Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

Тридцать

В моей комнате в гостинице было тихо, как в могиле. Свет двух лун лился в окно. На небе не было ни облачка, ничто не заслоняло лучи. Как будто Ама и Ода знали, что Эшмору нужна ясная ночь.

Мои волосы все еще были влажными после ванны, которую я приняла после нападения. Я была такой грязной, что горничная попросила помыться меня из шланга на улице, прежде чем позволить залезть в ванну. Моя одежда была отвратительной, мою тунику даже не стоило стирать. Она забрала ее, чтобы сжечь, и одолжила мне тунику, которая была мне слишком велика, чтобы надеть ее в постель.

Погибло семнадцать человек, включая блондинку, владелицу таверны.

Сарайя. Ее звали Сарайя.

Она унаследовала таверну от своих родителей, которые умерли шесть месяцев назад во время поездки в Перрис. Они отправились за припасами и так и не прибыли, их тела так и не были найдены. Какое бы чудовище их ни съело, оно сожрало их целиком, кожу и кости.

Теперь их дочь похоронена в свежей могиле, которую я помогала копать. На кладбище Эшмора не осталось места, поэтому ее похоронили под ближайшим деревом.

Лазарет был переполнен выжившими ранеными. В воздухе пахло кострами, на которых сжигались трупы бэарвульфов.

Мое тело было чистым. Лицо вымыто. Но я все еще чувствовала вонь той гнилой зеленой крови. Я все еще чувствовала, как она покрывает мои щеки. И каждый раз, когда я закрывала глаза, я видела морду чудовища.

Итак, я смотрела в потолок, лениво поигрывая своим ожерельем, его тяжесть и тепло казались мне знакомым утешением, пока я ждала рассвета.

Я предположила, что именно тогда Страж придет за мной. Если только он уже не покинул Эшмор. Я не видела его с тех пор, как была в таверне. С тех пор, как он заставлял меня выстрелить в него.

К чему мы пришли? Что произойдет дальше?

Я пробыла в Туре больше месяца. Были моменты, когда мне казалось, что с тех пор, как я встретила Завьера и Стража в тронном зале, совсем не прошло времени. А потом наступали времена, подобные этому, когда казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как я отплыла от берегов Куэнтиса.

Что теперь? Что дальше уготовила мне судьба?

Я решила, что подожду, пока кто-нибудь отдаст мне приказ. У меня не было иллюзий, что после этой глупой, нелепой поездки мне будет предоставлено хоть какое-то подобие свободы.

Мое путешествие в Эшмор было грандиозной ошибкой. Если бы не я, Сарайя не открыла бы дверь таверны. Она не стала бы рисковать своим укрытием.

Возможно, остальные шестнадцать человек и не выжили бы, но она была бы жива. Я не виновата в ее смерти, но все равно чувствовала ответственность за нее. Я буду чувствовать ее всю оставшуюся жизнь.

– Мне жаль, Сарайя. – Чувство вины было таким удушающим, что я едва могла дышать. Сожаление так сильно давило мне на грудь, что пригвоздило меня к кровати. Все мое тело болело после падения с балкона. Через несколько дней у меня на ребрах, бедрах и ногах появятся синяки.

На руке.

Но ничто не болело сильнее, чем сердце.

Дверь распахнулась.

Я ахнула, когда она ударилась о стену.

И тут Страж, пошатываясь при каждом шаге, ввалился внутрь.

– Разговариваешь с мертвыми?

Его слова были невнятными, движения вялыми.

– Ты пьян?

Он повел плечом. Это не означало «да». Не означало и «нет».

Его одежда была чистой. Волосы влажными. От ран, которые он получил ранее, не осталось и следа. Глубокая рана на руке исчезла. Порезы и царапины на лице исчезли. Он больше не держался за бок, как во время драки.

Это была еще одна из его способностей? Способность исцелять раны, которые сразили бы любого смертного?

Он сделал несколько шагов вперед, прежде чем со стоном рухнуть на пол.

– Я не думал, что найду тебя здесь.

– И где я по-твоему была бы?

– Направлялась в Куэнтисссссс. – Он прошипел «с», растягивая его слишком сильно. – Спешишь обратно в свое драгоценное королевство.

