Текст книги "Жить и сгореть в Калифорнии"

Автор книги: Дон Уинслоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

86

Мэллон стучит молоточком, что вызывает вполне ожидаемый смешок в фокус-группе, просит присяжных отложить «свое предварительное ознакомление с анкетой» и информирует их о предстоящем ходе процесса, на котором будет рассматриваться случившийся пожар.

– Вы заслушаете краткое изложение дела истцом, затем ответчиком. Потом вам предстоит ответить на вопросы анкеты по заслушанному вами делу. Затем свои показания представит свидетель со стороны ответчика, который будет подвергнут допросу и перекрестному допросу. После этого вы заполните еще одну анкету и будете совещаться, как если бы вы были настоящими присяжными. Затем я попрошу вас вынести вердикт – в пользу истца либо ответчика, и, в случае если он будет в пользу истца, сколько вы назначаете ему к выплате. Предупреждаю, вы можете вести записи, но под конец заседания записи эти вы сдадите.

На протяжении всего заседания не забывайте о вашем устройстве «за и против», чтобы собравшиеся в комнате наблюдения знали вашу реакцию.

Последние слова его тоже встречают понимающим смешком.

– Можно ли поверить, что при всей нашей мощной судебной системе, юриспруденции, тщательном ведении дела и тэ дэ решение по многомиллионному иску примут двенадцать человек, польстившихся на пятьдесят баксов и даровое угощение? – шепчет Джек на ухо Мать-Твою Билли.

– Я чему угодно могу поверить, – говорит Билли.

– Прости, что втянул тебя в это дело, – говорит Джек.

– Да не ты меня втянул, – говорит Билли. – Я сам вляпался.

С места истца поднимается Кейси, несколько секунд молча оглядывает присяжных, потом говорит:

– Это будет история о том, как страховой гигант, компания, которую мы назовем «Великий Запад», обманула держателя полиса. Это будет история лжи, обмана и всяческих издевательств над человеком, потерявшим жену и свой дом.

Джек глядит на экран монитора.

«Против» в десять баллов.

– Это будет история о том, как страховая компания «Великий Запад» долгие годы копила у себя его взносы, заверяя его, что в случае нужды деньги эти он получит, но, когда пришло время выплаты, когда разразилась трагедия, она, вместо того чтобы оказать ему помощь, обвинила его в мошенничестве, поджоге и убийстве и отказала ему в законных миллионах долларов, которые ему причитались в качестве льготных выплат.

Это история о том, как крупная корпорация возомнила, что закон ей не писан, и хотя власти округа назвали этот пожар несчастным случаем, а коронер признал несчастным случаем и сопряженную с этим смерть, и несмотря на то, что полиция даже не расследовала этот случай, уж не говоря о том, что не выдвигала никаких обвинений, не приписывала моему клиенту ни поджога, ни убийства, компания «Великий Запад» обвинила его в умышленном поджоге собственного дома и убийстве жены.

На мониторе решительное десятибалльное осуждение.

– И это история о человеке, о настоящем мужчине, о личности моего клиента – назовем его мистер Уайт, – который эмигрировал в эту страну с одним лишь стареньким чемоданчиком и той одеждой, что была на нем. Который тяжким трудом, способностями, трудолюбием воплотил в жизнь Американскую Мечту. Стал миллионером, исполнил то, о чем мечтал. И вот мечта его оказалась разбитой несчастным случаем и намеренно злостными подлыми действиями, предпринятыми компанией, которой оказалось предпочтительнее оклеветать хорошего человека, нежели заплатить ему положенное.

Единственной надеждой как-то поправить, склеить жалкие остатки разбитого вдребезги являетесь вы. Его жена скончалась, дети понесли невосполнимую утрату, дом сожжен дотла. Вы не в силах вернуть ему жену, утешить бедных сирот, но вы можете помочь ему восстановить его дом и имущество и наказать жестокого монстра – эту страховую компанию, даже больше, чем огонь, виновную в том, что жизнь моего клиента пошла прахом. С вашей помощью может быть восстановлен дом, и дети смогут в нем жить. А страховой компании вам следует дать понять всю низость ее действий, чтобы впредь она не совершала ничего подобного.

