Текст книги "Скайгард"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Ежегодно снимались десятки фильмов, издавались сотни книг, где главный герой наживал состояния, следуя советам «друга», побеждал врагов с помощью «друга», узнавал от него некую сверхважную тайну, способную изменить развитие цивилизации, или просто находил для себя в «друге» умного, понимающего собеседника.

Существовал культ «друзей» – члены довольно многочисленной секты, обосновавшейся на Хоуп, верили, что ведением праведного образа жизни, разносторонним образованием и благотворительностью можно привлечь внимание «одинокого друга», который якобы ищет контакта именно с интересными личностями, чистыми душой.

И однажды «друзья», как представители высшего разума, откроют избранным путь на новую ступень цивилизации. Поскольку приверженцы культа, как правило, становились весьма полезными членами общества, правительство Федерации к сектантам относилось вполне терпимо.

– Это точно?

– Ну… Джад пожал плечами, кто может сказать наверняка? – Характеристики вспышки совпадают. Не думаю, что какому-то шутнику захотелось взорвать на орбите Талеры световую бомбу… в общем, сигнал засёк этот молокосос Баттл. Новый энсин прибыл позавчера на «Ангаре». Представляешь, этот идиот толком не понял, что увидел. Ну а Стивенс же не дурак, слил данные в кристалл, после смены вычислил координаты сброса.

– И тут же рассказал тебе… – недоверчиво хмыкнула Катя.

– Нет, он рассказал Рою… ты его знаешь, он тоже диспетчер. Они со Стивенсом уже лет двадцать вместе служат… ну, Рой проболтался жене, а та…

– Через два часа информация разошлась по всей станции, понимающе кивнула Катя.

– Значит, так, капитан Шелест, ухмыльнулся Джад. – Твои подруги уже в курсе. И я взял на себя смелость договориться с техниками, чтобы они подготовили «Маргаритку» к вылету. Сама понимаешь, не даром. Сколько человек вы можете взять на борт?

– Ты сам понимаешь, что говоришь? Катя зажмурилась, представляя себе дальнейшее развитие событий.

Вот весь персонал «Скайгард-7» устремляется к кораблям. Все, от командоров (коим здесь, вообще говоря, давным-давно нечем заняться) до уборщиков. И вся эта толпа отправляется на Талеру… минуя астропорт и таможню. Полиция курорта стоит на ушах, но их никто не слушает – вне всякого сомнения, вспышку видели и на планете, и среди отдыхающих наверняка найдутся те, кто сумеет правильно интерпретировать «небесный знак». Движение в околопланетном пространстве скатывается к хаосу. Шеденберг пускает себе пулю в лоб. Флот, неизбежно явившийся для наведения порядка, арестовывает и виноватых, и тех, кто попросту подвернулся под руку…

По всей видимости, все эти мысли достаточно чётко отразились на лице Кати, поскольку Джад ухватил её за плечи и не слишком бережно встряхнул:

– Эй, кэп! Приди в себя. Не всё так страшно. Минуты через три торопливых объяснений до Кати начал доходить весь комизм ситуации. Шеденберг прекрасно понимал, что заверни он гайки и получит такой акт массового неповиновения, что потом его уделом будет патрулировать астероиды где-нибудь в лишённой планет системе.

Поэтому полковник связался с Талерой и детально объяснил ситуацию, сделав особый упор на то, что проще допустить исключение из правил, чем расхлёбывать все те же исключения, но уже несанкционированные.

Джад хихикнул, не стоило сомневаться в том, что через пять минут после беседы в астропорте останется только дежурная смена, проклинающая своё невезение. Катя только покачала головой. Пожалуй, пять минут весьма оптимистичная оценка. Не то чтобы каждый гражданин Федерации мечтал о встрече с «одиноким другом».

Немало было таких, кто вообще на дух не переносил инопланетян, будь то изысканно вежливые, но жуткие на вид ше'ти или совсем не вежливые, но не менее жуткие амстад. Кому-то не нравилось, что некая тварюшка будет бесконтрольно копаться в его мозгах – «одинокие друзья» строили контакт со своим временным спутником на базе телепатии, чего и не скрывали.

