Текст книги "Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)"

Автор книги: Диана Гэблдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 91 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]

– Все спокойно, сэр, – сказал Паркер, касаясь шляпы в кратком салюте. – Хотя холодно, как в богадельне.

– Да. Я не чувствую свой член с самого обеда, – вмешался уроженец Глазго, гримасничая и потирая руки, когда подошел к костру. – Может его уже нет!

– Я понимаю тебя, человек, – сказал Джейми, усмехаясь. – Я пошел помочиться недавно и не мог найти его.

Он развернулся, не обращая внимания на смех, и пошел проверить лошадей, держа миску со второй порцией тушеного мяса.

Другие мужчины уже расстилали свои одеяла, обсуждая, как лучше спать головой к огню или ногами.

– Вы сожжете подошвы, – спорил Эван Линдсей. – Видите? Сжег деревянные гвозди, и что получилось!

Он выставил большую ногу, показывая башмак, обвязанный бечевкой, чтобы держать подошву. Кожаные подошвы и каблуки иногда пришивались к верху обуви, но чаще крепились с помощью маленьких деревянных колышек или кусочков кожи, которые склеивались сосновой смолой. Смола был особенно огнеопасна; мне приходилось видеть, как сноп искр вылетал из подошв мужчин, которые спали ногами к огню, когда она воспламенялась от жара.

– Лучше, чем сжечь волосы! – спорил Ронни Синклер.

– Не думаю, что Линдсеи могут об этом особо беспокоиться, – Кенни усмехнулся старшему брату и стащил вязаную шапку с лысеющей головы.

– Да, головой к огню, – согласился Мурдо. – Если заморозить скальп, то это перейдет на печень, и тогда ты мертвец.

Мурдо трепетно относился к своему скальпу, никогда не оставлял его обнаженным и всегда надевал на голову или вязанный ночной колпак, или необычную шапку из меха опоссума, лихо украшенную мехом скунса. Он с завистью поглядел на Роджера, густые черные волосы которого были связаны кожаным шнурком.

– МакКензи нет нужды беспокоиться, он покрыт мехом, как медведь.

Роджер ухмыльнулся в ответ. Как и все остальные он перестал бриться, как только мы покинули Ридж, и теперь восемь дней спустя, густая черная поросль на его лице придавала ему свирепый медвежий вид. Мне пришло в голову, что густая борода, несомненно, держала лицо теплым холодными ночами, как эта, и я спрятала свой голый и уязвимый подбородок в складки шали.

Вернувшись от лошадей как раз вовремя, чтобы услышать это, Джейми рассмеялся также, закончив смех кашлем. Эван подождал, когда кашель прекратиться.

– Что скажешь, Мак Дубх? Головы или хвосты?

Джейми вытер рот рукавом и улыбнулся. Заросший, как и остальные, он походил на настоящего викинга, огонь мерцал красным, золотым и серебряным цветом в его бороде и распущенных волосах.

– Не проблема, парни, – сказал он. – Мне будет достаточно жарко, независимо, как я лягу.

Он кивнул головой в мою сторону, и раздался всеобщий смех, разбавленный слегка грубоватыми замечаниями на шотландском и гэльском языках.

Один или два новичка посмотрели на меня с инстинктивным интересом, который быстро пропал при взгляде на высоту и ширину Джейми и его свирепый вид. Я встретила взгляд одного мужчины и улыбнулась ему; он выглядел смущенным, но улыбнулся в ответ, застенчиво наклонив голову.

Как, черт возьми, Джейми делал это? Одно замечание, грубая шутка, и он заявил при всех свои права на меня, освободил меня от проявлений нежелательного интереса и утвердил свое положение лидера.

– Проклятый отряд бабуинов, – пробормотала я себе под нос. – И я сплю с главным бабуином!

– Бабуины – это обезьяны без хвоста? – повернулся Фергюс ко мне, оторвавшись от обсуждения лошадей с Эвальдом.

– Ты хорошо знаешь, что да.

Я поймала взгляд Джейми, и он криво ухмыльнулся. Я знала, что он подумал, и он понимал, что я знала. Его улыбка стала шире.

Людовик Французский держал в Версале зоопарк, среди обитателей которого был маленькая группа бабуинов. Одним из популярных развлечений двора весной после полудня было посещение клеток мандрилов, чтобы восхищаться сексуальным мастерством самцом и их ярким задом.

