Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"
Автор книги: Девни Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)
– Насколько они большие? Они голубые?
Марго усмехнулась.
– Ты больше радуешься шести мертвым монстрам, чем собственной свадьбе с Бэннером.
Она не ошиблась. Я пропустила больше совещаний по планированию, чем посетила.
Я резко обернулась.
– Как, по-твоему, они их убили?
– Одесса, – рявкнула она, разворачивая мою голову к зеркалу. – Стой. Не двигайся.
Кого волновали мои волосы? Сегодня не я та женщина, которую выставят напоказ. Никому не было до меня дела. Но я держала рот на замке и позволила Марго продолжать плести косы.
До смерти моей матери Марго была ее камеристкой, и, поскольку у меня были мамины волосы, Марго хорошо умела укрощать локоны.
– Я видела Бэннера раньше. – Я подождала, пока голубые глаза Марго встретятся с моими золотыми в зеркале. – Он сказал мне, что Страж прибыл с туранцами.
– Да. – Между ее бровями пролегла морщинка.
Страж.
Этот человек, по слухам, был более злобным и смертоносным, чем любой монстр, созданный богами.
Новости о Страже достигли берегов Куэнтиса три года назад, и с тех пор о его происхождении ходило бесчисленное множество слухов.
Некоторые верили, что он выполз из могилы в Туре. Что он был скорее призраком, чем смертным существом. Некоторые говорили, что он был воплощением Иззака. Что Богу Смерти надоело сидеть на своем троне, и он обернулся человеком, чтобы мучить человечество ради развлечения. А другие были уверены, что он получил свои способности благодаря древним богам.
Он был скорее мифом, чем человеком, и истории о нем распространились по всему континенту, как лесной пожар.
– Что означает то, что он здесь? – спросила я Марго.
– Это означает, что тебе не следует гулять без охраны. Это означает, что нам не следует опаздывать. – Она яростно работала пальцами, заплетая каждый локон в толстую косу. Но сегодня даже мои волосы, казалось, протестовали против этого фарса. Когда третья прядь распустилась у меня на висках, она всплеснула руками.
– У меня нет на это времени. Заканчивай и иди в тронный зал. – Она направилась к двери, взметнув юбки своего кобальтового платья.
Когда она проходила мимо окна, солнечный свет преломился в драгоценных камнях на ее короне. Ее шелковистые золотистые волосы гладкими прядями рассыпались по плечам и спине. Она скорее парила, чем ходила, высоко подняв подбородок. Возможно, она и не была рождена королевской особой, но Марго Кросс была настоящей королевой.
Ее дочь будет такой же.
Когда моя мачеха ушла, я повернулась к зеркалу и поникла.
В такие моменты мне хотелось быть моложе. Чтобы я была таким же ребенком, как Арталайус. Мой сводный брат проводил свои дни в детской, пребывая в блаженном неведении о своих обязанностях. Хорошо. Как наследник трона моего отца, Арти когда-нибудь подпишет клятву верности на крови, как и большинство королевских наследников в пяти королевствах Каландры, и вскоре у него будет больше обязательств, чем я смогу вынести.
Бедный ребенок.
Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте между нами, я надеялась, что он придет ко мне, если ему когда-нибудь понадобится отсрочка от требований отца и Марго. До тех пор мы с Мэй будем нести это бремя.
Мои волосы были в беспорядке, несмотря на попытки Марго заплести их в косы, но я с трудом уложила их, оставив несколько выбившихся прядей обрамлять лицо. Перевязав их атласной лентой, я сняла корону, которая лежала на туалетном столике, и надела ее на голову.
Она была тяжелой, металл холодным и неумолимым. В сверкающее золото были инкрустированы сотни сверкающих янтарных камней.
Эта корона была единственной не серой вещью на мне.
Боги, я ненавидела серый цвет.
Я выпрямила спину и приняла позу, которую мои воспитатели прививали мне с трехлетнего возраста. Я посмотрела в зеркало, а в ответ на меня уставилась принцесса.
Опаздывающая принцесса.
Три
Я проскользнула через боковой вход в тронный зал, затаив дыхание, и бесшумно двинулась к Марго и Мэй, стоявшим слева от королевского возвышения.
