Текст книги "Жить и сгореть в Калифорнии"

Автор книги: Дон Уинслоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

107

У Дяди Нгуена раскалывается голова. Только что ему пришлось сообщить матери Томми До, что ее кретинчик сын скорее всего не придет домой к обеду.

И вообще не придет.

Были рыдания, причитания и другие неприятные шумы – пронзительные крики этой женщины до сих пор стоят у него в ушах. Они совершенно заглушали трансляцию матча «Энджелс», а угомонило ее лишь данное Нгуеном обещание отомстить.

Отделавшись от нее этим обещанием, он спускается в подвал, где висит подвешенный за руки Тони Кы, и там для поднятия настроения проезжается раз-другой по спине Тони бамбуковой палкой, чем исторгает из его груди удовлетворительный вскрик боли, после чего спрашивает:

– Скажи мне, кто были эти русские?

Тони говорит, что один русский был долговязый, а другой – жирный.

Имен он не знает, и Дядя Нгуен бьет его по спине ударом, достойным Джима Эдвардса, и спрашивает, на кого они работают.

– На Трачева, – говорит Тони.

Слышать это Дяде Нгуену не очень приятно.

С Виктором Трачевым он ведет дела не первый год, и отношения их были всегда хорошими и взаимовыгодными, поэтому он звонит Трачеву и спрашивает:

– Как объяснить это свинство?

– О каком свинстве речь?

– Двое ваших наняли двух моих пареньков обстряпать дельце, а с задания пареньки не вернулись.

– Кто из моих это был?

Дядя Нгуен дает описание, услышав которое Трачев ликует. Меньше всего ему сейчас нужна ссора с этим вьетнамцем. Сейчас первоочередная задача – получить союзника в борьбе с Ники Вэйлом, и он говорит:

– Вы говорите о Дане и Льве.

– Тогда вам лучше прислать их ко мне для беседы.

– Они мне не подчиняются.

– Кому же они подчиняются?

И Трачев ему это сообщает.

Дядя Нгуен спрашивает:

– Вы не против, если я сделаю то, что должен сделать?

Понятно, что Трачев не против.

108

Джек опять входит в офис, где все глядят на него так, словно увидели привидение.

Идя по узкому проходу между клетушек, Джек слышит за своей спиной шепотки: «Уволен… лжесвидетельство… взятки… коррупционер».

– А вот и я-а-а! – громко выкликает Джек.

Кое-кто из служащих компании вертит шеями в своих отсеках, чтобы потом опять уткнуться в мониторы. Кроме одной, которая хватается за телефон и начинает что-то тихонько шептать в него, прикрывая рукой.

Судя по сему, Хансен отдала распоряжение быть начеку, и эта крошка старается опередить других, зарабатывая себе очки. Но им еще придется потратить немало времени, придумывая способ, как себя вести в данной ситуации. Предстоят многочисленные звонки, выяснения у Билли, у Красных кресел…

Таким образом, он получает некоторое время, правда небольшое.

Сев, он сразу начинает стучать по клавиатуре компьютера.

Заходит на информационный сайт госсекретаря Калифорнии и набирает слово «Вествью».

Название, конечно, не из удачных, если приходится искать что-то, так именуемое на Западном побережье.

На экране появляется штук двести названий, где используется слово «Вествью»: «Перевозки Вествью», «Недвижимость Вествью», «Вествью пенсионный», «Экскурсионные автобусы Вествью», «Объединение Вествью кондиниум»…

«Вествью лимитед».

Джек выбирает «Вествью лимитед».

В партнерствах с ограниченной ответственностью указываются лишь держатели контрольного пакета, мелкие же акционеры не указываются. Они анонимны, если вам недоступен официальный договор о партнерстве. С ним же ознакомиться можно только по суду.

Таким образом, ему предстоит увлекательная «игра в скорлупки» с угадыванием владельцев компании.

Джек дважды щелкает мышью, выделяя «Вествью лимитед», и запрашивает сведения по основным партнерам.

Некие Джеймс Джонсон, Бенджамин Хафти и «Берег Оранж».

