Текст книги "Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)"
Автор книги: Диана Гэблдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 91 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]
Оба мальчика тихо и быстро исчезли в лесу, босые ноги второго близнеца сверкали из-под гач, когда он шел следом за братом.
Джейми кивнул Кенни и снова сел возле огня, в изнеможении опустив плечи. Я налила ему кофе, он взял его, пытаясь улыбнуться в знак благодарности, но тут его скрутил приступ сильнейшего кашля.
Я успела подхватить кружку, чтобы кофе не пролился, и через плечо Джейми поймала взгляд Роджера. Он кивнул на восток и приложил палец к губам, пожав плечами с гримасой покорности на лице. Он так же, как и я, хотел бы знать, что произошло – и почему. Однако он был прав, ночь заканчивалась. Скоро наступит рассвет, и мужчины, привыкшие просыпаться при первых лучах солнца, начнут вставать.
Джейми прекратил кашлять, но издавал ужасные булькающие звуки, пытаясь почистить горло, словно свинья, утонувшая в грязи.
– Вот, – прошептала я, подавая ему кружку. – Выпей и ложись. Ты должен немного поспать.
Он покачал головой и сделал глоток, скривившись от горечи кофе.
– Не имеет смысла, – прокаркал он и кивнул головой в сторону востока, где на фоне светлеющего неба стали вырисоваться силуэты сосен. – И кроме того я должен подумать, что же, черт побери, делать сейчас.
Глава 27Смерть по вызову
Я едва сдерживала нетерпение, пока мужчины встали, поели, свернули лагерь – все раздражающе медленно – и оседлали лошадей. Наконец, я снова ехала верхом, и утро было таким холодным, что, казалось, воздух потрескивал, когда я его вдыхала.
– Хорошо, – сказала я без предисловий, когда, наконец, пробилась к Джейми. – Говори.
Он оглянулся на меня и улыбнулся. От усталости его лицо было изборождено морщинами, но бодрящий морозец – и много очень крепкого кофе – придали ему энергии. Я тоже, несмотря на бессонную ночь, чувствовала себя живой и бодрой; кровь быстро бежала по моим жилам, румяня щеки.
– Ты не хочешь подождать маленького Роджера?
– Я могу рассказать ему позже, или ты расскажешь ему сам.
Ехать в ряд втроем не представлялось возможным, и только благодаря впадине в склоне горы, мы с Джейми могли пока ехать бок о бок. Я подвела свою кобылу поближе, так что пар из ноздрей его коня обдавал мои колена.
Джейми протер лицо и встряхнулся, как если бы хотел сбросить усталость.
– Да, хорошо, – сказал он. – Ты заметила, что они братья?
– Разумеется. Откуда, черт побери, появился второй?
– Оттуда, – он указал подбородком на запад. Через промоину внизу была хорошо видна небольшая поляна – один из тех естественных участков леса, где деревья уступают место лугу и ручью. Возле деревьев на краю полянки, словно указующий перст в неподвижном холодном воздухе, поднималось тонкий столбик дыма.
Прищурившись, я смогла разглядеть небольшой деревенский домик с парой шатких построек рядом. Пока я смотрела, маленькая фигура появилась из дома и направилась к одному из навесов.
– Сейчас они обнаружат, что он сбежал, – сказал Джейми немного хмуро. – Хотя, если повезет, они могут решить, что он пошел в уборную или доить коз.
Я не стала спрашивать, как он узнал, что у них есть козы.
– Это их дом? Джосайи и его брата?
– Что-то вроде того, сассенах. Они были слугами по контракту.
– Были? – скептически произнесла я. Я сомневалась, что срок контракта братьев истек прошлой ночью.
Джейми пожал одним плечом и вытер нос рукавом.
– Если их не поймают, то да.
– Ты же поймал Джосайю, – указала я. – Что он тебе рассказал?
– Правду, – ответил он, приподняв уголки губ. – Или я так думаю.
Он преследовал мальчика в темноте, руководствуясь его отчаянным хрипом, и загнал в ловушку в расщелине среди скал. Там он схватил его, завернул в свой плед и, усадив на камень, с помощью терпения и разумной твердости – дополненными глотками виски из фляжки – смог вытянуть из мальчика его историю.