– Добро пожаловать, – голос отца был таким же холодным, как и это большое помещение, наполненное эхом. Он предпочитал холодную атмосферу, вероятно, потому, что она часто соответствовала его настроению.
Свет лился сквозь витражи, окрашивая мраморный пол в разные оттенки синего, зеленого и желтого. Все собрались в центре зала, на возвышении стоял пустой золотой трон отца. Охранников было больше, чем обычно. Четверо вместо двух стояли у каждой двери.
Отец не отрывал взгляда от мужчин, стоявших перед ним, но, без сомнения, он знал, что я опаздываю. За что меня потом будут ругать.
Марго и Мэй были отделены от группы мужчин и стояли бок о бок в нескольких шагах позади, увенчанные коронами и лощеные. Дочь, такая же красивая, как и мать. В то время как моя сестра была копией отца в своей упрямой, железной воле, внешне Мэй была почти точной копией Марго, от классической линии носа до заостренного подбородка.
Была ли я похожа на свою мать? Я хотела бы, чтобы у меня было что-то, напоминающее о ее лице. Она умерла, когда я была маленькой, и отец приказал убрать ее портреты из залов. Единственная причина, по которой я знала, что унаследовала ее волосы, заключалась в том, что Марго часто проклинала их. Но в остальном я понятия не имела, одинаковые ли у нас носы, подбородки или губы.
Когда я остановилась рядом с Марго, она бросила на меня неодобрительный взгляд, а затем снова обратила свое внимание на мужчин.
Пятеро туранцев стояли плечом к плечу, их широкие тела образовали стену. Каждый из них был воплощением отточенных мускулов и грубой силы. Боги, они были огромны.
Бэннер был выше шести футов ростом, но по сравнению с этими людьми он был худощавым и долговязым. Даже отец, который был самым крупным мужчиной, которого я когда-либо видела, не мог сравниться с туранцами ростом и мускулами.
Неудивительно, что они смогли убить мерроуилов.
Туранцы не были одеты роскошно, не то чтобы я ожидала увидеть от отряда рейнджеров сшитые на заказ куртки или начищенные сапоги. На них были кожаные штаны, облегающие широкие бедра. Поверх туник цвета слоновой кости из хлопка были надеты коричневые жилеты с тиснением, которые обтягивали мускулистые бицепсы. У каждого на запястьях были кожаные наручники. У двоих мужчин предплечья были покрыты замысловатыми темными татуировками.
Каждый туранец был вооружен ножами или мечами, висевшими за спиной. У одного мужчины на поясе висело по три кинжала. Они выглядели готовыми к войне, а не к ужину с королевскими особами.
Было удивительно, что отец вообще впустил их в тронный зал, несмотря на то, что они были вооружены. Обычно гостей лишали оружия перед аудиенцией у короля. Туранцы отказались? А стражники вообще удосужились спросить?
– Прежде чем мы начнем представления, – глубокий голос отца эхом разнесся по комнате. – Я хотел бы выразить свою благодарность за ваши услуги. Мои люди сообщили мне, что прошлой ночью на ваших кораблях было доставлено шесть мерроуилов. Я не ожидал, что вы будете действовать так быстро. За это я вам благодарен.
Мужчина с кинжалами скрестил руки на груди. У него была густая бронзовая борода, заплетенная в косу под подбородком.
– Мы сделали только то, для чего вы нас наняли.
Что-то было в тоне этого человека. Нотка снисходительности, от которой у отца дрогнула челюсть, когда он поднял руку и щелкнул пальцами.
Та же боковая дверь, через которую я проскользнула несколько мгновений назад, распахнулась, и двое охранников внесли сундук, такой большой, что я могла бы свернуться в нем калачиком и вздремнуть. Они поставили его в центре тронного зала, затем открыли крышку и, откинув ее, обнаружили сотни каландрийских монет.
Это было такое богатство, какого я никогда не видела. Золота и серебра хватило бы, чтобы кормить все рты в Росло несколько месяцев.
