Текст книги "Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)"
Автор книги: Диана Гэблдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 91 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]
И все же, расставшись с ним на долгое время, не зная, смогу ли я вообще найти его, я не смогла заставить себя лишить нас этой возможности. Я не хотела больше детей. Но если я найду его, и он захочет… тогда я рискнула бы ради него.
Я потрогала его, и он сделал тихий горловой звук, тесно прижав меня к себе и зарывшись лицом в мои волосы. Наша любовь всегда была риском и обещанием – ибо если он держал мое тело, ложась со мной, то я держала его душу и знала это.
– Я думала, что ты никогда не увидишь Брианну. И я не знала о Вилли. Было бы неправильно, если бы я лишила тебя шанса иметь другого ребенка, не сказав тебе.
«Ты кровь от крови моей, – сказала я ему когда-то, – кость от кости моей». Это было так и будет всегда, независимо от того, будут у нас дети или нет.
– Я не хочу другого ребенка, – прошептал он. – Я хочу тебя.
Его рука поднялась, как бы сама по себе, и коснулась моей груди кончиками пальцев, оставив на коже прохладу душистого зеленого крема. Я обняла его талию рукой и шагнула назад, ведя его к кровати. У меня едва хватило времени загасить свечу.
– Не беспокойся о Брианне, – сказала я, дотрагиваясь до него, когда он поднялся надо мной, вырисовываясь темным силуэтом в свете камина. – Роджер собирал траву для нее. Он знает, чего она хочет.
Он издал глубокий смешок, который прервался, когда он скользнул между моих ног, где все было готово и хорошо смазано, и который превратился в тихий стон удовольствия и слияния, когда он вошел в меня.
– Я тоже знаю, чего я хочу, – сказал он приглушенно в мои волосы. – Я подарю тебе завтра еще один букет.
Полубесчувственная от усталости, ослабевшая от любви и убаюканная комфортом мягкой кровати и чистого белья, я спала, как мертвая.
Где-то ближе к рассвету мне стали сниться приятные бесформенные сны о прикосновениях и цвете. Маленькие руки коснулись моих волос, погладили мое лицо; я повернулась на бок, воображая во сне, что кормлю грудью маленького ребенка. Крошечные нежные пальчики мяли мне грудь, и я подняла руку, пытаясь коснуться головы ребенка. И он укусил меня.
Я завопила и села в постели, увидев, как серая фигурка скользнула по одеялу и исчезла в ногах кровати. Я завопила еще громче.
Джейми слетел с кровати, перекатился по полу и вскочил на ноги, набычившись и сжав кулаки.
– Что? – спросил он, дико оглядываясь вокруг в поисках мародеров. – Кто? Что?
– Крыса! – сказала я, указывая дрожащим пальцем на место, где серая фигурка исчезла между головкой кровати и стеной.
– О, – его плечи расслабились, и он, моргая, провел руками по лицу и волосам. – Крыса?
– Крыса в нашей кровати, – сказала я, совсем не расположенная рассматривать этот факт спокойно. – Она укусила меня!
Я стала придирчиво рассматривать мою раненную грудь. Крови не было, только несколько крошечных следов уколов, которые немного саднили. Тем не менее, я подумала о бешенстве, и моя кровь похолодела.
– Не беспокойся, сассенах. Я разберусь с ней.
Расправив плечи, Джейми взял кочергу возле камина и целеустремленно двинулся к изножью кровати. Головка была из цельного дерева, и между нею и стеной оставалось только несколько дюймов свободного пространства. Крыса была поймана в ловушку, если она не успела убежать за секунду между моим криком и прыжком Джейми из-под одеяла.
Я встала на колени, готовая спрыгнуть с кровати в случае необходимости. Сосредоточено хмурясь, Джейми сжал кочергу и свободной рукой откинул одеяло.
Он с силой ткнул кочергой… и внезапно отдернул, ударив ею по стене.
– Что? – спросила я.
– Что-о-о? – эхом отозвался он изумленным тоном. Он согнулся ближе, прищурившись в тусклом свете, потом начал смяться. Он положил кочергу, сел на корточки и медленно потянулся рукой к щели между головкой кровати и стеной, издавая сквозь зубы тихие щебечущие звуки, словно далеко в кустарнике кормились птички.