Некто маркиз да Рювель – в моем присутствии – предложил сделать такую же татуировку на своем заду, если это будет благоприятно воспринято дамами двора. Однако мадам де ла Турель твердо сообщила ему, что его причиндалы значительно уступают токовым у мандрилов, так что татуировка вряд ли улучшит ситуацию.

В свете костра трудно было сказать, но я была уверена, что ярким цветом лица Джейми был обязан также подавленному веселью, сколько и жару от огня.

– Насчет хвостов, – прошептал он мне на ухо. – Ты надела эти адские брюки?

– Да.

– Сними их.

– Что, здесь? – я кинула на него взгляд оскорбленной невинности. – Ты хочешь, чтобы я отморозила задницу?

Его глаза немного сузились с синим кошачьим блеском в их глубине.

– О, она не замерзнет, – сказал он тихо. – Я гарантирую это.

Он встал позади меня, и агрессивный жар от пламени на моей плоти заменился прохладной твердостью его тела. Не менее агрессивной, как я обнаружила, когда он обхватил мою талию и прижал меня к себе.

– О, ты нашел его, – сказала я. – Как хорошо.

– Что нашел? Вы что-то потеряли? – спросил Роджер, пришедший от лошадей со скатанным одеялом под мышкой и бойраном в другой руке.

– О, только старые брюки, – вежливо ответил Джейми. Под прикрытием моей шали его рука скользнула за пояс юбки. – Значит, ты собрался петь?

– Если кому-то понравится, конечно, – Роджер улыбнулся, – Но в действительности я хочу выучить новые песни. Эван обещал спеть мне тюленью песню, которую он узнал от своей бабушки.

Джейми рассмеялся.

– О, я думаю, что знаю ее.

Одна бровь Роджера дернулась, и я развернулась, с удивлением глядя на Джейми.

– Ну, я не могу ее спеть, – сказал он мягко, видя наше изумление. – Но все же я знаю слова. Эван часто пел ее в Ардсмуире. Она немного непристойна, – добавил он с несколько чопорным видом, который часто принимают горцы, когда собираются сказать что-то действительно шокирующее.

Роджер понял это и рассмеялся.

– Тогда я, скорее всего, запишу ее, – сказал он. – Для пользы будущих поколений.

Пальцы Джейми работали ловко, и в этот момент брюки, который принадлежали ему – и значит, на шесть размеров были больше, чем нужно – были развязаны и тихо опустились на землю. Холодный воздух ворвался под мои юбки и ударил по моей только что обнаженной нижней части. Я потянула ртом воздух, слегка задыхаясь.

– Холодно, да? – Роджер сгорбился, сочувственно улыбаясь.

– Да, действительно, – сказала я. – Отморозит яйца у голого обезьяна, не так ли?

Джейми и Роджер одновременно раскашлялись.

Поставив часового и устроив лошадей на ночлег, мы удалились к нашему месту отдыха, немного в стороне от костра. Я убрала палки и камни с земли, нарезала лапник и расстелила на него наши одеяла, когда Джейми возвратился из своего последнего обхода лагеря. Тепло от огня и пищи улетучилось, но я не начала по-настоящему дрожать, пока он не коснулся меня.

Я хотела сразу забраться под одеяла, но Джейми не отпускал меня. Его первоначальное намерение, казалось, не изменилось, но его внимание на мгновение было отвлечено. Его руки все еще обнимали меня, но он стоял очень тихо, подняв голову, как бы прислушиваясь, и взглядом обшаривал лес вокруг. Стояла полная тьма, и деревьев не было видно, только одиночные стволы, выхваченные из темноты светом костра, а за ними абсолютная чернота.

– Что? – я немного отодвинулась, и его руки сильнее сжались вокруг меня.

– Я не знаю. Но я что-то чувствую, сассенах, – он немного шевельнулся, вопросительно поднимая голову, как волк, принюхивающийся к запахам ветра, но никаких звуков не долетало до нас, кроме приглушенного шелеста ветвей.

– Там есть что-то, – сказал он тихо, и тревожный шепот заставил мои волосы на шеи шевельнуться. – Момент, милая.