– Ты пьян. – Я перевернулась на спину, скрестив руки на груди. Но как только моя голова опустилась на подушку, чувство вины вернулось.

Он знал Сарайю. Насколько я знала, он заботился о ней. Я стоила ему чего-то особенного, и чувство вины продолжало расти.

– Вот. – Я подняла подушку и бросила ее на пол.

– Ты такая щедрая, моя королева.

Он не должен был так называть меня. Я не была королевой.

Королевы не сбегали тайком из лагерей. Королевы не подвергали других риску. Королевы помогали людям. Они не причиняли им вреда.

Меня не должно было здесь быть. Я не подходила на роль Спэрроу. Я не была достаточно храброй и сильной для Туры. Это место подходило для такой женщины, как Мэй. Для кого-то смелого и яростного. Кого-то несокрушимого.

– Я сожалею о Сарайи. Это моя вина.

Страж усмехнулся.

– Ты что, раздробила ей позвоночник своими зубами? Я и не подозревал, что у тебя такой сильный укус. Мне нужно быть осторожнее.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Если бы я не пошла в таверну, она была бы жива.

Он сел, скомкал подушку и подложил ее под голову.

– Каждый житель Эшмора знает, чем рискует, оставаясь здесь. Это их выбор. Этот принадлежал Сарайе. Не строй из себя мученицу, Кросс. Ей бы это не понравилось.

– Мне все равно жаль.

– Мне тоже. – Его дыхание выровнялось, и когда я приподнялась с матраса, чтобы посмотреть на пол, его глаза были закрыты. Но он еще не спал. Он скрещивал и разгибал ноги, вероятно, пытаясь устроиться поудобнее.

– Перестань пялиться на меня, Воробушек. Ложись спать.

Я свернулась калачиком на боку, все еще слишком измученная, чтобы рискнуть закрыть глаза. Поэтому я уставилась на красивые обои, подложив ладони под щеку.

– Почему ты зовешь меня Воробушек?

Почему он не назвал меня по имени?

– Потому что ты птица.

– Что? – Это значит, что я пыталась улететь? Или что я была маленькой?

Я была уверена, что в его затуманенном мозгу этот ответ имел смысл. Возможно, сегодня вечером мне нужно было задать более простые вопросы.

– Мы поедем в Аллесарию перед миграцией?

– Нет.

Это было то, чего я ожидала. Просто не то, чего я хотела.

– Что-то было не так с этими бэарвульфами, не так ли? У них была зеленая кровь.

Эти звери были больны.

– Да.

У меня внутри все сжалось.

– Что с ними не так?

Он надолго замолчал, затем прошептал:

– Лисса.

– Что такое Лисса? Я никогда раньше не слышала этого слова.

Тишина.

Когда я повернулась, чтобы снова выглянуть из-за края кровати, Страж спал.

Тридцать один

Ощущение дежавю от того, что, проснувшись, я обнаружила лишь подушку на полу комнаты и записку на столе, было настолько сильным, что я почти надеялась, что вчерашний день был сном. Что я покину гостиницу Эшмора и найду Сарайю в ее таверне.

Но когда я выскользнула из постели, на мне все еще была одолженная туника, а когда я натянула сапоги, они были забрызганы гнилостной зеленой кровью.

Я выскользнула из комнаты, пристегнув сумку к груди, более чем готовая покинуть Эшмор. Стражу не нужно было беспокоиться о том, что я предприму еще несколько попыток побега из Трео. По крайней мере, сейчас я ничего так не хотела, как спрятаться в своем домике на дереве и ухаживать за своим израненным сердцем.

И телом.

Тени, мне больно. Каждый шаг был мучительным, когда я спускалась по лестнице в вестибюль гостиницы. Мои мышцы ныли. На моей коже проступали синяки.

Я была жива, чтобы страдать сегодня. Я проглочу эту боль. Семнадцать человек не могут сказать такого о себе.

– Одесса. – Кэтлин остановила меня, когда я проходила мимо маленькой гостиной гостиницы.

– Доброе утро. – Я грустно улыбнулся ей, когда она притянула меня к себе, чтобы обнять.