Жизнь моего клиента теперь в ваших руках.

Я верю, что вы сумеете распознать истину и будете действовать соответственно ей. Благодарю вас.

Одобрение на девять и десять баллов.

На лицах присяжных полное удовлетворение.

Джек слышит бормотание Херлихи:

– Я рад, что этот сукин сын с нами заодно.

– Это обычное вступительное слово Пола Гордона, – говорит Райнхардт. – Давайте заполним бланки.

– Ерунда это все.

Эмили Питерс, сотрудница Кейси, встает для ответного слова.

– Давай, Эмили, – шепчет Джек.

– После такой речи выступать нелегко, – говорит она. – Это была прекрасная и в высшей степени трогательная речь, взывающая непосредственно к вашим сердцам. Но, леди и джентльмены, на судебном заседании не следует руководствоваться эмоциями, решение надо принимать в соответствии с законом и фактами. А закон гласит, что в случае поджога собственного дома и намеренного уничтожения имущества страховая компания не можетудовлетворить претензию. И когда вы выслушаете двух свидетелей, которых я вам представлю, я уверена, леди и джентльмены, что вы сможете распознать печальную истину, факты как они есть.

Может быть, да, а может, и нет. Монитор колеблется где-то в районе нейтрального нуля – несколько единичек и двоек по обе стороны черты. Эмили не понравилась жюри так, как понравился Том.

Но она продолжает:

– Мистера Уайта, как мы его именуем, можно уподобить человеку, убившему отца и мать, а потом молящему пожалеть его, сироту…

Присяжные безмолвствуют – ни смешка, ни шепота. Ох, думает Джек, они уже разозлились не на шутку.

Точно: отрицательные четверки и пятерки.

– …Потому что такова печальная истина.

Мой высокочтимый коллега мистер Кейси сказал вам – и правильно сказал, – что власти посчитали пожар несчастным случаем, как и сопряженную с ним смерть. Верно. Но он не поставил вас в известность, что компания вовсе не обязана принимать во внимание это расследование и его результат. «Великий Запад» не считает, что закон ей не писан. Но по закону страховая компания имеет право, а вернее, даже обязана провести независимое расследование всего, что связано с заявленной претензией, после чего и принять решение. И по закону страховая компания вправе отвергнуть претензию в случае аргументированного заключения «вероятнее да, чем нет», что страхователь сам уничтожил свое имущество.

Таков закон – «вероятнее да, чем нет». И когда вы выслушаете обоих моих свидетелей, я не сомневаюсь – вы согласитесь с тем, что мистер Уайт поджигатель и убийца. А за это ему положены уж никак не миллионы долларов, которые он требует с компании. Вместо того чтобы присудить их ему, вы спросите: «Почему этот человек не арестован? Почему ему не предъявлено обвинение в суде?»

Теперь по поводу того, что вы должны дать понять страховой компании.

Как рекомендовал это сделать вам мистер Кейси.

Рекомендую и я.

Дайте ей понять, что вы не купитесь на дешевый мелодраматизм. Что вы твердо намерены придерживаться фактов. Дайте ей понять, что мистеру Уайту не только не будет выплачена искомая сумма, но что он будет изобличен судом и понесет наказание.

Спасибо.

Когда присяжные уже заполняют анкеты, Джек слышит слова Райнхардта:

– Это уж она загнула.

– А мне понравилось, – говорит Херлихи.

Да, загнула, думает Джек. Но что ей оставалось делать? Тебя пнули в ягодицу на процессе по поводу поджога, так получай пинок и во вторую ягодицу.

Джек видит, что консультанты-юристы бешено жмут на клавиши. Они жмут на клавиши и, как хищные птицы, ожидают ответов на эти выступления. Джек знает, что от этих ответов зависит все: если Кейси победит во вступительной речи, переубедить потом присяжных будет чертовски трудно. Опытные юристы утверждают, что 80 процентов присяжных все решают после первых же выступлений.

И чертовски трудно будет заставить Красные кресла не начать переговоры о соглашении.

Присяжные кончают писанину, и один из консультантов бросается к ним – собрать ответы.

– Вызываем для дачи показаний мистера Смита, – говорит Питерс.