– Ты разговариваешь с крысой? – я поползла в ноги кровати, но он показал мне кивком головы вернуться назад, продолжая щебетать.
Я нетерпеливо ждала. Через минуту он схватил что-то и издал тихое довольное восклицание. Он встал, улыбаясь, серое пушистое тельце, которое он держал за шкирку, свисало словно маленький кошелек.
– Вот твой маленький разбойник, сассенах, – сказал он и мягко положил шарик серого меха на одеяло. Огромные глаза бледно-зеленого цвета, не мигая, уставились на меня.
– О, Боже, – сказала я. – Откуда ты появился?
Я очень медленно протянула палец. Котенок не двигался. Я коснулась края крошечной шелковистой челюсти, и большие глаза зажмурились, превратившись в узкие щелочки, когда он стал тереться о мой палец. Удивительно глубокое для такого миниатюрного тельца мурлыканье наполнило спальню.
– Вот, – сказал Джейми с огромным удовлетворением, – подарок, который я хотел подарить тебе, сассенах. Он будет защищать твой медицинский кабинет от вредителей.
– Ну, наверное, от очень маленьких вредителей, – произнесла я, с сомнением разглядывая подарок. – Я думаю, большой таракан может утащить его в свою нору, не говоря уже о мыши.
– Он вырастет, – уверил меня Джейми. – Посмотри на его лапы.
Он – а это действительно был он – перекатился на спинку, притворившись мертвым жуком, и задрал лапы кверху. Каждая лапка была примерно размером с большой медный пенни, огромная по сравнению с маленьким телом. Я коснулась крохотных подушечек, нежно-розовых среди серой шерсти, и котенок стал извиваться в экстазе.
Раздался осторожный стук в дверь, и я поспешно натянула простынь, прикрывая грудь. Дверь приоткрылась и лохматая голова мистера Вемисса с волосами, словно копна соломы, высунулась из коридора.
– Э-э… я надеюсь, все хорошо, сэр? – спросил он, близоруко щурясь. – Моя дочка разбудила меня и сказала, что где-то шумят, а потом мы услышали удар, и…
Он торопливо перевел взгляд с меня на выбоину в стене, оставленную кочергой.
– Да, все хорошо, Джозеф, – уверил его Джейми. – Просто маленький котенок.
– О, да? – мистер Вемисс украдкой бросил взгляд на кровать, и его худое лицо расцвело улыбкой, когда он увидел пятно серого меха. – Котеночек, да? Думаю, он станет прекрасным помощником на кухне.
– Да, кстати, насчет кухни, Джозеф будьте добры отправьте свою девочку, чтобы она принесла блюдечко сливок для котенка, хорошо?
Мистер Вемисс кивнул и исчез, послав еще одну улыбку котенку.
Джейми потянулся, зевая, и энергично почесал голову обеими руками, отчего его волосы стали торчать еще более дико. Я смотрела на него с чисто эстетическим удовольствием.
– Ты похож на мамонта, – сказала я.
– О? И какой он из себя, кроме того, что большой?
– Это своего рода доисторический слон. Такие животные с длинными хоботами.
Он, прищурившись, поглядел вниз вдоль своего тела.
– Ну что ж, благодарю за комплимент, сассенах, – сказал он, – мамонт, значит, да?
Он снова вскинул руки вверх и потянулся, небрежно выгибая спину, от чего – совершенно непреднамеренно, я думаю – увеличил сходство, которое можно найти между полувозбужденной частью утренней анатомии мужчины и лицевым украшением животного семейства толстокожих.
Я рассмеялась.
– Это не совсем то, что я имела в виду, – сказала я. – Хватит тянуться, Лиззи может прийти в любую минуты. Надень рубашку или залезай в кровать.
Звук шагов в коридоре, заставил его нырнуть под одеяло, отчего котенок испуганно бросился прочь, цепляясь коготками за простыню. Это был снова мистер Вемисс, который решил сам принести молоко, чтобы не подвергать свою дочь возможному риску увидеть Самого обнаженным.
Погода была великолепной. Вчера ночью мы не закрыли окна, и теперь в них было видно небо цвета свежих устриц, влажное и жемчужно-серое. Мистер Вемисс взглянул на него, кивнул головой в ответ на благодарность Джейми, и поковылял назад в свою кровать, довольный, что может еще полчаса подремать до рассвета.
