Текст книги "Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)"

Автор книги: Диана Гэблдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 91 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]

Глава 9
Семя раздора

Я заглядывала в нос одного из рабов Фаркарда Кэпмбелла, деля свое внимание между полипом, перекрывшим его ноздрю, и письмом губернатора Трайона. Из этих двух вещей мои симпатии были на стороне полипа, который я собиралась истребить с помощью раскаленного железа.

«Это чертовски несправедливо», – думала я, хмурясь, пока стерилизовала скальпель и укладывала маленькую железку для прижигания на горячие угли.

Неужели началось? Или это только один из предвестников? Сейчас конец семидесятого года, пройдет чуть более пяти лет, и все тринадцать колоний будут втянуты в войну. Хотя для каждой колонии это произойдет в результате различных процессов. Прожив длительное время в Бостоне, я знала из школьных уроков Бри, как это было – или будет – в Массачусетсе. Налог, бостонская резня, гавань, Хэнкок, Адамс, бостонское чаепитие. Но как будет в Северной Каролине? Что произошло здесь – или произойдет?

Это могло начаться сейчас. Разногласия между плантаторами восточного побережья и поселенцами западной бесплодной части колонии накапливались уже несколько лет. Регуляторы, главным образом, происходили из последних, тогда как первые были приверженцами Трайона и, следовательно, короны.

– Все в порядке?

Я дала рабу хорошую порцию медицинского виски для укрепления духа, и на мою ободряющую улыбку он кивнул с сомнением, но покорно.

В двадцатом веке я никогда не слышала о регуляторах, но вот они здесь, и к настоящему времени я видела достаточно, чтобы понимать, как многое осталось за пределами исторических книг. Неужели семена революции были посеяны здесь на моих глазах?

Успокаивающе бормоча, я обернула левую руку в льняную салфетку, твердо взялась ею за подбородок раба и, ткнув лезвием в ноздрю, ловко разрезала полип. Разрез сильно кровоточил, кровь обильно пропитала ткань на моей руке, но очевидно рабу не было больно. Он выглядел удивленным, но не испуганным.

Железка для прижигания представляла собой тонкий металлический прут с деревянной ручкой, его противоположный конец был расплющен в виде лопатки. Лопатка нагрелась в огне до покраснения. Я взяла прут за деревянную ручку, на мгновение прижала к носу мужчины кусочек ткани, чтобы приостановить кровотечение, и в долю секунды прежде, чем кровь хлынула снова, прижала горячее железо к перегородке в носу, отчаянно надеясь, что попала в нужное место.

Раб издал задушенный звук, но не двинулся, хотя слезы текли по его щекам, орошая теплой влагой мои пальцы. Запах жженой крови и плоти напоминал аромат, поднимающийся из ям с барбекю. Мой живот громко заурчал. Выпученные налитые кровью глаза раба с удивлением встретились с моими; я усмехнулась ему, и он тихонько сквозь слезы хихикнул.

Я вынула железку, держа наготове салфетку, но кровь больше не текла. Задрав голову мужчины далеко назад, я заглянула ему в нос, чтобы с радостью увидеть маленькое чистое пятно на слизистой оболочке. Я знала, что ожог должен быть ярко-красного цвета, но без риноскопа он выглядел, как черная короста, напоминая клеща среди темных волос носа.

Мужчина не понимал по-английски. Я улыбнулась ему, но обратилась к его подружке, молодой женщине, которая держала руку мужчины во время операции.

– С ним все будет в порядке. Скажите ему, чтобы не трогал коросту в носу, и если она загноится, или начнется лихорадка, – я замолчала, поскольку далее должно было последовать «обратитесь к своему врачу», совершенно бесполезные слова, так как это было невозможно.

– Обратитесь к хозяйке, – неохотно сказала я вместо этого. – Или найдите женщину-травницу.

Нынешняя миссис Кэмпбелл, насколько я знала, была молода и довольно бестолкова. Однако у любой хозяйки плантации должны быть знания и необходимые средства от лихорадки. А если разовьется сепсис… ну что ж, тогда вряд ли кто-нибудь сможет ему помочь.

Я похлопала раба по плечу и отпустила его, подозвав следующего пациента из очереди.

