Текст книги "Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)"

Автор книги: Диана Гэблдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 91 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]

– Нет, – мгновенно отреагировала Бри. – Это такое нахальство с ее стороны! Ты имел полно право ответить ей подобным образом.

– Ну, я не сожалею о существе моего высказывания, – сказал Роджер с намеком на улыбку. – Только о форме.

– Понимаете, – произнес он, поворачиваясь ко мне, – я подумал, что, вероятно, мне стоит извиниться, чтобы сегодня вечером не возникло проблем. Я не хочу испортить свадьбу Бри.

– Свадьбу Бри? Ты считаешь, что я женюсь сама на себе? – спросила она, хмуря густые рыжие брови.

– О, разумеется, нет, – сказал он с улыбкой и нежно коснулся ее щеки. – Я, конечно, буду стоять рядом с тобой. И пока результатом будет наша женитьба, меня совершенно не интересует сама церемония. Но ты, наверное, хочешь, чтобы все было хорошо, не так ли? Возьми что-нибудь для смягчения удара на случай, если твоя тетушка решит огреть меня поленом, прежде чем я успею сказать «да».

Мне было ужасно любопытно, что же он сказал Джокасте, но я решила, что нужно вернуться к более насущной проблеме. Ведь может статься, что не будет никакой свадьбы, которую можно испортить.

– И таким образом Джейми ищет отца Кеннета, – закончила я свой рассказ. – Марсали не знает, какой шериф забрал его, и это затрудняет дело.

Темные брови Роджера удивленно поднялись, потом тревожно нахмурились.

– Интересно… – произнес он, поворачиваясь ко мне. – Вы знаете, я, по-моему, видел его совсем недавно.

– Отца Кеннета? – спросила я, опустив нож, которым собиралась резать кекс.

– Нет, шерифа.

– Что? Где? – Бри развернулась, пристально оглядываясь вокруг. Руки ее сжались в кулаки, и я подумала, как хорошо, что шериф не болтался где-то поблизости. Арест Брианны за нападение на должностное лицо уж точно бы испортил свадьбу.

– Он пошел туда, – Роджер махнул рукой вниз в направлении палатки Хейеса. В это время раздались шаги, шлепающие по грязи, и появился Джейми, казавшийся усталым, обеспокоенным и раздраженным. Очевидно, священника он не нашел.

– Па, – взволнованно бросилась к нему Бри, – Роджер думает, что видел шерифа, который схватил отца Кеннета!

– Да? – Джейми сразу приободрился. – Где? – его левая рука сжалась в кулак, и я не смогла сдержать улыбку. – Что смешного? – спросил он сердито, увидев ее.

– Ничего, – заверила я его. – Вот, возьми кусочек кекса с цукатами и орехами.

Я вручила ему кекс, который он быстро запихал в рот, и повернулся к Роджеру.

– Где? – спросил он, неразборчиво.

– Я не знаю, тот ли это человек, которого вы ищете, – сказал ему Роджер. – Такой маленький потертый человечек. Но он был с заключенным; он схватил одного человека с Пьяного ручья. МакЛеннана, я полагаю.

Джейми подавился и раскашлялся, выплевывая кусочки кекса в костер.

– Он арестовал МакЛеннана? И ты позволил ему? – Бри испуганно уставилась на Роджера. Ни она, ни Роджер не присутствовали, когда Абель МакЛеннан рассказывал свою историю, но оба хорошо знали его.

– Я не мог помешать шерифу, – мягко указал Роджер. – Я позвал МакЛеннана и спросил, нужна ли ему помощь – я намеревался найти твоего отца или Фаркарда Кэмпбелла, если ему нужно помочь. Но он посмотрел сквозь меня, словно я приведение, а когда я позвал его снова, он странно улыбнулся и покачал головой. Я не посчитал необходимым набрасываться на шерифа с кулаками только из принципа. Но если ты…

– Это не шериф, – сказал Джейми хрипло. Его глаза слезились, и он остановился, чтобы откашляться.

– Это сыщик, – сказала я Роджеру. – Что-то вроде охотника за головами, как я понимаю.

Чай еще не настоялся, я нашла полупустой кувшин с элем и вручила его Джейми.