Туранский рейнджер с гладкой смуглой кожей и глубоко посаженными темными глазами подошел к сундуку и присел на корточки, чтобы осмотреть его содержимое. Его черные волосы были заплетены в длинные косы, которые были завязаны на затылке. Он поднял единственную монету и подбросил ее в воздух. Она со звоном упала на пол рядом с остальными.
Это Страж?
– Мне пересчитать, ваше высочество? – спросил он, вставая и присоединяясь к остальным.
Подождите. Что? Кого он называл высочеством?
Рейнджер в центре шеренги покачал головой.
Только он не был рейнджером, не так ли? Это был наследный принц?
Я никогда раньше не видела туранского принца, но это, должно быть, Завьер Вульф.
Наследник туранского трона.
Будущий муж Мэй.
Да, это был сюрприз. Если Марго и была шокирована, она этого не показала. Мэй тоже. Очевидно, я что-то пропустила, опоздав.
Принц Завьер был в Росло. Страж был в Росло.
Что происходит? Предполагалось, что это будет короткая встреча и возможность для отца заплатить нанятым им туранским рейнджерам. Но это что, было королевским представлением? Об этом знали все, кроме меня? Это объясняло, почему жрец Востеров был здесь.
Хорошо, что Марго настояла на том, чтобы Мэй причесалась заранее, если это была ее первая встреча лицом к лицу со своим женихом.
– Нет необходимости пересчитывать монеты. – Отец говорил в своей обычной холодной, безразличной манере, но огонь в его карамельных глазах выдавал его. – Все до последней унции монет, о которых мы договаривались, на месте.
Рейнджер, который говорил ранее, бородатый мужчина с кинжалами, окинул отца оценивающим взглядом.
– А что, если цена, о которой мы договорились, окажется недостаточной?
Ходили слухи, что принц Завьер молчал. Если слухи были правдивы, то, возможно, этот воин говорил от его имени, как советник. Или как генерал.
Глаза отца вспыхнули еще жарче, янтарные искры вспыхнули, как два огня.
– И какова, собственно, ваша новая цена?
Прежде чем рейнджер успел ответить, главные двери открылись, привлекая всеобщее внимание.
Жрец Востеров, с которым я столкнулась ранее, вошел в тронный зал. Его босые ноги выглядывали из-под рясы, демонстрируя отвратительные зеленые ногти. Но на этот раз он был не один. В двух шагах позади него появился еще один член братства в таких же бордовых одеждах.
Этот жрец не шел. Он слегка парил над землей, как будто его нес невидимый ветер. Как будто сила тяжести не давила на его тело так сильно, как на всех остальных. Ногти на его руках и ногах были такими длинными, что изгибались и скручивались.
Воздействие их магии было мгновенным. Сила прокатилась по моим плечам и позвоночнику. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы не съежиться.
Из-за одного жреца Востера было неудобно. Но из-за двух? Это было почти невыносимо. Я поборола желание потереть руки и броситься к двери.
Если Марго или Мэй почувствовали дискомфорт, то не подали виду.
Кем был этот второй жрец? Он пришел сюда с туранцами? Или он сопровождал Стража?
Востеры не могли сотрясать землю или метать огненные шары, но они могли изгибать воздух и воду по своему желанию. Их магия крови использовалась для создания нерушимых уз. Но я никогда раньше не видела, чтобы кто-то левитировал. Сила этого жреца ощущалась сильнее, острее, чем у эмиссара отца.
Оба Востера выглядели одинаково, безволосые, с прозрачной кожей, но этот другой жрец казался старше. Его внимание, эти зелено-черные глаза, переместились на меня, задержавшись всего на мгновение, прежде чем он перевел взгляд через плечо на двери.
В комнате повисло напряжение, и, когда я проследила за его взглядом, мое сердце забилось где-то в горле.
Мужчина, вошедший следующим, не был похож на воплощенного бога. Он не был похож на призрака. Он был высоким и широкоплечим, как и другие туранцы. Мускулистый до умопомрачения. Его шоколадно-каштановые волосы доходили ему до плеч, а точеный подбородок был покрыт короткой бородкой того же оттенка.