Гнойник. Именно с ним можно сравнить нынешнюю ситуацию, с назревающим гнойником. Внешне все казалось спокойным, корона даже отзывала свои войска! Но дюжины, сотни и тысячи крошечных семян раздора оставались, формируя очаги конфликтов в колониях. Регуляторство было одним их них.

Рядом со мной на земле стояло маленькое ведерко с очищенным спиртом, в котором я дезинфицировала инструменты. Я опустила туда лопаточку для прижигания, потом толкнула ее назад в огонь, и спирт вспыхнул с коротким не дающим света шипением.

У меня было неприятное чувство, будто послание в спорране Джейми было таким же огнем, направленным к одному из множества запалов. Некоторые из них можно было затоптать, другие, пошипев, угасли бы сами, но достаточное количество могло разгореться и вспыхнуть, проложив свой разрушительный путь через дома и семьи. В конце концов это станет полезной хирургической операцией, но прольется слишком много крови, пока раскаленный ружейный металл не прижжет открытую рану.

Неужели для нас никогда не будет мира, для Джейми и меня?

– У Дункана МакЛеода триста акров земли возле реки Ядкин, но на ней живут только он и его брат.

Джейми провел рукавом по лицу, вытирая влагу, потом мигнул, стряхивая капельки воды с ресниц, и встряхнулся, как собака, разбрызгивая воду, собравшуюся в волосах.

– Но, – продолжил он, указывая на струйку дыма от костра МакЛеода, – он родственник старого Рэбби Кохрейна. Рэбби не приехал на сбор – я слышал у него водянка – но у него одиннадцать взрослых детей, рассеянных по горам, словно семена. Так что поговори с ним, пусть он пошлет слово Рэбби. Скажи ему, что мы собираемся во Фрейзерс-Ридже через две недели.

Он замолчал, положив ладонь на руку Роджера, чтобы тот не ушел, и прищурился, вглядываясь в туман и просчитывая возможности. Они побывали в трех лагерях и заручились обещанием четырех мужчин. Сколько еще мужчин можно было завербовать на сборе?

– После Дункана перейди через ручей к овечьим загонам. Там будет Ангус Ог. Ты знаешь Ангуса Ога?

Роджер кивнул, надеясь, что он вспомнил того самого Ангуса Ога. За прошедшую неделю он встречал, по крайней мере, четырех мужчин с этим именем, но только за одним по пятам ходила собака, и только он сильно пах сырой овечьей шерстью.

– Кэмпбелл? Согнутый, как рыболовный крючок, и немного косит?

– Да, это он, – Джейми одобрительно кивнул, отпуская его руку. – К тому же он не сможет воевать сам, но он заставит приехать своих племянников и расскажет о наборе в милицию в поселениях возле Хай-Пойнта. Значит, Дункан, Ангус… о, да, Джоани Финдли.

– Джоани?

Фрейзер усмехнулся.

– Да, ее называют старой Джоан. Ее лагерь возле палатки моей тети, ее и ее брата, Иэна Мхора.

Роджер с сомнением кивнул.

– Да. И я должен поговорить с ней, не так ли?

– Да, – сказал Фрейзер. – Иэн Мхор не разговаривает. Хотя у нее два брата, которые говорят, и два взрослых сына, пригодных для войны. Она отправит их с нами.

Джейми поднял глаза вверх. День стал немного теплее, и дождь почти прекратился; в воздухе висела туманная дымка, которую в Шотландии называют моросью. Облака стали менее плотными, и сквозь них просвечивал солнечный диск, бледное размытое пятно, все еще высоко над горизонтом, но уже спускающееся к закату. Возможно, еще часа два будет светло.

– На этом все, – решил он, вытирая нос рукавом. – Как поговоришь со старой Джоан, возвращайся к костру, поужинаем перед твоей свадьбой, да?

Он задрал одну бровь, глядя на Роджера, и слегка улыбнулся, потом развернулся, но прежде чем Роджер отошел, он снова повернулся к нему.

– Говори прямо, что ты капитан МакКензи, – посоветовал он. – Они станут лучше слушать тебя.

Он снова развернулся и зашагал прочь к более упрямым клиентам из своего списка.