– Что он будет делать с Абелем? – спросила я. – Ты говорил, что Хейес не хочет брать заключенных.

Джейми покачал головой и отпил эля, потом опустил кувшин, дыша немного легче.

– Да, он не будет. Мистер Бобль – это, должно быть он – отвезет Абеля к ближайшему судье. И если маленький Роджер видел его только что…

Он повернулся в размышлении и оглядел горы вокруг нас.

– Это, скорее всего, будет Фаркард, – закончил он, и его плечи немного расслабились. – Я знаю четырех мировых и трех полицейских судей на этом сборе, но только Кэмпбелл располагается на этой стороне горы.

– О, это хорошо, – с облегчением вздохнула я. Фаркард Кэмпбелл был справедливым человеком, поборником закона, но не без сострадания, и, что еще более важно, старый друг Джокасты Камерон.

– Да, мы попросим тетю замолвить за него словечко, и лучше сделать это перед свадьбой, – он повернулся к Роджеру. – Ты пойдешь, МакКензи? Мне нужно найти отца Кеннета, чтобы свадьбы вообще состоялись.

Роджер выглядел так, словно тоже подавился кусочком кекса.

– Э-э… хорошо, – произнес он, запинаясь. – Вероятно, я не лучшая кандидатура для того, чтобы говорить с миссис Камерон сейчас.

Джейми уставился на него со смесью любопытства и раздражения.

– Почему нет?

Отчаянно краснея, Роджер поведал свой разговор с Джокастой, понизив голос почти до порога слышимости к концу повествования.

Но мы все услышали. Джейми посмотрел на меня, его рот дернулся. Потом у него задрожали плечи. У меня внутри, словно лопнул пузырь смеха, но это было ничто по сравнению с весельем Джейми. Он смеялся почти беззвучно, но настолько сильно, что слезы снова выступили на его глазах.

– О, Христос, – выдохнул он, наконец, и зажал бок, все еще тихо хрипя. – Боже, я, кажется, сломал ребро.

Он взял одну из чистых полусухих тряпок с куста и небрежно вытер ею лицо.

– Хорошо, – сказал он, немного придя в себя. – Сходи к Фаркарду тогда. Если Абель там, скажи Кэмпбеллу, что я буду для него гарантом. Приведи его с собой.

Он сделал короткий отгоняющий жест, и Роджер, багровый от унижения, но сохраняющий достоинство, тотчас же удалился. Бри последовала за ним, бросив на отца взгляд, полный упрека, что вызвало у него еще один приступ беззвучного смеха.

Я заглушила свой смех большим глотком горячего, божественно ароматного чая. Я предложила чашку Джейми, но он отказался, удовольствовавшись пивом в кувшине.

– Моя тетя, – заметил он, наконец, опуская кувшин, – очень хорошо знает, что можно купить за деньги, а что нельзя.

– И она только что купила себе – и всем в графстве – хорошее мнение о бедном Роджере, – ответила я довольно сухо.

Джокаста Камерон была из семьи МакКензи из Леоха, семьи, которую Джейми однажды описал, как «очаровательные, как жаворонки, и хитрые, как лисы». Имела ли Джокаста какие-то сомнения относительно мотивов Роджера для женитьбы на Брианне, или она просто решила предупредить праздные сплетни, но ее методы, бесспорно, были успешны. Сейчас она, вероятно, сидела в своей палатке, тихо посмеиваясь в восхищении от своего ума, и с нетерпением ждала возможности распространить историю о своем предложении и его ответе.

– Бедный Роджер, – согласился Джейми, рот его все еще подергивался. – Бедный, но добродетельный, – он поднял кувшин, выпил его до дна и поставил с удовлетворенным вздохом. – Хотя по-правде говоря, – добавил он, глядя на меня, – она купила парню нечто ценное, не так ли?

– «Мой сын», – тихо процитировала я, кивнув головой. – Ты думаешь, он понимал это, пока не произнес эти слова? То, что он действительно считает Джемми своим сыном?

Джейми сделал неопределенное движение плечами.

– Не могу сказать. Но он должен вбить себе это в голову, пока не появился второй ребенок, о котором он точно будет знать, что он его.