Он оставил меня и пошел поговорить с мужчинами. Холодный ветер внезапно подул не меня, лишенной его теплого тела.

Что он мог почувствовать там в темноте? Я относилась с большим уважением к развитому чувству опасности Джейми. Он слишком долго жил, как охотник, и как дичь, чтобы не ощущать ее – видимую или нет.

Он вернулся через некоторое время и сел на корточки возле меня, когда я, дрожа, лежала под одеялами.

– Все в порядке, – сказал он. – Я распорядился, чтобы у нас было по два охранника сегодня ночью, и чтобы они держали ружья заряженными. Но я думаю, все будет хорошо.

Он посмотрел в сторону леса, но теперь его лицо было просто задумчивым.

– Все в порядке, – повторил он, более уверено.

– Это ушло?

Он повернул ко мне голову, слегка приподняв уголки губ в улыбке. Его рот выглядел мягким, нежным и уязвимым среди жестких рыжих волос его отрастающей бороды.

– Я не знаю, было вообще что-то там, сассенах, – сказал он. – Мне показалась, что я почувствовал на себе чей-то взгляд, но это мог быть волк или сова, или беспокойный дух. Но да, этого сейчас нет.

Он улыбнулся мне, свет от костра окружил его голову и плечи мерцающим ореолом. Оттуда до меня донесся голос Роджера, вторящий хриплому голосу Эвана в тюленьей песне. Джейми скользнул под одеяла, и я повернулась к нему, возясь замерзшими пальцами, чтобы указать ему услугу, которую он раньше оказал мне.

Мы оба дрожали и прижимались друг к другу, стремясь согреться. Он повернул меня, убрав слои ткани между нами, так что теперь он лежал сзади, обвив меня рукой, и обнаженные участки наших тел соприкасались под одеялами. Я лежала, глядя в темноту леса и наблюдая танец света среди деревьев, пока Джейми двигался позади меня – позади, между и внутри – теплый и большой, так медленно, что ветви под нами едва шелестели. Голос Роджера стал громче, сильный и красивый, и дрожь, наконец, прошла.

Я проснулась немного погодя под иссиня-черным небом с пересохшим ртом и хриплым дыханием Джейми возле моего уха. Я видела сон, один из тех бессмысленных снов с тревожными повторениями, которые исчезают с пробуждением, но оставляют противный привкус во рту и в голове. Нуждаясь в воде и облегчении моего мочевого пузыря, я осторожно выползла из-под руки Джейми; он пошевельнулся и слегка застонал, но не проснулся.

Я помедлила, чтобы проверить его лоб. Прохладный, никакого жара. Возможно, он был прав, просто сильный насморк. Я встала, с неохотой оставляя наше теплое гнездо, но я не могла терпеть до утра.

Песни прекратились; огонь горел не так сильно, но все еще горел, поддерживаемый часовым на посту. Это был Мурдо Линдсей; я могла видеть его белую шапку из меха опоссума, взгроможденную на фигуру, укутанную в груду одеял. Уроженец Глазго с неизвестным мне именем сидел с другой стороны костра с мушкетом на коленях. Он кивнул мне головой в фетровой шляпе. Белая шапка тоже повернулась в мою сторону; я махнула рукой, и Мурдо тоже кивнул мне, снова повернувшись лицом к лесу.

Мужчины лежали вокруг костра, укрывшись одеялами с головой. Проходя между ними, я почувствовала внезапный приступ страха. В темной ночи с воспоминанием о тревожном сне я задрожала при виде форм, тихо лежащих рядами. Именно так клали тела в Амьене. В Престоне. Ряды неподвижных тел с закрытыми лицами, анонимных – война редко смотрит в лица мертвых.

«Почему я проснулась от объятий любви, думая о войне и мертвецах?» – пришла мне в голову мысль, пока я шла мимо спящих тел. Хотя, учитывая нашу задачу, все было просто. Мы собирались воевать, если не теперь, то в скором будущем.

Одна из фигур, завернутая в одеяло, раскашлялась и перевернулась, испугав меня. Из-под одеяла показалась большая нога с подвязанной веревкой подошвой, изобличая Эвана Линдсея. И я почувствовала облегчение от этого признака жизни и индивидуальности.

