Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Сорок семь

Эви ткнула меня пальцем в плечо.

– Ты меня слушаешь, Десс?

– Прости. – Я стряхнула с себя мысли. – Что ты сказала?

– Я спросила, что не так с твоими губами. Ты продолжаешь прикасаться к ним.

Я отдернула руку ото рта, как будто это был горячий камень.

– Ой. Я, э-э… хочу пить.

Она бросила косой взгляд на флягу с водой, стоявшую на траве рядом со мной.

Я подняла ее и открутила крышку, чтобы попить, пока она возвращала свое внимание к кормлению Фэйза.

Тени, я была в ужасном состоянии, и во всем виноват Рэнсом.

Прошла неделя с тех пор, как он поцеловал меня на тренировочной площадке, и, как бы я ни старалась, я не могла перестать думать об этом. О нем.

Это был лучший поцелуй в моей жизни. Я все еще чувствовала жар его губ, его вкус на своем языке.

Будь он проклят. Он погубил меня. Полностью. Я надеялась, что, где бы он ни был в данный момент, он тоже был несчастен.

– Десс? – спросила Эви, поглаживая Фэйза за ухом.

– Эви?

– Нам действительно придется отпустить его?

– Да, звездочка. – Я провела рукой по ее темным волосам. – Когда-нибудь.

Наш таркин свернулся калачиком у нее на коленях и пил молоко из бутылочки, пока мы сидели в центре двора у Завьера. Или у Рэнсома. Кому на самом деле принадлежал этот дом? Принцу? Или самозванцу?

Чья на самом деле была Эви? Дочерью Завьера? Или это тоже была ложь?

Неделя без ответов на важные вопросы – это долгий срок. С каждым днем я добавляла все больше и больше вопросов к своему постоянно растущему списку.

Возможно, именно поэтому Рэнсом ушел. Чтобы избежать моих вопросов.

Это, или он знал, что мне нужно время и пространство.

Он оставил Эллдер с Завьером и группой рейнджеров в тот же день, когда я отправила Джоселин домой.

В тот же день после полудня ей дали место на повозке, направлявшейся в Перрис. К этому времени она уже должна была пересекать Крисент Кроссинг. Через неделю она, вероятно, будет в Росло.

Поверит ли отец ее отчету? Он, вероятно, подтвердит все это с помощью других шпионов, которых он посылал в Туру на протяжении многих лет. Были ли они в Эллдере? Не прошла ли я мимо кого-нибудь из людей отца на улице, даже не узнав об этом?

– Эванджелина, – позвала Луэлла с порога дома. – Пора обедать.

Эви наморщила носик.

– Обед, потом уроки.

– Важно, чтобы ты умела читать, – сказала я, забирая Фэйза с ее колен.

Он зевнул, сверкнув белыми клыками, и я усадила его на согнутую руку. Он становился все тяжелее и тяжелее, уже размером с толстого домашнего кота. Скоро я не смогу его носить. Скоро нам придется выпустить его на свободу. Скоро это будет просто еще одно прощание.

Эви поднялась на ноги, отряхнула брюки и выразительно надула губы.

Женщина поджала губы, чтобы скрыть улыбку.

– Увидимся за ужином, – сказала я Эви, вставая. Затем легким толчком отправила ее к учительнице.

Заскочив ненадолго в свои покои, чтобы оставить Фэйза дремать на стуле, я собрала свою сумку и отправилась на улицы Эллдера.

Мужчины останавливались, чтобы поклониться, когда я проходила мимо. Группа женщин замолчала, и каждая присела в реверансе. Мальчик и девочка, гонявшиеся друг за другом возле пекарни, замерли, широко раскрыв глаза, и прошептали:

– Принцесса.

Как я и опасалась, я больше никогда не буду просто еще одним лицом в толпе за стенами крепости. Такое внимание означало, что на прошлой неделе я чаще всего оставалась в своих покоях. Но сегодня пришло время навестить друзей.

Дом, куда Рэнсом отвез Сэмюэля и Джонаса Хэйев, стоял в ряду одинаковых узких домов. Здания были двухэтажными и располагались бок о бок. Чем-то они напомнили мне соколиные конюшни в Росло, где сокольничие старались втиснуть в помещение как можно больше клеток с птицами. На крышах домов были установлены металлические копья – защита от перелетных птиц.