Костер МакЛеода горел в тумане, словно дымокур. Роджер шел к нему, повторяя про себя, как молитву. «Дункан МакЛеод, Рэбби Кохрейн, Ангус Ог Кэмпбелл, Джоани Финдли… Дункан МакЛеод, Рэбби Кохрейн…» Три раза, и он все запоминает, независимо, были ли это слова новой песни, правила в учебнике или указания по психологии рекрутов, вербуемых в милицию.

Он понимал, что необходимо поговорить как можно с большим числом шотландцев прежде, чем они рассеются по своим далеким фермам и хижинам. И он был рад, что мужчины, с которыми Фрейзер разговаривал, встретили призыв в милицию лишь с умеренно сердитыми взглядами и неловким покашливанием.

Капитан МакКензи. Он чувствовал смущенную гордость от этого чина, который Фрейзер небрежно даровал ему. «Готовый солдат, – пробормотал он себе с насмешкой, распрямляя плечи под промокшим сюртуком. – Только добавь воды».

В тоже время он ощущал слабое покалывающее чувство волнения. Это могло оказаться просто игрой в солдатики, но мысль о походе с полком милиции, с мушкетами на плечах и запахом пороха на руках…

«Пройдет менее четырех лет, – подумал он, – и милиционеры будут стоять на Лексингтон Грин». [50]50
  Лексингтон Грин (англ. Lexington Green) – место вооруженного столкновения между американскими и британскими войсками в 1775 году во время войны за независимость. Расположено рядом с городом Лексингтон, штат Массачусетс.


[Закрыть]Солдаты, которые вначале были не больше воинами, чем мужчины, с которыми он разговаривал сейчас – не больше, чем он сам. Волнение холодило его кожу, сжимая желудок странным тяжелым чувством значительности происходящего.

События наступали. Христос, они действительно наступали.

С МакЛеодом не было никаких проблем, но найти Ангуса Ога Кэмпбелла оказалось труднее, чем он думал. К тому же тот был по уши занят с овцами и рассердился, когда его отвлекли. Слова «капитан МакКензи» не произвели на старого ублюдка никакого впечатления; использование слов «полковник Фрейзер», произнесенных с некоторой угрозой, возымели больший эффект. Ангус Ог пожевал свою длинную верхнюю губу в сердитой задумчивости, неохотно кивнул головой и вернулся к своей работе, кинув резко: «Да, я пошлю слово».

К тому времени, когда он поднялся к лагерю Джоан Финдли, дождь перестал моросить, и между облаков появилась просинь.

Старая Джоан, к его удивлению, оказалась привлекательной женщиной около тридцати пяти лет с умными глазами орехового цвета, которые с интересом уставились на него из-под складок влажного арисэда.

– Значит, дело дошло до этого, да? – сказала она в ответ на его краткое изложение цели своего визита. – Я подумала об этом, когда услышала утром, что говорил этот маленький солдат.

Она задумчиво постучала ручкой деревянной ложки по губе.

– У меня в Хиллсборо есть тетя. У нее комната в Кингз Хаузе, как раз напротив дома Эдмунда Фаннинга – или того места, где он был раньше.

Она коротко хохотнула, хотя настоящего веселья в ее смехе не было.

– Она написала мне, что ревущая толпа явилась с нижнего конца улицы, размахивая вилами, словно черти. Они отпилили нижние опорные бревна дома и растащили его веревками прямо на ее глазах. А теперь мы должны послать наших мужчин таскать фаннинговские каштаны из огня, да?

Роджер был осторожен, он много слышал об Эдмунде Фаннинге, который был более чем непопулярен среди простых людей.

– Я ничего не могу сказать относительно этого, миссис Финдли, – сказал он, – но губернатор…

Джоан Финдли красноречиво фыркнула.

– Губернатор, – сказала она и плюнула в огонь. – Тьфу. Скорее друзья губернатора. Но бедняки всегда проливали кровь за золото богатых, и так будет всегда, да?

Она повернулась к двум маленьким девочками, которые материализовались позади нее, словно маленькие, закутанные в шали призраки.

– Энни, позови своих братьев. Джоани, малышка, мешай кашу в горшке. Хорошенько скреби по дну, чтобы не пригорела.