Я выпутала котенка, нашедшего убежище в моих волосах, и поставила его рядом с блюдцем. Я не думала, что он когда-либо в жизни видел сливки, но запаха было достаточно, и через мгновение он уже измазал свои усы, лакая изо всех сил.
– Здорово уплетает, – заметил Джейми с одобрением. – Я могу слышать его отсюда.
– Он такой милый, где ты его взял? – я устроилась в изгибе тела Джейми, наслаждаясь его теплом. Огонь почти прогорел за ночь, и воздухе в спальне был холодный с кисловатым запахом пепла.
– Нашел в лесу, – Джейми широко зевнул и положил голову на мое плечо, наблюдая за котенком, который предавался греху чревоугодия. – Я думал, что я его потерял, когда Гидеон понесся. Наверное, он заполз в одну из седельных сумок и приехал сюда вместе с остальными вещами.
Сонно прижавшись друг к другу в теплом гнезде нашей кровати, мы лежали в блаженном оцепенение, пока небо за окнами не посветлело, а воздух не наполнился голосами проснувшихся птиц. Дом также просыпался, снизу донесся плач ребенка, сопровождаемый ропотом голосов и звуками движения. Нужно было подниматься – предстояло многое сделать – но ни один из нас не двигался, никто не желал нарушать ощущение мирного убежища. Джейми тихо вздохнул, обдав теплом мое плечо.
– Неделя, я думаю, – сказал он спокойно.
– До твоего отъезда?
– Да. Этого времени хватит, чтобы наладить дела здесь и поговорить с мужчинами Риджа. Потом неделя, чтобы проехать от Линии соглашения до Пьяного ручья и объявить сбор, потом я приведу их сюда для обучения. Если Трайон призовет милицию…
Некоторое время я лежала тихо, обвив руки Джейми, его ладонь лежала на моей груди.
– Если он призовет, то я пойду с вами.
Он поцеловал меня сзади в шею.
– Ты хочешь этого? – спросил он. – Я не думаю, что это необходимо. Ни ты, ни Бри не знаете, что здесь в это время были какие-то сражения.
– Это лишь означает, что если сражения были, то они были не большим, и потом это разные места, – сказала я. – Эти Колонии огромны, Джейми. А через двести лет мелкие конфликты просто забудутся. Что касается Бостона… – я вздохнула и сжала его руку.
Сама я мало что знала о событиях в Бостоне, но Бри, которая росла там, изучала в школе местную историю и историю США. Я слышала, как она рассказывала Роджеру о бостонской резне – небольшой конфронтации между местными жителями и британскими войсками, которая имела место в прошлом марте.
– Да, наверное, ты права, – сказал он. – Однако мне не кажется, что все это выльется во что-нибудь серьезное. Думаю, Трайон только хочет припугнуть регуляторов и призвать их к порядку.
Это было весьма вероятно. Однако я хорошо знала старую пословицу «Человек предполагает, а Бог располагает», и зависит ли это от Бога или от Уильяма Трайона, но только небеса знают, что может случиться.
– Ты так думаешь? – спросила я. – Или только надеешься?
Он вздохнул и вытянул ноги, его рука на моей талии напряглась.
– И так, и так, – сказал он. – Главным образом я надеюсь. И я молюсь. Но я действительно так думаю.
Котенок полностью вылакал блюдце. Он с тихим шлепком сел на свой маленький зад и облизал остатки сливок с мордочки, потом медленно направился к кровати с заметно раздувшимися боками. Он запрыгнул на одеяло рядом со мной и, растянувшись, быстро заснул.
Возможно не совсем, потому что я чувствовала тихую дрожь его урчания через одеяло.
– Как мне его назвать, как ты думаешь? – вслух размышляла я, поглаживая кончик мягкого тонкого хвостика. – Пятнышко? Пушок? Облачко?
– Дурацкие имена, – сказал Джейми с ленивой терпимостью. – Вы так называли своих кошечек в Бостоне? Или в Англии?
– Нет. У меня никогда раньше не было кошек, – сообщила я ему. – У Фрэнка была аллергия на них; они заставляли его чихать. А какое подходящее шотландское имя для кота – Диармуид? МакДжилливрей?