– Они были иммигрантами, вся семья – отец, мать и шестеро детей. Из семьи только близнецы перенесли плавание, остальные умерли в море от болезни. Здесь у них не было никаких родственников – по крайней мере, их никто не встретил на берегу – и владелец судна продал братьев. Цена не покрывала стоимости проезда всей семьи, так что парни были проданы на тридцать лет, а их заработная плата должна была идти на погашение долга.
Его голос был сух и спокоен, такие вещи случались повсеместно. Я знала об этом, но не была склонна принимать рассказ без комментариев.
– Тридцать лет! Боже, сколько же им было в то время?
– Два или три года, – ответил он.
Я была поражена. Не принимая во внимание произошедшую трагедию, я могла бы посчитать, что это до некоторой степени хорошо – если, конечно, их покупатель мог обеспечить мальчикам приличную жизнь… но я помнила худые ребра и искривленные ноги Джосайи. Они не выглядели детьми, о которых хорошо заботятся.
– Джосайя понятия не имеет, кем были его родители, откуда они прибыли, и как их фамилия, – пояснил Джейми. Он коротко кашлянул.
– Он знал собственное имя и имя брата – его зовут Кезайя – но больше ничего. Бердсли – это тот человек, который их купил. Сами мальчики не знают, кто они – шотландцы, англичане, ирландцы, но с такими именами они вряд ли могут быть немцами или поляками, хотя и это не исключается.
– Хмм, – я задумчиво выпустила облачко пара, которое на время закрыло от меня вид на домик внизу. – Значит, Джосайя убежал. Полагаю, что побег имел некоторое отношение к клейму на большом пальце?
Джейми кивнул, не поднимая глаз с земли, следя, как лошадь осторожно выбирает путь вниз по склону горы. Земля с обеих сторон от дороги была мягкой, и грязь просачивалась между камнями, словно черные грибы.
– Он украл сыр, он честно в этом признался, – его рот немного раздвинулся в улыбке. – Взял его в молочной в Браунсвилле; это видела доярка. В действительности она сказала, что сыр взял другой брат, но…
Рыжие брови Джейми на мгновение сошлись.
– Возможно, Джосайя не был так честен, как я думал. Во всяком случае, сыр украл один из них. Бердсли вызвал шерифа, Джосайя принял на себя вину и наказание.
После этого происшествия, который имел место два года назад, мальчик сбежал с хутора Бердсли. Как сказал Джейми, Джосайя намеревался вернуться и забрать брата, как только найдет место для житья. Предложение Джейми стало для него счастливым шансом, и после сбора он пешком отправился за братом.
– Вообрази его удивление, когда он увидел нас на склоне горы, – сказал Джейми и чихнул. Он вытер нос, глаза его немного слезились. – Он скрывался рядом и решал, что делать – ждать ли, пока мы уйдем, или посмотреть, может быть, мы завернем на хутор, и тогда он под шумок сможет незаметно увести брата.
– И значит, ты решил помочь ему украсть брата? – у меня тоже бежало из носа. Я достала носовой платок и доверила миссис Хрюше нашу безопасность на то время, пока сморкалась. Я посмотрела на Джейми поверх носового платка. У него все еще был красный нос, но его высокие скулы раскраснелись от утреннего солнца, и он выглядел довольно бодрым для человека, который всю ночь провел в холодном лесу. – Повеселился, да?
– О, да, было забавно. Я годами не делал ничего подобного, – от усмешки глаза Джейми превратились в синие треугольники. – Это напомнило мне о набегах на земли Грантов с Дугалом, когда я был молодым. Пробираться в темноте, без звука залезть в сарай. Христос, мне пришлось удерживать себя, чтобы не украсть корову. Или я бы украл, если бы она у них была.
Я фыркнула и рассмеялась.
– Ты настоящий бандит, Джейми, – сказала я.
– Бандит? – сказал он немного оскорблено. – Я честный человек, сассенах. Или, по крайней мере, я бываю честным, когда могу позволить себе это, – добавил он, кинув быстрый взгляд назад, чтобы убедиться, что никто нас не слышит.