Мне было приятно, когда меня обнимали.

– С тобой все в порядке? – спросила она, отпуская меня.

Я пожала плечами.

– А ты как?

Она тоже пожала плечами.

– Ты сегодня уезжаешь.

Это было утверждение, а не вопрос.

Она подошла к стулу, на котором сидела, взяла книгу и протянула ее мне.

– Я принесла тебе это. Это книга об обычаях Туры. Я принесу еще, когда мы снова увидимся.

– Когда это будет?

– Скоро. Я уезжаю из Эшмора в течение недели. Сначала я должна попрощаться. Хотя не хочу торопить события.

– С женщиной, к которой ты приехала.

Кэтлин кивнула.

– Да.

– Мне жаль, что я не спросила о ней вчера. – Я была занята рытьем могил. – С ней… все в порядке?

– Она в порядке. Опустошена, как и большинство. Но в Туре полно выживших. Она выстоит, как и ты. Она сильная, как и ты.

– Я не чувствую себя сильной, – сказала я на одном дыхании.

– И все же это так. – Взгляд Кэтлин смягчился, когда она убрала выбившийся локон с моего лба. Затем она сделала шаг назад и, прижав обе руки к сердцу, слегка поклонилась мне.

– Что это значит? Этот жест?

– Это значит, что я желаю тебе счастливого пути, принцесса Одесса Вульф.

Обычно я бы не согласилась на официальное обращение, но в ее голосе было что-то такое, что заставило меня задуматься. Что-то серьезное, что говорило о том, что мне нужно привыкнуть к этому титулу.

Принять его.

Кем была эта женщина? Вчера мы пережили немыслимое, а я даже не знала ее фамилии. Возможно, это не имело значения.

Я приложила руки к сердцу и поклонилась.

По полу застучали сапоги. Целеустремленные, широкие шаги, которые я начинала узнавать.

Страж остановился рядом со мной, не сводя глаз с Кэтлин.

– Ты уходишь.

Еще одно заявление.

– Да.

Я ждала, что он прижмет руки к сердцу, но вместо этого он притянул ее к себе и обнял.

Подождите, он обнял ее? Это показалось мне таким… милым. Совсем не похоже на Стража. Когда он отпустил ее, то дернул подбородком, приглашая меня следовать за ним. Мне не понравилось.

– До свидания, Кэтлин, – сказала я.

– До свидания, Одесса.

Я надеялась, что скоро увижу ее снова. В тот момент жизнь казалась хрупкой. Скоротечной.

Сунув книгу в сумку, я поспешила догнать Стража.

Он и его лошадь ждали снаружи. Черная шкура жеребца блестела под лучами утреннего солнца.

Страж погладил животное по морде, что-то тихо пробормотав. Лошадь подалась навстречу его прикосновению.

Был прекрасный день, небо было ясным, а в воздухе чувствовалась свежесть. Это казалось пустой тратой времени. Никому здесь это не нравилось, и уж точно не мне. Люди шли по улицам, опустив головы.

Все счастье было уничтожено.

– Они должны были получить предупреждение. Защиту, – сказала я.

Страж стиснул зубы, пристегивая свой меч и ножны к седлу.

Я не хотела, чтобы это прозвучало как оскорбление, но, прокручивая в голове свои слова, я услышала их. Я просто намекнула, что он подвел этих людей.

– Я не имела в виду тебя.

– А кто еще мог бы их защитить?

– Король. Корона. Разве Завьер не может вмешаться? Послать кого-нибудь из своих рейнджеров в эти города на помощь?

Карие глаза Стража, полные гнева, встретились с моими. Этого взгляда было достаточно, чтобы понять, что я переступила черту.

Напоминание о том, что эту принцессу, эту будущую королеву, эту Спэрроу нужно было видеть, но не слышать.

– Я только спрашиваю. Думаю, у меня есть на это право.

– Да? – Он приподнял бровь. – Кто дал тебе такое право?

– Моя кровь. В тот момент, когда я подписала то соглашение своим именем. В тот день, когда Завьер потребовал свою невесту. Я здесь. Я в Туре. Я имею такое же право, как и любой другой человек в этом королевстве. Так продолжаться не может. Так больше продолжаться не может.