Меня, значит, думает Джек.

Положение у него довольно затруднительное.

Если он выступит удачно и победит, на него обрушится месть Сандры Хансен.

Если он выступит плохо и завалит дело, он сохранит место в компании, но Ники Вэйл не понесет наказания за поджог и убийство.

Вот она – главная дилемма.

87

Появление его за свидетельской трибуной встречается негативной семеркой на мониторе.

Видеть этого он сейчас, конечно, не может, но, глядя в глаза присяжным, понимает, что они заранее настроены против него.

Одно дело разглядывать «коллегию присяжных» – пусть это даже будет фокус-группа – из-за односторонней зеркальной перегородки и совсем другое, думает Джек, глядеть им в глаза и видеть, что для них ты как какой-то зверь в зоопарке.

Хищный зверь.

Но он все же старается вести себя так, как советовала ему Питерс: не опускать глаза, говорить внятно, чуть медленнее обычного и чуть громче, прямо отвечать на поставленные вопросы. Спокойствие, выдержка, уверенность.

Так, думает Джек. Даже сев, он чувствует, как на лбу выступают капельки пота.

И Мэллон глядит на него.

Словно хочет сказать: где-то я тебя уже видел.

Давненько это было, судья, в какой-то другой жизни.

Питерс предваряет его выступление сведениями о нем: кто он и что, где учился, опыт работы.

Потом спрашивает:

– И сколько претензий по поводу пожара прошло через ваши руки за время работы в компании «Великий Запад»?

– Да, наверно, сотни.

– А может, и тысяча?

– Возможно.

– И из этой тысячи, – спрашивает она, – сколько претензий было отклонено?

– Очень мало.

– Можете назвать мне цифру?

– Можно пересчитать по пальцам. Девять-десять.

– Иными словами, такое случалось редко?

– Возражаю! Наводящий вопрос!

– Принято.

– Не могли бы вы сообщить суду, сколько было таких отказов в вашей практике? – переформулирует вопрос Питерс.

– Это были редкие случаи.

Тихий ропот присяжных.

– Трудно ли бывает доказать поджог, совершенный страхователем?

– Бывает и нелегко.

– Почему?

– Поджог – это такое преступление, когда улики уничтожаются, – говорит Джек. – А кроме того, совершивший это преступление старается скрыться с места события еще до того, как пожар разгорелся… По понятным причинам.

Джек чувствует, что краснеет из-за того, что дважды употребил слово «преступление». Чего не полагается делать в гражданском суде, если речь идет о поджоге. Но он тут же думает: Ну и к черту! Мне не до условностей.

– Ну а каким образом, – говорит Питерс, – поджог все-таки можно доказать?

– По закону, насколько мне известно, – говорит Джек, – для этого требуется определить три вещи: поджоговый характер возгорания, мотив и возможность.

Она просит его разъяснить смысл этих терминов, а затем спрашивает:

– И вы пришли к выводу, что пожар в доме мистера Уайта носит поджоговый характер?

– Да.

– Что привело вас к такому заключению?

– Ряд обстоятельств.

– Не могли бы вы рассказать о них присяжным?

Еще бы, думает Джек, конечно, мог бы.

Мог бы погрузиться туда с головой, утонуть в них. Путаться и барахтаться, разгребая всю эту грязь, выглядя полным идиотом.

А можно сделать старый добрый прыжок в два с половиной оборота и приземлиться в бассейн без воды.

Кр-рак!

И Джек говорит:

– Думаю, это легче будет объяснить, используя схему и несколько принесенных мной фотографий.

Он встает и идет к штативу. Снимает покрышку, открывая жюри свою увеличенную схему. И начинает ее растолковывать.

Без путаницы и барахтанья. Грязь собрана в кучку, она налицо. Джек объясняет присяжным свое тройственное доказательство, перечисляет все улики: пропитанные керосином образцы, дыры в полу, дыра в крыше над кроватью, следы пролитой жидкости. Каждый пункт он подкрепляет снятой крупным планом фотографией, говоря с присяжными так, словно они находятся в доме, когда он делает эти снимки.

Его очки сразу повышаются до восьми «за».

Джек приободряется.