Я подумала о своем разговоре с Брианной сегодня утром, но решила промолчать, по крайней мере, пока. В конце концов, это было дело Брианны и Роджера. Я, молча, кивнула и повернулась, чтобы прибрать посуду после чая.

Я чувствовала небольшой жар в желудке, причиной которого не был горячий чай. Роджер дал клятву, что примет Джемми, как своего собственного сына, независимо от того, каким может оказаться отцовство мальчика. Он был благородным человеком, Роджер, и собирался выполнить ее. Но сердце говорит громче любой клятвы, которую произносят только губы.

Когда я вернулась беременной, Фрэнк поклялся, что он будет почитать меня своей женой, будет любить ребенка, как своего собственного, будет любить меня, как прежде. Из всех трех клятв, которые он старался исполнить, верной оказалась только одна. С момента, когда он взял Брианну на руки, она стала его дочерью.

«Но что произошло бы, если бы появился второй ребенок?» – внезапно пришла мне в голову мысль. Такой возможности никогда не было, но если бы была? Я медленно обтерла заварник и завернула его в полотенце, мысленно представляя это мифическое дитя, которого мы с Фрэнком могли бы иметь, но никогда не имели и никогда не будем. Я нежно прижала завернутый чайник к груди, словно это был спящий ребенок.

Когда я очнулась от мыслей, Джейми все еще был здесь и смотрел на меня со странным выражением – нежно, но с какой-то грустью.

– Я когда-нибудь благодарил тебя, сассенах? – сказал он немного хриплым голосом.

– За что? – озадаченно спросила я. Он взял меня за руку и мягко притянул к себе. От него пахло пивом, мокрой шерстью и кексом, слегка пропитанным бренди.

– За моих детей, – сказал он нежно. – За детей, которых ты мне родила.

– О, – сказала я и медленно наклонилась вперед, уткнувшись лбом в теплую твердь его груди. Я сунула руки ему под сюртук, соединив их на его пояснице, и вздохнула. – Это было… мое удовольствие.

– Мистер Фрейзер, мистер Фрейзер!

Я подняла голову и развернулась; маленький мальчик с лицом, раскрасневшимся от холод а и бега, мчался вниз по склону, размахивая руками для сохранения равновесия.

– У-уп! – Джейми во время протянул руки, чтобы схватить мальчика, который на последних нескольких футах от нас совершенно потерял контроль над своим телом. Он подхватил мальчика, которого я признала как самого младшего из Кэмпбеллов, на руки и улыбнулся ему. – Да, Рэбби, в чем дело? Твой па хочет, чтобы я пришел за мистером МакЛеннаном?

Рэбби замотал головой, разметывая волосы, как овчарка шерсть.

– Нет, сэр, – проговорил он, тяжело дыша. Он глотнул воздух, и его маленькое горло раздулось, как у лягушки, от попыток одновременно говорить и дышать. – Нет, сэр. Мой па говорит, что он слышал, где находится священник, и сказал мне проводить вас туда. Вы пойдете?

Джейми удивленно приподнял брови. Он кинул на меня взгляд, потом улыбнулся Рэбби и поставил его на землю.

– Да, парень, я иду. Веди меня.

– Очень умно со стороны Фаркарда, – сказала я тихонько Джейми, кивнув на Рэбби, который скакал впереди, иногда оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что мы следуем за ним. Никто не обратит внимания на маленького мальчика среди толпы детей на горе. Но все, конечно, заметили бы, если бы Фаркард пришел сам или отправил одного из старших сыновей.

Джейми вздохнул, его дыхание поднялось облачком пара в холодеющем воздухе.

– В конце концов, Фаркарда это не касается, несмотря на то, что он друг моей тети. И я думаю, что если он послал за мной мальчика, значит, он знает, кто стоит за этим, и не собирается играть со мной в одной команде против него.

Он поглядел на садящееся солнце и грустно взглянул на меня.

– Я говорил, что должен найти отца Кеннета до заката, но все же я не уверен, что мы сегодня увидим свадьбу, сасеенах.

Рэбби вел нас вперед и наверх, следуя по лабиринтам тропинок и без колебаний топча пожухшую траву. Солнце, наконец, прорвалось сквозь облака. Оно уже опустилось к вершинам гор, но было все еще достаточно высоко, чтобы залить склон теплым ясным светом, который на время отогнал промозглость дня. Люди собирались возле своих костров в предвкушении ужина, и среди всеобщей суматохи никто не обращал на нас внимания.