Еще одно ограниченное партнерство.

Джек запрашивает сведения по партнерству «Берег Оранж».

«Компания Кросс лимитед».

Теперь займемся «Компанией Кросс».

И так далее, и тому подобное.

Каждый раз – одна-две гипотетические личности и новое партнерство с ограниченной ответственностью.

Настоящая «игра в скорлупки».

Поймай владельцев под перемещающимися скорлупками.

Но Джек продолжает играть.

На двенадцатом уровне он выходит на «Джерисоко лимитед».

Вот оно!

Основные партнеры: Майкл Аллен, Казимир Азмекян и некий «Золотой Берег лимитед».

Опять игра в скорлупки. Он запрашивает сведения о партнерах и получает еще одну невыразительную фамилию и два новых партнерства с ограниченной ответственностью. Последние два приводят его к новым трем.

И так далее, и так далее, и так далее без конца, пока он вдруг не наталкивается на:

«Морские зори лимитед».

Голова идет кругом.

«Морские зори лимитед» – это компания, занимающаяся развитием и застройкой Дана-Стрэндс!

И она завязана на Кэззи Азмекяна и Ники Вэйла.

Господи боже…

Джек видит, что по проходу идут два охранника и Купер из ОСР, бывший коп.

Джек запрашивает сведения по партнерству «Морских зорь лимитед».

Компьютер гудит.

Давай же, давай, торопит его Джек.

Они уже в пятидесяти метрах.

Ну давай же! – думает Джек.

Потому что чувствует, как к нему со спины подползает паранойя, охватывает его горячей волной.

Она охватывает его, и ему кажется, что стены сейчас сомкнутся и поглотят его.

Так и есть.

109

Он едва успевает выключить компьютер, как рука Купера ложится ему на плечо.

– Ты отстранен от службы, Джек, – говорит Купер, – на время расследования.

– Черт с тобой, я ухожу.

– Так-то лучше, – говорит Купер.

Появляется Мать-Твою Билли.

– Что, мать вашу, здесь происходит?

– Мистер Уэйд отстранен от службы.

– Кто сказал, что мистер Уэйд отстранен от службы?

– ОСР имеет информацию о полученных им взятках и откатах.

– Чушь собачья!

– Вам придется это выяснить с мисс Хансен, – говорит Купер.

– Да уж конечно, черт возьми, я это с ней выясню! – ревет Билли. – Это еще не конец, Джек.

– Конец, Билли.

И ты не представляешь, до какой степени.

Они выводят его, и Джек замечает Сандру Хансен, следящую за ним из-за угла.

Он машет ей рукой.

Хансен удовольствия не испытывает. Она думает о том, какой безмозглый болван этот Джек Уэйд. Видно, крепко стукнуло его по башке сёрфинговой доской разок-другой – совсем мозги отшибло.

Но он отличный честнейший работник, и какая жалость, что он так упрям – до последнего не может оставить дело Вэйла.

Но не для того она угрохала три года и бог знает сколько денег, распутывая дело о русской мафии, чтобы какой-нибудь упрямец, мелкая сошка из Отдела претензий спустил в унитаз все, ею наработанное!

Только не сегодня.

Не в тот решающий момент, когда вечером должно все завертеться.

Значит, Джек Уэйд должен уйти.

Фил Херлихи, сидя в Красных креслах, наблюдает эту сцену в камере слежения.

Фил начеку.

И настроен серьезно.

Он просматривает на мониторе компьютер Уэйда и видит, чем тот занимался.

Джек Уэйд должен уйти.

110

У Джека голова идет кругом.

Ники заграбастал Стрэндс.

За его спиной ОСР, который его покрывает.

Мило, ничего не скажешь.

Посмотри правде в глаза – у тебя нет ни малейшего шанса. Они купили исполнительную власть, полицию, судей и адвокатов. И надо прямо признаться, что ты еще не знаешь всего, чем владеет этот Ники.

И потому пропади все пропадом.

Прости, Пам.

Прости, Летти.

Ники Вэйл наживется еще больше.