У соседа Сэмюэля рядом с входной дверью стоял горшок с хризантемами бордового цвета. Их насыщенный цвет подчеркивал листву на близлежащих деревьях. В Туре царила осень, и зелень уступала место золотистым и красновато-коричневым оттенкам. Теперь мне нужно было накрывать колени одеялом, чтобы завтракать на балконе. Когда я возвращалась с утренних пробежек вокруг крепости или после часовой прогулки верхом на Фрее, у меня были розовые щеки и уши.

Я постучала в дверь Сэмюэля, поправляя в ожидании подол свитера.

Он ответил хмурым взглядом, который сменился улыбкой, когда он увидел мое лицо.

– Одесса. Добро пожаловать. Пожалуйста, заходите.

– Как дела? – спросила я, входя внутрь.

Он пожал плечами.

– Одиноко. Скучно.

– Ах. Джонас сегодня пошел в школу?

– Я учил его дома, когда мы были в Равалли. Знаю, что будет лучше, если он заведет друзей, но… Я скучаю по нему.

– Вы уже думали о том, что будете делать? – спросила я, следуя за ним через переднюю комнату на кухню-камбуз и усаживаясь на стул за его маленьким обеденным столом.

– Ждать, я думаю. – Он опустился на стул напротив меня, барабаня пальцами по деревянной поверхности стола. – Ждать до весны. Тогда мы вернемся домой, в Куэнтис.

– В страну предателей и лжецов? – поддразнила я.

– Вы всегда будете злиться на меня за это, не так ли?

– Таков мой план.

Он рассмеялся, откидываясь на спинку стула.

– Чем обязан удовольствию вашего визита?

– Ну, я хотела узнать, как у вас дела. Но также у меня есть задание, если вам интересно.

Сэмюэл выпрямился.

– Какое задание?

Задание, которое, по идее, я должна была бы оставить при себе. Но с которым я не смогла бы справиться самостоятельно. По крайней мере, не с точностью.

Поэтому я глубоко вздохнула, прогоняя сомнения, и открыла свою сумку.

– Я составляю карту Туры.

Его глаза расширились.

– Принцесса.

– Знаю. – Я прикусила нижнюю губу. – Помните, вы говорили мне, что в вас живет газетчик, который хочет докопаться до Аллесарии? Во мне тоже. И я не могу оставить это так. Если я собираюсь стать королевой, то мне нужно знать, что происходит в этом королевстве.

Я делала это не для отца. Я делала это для себя.

– Одесса. – Сэмюэл понизил голос. – Если вас поймают…

– Я не собираюсь попадаться. – Я вытащила карту из сумки и развернула ее, пока она не оказалась на столе. – Я знаю, что прошу вас подвергнуть себя риску. Пожалуйста, знайте, что если бы был кто-то еще, к кому я могла бы обратиться за помощью, я бы это сделала. Но вы куэнтин. Никто из туранцев мне не доверяет.

Даже их наследный принц.

– Я пойму, если вы откажетесь и не буду держать на вас зла. Но я не картограф и нахожусь здесь совсем недолго. Я уверена, что здесь много ошибок и упущений. Мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне заполнить пробелы.

Я потратила прошлую неделю на составление этой версии по чертежам из моего дневника. Это было временное решение. Когда работа будет закончена, я внесу коррективы в свой дневник и сожгу эту копию.

Сэмюэл внимательно, с опаской изучал ее, его глаза следовали по дорогам и городам, которые я нарисовала.

На страницах моего дневника были помечены монстры с Лиссой. На этой копии их не было. Но, несмотря на то, что они отсутствовали, я могла видеть их на бумаге, как невидимые мигающие огоньки.

– Что это за дорога? – Палец Сэмюэля провел по извилистой линии, которая уходила в горы в верхней части карты.

Это было предположение. Все, что я мог сделать, это предположить. Но где-то в горах был спрятан город.

И эта линия, неизвестная дорога в Аллесарию, которая, скорее всего, приведет меня к смерти или изгнанию.

Я молчала, наблюдая, как Сэмюэл сопоставляет факты.

Он оторвал взгляд от карты.

– Что вы делаете, принцесса?

– Ищу правду.