– И что ты предлагаешь, моя королева? Что нам с этим делать? Какое решение ты предлагаешь, которое Завьер, я и все наши рейнджеры еще не рассматривали?

От нахлынувшего смущения я опустила плечи, жалея, что не могу уподобиться черепахе и спрятать голову в панцирь.

У меня не было выхода. Я ничего не знала о политике Туры.

Поэтому я держала рот на замке.

– Так я и думал, – пробормотал он, поворачиваясь, чтобы поправить стремя.

– Я хочу что-то изменить, – сказала я. – Я хочу поступать правильно. Я хочу помочь.

Страж замер, но не обернулся.

– Садись на лошадь, Кросс.

Я придвинулась ближе к жеребцу, приподнимая юбки в попытке вставить ногу в стремя. Но животное было слишком высоким, а я – слишком маленькой. Я не смогла дотянуться.

Страж разочарованно зарычал, подхватил меня за талию и посадил в седло.

– Спасибо – Я поправила юбку, жалея, что у меня нет другой пары брюк. – А как насчет тебя?

– А что насчет меня?

– На какой лошади ты поедешь?

– На своей.

О, черт.

Он приподнял подол моей юбки.

– Убери это с моего пути.

Я скомкала их, как могла, так, чтобы ткань лежала у меня на коленях. Затем он запрыгнул в седло позади меня, обхватив мои бедра своими. Его грудь прижалась к моей спине, когда он взял поводья, а руки удерживали меня на месте.

Без промедления лошадь понеслась вниз по улице.

Это движение заставило меня еще крепче прижаться к Стражу. Жар его тела, запахи кожи, специй и ветра были неизбежны. Черт возьми, как бы я хотела возненавидеть этот запах.

Эта поездка будет мучительной. Настоящей пыткой.

Возможно, в этом и была идея.

– Расслабься, – приказал он.

Расслабиться означало, что мне придется прижаться к нему. Уткнуться в его широкую грудь. Раствориться в его теле. Не было ни малейшего шанса.

– Я расслаблена.

– Конечно, – его голос прозвучал слишком близко к моему уху.

Дрожь пробежала по моей спине.

И, без сомнения, он это почувствовал.

В другой день он, вероятно, стал бы дразнить меня за мою реакцию. В другой день он бы наслаждался тем, как я извивалась. Но сегодня был не тот день, чтобы шутить. Только не сейчас, когда мы проезжали мимо кладбища за городом.

Я долго смотрела на дерево, под которым мы похоронили Сарайю, затем перевела взгляд на небо, на слабые очертания двух лун-близнецов. Несмотря на то, что они боролись с солнцем, они сияли белым.

Цвет тени Арабеллы.

Я надеялась, что душа Сарайи и всех жителей Эшмора упокоилась с Богиней Любви.

В Каландре были люди, которые не поклонялись богам. Они не верили ни в Шестерых, ни в их тени. Они верили, что наши тела возвращаются в землю в виде праха. Что мы просто перестаем существовать.

Были и те, кто верил, что наши души возрождались, что на каждую потерянную жизнь приходится новая. Что где-то в этом царстве душа Сарайи дышит заново.

– Ты веришь в богов? – спросила я Стража.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ни один человек не выжил бы в той вчерашней битве. У тебя есть силы, которых я никогда не видела. Наверное, я хотела узнать, веришь ли ты, что боги наделили тебя ими как даром.

Его смех был тихим. Угрожающим. Его тело завибрировало, прижавшись к моему.

– То, что ты называешь даром, я называю проклятием. Да, я верю в богов. Я верю, что они наблюдают за нами из своих драгоценных теней. И я верю, что они мстительные, склонные к манипулированию ублюдки, которые намерены мучить нас, сидя на своих тронах.

Никогда в жизни я не слышала, чтобы кто-то говорил о богах с такой ненавистью. С такой злобой. Я не была уверена, что на это ответить. Казалось, что мы сами напрашиваемся на неприятности, насмехаясь над ними.

– Еще какие-нибудь вопросы сегодня утром, Воробушек?

Я покачала головой.