Наконец, Рэбби остановился в начале исхоженной тропинки, которая ввела вверх и направо. Я пересекла гору несколько раз в течение сбора, но никогда не забиралась так высоко. Кто держал отца Кеннета под стражей, задавалась я вопросом, и что Джейми собирался с этим делать?

– Там вверху, – сказал Рэбби, указывая на верхушку большой палатки, едва видимую за зарослями сосны.

Джейми издал шотландский звук при виде палатки.

– О, – сказал он тихо, – вот как, значит.

– Что значит «как»? Чья это палатка? – я с подозрением рассматривала ее навощенный коричневый тент. Она, очевидно, принадлежала богатому человеку, но я не была с ним знакома.

– Мистера Лилливайта из Хиллсборо, – сказал Джейми, задумчиво хмуря брови. Он погладил Рэбби Кэмпбелла по голове и вручил ему пенни из споррана. – Спасибо, малыш. Теперь беги в своей маме, уже пора ужинать.

Рэбби взял монетку и исчез без слов, довольный выполненным поручением.

– О, неужели? – я с опаской поглядела на палатку. «Это объясняет кое-что, – подумала я, – но не все». Мистер Лилливайт был судьей из Хилсборо, и я ничего не знала о нем, кроме его внешнего вида. Я видела его несколько раз во время сбора, высокого, скорее унылого человека, выделяющегося своим сюртуком зеленого бутылочного цвета с серебряными пуговицами, однако официально мы не были представлены.

Судьи отвечали за назначение шерифов, что объясняло его связь с «противным толстым человеком», как описала его Марсали, и то, почему отец Кеннет содержался здесь, но оставался открытым вопрос – шериф или мистер Лилливайт стояли за удалением священника.

Джейми взял меня за руку и свел с тропы к маленькой сосне.

– Ты ведь не знаешь, мистера Лилливайта, сассенах?

– Только по внешнему виду. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Он улыбнулся с намеком на озорство в его глазах, несмотря на его беспокойство о священнике.

– Сыграем, а?

– Если ты не предполагаешь, что я стукну мистера Лилливайта по голове и силой освобожу отца Кеннета, я согласна. Такие вещи, скорее, по твоей части, чем по моей.

Он рассмеялся и кинул на палатку взгляд, который можно было счесть мечтательным.

– Я ничего не хотел бы сильнее, – произнес он, подтверждая это впечатление. – Это будет не так уж трудно, – продолжил он, оценивающе рассматривая коричневые бока палатки. – Судя по размерам, там не может больше двух или трех человек, не считая священника. Я мог бы дождаться темноты, взять одного или двух парней и…

– Но что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас? – прервала я его, полагая, что лучше положить конец его преступным замыслам.

– А, – он прекратил строить козни и, прищурившись, посмотрел на меня, оценивая мой внешний вид. Я сняла запачканный кровью передник, который одевала на прием больных, подняла и аккуратно заколола волосы, и выглядела вполне респектабельно, если не обращать внимания на такой пустяк, как грязь по низу юбки.

– У тебя нет с собой каких-либо врачебных инструментов? – спросил он, немного хмурясь. – Бутылочка с пойлом, маленький ножик?

– Бутылочка с пойлом, действительно! Нет,… о, подожди-ка. Да, есть, вот они. Подойдут? – я вытащила из мешочка, привязанного к поясу, маленькую коробочку из слоновой кости, в которой держала акупунктурные иглы с позолоченными кончиками.

Удовлетворенный Джейми кивнул и вытащил серебряную фляжку с виски из споррана.

– Подойдут, – сказал он, вручая мне флягу. – Возьми-ка и это для вида. Иди к палатке и скажи охраннику, что он болен.

– Охранник?

– Священник, – сказал он, взглянув на меня с небольшим раздражением. – Я уверен, что все знают тебя, как целительницу, и признают по виду. Скажи, что у отца Кеннета заболевание, лечением которого ты занимаешься, и если не дать ему немедленно лекарство, ему станет хуже и он умрет. Я не думаю, что это входит в их планы, и они не опасаются тебя.