– И что вы будете делать с этой правдой?

– Освобожу себя. – Я была во власти тайн. Пока не узнаю правду, я всегда буду в ловушке. Отец. Рэнсом.

Я устала быть воробьем в клетке.

– Это запрещено, – предупредил Сэмюэл.

– Я знаю. В Аллесарии что-то происходит. Что-то не так. Вы тоже это подозреваете. – Я рассчитывала на ненависть Сэмюэля к Рэмзи, чтобы купить его преданность. Его молчание.

– Ополчение Рэмзи, – пробормотал он.

Среди прочего.

У меня не было доказательств, что Лисса родом из Аллесарии. Но я хотела провести расследование. Мне нужны были средства, чтобы выяснить, верна ли моя догадка. Для этого нужно было попасть в Аллесарию. Даже если для этого придется принести еще одну клятву на крови.

Первоочередной задачей должно было стать выявление источника. Рэнсом и Завьер могут уничтожить всех монстров в королевстве, но, если они не остановят распространение инфекции, заражение не прекратится.

Сэмюэл уставился на бумагу, и между его бровями пролегла морщинка.

– Я никогда не был в Аллесарии. Я не могу помочь с этой частью карты.

– Все в порядке. – Если бы он мог помочь мне составить план Туры, это было бы, по крайней мере, началом. И если бы я смогла найти возможность изучить манжету Рэнсома, если это действительно карта, то, возможно, это позволило бы сложить головоломку. – Я приму все, что вы сможете мне дать.

Он вздохнул, отвернувшись и уставившись в стену на несколько мучительных мгновений.

Я бы не стала винить его, если бы он отказался. Ни в малейшей степени. Но это было бы больно.

Если я не смогу найти поддержки у своих соотечественников, что тогда останется? Я действительно буду предоставлена самой себе.

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказал он, складывая карту. Когда она превратилась в аккуратный квадрат, он отнес ее в шкаф и положил на верхнюю полку. Вне досягаемости Джонаса.

– Спасибо. – Мой выдох был слышен, когда я встала со стула, а затем задвинула его.

Он проводил меня до двери, помахав на прощание, когда я уходила.

Я возвращалась в свои покои, когда шум во дворе заставил меня повернуть в противоположном направлении. Воздух наполнился радостными возгласами, за которыми последовал мужской смех.

Мимо меня пробежали другие, которым не терпелось узнать, из-за чего такой ажиотаж.

Я ускорила шаги, попадая в суматоху. Но в тот момент, когда я вышла во внутренний двор, я резко остановилась, почувствовав, как по коже пробежали мурашки.

Верховный жрец стоял перед группой улыбающихся детей. Их лица светились благоговением и удивлением, когда они наблюдали, как он подбрасывает в воздух гирлянду из листьев, заставляя ее кружиться все выше и выше.

Дети хлопали в ладоши и хихикали, пока он собирал все больше и больше листьев. Достаточно, чтобы разделить спираль на крошечные веночки, которые помещались у них на головах.

Родители улыбались, а их дети смеялись.

Маленькая девочка с черными локонами пробежала мимо меня в гущу событий, проталкиваясь вперед, где она дернула жреца за рясу и указала на свою голову, требуя свой венок. Как можно было находиться так близко? Как можно было касаться его? Разве его магия не воздействовала на детей таким же образом?

Ощущение ползучести усиливалось по мере того, как его магия усиливалась, и все больше листьев разлеталось в разные стороны.

Жрец оторвал взгляд от детей, его бездонные глаза встретились с моими, как будто он точно знал момент, когда я вошла во двор.

Я развернулась, чтобы уйти, но только для того, чтобы врезаться лицом в стену.

Нет, не в стену. В мужчину, от которого пахло пряностями и землей. Кожей и ветром.

Рэнсом.

– Полегче. – Сильные руки обхватили меня, удерживая от падения на задницу.

Я выскользнула из его объятий, не доверяя себе, что нахожусь так близко, учитывая, что произошло, когда я в последний раз была в этих объятиях.

Его волосы были влажными, а одежда чистой. Борода вернулась, но меча не было. Его кожа приобрела сероватый оттенок, а карие глаза затуманились. Он выглядел усталым и больным, готовым упасть в обморок и проспать несколько дней.