Мы миновали окраину города и выехали на дорогу, которая должна была привести нас в Трео. День. Это все, что мне придется вытерпеть. Всего один день.

Но, дернув за поводья, он заставил лошадь свернуть с дороги. Он повернул нас прочь от леса, к горной гряде с зазубренными вершинами, увенчанными белыми шапками. Под ними, похоже, была речная долина.

– Мы ведь не собираемся в Трео, не так ли?

– Нет.

– Куда мы направляемся?

– В Эллдер.

– Почему? – Что с моими вещами? А как же Бриэль и Джоселин?

– Ты всегда будешь задавать так много вопросов, Кросс?

– Да.

Он вздохнул.

– Завьер.

У меня скрутило живот. Мой муж был в Эллдере. И меня возвращали моему опекуну.

– Хорошо. – Я сидела, выпрямившись во весь рост, пытаясь сохранить хоть какое-то расстояние между нашими телами. Я не позволила давящему чувству в груди придавить меня.

Это было к лучшему. Я должна была быть с Завьером. Нам нужно было больше гулять в тишине, побыть наедине. Я не была уверена, но у меня было чувство, что Страж не останется в крепости. Ни разу, когда я была заперта за его стенами и больше не нуждалась в его защите. Что означало, что после этой поездки он, скорее всего, исчезнет.

Хорошо. Мне нужно было, чтобы он исчез. Уехал на недели, месяцы и дал мне время привести в порядок свою голову, свое сердце. Выбросить его из головы.

Мы постоянно ссорились. Он был для меня как заноза в заднице. Чем скорее он уйдет, тем лучше.

Цокот лошадиных копыт был единственным звуком, который мы слышали, когда ехали по окрестностям. Мы поднимались и спускались по холмам, окружавшим Эшмор, пока сам город не превратился в воспоминание. К полудню беспокойная ночь дала о себе знать, и каждые несколько минут я подавляла зевоту.

– Тебе нужно отдохнуть. – Это было первое, что сказал Страж за несколько часов.

– Я в порядке, – солгала я, расправляя плечи, которые до этого были опущены.

– Конечно, ты в порядке.

Я сосредоточилась на предгорьях вдалеке, заставляя себя открыть глаза, пока деревья медленно становились все выше и выше на фоне гор. Каждые несколько мгновений я смотрела налево, затем направо, ища монстров, которые могли выйти из укрытия и напасть.

– Вчерашняя стая. Это их нормальный размер? – спросила я.

– Нет. Она была больше. Обычно бэарвульфы путешествуют стаями по три-четыре особи.

Боги. Их стая увеличилась более чем вдвое. Было ли это из-за их численности, что они были настолько бесстрашны, чтобы напасть на город?

Тем людям в Эшморе повезло, что Страж был рядом. Чтобы избавить этот район от той стаи. Но у меня было чувство, что, если я скажу ему об этом, он только посмеется.

Я винила себя за Сарайю, но он винил себя за все семнадцать смертей.

Тянулись часы, и с тяжестью в моих веках становилось невозможно бороться. Пока борьба не стала бесполезной.

Пока где-то в Туре, свернувшись калачиком рядом с незнакомым мужчиной, я не заснула.

Тридцать два

Одесса.

Звук голоса моего отца вырвал меня из кошмара.

Я стояла на коленях в тронном зале. Нож Мэй приставлен к моей шее.

Он приказал ей убить меня. Мое наказание за то, что я вернулась в Росло, не имея никакой информации об Аллесарии. Рядом со мной на мраморном полу лежали Бриэль и Джоселин, из перерезанного горла сочилась кровь.

Я отогнала мысленный образ, моргая, чтобы прогнать туман сна, и оглядывая окрестности.

Первые лучи рассвета окрасили небо. Я проспала всю ночь, прижавшись к груди Стража.

Он остановил нас на вершине крутого холма. Он неподвижно сидел позади меня, его лошадь не шевелилась под ним.

Рядом с нами был утес, острые камни которого обрывались в бушующей реке. Вода разбивалась о берег, и на мгновение я закрыла глаза и просто позволила себе прислушаться. Я представила, что это шумят океанские волны, а я стою на своем утесе в Росло.