– О, ты совершенно честный, – уверила я его. – Даже чересчур, что тебе вовсе не на пользу. Просто ты не очень законопослушный.
Это замечание, казалось, смутило его, потому что он нахмурился и произвел горлом хриплый звук, который, возможно, был шотландским несогласием или просто попыткой освободить горло от мокроты. Он кашлянул, натянул поводья и, привстав на стременах, помахал шляпой Роджеру. Тот махнул ему в ответ и повернул лошадь в нашем направлении.
Я подвела лошадь ближе к Джейми и опустила поводья на ее шею.
– Скажу Роджеру, чтобы он вел мужчина в Браунсвилл, – объяснил Джейми, откинувшись в седле, – а я один поеду к Бердсли. Ты поедешь со мной или с маленьким Роджером?
– Конечно, с тобой, – ответила я без колебаний. – Я хочу посмотреть, что представляют собой эти Бердсли.
Он улыбнулся и пригладил волосы назад, прежде чем надеть шляпу. Он носил волосы распущенными, чтобы закрывать шею и уши от холода, и они сияли на солнце, как литая медь.
– Думаю, что ты можешь. Только следи за своим лицом, – сказал он с предупреждающей усмешкой. – Не открывай рот и не красней, как крыжовник, если они упомянут о пропавшем слуге.
– Следи за своим лицом, – повторила я раздраженно. Крыжовник, действительно! – Джосайя говорил, что с ними плохо обращались?
Мне пришло в голову, что его побег был скорее обусловлен этим фактом, чем случаем с сыром.
Джейми покачал головой.
– Я не спрашивал, а он не говорил, но спроси себя, сассенах: ты убежала бы из уютного дома, чтобы жить в лесу, спать на холодных листьях, питаться личинками и жуками, пока не научишься охотиться?
Он двинул лошадь, направляясь навстречу Роджеру, оставив меня обдумывать его вопрос. Спустя некоторое время он вернулся, и я снова пристроилась сбоку, обдумывая другой вопрос.
– Если у Бердсли было так плохо, почему брат не убежал вместе с ним?
Джейми посмотрел на меня, потом немного мрачно улыбнулся.
– Кезайя плохо слышит, сассенах.
Он не был рожден с дефектом слуха, как сказал Джосайя, он потерял слух в результате болезни в возрасте пяти лет. Поэтому Кезайя мог говорить, но слышал только громкие шумы. Он не мог слышать шороха листьев и звуки шагов, значит, не мог охотиться и скрываться.
– Он говорит, что Кезайя понимает его, и это действительно так. Когда мы проникли в сарай, я стоял на страже, а парень поднялся на чердак к брату. Я не слышал ни звука, но через минуту они оба были внизу. Я не думал, что парни близнецы, и, увидев их вместе, страшно удивился.
– Интересно, почему Кезайя ушел в одной рубашке, – сказала я, затрагивая факт, озадачивший меня.
Джейми рассмеялся.
– Я спрашивал. Он снял бриджи вечером и оставил на сене, а одна из кошек окотилась на них. Он не хотел тревожить котят.
Я тоже рассмеялась, хотя с содроганием вспоминала босые ноги с синеватой кожей, казавшейся почти фиолетовой в свете костра.
– Добрый мальчик. А его обувь?
– Ее у него никогда не было.
Мы уже достигли низа. Лошади медленно кружили вокруг Джейми, пока он делал указания, назначал рандеву и прощался. Потом Роджер со слегка озабоченным видом свистнул и махнул шляпой, призывая мужчин двигаться. Я наблюдала за его отъездом и заметила, как он сначала полуобернулся назад, потом отвернулся, глядя вперед.
– Он не был уверен, что за ним последуют, – заметил Джейми. Он покачал головой и пожал плечами. – Ладно. Он справится или нет.
– Он справится, – сказала я, думая о прошлой ночи.
– Я рад, что ты так думаешь, сассенах. Ну что ж, едем.
Он щелкнул языком и развернул коня.
– Если ты не уверен, почему отправил его одного? – спросила я его спину, покачивающуюся в седле, пока мы пробирались через рощицу, скрывающую от нас хутор. – Почему не поехать к Бердсли всем вместе, а потом самому привести мужчин в Браунсвилл.