– Ты вернулся, – сказала я.

– Скучала по мне, моя королева?

Да.

– Ни в малейшей степени. Что он здесь делает? – Я указала большим пальцем через плечо на Востера.

– Развлекает детей. И помогает мне выжить. Пока что.

– Сегодня он вытягивал из тебя Лиссу, не так ли?

– Вытягивал. – Рэнсом кивнул. – Я немного устал. Так что, если тебе все равно, давай отложим спарринг на другой раз.

– Конечно. – Я отошла в сторону, собираясь уйти, когда он схватил меня за руку.

Грубые мозоли ласкали мою ладонь. Он переплел наши пальцы так быстро, как будто делал это тысячу раз до этого.

– Прогуляешься со мной? Это помогает рассеять туман.

– Хорошо. – Он не сопротивлялся, когда я разжала пальцы, и сжала обе руки перед собой, когда мы направились прочь со двора.

– Готов, когда будешь готова ты.

– Готова к чему?

– К вопросам, какие бы ни крутились в твоей прекрасной головке.

Я чуть не рассмеялась. Почти.

– Где ты останавливаешься, когда бываешь в Эллдере?

– В покоях под твоими.

И теперь я не сомкну глаз. Я буду слишком поглощена мыслями о нем подо мной.

– Ты уверен, что не хочешь отдохнуть?

– Уверен.

Мы шли в ногу друг с другом, наш шаг был нежным и легким, как осенний ветерок.

– Ты говорил с кем-нибудь из целителей о Лиссе? – спросила я.

– После того, как меня укусили, я обратился к целителю. Он сказал, что мне повезло, что я остался жив, и что должен возблагодарить богов. Когда я начал замечать изменения, я пошел к нему снова. Он сказал, что это пройдет. Он не хотел признавать, что понятия не имел, что со мной происходит. Он был лучшим целителем в Туре. Если он не знал, что делать, то никто не знал. После этого я пошел к Верховному жрецу.

– И тогда он начал выделять инфекцию из твоей крови?

– Не сразу. Ему потребовался почти год, чтобы приспособить свою магию к инфекции.

– Приспособить?

– Это его слова, не мои. Он сказал мне, что, когда Востеры молоды, они должны учиться магии. Он может повелевать ветром и водой, потому что он научил свою магию манипулировать жидкостями. Он научился использовать кровь в узах. Ему потребовался год, чтобы овладеть магией Лиссы. С тех пор он использует то, что ему нужно, чтобы попытаться определить ее элементы. И достаточно, чтобы это не поглотило меня целиком. Он оттягивает неизбежное.

– Почему он не может просто забрать все?

– Это связано со мной. Это стало частью самого моего существа. Если забрать все – это стянет концом.

– Связано с тобой. Как магия крови.

– Да.

Когда он сказал мне, что Востер идентифицировал элементы Лиссы, клыка фенека и коракина, я подумала, что, возможно, это обычное дело. Что эту заразу создал алхимик.

И если это так, то должно быть лекарство.

Но Лисса не была похожа на другие болезни. Другие инфекции не влияли на скорость, скрытность или силу человека. Это была магия. Если Верховный жрец не смог избавить от нее тело Рэнсома, возможно, лекарства на самом деле не существовало.

Если только Верховный жрец не обманывал нас всех.

Мой отец был уверен, что сможет нарушить древние договоры, заключенные с помощью магии крови. Должен же быть способ уничтожить и магическую заразу.

Рэнсом прервал мои размышления, схватив меня за руку. На этот раз, когда я попыталась высвободиться, он меня не отпустил.

Как бы сильно я ни дергалась, хватка у него была железной, и я прекрасно понимала, что на нас смотрят прохожие. Их взгляды остановились на нас и тут же опустились на наши сцепленные руки.

– Рэнсом.

Он ухмыльнулся.

– Одесса

– Я не люблю держаться за руки.

– Откуда ты знаешь? Ты никогда не держала меня за руку.

Я нахмурилась и сделала еще один, последний, тщетный рывок.

– Ты меня не отпустишь.

– Нет.

– Люди увидят. – И тогда они подумают, что у их принцессы роман со Стражем.

Он взмахнул свободной рукой в воздухе, указывая на пустую улицу.

– Какие люди?