На первый взгляд, он был обычным мужчиной. Поразительный. Пугающий. Но все же всего лишь мужчина.
Но в его радужках не было типичных туранских зеленых крапинок. Они были как расплавленное серебро. Жидкий металл. Бесцветные, как мое платье.
Страж.
Стук его ботинок совпадал с ритмом моего бешено колотящегося сердца, когда он следовал за Востером. В отличие от туранцев, он не носил оружия, ни меча, ни ножей. Возможно, отец настоял на том, чтобы он пришел на эту встречу безоружным, но у меня было чувство, что он мог бы убить нас всех голыми руками.
Так же, как он убил брата Бэннера. Руки сжимали горло до тех пор, пока он не раздавил ему горло.
Я перевела взгляд на своего жениха. Во взгляде Бэннера была жажда убийства. Его ненависть к Стражу была такой же сильной, как запах моей краски для волос. Но Богиня Карин, должно быть, услышала наши молитвы о мире, потому что он держал себя в руках, стоически стоя рядом с отцом, как послушный долгу генерал, каким он и был.
Я не была влюблена в Бэннера. Я была не в восторге от того, что стану женой человека, находящегося под каблуком у моего отца. Но я также не хотела, чтобы его повесили за государственную измену.
Жрецы Востеров остановились, вместе и отдельно от всех остальных. Они были самостоятельной группой в этом странном испытании, как Марго, Мэй и я.
Страж не присоединился к ним. Вместо этого, когда он приблизился, шеренга туранцев расступилась, освобождая ему место рядом с принцем Завьером.
В комнате воцарилась тишина. Напряжение было таким сильным, что было трудно дышать. От магии у меня разболелась голова.
Одна встреча. Нам нужно было пережить только эту бессмысленную встречу. Затем Бэннер может извиниться и уйти, прежде чем у него на виске лопнет пульсирующая вена. А я могла улизнуть в свои комнаты, где оставалась бы до тех пор, пока туранцы и Востеры не покинут Росло.
Я наклонилась вперед, рискнув еще раз взглянуть на свою сестру.
На ее красивых губах играла улыбка. Со стороны она выглядела скромно и мило. Я знала, что это не так. В ее голубых глазах было лукавство, как будто она знала секрет, которым никто не потрудился поделиться со мной.
Мэй любила секреты. Добавьте сюда солидную дозу конфликтов и немного жажды крови, и она была счастлива.
Была ли это ее природа? Или дело было в воспитании?
В детстве Марго дарила мне кукол на дни рождения. Когда Мэй исполнилось пять лет, отец подарил ей набор позолоченных клинков.
Она бы подошла этим туранским воинам, не так ли? Этому принцу? Мэй унаследовала крепкое телосложение отца и рост Марго. Восемнадцать лет тренировок превратили ее в оружие. Туранцам не удастся сломить Мэй.
Возможно, отец рассчитывал на то, что все будет наоборот.
– На чем мы остановились? – спросил отец. – Вас беспокоила цена? Как мы можем решить эту проблему?
Эм…
Он что, потворствовал туранцам? Потому что это звучало как потворство. А мой отец не потворствовал.
Он пропустил мимо ушей замечание рейнджера о подсчете монет без резкой реакции. И теперь он спрашивал, как ему решить проблему?
Мэй научилась хитрости благодаря его наставлениям, так что же происходит на самом деле? Здесь происходит нечто большее, чем просто король, нанимающий рейнджеров.
– Познакомьтесь. Прежде чем мы продолжим. – Заговорил левитирующий жрец Востеров, его голос был подобен шелку.
Я никогда раньше не слышала, как говорят жрецы. Я ожидала услышать скрежещущий звук, такой же резкий, как и их сила. Но это было похоже на музыку, мягкую и завораживающую. Звук сирены, убаюкивающий тебя, прежде чем они поглотят тебя целиком.
По его команде внимание мужчин переключилось на нас. Пять пар туранских глаз с зелеными искорками в радужках скользнули по Марго и Мэй, в то время как серебристый взгляд Стража остановился на мне. Это было так же неприятно, как и магия Востеров.
Отец кивнул Марго.