Хватало и вполне довольных жизнью, а потому не стремящихся завести себе инопланетного приятеля, предпочитая общество себе подобных. А иные считали себя достаточно серьёзными и степенными людьми и к идее «породниться с Чужим» относились не столько с отвращением, сколько с откровенным пренебрежением. Но процентов тридцать-сорок взрослого населения, а также сто процентов детей от десяти и выше пришли бы в восторг от одной мысли, что встреча с «одиноким другом» всё-таки возможна. И никакие преграды этих энтузиастов не остановят.

А потому лучший способ избежать неприятностей – это таких преград не создавать. В общем, патрули работают по графику, остальным по желанию – разрешено отбыть на Талеру. При условии своевременного возвращения. Полковник торжественно пообещал любому, кто нарушит расписание, выгнать его со службы навсегда. С волчьим билетом. «Одинокий друг», как правило, ищет себе подходящего спутника трое четверо суток, если не найдёт – улетит к другой планете, так что время у нас есть. Вам когда в рейс, послезавтра? Значит, до послезавтра вы сво…

– Послушай, Джад! – Катя криво усмехнулась. – Ну посуди сам, сколько там людей будет? Тысяча? Пять? Двадцать? Скажи, к чему мне напрягаться? Какова вероятность того, что «одинокий друг» встретится именно на моём пути?

– Одна вторая, – не задумываясь, брякнул рыжий. Или встретится, или нет.

На мгновение девушка потеряла дар речи. Несколько секунд она искала на лице Келфера издёвку, но там присутствовала лишь привычная широченная улыбка.

– Джад, у тебя от предвкушения крышу снесло?

– Вот за что я люблю вас, русских, так это за образные выражения, хмыкнул Келфер.

– Катя, рассчитывать вероятности – дело бесперспективное. Мало встретить, надо чтобы «одинокий друг» выбрал тебя, а критерии этих зверушек никому не известны. Ему может понравиться твой нос. Или твой запах. Или… запах твоих мыслей. Кто в основном находится на Талере? Сливки общества… Знаешь, что такое сливки? Это то, что на поверхности плавает. Аналогию Катя уловила и прыснула.

– Так что шансы у нас есть… Да чего я тебя уговариваю? Собирайся – и вперёд, к великим свершениям. И запомни, капитан Шелест: если повезёт не мне, а тебе, то я… я… я неделю с тобой разговаривать не буду! Нет, две недели!

– Слово? Обещаешь? Губы девушки раздвинулись в довольной улыбке. – Ну всё, ты сказал – я запомнила. Ради такого случая я этого «одинокого друга» из-под земли достану.

– Земли там мало, печально заметил Джад. Знаешь, где он сел? В самом сердце Большого Болота! Катя чуть слышно застонала.

***

Огромная голова, увенчанная костяной короной, высунулась из-за необъятного дерева и уставилась на непрошеных гостей. В огромных фасетчатых глазах читался неподдельный интерес. Гастрономический. Катя отпрянула и, потеряв равновесие, чуть не по шею провалилась в мерзкую, дурно пахнущую коричневую жижу. Причём девушка явственно ощущала, что ещё мгновение – и болото накроет её с головой. Под ногами, на невидимом дне, что-то двигалось, то ли стараясь оплести её ноги и удержать, то ли, напротив, убраться куда подальше.

– А ну брысь! Снежана махнула бластером, демонстрируя серьёзность намерений. Водяной дракон бросил на неё печально-осуждающий взгляд и убрался. Мелкие существа опасными не выглядели, но связываться с ними ящеру не хотелось – в конце концов, вкусной зелени хватает и в других местах, а от двуногих лучше держаться подальше. Как и от многих других обитателей болота. Шипастое и бронированное чудище обладало покладистым и незлобивым характером, что вместе с отсутствием у монстра естественных врагов позволяло ему в этом царстве всеобщего друг-друга-пожирания чувствовать себя вполне комфортно.

Джад, уцепившись одной рукой за лиану, протянул Кате ладонь. Спустя минуту девушка уже была на относительно прочной кочке и лихорадочно стряхивала с себя обрывки склизкой бурой растительности. Без особого успеха – местные «водоросли» намертво прилипали к комбинезону.