Никакие. Мы были совершенно одни. Он повел нас по самым тихим улицам Эллдера. Мимо пустующих домов. Общественных садов. Загонов для скота. Это означало, что никто не увидит, как он переплел наши пальцы.

Я вздохнула и позволила ему взять меня за руку, потому что, черт возьми, мне это нравилось.

– Ты заноза в моей заднице.

– Вы так красноречивы, моя королева. К тому же, это моя реплика.

Я бросила на него жалостливый взгляд, который только заставил его улыбнуться.

– Если Лисса – это магия, то ее, должно быть, создали Востеры. Они единственные волшебные существа на Каландре.

– Это были не Востеры.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю и все, – сказал он. – Я верю в Востеров.

Ну, а я нет. Я не доверяла их магии.

Рэнсом, возможно, и не хотел бы обсуждать Востеров, но я достаточно натерпелась от их магии, чтобы понимать, что это не благословение, а проклятие.

– Где ты был? – спросила я, меняя тему. Мы обсудим Востеров, когда ему станет лучше.

– Охотился. Недалеко от Фрэзана. Это городок в горах, похожий на Равалли.

Этого города у меня не было на карте, но я хотела спросить Сэмюэля о нем, когда мы поговорим в следующий раз.

– И?

– Гриззур убил человека, который пытался защитить свой скот от резни.

Я вздрогнула.

– Лисса?

– Нет. Просто монстр, – сказал он. – Охота работает. Я должен верить, что она работает. С каждым днем мы получаем все меньше сообщений. Все меньше признаков заражения. И я последовал твоему совету и остановился на стоянке всадников на пони.

Мой пульс участился.

– Они тебе что-нибудь сказали?

Он кивнул.

– Они слышали кое-какие новости о нападениях. Но ничего такого, о чем мы бы уже не знали.

Я хмыкнула, а когда открыла рот, чтобы что-то сказать, то даже не была уверена, с чего начать. За последнюю неделю в моей голове роилось бесчисленное множество вопросов, но в данный момент они, казалось, улетучились, как стрекозы.

Это была его рука. Его теплая, сильная рука с длинными мозолистыми пальцами. Рука воина, а не принца. Рука, которая не должна была так хорошо лежать в моей ладони.

– Ты тихая, – сказал он.

– Я не знаю, что сказать.

– Все еще злишься на меня?

– Ты солгал мне.

– Солгал. – Его пальцы сжались. – Я должен был сказать тебе давным-давно.

Все это время он смотрел на меня так, словно хотел что-то сказать.

– Почему ты этого не сделал?

– Потому что я знал, что ты начнешь смотреть на меня по-другому.

– Как будто ты мой муж? – съязвила я.

– Как будто я другой человек, который заковал тебя в цепи. Мне не нравилось, как ты смотрела на Завьера.

Как я смотрела на Завьера? Как на своего тюремщика? Врага? Как я должна была смотреть на человека, который перевернул мою жизнь с ног на голову?

Только когда Рэнсом потянул меня за руку, я поняла, что остановилась.

– Пойдем, Кросс. Я слишком устал, чтобы нести тебя обратно.

Я с трудом удержалась на ногах и последовала за ним. Мы дошли до стены, медленно обходя бревна по периметру крепости. Если мы продолжим идти, то дойдем до боковых ворот, охраняемых солдатами. Каждое утро, когда я пробегала круг вокруг Эллдера, я проходила мимо них и охранников, стоявших рядом с ним. Охранников, которые не должны были видеть, как мы держимся за руки.

Рэнсом замедлил шаг, почти ползая.

– Ты спрашивала меня о моем отце, – сказал он. – Знал ли он об этом. Он знает, что Завьер все еще работает моим дублером. Он знает, что я Страж. Он знает о Лиссе. Но связал ли он все это воедино, я не уверен.

– Рэмзи не знает, что ты заражен Лиссой?

– Возможно. Мы это не обсуждали. До того дня в Равалли я не разговаривал с отцом четыре года.

– Ч-что? Почему?

– Эви.

У меня внутри все сжалось.

– Она твоя дочь?

Что мне делать, если он ответит утвердительно? Это не изменит моих чувств к ней. Я любила Эви, кем бы ни был ее отец. Но это изменило бы мое отношение к Рэнсому.