– С одной стороны, он ничему не научится, если я не дам ему шанса. С другой… – он сделал паузу, поворачиваясь, чтобы поглядеть на меня. – С другой стороны я не хочу приводить туда всех, они могут услышать о пропавшем слуге. Весь лагерь видел вчера Джосайю, да? Если у вас сбежал слуга, и вы услышите, что ночью на наш лагерь выскочил какой-то парень, то можно сделать однозначный вывод, не правда ли?
Он отвернулся, и я последовала за ним через узкий проход между соснами. Роса, словно алмазы, мерцала на коре и иголках, и маленькие ледяные капельки падали с веток на мою кожу, заставляя меня вздрагивать.
– Если этот Бердсли не стар и не болен, разве он не присоединится к нам? – возразила я. – Кто-нибудь все равно упомянет о Джосайе при нем.
Он, не оборачиваясь, покачал головой.
– И что они скажут ему? Они видели, как мы поймали парня, и видели, как он убежал в лес. Насколько они знают, он просто сбежал.
– Кенни Линдсей видел их обоих, когда вы вернулись.
Он пожал плечами.
– Да, но я переговорил с Кенни, когда мы седлали лошадей. Он ничего не скажет.
Я знала, что он был прав. Кенни был одним из ардсмуирских мужчин, и без сомнения он выполнит указания Джейми.
– Нет, – продолжал Джейми, умело направляя лошадь в обход валуна. – Бердсли вовсе не стар. Джосайя сказал, что он торгует с индейцами-чероки и возит товары через Линию соглашения. Я только не знаю, дома ли он сейчас. Если да, то… – он вдохнул воздух и сделал паузу, чтобы откашляться, когда холодный воздух коснулся его легких.
– Это другая причина, отослать мужчин вперед, – продолжил он немного хриплым голосом. – Мы не присоединимся к ним до завтра. К тому времени у них будет ночь, чтобы выпить и завести компанию в Браунсвилле, так что вряд ли они вспомнят о мальчике и станут говорить о нем при Бердсли. Если повезет, мы будем далеко отсюда, когда о нем кто-нибудь проболтается, но тогда Бердсли не сможет оставить нас и отправиться за парнем.
Значит, он рассчитывал, что Бердсли будут достаточно гостеприимны, чтобы приютить нас на ночь. Слушая, как он снова кашляет, я решила сегодня вечером усесться ему на грудь, если будет такая необходимость, но хорошенько намазать его медвежьим жиром с камфарой все равно, понравится ему это или нет.
Мы выехали из-за деревьев, и я с сомнением принялась рассматривать домик перед нами. Он оказался меньше, чем я думала, и выглядел довольно обветшалым, со сломанными ступеньками, провисшим навесом над крыльцом и с отсутствующей дранкой во многих местах на ветхой крыше. Ну что ж, мне приходилось спать в худших условиях и, вероятно, еще придется.
Дверь в маленький сарайчик стояла открытая, но никаких признаков живых существ. Все место казалось не жилым, если бы не струйка дыма из трубы.
Я была уверена в том, что сказала Джейми, хотя была не совсем точна. Он был честен и подчинялся законам, но только тем, которые уважал. Простой факт, что закон установлен короной, не являлся достаточным основанием, чтобы быть законом в его глазах. За другие, не писаные законы он мог умереть.
И хотя для бывшего горского налетчика закон частной собственности значил меньше, чем для других людей, все же от моего внимания – и конечно от его – не ускользнул тот факт, что он претендовал на гостеприимство человека, собственности которого помог скрыться. Я знала также, что у Джейми не было укоренившегося предубеждения против контрактной системы как таковой, и обычно он уважал такие отношения. Если только в действие не вступал высший – по его мнению – закон, будь это дружба, жалость, клятва лэрда или что-то еще, чего я не знаю.
Он остановился, поджидая меня.
– Почему ты решил помочь Джосайе? – прямо спросила я, когда мы ехали через поляну перед домом. Сухие стебли трещали под копытами лошадей, и ледяные кристаллики блестели на опавших листьях.
Джейми снял шляпу и положил ее перед собой на седло, пока завязывал волосы, готовясь к встрече.