Что-то шевельнулось у меня в груди, когда я увидела открывшийся вид. Чувство удивления. Мир.

Может, это и не мое особое место, но здесь было так много красоты, что трудно было все это постичь.

На другом берегу реки был бесконечный лес, густой и зеленый. Он заполнял пространство между нами и нависающими горами цвета индиго с их нетронутыми заснеженными вершинами. Цвета были такими яркими, что казалось, будто мы попадаем в сказку.

– Когда я был мальчишкой, моя мать впервые привела меня сюда. Она заставила меня посидеть рядом с ней целый час, хотя все, чего я хотел, – это побегать вокруг и поохотиться на ягоды. В то время это было похоже на наказание. Теперь я понимаю, что она пыталась сделать. Это был один из тех уроков, которые я не мог оценить, пока не стал старше.

Он только однажды упомянул о своей матери. А что насчет его отца? Были ли у него братья или сестры?

Было странное чувство – знать этого человека, но ничего о нем не знать.

Я знала выражение его лица. Знала, как он двигается. Знала, как накаляется атмосфера, когда он сердится, и как расплывается мир, когда он рядом.

Он был беззаветно предан своему народу. Он любил свое королевство. Он был сильным и несокрушимым, но за его суровой внешностью могла скрываться нежность. В том, как он обнимал Кэтлин. Как он вел себя с Эванджелиной. Даже то, с какой нежностью он относился к своей лошади.

Но я не знала, жива ли его мать. Я ничего не знала о его семье, его образовании или доме, где он провел детство. Я не знала, был ли он рожден с этими способностями, этим даром. Или он был проклят злобным богом.

Это беспокоило меня больше, чем следовало бы, но в лучшем случае я могла считать его только знакомым.

Страж смотрел вдаль, его глаза были другого оттенка, зеленого. Это был новый цвет. Не тот яркий изумрудный, который я видела бесчисленное количество раз, когда он был в настроении безжалостно дразнить меня. Нет, это был глубокий оттенок охотника.

Цвет туранских лесов.

– Это прекрасно. – Лес. Глаза.

Он опустил взгляд, встретившись им с моим.

Я все еще прижималась к нему, подвинувшись во сне к руке, которой он обнимал меня за плечи. Я должна пошевелиться. Сесть прямо. Слезть с лошади и отодвинуться на некоторое расстояние.

Но правда, в которой я боялась признаться даже самой себе, заключалась в том, что я не хотела двигаться.

Если только он не вышвырнет меня из седла, я никуда не денусь.

Выражение его лица было открытым и беззащитным. Всепоглощающим. Более великолепным, чем даже это место в Туре. Он смотрел мне в глаза так же, как я смотрела ему в глаза. В поисках ответов. Спасения. Милости.

Между нами была какая-то связь.

Спасите нас Боги, когда она оборвется.

Почему я не могла испытывать подобных чувств к мужчине, который предъявил на меня права?

Наши губы были слишком близко. Стоило только дернуться, и мы бы столкнулись. Мы бы врезались друг в друга, и ударная волна уничтожила бы нас обоих.

Мне нужно было, чтобы он сказал что-нибудь обидное. Задел за живое. Ранил мое сердце. Мне нужно было, чтобы он причинил мне такую сильную боль, что я бы никогда его не простила.

– Я ненавижу тебя.

Это должно было испортить момент. Это должно было разозлить его. Но он смотрел на меня так, словно я была чем-то, на что стоит смотреть. Чем можно дорожить.

Что нужно защищать.

– Ага, – сказал он. – Не забывай об этом.

– Никогда.

Такого человека, как Страж, невозможно забыть. Я точно не смогу.

И все же, как только мы доберемся до Эллдера, я попытаюсь.

– Нам пора.

Я кивнула, выпрямляясь. Затем бросила последний взгляд за скалу.

– Спасибо, что привез меня сюда.

– Не за что, моя королева.

Всю оставшуюся часть долгого путешествия мы не разговаривали, даже когда ели сухофрукты, орехи и мясо, запивая водой из фляжки.