Это была бы очередная ложь, и в какой-то момент пути назад уже не будет. Это все равно что заплывать в океан слишком далеко от берега. Слишком много лжи, и она всех нас погубит.

– Она не моя дочь, Одесса, – сказал Рэнсом, и дыхание, которое я сдерживала, сорвалось с моих губ. – Она моя сестра.

Это было неожиданно, но не так сильно, как должно было быть. До сих пор я не задумывалась об этом, но то, как он вел себя с Эванджелиной, было похоже на то, как я представляла себя с Арти. Даже с Мэй.

– Мой отец понятия не имеет о ее существовании, и мы бы хотели, чтобы так и оставалось.

– Лаааднооо, – протянула я. – Ты должен догадаться о моем следующем вопросе.

Почему?

– Потому что он пытался убить мою мать.

Сорок восемь

Рэмзи пытался убить мать Рэнсома. Мать Эви.

Так кто же был отцом Эви? Рэмзи? Или Завьер? Был ли у Завьера роман с матерью Рэнсома?

– У меня есть вопросы, – сказала я.

– Естественно, – усмехнулся Рэнсом, ведя нас по другой улице, выбирая тропинку, которая продлила бы нашу прогулку и, надеюсь, дала бы ему время объясниться. – Моя мать – дочь туранского дворянина из Перриса. Он сколотил невероятное состояние, продавая древесину по всей Каландре. Моему деду, отцу моего отца и королю, нужны были деньги. Отец моей матери хотел, чтобы его дочь стала королевой. Поэтому он купил моей матери корону, которую она не хотела носить. И впервые мои родители встретились в день своей свадьбы.

– Звучит знакомо, – пробормотала я.

– Она никогда не любила моего отца, – сказал он. – Но она выполнила свой долг, обеспечив Туре наследника престола. И мой отец…

– Обиделся на нее?

– Нет. – Рэнсом замедлился, прижимая свободную руку к груди. – Он любил ее. Он часто говорил мне, что она была его жизнью. Он столько лет пытался заставить ее полюбить его. Он ловил каждое ее слово. Потакал каждому ее желанию. Если она хотела отправиться в Лейн на лето, он отправлял ее со своими лучшими рейнджерами и с достаточным количеством денег, чтобы наполнить корабль травами, специями и маслами.

Рэмзи был не из тех, кого я бы хотела жалеть, но я сочувствовала королю. Из-за неразделенной любви.

– Мама не испытывала ненависти к моему отцу. Она знала, что он питал к ней чувства, на которые она не отвечала взаимностью, и всегда была нежна с ним. Она позволяла ему испытывать эти чувства, не поощряя их, но и не подавляя. Она просто принимала их. Но мой отец – король. Он хотел ее любви, и с годами, когда он понял, что никогда не заслужит ее, это изменило его. Он ожесточился.

Так вот почему Марго была такой жесткой и озлобленной? Потому что она любила моего отца, а отец любил призрак моей матери?

– Он всегда смеялся и был улыбчив. Он был моим кумиром, – сказал Рэнсом. – Именно таким человеком я хотел стать. Но прошло так много времени, что я уже не помню, как звучит его смех.

– Мне жаль.

– Не стоит. Он сделал свой выбор. – По его телу пробежала волна гнева, когда мы продолжили путь по тихой улице. – Насколько мне известно, мой отец никогда не отходил от моей матери. Он был полностью предан своей жене. Но я не могу сказать того же о ней.

Ооо.

– У нее был любовник.

– Да, – сказал он. – Родители моей матери и ее брат были убиты во время последней миграции. Они укрылись, как только увидели первого крукса. Под их домом в Перрисе была построена комната с припасами. Но в какой-то момент они заболели во время содержания в неволе. Вероятно, из-за плесени и плохой вентиляции. Возможно, если бы они подождали еще несколько недель, они бы выжили. Мы никогда не узнаем.

Каждая миграция начиналась с разведчика. Одинокий крукс предупреждал о приближении миграции. Согласно записям, после обнаружения разведчика орда круксов обычно появлялась в течение месяца или двух.

Марго сказала мне, что мы не будем укрываться до появления орды. Что мы проведем под замком как можно меньше времени.