И приступает к объяснению мотива.

Перечисляет все.

Рассказывает присяжным, что у Уайта мотивы были как финансового, так и личного плана. Рисует сложные семейные отношения супругов Уайт, их прилюдные ссоры, ее алкоголизм и излечение, судебное предупреждение Уайту, раздельное проживание и угрозу развода.

Затем он переходит к финансовым трудностям Уайта: 600 тысячам единовременного долга, невыплаченным налогам, пустому банковскому счету, неоплаченным кредитам, дорогой коллекции мебели, грозящим ему алиментам, нависшей над ним необходимости отдать половину имущества жене.

У присяжных голова идет кругом. Они как заведенные все выше и выше задирают джойстики. Очки на мониторе колеблются между девятью и десятью положительными – как будто Джек неуклюже качается на не совсем устойчивых брусьях.

– И к какому же выводу вас все это привело? – спрашивает Питерс.

– Что он вот-вот потеряет дом, свой бизнес и свою мебель.

– Вы такое значение придаете мебели. Почему?

– В нее вложены значительные средства, – говорит Джек. – А кроме того, это был один из первых вопросов мистера Уайта, когда он позвонил мне в день пожара.

– В день пожара?

– Да.

– Мистер Уайт позвонил вам по поводу страховых выплат в день гибели жены? – переспрашивает Питерс как бы с нотками недоверия в голосе и косится на присяжных.

– Да, – ровным голосом отвечает Джек. Пусть лучше негодуют присяжные.

– Значит, возможность потери всего этого, – говорит Питерс, неодобрительно покачав головой, – показалась вам существенной?

– Да, я посчитал это достаточным мотивом для совершения поджога.

– И убийства жены?

– Возражаю! – вскидывается Кейси.

А Джек говорит:

– Трудно предположить, что при намеренном осуществлении поджога гибель женщины была случайной. А кроме того, экспертиза показала, что она была мертва еще до пожара.

– Но это выходит за рамки нашего сегодняшнего слушания, – спешит пояснить Мэллон членам жюри. – Достаточно того, что коронер признал причиной смерти миссис Уайт передозировку лекарственных препаратов и алкогольное опьянение.

Спасибо, ваша честь, удружили! – думает Джек.

Мэллон бросает на Джека осуждающий взгляд, так как смерть Пам Вэйл не входит в предмет расследования. Джек смотрит на него как ни в чем не бывало, думая при этом: «Пошел ты куда подальше – Кейси первым сказал об этом в своей вступительной речи. А если он играет не по правилам, с какой стати играть по правилам мне? На самом-то деле!»

– Мистер Кейси уже сообщил присяжным, что мы обвинили клиента в убийстве, – говорит Джек. – Это не совсем так: мы же не полиция, но я подумал, что присяжным следует знать, почему мы отвергли также претензию по страхованию жизни.

– Вы нарушаете судебную процедуру, – говорит Мэллон.

– Простите.

Джек взглядывает на Кейси, который пытается, хотя и не слишком старательно, стереть с лица улыбку.

Присяжные во время этой перепалки продолжают посылать в комнату наблюдения положительные очки.

– Мисс Питерс, – говорит Мэллон, – может быть, перейдем к существу дела…

– Охотно, – говорит Питерс. – Обсудим теперь возможность.

Сказав это, она кидает взгляд на Джека, словно говоря: «К ноге, собака! Не тявкай!» Он повинуется, и она просит его рассказать о доказательствах возможности поджога.

Джек излагает присяжным такие пункты доказательств, как запертые двери и окна, несработавшую сигнализацию, время, которое заняли бы у Уайта путь от дома матери, поджог и обратный путь.

Затем Питерс спрашивает:

– Говорили вы с матерью Уайта насчет его местонахождения во время пожара?

– Да.

– И что же она вам сказала?

– Что ее сын находился дома в тот вечер и ту ночь, что он смотрел телевизор и что в то время, как разгорелся пожар, она видела его дома.

– Вы ей поверили?

– Нет.

– Почему же?

– Охранник, дежуривший у ворот, сказал мне, что видел, как мистер Уайт вернулся в четыре сорок пять утра, – говорит Джек.