Он фыркнул и рассмеялся.
– Адсо, – сказал он уверенно, – назови его Адсо.
– Что это за имя? – спросила, повернувшись к нему в удивлении. – Я слышала много странных шотландских имен, но не это.
Он оперся подбородком на мое плечо, наблюдая за котенком.
– У моей матери был котенок по имени Адсо, – сказал он. – Серый котенок совсем такой же, как этот.
– Да? – я положила руку на его ногу. Он редко говорил о своей матери, которая умерла, когда ему было восемь лет.
– Да. Редкостный мышелов и очень любил мою мать, хотя нас, детей, не любил, – он улыбнулся воспоминанию. – Возможно потому, что Дженни одевала его в кукольное платье и кормила сухарями, а я как-то бросил его в запруду возле мельницы, чтобы посмотреть умеет ли он плавать. Между прочим, он умел, – сообщил он мне, – но ему страшно не понравилось.
– Не могу сказать, что обвиняю его, – сказала я. – Но почему Адсо? Это имя какого-то святого?
Я привыкла к специфическим именам кельтских святых, начиная от Эя до Дерворгиллы, но о святом Адсо еще не слышала. Может быть, это святой заступник мышей.
– Не святого, – поправил он меня. – Монаха. Моя мать была очень образована; она обучалась в Леохе вместе с Коллумом и Дугалом, и могла читать на греческом, латинском и немного на еврейском, знала также французский и немецкий языки. У нее, конечно, не было большой возможности читать в Лаллиброхе, но мой отец старался из всех сил и заказывал ей книги из Эдинбурга и Парижа.
Он потянулся через меня и погладил шелковистое прозрачное ушко, котенок, продолжая урчать, дернул усами и сморщил мордочку, словно собрался чихнуть, но глаза не открыл.
– Одна из ее любимых книг была написана австрийцем Адсо из Мелька, [79]79
Адсо из Мелька – монах, персонаж романа Умберто Эко «Имя розы».
[Закрыть]и она посчитала, что это подходящее название для котенка.
– Подходящее?
– Да, – сказал он, кивнув на пустое блюдце с совершенно серьезным лицом. – Адсо Молочный.
На миг появилась зеленая щелочка, когда один глаз приоткрылся, словно в ответ на это имя, потом снова исчезла, и урчание возобновилось.
– Ну что ж, если он не возражает, то я тем более, – сказала я. – Значит Адсо.
Глава 19Дьявол, которого вы знаете
Неделю спустя мы, то есть женщины, занимались изнурительной стиркой, когда Кларенс громко затрубил, извещая о чьем-то прибытии. Маленькая миссис Аберфельд подскочила, словно ее ужалила пчела, и уронила охапку мокрых рубашек на землю. Миссис Баг и миссис Чизхолм раскрыли рты, собираясь отчитать молодую женщину, а я, воспользовавшись моментом, вытерла руки о передник и поспешила к лесу встретить любого, кто бы там не приехал.
Из-за деревьев показался гнедой мул, за которым следовала толстая коричневая кобыла, привязанная за поводья к седлу. Мул запрядал ушами и с энтузиазмом ответил на приветствие Кларенса. Я заткнула уши от дикого шума и, прищурившись против слепящего солнца, попыталась рассмотреть наездника.
– Мистер Хасбанд! – вытащив пальцы из ушей, поспешила я приветствовать его.
– Миссис Фрейзер, доброго дня вам!
Хермон Хасбанд снял свою черную фетровую шляпу и коротко поклонился мне, потом со стоном слез с мула, что говорило о долгих часах, проведенных им в седле. Когда он распрямился, его губы, окруженные бородой, беззвучно задвигались; он был квакером и не использовал сильных выражений. Не вслух, по крайней мере.
– Ваш муж дома, миссис Фрейзер?
– Я видела, как он только что пошел к хлеву, я пойду и найду его! – закричала я, пытаясь перекрыть рев мулов. Я взяла его шляпу и показала ему на дом. – Я позабочусь о ваших животных!