– Гадская трава, прошипела девушка, доставая складной нож.

– А это не трава, рассмеялась Лена. Это живность, вроде червей. Если бы ты была местной, они бы уже тебя ели… а так… невкусная ты, Катька.

– Ну и отцепились бы, раз невкусная, – буркнула девушка, старательно пытаясь подцепить кончиком ножа длинную полупрозрачную соплю, обмотавшуюся вокруг сапога.

Сопля успешно сопротивлялась. Все четверо уже перепачкались так, что за слоем подсохшей тины едва можно было разобрать лица. Поиск – бессмысленный, бесперспективный и чрезвычайно утомительный – длился уже пятый час. Некогда заповедные джунгли теперь кишмя кишели людьми. Мужчины и женщины, подростки и старики, в промокшей насквозь дорогой одежде и в рабочих комбинезонах, уставшие донельзя или полные сил. Последнее, впрочем, ненадолго. Люди, привыкшие к комфортному существованию, выдыхались быстро, и не стоило сомневаться в том, что немалое число азартных охотников уже отправилось по своим роскошным отелям успокаивать уязвлённое самолюбие. Но и оставшихся хватало – голоса доносились чуть ли не из-за каждого куста.

– Дойдём вон до того пригорка, Джад махнул рукой куда-то в глубь болота. Устроим привал. Перекусим, отдохнём.

– А можно отдохнуть на станции? – жалобно поинтересовалась Снежана.

Полчаса назад она споткнулась о невидимую под тиной корягу и изрядно хлебнула дурно пахнущей воды. С того момента настроение у Снежки испортилось окончательно… К тому же, в отличие от Джада, шансы встретиться с «одиноким другом» она оценивала несколько иначе. Сейчас она проклинала себя за то, что поддалась на эту авантюру. Джад демонстративно взглянул на часы. Затем достал нож, соскрёб со стекла налипшую грязь и заявил:

– В нашем распоряжении ещё сто тридцать пять минут.

– До возвращения? – с надеждой спросила Снежка.

– До того момента, как нам надо будет отправляться в обратный путь, безжалостно ответил рыжий.

– У-у.

Пригорок оказался достаточно надёжным, и (о чудо!) почти сухим. Чёрная тень метнулась куда-то в сторону – «ночной оборотень», хищник, по местным меркам, страшный и безжалостный, испытывал по отношению к людям то ли панический страх, то ли непреодолимое отвращение и был готов оставить облюбованное место, лишь бы избежать соседства с пришельцами. Джад снял с плеча рюкзак, грустно осмотрел изгаженную ткань, гордо именуемую водогрязеотталкивающей, и принялся извлекать на белый свет пакеты с полевым пайком.

Катя ухмыльнулась: о том, чтобы заправить «Маргаритку», рыжий подумал, а вот прихватить что-нибудь повкуснее бортпайка… хотя, собственно, он вообще не сообразил что-либо прихватить, и этот рюкзак, вместе с содержимым, бластером, компасом и кое-какими другими полезными и бесполезными мелочами представлял собой НЗ штурмовика.

– Можете приступать, великодушно разрешил он, вскрыв упаковки и разложив саморазогревающийся паёк на короткой буро-зелёной траве. Я на страже постою.

– Зачем? Лена пожала плечами. Краа удрал, дракон удрал… а больше тут ничего опасного нет. Словно в ответ на её реплику, прямо из тины вынырнула чешуйчатая тварь длиной метров пять, одним движением всосала в себя лоток с пайком, замерла на несколько мгновений, затем содрогнулась, выплюнула его обратно и, прошипев что-то уничижительное, бесшумно скрылась в воде. Келфер проводил змею грустным взглядом, зачем-то внимательно посмотрел на свою руку, всё ещё сжимающую бластер, и хмыкнул:

– Я всегда говорил, что эти НЗ дерьмо. Но не думал, что настолько… Лен, она ушла, хватит визжать.