Считалось, что зарыться в землю или найти убежище в пещерах – лучший способ выжить. Некоторые рисковали своими домами, оставались в помещении и просто молили богов о милосердии. Укрытие было сопряжено с определенным риском. Многие, кто не планировал это должным образом, умирали с голоду. А другие умирали от болезней.

Люди не были созданы для того, чтобы жить без солнца, лун и чистого воздуха, которым можно дышать.

– Если бы мама только что не вышла замуж за отца и не была в Аллесарии, она, возможно, тоже оказалась бы в могиле. Так получилось, что она стала единственной владелицей империи своего отца. Кто-то должен был взять на себя управление судоходным бизнесом. И поскольку она не могла управлять им сама, она выбрала замену своему отцу. Микаэль был молодым капитаном из Озарта. Лучшим другом ее брата. И ее любовником. Я не уверен, как долго длился их роман. Возможно, годы. Может быть, причина, по которой она не любила моего отца, заключалась в том, что ее сердце уже было завоевано, когда она была маленькой.

– Ты не спрашивал ее?

– Я люблю свою мать. – Рэнсом нахмурился. – Но я в некотором смысле сочувствую своему отцу. Он был не единственным, кто пострадал из-за ее романа.

– Микаэль – отец Эви? – Если он был из Озарта, то, возможно, мать Рэнсома уехала туда рожать. Это объясняло голубые искорки в глазах Эви. Только Эви была похожа на Завьера. Шоколадно-каштановые волосы. Форма их лиц. Их улыбки.

Она была похожа на Рэнсома.

Конечно, я не была уверена, как выглядела их мать, но Рэнсом был похож на Рэмзи.

– Нет, – сказал он.

Итак, Эви была дочерью Рэмзи. Принцессой Туры.

– Она этого не планировала и не ожидала. Она еще не сказала отцу, когда начался весь этот ад. Я думаю, если бы отец знал, мне не пришлось бы останавливать его, чтобы он не убил ее.

– Ты остановил его?

– Он душил ее. – Рука Рэнсома крепче сжала мою, так сильно, что я пошевелила пальцами, напоминая ему, что мы связаны. Он отдернул руку, его ладонь распахнулась, пальцы широко растопырились. – Я сделал тебе больно?

– Я сделана не из стекла.

– Верно. – Он провел рукой по волосам, и мы продолжили идти. Он не сделал попытки прикоснуться ко мне снова.

Я никогда раньше так остро не ощущала свою руку, опущенную вдоль тела. Я никогда так сильно не старалась не тянуться к кому-то. Но это было к лучшему, что мы сохраняли дистанцию. Кроме того, мне даже не нравилось держаться за руки.

– Микаэль был в Аллесарии под предлогом встречи с матерью, чтобы обсудить судоходное предприятие.

У Рэнсома перехватило дыхание, когда он с трудом сглотнул.

– Отец застал их вместе в постели. Я никогда не забуду ее крики. Они эхом разносились по замку. Меня даже не должно было там быть. Я вышел на тренировку, но мастер-кузнец остановил меня по пути на тренировочную арену. Он выковал кинжал для моего дня рождения. Я зашел внутрь, чтобы убрать его.

Он замедлил шаг и остановился. Затем он поднял голову к небу и закрыл глаза. Как будто пытался забыть незабываемые воспоминания.

– Охранники стояли у дверей ее покоев и ничего не предпринимали. Я пробежал мимо них в океан крови. Она была повсюду. На стенах. На полу. На простынях. Тело Микаэля лежало у двери, как будто он пытался сбежать. Его лицо превратилось в… месиво. Ничего, кроме растерзанной плоти и луж крови.

Я сглотнула подступившую к горлу желчь.

– Отец прижал мать к полу и не отпускал ее. Он продолжал кричать: «Ты убила его. Ты, черт возьми, убила его». Как бы я ни старался оттащить его, он просто продолжал сжимать руками ее горло. Продолжал кричать. Пока я не взялся за рукоять того нового ножа и не ударил его по черепу с такой силой, что он рухнул.

Рэнсом провел руками по лицу, пытаясь избавиться от воспоминаний. Когда он посмотрел на меня, краска отхлынула от его щек.

– Прости. Это было уже слишком. Это было ужасно, и мне не следовало…

– Я не стеклянная, – повторила я. Жестокая история не заставит меня отвернуться.