Вручив ложку меньшей девочке, она повернулась, дав знак Роджеру следовать за ней.

Это был бедный лагерь; палатка состояла только из шерстяного одеяла, натянутого между кустами. Джоан Финдли присела на корточки перед входом, и Роджер присоединился к ней, заглядывая через ее плечо.

– Bhràthair, [51]51
  Брат (гэльск.)


[Закрыть]здесь капитан МакКензи, – сказала она, дотронувшись до мужчины, который лежал на охапке травы под одеялом. Роджер испытал внезапный шок при виде мужчины, но постарался не подать вида.

Спастический паралич назвали бы его состояние в современной Роджеру Шотландии, а как он называется в это время? Возможно никак, Фрейзер сказал только, что он не разговаривает.

Кроме того, он почти не мог двигаться. Его члены иссохли, а тело было искривлено под невероятными углами. Изодранное одеяло, которым он был укрыт, сползло, сбившись в комок между его ног и оставив верхнюю часть тела неприкрытой. Изношенная рубашка также задралась, обнажив живот. Бледная кожа на его ребрах влажно блестела, отдавая синеватым цветом в тенях.

Джоан Финдли приложила ладонь к щеке мужчины и повернула его голову, чтобы он мог видеть Роджера.

– Это мой брат, мистер МакКензи, – сказала она решительным голосом, бросая вызов его реакции.

Лицо мужчины также было искажено; рот перекосился, и из него текли слюни, но пара красивых – и умных – ореховых глаз взглянула на Роджера из развалин тела. Роджер восстановил контроль над своими чувствами и выражением лица и взял костлявую ладонь в свою руку. Ощущение было ужасным; острые и хрупкие кости под кожей, холодной, словно у трупа.

– Иэн Мхор, – сказал он мягко. – Я слышал про вас. Джейми Фрейзер отправляет вам наилучшие пожелания.

Веки опустились изящным взмахом, принимая привет, и снова поднялись, обдав Роджера спокойным ясным светом.

– Капитан набирает людей в отряд милиции, – сказала Джоан из-за плеча Роджера. – Губернатор отправил распоряжение. Кажется, ему надоели бунты и беспорядок, и он заявил, что подавит их силой.

В ее голосе слышался сильный оттенок иронии.

Взгляд Иэна Мхора переместился на сестру. Его рот дергался, пытаясь сформировать слово, и его узкая грудь напрягалась от усилия. Он выдавил несколько каркающих звуков, сопровождаемых обильной слюной, и сдался, тяжело дыша, но не отводя внимательных глаз от Роджера.

– Он спросил, заплатят ли премию, капитан? – перевела Джоан.

Роджер заколебался. Джейми упоминал про плату, но никакой уверенности не было. Он чувствовал сдерживаемое нетерпение женщины за своей спиной и мужчины, лежащего перед ним. Финдли бедствовали; это было видно по стареньким платьям и босым ногам маленьких девочек, по изношенной одежде и рваному одеялу, которое давало Иэну Мхору убогую защиту от холода. Честность заставила его ответить.

– Я не знаю. Еще ничего не было обещано, но может быть.

Вопрос с выплатой премии мужчинам, поступившим в отряд милиции, зависел от результатов губернаторского призыва. Если войск будет недостаточно, губернатор может счесть целесообразным материально стимулировать милицию.

Разочарование отразилось в глазах Иэна Мхора и тут же исчезло. Любой доход стал бы для них желанным, но в действительности здесь на него мало надеялись.

– Ну что ж, – в голосе Джоан прозвучало то же самое смирение. Роджер почувствовал, как она отодвинулась, но сам все еще был захвачен в плен ореховых глаз с длинными ресницами. Они смотрели на него, бесстрашные и любознательные. Роджер колебался, не зная, мог ли он просто взять и уйти. Он хотел бы предложить помощь, но Боже, чем он мог помочь?

Он протянул руку к задранной рубашке и смятому одеялу. Недостаточно, но все же.

– Могу я?

Ореховые глаза на мгновение закрылись и открылись, выражая согласие. Он приступил к приведению вещей в порядок. Тело Иэна Мхора, хотя и истощенное, было удивительно тяжелым, и его было неудобно поднимать из того положения, в котором находился Роджер.