Девушка замолчала, но не столько из-за слов Джада, сколько потому, что в лёгких у неё кончился воздух. Затем демонстративно подхватила один из лотков и зашагала к верхушке холма, подальше от воды. Змея произвела впечатление на всех – вскоре общество в полном составе присоединилось к Градовой. Некоторое время все молча ели.

По мнению Кати, воздух здесь пах тиной, земля пахла тиной и даже стерильная, ещё несколько минут назад герметично запакованная «курица с гречкой» тоже смердела всё той же прокисшей тиной. Позиция Снежаны была понятна – бросать эту затею к чёртовой бабушке и возвращаться на станцию.

Проклятье, да только на то, чтобы смыть, стереть, соскоблить с себя эту гадость, понадобится не меньше часа. А до этого, неизбежно, уделать шлюзовую камеру штурмовика. Удастся ли договориться о чистке с техниками или придётся драить всё самим? На Джада надежды мало, он наверняка найдёт массу весомых причин не участвовать в грязной работе. Снежка – за скорейшее возвращение, это однозначно. Ленка больше развлекается, и её тоже можно понять – последнее время патрули были до невозможности скучны, а более-менее интересных разовых контрактов девушкам не перепадало. Встреча с «Чёрным призраком» осталась в далёком прошлом, и некая встряска отнюдь не помешала бы. Что же касается Джада, то он свято верил в свою звезду… хотя, как и абсолютно все в этом гнилом болоте, понятия не имел, как именно следует искать «одинокого друга» и чем можно привлечь его внимание. Но рыжий будет держаться до последнего… и, надо признаться, его неунывающая физиономия добавляет бодрости и остальным.

– Мне вот что интересно… – протянул Келфер, поймав на себе Катин взгляд. Почему он выбрал именно болото? Разумный же, не мог не заметить город. Тут же рядом, километров сто всего.

– А с чего ты взял, что он вообще здесь? – буркнула Снежка, допустим, снизился… осмотрелся… и полетел поближе к цивилизации.

– Не-а, – осклабился Келфер. Они летать не умеют. От места появления – строго вниз. Это точная информация.

– Ну так что же тебя удивляет? Мало ли… телепортанулся бы ещё раз, в более приятное место.

Лена выскребла из лотка остатки кашеобразной массы, в которой и самый опытный специалист не разобрался, где там курица, а где гречка, затем сунула опустевшую посудину в мешок.

– Насколько я читала, «одинокие друзья» предпочитает искать себе спутника в относительно неблагоприятных условиях. Вы о «Ждущих» слышали?

– Это те, что всю жизнь готовятся к встрече с «друзьями»? Сектанты?

– Они самые.

Пока мы летели, я немного покопалась в Сети. Они все там немного странные, но некое рациональное зерно в их теориях есть. «Ждущие» проделали огромную работу, они проанализировали все известные случаи контактов с «друзьями» и сделали ряд выводов. Может, и спорных, но вполне укладывающихся в схему. Так, «друзья» никогда не выбирают в качестве спутников людей физически нездоровых. Всего семь известных случаев контакта с детьми. Два – со стариками. Все остальные – с мужчинами и женщинами в возрасте от восемнадцати до сорока пяти. Всегда – с людьми, чей образ жизни нельзя назвать размеренным. Ни разу – с преступником…

– Колин Фарроу, ехидно заметила Катя. Если Ленку пробивало на лекцию, вынести её менторский тон было довольно сложно.

– Фарроу был гением.

– Преступником.

– Ну хорошо… гением с преступными наклонностями. Но всё равно – неординарной личностью, спорить не станешь?

– А кто он, этот Фарроу? – поинтересовался Келфер. Катя пожала плечами…

Лейтенант полиции Детройта и в самом деле был необычной личностью. Прежде всего, он был болезненно честен, что для полицейского вообще достоинством не являлось. Известно, что любой служитель закона, по крайней мере такой, кто и в самом деле этому закону служит, а не протирает штаны в офисе, достаточно часто должен идти на компромисс со своей совестью, а то и с упомянутым законом. Отпусти мелкого пушера [30]30
   Пушер – уличный сбытчик наркотиков.