На трупе своей жены.

На горе своих детишек.

Пропади все пропадом.

Он ищет, где бы развернуться…

И не может, потому что на хвосте у него сидит большой черный «кадиллак».

111

Это большой высокий старый «кадиллак», и он сидит у Джека на хвосте.

«Мустанг» – хорошая машина, но оторваться от мощного «кади», который эта сволочь жмет к нему, он не в состоянии.

«Кади» остается у него на хвосте и на трудном двойном повороте в форме буквы «S» – поворот, маленькая прямая и новый изгиб поворота. Джек давит на тормоза, потому что, если ты не фокусник, одолеть такой поворот на большой скорости невозможно.

Так что он сбавляет скорость, но этот кретин по-прежнему идет к нему вплотную.

Затем он будто хочет его обойти.

Джек глазам своим не верит, но этот осел теперь идет вровень с ним по внутренней стороне поворота.

«Кади» не собирается уступать.

– Да что ты, мать твою, творишь-то! – кричит Джек, потому что с одного края у него теперь крутая каменистая стена, а с другой – обрыв, и хуже этого трудно придумать.

Положение усугубляется еще и тем, что сзади его догоняет другая машина – внедорожник, который теперь наступает ему на пятки.

Вот это уже совсем не годится, потому что деться Джеку некуда.

Даже притормозить он не может.

А потом он видит грузовой фургон.

Грузовик движется прямо ему навстречу.

Так что ему остается либо лобовое столкновение, либо сверзиться с обрыва.

Как и задумано.

Сидящий в кабине грузовика Джимми Дански видит едущие ему навстречу машины. Новый парень – хороший водитель, он делает все, что ему положено делать. Загоняет «мустанг» в капкан.

Играет с ним, как кошка с мышкой.

В игру, по мысли Джимми, беспроигрышную, потому что парень за рулем «мустанга» не выдержит и обязательно притормозит и свернет – такова уж человеческая натура. А свернув, он не впишется в поворот и сковырнется с обрыва.

– Пока-пока!

Он проскочит, задняя машина выедет на встречную полосу, и все благополучно покатят домой.

Кроме «мустанга».

Который окажется в яме на дне каньона.

Хитрый ход и трудновыполнимый, зато действенный.

Джимми бросает машину вперед на «мустанга» и ждет, что тот вильнет в сторону.

Но Джек не сворачивает, не жмет на тормоза. Наоборот – он газует!

Он кидает «мустанг» вперед, словно хочет уничтожить грузовик.

Камикадзе.

Банзай, мать его…

Джимми Дански округляет глаза.

Он слышал, что парень этот – крепкий орешек, но что он ненормальный, предположить было трудно.

Или что он самоубийца.

«Сворачивай, мерзавец», – думает Джимми Дански.

А Джек в это время:

«Сволочь, мать твою, сам сворачивай!»

Все это за считаные секунды, приближающие неминуемую аварию – столкновение четырех машин на Ортега. И Джек снимает одну руку с руля и, выхватив другой пистолет Тедди, выбивает им свое стекло и стреляет в «кади». Тут уж не выдерживает водитель «кади»: он резко сворачивает, бросая машину на скалу.

Джек рулит влево на освободившееся место на полосе. Внедорожник пытается теперь увильнуть, но поздно.

Грузовик Дански срезает верх внедорожника вместе с торсом водителя, и, проломив ограждение, этот верх вместе с водительским торсом устремляется вверх, в небо над каньоном.

Словом: э-э, у нас тут загвоздка вышла.

Грузовик Джимми с половиной водителя и искореженной нижней частью внедорожника на крыше кабины и на решетке радиатора тоже летит вперед и вверх. Какую-то секунду Джимми тешит себя надеждой, что сила инерции позволит ему перенестись через каньон и приземлиться на другой его стороне, но законы физики против него, и задранный нос грузовика опускается.

А парашюта у Джимми нет.

И через несколько секунд грузовик в самоубийственном прыжке с трамплина сначала зарывается носом в подножие скалы, на дне каньона, потом делает два кувырка и замирает.