Однако потребовалось совсем немного времени, и вот мужчина уже хорошо укрыт и лежит в тепле. Роджер снова встретил взгляд ореховых глаз и смущенно улыбнулся, кивнув головой, потом молча отошел от выложенного травой гнезда.

Появились два сына Джоан Финдли; они стояли рядом с матерью, крепкие парни шестнадцати и семнадцати лет, глядя на Роджера с опасливым любопытством.

– Это вот Хью, – сказала она, кладя руку на плечо одного парня, и потом вторую на плечо другого, – а это Иэн Ог.

Роджер вежливо склонил голову.

– Ваш слуга, господа.

Мальчики обменялись взглядами, потом уставились вниз на свои ноги, скрывая усмешки.

– Итак, капитан МакКензи, – голос Джоан Финдли стал тихим. – Если я отдам вам своих сыновей, вы обещаете вернуть их домой невредимыми?

Ореховые глаза женщины были такие же яркие и умные, как у ее брата, и такие же бесстрашные. Он собрался с силами и не отвел взгляда.

– Я сделаю все, что будет в моей власти, мэм, чтобы они остались живы.

Уголок ее рта немного приподнялся; она хорошо помнмала, что в его власти, а что нет. Тем не менее, она кивнула, опустив руки по бокам.

– Они прибудут.

Он поклонился и ушел, ощущая тяжелый вес ее доверия на своих плечах.

Глава 10
Подарки бабушки Бэкон

Отправив последних пациентов, я привстала на цыпочки и с наслаждением потянулась, испытывая приятное чувство удачного окончания. Несмотря на условия, которыми я не могла управлять, на болезни, которые я не могла вылечить… я сделала все, что могла, и сделала это хорошо.

Я закрыла свой медицинский сундучок и взяла его в руки, собравшись идти. Мюррей любезно вызвался принести в наш лагерь мое остальное имущество в обмен на мешочек листьев сенны и дощечку для раскатки таблеток. Сам Мюррей все еще осматривал последнего пациента; он с нахмуренным видом тыкал в живот старой леди в шляпе и шали. Я махнула ему на прощание, и он рассеянно поклонился, тут же отвернувшись, чтобы взять ланцет. По крайней мере, он не забывал опускать его в кипящую воду, и я видела, как его губы шевелились, когда он произносил заклинание Брианны.

Мои ноги оцепенели от долгого стояния на холодной земле, мои спина и плечи болели, но я действительно не ощущала усталости. Некоторые из моих пациентов сегодня будут спать спокойно, потому что я уменьшила их боль. Другие выздоровеют, потому что я очистила и перевязала их раны, вправила вывихи. А нескольких, надо сказать без ложной скромности, я спасла от возможной серьезной инфекции или даже от смерти.

Мне пришла в голову своя собственная версия Нагорной проповеди, и я стала проповедовать евангелие здорового питания и гигиены всему, что находилось вокруг меня.

– Благословенны те, кто едят зелень, ибо они сохранят свои зубы, – пробормотала я красному кедру. Я прервалась на мгновение и, сорвав несколько ароматных ягод, раздавила их ногтем большого пальца, наслаждаясь острым, чистым ароматом.

– Благословенны те, кто моют руки после подтирания задницы, – добавила я, указывая предостерегающим перстом на голубую сойку, которая сидела на ближней ветви, – ибо они не заболеют.

Лагерь теперь был в поле моего зрения, и вместе с ним восхитительная перспектива горячего чая.

– Благословенны те, кто кипятят воду, – сказала я сойке, увидев струйку пара от маленького чайника, висящего над огнем, – ибо их можно назвать спасителями человечества.

– Миссис Фрейзер, мэм? – тоненький голосок пропищал рядом со мной, прервав мою проповедь. Я посмотрела вниз и увидела семилетнюю Эглантину Бэкон и ее младшую сестренку Пэтси, пару светловолосых малышек с круглыми мордашками, обильно усыпанными веснушками.

– О, привет, мои милые. Как дела? – произнесла я, улыбаясь им. Прекрасно, если судить по их виду; болезнь у ребенка видна сразу, а обе маленькие девочки имели цветущий вид.