Он кивнул, поблагодарив меня, и медленно захромал вокруг дома к кухонной двери. Со спины я могла видеть, как трудно ему было идти; он с трудом мог опираться на левую ногу. Шляпа в моей руке была покрыта слоем пыли и грязи, и я учуяла запах грязной одежды и немытого тела, когда он стоял возле меня. «Очевидно, что он ехал в течение длительного времени, неделю или больше, – подумала я, – и спал, в основном, на открытом воздухе».
Я расседлала мула и сняла две поношенные седельные сумки с брошюрами, скверно напечатанными и плохо иллюстрированными. Я с интересом рассмотрела одну такую иллюстрацию. Это была гравюра на дереве, изображающая нескольких горящих праведных гневом регуляторов, которые противостояли кучке чиновников, среди которых я без труда опознала приземистую фигуру Дэвида Анструтера. В подписи под рисунком его имя не упоминалось, но художник с замечательной точностью передал его сходство с ядовитой жабой. «Неужели, – подумала я, – Хасбанд взялся развозить эти проклятые брошюры из дома в дом?»
Я загнала животных в загон, сложила седельные сумки и шляпу у порога дома, потом поднялась вверх по холму к хлеву – маленькой пещере, которую Джейми обнес частоколом. Брианна называла ее родильным отделением, так как там обычно размещали ожидающих роды кобыл, коров и свиней.
Я задавалась вопросом, что привело сюда Хермона Хасбанда, и не преследовали ли его. Ему принадлежали ферма и небольшая мельница, находящиеся в двух днях пути от Риджа, и вряд ли эту поездку он предпринял ради удовольствия лицезреть нас.
Хасбанд был одним из лидеров регуляторов, и его не раз заключали в тюрьму за подстрекательские брошюры, которые он печатал и распространял. Последние новости, которые я о нем слышала, гласили, что он был исключен из местной общины квакеров, которые посчитали его деятельность призывом к насилию. Я думаю, у них были основания для такого вывода, судя по брошюрам, которые я читала.
Дверь хлева была открыта, и из нее струились богатые запахи соломы, теплых животных и удобрения, вместе с обильным потоком слов Джейми. Джейми, не будучи квакером, верил в сильные выражения и с удовольствием использовал их, хотя, в основном, на гэльском языке, отчего они звучали скорее поэтически, чем вульгарно.
Звучащие сейчас излияния я перевела примерно так. «Пусть твои кишки спутаются, как змеи, пусть твое брюхо лопнет, и кишки вывалятся наружу! Пусть проклятие ворона падет на тебя, незаконнорожденное отродье навозных мух!» Или что-то подобное.
– С кем ты разговариваешь? – поинтересовалась я, просовывая голову в ворота. – И что такое проклятие ворона?
Я моргала, всматриваясь в полумрак, и различила только высокую тень напротив копны соломы, сложенной у стены. Он повернулся, услышав меня, и шагнул в свет, льющийся от дверей, потом провел рукой по голове. В волосах была солома, и несколько выбившихся прядок волос стояли торчком.
– Tha nighean na galladh torrach! – сказал он свирепо и ткнул пальцем позади себя.
– Белая сукина дочь? О! Ты имеешь в виду, что чертова свинья снова сбежала?
Большая белая свинья, обладая замечательной упитанностью и удивительной репродуктивной способностью, была в тоже время существом хитрым и коварным, а также терпеть не могла ограничений своей свободы. Она уже дважды сбегала из родильного отделения: один раз она целеустремленно кинулась на Лиззи, которая, вскрикнув, разумно нырнула в сторону, когда свинья бросилась в открытые ворота, а во второй раз она усердно вырыла яму возле стены хлева, куда залегла в засаде и, дождавшись, когда ворота откроются, сбила меня с ног, вырвавшись на широкий простор.
На сей раз свинья не обеспокоилась выработкой стратегии, она просто сломала доску своей загородки и прокопала под частоколом туннель, достойный британских военнопленных, совершивших побег из нацистского лагеря.
– Да, сбежала, – сказал Джейми, переходя на английский язык теперь, когда его ярость немного спала. – Что касается проклятия ворона, это означает, что вы желаете кому-нибудь, чтобы вороны налетели на его посевы и съели все зерно. В данном случае, я желаю, чтобы вороны выклевали глаза этой твари.
– Полагаю, в таком случае ее легче будет поймать, – сказала я, вздыхая. – Как скоро она должна опороситься?