– Я сказал ему, что если его намерение твердо, то пусть будет так. Но если он хочет прийти в Ридж, один или с братом, мы должны избавить его от клейма на большом пальце, потому что оно вызовет разговоры, которые могут дойти до Бердсли.
Он глубоко вздохнул, окутав паром свою голову, и повернулся ко мне с серьезным лицом.
– Парень не колебался ни секунды, хотя однажды уже испытал боль от клеймения. И я скажу тебе, сассенах, человек может сделать отчаянную вещь один раз из любви или от храбрости… но нужно нечто большее, чтобы сделать это повторно.
Он отвернулся, не ожидая моего ответа, и заехал во двор, вспугнув стаю кормящихся голубей. Он сидел на лошади прямо, расправив широкие плечи. Не было никакого намека, что его спину под домотканым плащом усеивала паутина глубоких шрамов.
«Значит, вот что это было», – подумала я. Как в воде одно лицо повторяет другое, так сердце одного человека отвечает сердцу другого человека. И закон храбрости был тем законом, по которому он жил всю свою жизнь.
Несколько цыплят, нахохлившись, сидели на крыльце. Они злобно забормотали, посверкивая желтыми глазами, когда мы спешились, но слишком замерзли, чтобы оставить солнечное место, и просто потеснились, пропуская нас. Несколько досок крыльца были сломаны, рядом валялись не полностью обструганные пиломатериалы и гвозди, как если бы кто-то собирался починить крыльцо, но еще не нашел времени. Отсрочка, по-видимому, длилась довольно долго, так как гвозди уже заржавели, а древесина покоробилась и потрескалась от влажности.
– Эй! В доме! – крикнул Джейми, остановившись в центре палисадника. Таков был этикет при приближении к чужому дому. Хотя большинство людей в горах были гостеприимны, многие относились к незнакомцам с подозрением и могли держать визитеров под прицелом, пока не убедятся в их честных намерениях.
Имея это в виду, я благоразумно держалась позади Джейми, но так, чтобы меня было видно, и старательно расправляла юбки, демонстрируя мой пол, как доказательство нашего миролюбия.
Проклятие, на коричневой шерсти юбки была маленькая дырка, без сомнения, от искры походного костра. Я скрыла ее складкой ткани, раздумывая над тем, насколько неправильно то, что женщин всегда рассматривают, как неопасных по самой их сути. Если бы я захотела, я могла легко грабить дома и убивать несчастные семьи по всему Риджу.
К счастью, я не имела такой склонности, хотя иногда мне приходило в голову, что клятва Гиппократа и ее запрет «Не навреди» может относиться не только к медицинским вопросам. У меня не раз возникало желание стукнуть палкой по голове какого-либо упрямого пациента, но пока я контролировала свои импульсы.
Конечно, большинство людей не обладают циничным взглядом врача на человечество. Также верно, что женщины почти никогда не участвуют в развлекательных мордобоях, которые так любят мужчины – я редко видела, чтобы женщины избивали друг друга ради забавы. Но только дайте им хорошую причину, и тогда…
Джейми пошел к сараю, время от времени зовя хозяев, но без очевидного эффекта. Я огляделась; в палисаднике не было никаких конских следов, кроме наших. Лошадиные «яблоки» возле досок были оставлены несколько дней назад, и хотя были влажными от росы, успели уже рассыпаться.
Никто не приезжал, никто не уезжал. Бердсли, сколько бы их там не было, вероятно, находились в доме.
Однако старались держаться тихо. Было рано, но не настолько, чтобы люди на хуторе еще не были заняты хозяйственными делами. Я отступила назад и, прикрыв глаза рукой от поднимающегося солнца, стала высматривать какие-либо признаки жизни. Меня очень интересовали эти Бредсли, и мне не хотелось – в свете последних событий – чтобы кто-то из мужчин Бердсли отправился с нами.
Я повернулась к двери и заметила странный ряд зарубок на ее косяке. Они были небольшими, но полностью заполняли один косяк и почти половину второго. Я пригляделась внимательнее, они были сгруппированы по семь зарубок с небольшим расстоянием между группами, словно заключенный вел счет неделям.