– Я не думаю, что они должны, – согласилась я немного язвительно. – Ты не хочешь, чтобы я проткнула сердце шерифу своими иглами, да?

Он усмехнулся этой идее, но отрицательно покачал головой.

– Нет, я только хочу, чтобы ты узнала, почему они взяли священника, и что они собираются с ним делать. Если я сам начну их расспрашивать, это их насторожит.

Он подразумевал, что не оставил полностью мысль о диверсионном набеге на укрепление мистера Лилливайта, если ответы покажутся ему неудовлетворительными.

– Хорошо, – сказала я. – А что ты собираешься делать, пока я буду там?

– Я собираюсь пойти и собрать ребят, – сказал он и, быстро сжав мою руку с пожеланием удачи, отправился вниз по тропинке.

Я все еще размышляла, что он подразумевал этой загадочной фразой – каких «ребят»? почему? – пока подходила к откинутому клапану палатки, но все предположения вылетели у меня из головы, когда появился джентльмен, который так точно соответствовал описанию Марсали – «противный, толстый человек» – что у меня не возникло никаких сомнений в его идентификации. Он был низенького роста и походил на жабу, у него была лысина и объемный живот, из-за которого чуть не обрывались пуговицы запачканного едой жилета. Он уставился на меня маленькими глазами-бусинками, словно оценивая с гастрономической точки зрения.

– Добрый день, мэм, – произнес он с несколько недовольным видом, без сомнения придя к заключению, что я вряд ли приятна на вкус, но склонил голову с формальной вежливостью.

– Добрый день, – радостно ответила я, делая короткий реверанс. Никогда не вредно быть вежливой, по крайней мере, сначала. – Вы шериф, не так ли? Боюсь, что мы не были официально представлены. Я миссис Фрейзер из Фрейзерс-Риджа.

– Дэвид Анструтер, шериф округа Оранж, ваш слуга, мэм, – сказал он, снова кланяясь, хотя без всякого энтузиазма. Он также не выказал удивления при имени Джейми. Или он не был знаком с этим именем – вряд ли – или он ожидал от него посланников.

В таком случае, я не видела смысла ходить вокруг да около.

– Я так понимаю, что вы составили компанию отцу Донахью, – сказала я приятно. – Я пришла, чтобы увидеть его, я его врач.

Не знаю, чего он ожидал, но только не этого. Его челюсть отвисла, показав неправильный прикус, воспаление десен впереди и отсутствие малого коренного зуба. Прежде чем он закрыл его, из палатки вышел высокий джентльмен в темно-зеленом сюртуке и встал позади него.

– Миссис Фрейзер? – произнес он, приподняв одну бровь. Он сухо поклонился. – Вы желаете поговорить с арестованным священником?

– Арестованный? – я выразила огромное удивление. – Священник? Но что такого он мог наделать?

Шериф и судья обменялись взглядами, и судья кашлянул.

– Вероятно, вы не знаете, мадам, что незаконно вести церковные службы в Северной Каролине всем священникам, кроме представителей истинной, то есть Англиканской церкви?

Я слышала о законе, хотя я также знала, что он редко исполняется. Начать с того, что здесь было очень мало священников других конфессий, и никого не волновали странствующие проповедники – фрилансеры [62]62
  Внештатные сотрудники, от freelancer (англ.), означавшего в средние века солдата-вольнонаемника.


[Закрыть]в полном смысле этого слова – которые появлялись время от времени.

– Боже милостивый! – произнесла я, изображая потрясение так хорошо, как могла. – Нет, я понятия не имела. Боже мой! Как странно!

Мистер Лилливайт немного моргнул, и я отнесла это на счет созданного мною потрясенного впечатления. Я откашлялась и вытащила серебряную флягу и коробку с иглами.

– Хорошо. Надеюсь, недоразумение скоро разъяснится. Однако я хотела бы увидеть отца Донахью на минутку. Так как я его врач. У него… недомогание, – я слегка отодвинула крышку коробки и показала кончики игл, позволив им вообразить нечто опасно заразное, – которое требует регулярной обработки. Могу я увидеть его и провести процедуру? Я… э… не хотела бы, чтобы пациент пострадал из-за небрежения с моей стороны, – я улыбнулась настолько очаровательно, насколько возможно.