– Очень хорошо, мэм, спасибо, – Эглантина коротко присела, потом распрямилась и надавила на головку Пэтси, заставляя ее сделать реверанс. Соблюдя правила приличия – Бэконы были горожанами из Эдентона, и девочкам прививались хорошие манеры – Эглантина подала мне большой сверток ткани.

– Бабушка Бэкон отправила вам подарок, – гордо пояснила она, пока я разворачивала материю. Это оказался огромный чепец, обильно украшенный кружевами и обшитый лентами цвета лаванды.

– Она не приехала сюда, но она сказала, что мы должны отдать его вам и сказать «спасибо» за лекарство, которое вы дали ей от… ре-ма-тизма, – она тщательно выговорила слово, сморщившись от старания, потом расслабилась, излучая гордость от того, что выговорила такое трудное слово.

– О, спасибо. Как мило!

Я подняла чепец, делая вид, что восхищаюсь им, про себя же посылая несколько отборных слов в адрес бабушки Бэкон.

Я столкнулась с этой уважаемой леди несколькими месяцами ранее на плантации Кэмпбеллов, где та гостила у престарелой и довольно несносной матери Фаркарда. Миссис Бэкон была так же стара, как древняя миссис Кэмпбелл, и вполне способна выводить из себя своих потомков, но, однако, обладала живым чувством юмора.

Она не одобряла громко и неоднократно – и говорила об этом мне прямо в лицо – мою манеру ходить с непокрытой головой. По ее мнению для женщины моего возраста неприлично не носить чепец или керч, подобающие жене такого человека, как мой муж. Кроме того, только «неряхи из глуши и женщины низкого поведения» носят волосы распущенными. Я смеялась и игнорировала ее, потом дала ей бутылку самодельного виски Джейми с наказом пропускать по маленькой рюмочке на завтрак и на ужин.

Женщина признавала долг и выбрала оригинальный способ отблагодарить.

– Разве вы не наденете его? – Эглантина и Пэтси смотрели на меня доверчивыми глазами. – Бабушка сказала, чтобы вы надели его, и мы могли рассказать ей, как он вам понравился.

– Да, действительно?

Как я поняла, делать нечего. Я закрутила волосы одной рукой и натянула на голову чепец. Он закрыл мне лоб, почти наползая на переносицу; воланы торчали вокруг щек, и в результате я чувствовала себя бурундуком, выглядывающим из норы.

Эглантина и Пэтси в восторге хлопали в ладоши. Мне показалось, что я услышала приглушенный смешок откуда-то позади меня, но не стала оглядываться.

– Скажите вашей бабушке, что я благодарю ее за такой прекрасный подарок.

Я погладила девочек по их белокурым головкам и, вручив им по ириске, которые вытащила из моего кармана, отправила их к матери. Я только потянулась, чтобы снять эту нашлепку с моей головы, когда внезапно увидела их мать, которая, скорее всего, присутствовала здесь все время, скрываясь за хурмой.

– О! – сказала я, делая вид, что поправляю головной убор. Я приподняла пальцем нависающий волан, чтобы лучше видеть. – Миссис Бэкон! Я не видела вас.

– Миссис Фрейзер.

Лицо Полли Бэкон порозовело – без сомнения от холода – ее губы были тесно сжаты, а глаза под оборками приличествующего ее положению чепца смеялись.

– Девочкам очень хотелось вручить вам чепец, – сказала она, тактично отводя глаза, – но моя теща отправила вам еще один небольшой подарок, и я подумала, что будет лучше, если я отдам его сама.

Я не была уверена, что хотела бы еще подарков от бабушки Бэкон, но взяла предложенный сверток с тем выражением благодарности, какое смогла изобразить. Это оказался небольшой мешочек из промасленного шелка, набитый чем-то, имеющим сладковатый растительный аромат. Примитивный коричневый рисунок на мешочке изображал какое-то растение с прямым стеблем и зонтичными соцветиями. Растение выглядело немного знакомым, но я не могла вспомнить его название. Я развязала мешочек и высыпала на ладонь несколько крошечных темно-коричневых семян.

– Что это? – спросила я, в замешательстве взглянув на Полли.