В ответ раздается тихое «ах» присяжных.

– А к тому же алиби опровергается суммой всех прочих доказательств, – говорит Джек. – Его мать соблюдала и свою выгоду, защищая не только сына, но и свой дом, который мистер Уайт заложил, чтобы покрыть долги.

– Имеются ли другие доводы в пользу возможности?

– Собака.

–  Собака?

Она глядит на него с притворной озадаченностью. Присяжные же не притворяются – они и вправду озадачены.

Джек объясняет им историю с собакой. Которую заканчивает словами:

– Я пришел к выводу, что мистер Уайт, прежде чем поджечь дом, выпустил собаку.

Питерс, не удержавшись, спрашивает:

– То есть он любил собаку больше, чем жену?

– Возражаю!

– Принимается.

– Рассматривали ли вы возможность поджога кем-нибудь другим? – спрашивает Питерс.

– Какие-либо факты, указывающие на то, что в дом проникал кто-то другой, отсутствуют, – отвечает Джек.

– Пришли ли вы к определенному выводу относительно возможности поджога?

– Да.

– Каков же ваш вывод?

– Что мистер Уайт имел полную возможность либо поджечь дом собственноручно, либо быть уверенным, что это будет сделано.

– Ранее вы рассказали о трех составляющих поджога, – говорит Питерс. – Вы помните эти ваши слова?

Он их конечно же помнит, и она в этом уверена. Но она хочет напомнить их присяжным, прежде чем задавать следующие вопросы.

– Помню, – говорит Джек.

– Пришли ли вы к выводу, что эти три составляющие в достаточной мере доказаны и вы можете отвергнуть претензию?

– Да.

– И как же вы сформулировали для себя этот вывод?

– Из всей суммы собранных нами доказательств я заключил, что имею достаточно оснований отвергнуть претензию.

– Вне всяких разумных сомнений?

– Не знаю, можно ли выразиться именно так, – говорит Джек. – Скажу лишь, что был чертовски уверен.

– И также вы были «чертовски уверены» в том, что мистер Уайт причастен к пожару?

Джек поглядывает на присяжных.

Говорит:

– Да. Чертовскиуверен.

Мать-Твою Билли рукоплещет ему.

Потом поворачивается к коллегам и указывает на монитор.

Во весь экран жирная цифра десять. Джек Уэйд попал в яблочко.

88

Пол Гордон излагает дело судье Джону Бикфорду.

Вернее будет сказать не «излагает дело», а стряпает его. При помощи кейса с двадцатью тысячами наличных внутри.

Они сидят за столиком «Старого пеликана» в Ньюпорт-Бич, и Гордон держит кейс возле своих ног, обсуждая с Бикфордом одну юридическую мелочь.

– Я подаю в суд на компанию «Жизнь и пожар в Калифорнии», – говорит Гордон. – Дело будет передано вам.

– Если будет моя очередь, – говорит Бикфорд.

– Очередь будет ваша, – говорит Гордон.

Этот судья три раза удил рыбу у мексиканских берегов, гостя на яхте Гордона. Прогулки на яхте, билеты на «Доджерс», «юридический семинар» в Италии – подарок от фирмы Гордона… Дело будет поручено тому, кому надо.

– Том Кейси придет к вам со слезной просьбой не копаться в прошлом аджастера. Он станет ходатайствовать перед вами не трогать его прошлых дел, а сосредоточиться лишь на данном иске, – говорит Гордон.

– И что же?

– Так я попросил бы вас найти возможность отклонить это ходатайство.

Бикфорд мелкими глотками тянет шотландское виски. Ему шестьдесят пять лет, уход на пенсию не за горами, а ведь зарабатывают судьи гораздо меньше, чем, скажем, адвокаты. А у миссис Бикфорд рак кожи…

Бикфорд спрашивает:

– Вы принесли мне краткое изложение дела?

– Оно в кейсе.

– Сколько страниц?

– Двадцать.

Бикфорд опускает стакан:

– Не очень-то длинное.

– Обычное, – говорит Гордон.

– Но дело-то для вас выгодное, Пол, – говорит Бикфорд. – Я бы считал, что следует написать побольше. Охарактеризовать каждый пункт.