Именно анонимность войны делает убийство возможным. Когда мертвые снова получают свои имена на надгробных камнях и плитах, тогда они возвращают свою личность, которую потеряли в солдатах, и занимают свое место в памяти любящих их. Возможно, наше путешествие закончится миром. Но война надвигается… большая война, и я прошла мимо последнего из спящих мужчин, словно все еще находилась в тревожном сне, от которого не полностью проснулась.

Я взяла фляжку возле седельных сумок и сделала большой глоток. Вода была ледяной, и мои мрачные мысли стали рассеиваться, смытые ее сладким чистым вкусом. Я сделал пауза, задохнувшись от ее пронизывающего холода, и вытерла рот.

Надо взять воды для Джейми. Если он не проснулся, когда я встала, то обязательно проснется при моем возвращении, и я знала, что рот у него тоже будет пересохшим, так как он совершенно не мог дышать носом. Я набросила ремень фляжки на плечо и вступила в лес.

Под деревьями было холодно, но воздух был тих и прозрачен. Тени, которые представлялись зловещими от костра, под сенью леса казались странно успокаивающими. Здесь вдалеке от жара и треска огня мои глаза и уши стали приспосабливаться к темноте. Я услышала шелест чего маленького в сухой траве и неожиданный далекий крик совы.

Закончив, я стояла некоторое время, наслаждаясь временным одиночеством. Было очень холодно, но мирно. «Джейми был прав, – подумала я, – кто бы был или не был здесь ранее, сейчас в лесу не было ничего опасного».

Как если бы моя мысль вызвала его, я услышала осторожные шаги и тихий хрипящий звук его дыхания. Он приглушенно закашлялся с подавленным звуком, который мне совсем не понравился.

– Я здесь, – сказала я тихо. – Как грудь?

Кашель внезапно оборвался паническим хрипом, и листья сильно зашуршали. Я увидела, как Мурдо у костра вскочил, держа мушкет в руках, и мимо меня пронеслась черная тень.

– Эй! – крикнула я, вздрогнув от неожиданности, но совершенно не испугавшись. Темная фигура споткнулась; я рефлекторно сорвала фляжку с плеча и раскрутила ее за ремень. Фляжка ударила фигуру по спине с приглушенным «цанк!», и он – кто бы это ни был, но конечно не Джейми – упал на колени с надрывным кашлем.

Потом последовал короткий период хаоса, мужчины с шумом и топотом выпрыгнули из одеял, как чертики из табакерки. Уроженец Глазго перескочил через несколько тел и с ревом бросился в лес, размахивая мушкетом. В темноте он налетел на первую фигуру на своем и пути, которой оказалась я. Я пропахала головой листья и неизящно растянулась на земле, потеряв дыхание; мужчина надавил коленом на мой желудок.

Я, должно быть, смогла закряхтеть по-женски, потому что он успел удержать руку, которой собирался стукнуть меня по голове.

– А? – он опустил руку и наткнулся на мою грудь. Он тут же отдернул ее, словно обжегся, и слез с меня. – Ээ… хм! – сказал он.

– Ух, – только смогла сказать я в ответ, как можно дружелюбней. Звезды вращались вверху, ярко сияя сквозь голые ветви. Мужчина исчез со смущенным звуком. Слева от меня раздался громкий крик и треск, но мне не было дело до него, я изо всех сил пыталась восстановить дыхание.

К тому времени, когда я поднялась на ноги, злоумышленник был захвачен и вытащен в свет костра.

Если бы он не закашлялся, когда я стукнула его, он, скорее всего, ушел бы. Но сейчас он надрывался и хрипел от кашля так страшно, что он едва мог стоять вертикально, и его лицо потемнело от попыток вдохнуть воздух. Вены на его лбу вздулись, словно черви, и он производил ужасный свистящий звук, пытаясь дышать.

– Что, черт побери, ты здесь делаешь? – хрипло спросил Джейми и сделал паузу, чтобы в свою очередь откашляться.

Это был риторический вопрос, так как мальчик все равно не мог говорить. Это был Джосайя Бердсли, мой предполагаемый пациент на тонзилэктомию, и что бы он ни делал после сбора, здоровье его явно не улучшилось.

