им обоим этого ни хотелось.
– Я проснулся в одиночестве.
Раздавшийся позади Хейвен хриплый голос вырвал ее из размышлений. Обернувшись, она увидела стоявшего в дверях кухни Кармина.
– Ты так мирно спал, – ответила она. – Мне не хотелось тебя будить.
Бросив взгляд на руку Кармина, она заметила проступившие на его костяшках синяки, которые потемнели к утру.
– С моей рукой все в порядке, – сказал он, замечая взгляд Хейвен. Он согнул пальцы, дабы подтвердить свои слова, и стиснул зубы, стараясь не морщиться. Его рука точно была не в порядке, но Хейвен не стала спорить с ним об этом.
Они просто смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Им столько всего нужно было друг другу сказать, однако Хейвен не знала, с чего именно ей стоит начать. Все случившееся не укладывалось у нее в голове.
Ее глаза наполнились слезами, когда она, сама того не ожидая, одновременно с Кармином произнесла «Прости».
Кармин нахмурился.
– За что ты извиняешься?
– Тебе больно, – ответила она.
– Я же сказал, Хейвен. С рукой все нормально.
– Я говорю не о твоей руке, а о тебе, – сказала Хейвен. – Я сделала тебе больно, но я не хотела этого делать.
– Ты хотела, – заметил Кармин, – но я понимаю тебя, потому что я сам сделал то же самое. Было бы лицемерно винить тебя за это. Я мог остановить все это еще до того, как это началось, и именно поэтому я прощу у тебя прощения.
Хейвен вновь отвернулась к окну, от извинений Кармина она чувствовала себя еще хуже. Он пытался успокоить ее, хотя на самом деле именно он нуждался в утешении. Он заслуживал того, чтобы бремя, которое он нес, наконец-то, упало с его плеч, однако она только лишь эгоистично стояла у окна в полнейшей тишине, не находя слов, которые смогли бы унять его боль.
Пройдя босыми ногами по холодному, твердому полу, Кармин остановился у окна рядом с Хейвен.