– Раньше двадцать вас вполне устраивало, – говорит Гордон. Дескать, поздно уже ломаться. Ведь я купил тебя с потрохами, старый ты пройдоха.

– То, что было раньше, прошло, – говорит Бикфорд. – Это было так, мелочь.

Выходит, двадцать тысяч моих кровных – это теперь для тебя мелочь? – мысленно вопрошает Гордон.

– Знаете, – говорит он, – наверно, вы правы. Возможно, стоит поручить дело другому судье.

Бикфорд вздыхает. Одно дело признавать, что ты блядь. Но признавать, что ты блядь дешевая– это уже унизительно вдвойне. А с другой стороны, так нужны деньги.

– Ну, думаю, двадцати страниц достаточно, чтоб выстроить аргументацию, – говорит Бикфорд.

– Спасибо за внимание, – говорит Гордон. Он допивает свой стакан и встает. Выходит он уже без кейса.

Судья Джон Бикфорд заказывает себе еще виски.

Долго сидит, глядя, как бьются о причал лодки в гавани.

Вспоминает время, когда еще верил в закон.

89

– Ведь вы хороший аджастер, не так ли, мистер Смит?

Вот как начинает перекрестный допрос Джека Том Кейси.

В юридической практике это зовется «вход», и, как входное отверстие от пули, вход этот может быть мелким и безболезненным.

И достаточно хитрым, думает Джек, что вполне в духе Кейси. Ведь это хитрость – не бросаться в атаку сразу, потому что присяжные в данный момент ко мне расположены и Кейси не хочет восстанавливать их против себя молниеносной атакой. Предпочитает отступить и подготовить мне ловушку.

– Надеюсь, что я хорошо выполняю свою работу, – говорит Джек.

При перекрестном допросе правило номер один: старайся отвечать развернутыми предложениями, не ограничиваясь простыми «да» и «нет». Второе правило: отвечай своими словами, а не словами обвинителя.

Кейси за все эти годы обучил его этим премудростям. Втолковал ему, что истинная цель перекрестного допроса – это доказать правоту обвинения, а для этого надо заставить допрашиваемого либо кивать, либо качать головой, уподобив его собачке на заднем стекле автомобиля.

Перекрестный допрос, учил его Кейси, это как игра «Пойми меня». Обвинитель желает представить присяжным свою точку зрения и выложить им все, что он думает. Желает показать, какой он умный и насколько он прав. В общем, пойми меня.

И Кейси спрашивает:

– А для оценки претензии требуется изучить страховой случай, не так ли?

– Да, – говорит Джек. – Мы должны выяснить, что произошло, какой ущерб нанесен, что повреждено, а что полностью утрачено и сколько будут стоить восстановительные работы или замена утерянного.

– А выяснить, что произошло, – продолжает Кейси, – требуется для того, чтобы решить, стоит ли вообще удовлетворять претензию, верно?

– В том числе и для этого.

– И вы полагаете, что являетесь хорошим аджастером, умеющим все выяснить и изучить?

Джек понимает, что ответом должно стать более или менее уклончивое «да». Если он ответит «нет», он пропал. Ну а ответ «да» станет для него еще одним шагом к ловушке.

Но другого выхода у него все равно нет.

– Да, я считаю, что делаю свою работу хорошо.

– И в вашу работу входит доскональное изучение страхового случая, не так ли?

Оба они понимают, в чем состоит игра. Кейси пытается заставить Джека поставить планку повыше, а прыгнув, грохнуться, не сумев взять высоту. Вот он и старается.

И Джек отвечает:

– Мы должны выяснить все факты, которые позволили бы нам принять верное решение.

– От вас требуется доскональное изучение всего, что связано с нанесенным ущербом, чтобы на основе вашего анализа вы могли принять верное и ответственное решение, так?

– Да.

– Потому совершенно естественно – как я полагаю, в этом вы со мной согласитесь, – что упустить из виду какие-то факты, относящиеся к данному страховому случаю, значит изучить этот случай плохо, не так ли?

– Я считал бы необходимым изучить все, что относится к данному случаю, – говорит Джек.

– А данный страховой случай вами изучен хорошо, не так ли, мистер Смит?