Она положила руку Мэй на поясницу, и они вместе направились к туранцам, я шла на шаг позади.
У туранца, стоявшего в центре группы, на лбу был обруч. Он не был украшен драгоценными камнями. Это был клубок металлических нитей, сплетенных вместе в серебряную линию.
Его каштановые волосы были короче, чем у остальных, и мягкими волнами ниспадали с лица, слегка завиваясь на затылке. Пряди на макушке по бокам скрывались за ушами. Одну из бровей пересекал небольшой шрам. Его глаза были цвета мха в ненастный день. Тень почти поглотила зеленые искорки в его радужках.
Принц Завьер был красив. Действительно, потрясающий, с сильной мужественностью. И ему было скучно. Не было и намека на интерес к знакомству с будущей невестой.
Я ожидала, что в любой момент он начнет зевать.
Страж, однако, выглядел удивленным, как будто все это было шуткой. Его глаза сощурились, когда он ухмыльнулся.
Что смешного? Что я пропустила?
– Принц Завьер, я представляю вам мою дочь Мэй, – сказал отец. – В соответствии со «Щитом Спэрроу», она должна стать вашей невестой в день осеннего равноденствия через три месяца.
Завьер долго изучал Мэй, затем перевел взгляд на Стража.
Между ними произошел молчаливый разговор. Было ли это одной из способностей Стража? Он мог читать мысли?
Что ж, если он мог читать мои…
Уходи. Пожалуйста, и спасибо.
Страж кивнул принцу, а затем заговорил скрипучим голосом, от которого у меня мурашки побежали по коже.
– Не она.
Марго моргнула.
– Извините?
– Она. – Страж бросил взгляд в мою сторону, и вся комната проследила за его взглядом.
Ко мне.
– Принц Завьер женится на ней, – объявил он. – Сегодня вечером. Призовая невеста за убитых мерроуилов.
Четыре
Тишина в тронном зале была такой же густой, как клубы дыма, она высасывала воздух из моих легких. Пол начал вращаться и наклоняться, я потеряла равновесие.
Рука Марго обхватила мое предплечье, и на мгновение я была благодарна за ее успокаивающее прикосновение. Но затем ее ногти впились в ткань моего платья с такой силой, что чуть не поранили кожу.
И все же, даже когда боль пронзила все запястье до локтя, я не пошевелилась. Не могла пошевелиться.
На ней.
Принц Завьер хотел жениться на мне?
Нет. Точно нет. Это происходит не на самом деле. У меня галлюцинации. Океанская вода ударила мне в голову. Либо это, либо Фериус разыгрывал один из своих трюков. Похоже, Богу Озорства это понравилось бы. Возможно, это был Востер. Тот жнец, который еще не успел коснуться пола, поселил этот кошмар в моей голове.
Это было нереально. Этого не могло происходить на самом деле.
Я была помолвлена с Бэннером. Мэй выходила замуж за туранского принца. Мэй. Не я. Мэй.
Марго сжала меня крепче, впиваясь кончиками пальцев в мою кожу. К счастью, на мне было платье. В противном случае к утру на моем теле осталось бы пять кругов.
Но я не пыталась сбросить ее руку. Я была слишком занята, слушая слова Стража, которые вопили в моем сознании.
На ней.
На ней. На ней. На ней.
На мне.
Тишина становилась все напряженнее и напряженнее. В два раза. В три раза. Срыв был неизбежен. И когда тишина, наконец, нарушилась, в комнате все разом взорвалось.
– Это, должно быть, какая-то ошибка. – Марго говорила сквозь стиснутые зубы. Каждый слог подчеркивался тем, что ее ногти все глубже впивались в мою руку.
– Нет, – прогремел голос отца, сотрясая стены.
Из горла Мэй вырвалось рычание, грубое и хищное.
Затем Бэннер объявил очевидное.
– Она моя невеста.
И раздался смех. Хриплый. Низкий. Сухо и без чувства юмора.
Я моргнула, пытаясь сфокусировать зрение и уловить этот смех.
Страж. Он смеялся. Его серебристые глаза сверкнули белизной, как молния, а губы растянулись в ухмылке.