Он пожал плечами и провел рукой по волосам.
– День, два или, возможно, три. Поделом ей, если она опоросится в лесу, и ее вместе с поросятами съедят волки, – он раздраженно пнул по куче сырой земли, оставшейся от рытья тоннеля, послав комки грязи в дыру. – Кто приехал? Я слышал рев Кларенса.
– Хермон Хасбанд.
Он резко повернулся ко мне, тотчас же забыв про свинью.
– Да, неужели? – сказал он тихо, как бы про себя. – Как интересно.
– Мне тоже. Он уже давно в дороге, вероятно, развозит свои памфлеты.
Мне пришлось почти бежать за Джейми, когда он широкими шагами направился к дому, приводя в порядок волосы. Я нагнала его как раз вовремя, чтобы успеть смахнуть соломинки с его плеч, прежде чем он вошел во двор.
Джейми небрежно кивнул миссис Чизхолм и миссис МакЛеод, которые палками вытаскивали белье из большого исходящего паром котла и расстилали его на кустах для просушки. Я пошла вместе с Джейми, игнорируя обвиняющие взгляды женщин и пытаясь выглядеть так, как будто у меня есть более важные дела, чем занятие стиркой.
Кто-то дал Хасбанду перекусить; на столе лежал ломоть объеденного хлеба с маслом и наполовину пустая кружка с пахтой. Там же лежала голова Хасбанда, которую он положил на согнутую руку. Адсо сидел на столе, зачарованно наблюдая за серыми торчащими усами, которые от храпа квакера дрожали, как антенны. Котенок только что протянул лапку к открытому рту Хасбанда, когда Джейми взял его за загривок и аккуратно опустил в мои руки.
– Мистер Хасбанд? – произнес он спокойно, наклоняясь над столом. – Ваш слуга, сэр.
Хасбанд фыркнул, моргнул, потом резко сел, чуть не опрокинув кружку. Он мгновение таращился на меня и Адсо, очевидно, пытаясь вспомнить, где находится, потом встряхнулся и приподнялся, кивая Джейми.
– Друг Фрейзер, – сказал он хрипло. – Я… прошу прощения… я был…
Джейми, не обращая внимания на его извинения, сел напротив, небрежно взяв с тарелки кусок хлеба с маслом.
– Я могу быть полезным вам, мистер Хасбанд?
Хасбанд потер лицо, что вовсе не улучшило его внешний вид, но хотя бы окончательно пробудило его. В ясном полуденном свете, заливавшем кухню, он выглядел еще хуже, чем снаружи. Его глаза с мешками под ними были налиты кровью, седые волосы и борода сбились в колтуны. Ему было только пятьдесят пять лет, но он выглядел, по крайней мере, лет на десять старше. Он сделал попытку одернуть сюртук и кивнул мне, потом Джейми.
– Я благодарю вас за гостеприимство, миссис Фрейзер. И вас также, мистер Фрейзер. Я приехал попросить вас об услуге, если можно.
– Вы можете попросить, конечно, – сказал Джейми вежливо. Он откусил хлеб, вопросительно приподняв брови.
– Вы купите мою лошадь?
Брови Джейми остались поднятыми. Он медленно жевал, раздумывая, потом проглотил.
– Почему?
Действительно, почему. Хасбанду было выгоднее и легче продать лошадь в Салеме или Хай-Пойнте, если он не хотел ехать до Кросс-Крика. Никто в здравом уме не станет забираться в такую глушь, как Ридж, чтобы продать лошадь. Я поставила Адсо на пол и села рядом с Джейми, который ждал ответа.
Хасбанд посмотрел на него ясным и прямым взглядом.
– Вас назначили полковником милиции, я слышал.
– За мои грехи, – сказал Джейми, не донеся кусок хлеба до рта. – Вы думаете, что губернатор дал мне денег на содержание полка?
Он откусил и криво улыбнулся.
Уголок рта Хасбанда тоже приподнялся, показывая, что шутка была оценена. Полковник милиции сам обеспечивает свой полк, рассчитывая на возможную компенсацию от Ассамблеи – одна из причин, почему только богатые люди назначались на этот пост, и главная – почему такое назначение не считалось почетом.