Я поспешила к костру, где на тлеющих углях стоял кофейник. Я подхватила его уголком шали и потрясла. Прекрасно, там еще оставалось немного кофе, и поскольку он стоял там с ужина, то вероятно стал крепким, как ад.

– Усадите его, расстегните одежду и принесите мне холодную воду! – я протолкалась в круг мужчин, вынуждая их посторониться перед горячим кофейником.

Я поднесла ко рту мальчика кружку с крепким кофе, черным и горьким, и лишь немного разбавленным холодной водой, чтобы не обжечь его рот.

– Выдохни медленно на счет до четырех, сделай вдох на счет до двух, сделай выдох и глотни это, – приказала я. Глаза его выпучились от натуги, так что стали видны белки, а в уголках губ собралась слюна. Я твердо схватила его за плечо, принуждая дышать, считать, дышать… и приступ кашля немного ослабел.

Один глоток, один выдох, один глоток, один вдох, и к тому времени, когда кружка опустела, его лицо утратило тревожный темно-красный цвет, став белесым, как живот рыбы. Воздух все еще свистел в его легких, но он дышал.

Мужчины стояли вокруг, с интересом наблюдая за происходящим, но было поздно и холодно, и они начали позевывать. Это всего-навсего мальчишка, и притом худой и больной. Они охотно ушли, когда Джейми отправил их спать, оставив Роджера и меня позаботиться о нашем неожиданном госте.

Я накинула на него свободные одеяла, натерла медвежьим жиром с камфарой и вручила еще одну кружку кофе, прежде чем позволила Джейми расспрашивать его. Мальчик казался сильно смущенным моей заботой и, сгорбив плечи, не поднимал глаз с земли. Однако я не знала, было ли это от непривычки, что о нем заботились, или его подавляло присутствие Джейми, который ждал, скрестив руки.

Он был слишком маленьким для четырнадцати лет и худым на грани истощения; я могла пересчитать все его ребра, когда распахнула рубашку, чтобы послушать его сердце. Совсем не красивый, с коротко обрезанными волосами, торчащими сосульками от грязи, жира и пота, и вообще весь его вид напоминал измученную блохами обезьянку с большими темными глазами на лице, полном тревоги и подозрения.

Наконец, сделав все возможное, я была более или менее удовлетворена его состоянием. С моим кивком Джейми опустился рядом с мальчиком на землю.

– Итак, мистер Бердсли, – сказал он приятным голосом, – вы пришли присоединиться к отряду милиции?

– А… нет, – Джосайя катал в руках кружку, не поднимая глаз. – Я… мм… у меня дело, я случайно наткнулся на вас.

Он говорил так хрипло, что я невольно вздрогнула, вообразив, как болит его воспаленное горло.

– Понятно, – голос Джейми был негромким и дружелюбным. – Ты увидел наш костер и решил подойти, чтобы найти пристанище и еду?

– Да, – он с трудом сглотнул.

– Ммфм. Но ты был здесь раньше. В лесу сразу после заката. Зачем было ждать восхода луны, чтобы объявиться?

– Нет… я не был…

– О, нет, ты был, – голос Джейми был все еще дружественным, но твердым. Он схватил мальчика за отвороты, вынуждая того смотреть на него.

– Послушай, парень. Между нами заключена сделка. Ты мой арендатор. Это означает, что ты имеешь право на мою защиту. Это означает также, что я имею право услышать правду.

Джосайя ответил ему прямым взглядом, и хотя в его глазах были страх и опасение, он вполне владел собой, что делало его старше четырнадцать лет. Он не пытался отвести взгляд, и в умных черных глазах был какой-то расчет.

Этот ребенок – если его можно было считать таковым, а Джейми явно так не считал – привык полагаться только не самого себя.

– Я сказал вам, сэр, что приду к вам к Новому году, и я собирался сделать это. Что я делаю до того времени – это мое дело.

Брови Джейми поднялись, но он медленно кивнул и отпустил его.

– Верно. Однако согласись, что это любопытно.

Мальчик открыл рот, как бы собираясь заговорить, но передумал и уткнулся носом в кружку с кофе.

Джейми попробовали еще раз.

– Можем мы предложить помощь в твоем деле? Или хотя бы ты пройдешь часть пути с нами?

Джосайя покачал головой.

– Нет. Я благодарен вам, сэр, но с делом я управлюсь сам.