Болван.
Марго ахнула.
Отец стиснул зубы.
Черт. Наверное, я сказала это вслух. Ну, он был болваном, раз смеялся.
Я открыла рот, но не для того, чтобы извиниться, а, чтобы сказать это снова, на этот раз более внятно, но удар отцовской руки по воздуху вернул сокрушительную тишину.
Каждый мужчина в тронном зале, казалось, стал выше ростом. Один из воинов слегка приподнял руку, словно готовясь взяться за меч, висевший у него за спиной.
– Принц Завьер, – сказал отец. – Мэй – моя дочь, предназначенная вам в невесты. Если вы хотите отказаться от запланированных торжеств по случаю равноденствия, то мы организуем ваш союз сегодня вечером.
Мой взгляд метался по комнате, перескакивая с туранцев на Востера, с отца на Бэннера и обратно.
Принц все еще выглядел скучающим. Востер, казалось, был в коматозном состоянии. Бэннер выглядел смертельно опасным. Выражение лица отца было слишком настороженным, чтобы что-то разглядеть. Мэй и Марго были в ярости. Из-за. Меня.
А Страж все еще ухмылялся.
Я мгновенно возненавидела его. Возможно, мне следовало пожелать, чтобы Бэннер перерезал ему горло.
Тени (прим. ред.: здесь и далее Одесса использует это слово, как ругательство вроде «черт») мне нужно было выбраться из этого тронного зала. Немедленно.
Отец этого не допустит, верно? Он точно скажет принцу, что он думает о призовой невесте, что бы это, черт возьми, ни значило.
Но отец молчал. Его губы сжались в тонкую линию, и он не сводил пристального взгляда с туранцев, ожидая их ответа.
Волновало ли его хотя бы то, что они просили использовать меня в качестве оплаты долга? Что они хотели обменять его дочь, как тот сундук с монетами? Или гнев, кипящий в его карамельных глазах, был вызван просто тем, что его приказы подвергались сомнению?
Мне не нужен был ответ.
Когда я оторвала взгляд от отца, взгляд Стража был выжидающим.
Он уже не был таким серебристым, как минуту назад. Его глаза потемнели, серебро сменилось серым, коричневым и зеленым.
Его смех пропал. Его юмор уступил место холодной, жестокой злобе.
Мое сердце билось так быстро, что было больно. Стук пульса отдавался у меня в ушах. Но я не отвела взгляда от его меняющихся радужек. От этого взгляда. Я не стану увядать под взглядом этого убийцы.
Отец давным-давно научил меня, что только глупцы трусят.
Может, я и не была его любимой дочерью, но я старалась не быть дурой. Поэтому я выдержала взгляд Стража, моя воля была несгибаема, как железо Озарта. Мы с Мэй разделяли это упрямство.
Уголок рта Стража приподнялся.
Да, все такой же болван. Рада, что сегодня смогла стать источником его веселья. Я скривила губы и переключила свое внимание, на этот раз на принца Завьера.
Он был непроницаем. Ни намека на эмоции. Ни признака интереса или безразличия. Это был самый пугающий взгляд, который я когда-либо видела в своей жизни, даже более пугающий, чем у отца.
У меня по спине пробежали мурашки.
Если взгляд Стража был испытанием, то взгляд принца был обещанием. Я стану его женой.
Пол под моими тапочками снова качнулся.
– Она не принадлежит вам. – Ярость исходила от Бэннера, его тело практически вибрировало. – Она моя.
Это могло бы быть романтично. Вот только Бэннер злился не из-за того, что другой мужчина украл женщину, которую он любил. Нет, Бэннер был в ярости из-за того, что терял связь с королевской семьей.
Может, я и не самая любимая принцесса, но я принцесса. Подарок за его службу. Символ его статуса.
Страж ответил на насмешку Бэннера своей собственной.
– Она была вашей. Теперь она принадлежит принцу. Она удовлетворит и договор о призовой невесте, и условия «Щита Спэрроу». Она будет нашей королевой.
Королева.