Шериф, укутавший шею воротником сюртука, выглядел злобным земноводным, но на мистера Лилливайта, казалось, моя улыбка произвела большее впечатление. Он колебался, посматривая на меня.

– Ну, я не уверен… – начал он, когда сзади меня раздались звуки шагов. Я оглянулась, почти ожидая, что увижу Джейми, но вместо этого увидела своего недавнего пациента, мистера Гудвина, с еще опухшей после моего хирургического вмешательства щекой и, слава Богу, нетронутой повязкой.

Он очень удивился, увидев меня, но приветствовал с большой сердечностью, выдохнув на меня облако алкогольных паров. Очевидно, мистер Гудвин воспринял мой совет относительно дезинфекции очень серьезно.

– Миссис Фрейзер! Надеюсь, вы не пришли лечить моего друга Лилливайта? Хотя я думаю, мистеру Анструтеру не помешала бы хорошая чистка. Будете очищать свои грязные гуморы, а, Дэвид? Ха-ха!

Он фамильярно хлопнул шерифа по спине, и Анструтер лишь слегка поморщился на это, что дало мне некоторое представление о степени важности мистера Гудвина в социальной иерархии округа Оранж.

– Джордж, мой дорогой, – тепло поприветствовал его мистер Лилливайт. – Вы знакомы с этой очаровательной леди?

– О, действительно, сэр! – мистер Гудвин повернул свое сияющее лицо ко мне. – Ведь миссис Фрейзер оказала мне большую услугу сегодня утром, большую услугу действительно! Вот, смотрите!

Он помахал своей уложенной в шину и забинтованной рукой, и я была рада увидеть, что она не причиняла ему боли, хотя, вероятно, благодарить за это надо было предпринятые им меры анестезии, а не мое мастерство.

– Она совершенно вылечила мою руку, просто прикоснувшись сюда и сюда, и вытащила мой сломанный зуб так ловко, что я не почувствовал боли! Смотрите!

Он затолкал палец в рот и оттопырил щеку, показав запачканный кровью тампон, торчащий из зубной лунки, и темный ровный стежок на десне.

– Действительно, я восхищен, миссис Фрейзер, – Лилливайт, не обращая внимания на запах чеснока и виски изо рта мистера Гудвина, с интересом заглядывал туда, и я видела, как оттопырилась его щека, когда он языком исследовал свой задний зуб.

– Но что привело вас сюда, миссис Фрейзер? – мистер Гудвин обратил лучи своей общительности на меня. – Уже поздно, может быть, вы не откажетесь поужинать у моего костра?

– О, спасибо, но я действительно не могу, – сказала я, улыбаясь со всей очаровательностью, на какую была способна. – Я пришла только для того, чтобы осмотреть другого пациента, который…

– Она хочет видеть священника, – прервал меня Анструтер.

Гудвин моргнул, слегка ошеломленный.

– Священник. Здесь есть священник?

– Папист, – подчеркнул мистер Лилливайт, оскалив рот, словно не хотел касаться губами грязного слова. – До меня дошли слухи, что среди собравшихся здесь прячется католический священник, который собирается сегодня вечером провести мессу. Я, разумеется, отправил мистера Анструтера арестовать его.

– Отец Донахью – мой друг, – вставила я настолько твердо, как могла. – И он не прятался; он был приглашен вполне открыто, как гость миссис Камерон. Он также мой пациент и ему необходимо лечение. Я пришла, чтобы помочь ему.

– Ваш друг? Вы католик, миссис Фрейзер? – мистер Гудвин выглядел потрясенным, ему, очевидно, не приходило в голову, что его зуб удалял папистский дантист, и он в шоке потрогал распухшую щеку.

– Да, – ответила я, надеясь, что быть католиком не являлось нарушением закона.

Очевидно, нет. Мистер Гудвин ткнул мистера Лилливайта в бок локтем.

– О, Рэндалл, не будь букой. Позволь миссис Фрейзер осмотреть священника, какой от этого может быть вред? А если он действительно гость миссис Камерон…

Мистер Лилливайт на мгновение сжал губы в раздумье, потом отступил в сторону и приподнял клапан входа.