К этому времени шея Джимми Дански уже получила множественные переломы.

Джеку тоже приходится несладко.

Машину бросает о стену. Стукнувшись об нее и отскочив, она чуть не падает с обрыва. Джек выравнивает руль, после чего его опять бросает об стену и крутит на месте. Машина вертится волчком, попеременно ударяясь то о каменную стену, то о скалу на краю обрыва, и все ближе и ближе его несет к краю пропасти, пока передняя часть машины не зависает над нею.

Взгляд в вечность, у самого края.

Он вылезает из машины – тихонько, на ватных ногах. Все вокруг кружится, а «кади» и внедорожника как не бывало.

Он проверяет свой «мустанг».

Повреждения очень значительные.

Вмятина на левом крыле впереди. Разбитая дверца со стороны пассажира. Все крыло со стороны пассажира искорежено.

Да, он был поистине в трех шагах от вечности.

И конца не предвидится, думает он. Ты знаешь слишком много. Летти знает слишком много, они не позволят тебе просто отойти в сторону.

И, откровенно говоря, ты самне позволишь себе отойти в сторону.

Конца не будет, пока ты не выполнишь свою работу.

А она не в том, чтобы платить по фальшивым претензиям. Тем, кто сжигает свои дома и убивает своих жен. Ты не дашь им разорить твою компанию.

Ты довершишь начатое.

И на этот раз ты сделаешь свою работу на совесть.

Так что хватит скулить, а поищи-ка лучше эту чертову мебель.

Но как, черт возьми, ее найти?

Мебель эту Ники мог спрятать где угодно.

Ники принадлежат дома, кондоминиумы и чего только не…

Да.

Джек гладит «мустанг» по капоту.

– Прощай, старушка!

Он поддает плечом и сталкивает машину в пропасть.

Глядит, как она кувырком летит вниз и взрывается огненным шаром на дне каньона.

И он пускается пешком на запад, выставив палец, чтобы поймать попутку.

112

Янг ждет захода солнца.

Люди его собраны на парковочной площадке «Ритца», задания распределены. Он нервен, как утка, стерегущая своих утят, потому что если вечером дело выгорит, то это будет крупнейший захват группировки со времен аппалачской операции. В его распоряжении имена, клички, записи и явки. И этот рейд – только начало. Дальше все покатится по всей стране, захватит Аризону, Техас, Кентукки, Западную Виргинию, Нью-Йорк.

Он ждет лишь наступления темноты.

Хименес тоже наготове. Он также принимает участие в захвате, потому что в кои-то веки федералы согласились на командную игру – действовать сообща. Поэтому Хименес расставил посты по всей Южной Калифорнии – один отряд готов накрыть Лос-Анджелес, другой – в засаде в округе Оранж, ждут люди и в Сан-Диего. Все ждут захода солнца.

Сандра Хансен сидит в номере отеля «Ритц», глуша пепси-колу так, словно это может успокоить нервы. Ей не дано счастья непосредственного участия в захвате. Даже о том, что добрую половину расследования профинансировала «Жизнь и пожар в Калифорнии», она помалкивает. Все, что она может сейчас, – это не отходить от телефона и надеяться, что все пройдет как надо, что никакое внезапное препятствие не пошлет к черту весь замысел.

Потому что замысел этот весьма и весьма непрост.

Вечером захват.

Утром выплата пятидесяти миллионов.

А после ее парень начнет давать информацию в обмен на гарантию полного освобождения от каких бы то ни было карательных мер, кроме смертной казни. Сделка неформально санкционирована Отделом претензий, Красными креслами и целым сонмом юристов.

Поэтому от сегодняшнего вечера зависит многое.

Она глядит в окно, откуда открывается чудесный вид на океан, горящий заревом немыслимо алого калифорнийского заката, и хочет только одного – чтобы скорее наступило утро.

И Ники глядит на закат. На лужайке за его спиной маячат Лев и Даня.