Это смешно. Я терпеть не могла носить туфли и платья и сидеть взаперти в помещении. Я терпеть не могла монотонность уроков и лекций. Я не была создана для того, чтобы править или руководить. Политика была скучной, а королевские вечеринки переоценивались. Я не была королевой.
Под короной появился зуд.
– Я этого не потерплю, – объявил Бэннер. – Вы женитесь на Мэй.
Принц Завьер вздернул подбородок и бесстрастно посмотрел на моего жениха. Это вызов королевской власти. Это вызов старейшему из известных договоров Каландры.
Бэннер сглотнул.
Завьер, моргнув, отпустил его и повернулся к отцу.
– Принц получит ту, кого пожелает. – Это прозвучало так, как если бы Страж был в сознании Завьера, произнося слова, которые принц не мог произнести. – И он желает ее.
Ее. Снова прозвучало это слово.
О, боги. Меня чуть не стошнило.
– Согласно договору «Щит Спэрроу», дочь должна быть выбрана королем. Поскольку я единственный король в этом зале, выбор за мной. – Отец указал на Мэй. – Вы женитесь на Мэй. Она Спэрроу. И вы получите золото, которое мы обещали за вашу помощь с мерроуилами.
Эти люди торговались за нас, как за урожай.
Мэй прихорашивалась, явно польщенная тем, что привлекла внимание. Она выпрямилась, расправила плечи, и на ее губах заиграла самодовольная улыбка.
Я сжала зубы так, что они чуть не треснули, но сумела сохранить спокойствие. Из моего протеста ничего не вышло. Никому в этой комнате не было дела до моего мнения. Моя судьба не принадлежала мне, мое будущее определяли эти люди.
Завьер вздохнул, как будто этот спор мешал ему вздремнуть после обеда.
Я ненавидела его. Всех их.
– Король Кросс прав. – Эмиссар отца говорил таким же ровным голосом, как и другой жрец. – Дочь, которая будет принесена в жертву «Щиту Спэрроу», выбирается королем.
Воздух вырвался из моих легких. Кто бы мог подумать, что Востер станет моим спасением?
– Соглашение требует только, чтобы каждое поколение – дочь – передавалась другому королевству. Ее отец имеет право выбирать, какая из дочерей это будет, – продолжил жрец. – Хотя все еще остается вопрос о призовой невесте за убийство мерроуилов.
Отец покачал головой.
– Никакой призовой невесты. Мы заплатим золотом.
– Он не хочет золота, – сказал Страж.
Верно. Ее. Он хочет меня. Почему? Я не была особенной.
Другой жрец Востер, все еще парящий над полом, поднял руку, и, прежде чем он заговорил, я уже знала, что каждое его слово вызовет у меня отвращение.
– Принц убил семь существ женского пола от вашего имени, по вашей просьбе, Король Кросс. Если он требует награду, она должна быть выплачена. И для этого он выбирает невесту сам.
– Шесть, – поправил отец. – Мерроуилов было всего шесть.
Шесть или семь. Кого волнует какое-то случайное количество монстров? Ну и что, что Завьер хорошо владел мечом, арбалетом или чем-то еще, что он использовал, чтобы убивать этих тварей? Не могли бы мы, пожалуйста, вернуться к вопросу о призовой невесте? Потому что я действительно хотела знать, выйду ли замуж до рассвета.
– Ваши информаторы ошиблись, ваше величество. – Жестокая улыбка Стража стала еще шире. – Семь мерроуилов женского пола были убиты в Крисент Кроссинге. И все это по приказу самого принца. Согласно «Цепи Семерок», принц может потребовать призовую невесту.
Цепи чего? Я взглянула на Марго, и у меня внутри все сжалось, когда краска отхлынула от ее лица.
– «Цепь Семерок» – не более чем детская легенда. – Бэннер усмехнулась. – Она не имеет юридической силы. Так что забирайте свое золото и уходите. Возвращайтесь, когда будете готовы жениться на Мэй и подписать «Щит Спэрроу».
– «Цепь Семерок» – это не легенда, – сказал Бэннеру Страж. – Ваша просьба отправить мерроуилов на тот свет должна была быть более конкретной.
Конкретной?