– Я не знаю, как они называются по-английски, – ответила она, – но индейцы называют их дауко. Бабушка бабушки Бэкон была знахаркой племени катауба. Там она научилась использовать их.

– Да?

Теперь я заинтересовалась всерьез. Неудивительно, что рисунок показался мне знакомым, это, должно быть, женское растение, которое мне показывала Найавене. Чтобы окончательно увериться, я спросила.

– Для чего они используются?

Щеки Полли покраснели сильнее; она оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что поблизости нет никого, потом наклонилась ко мне и прошептала.

– Они не позволяют женщине забеременеть. Чайная ложка на стакан воды каждый день. Каждый день, не забудьте, и семя мужчины не задержится в матке.

Мы встретились взглядами, и хотя смех еще был в ее глазах, за ним скрывалось нечто более серьезное.

– Бабушка говорит, что вы знахарка. И если так, то вам часто приходится помогать женщинам. А когда вопрос касается выкидышей, мертворожденных или родильной горячки, не говоря уже о потери ребенка, то она велела передать вам, что унция предосторожности стоит фунта лечения.

– Скажите спасибо вашей теще, – сказала я искренне. У женщины возраста Полли могло быть пять или шесть детей, но у нее было только две девочки, и она не имела изнуренный постоянными беременностями вид. Очевидно, семена работали.

Полли кивнула, вспыхнув улыбкой.

– Я передам ей. Ах, да… она говорит также, что ее бабушка сказала, что это женское волшебство, и мужчинам знать о нем не нужно.

Я кинула задумчивый взгляд через поляну, где Джейми разговаривал с Арчи Хейесом. Джемми сонно мигал глазами, лежа на сгибе его руки. Да, я понимала, что некоторые мужчины стали бы возражать против снадобья бабушки Бэкон. Был ли Роджер одним из них?

Попрощавшись с Полли Бэкон, я отнесла сундучок к нашему навесу и тщательно запрятала в него мешочек семенами. Очень полезное дополнение к моей аптеке, если Найавене и миссис Бэкон были правы. И если учитывать разговор с Бри, это был также очень своевременный подарок.

Даже более ценный, чем шкурки кроликов, которых набралось немало, а они были совершенно необходимы. Куда я их положила? Я оглядела камни, разбросанные по лагерю, слушая вполуха мужской разговор. А вот они, под холстом. Я подняла крышку одной из корзин, чтобы уложить их для поездки домой.

– …Стивен Боннет.

Имя ужалило меня, как укус пчелы, и я резко опустила крышку. Я огляделась вокруг, но ни Брианны, ни Роджера не было в пределах слышимости. Джейми стоял спиной ко мне, и говорил именно он.

Я стянула чепец с головы, аккуратно повесила его на ветку кизила и направилась к нему.

Мужчины прекратили разговор, как только увидели меня. Лейтенант Хейес еще раз поблагодарил меня за мою хирургическую помощь и ушел с ничего не выражающим лицом.

– Что о Стивене Боннете? – спросила я, как только лейтенант удалился достаточно далеко.

– Я спрашивал о нем, сассенах. А чай готов?

Джейми двинулся к костру, но я остановила его, схватив за руку.

– Почему? – настойчиво спросила я. Я не отпускала его, и он неохотно повернулся ко мне.

– Потому что я хочу знать, где он, – произнес он ровным голосом. Он не стал притворяться, что не понял меня, и в груди у меня похолодело.

– Хейес знает, где он? Он слышал что-нибудь о Боннете?

Он молча покачал головой. Это было правдой. Мои пальцы облегченно расслабились, и он освободил руку из моей хватки, не резко, но со спокойной решительностью.

– Это мое дело! – сказала я, отвечая на жест. Я не повышала голоса, оглянувшись, чтобы убедиться, что ни Бри, ни Роджера не было поблизости. Роджера я не увидела, а Бри стояла у костра, поглощенная разговором с Багами, пожилой парой, которую нанял Джейми, чтобы помогать по хозяйству во Фрейзерс-Ридже. Я повернулась к Джейми.

– Зачем ты ищешь этого человека?

– Разве не имеет смысла знать, откуда может прийти опасность?