Тропа через лес была непроходимой. Дождь, прошедший после недавней грозы, цеплялся за ветки, и всякий раз, когда какая-нибудь ветка задевала мое платье, вода пропитывала ткань. Опускалась ночь, и под деревьями становилось все труднее разглядеть узкую тропинку впереди. Откуда-то из леса донесся вой, заставивший меня напрячься.

Страж даже не вздрогнул.

К тому времени, как мы добрались до крепости, я промокла и замерзла. Часть меня была рада оказаться здесь. Слезть с этой лошади. Другая часть не была готова к тому, что эта поездка закончится.

Факелы, укрепленные на стенах крепости, ярко горели в темноте. Стены были такими же высокими, как и окружающие их деревья, и поднимались так высоко, что ни один монстр не смог бы взобраться по ним. Там были сотни и сотни бревен, с каждого из которых была содрана кора, образуя гладкую баррикаду. Она тянулась так далеко, что в темноте я не могла разглядеть, где заканчиваются обе стороны.

Страж остановил свою лошадь за воротами и, приложив два пальца к губам, издал пронзительный свист, не похожий на те, что я слышала в Трео.

– Откройте ворота! – крикнул кто-то с крепостной стены наверху.

Петли заскрипели, когда мужчины отодвинули тяжелые деревянные створки, и они распахнулись, как двойные двери, чтобы мы могли въехать внутрь. Как только мы оказались за порогом, солдаты закрыли нас изнутри.

Во дворе горели костры, в маленьких чашах горели свечи.

Мужчины, одетые в кожу гриззура, похожие на Стража, кивнули и склонили головы, когда мы остановились. Когда он спешился, воздух наполнился шепотом.

Это Страж.

Он здесь.

Страж. Страж. Страж.

Разве он не часто приезжал в Эллдер? Широко раскрытые глаза и открытый взгляд ответили на мой вопрос.

К нему подбежал маленький мальчик и взял лошадь под уздцы.

– Проследи, чтобы у него было достаточно воды и корма, – сказал Страж. – Ему не нравится находиться в одном стойле с другими лошадьми.

– Я отведу его в его собственное, сэр.

– Хорошо. – Он хлопнул мальчика по плечу, затем подошел ко мне и протянул руку, чтобы помочь спуститься.

Я попыталась грациозно соскользнуть с седла, но после вчерашнего падения и целого дня, проведенного верхом, мои ноги не слушались. Я врезалась в его грудь, когда опрокинулась набок.

Он подхватил меня за талию и поставил на землю, придерживая, пока я не обрела равновесие. Затем, пока он расстегивал свои седельные сумки, я расправила юбки и поправила ремень на сумке, занимая руки, в то время как люди вокруг нас продолжали пялиться и перешептываться.

Кто она?

Вы ее знаете?

Кто это едет со Стражем?

Он закинул свои седельные сумки на плечо, затем взял меня за запястье и потянул за собой, направляясь к выходу со двора и к дороге, которая, казалось, делила город внутри стен пополам.

Улицы были организованы так же, как в Эшморе, прямыми линиями и аккуратными рядами. За исключением того, что в центре каждой дорожки были ямы шириной с мою талию, а глубиной, похоже, с меня ростом.

– Что это? – спросила я.

– Для миграции. Мы воткнем в каждую из них деревянные шипы, загромождающие улицы, так что круксу будет трудно приземлиться. Как только они будут выкопаны, рабочие приступят к установке шипов. Они будут погребены на такую глубину, какие в высоту внешние стены.

– Ага. – Еще одно средство устрашения монстров. Еще один способ, которым туранцы защищают себя.

Крыши у всех зданий были деревянные, но некоторые с металлическими шипами, торчащими под разными углами, – вероятно, это тоже были меры защиты. Из окон лился золотистый свет, но мы двигались так быстро, что у меня не было возможности заглянуть внутрь.

– Ты сможешь отправиться на разведку завтра, – сказал он. – Как думаешь, сможешь остаться в пределах крепостной стены?

Я не могла этого обещать. Я не хотела лгать.

Поэтому я воспользовалась тактикой Завьера и промолчала.

Страж проворчал что-то себе под нос.

Мы миновали три боковые улочки, прежде чем наконец свернули с главной дороги.