Вопрос задан в лоб, и тут увиливать нечего, думает Джек. Ведь это главный вопрос, от которого все зависит. Скажешь «нет» – и пора закрывать собрание.

– Да, хорошо.

– Вы учли все относящиеся к делу факты, прежде чем приняли решение отвергнуть претензию?

Джек понимает, что пуля пущена, но что он может поделать?

– Надеюсь, что так, – говорит он.

– Прекрасно, – говорит Кейси. – Было ли вам известно, когда вы принимали это решение, что пожарный инспектор шерифской службы взял на исследование образцы головешек и золы с места пожара?

– Нет.

– Значит, этот факт вы не учли, не так ли?

– Во время первого нашего посещения сгоревшего дома инспектор сообщил мне, что причину и источник пожара он уже установил. О том, что взяты на исследование образцы, он мне не сказал, из чего я заключил, что он этого не сделал.

Кейси молчит, изображая раздумье, а затем спрашивает:

– Другими словами, это означает: «Нет, этого факта я не учел»?

– В то время мне не было известно, что образцы эти взяты.

– И потому учесть это вы не могли, правда?

– Да.

– Считаете ли вы эти образцы относящимся к делу фактом? – спрашивает Кейси, понимая, что иного ответа, кроме «да», Джек дать не может, потому что их сторона сама представляла свидетельство эксперта насчет этих образцов и Джек называл это свидетельство существенным.

– Да.

– Итак, – говорит Кейси, и, повернувшись лицом к присяжным, спрашивает Джека: – В то время, как вы принимали решение отвергнуть претензию моего клиента, вам не было известно, что в образцах, взятых на исследование шерифской службой, следы катализаторов не обнаружены. Верно?

– С результатами экспертизы я не был ознакомлен.

– А вы этого просили?

– Нет.

– Но это было бы важно для вас, не так ли? – спрашивает Кейси. – Это было бы относящимся к делу фактом, ведь правда?

Сукин сын, подхватывает собственные мои слова, чтобы бить меня ими наотмашь!.. И зачем только я назвал это «относящимся к делу фактом»! Ну что еще мне оставалось?

– Конечно, я предпочел бы, чтобы инспектор поделился со мной этой информацией, – говорит Джек. – Но он этого не сделал. О результатах экспертизы мы узнали уже после того, как против нас был выдвинут иск.

– Таким образом, факт этот вы не учли, – говорит Кейси. – Таков ваш ответ?

– Это экспертное исследование я не учел.

– Или же не учли его результатов.

– Или же не учел его результатов.

Кейси достает из кармана маркер и вычеркивает положительные результаты исследования образцов на схеме.

Глядит на присяжных, переводит взгляд на Джека.

– Далее, – говорит он. – Я услышал от вас множество доказательств плачевного состояния дел мистера Уайта. Да, вот они, на вашей схеме. Залог, шестьсот тысяч единовременного долга, долги по кредитам. Ко времени принятия решения было ли вам известно, что единовременный кредит в шестьсот тысяч долларов мистером Уайтом полностью выплачен?

– В то время я этого не знал.

– Значит, вы это не учли, так?

– Так.

– А если бы знали, то сочли относящимся к делу фактом?

– Да, я учел бы это.

Кейси вычеркивает 600 тысяч единовременного долга на схеме.

– Знали ли вы, что им погашена задолженность по кредитам?

– Нет.

Вычеркивается и это.

Радостный энтузиазм присяжных заметно сникает. Джек видит, как они голосуют «против».

В комнате наблюдения Райнхардт злобно косится на Мать-Твою Билли и спрашивает:

– Что же эти твои молодцы в отделе ушами хлопают, чем они там занимаются?

– А что на счетах у моего доверителя свыше миллиона долларов в ликвидных бумагах, вам было известно? – спрашивает Кейси.

Давай, думает Джек, добивай.

– Опять же, – говорит он, – это, как и все вышеназванное, мы узнали, лишь когда зашла речь о судебном иске.

– Это опять-таки означает «нет»?

– Все это…

– Да или нет?

– …мы узнали…

– Пожалуйста, мистер Смит, ответьте «да» или «нет», – говорит Мэллон.

– Нет.