– Как будто мы трое опять в одной камере, – говорит Ники, – и наш угол против всего остального мира. Мы бьемся за новую жизнь. Много лет назад в том аду я обещал вам другую, новую жизнь. Я обещал вам Рай. И завтра – если сегодня вечером мы сделаем то, что должны сделать, – эта новая жизнь наступит. Несколько шагов – и мы в безопасности. Сегодняшний вечер решит все. Осталось несколько шагов, но они просчитаны, все продумано.

Вечером прольется кровь.

Она уже пролилась: Джимми Дански и Джек Уэйд погибли в огненном па-де-де.

И еще сестра.

На этот раз осечки быть не должно, почему он и поручил дело Льву. У Льва осечек не бывает.

А все прочие трудности исчезнут.

Как гонимое ветром зыбкое, меняющее форму облачко, я плыву в вечереющем небе.

113

А Летти не до закатов – такой разбитой и сломленной она себя чувствует.

Что неудивительно, думает она, учитывая все обстоятельства.

Полицейский привозит ее домой. Другой пригоняет ее машину.

– Хотите, я останусь? – спрашивает он.

– Я в порядке.

– Но босс сказал…

– Я знаю, что сказал босс, – смеется Летти. – Но я в порядке.

При ней термос со льдом, склянка с викодином и надежда, что вечером приедет Джек и утешит ее, поухаживает за ней.

Даст ей выпить чего-нибудь, взобьет подушку, постарается, чтобы она получше выспалась. Потому что утром она первым долгом поволочется со своим подбитым крылом к России-матушке и там спросит у Ники, что делали два без вести пропавших вьетнамца в его берлоге, перед тем как им пропасть.

Босс велел оставить в покое дело Пам и сосредоточиться на пропавших вьетнамцах. Посмотреть, куда это нас ведет.

Но вот в чем загвоздка: ведет-то это к Ники.

И куда, черт возьми, запропастился этот Джек? В то время как должен был бы из кожи вон лезть, демонстрируя мужское внимание и заботу.

Она звонит ему в офис.

Уехал.

Звонит ему домой, откликается автоответчик, она оставляет сообщение. Она понимает, чем он занят. Уехал распутывать дело о поджоге.

Вечная ищейка идет по следу.

Увольняй его, не увольняй – он не сдастся. Это одно из качеств, которое она так в нем любит. Она любит его, волнуется о нем и молит Господа, чтобы все было хорошо.

114

Натали включает свет на тумбочке.

– Давай-ка спи, – говорит она Майклу.

– Не могу заснуть.

Он опять плачет.

– Почему не можешь?

– Призраки.

– Это не призраки, это тени.

Но тени действительно страшные, Натали готова это признать. Ветви большого эвкалипта под окном колышутся от ветра и образуют тени на стене, похожие на туманные призрачные руки, головы.

– Я боюсь, – говорит Майкл.

– Чего?

– Пожара, – говорит Майкл. – Такого, в каком сгорела мама.

– Этот дом не загорится.

– Откуда ты знаешь?

Я и не знаю вовсе, думает Натали. Ей самой страшно.

Ей снятся кошмары.

Как будто кругом огонь.

А мама спит и никак не проснется.

– Пожара не будет, – говорит она, – потому что я принцесса и я так повелела.

– А я кто буду? – спрашивает Майкл.

– Младшим братиком принцессы.

– А можно я еще кем-нибудь буду? – хнычет Майкл.

– Колдуном хочешь быть?

– А что это?

– Ну, вроде фокусника, – объясняет Натали. – Только лучше.

– А смогу я делать так, чтобы вещи пропадали?

– Да, сможешь.

– И призраки?

– Да, – говорит Натали. – А теперь спи.

– Не туши свет.

Она оставляет свет на тумбочке. И, лежа с открытыми глазами, смотрит, как движутся тени.

115

Джек прячется в темноте.

Почти сливаясь со скалой, он ждет, когда рассветет настолько, чтобы он, оставаясь невидимым, мог что-то видеть.

Поэтому он садится и глядит на океан.

Как привык делать с самого детства.

Сидит себе на Дана-Стрэнд и бьет баклуши.