Он смотрел мимо меня, улыбаясь и кивая кому-то. Я оглянулась и увидела, что к костру подошел Фергюс, потирая покрасневшую от холода руку. Он бодро махнул нам крюком, и Джейми приподнял руку, приветствуя его, но тут же повернулся ко мне, таким образом, не позволяя Фергюсу подойти к нам.

Холодное острое чувство вернулось ко мне, словно кто-то пронзил льдинкой мое легкое.

– О, разумеется, – сказала я так холодно, как могла. – Ты хочешь знать, где он, чтобы приложить все усилия и не оказаться в одном месте с ним, не так ли?

Что-то, возможно улыбка, мелькнуло на его лице.

– О, да, – сказал он. – Разумеется.

Учитывая малонаселенность Северной Каролины, вообще, и удаленность Фрейзерс-Риджа от центра, в частности, вероятность случайно натолкнуться на Стивена Боннета была примерно такая же, как выйти из дверей дома и наступить на медузу, и Джейми это чертовски хорошо знал.

Я сузила глаза, глядя на него. Уголок его рта приподнялся на мгновение, потом опустился, и глаза стали серьезными. У него была только одна причина искать сведения о местонахождении Боннета, и я чертовски хорошо знала это.

– Джейми, – сказала я и снова положила ладонь на его руку, – оставь его в покое. Пожалуйста.

Он положил свою ладонь на мою и сжал ее, но я не почувствовала заверения в этом жесте.

– Не беспокойся, сассенах. Я спрашивал все неделю сбора у разных людей от Галифакса до Чарльстона. Этого человека в колонии нет.

– Хорошо, – сказала я. Да, это так, но я не могла не заметить того, с каким упорством он выспрашивал о Боннете, и что он не обещал прекратить поиски.

– Оставь его, – сказала я тихо, глядя ему в глаза. – У нас и так много проблем. Нам не нужны еще неприятности.

Он пододвинулся ближе, предвосхищая мои возражения, и я почувствовала мощь его мускулов, касающихся моего тела – в его руке под моей ладонью, в его бедре, прикасающемуся к моему бедру. Силу костей и силу ума, окружающих ядро стальной воли, что делало его смертельным снарядом, если он выберет цель.

– Ты говоришь, это твое дело, – его глаза были спокойны, их синева несколько выцвела в неярком осеннем свете. – Я знаю, что это мое дело. Ты со мной тогда?

Мою кровь наполнили ледяные иглы паники. Проклятие! Он собирался сделать это. Была только одна причина искать Стивена Боннета, и он имел в виду именно ее.

Я развернулась на месте, поворачивая его с собой, так что мы оказались лицом к огню, держась за руки. Брианна, Марсали и Баги с увлечением слушали Фергюса, которой им что-то рассказывал с раскрасневшимся от холода и смеха лицом. Джемми был повернут лицом к нам и глядел на нас из-за плеча матери широко раскрытыми любопытными глазами.

– Они твое дело, – сказала я низким, дрожащим от напряжения голосом. – И мое. Разве Стивен Боннет не достаточно навредил им, всем нам?

– Да, более чем достаточно.

Он притянул меня к себе, и я могла чувствовать сквозь одежду жар его тела, но его голос был холодным, как дождь. Взгляд Фергюса метнулся в нашу сторону; он тепло улыбнулся мне и продолжил свой рассказ. Для него мы, без сомнения, выглядели, как любящая пара, склонившая головы друг к другу во взаимной привязанности.

– Я позволил ему уйти, – сказал Джейми спокойно, – и видишь, сколько зла он принес? Разве я могу позволить ему разгуливать на свободе, зная, что он собой представляет, и что я выпустил его, чтобы он сеял вокруг себя разрушение? Это все равно, что выпустить бешеную собаку, сассенах, и ты не должна меня останавливать.

Его рука была твердой, а пальцы холодны, как снег.

– Ты отпустил его, но корона поймала его снова, и если он сейчас свободен, то это не твоя вина!

– Возможно, это не моя вина, что он свободен, – согласился он, – но конечно моя обязанность позаботиться, чтобы он не оставался на воле. Если я могу.

– У тебя обязанности по отношению к своей семье!

Он взял меня за подбородок и нагнул голову, уставившись в мои глаза.