Роджер не пошел спать; он сидел немного позади Джейми и молча наблюдал. Сейчас он наклонился вперед, уставившись зелеными глазами на мальчика.

– Это твое дело, – спрсил он, – никак не связано с меткой на твоем большом пальце?

Кружка упала на землю, забрызгав капельками кофе мое лицо и платье. Когда я смогла проморгаться, мальчик уже выпрыгнул из одеял и был на полпути с поляны, а Джейми преследовал его. Мальчик обежал костер, Джейми перепрыгнул через него. Они исчезли в лесу, как лиса и собака, оставив Роджера смотреть им вслед с открытым ртом.

Второй раз в течение ночи мужчины сорвались со своих импровизированных постелей, хватаясь за оружие. Я начала думать, что губернатор будет рад такой милиции, они были готовы к действиям по первому знаку.

– Что, черт побери…? – сказала я Роджеру, вытирая кофе с моих бровей.

– Возможно, мне не следовало упоминать это так внезапно, – сказал он.

– Что? Что случилось? – проревел Мурдо Линдсей, сверкая глазами и направив мушкет в сторону деревьев.

– На нас напали? Где эти ублюдки? – Кенни выскочил рядом со мной на руках и коленях, всматриваясь из-под своей вязаной шапки, как жаба из-под лейки.

– Ничего не случилось! Все в порядке!

Мои усилия успокоить их и объяснить ситуацию прошли незамеченными во всеобщем хаосе. Роджер, однако, будучи значительно больше и громче меня, смог, наконец, всех успокоить и дать пояснения – насколько это было возможно. С сердитым ворчанием мужчины еще раз устроились спать, оставив нас с Роджером сидеть, уставившись друг на друга и на кофейник.

– Что же это было? – спросила я с небольшим раздражением в голосе.

– Метка? Я вполне уверен, что это была буква «В». Я увидел ее, когда он взял кружку кофе.

У меня напрягся живот. Я знала, что она означала, я видела ее прежде.

– Вор, – сказал Роджер, глядя мне в лицо. – Он был заклеймен.

– Да, – сказала я несчастным голосом. – О, Боже.

– Люди в Ридже не примут его, если узнают? – спросил Роджер.

– Сомневаюсь, чтобы это будет кого-то волновать, – сказала я. – Но дело в том, почему он убежал, когда ты заметил клеймо? Боюсь, что он не только заклеймен вором, но он еще и в бегах. А Джейми признал его своим арендатором на сборе.

– А, – Роджер рассеяно поцарапал в бороде. – Earbsachd. [109]109
  Слово чести, долг, обязанность (гэльск.)


[Закрыть]Джейми будет чувствовать ответственность за него, да?

– Нечто подобное.

Роджер был шотландцем, и отчасти даже горцем. Но он родился, когда кланов уже давно не существовало, и не знал силы древней связи между лэрдом и членом его клана. Скорее всего, и сам Джосайя не имел понятия о важности этой связи – того, что было обещано и принято с обеих сторон. Но Джейми знал.

– Думаете, Джейми поймает его? – спросил Роджер.

– Думаю, уже поймал. Он не может долго преследовать мальчика в темноте, и если бы он его потерял, то уже вернулся бы.

Хотя были и другие возможности – Джейми мог упасть в овраг, споткнуться о камень и сломать ногу, или встретиться с пумой или медведем – но я предпочла не думать о них.

Я встала, потягиваясь закоченевшими конечностями, и стала всматриваться в лес, где исчезли Джейми и беглец. Джосайя мог быть хорошим охотником и хорошо знать лес, но у Джейми было больше опыта, Джосайя был маленький и быстрый, а также его подгонял страх, но у Джейми было явное преимущество в размерах, силе и настойчивости.

Роджер встал рядом со мной. Его худое лицо имело несколько обеспокоенный вид, когда он всматривался в окружающие деревья.

– Прошло много времени. Если он поймал парня, что он с ним делает?

– Пытается добиться правды, я думаю, – сказала я. – Джейми не любит, когда ему лгут.

Роджер шокировано поглядел на меня.

– Как?

Я пожала плечами.

– Как может.

Я видела, как он делал это – хитростью, очарованием, угрозами, а при случае и грубой силой. Я только надеялась, что ему не придется использовать силу и больше ради него самого, чем Джосайи.