Кейси вычеркивает и этот пункт.

– А как насчет налогов? – спрашивает он. – Было ли вам известно, что он их заплатил?

– Нет.

– Теперь развод, – говорит Кейси. – Которого еще нет. Учтена ли вами возможность примирения?

– Нет.

– Относилась бы к делу попытка примирения, если б она имела место? Если бы супруги Уайт действительно пытались помириться?

– Но они не пытались помириться.

– Я не об этом вас спрашиваю, мистер Смит, – резко бросает Кейси. Теперь он может позволить себе говорить с Джеком жестче, потому что видит, как меняется настроение присяжных. – Я спрашиваю, была бы подобная информация сочтена вами относящейся к делу или нет.

– Я учел бы ее.

– Но вы не поинтересовались этим, не так ли?

– У меня имелась информация, что они…

– Но вопросавы не задали, верно?

– Ответьте прямо, мистер Смит, – говорит Мэллон.

– Нет. Я не спросил.

Все пункты, касающиеся развода и алиментов, Кейси вычеркивает.

Вычеркнутой оказывается вся колонка мотива.

– Переходим к возможности, – говорит Кейси. – Вы показываете, что, по вашему мнению, единственно мистер Уайт имел исключительную возможность поджечь этот дом. Предпринимали ли вы поиски еще кого-нибудь?

– Сведениями, что это мог сделать кто-то другой, я не располагаю.

– Стало быть, ответ отрицательный?

– Да, отрицательный.

– Был ли у миссис Уайт любовник?

– У меня нет оснований предполагать, что был.

– Таким образом, такую возможность вы не учитывали, правда?

– Не учитывал.

– Ну а было бы важно для вас, если б вы это знали? – спрашивает Кейси. – Относился бы к делу такой факт, как возможность пребывания в доме, в спальне миссис Уайт, в ту ночь, ночь ее смерти, кого-то другого?

– Поскольку мистер Уайт ни разу не упомянул ни о чем подобном, я считал…

Кейси вздыхает.

– И опять, мистер Смит, вы не отвечаете на мой вопрос. Я спросил вас, имел бы подобный факт отношение к делу, имело бы значение знание этого факта, помогло бы оно вам в вашем тщательном расследовании?

– Я спрашивал у сестры миссис Уайт, не могла ли покойная иметь с кем-либо внебрачных отношений.

– Спрашивали у сестры, – повторяет Кейси. – И что же она вам сказала?

– Что любовника у миссис Уайт не было.

– Сестра миссис Уайт… – задумчиво повторяет Кейси. – А не она ли является следующим получателем суммы по страхованию жизни?

– Она.

– Если мистера Уайта признают виновным в гибели жены, то сестра покойной получит двести пятьдесят тысяч долларов, не так ли?

– Совершенно верно.

– А не поинтересовались ли вы у нее, где она сама находилась в ночь пожара?

– Поинтересовался.

– И что же она вам ответила?

– Что была у себя дома, в сорока милях от места пожара.

– Называла ли она кого-нибудь, кто мог бы подтвердить ее алиби?

– Нет. Она была одна.

– Но ейвы поверили, не так ли?

– У меня не было причины не поверить ей, – говорит Джек.

– Конечно, – соглашается Кейси. – Между прочим, когда вы спрашивали ее об этом? Не в ту ли ночь, которую она провела в вашем кондоминиуме?

Слышно изумленное «ах» присяжных.

А из комнаты наблюдения доносится стон.

Присяжные один за другим голосуют «против». Куратор – шеф Отдела претензий – глядит на Мать-Твою Билли так, словно хочет испепелить его взглядом.

Питерс вскакивает с места:

– Возражаю! Не имеет отношения…

– Я отвожу вопрос, – говорит Кейси. И затем спрашивает: – Правда ли, что сестра покойной провела с вами ночь?

– Что она провела ее на моем диване – правда.

– На вашем диване, – повторяет Кейси. – А еще кого-нибудь из подруг, соседей спрашивали вы, не имела ли миссис Уайт любовника?

– Нет.

– И мистеру Уайту вы не задавали этот вопрос, и сам он, по собственной инициативе, ничего такого вам не говорил, да?