Джейми, сопровождаемый блеянием, появился из сарая. Козы, конечно же; он упоминал о них. Если доение коз было обязанностью Кезайи, то его отсутствие уже должно быть замечено.
Джейми сделал несколько шагов к дому и, приложив ладони рупором ко рту, снова крикнул. Никакого ответа. Он подождал несколько мгновений, потом пожал плечами и поднялся на крыльцо, где стал стучать в дверь рукояткой кинжала. Шума было достаточно, чтобы разбудить мертвого и заставить цыплят с паническим кудахтаньем броситься прочь с крыльца, но никто не объявился.
Джейми оглянулся на меня с приподнятой бровью. Обычно люди не уезжали и не оставляли дом без присмотра, особенно если у них есть домашний скот.
– Кто-то здесь есть, – сказал он в ответ на мою невысказанную мысль. – Козы недавно подоены, на сосках остались капли молока.
– Ты не думаешь, что все они ищут… э… сам знаешь кого? – прошептала я, придвинувшись ближе к нему.
– Возможно.
Он сместился в сторону, нагнувшись, чтобы посмотреть в окно. Оно было застеклено, но большинство стекол было сломано или вообще отсутствовало, и дыры были затянуты грязными тряпками. Я видела, как Джейми, нахмурившись, с презрением мастера смотрел на никудышный ремонт.
Потом внезапно повернул голову и посмотрел на меня.
– Ты слышишь, сассенах?
– Да, я подумала, что это козы, но…
Блеяние раздалось снова – на этот раз явно из дома. Джейми потянул дверь, но она не открылась.
– Заперто, – коротко сказал он и вернулся к окну, где осторожно потянул за угол тряпки.
– Уф, – выдохнула я, сморщив нос от хлынувшего запаха. Я привыкла к запечатанным на зиму домам, где запахи пота, грязной одежды, влажных ног, немытых волос и ведер с помоями смешивались с ароматами выпекающегося хлеба и тушеного мяса, но запах из дома Бердсли перекрывал все нормы.
– Или в доме держат свиней, – сказала я, взглянув на сарай, – или там живет дюжина мужчин, которые не выходили из дома с самой весны.
– Да, настоявшийся аромат, – согласился Джейми. Он приблизил лицо к окну, гримасничая от вони, и крикнул: – Thig a mach! [110]110
Выходи (гэльск.)
[Закрыть]Выходи, Бердсли, или я вхожу!
Я заглянула через его плечо посмотреть, возымеет ли эффект его призыв. По представшей в окне части помещения мне стало понятно, что комната была большой и столь заставленной всякими вещами, что между ними был еле виден грязный деревянный пол. Осторожно принюхиваясь, я пришла к заключению, что – кроме всего прочего – в бочках содержалась соленая рыба, смола, яблоки, пиво и квашеная капуста. Связки шерстяных одеял, крашенных кошенилью и индиго, бочонки с порохом и полукопченные окорока, издающие резкий запах собачьего дерьма, добавляли свою специфику в общее зловоние. Товары для торговли с индейцами, предположила я.
Еще одно окно тоже было завешано, на этот раз изодранной волчьей шкурой, так что внутри царил полусумрак, и со всем этим нагромождением комната напоминала нищенскую версию пещеры Али-бабы.
Из глубины дома снова раздался звук, теперь немного громче, что-то среднее между воем и рычанием. Я сделала шаг назад, звуки и резкий запах породили в моем воображении яркую картину темного меха и злобы.
– Медведи, – предположила я, полусерьезно. – Люди ушли, а внутри медведь.
– Ага, и Златовласка, [111]111
Английская народная сказка «Златовласка и три медведя».
[Закрыть]– сказал Джейми довольно мрачно. – Без сомнения. Медведи или нет, но что-то здесь не так. Принеси пистолеты и коробку с патронами из моей седельной сумки.
Я кивнула и развернулась, но не успела сойти с крыльца, как внутри раздались звуки шагов, и я быстро вернулась назад. Джейми сжал рукоятку кинжала, но увидев, что было внутри, отпустил ее. Его брови удивленно приподнялись, и я вытянула шею, чтобы посмотреть что там.