[Закрыть], чтобы получить наводку на более крупную рыбу. Закрой глаза на мелочи, ради более важных вещей. Запугай задержанного (или силой, или откровенной туфтой) – и он даст ценные сведения. Проведи задержание и обыск без санкции – поскольку знаешь, что, пока оформишь бумаги, все следы будут подчищены.

По большому счёту цель почти всегда благая – преступник должен быть пойман, закон должен торжествовать. И так ли уж важно, когда в победном марше проскальзывает тонкая нотка горечи. Фарроу подобных методов не признавал… довольно долго не признавал. Лейтенанта он получил уже в сорок пять, больше в качестве признания за долгую службу, чем в награду за заслуги. Заслуг тоже хватало, но ничего экстраординарного, ничего такого, о чём взахлёб вещали бы охочие до сенсаций журналисты. Повседневная работа, рутина.

Однажды ему удалось выйти на серьёзных людей. Лейтенанту предложили компромисс… вполне приемлемый, кстати. Но Фарроу отказался. Тогда прозвучало другое предложение, на этот раз ценой вопроса стали жизни его, лейтенанта, близких…

Сложно сказать, многим ли хватило бы силы воли, чтобы не отступить в подобной ситуации, чтобы не ощутить себя щенком перед атакующим танком. Фарроу организовал охрану жены и дочери, продолжая раскручивать дело. Чем это противостояние закончилось ясно и без объяснений.

Похоронив семью, лейтенант радикально пересмотрел свои взгляды. Теперь он желал не просто довести дело до суда – он жаждал крови и, что важно, не каких-то отдельно взятых личностей, прямо или косвенно причастных к трагедии, а крови преступного мира в целом. Последующие три года Детройт запомнил, как кровавое непрекращающееся избиение. Мафии лейтенант полиции противопоставил огромный опыт, презрение к смерти и в высшей степени информативные базы данных полиции.

Позже эксперты оценили результаты его действий по формуле 3:1. То есть в среднем три трупа в день. Мелкие шестёрки, опытные «крёстные отцы», купленные копы и адвокаты (закон впрямую не нарушающих, но делающих себе состояния на вытягивании своих нечистых на руку боссов из сложных ситуаций) – разряд в голову, разряд в сердце. Своеобразный почерк.

Его искала вся полиция, его искали спецслужбы Федерации, его искала мафия. Особенно последняя – потери детройтских семей были чудовищными, большая часть так и не оправилась в конечном итоге. Его искали многие – и никто не имел ни малейшего представления, а кого всё же искать-то.

Осунувшийся от перенесённого горя не молодой лейтенант, ушедший с оперативной работы в офис, к бумагам и отчётам, особых подозрений не вызывал. Канцелярская крыса. А зубы у крысы были те ещё…

Фарроу теперь не брезговал ничем – в том числе с готовностью изымал у «казнённых» неправедным путём нажитое имущество. Несколько удачно проведённых операций принесли ему первые серьёзные деньги, которые тут же были пущены в дело. Фарроу создал свою личную армию, в которой солдаты никогда не встречались ни друг с другом, ни со своим командующим.

Строжайшая конспирация, ни один из тех, кто выполнял для лейтенанта грязную (порой – чудовищно грязную) работу, не знал о своём нанимателе ничего – ни лица, ни голоса. Знали только одно – цель всегда заслуживает смерти, вознаграждение всегда будет выплачено сполна и вовремя. Начиная со второго года этой «двойной жизни» талант лейтенанта раскрылся в полной мере.

Практически ни одной проваленной операции. Практически ни одного свидетеля… и при этом ни единой невинной жертвы – в том числе и в тех редких случаях, когда на смену пистолету или бластеру приходила взрывчатка.

Возле каждого трупа – краткий перечень прегрешений. К этому времени журналисты уже давно приклеили неизвестному борцу за справедливость не слишком оригинальное прозвище «Мститель», и даже самые радикальные из репортёров всё же осторожно замечали, что подобный размах – это как-то слишком уж. То есть тот факт, что в Детройте стало почти невозможно купить наркотики, радовал, но всё же…

Его вычислили, как уже говорилось, спустя три года.