Волны серебрятся под полной луной. Бьют о берег и отползают с тихим шипеньем: ш-ш-ш-ш.

Тихоокеанская колыбельная.

Джек ждет рассвета.

116

Летти просыпается как от толчка.

Снаружи какой-то звук.

Шаги на веранде.

Она хватает с тумбочки пистолет и, держа его здоровой рукой, медленно движется вдоль стены к двери.

Спокойно, девочка, внушает она себе. Сердце колотится как сумасшедшее, и рука дрожит.

Добравшись до двери, она вглядывается в стеклянную панель.

Ничего не видно.

Рукой на перевязи она поворачивает дверную ручку.

Затем ногой распахивает дверь и вылетает на веранду, готовая стрелять. Поворот вправо – ничего. Поворот влево…

По ступенькам вниз карабкается енот.

– Черт! – восклицает Летти.

Отдувается, еле переводя дух.

Потом, посмеявшись над собой, думает, что надо раздобыть карабины и надеть их на мусорные бачки. Захлопывает дверь и хочет лечь обратно в постель.

Но рука так болит, что она сворачивает в ванную, зажигает свет и глотает еще парочку викодинов.

Потом гасит свет и ложится.

Лев вжался в угол дома.

Он видит, как зажегся свет и как он погас.

117

Ники видит, как Пол Гордон выходит из «Старбакса» с чашечкой капучино в руке. Выходит гордо, чуждый самой мысли, что мир когда-нибудь может на него ополчиться.

Водитель подвозит его через почти пустую парковочную площадку к дверям банка, где Гордон подходит к банкомату; поставив свой капучино на полочку, он сует в прорезь банковскую карту и, нетерпеливо постукивая ногой, ждет, пока машина кончит гудеть.

Ники наблюдает за этим с заднего сиденья машины, а Даня спускает стекло со стороны пассажира и опирает на край окна автоматический пистолет.

Гордон получает наличные и с двумястами баксов в одной руке и капучино в другой попадает под град пуль, направленных ему в грудь. Капучино льется на залитую кровью рубашку, а Гордон падает на тротуар.

– Уволен, – говорит Ники.

118

Тедди Кул поступает умно.

Он ударяется в бега.

Едва эта проклятая полицейская ищейка бросила, уходя, что он, Тедди, «пел, как птицы поют», Тедди мигом смекнул, что донести на него русским для его дружков – лишь дело времени.

Тедди понимает, что влип.

И, несмотря на боль, собирается с силами, пакует кое-что из вещей, садится на свой мотоцикл и едет на восток, желая выждать, пока вся эта ерунда не утихнет и не рассосется. Он думает направиться в Аризону.

Он поступает очень умно.

Но потом совершает глупость.

Останавливается выпить пива.

И это еще не самая большая глупость, самая же большая глупость состоит в том, что выпить пива он решает в так называемом «Уголке Кука», что возле Моджеска-Каньона – излюбленном баре байкеров. Тедди решает, что пива выпить нужно, а это последнее подходящее место перед многими пустынными и засушливыми милями пути, когда нечем будет утолить жажду.

Пиво такое вкусное, что он заказывает еще кружечку.

Болтает и шутит кое с кем из приятелей, в результате чего выпивает целых пять кружек и даже не замечает, что один из приятелей беседует с кем-то по телефону.

После седьмой кружки он решает, что пора в дорогу, пора выбираться отсюда, но сначала надо отлить: мочевой пузырь переполнен и тянет вниз, как пятидесятифунтовая гиря.

И он сползает с табурета и, толкнув металлическую дверь мужской уборной, оказывается перед безукоризненно чистым стальным писсуаром.

В полном одиночестве.

Из бара доносится блеянье Джорджа Фарагуда, и Тедди, слегка покачиваясь под музыку, расстегивает ширинку и пускает струю.

– А-а-ах!

Из кабинки выходит человек; приставив пистолет к затылку Тедди, он нажимает на спуск.

Тедди умирает, уронив то, что осталось от лица, в писсуар.

Непосредственно рядом с белой губкой для мытья.