Из прохода между двумя грудами товаров выглядывала женщина, подозрительно вертя головой, как крыса из мусорной кучи. Нет, внешне она не походила на крысу, будучи крепкой женщиной с волнистыми волосами, но она помаргивала глазами, глядя на нас, как делают эти паразиты, оценивая угрозу.
– Уходите, – сказала она, очевидно, придя к заключению, что мы не были авангардом вторжения.
– Доброе утро вам, мэм, – начал Джейми. – Я Джеймс Фрейзер…
– Мне нет дела, кто вы, – ответила она. – Уходите.
– Нет, я не уйду, – сказал он твердо. – Я должен поговорить с хозяином.
Очень странное выражение мелькнула на ее пухлом лице, тревога, расчет и что-то похожее на насмешку.
– Должны? – сказала она. – И кто сказал, что вы должны?
Она немного шепелявила, и получилось «шкажал» вместо «сказал».
Уши Джейми понемногу стали наливаться кровью, но он ответил вполне спокойно.
– Губернатор, мэм. Я полковник Джеймс Фрейзер, – повторил он с ударением. – Уполномочен собрать отряд милиции. В отряд зачисляются все мужчины от шестнадцати до шестидесяти лет. Будьте добры, позовите мистера Бердсли.
– Ми-ли-шия, да? – сказала она, с трудом произнося слово. – Да ш кем же вы будете воевать?
– Если повезет, то не с кем. Но приказ есть приказ, и я должен его исполнить, также как и все здоровые мужчины до Линии соглашения.
Джейми сжал руку на крестовине окна и осторожно потряс ее. Рама была сделана из хлипких сосновых дощечек, ссохшихся и растрескавшихся от непогоды. Если бы он захотел, то мог легко вырвать ее из стены и войти в окно. Он пристально поглядел в глаза женщины и мило улыбнулся.
Она в ответ сузила глаза и поджала губы, раздумывая.
– Ждоровые мужшины, – сказала она, наконец. – Хмм. Но у наш их нет. Парень шлуга убежал, но даже ешли бы он был, он вам не подходит, он глухой, как пень, и почти немой. Но ешли вы его поймаете, можете оштавить шебе.
Не похоже, что побег Кезайи вызовет здесь много шума. Я с облегчением вдохнула воздух, но тут же быстро выдохнула.
Джейми легко не сдавался.
– Мистер Бердсли в доме? – спросил он. – Я желаю его видеть.
Он снова потряс раму, и сухое дерево треснуло с пистолетным выстрелом.
– Он вряд ли подойдет вам, – сказала она, и странный тон вернулся в ее голос, осторожный, но в тоже время наполненный каким-то возбуждением.
– Он болен? – спросила я, наклоняясь через плечо Джейми. – Я могу помочь ему, я доктор.
Она сделала шаг или два вперед и хмуро уставилась на меня из-под густой массы волнистых каштановых волос. Она была моложе, чем я сначала подумала; в более ярком свете на ее пухлом лице не было видно ни морщин, ни увядшей кожи.
– Доктор?
– Моя жена известна, как хорошая целительница, – сказал Джейми. – Индейцы называют ее Белым Вороном.
– Колдунья? – ее глаза тревожно распахнулись, и она отступила назад.
Что-то показалось мне странным в облике женщины и, приглядевшись внимательно, я поняла. Несмотря на страшную вонь в доме, и сама женщина, и ее одежда были чистыми, а волосы мягкими и пушистыми, что было совершенно необычно в этих местах и для этого времени года, когда люди не мылись месяцами из-за холодов.
– Кто вы? – прямо спросила я. – Вы миссис Бердсли? Или мисс Бердсли?
«Не более двадцати пяти лет», – подумала я, рассматривая большие габариты ее укутанной фигуры. Ее плечи под платком были полными, а широкие бедра касались бочек, между которыми она стояла. Очевидно, торговля с чероки была достаточно выгодна, чтобы хорошо кормить семью Бердсли, если не их слуг. Я посмотрела на нее с некоторой неприязнью, но она встретила мой взгляд с холодным спокойствием.
– Я мишиш Бердшли.
Тревога ее исчезла, она смотрела на меня с задумчивым видом, вытягивая и втягивая губы. Джейми согнул руку, и рама громко затрещала.