– Понятно, – тихо произнес Роджер.

Кофейник был пуст, я завернулась в плащ и спустилась к ручью, чтобы ополоснуть его и наполнить водой. Потом повесила его над огнем и села ждать.

– Тебе нужно поспать, – сказала я Роджеру через несколько минут. Он только улыбнулся мне, вытер нос и сильнее закутался в плащ.

– Вам тоже, – сказал он.

Ветра не было, но холодной воздух стек вниз, лежа на земле тяжелым влажным слоем. На одеялах мужчин сконденсировалась влага, и я чувствовала, как холод с земли проникает через слои моих юбок. Я подумала снова надеть бриджи, но не было сил встать и пойти искать их. Возбуждение от появления Джосайи исчезло, и я медленно впадала в летаргию от холода и усталости.

Роджер разворошил огонь и положил в него еще несколько поленьев. Я подвернула под себя еще один слой юбок и поплотнее закуталась в плащ, спрятав руки в складках ткани. Кофейник парил; шипение периодически падающих в костер капель вторило храпу спящих мужчин.

Однако я не видела завернутых в одеяла фигур, не слышала шороха темных сосен. Я слышала потрескивание сухих листьев в шотландском дубовом лесу на холме над Карриарриком. Мы расположились там за два дня до Престонпанса с тридцатью мужчинами из Лаллиброха, двигаясь на соединение с армией Чарльза Стюарта. И из леса внезапно вышел мальчик с ножом, блестящим в свете костра.

Другое место, другое время. Я встряхнулась, пытаясь прогнать внезапные воспоминания – тонкое белое лицо и огромные глаза мальчика, полные шока и боли. Лезвие дирка, темного на пламенеющих углях. Запах пороха, пота и горящей плоти.

«Я собираюсь застрелить вас, – сказал он Джону Грэю. – В голову или в сердце?»

Угрозами, хитростью, грубой силой.

Тогда было тогда, а сейчас – это сейчас, сказала я себе. Но Джейми сделал бы все, что считал нужным.

Роджер сидел спокойно, наблюдая за танцующими языками пламени. Его глаза были полузакрыты, и я задалась вопросом, о чем он думал.

– Вы тревожитесь за него? – спросил он мягко, взглянув на меня.

– Сейчас? Или вообще? – я улыбнулась, хотя и без особого веселья. – Если бы было так, то мне не пришлось бы отдыхать.

Он слегка улыбнулся мне.

– А сейчас вы отдыхаете?

Я улыбнулась в ответ по-настоящему в этот раз.

– Я не мечусь туда-сюда, – ответила я, – не заламываю рук.

Одна темная бровь дернулась.

– Могли бы согреть их таким образом.

Один из мужчин зашевелился, что-то бормоча, и мы на некоторое время замолчали. Кофейник кипел, я могла слышать приглушенный гул воды в нем.

Что же могло так задержать его? Он не мог так долго допрашивать Джосайю Бердсли, он или получит ответы сразу же, или позволит мальчику уйти. Что бы мальчик ни украл, Джейми это не интересует, только обещание earbsachd.

Огонь гипнотизировал, я могла смотреть в танцующее пламя и видеть мысленным взором большой костер сбора, темные фигуры вокруг него и слышать отдаленный звуки скрипки…

– Я должен пойти и поискать его? – внезапно спросил Роджер вполголоса.

Я дернулась, пробудившись от сонного гипноза, и потерла лицо рукой.

– Нет, – покачала я головой. – Опасно входить ночью в незнакомый лес. Ты все равно не сможешь найти его. Если он не вернется к утру, тогда.

По мере того, как время бежало, я начала думать, что рассвет наступит прежде, чем Джейми вернется. Я волновалась за Джейми, но до утра ничего нельзя было сделать. Беспокойные мысли пытались лезть в голову. Был ли у Джосайи нож? Конечно, был. Но даже если мальчик был настолько отчаянным, чтобы напасть на Джейми, мог бы он захватить Джейми врасплох? Я отодвинула эти мысли, сосредоточившись на подсчете числа кашляющих мужчин.