– Полагаю, не будет никакого вреда, если вы осмотрите своего… друга, – медленно произнес он. – Входите, мадам.

Приближался закат, и внутри палатки было довольно темно, хотя сквозь одну ее сторону еще просвечивало опускающееся солнце. Я на мгновение прикрыла глаза, привыкая к сумраку, потом моргнула и огляделась вокруг.

Палатка казалась загроможденной вещами, но относительно роскошной, в ней была кровать и другая мебель, воздух внутри нее пах не только мокрой шерстью, но и прекрасным ароматом цейлонского чая, дорогого вина и миндального кекса.

Силуэт отца Донахью вырисовывался на фоне светлой стены, он сидел за маленьким раскладным столиком, на котором лежали несколько листов бумаги, перо и стояла чернильница. Эти предметы с таким же успехом могли быть тисками, щипцами и раскаленной кочергой, если судить по его напряженному воинственному виду человека, готового к мученичеству.

Сзади меня раздался стук кремня, и появился слабый огонек. Потом он разгорелся, и черный слуга – мистера Лилливайта, предположила я – вышел вперед, поставив на стол маленькую масляную лампу.

Теперь, когда я могла ясно видеть священника, впечатление мученичества стало более явным. Он был похож на святого Стефана после первого залпа камней, у него был синяк на подбородке, а подбитый глаз распух и почти закрылся.

Здоровый глаз широко открылся при виде меня, и он издал удивленный возглас.

– Отец Кеннет, – я схватила его руку, широко улыбаясь на случай, если кто-нибудь подсматривал через откинутый клапан. – Я принесла ваше лекарство. Как вы себя чувствуете?

Я приподняла и опустила брови, показывая, что он должен подыграть мне. Он удивленно уставился на меня, но потом, казалось, понял. Он кашлянул, потом, ободренный моим кивком, раскашлялся с большим энтузиазмом.

– Это… очень любезно с вашей стороны… подумать обо мне, миссис Фрейзер, – прохрипел он между приступами кашля.

Я отвинтила крышку фляжки и налила ему щедрую порцию виски.

– С вами все в порядке, отец? – спросила я тихим голосом, наклоняясь, чтобы вручить ему выпивку. – Ваше лицо.

– О ничего страшного, дорогая миссис Фрейзер, – уверил он меня, его слабый ирландский акцент от волнения стал сильнее. – Просто я сделал ошибку, когда оказал сопротивление шерифу при аресте. И только от потрясения я чуть не повредил яйца бедному человеку, а он ведь исполнял свой долг. Боже, прости меня.

Отец Кеннет с набожным выражением закатил вверх свой неповрежденный глаз, и только нераскаянная усмешка портила впечатление.

Священник имел средний рост и выглядел старше своих лет из-за того, что много времени проводил в седле в непогоду. Однако ему было не более тридцати пяти лет, и его тело под черной сутаной было худым и жилистым, словно свитое из веревок. Я начинала понимать недоброжелательность шерифа.

– Кроме того, – добавил он, осторожно касаясь заплывшего глаза, – мистер Лилливайт извинился за причиненный вред.

Он кивнул на стол, и я увидела, что среди письменных принадлежностей стояла бутылка вина и оловянная рюмка – рюмка была полная, а уровень вина в бутылке почти не понизился.

Священник выпил виски, который я налила, закрыв глаза в мечтательном блаженстве.

– Лучшего лекарства и не нужно, – сказал он, открывая их. – Я благодарю вас, мистрис Фрейзер. Мне стало гораздо лучше, я мог бы даже сейчас пройти по воде.

Он вспомнил, что должен кашлять, и издал деликатный кашель, прикрыв рот кулаком.

– Что такое с вином? – спросила я, бросив взгляд на вход.

– О, ничего, – сказал он, убирая руку. – Просто я подумал, что при таких обстоятельствах мне не стоит принимать угощение от судьи. Назовите это совестью.

Он снова улыбнулся мне, но на этот раз кривой усмешкой.

– Почему они арестовали вас? – спросила я, понижая голос. Я снова посмотрела на вход палатки, но там никого не было, и только ропот голосов доносился снаружи. Очевидно, Джейми был прав, они не заподозрили меня ни в чем.