– Жаходите тогда.
Странный тон был все еще в ее голосе, полувызов, полувозбуждение. Джейми уловил его и нахмурился, но убрал руку с рамы.
Она вышла из прохода и направилась к двери. Я уловила лишь начало ее движения, но его было достаточно, чтобы увидеть, что она была хромой; одна ее нога волочилась по полу.
Кряхтя, она стала возиться с перекладиной, издававший при движении скрежещущий звук; потом раздался глухой стук, когда она положила ее на пол. Дверь перекосило, и она застряла в колоде. Джейми нажал на нее плечом, и она распахнулась, покачиваясь и дрожа. «Когда же ее открывали в последний раз?» – подумала я.
Довольно давно, очевидно. Я услышала, как Джейми фыркнул и закашлялся, когда вошел в дом, я постаралась дышать через рот, входя следом. Даже в этом случае смрад был таков, что даже хорек не выдержал бы. Кроме сильного запаха испорченных товаров, был тяжелый дух уборной – застоявшейся мочи и фекалий. Кром того, запах гниющей пищи, и еще что-то. Мои ноздри слегка трепетали, пока я пыталась осторожно вдохнуть воздух – всего несколько молекул для анализа.
– Как долго мистер Бердсли болеет? – спросила я.
Я четко различала зловоние болезни среди этой какофонии смрада. Не только намек на засохшую рвоту, но и сладковатую вонь гнойных нарывов и неопределенный заплесневелый, дрожжевой запах, казалось, принадлежащий самой болезни.
– О… некоторое время.
Она закрыла дверь за нами, и я почувствовала внезапный приступ клаустрофобии. Воздух внутри казался густым от вони и нехватки света. Я испытывала большое желание сорвать тряпки с обоих окон и впустить немного свежего воздуха, мне пришлось сжать руки в кулаки под плащом, чтобы удержаться.
Миссис Бердсли повернула налево и боком, словно краб, стала пробираться по узкому проходу между кучами товаров. Джейми взглянул на меня, издал шотландский звук, выражающий в данном случае отвращение, и нырнул под выступающие связки шестов для палатки, следуя за ней. Я осторожно пробиралась за ним, пытаясь не обращать внимания на неприятно мягкие предметы, иногда попадающиеся под моими ногами. Гнилые яблоки? Дохлые крысы? Я зажала нос и старалась не смотреть вниз.
Дом был прост по конструкции – одна большая комната впереди, и вторая сзади.
Задняя комната представляла собой разительный контраст с захламленной гостиной. В ней не было никаких украшений и излишеств, комната была проста и аккуратна, как квакерская прихожая. Все было голо и чисто, деревянный стол и каменный очаг были выскоблены, оловянная посуда тускло поблескивала на полке. Одно окно с целыми стеклами было оставлено открытым, и утреннее солнце заливало комнату чистым белым светом. В комнате было тихо, и создавалось впечатление, что из хаоса гостиной мы вошли в некое святилище.
Мирное впечатление было нарушено громким шумом сверху. Это был звук, который мы слышали раньше, громкий, полный отчаяния визг, словно резали борова. Джейми вздрогнул от звука и повернулся к лестнице возле дальней стены, которая вела на чердак.
– Он там наверху, – без всякой необходимости сказала миссис Бердсли, когда Джейми был уже на полпути к лестнице. Визг стал громче, и я решила пока не ходить за моей аптечкой.
Голова Джейми появилась в чердачной двери, когда я начала подниматься наверх.
– Принеси свет, сассенах, – сказал он коротко, и голова его исчезла.
Миссис Бердсли стояла неподвижно, сложив руки под шалью, не делая никаких попыток найти свечу. Ее губы были тесно сжаты, на пухлых щеках алели пятна. Я протиснулась мимо нее, взяла подсвечник с полки и зажгла свечу от очага.
– Джейми? – я высунула голову из отверстия, держа свечу над головой.
– Здесь, сассенах.
Он стоял в дальнем углу чердака, где тени были гуще всего. Я вылезла и пошла к нему, осторожно ставя ноги.
Вонь здесь была намного сильнее. Я уловила слабое белое пятно и поднесла свечу ближе.