Восьмым был Роджер, глубокий сильный кашель которого сотрясал его плечи. Он беспокоился о Бри и Джемми? Или гадал о том, беспокоится ли Бри о нем? Я могла бы сказать, но знание не поможет ему. Мужчины, собирающиеся на битву, нуждаются в уверенности, что дом – это совершенно безопасное место; эта уверенность позволяет им сохранять присутствие духа и переносить тяготы войны.

«Это чертовски важная часть воинской жизни», – произнес голос Джейми в моей голове.

Я начала постепенно засыпать, просыпаясь каждый раз, когда моя голова дергалась на шее. В последний раз меня разбудили руки на моих плечах. Роджер положил меня на землю, подложив свернутую шаль под голову, и аккуратно укутал мои плечи. Я мельком увидела его черный силуэт на фоне огня, похожий на медведя, и провалилась в сон.

Не знаю, как долго я спала, но проснулась внезапно от громкого чихания поблизости. Джейми сидел в нескольких футах от меня, держа запястье Джосайи Бредсли в одной руке и кинжал в другой. Он чихнул еще два раза, нетерпеливо вытер нос рукавом, потом положил кинжал лезвием на угли.

Я уловила запах нагретого металла и резко приподнялась на локте. Прежде чем я что-то смогла сказать или сделать, возле меня что-то зашевелилось. Я поглядела вниз с удивлением, потом вверх, потом снова вниз, решив, что я все еще сплю.

Под моим плащом, прижавшись ко мне, крепко спал мальчик. Я видела темные волосы и бледную кожу всю в грязи и царапинах. Потом от огня раздалось громкое шипение, и я перевела взгляд туда, увидев, как Джейми прижал раскаленное лезвие к большому пальцу Джосайи.

Джейми поглядел на меня, услышав мое резкое движение, и слегка нахмурился, безмолвно заклиная меня молчать. Лицо Джосайи кривилось, рот был оскален от боли, но он не издал ни звука. На той стороне костра сидел Кенни Линдсей и наблюдал, молчаливый, как камень.

Все еще уверенная, что сплю, я положила руку на мальчика. Он зашевелился, и ощущение твердой плоти под моими руками разбудило меня полностью. Я сжала его плечо, и его глаза испуганно раскрылись.

Он резко приподнялся, собираясь вскочить на ноги. Потом он увидел своего брата – а Джосайя совершенно очевидно был его братом – и резко остановился, дико оглядывая поляну, лежащих мужчин, Джейми и меня.

Игнорируя боль в сожженной руке, Джосайя поднялся со своего места и быстро подошел к брату, взяв его за руку.

Я медленно, чтобы не испугать их, встала на ноги. Они наблюдали за мной одинаковыми опасливыми глазами на худых белых лицах. Одинаковые. Да, те же самые узкие лица, хотя волосы второго брата были длиннее, и одет он был только в рваную рубашку и был к тому же босоног. Джосайя сжал руку брата, ободряя, и я начала подозревать, что он на самом деле украл. Я улыбнулась им обоим и протянула руку к Джосайе.

– Дай, я посмотрю твою руку, – прошептала я.

Он колебался мгновение, потом протянул правую руку. Это была хорошая аккуратная работа, настолько аккуратная, что мне стало немного плохо. Кожа на возвышении большого пальца была срезана напрочь, и открытая рана прижжена и иссушена металлом. Рана была овальной формы красно-черного цвета и полностью скрывала клеймо.

Позади раздались тихие шаги, Роджер принес мою аптечку и поставил ее у моих ног.

Ничего нельзя было сделать, только смазать ее мазью горечавки и перевязать чистой сухой тканью. Я видела, пока работала, как Джейми вложил кинжал в ножны и, поднявшись, пошел рыться среди мешков и седельных сумок. Когда я закончила перевязку, он вернулся с едой, завернутой в платок, и свернутым рулоном одеяла. В его руках были бриджи, снятые мной ранее.

Он вручил их мальчику, одеяло и пищу дал Джосайе, потом положил руку на его плечо и сильно сжал. Второй рукой он мягко повернул другого мальчика лицом к лесу и подтолкнул в спину. Потом кивнул головой в направлении деревьев, и Джосайя кивнул в ответ. Он повернулся ко мне, прикоснувшись перевязанной рукой ко лбу, и прошептал: «Спасибо, мэм».