Его тело обмякло от вздоха.

– Наверное, я просто привык скрывать суровую правду.

– Тебе не нужно этого делать. Не от меня. – Я оглядела улицу, радуясь, что сегодня мы были одни. Радуясь, что Верховный жрец собрал во дворе такую толпу.

Боги. Что за бардак.

Узнает ли Эви когда-нибудь правду? Будут ли они продолжать лгать ей всю оставшуюся жизнь? Возможно, я не стала бы их винить.

– Что случилось с твоей матерью?

– Я отвез ее в безопасное место, спрятал, пока она выздоравливала. Потребовались недели, чтобы кровь отхлынула от ее глаз. Чтобы синяки исчезли.

– Она когда-нибудь возвращалась в Аллесарию?

– Нет.

Где она сейчас? В Эллдере? В Трео? Она пряталась у всех на виду?

– Я встречала ее раньше?

Рэнсом посмотрел на меня, но ничего не сказал. Это был еще один секрет, который он скроет от своей жены.

Я даже не могла держать на него зла. Если бы я не знала правды, меня бы не заставили раскрыть ее тайник.

– Это было больше четырех лет назад. Когда мама сказала мне, что беременна, я отвез ее в Озарт. Я думал, она останется там. Начнет сначала. Но после рождения Эви она попросила меня привезти ее обратно. Она не хотела жить отдельно.

– От тебя. – Ее сына.

– От меня, – кивнул он. – Я ездил в Аллесарию, когда Эви была совсем маленькой. Отец умолял меня привезти маму в город. Когда я спросил, зачем, он сказал, что ему нужно закончить дело, которое я прервал. В тот день я уехал и больше не возвращался.

– Что? Он все еще хочет ее смерти?

– Он никогда не простит ее предательства. Это было нечто большее, чем презрение к мужу. Он король, у которого неверная королева. Его гордость не позволит ей жить.

– А Эви?

– Он заберет ее. И погубит.

Я покачала головой, давая себе время осознать услышанное.

– Итак, ты решил сохранить Эви в тайне. И позволил Завьеру притвориться ее отцом.

– Не сомневайся, Завьер – ее отец. Он любит ее каждым ударом своего сердца, независимо от того, течет в ней его кровь или нет. Завьер пожертвовал большим ради меня, ради этого королевства, чем это справедливо.

Это означало, что Рэнсом никогда не стал бы наказывать Завьера за то, что он украл у меня частички счастья, как это случилось с Джоселин и Вандером.

– Мы не планировали, что Завьер продолжит притворяться моим двойником. Но вскоре после того, как я покинул Аллесарию, меня укусили. И все изменилось.

Он стал Стражем.

И позволил своему двойнику детства носить корону.

– Завьер – мой кузен. Он сын моей тети, сестры моего отца. Он был следующим в очереди после меня. Пока не родилась Эви.

– Но она же девочка.

– Наследование престола в Туре происходит не так, как в Куэнтисе. Корона переходит к старшему ребенку короля и королевы, независимо от пола. Эви – дочь отца, и, когда меня не станет, она будет претендовать на трон.

Тогда Эви станет принцессой, Рэмзи лишит ее той единственной жизни, которую она знала.

– Когда она подрастет, если захочет работать при дворе, а я все еще буду жив, я не стану у нее на пути. Но я хочу, чтобы это был ее выбор.

Он предоставил своей сестре выбор, которого не было у него. Выбор, которого не было у меня.

Если бы я уже не влюбилась в этого мужчину, это могло бы подтолкнуть меня к краю пропасти.

– Ей всего четыре, – сказал он. – У нее и так было достаточно столкновений с монстрами. Ее не нужно везти в Аллесарию. Ее нога никогда не ступит в замок, пока мой отец не ляжет в могилу. К тому времени я буду в своей.

– Прекрати нести подобную чушь, – огрызнулась я. – Пожалуйста.

Рэнсом выдохнул, и от усталости на его лице мне захотелось закричать.

Он не умирал. Я отказывалась смириться с такой судьбой. Не без того, чтобы не израсходовать все, что в моих силах, на лечение. Чтобы найти какой-нибудь способ остановить инфекцию, волшебную или нет.