– О чем вы говорите? – Все, казалось, были удивлены тем, что у меня есть голос. – «Цепь Семерок»? Что это такое?
– Семь жизней в одной цепи. – Жрец отца говорил мягко, словно отбивал удар. – Давным-давно, еще до образования пяти королевств, земли и моря были наводнены чудовищами. Чтобы восстановить контроль, правящие лорды издали указ. Любой воин, рискнувший своей жизнью в схватке с чудовищами, получит приз по своему выбору, если вернется с головами семи убитых самок того вида. Как и все остальные договора, «Цепь Семерок» был скреплен нашей магией.
Это означало смерть для любого, кто нарушит его условия. Если отец будет в долгу перед принцем и откажется платить, магия Востеров лишит его жизни.
Не для этого ли туранцы привели с собой другого жреца? Чтобы обеспечить выполнение указа? Что ж, если у него была власть скрепить соглашение, разве он не мог отменить и его?
– Почему семь? – мой голос дрогнул. – Почему это число так важно? И почему самки?
– Чтобы изменить цепь жизни, – сказал парящий жрец. – Убийство семи особей женского пола разорвет цепь. Разорвите ее в достаточном количестве мест, и она перестанет быть прочной.
Было нелегко убить столько монстров и выжить. Значит, древние правители награждали их за такие подвиги? Те, кто победит, получат приз.
Даже невесту.
Бэннер был прав. Это звучало как история из детской книжки.
– «Цепь Семерок» ненастоящий договор. Это всего лишь легенда. – Отец вздернул подбородок. – Единственная невеста, которую отдадут принцу Завьеру, – это Мэй, которая соответствует «Щиту Спэрроу». Я не отправлю Одессу вместо Мэй из-за такого архаичного мифа, как «Цепь Семерок».
Парящий Востер смерил отца пристальным взглядом.
– То, что ты называешь архаичным мифом, на самом деле древняя магия. А древняя магия – это все еще магия, мальчик. Это вполне реально. – После последних слов жреца по тронному залу пронесся ледяной ветер. Подол моего платья взметнулся вокруг лодыжек, а прядь волос Марго упала мне на лицо.
Затем ветер стих, словно его и не было. Подол моего платья со свистом опустился на мои тапочки.
Марго выпрямилась, наконец ослабив хватку на моей руке.
Облегчение было недолгим. Востер опустился на ноги, и его стопы, наконец, коснулись пола. Должно быть, это укрепило его магию, каким-то образом усилило ее. По мере того, как его магия наполняла комнату, покалывание по моей коже становилось все сильнее.
Ветер стих, но холод оставался, опускаясь все ниже и ниже. На окнах образовались кристаллы. Пол покрылся инеем. Мое поверхностное дыхание превратилось в белые облачка. Мои зубы стучали.
Время медленно ползло, минуты проходили в безмолвной агонии, а температура все не повышалась. Если он будет держать нас здесь, если он запрет нас в этой комнате, мы все замерзнем насмерть.
Как будто Востер недостаточно ясно выразил угрозу, температура снова упала, став такой холодной, что я почувствовала металлический привкус крови на языке. Вкус замороженных легких. Мои ноздри горели при каждом вдохе.
Марго, стоявшая рядом со мной, начала дрожать. Мэй, на этот раз, выглядела испуганной. Даже отец побледнел.
Туранцы стояли неподвижно, как статуи, и, казалось, их это не трогало. На мгновение я подумала, что Востер избавил их от своей демонстрации, но корона принца покрылась инеем. Завьер и Страж обменялись взглядами, в которых было не беспокойство, а предостережение.
Отец зашел слишком далеко, подвергнув сомнению магию Востера.
– Я запечатал «Цепь Семерок» своей собственной магией и кровью древних королей, – голос Востера был таким же смертоносным, как осколки льда, образующиеся на потолке. – Помни о том, что ты называешь архаичным мифом.
Отец склонил голову. Впервые в жизни я видела, как он кланялся кому-то другому. Он не сделал этого даже для своего собственного жреца Востеров. Конечно, этот жрец собирался убить нас всех, так что сейчас самое время проявить немного смирения.