Он не отпускал моего запястья, пока вел нас к большому дому с квадратным фасадом. Это было простое здание, и, как и другие, мимо которых мы проходили, снаружи оно было обшито дорогими красновато-коричневыми досками. Все окна были темными, дом либо пустовал, либо спал. По всей длине второго этажа тянулась дорожка.

Дома в Туре, казалось, строились для функциональности, а не для показухи. Единственной экстравагантной деталью в этом доме была входная дверь.

На ее деревянной поверхности было вырезано изображение волка. Эмблема Туры.

Это был дом Завьера.

Страж отпустил мое запястье и повел меня к лестнице, которая огибала угол здания и вела к переходу.

Я держала руку на перилах, пока мы поднимались, и с каждой ступенькой мое сердце билось где-то в горле. Был ли Завьер здесь, наверху? Были ли это его покои? Меня доставили в спальню моего мужа?

Ботинки Стража застучали по доскам дорожки, ритм их совпадал с биением моего бешено колотящегося сердца, когда он подошел к единственной двери и повернул ручку.

Я осталась снаружи, все еще держась рукой за перила, когда он вошел внутрь и зажег фонарь, затем другой. Что ж, если бы Завьер был там, Страж не стал бы просто так врываться внутрь. Поэтому я оторвала руку от перил и вошла в дверь.

Похоже, это были личные апартаменты. В гостиной перед камином стояли два коричневых кожаных кресла. Они стояли на ковре, сотканном в ярких цветах – бордовом, шоколадном и сосново-зеленом.

Страж сидел на корточках у камина и чиркал кремнем, чтобы разжечь огонь.

За гостиной, через открытую дверь, виднелась большая кровать, покрытая толстым темно-серым одеялом и плюшевыми подушками. А у стены аккуратными рядами, с открытыми крышками, стояли мои сундуки. В большинстве из них были мои платья. На одном стояла стеклянная баночка с моей краской для волос.

Когда он успел послать за ними?

– Я ведь не вернусь в Трео, не так ли?

– Нет. – Огонь в камине с треском разгорелся, и он встал, отряхивая ладони.

Мое сердце упало, я уже скучала по тому маленькому домику на дереве.

– А что насчет Бриэль и Джоселин?

– Они пока останутся в лагере.

Это было моим наказанием за Эшмор? Что нас разлучат, как детей, которых застукали за причинением неприятностей?

– Отдохни немного, – сказал он, проходя мимо меня к двери.

– Страж. – Я схватила его за запястье, крепко сжимая кожаный браслет, который облегал его предплечье.

Его рука сжалась в кулак, но он не отдернул ее.

– Что?

– Я… – Я не знаю.

Я не была готова остаться одна.

Я не была готова к тому, что он уйдет.

Как только он переступит порог, мне придется его отпустить.

А я была не готова.

Его свободная рука коснулась моей руки в том самом месте, где он схватил меня вчера возле таверны, и я вздрогнула.

– Мне жаль.

– Ты не причинил мне боли. – Да, сегодня было больно. Все мое тело болело. Но следов не было. От его хватки не осталось синяков.

– Может, и нет. – Печаль в его зеленых глазах разбила мне сердце. – Но мог бы.

Так вот почему он напился прошлой ночью? Потому что потерял контроль? Потому что я могла стать жертвой его гнева?

Его взгляд переместился на мой нос, словно он пересчитывал веснушки, рассыпанные по переносице. Его рука коснулась завитка у меня на виске, проводя по нему кончиком пальца.

– Тебе не нужно скрывать, кто ты, Кросс. Не здесь.

Не в Туре.

Не с ним.

Страж открыл рот, словно собираясь что-то сказать. Но потом, должно быть, передумал. Он высвободился из моей хватки и, прежде чем я успела моргнуть, растворился в ночи.

Я дала себе несколько мгновений, чтобы отдышаться, закрыть глаза и насладиться его запахом, витающим в воздухе. К утру он исчезнет.

И, если верить моим предположениям, он тоже.

Это было к лучшему. Так было лучше. Я повторяла эту ложь снова и снова, пока разбирала сундуки. Пока обустраивалась в новом доме.

Пока выливала банку с краской для волос в окно спальни.