– За святую мессу, – ответил он таким же тихим голосом. – Так они сами сказали. Это подлая ложь. Я не служил мессу с прошлого воскресенья, и это было в Вирджинии.

Он тоскливо посмотрел на фляжку, и я налила еще рюмочку виски.

Я хмурилась, раздумывая, пока он пил на этот раз более медленно. Чего добиваются Лилливайт и его компания? Вряд ли они действительно стремились осудить священника по обвинению в отправлении мессы. Конечно, не составляло большого труда найти лжесвидетелей, которые подтвердят, что он служил мессу, но для какой цели?

И хотя католицизм не был популярен в Северной Каролине, я не могла видеть смысла в аресте священника, который в любом случае утром должен был уехать. Отец Кеннет приехал из Балтимора по приглашению Джокасты Камерон и собирался вернуться туда.

– О! – произнесла я, и отец Кеннет посмотрел на меня, оторвавшись от рюмки.

– Просто мысль, – сказала я, показывая ему продолжать. – Вы случайно не знаете, знаком ли лично мистер Лилливайт с миссис Камерон?

Джокаста была богатой и влиятельной женщиной, и обладая сильным характером, не обходилась без врагов. Я не понимала, почему мистер Лилливайт решил досадить ей таким странным образом, однако…

– Я знаком с миссис Камерон, – раздался голос Лилливайта позади меня, – хотя, увы, не могу похвастаться близкой дружбой с ней.

Я развернулась и обнаружила, что он стоял у входа в палатку вместе с шерифом Анструтером и мистером Гудвином, на заднем плане маячил Джейми. Последний коротко дернул бровью, взглянув на меня, но в остальном сохранял серьезный вид.

Мистер Лилливайт поклонился мне, подтверждая свои слова.

– Я только что объяснял вашему мужу, мадам, что только беспокойство об интересах миссис Камерон принудило меня упорядочить положение Донахью, чтобы позволить его длительное присутствие в колонии, – мистер Лилливайт холодно кивнул на священника. – Однако я боюсь, что мое предложение было отклонено без всяких рассуждений.

Отец Кеннет поставил рюмку и выпрямился, блеснув здоровым глазом.

– Они хотят, чтобы я подписал присягу, сэр, – сказал он Джейми, указывая на бумагу и перо на столе. – В том смысле, что я отказываюсь от веры в превращение во время причастия.

– Вот как, – голос Джейми выражал лишь вежливый интерес, но я сразу поняла, что подразумевал священник, говоря о совести.

– Но он не может сделать этого, не так ли? – сказала я, оглядывая мужчин. – Католики, я имею в виду мы, – я говорила подчеркнуто выразительным тоном, глядя на мистера Гудвина, – верим в превращение. Не правда ли? – спросила я, поворачиваясь к священнику, который улыбнулся в ответ и кивнул головой.

Мистер Гудвин выглядел унылым и притихшим, его алкогольная общительность значительно сникла от неловкого напряжения.

– Я сожалею, миссис Фрейзер, но это закон. Единственное обстоятельство, при котором священнослужитель, не принадлежащий к истинной церкви, может остаться в колонии легально, это подписать присягу. Многие уже подписали ее. Вы знаете преподобного Урмстоуна, методистского разъездного священника? Он подписал ее, также как и мистер Калверт, священник баптистской церкви, который живет возле Вейдсборо.

Шериф выглядел ужасно самодовольным, и я, с трудом подавив желание со всей силы наступить ему на ногу, повернулась к мистеру Лилливайту.

– Но отец Кеннет не может подписать эту присягу. Что вы сделаете с ним в таком случае? Бросите бедного человека в тюрьму? Вы не можете этого сделать, он болен!

На это отец Кеннет услужливо раскашлялся.

Мистер Лилливайт с сомнением посмотрел на меня, но обратился к Джейми.

– Я мог бы с полным основанием заключить этого человека в тюрьму, но из уважения к вам, мистер Фрейзер, и к вашей тете, я не сделаю этого. Однако завтра он должен покинуть колонию. Я отправлю его под охраной в Вирджинию, где он будет освобожден. Вы можете быть уверены: будут предприняты все меры, чтобы обеспечить ему безопасную поездку.