– Если бы губернатор снабдил меня деньгами, то я счел бы за честь, купить вашу лошадь.
В ответ на приглашающий жест Джейми, Хасбанд потянулся и взял кусок хлеба, который стал шумно жевать, глядя на Джейми из-под широких бровей цвета соли с перцем. Наконец, он покачал головой.
– Нет, друг Джеймс. Я должен продать свою скотину, чтобы заплатить штрафы, наложенные на меня судом. Если я не смогу продать их, то их отберут. И в таком случае, мне остается только покинуть колонию и перевезти семью в другое место, а если я уеду, то мне нужно избавиться от всего, что не смогу забрать с собой, за любую цену.
Маленькая морщинка образовалась между бровей Джейми.
– Понятно, – медленно проговорил он. – Я помог бы вам, Хермон, как только возможно. Вы, надеюсь, понимаете это. Но у меня наличными не больше двух шиллингов, нет даже провозглашенных денег, [80]80
Деньги, выпускаемые в соответствии с декретом королевы Анны в 1704 г. Действовали до 1775 г.
[Закрыть]не говоря уже о стерлингах. Если я могу быть полезен вам еще как-нибудь, то…
Хасбанд слегка улыбнулся, и его резкие черты смягчились.
– Да, друг Джеймс. Ваша дружба и ваша честь много значат для меня. Что же до остального…
Он откинулся на стуле, роясь в маленькой сумке на длинном ремне, которая стояла рядом с ним. Вытащив тоненький конверт с красной восковой печатью, которую со стеснением в груди я узнала, он протянул его Джейми.
– Я встретил посыльного в Памкин-Тауне, – сказал Хасбанд, наблюдая, как Джейми взял письмо и поддел большой палец под сгиб бумаги. – Я предложил отвезти письмо вам, так как все равно сбирался сюда.
Джейми приподнял брови, но его внимание было сосредоточено на листке бумаги, который он держал в руках. Я пододвинулась ближе, чтобы смотреть из-за его плеча.
«22 ноября 1770 г.
Полковнику Джеймсу Фрейзеру.
Поскольку я был информирован, что те, кто называют себя регуляторами, собрали определенные силы возле Солсбери, я направил распоряжение генералу Уодделлу направиться туда вместе с предоставленными в его распоряжение полками милиции в надежде разогнать это незаконное сборище. Вам приказывается собрать мужчин, которых вы посчитаете годными служить в полку милиции, и направиться с ними как можно быстрее к Солсбери, чтобы присоединиться там к войскам генерала до 15 декабря. С собой необходимо иметь запас муки и провианта, достаточного, чтобы содержать ваших людей в течение двух недель.
Ваш покорный слуга,
Уильям Трайон»
В комнате было бы тихо, если бы не шипение котла на углях. Я могла слышать, как снаружи коротко переговаривались женщины, и запах щелочного мыла заплывал в окно, смешиваясь с ароматами тушеного мяса и поднимающегося теста.
Джейми посмотрел на Хасбанда.
– Вы знаете, о чем здесь написано?
Квакер кивнул, и его лицо выразило внезапную усталость.
– Посыльный сказал мне. Губернатор, по-видимому, не собирается держать свои намерения в секрете.
Джейми что-то проворчал в знак согласия и поглядел на меня. Нет, губернатор не хотел делать тайны из этого. Наоборот, Трайон был заинтересован, чтобы как можно больше людей узнали, что Уодделл направляется к Солсбери с большими силами милиции. Отсюда и установка определенной даты. Мудрый воин предпочитает запугать врага, а не драться с ним, и учитывая, что у Трайона не было никаких официальных войск, осмотрительность была лучшей доблестью.
– А что регуляторы? – спросила я Хасбанда. – Что они планируют делать?
Он выглядел удивленным.
– …?
– Если ваши люди собираются, значит, у них есть какая-то цель, – указал Джейми немного сардоническим тоном. Хасбанд услышал его, но не возразил.
– Конечно, цель есть, – сказал он, с достоинством выпрямившись. – Хотя вы ошибаетесь, говоря, что это мои люди, если не считать того, что все люди – братья. А цель заключается в том, чтобы выразить протест против злоупотреблений властей, которые стали обычны в эти дни – установление незаконных налогов, несанкционированный захват…
Джейми нетерпеливым жестом прервал его.