На чём именно погорел самый известный преступник века, осталось тайной. По мнению некоторых, «Мститель» просто устал. Или посчитал свою миссию завершённой. Одинокий друг» встретился с лейтенантом Фарроу за семь дней до того, как Колин удостоился смертельной инъекции [31]31
   Смертная казнь была отменена в США в штате Мичиган в 1846 году введена вновь в 2166 году как реакция на арест Карины Мец, лидера «Мятежа Пси». Джоэл Хичи, губернатор штата Мичиган, заявил: «Мы готовы отказаться от трехсотлетней традиции лишь ради того, чтобы это чудовище не чувствовало себя в безопасности». К несчастью, прием поправки затянулся и Мец бежала. Побег сопровождался большими жертвами среди населения.


[Закрыть]. Было собрано более миллиона подписей в его защиту, но сам Фарроу отказался опротестовывать приговор. «Одинокий друг» оставался с лейтенантом до последнего мгновения и исчез лишь после того, как сердце «Мстителя» остановилось.

– Не понимаю я… – вздохнул Джад. Ну что интересного в убийце? Катя надолго задумалась, затем покачала головой:

– Знаешь, мне кажется, что «одинокие друзья» ищут не столько людей с интересной судьбой, сколько чистых помыслами.

– Святых! – фыркнул Келфер. Снежка прыснула, улыбнулась и Лена, но Катя шутки не приняла.

– Нет, не святых. Уж Фарроу точно святым не был. Скажем, умеющих услышать чужую боль и сделать её своей. Или видящих перед собой великую цель и верящих, что достижение этой цели стоит жертв, и готовых принести себя в жертву.

– Господи, как пафосно! – вздохнула Лена. И потом, если ты права, то мы здесь торчим совершенно зря. Я лично явно не гожусь на роль подвижника.

– Я тоже, усмехнулась Катя.

Толстая белесая водоросль на её плече изогнулась, высунула крошечные чёрные глазки на тонких прозрачных ножках и неспешно оглядела вмиг оторопевших людей.

"А это мы ещще поглядим, Ка-атя…" – раздался в голове у девушки тихий шёпот, и она тут же ощутила, как всё её существо окатила волна доброжелательности и симпатии. И сразу схлынула усталость, на душе стало спокойно и радостно.

– "Ты хорошшая. Мы подружжимся…»

***

Восемь человек – для такого количества коридор был, пожалуй, узковат. К тому же следовало учесть тот факт, что гордое звание «человек» из этих восьмерых в самой полной мере принадлежало лишь половине – остальные, хотя формально и принадлежали к Homo Sapiens, внешне больше напоминали специально выведенных особей. Выведенных для того, чтобы мало думать и больно бить. Массивные тела, сплошь перевитые мышцами, проступающими сквозь плотную ткань стандартных армейских комбинезонов, скошенные лбы, маленькие глазки…

Каждый в отдельности и тем более все вместе они производили довольно неприятное впечатление, а если на человека знающего так и слегка пугающее. В Федерации таких созданий – генетически моделированных телохранителей – не жаловали. И не потому, что (по мнению многих профессионалов) истинный бодигард должен быть гибким, как змея, и стремительным, как мангуст.

Ситуации разные бывают – где-то более полезны и такие вот «шкафы», не столько ради того, чтобы закрыть хозяина от пули, лазерного импульса или банального ножа, сколько для создания некоего антуража. Впечатление произвести. Потому что практика показывала – на иного проще оказать давление демонстрацией такой вот грубой, тупой силы. Хотя, несмотря на габариты, с реакцией у здоровяков особых проблем не было. Как и со многими умениями, вполне полезными для святого дела охраны того, кто готов за это платить. Унюхать взрывчатку, на вкус определить до полусотни распространённых ядов (и при этом не сдохнуть от излишнего рвения), видеть в почти полной темноте, слышать шёпот с полусотни шагов – мало ли что понадобится бодигарду в работе. Вот за это их и не любили.

Запрет генетических модификаций, введённый в 2168 году, изрядно подорвал бизнес многих людей, не желавших принимать во внимание мрачные прогнозы учёных. Да и журналисты с готовностью подлили масла в огонь – ну, допустим, попытка создания новой расы с пси-способностями окончилась большой кровью, но можно пойти и другим путём. Сделать человека более сильным, более выносливым, более приспособленным к сложным условиям окружающей среды.

Увы… и в этот раз теории оказались несостоятельными. Любое сколько-нибудь значительное изменение физических данных неизбежно вело к ухудшению интеллекта. А попытки вывести суперинтеллектуалов, пусть даже (как в низкопробной фантастике) хлипких и болезненных, и вовсе не увенчались успехом – с огромным трудом нащупали только способы усиления эмпатии. Да и то в итоге оказалось, что к людям эти методы почти не применимы – не может человек выжить, сопереживая всему миру. Сходит с ума уже через полгода-год, максимум – лет через пять.

Вот кошка или собака – дело иное. Для собаки царь и бог един – её хозяин. Его желания и эмоции важнее всего, его слово – закон. С кошкой ещё проще, для неё бог – она сама. Все прочие делятся на тех, кто может налить молока, тех, кто может при случае и пнуть, и остальных – коих следовало попросту игнорировать.

Когда Кейптаун отделился от Федерации и, что важнее, от суровых мужчин и женщин, готовых «добрым словом и пистолетом» обеспечивать исполнение федеральных законов, исследования в вопросах генетического моделирования на этой довольно благодатной планете развернулись в полную силу. Спустя всего лишь десять лет (срок для такой работы воистину ничтожный) были достигнуты и первые успехи… ну, не то чтобы успехи, но, скажем, относительно стабильные результаты. И четвёрка мордоворотов, своими плечами перекрывавших чуть ли не весь коридор, ведущий к подземному бункеру, являла собой как раз результат такого вот «успешного» эксперимента. Бычья сила, хорошая скорость, продвинутая сенсорная система – и мозгов ровно столько, сколько нужно для уяснения несложных приказов.

Конкретно этим здоровякам приказы отдавал полный одышливый мужчина лет пятидесяти, с густыми усами и столь же густой, тронутой серебром гривой коротких чёрных волос, одетый в новенький, с иголочки, комбинезон пилота со знаками отличия компании «Астротранзит». Это не было маскарадом – покопавшись в компьютерах указанной компании, можно было узнать, что Леван Чихладзе и в самом деле является служащим «Астротранзит», причём именно в данной конкретной должности – капитана КМ «Таррагона». В настоящий момент мужчина чувствовал себя немного не в своей тарелке. Прежде всего он испытывал жгучую потребность выяснить, почему именно его кандидатура привлекла внимание знаменитого Лайона Переша, иначе говоря, капитана Хука.

А кроме любопытства, у Левана были и еше кое-какие желания. Например, заработать. Или, если уж сделка сорвётся, хотя бы уйти отсюда живым. В иное время и в ином месте он бы мог всерьёз рассчитывать на помощь своих по-собачьи преданных, не знающих страха телохранителей, но во всём, что касалось Переша, ничего нельзя было сказать наверняка.

Сам капитан Хук по случаю деловой встречи соизволил сменить излюбленный старый скафандр или (столь же любимый и столь же потёртый) лётный комбинезон на безупречный костюм ценой в полтысячи её (Леван бросил на идеальные линии костюма завистливый взгляд). Его спутники тоже выглядели вполне пристойно – Пауль Рюгге, второй комендор – белобрысый здоровяк с чеканными чертами лица истинного арийца, и женщина, немолодая и не слишком симпатичная, зато известная в Братстве, пожалуй, не менее, чем Лайон. Элиза Ривер, уже шесть лет летавшая штурманом на «Нарвале»… стерва и садистка, на руках которой крови было ничуть не меньше, чем у её хозяина. Оба одеты подчёркнуто элегантно и столь же демонстративно скромно. И оружия при них не наблюдалось… Правда, капитана Чихладзе это как-то не слишком успокаивало.

– Мы на месте, сообщил Переш, окидывая тяжело дышащего толстяка чуточку презрительным взглядом.

– Надеюсь, путь не слишком утомил вас?

– Ничуть!