– Да, Хермон, я понял это. Более того, я читал, что вы написали об этом. И если это цель регуляторов, то какова же ваша?
Квакер уставился на него, широкие брови подняты, рот приоткрыт.
– У Трайона нет никакого желания держать свои намерения в секрете, – уточнил Джейми, – но у вас есть. Не в интересах регуляторов распространять его послание.
Он уставился на мужчину, медленно потирая пальцем по своему длинному прямому носу.
Хасбанд поцарапал подбородок.
– Вы имеете в виду, почему я привез это, – он кивнул на письмо, лежащее на столе, – когда я должен был придержать его?
Джейми терпеливо кивнул.
– Да.
Хасбанд глубоко вздохнул и потянулся, треща суставами. Маленькие облачка пыли поднялись от его кафтана и рассеялись, как дым. Потом он сел назад, моргая и выглядя более спокойным.
– Не касаясь вопроса о честности такого поведения, друг Джеймс… Я ведь говорил, что ваша дружба много значит для меня.
– Да, вы говорили, – намек на улыбку коснулся уголка рта Джейми.
– Предположим, что генерал Уодделл идет на регуляторов, – сказал Хасбанд. – Думаете для регуляторов лучше оказаться перед людьми, которые не знают их и настроены совсем не дружественно, или лучше стоять перед своими соседями, которые знают их и, возможно, находятся с ними в дружественных отношениях?
– Лучше дьявол, которого вы знаете, чем дьявол, которого вы не знаете, да? – предположил Джейми. – И я тот дьявол, которого вы знаете. Понятно.
Медленная улыбка расцвела на лице Хасбанда в ответ на улыбку Джейми.
– Один из них, друг Джеймс. Я провел в седле десять дней, распродавая свою скотину, и посетил множество домов в западной части колонии. Регуляторство не представляет угрозы и не стремится к разрушению собственности; мы только хотим, чтобы наши справедливые жалобы были услышаны. В Солбсери собираются те, кто пострадал от несправедливости, и кто хочет привлечь внимание к проблемам, которые касаются всех. Хотя я не ожидаю симпатий со стороны тех, кто мало знает об этих нарушениях.
Улыбка исчезла с лица Джейми.
– Мои симпатии на вашей стороне, Хермон. Но проблема в том, что я полковник милиции. У меня обязанность, которую я должен исполнить, нравится она мне или нет.
Хасбанд махнул рукой, прекращая этот разговор.
– Я не прошу вас пренебречь своими обязанностями, если дело до дойдет до них. Молюсь, чтобы не дошло, – он наклонился через стол. – Я хотел бы просить вас. Моя жена, мои дети… если мне придется срочно уехать…
– Отправьте их сюда. Они будет в безопасности здесь.
Хасбанд откинулся, резко опустив плечи. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, потом открыл их и положил руки на стол, словно собираясь вставать.
– Благодарю вас. Относительно кобылы – оставьте ее у себя. Если у моей семьи будет потребность в ней. Если же нет… то я предпочту, чтобы ею пользовались вы, а не какой-нибудь продажный шериф.
Я почувствовала движение Джейми, который собирался возразить, и положила руку на его ногу, чтобы остановить его. Хермон Хасбанд нуждался в гарантии гораздо больше, чем в лошади, которую он все равно не смог бы удержать.
– Мы будем хорошо заботиться о ней, – сказала я, с улыбкой глядя ему в глаза. – И о вашей семье, если они приедут. Как ее зовут, кстати?
– Кобылу? – Хермон встал на ноги, и внезапная улыбка расколола его лицо, которое удивительно просветлело. – Ее зовут Джеруша, хотя моя жена называет ее мистрис Хрюша; боюсь, у нее очень большой аппетит, – добавил он извиняющимся тоном, обращаясь к Джейми, который довольно ощутимо напрягся при слове «хрюша».
– Ничего страшного, – сказал Джейми, с некоторым трудом выбрасывая из головы мысли о свинье. Он поднялся, глядя в окно; лучи послеполуденного солнца, падающие через него, окрасили золотом сосновые доски подоконника и пола. – Становится поздно, Хермон. Надеюсь, вы поужинаете с нами и останетесь на ночь.