Леван растянул мясистые губы в улыбке, стараясь, чтобы она не вышла подобострастной. Переш, допустим, сила… и всё же не надо заискивать перед ним, не надо демонстрировать, что он тут не только хозяин помещения, но и хозяин положения. В конце концов, речь идёт о сделке. Возможно, о крупной сделке. Проклятье, да хоть бы и об очень крупной. КМТ «Таррагона» отменный корабль, и без фрахта Чихладзе и его команда не останутся в любом случае.

Платит Хук по-королевски, это все знают, но и грузы его, как правило, в высшей степени интересны и флотским, и этим сосункам из «Скайгард». С другой стороны, принимать фрахт или нет – решать ему, Левану. «Астротранзит», как и многие подобные компании, предоставляла корабли, ремонтную базу и юридический статус в обмен на высокий процент от тех средств, которые капитан корабля получал за транспортировку грузов. Свобода капитанов подобных судов в выборе заказчиков была достаточно широкой.

– Надеюсь, дело, ради которого вы меня… – он чуть запнулся, подавив желание ляпнуть «вызвали», и тут же подобрал более нейтральный термин, пригласили, того стоит. Простите, капитан, в последние годы мне не часто приходится передвигаться пешком.

– Уверяю вас, это дело многого стоит.

Хук коснулся пальцами сенсора. Массивная дверь уехала в сторону, открывая вход в довольно большое и почти совершенно пустое складское помещение. Небольшой стол у стены, заваленный оборудованием, и штабель контейнеров в центре зала. Да ещё массивная конструкция в углу, тщательно укрытая чёрной пластиковой плёнкой. Ни оборудование, ни спрятанный под покрывалом предмет Левана не заинтересовали. А вот контейнеры… Он вдруг ощутил, как капля пота медленно поползла между лопатками.

– Итак, капитан Чихладзе, я позволю себе быть кратким. Если сделка будет заключена, мы сможем продолжить беседу в более комфортной обстановке, если же нет, то не стоит и отнимать друг у друга время. Сразу поясню, что вашу кандидатуру мне рекомендовали люди, которым я всецело доверяю…

Он прервался, словно осознав, что сказал глупость. Все знали, что капитан Хук доверяет себе и только себе.

– Такой отзыв весьма лестен. – Вы, Леван, обладаете и ещё одним интересным свойством!

– Хук чуть поморщился, но тем не менее продолжил:

– Вам, знаете ли, везёт. Я счёл возможным ознакомиться со всеми вашими операциями за последние пять лет. Ничего экстраординарного, ничего сверхдоходного, так… игра на красное/чёрное. Но и ни одного серьёзного прокола. У федералов нет к вам особых претензий.

– Именно так. Я стараюсь не доводить дело до столкновений.

Фраза вырвалась случайно, что недопустимо было бы и в беседе с куда менее одиозной фигурой. Но история о том, как какой-то сраный штурмовик «Скайгард» не только изрядно поцарапал «Нарвал», так ещё и перехватил у Хука из-под носа партию товара, успела распространиться достаточно широко. Леван явственно ощутил, как сердце пропустило удар, а ну как Хук сочтёт беседу на этом законченной? С соответствующими выводами… Ведь бодигардов он наверняка не испугается, у такого, как Переш, всегда пара-тройка тузов в рукаве найдётся.

– Вам это удаётся!

Переш не моргнул и глазом, то ли не уловив обидного намёка, то ли, что скорее, уловив, но проигнорировав.

– Собственно, именно об этом и пойдёт речь. Репутация, удача и, скажем так, разумная трусость.

Леван вспыхнул, с трудом удержав себя от резкой реплики. Слов «трус» он ненавидел всеми фибрами души – может, как раз потому, что таковым и являлся. Но иметь дело с Братством и быть трусом – смерти подобно. Если уж от природы мужества ему не хватает, то надо хотя бы играть роль.

– Вы говорили о деле, капитан Переш?

– Да, вернёмся к делу. Вам знакомы эти контейнеры? Вижу, знакомы. Каждый из них содержит в себе пятьдесят тысяч одноразовых инъекторов с десятью миллиграммами «чёрной благодати». Мысленно пересчитав контейнеры, Леван лишь покачал головой: