Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Сорок три

Солнце садилось в самый длинный день на моей памяти. Вчерашний пожар, казалось, случился целую вечность назад.

Мы с Рэнсомом остались в Равалли после того, как король уехал со своими людьми. Мы наблюдали, как дом Сэмюэля Хэйя превратился в груду обугленных обломков.

Угли были слишком горячими, чтобы рыться в золе в поисках чего-нибудь, что можно было бы спасти. Единственными вещами, которые уцелели были охапки, которые Сэмюэл и Рэнсом вынесли за дверь. Эти скудные пожитки теперь были погружены в шаткую повозку, которая, подпрыгивая, катила по протоптанной тропинке в сторону Эллдера.

Рэнсом ехал впереди, возвращаясь в крепость, не торопясь из-за повозки. Сэмюэл и Джонас, ехавшие рядом со мной, покидали один дом в поисках другого.

От всех нас пахло дымом. Он пропитал мою одежду и волосы. У меня пересохли глаза.

Наш маленький караван ехал всю ночь, пока мы не разбили лагерь в мрачной обстановке. Затем, с первыми лучами солнца, мы продолжили медленное путешествие в Эллдер.

Многие жители Равалли умоляли Хэйев остаться. Чтобы перестроиться. Но сердце Сэмюэля было разбито. Это было видно по каждой черточке его лица. Ему нужно было время, чтобы восстановиться. Чтобы его рука зажила после нападения лайонвиков. Чтобы справиться с надрывным кашлем, который возникал из-за того, что он вдохнул слишком много дыма.

У меня было предчувствие, что, как только он поправится, Хейи недолго пробудут в Туре.

Его соседи в Равалли не отпустили их с пустыми руками. Они предложили дополнительную еду, одежду и другие припасы. Повозка, запряженная их серой кобылой, была доверху нагружена. Джонас сидел на сундуке позади своего отца, который держал поводья.

Поездка по речной долине была пугающе тихой. Мы не встретили ни одного другого путешественника. Ни одного животного. Казалось, даже птицы не щебетали, паря над головой. Облако висело над нами, как ядовитый туман, прогоняя радость.

Каждый раз, когда я думала о Рэмзи, ко мне возвращалась ярость. У меня болели зубы от того, что я слишком сильно стискивала челюсти.

Фэйз заерзал в своей переноске, более чем готовый к свободному передвижению. У него будет шанс, как только мы доберемся до Эллдера.

Мы не будем делать остановку на заставе всадников на пони.

– Пока нет, – сказала я, почесывая его затылок.

– Я мог бы подержать его, – предложил Джонас. – Если хотите.

– Конечно. – Я кивнула, медленно пододвигая Фрею ближе к краю повозки. Затем я обеими руками протянула Джонасу моего крошечного монстра, надеясь, что это пойдет на пользу им обоим. – Вот его бутылочка.

Мальчик забрал его после того, как я выудила его из своей сумки, и, поскольку мне больше нечего было делать, потому что, если бы я продолжала прокручивать в голове ту встречу с Рэмзи, я бы закричала, я достала свой дневник.

Фрее не нужно было, чтобы я указывала ей путь. Она следовала за Рэнсомом.

Открывая обложку дневника, я постаралась, чтобы в него не попали незакрепленные страницы. Прошлой ночью, в одиночестве своей комнаты, я достала их и разложила по полу, пока они не образовали карту.

В течение нескольких недель я создавала карту.

Теперь, когда я знала, что это запрещено, что мне грозит казнь, я поблагодарила Фериуса за то, что он вдохновил меня на этот конкретный проект. Должно быть, это руководство Бога Зла заставило меня замаскировать мою карту.

Вместо того чтобы рисовать ее на одной странице, я использовала края и закоулки многих. Они накладывались друг на друга, складываясь, как пазл.

Если бы кто-нибудь нашел мой дневник, он бы нашел рисунки монстров, домиков на деревьях, гор и городов, каждый из которых был украшен несколькими элементами, которые сами по себе ни на что не походили. Но, собранные вместе, выстроенные в линию и наложенные друг на друга, это был Тура.

Вчера вечером я добавила звездочку для Равалли. Извилистую линию для этого следа. И одну галочку для лайонвика с Лиссой.

У меня не было возможности узнать, точна ли моя карта. На этих страницах невозможно изобразить Аллесарию. Сегодня эта миссия казалась мрачной. Бессмысленной. Поэтому я открыла новую страницу и начала рисовать Фэйза.

– Над чем вы работаете? – спросил Сэмюэл.

– О, это всего лишь набросок. – Я подняла картинку, чтобы он мог разглядеть грубые очертания лица Фэйза.

– Очень похоже. У вас талант.

Кто-нибудь когда-нибудь называл меня талантливой? Не наставник или учитель. Только не отец. Только не Марго. Мои рисунки раздражали их. В другой день я бы сияла от счастья. Сегодня любое проявление гордости было подавлено нашим настроением.

– Спасибо. – Я улыбнулась ему, затем убрала дневник. Даже рисование не могло отвлечь меня от мыслей о том пожаре. – Мне жаль, Сэмюэл.

Это была не моя вина, я не должна извиняться, но я говорила эти слова сегодня десятки раз.

– Мне тоже. – Он оглянулся через плечо на своего сына, игравшего с Фэйзом. – Важно лишь то, что Джонас в безопасности.

– И вы тоже.

– Из-за него. – Его глаза наполнились слезами, когда он указал на Рэнсома. – Я отослал Джонаса, а сам попытался собрать все, что мог унести. Кое-что из его одежды. То, что у нас осталось от Эмсли. Ее дневники. Портрет и обручальное кольцо. Ее любимую шаль. Пинетки, которые она связала для Джонаса, когда он был маленьким. Я выходил из своей спальни, когда огонь распространился по полу в коридоре. Дым был такой густой. Было так темно.

Кашель вырвался у него изо рта, и он согнулся пополам, пока кашель не прошел.

– Папа? – Джонас крепко держал Фэйза, глядя на своего отца.

– Со мной все в порядке, сынок. – Сэмюэл выдавил из себя улыбку, отхлебывая из фляжки – подарка кузнеца Равалли. Затем он несколько минут дышал, пока приступ не прошел. – Страж прошел сквозь огонь. И, клянусь вам, принцесса, пламя отступило в сторону. Он подхватил меня на руки, не смотря на все то, что было у меня в руках, и понес через весь дом, пока мы не дошли до двери. Я уронил половину своей стопки, когда он поставил меня на ноги, и я оставил все там. Решил, что рисковать не стоит. Но он собрал все это, каждую деталь, и сохранил. Спас меня.

Мог ли Рэнсом противостоять огню? Это была Лисса? Или он просто не боялся? Был ли он готов сгореть, чтобы спасти жизнь отца?

– До меня доходили слухи. Сказки, – тихо сказал Сэмюэл. – Джонас верил в легенды, но я всегда относился к ним скептически. Они были правдой. Он не обычный человек. Он действительно Страж.

– Да, это так.

– Вам повезло, что он рядом с вами.

– Так и есть.

Сэмюэл выглядел так, будто хотел еще что-то сказать, но вместо этого зашелся в очередном приступе кашля.

Не желая, чтобы он напрягал голос, я подтолкнула Фрею вперед, пока мы не оказались рядом с Рэнсомом.

– Как он?

Я пожала плечами.

– Грустный, как и ожидалось.

Рэнсом выдохнул.

– Как и ожидалось.

– Но благодарен. За тебя.

Он поерзал в седле, словно от похвалы ему стало не по себе.

– Теперь я буду задавать тебе вопросы, – сказала я.

– Ты не была бы собой, если бы не была вооружена вопросами. Честно говоря, я начинаю чувствовать, что тебе и не нужно другое оружие.

Это. Это было то, что мне нужно, чтобы немного рассеять туман. Ссора с Рэнсомом.

– Откуда у тебя такое прозвище? – В Куэнтисе я слышала истории о том, как он убивал монстров по всей Каландре. О том, как он уничтожил отряд рейнджеров Лейна, совершавших набеги на пограничные города Туры. О том, как он спас сиротский приют от снежной лавины.

Вероятно, все это было правдой. Но я хотела услышать это от Рэнсома.

Я хотела знать, как человек, убивший брата Бэннера из-за женщины, мог быть провозглашен Стражем Туры.

В том, что произошло с братом Бэннера, было что-то еще, не так ли? Часть истории, которую я пропустила.

Рэнсом не был убийцей. Я видела, как он поднимал оружие только на монстров. Чтобы защитить свой народ.

Так что же на самом деле произошло с братом Бэннера? У меня было подозрение, что это как-то связано с его прозвищем.

– Я был в Уэсторе, на побережье, – сказал он. – В порту Крисента. Это был год, когда меня укусили. В то время у Лиссы даже имени не было. Только Востер знал, что произошло, как я изменился. Верховный жрец все еще пытался разобраться в причине заражения. А я следил за слухами о злобных монстрах с зеленой кровью. Охотился на бэарвульфа, который укусил меня.

– Ты нашел его?

– Да. – Он помолчал. – В Эшморе.

– Что? – Я изумилась. – Откуда ты знаешь?

– Потому что я выколол ему глаз в тот день, когда он меня укусил.

Одноглазый бэарвульф.

Чудовище, которое сбежало.

– О, боги. – Я перекрестилась Восьмерым.

Это чудовище все еще было там, охотилось. Убивало. Заражая других.

Так вот почему его стая была такой большой? Я недостаточно знал о бэарвульфах. Они были настолько разумны?

Рэнсом отмахнулся.

– В Уэсторе жила девочка, лет тринадцати-четырнадцати. Ее мать была вдовой и сдавала свободную комнату в их доме путешественникам. Не самый безопасный выбор – приглашать незнакомых мужчин в свой дом, но это было лучше, чем альтернатива.

Приглашать незнакомых мужчин в свое тело.

– Девочка пошла на рынок на следующий день после моего приезда и не вернулась домой. Ее мать была в шоке от беспокойства. К вечеру она была уверена, что ее ребенок мертв. Я пошел и нашел ее.

– Живую?

Он кивнул.

– Она привлекла внимание не той группы мужчин. Из тех, которые без зазрения совести заманивают молодых девушек на свои корабли.

У меня внутри все перевернулось, и я не была уверена, что хочу узнать продолжение этой истории.

– Мужчина, который похитил ее, похитил еще троих.

– Он похищал и продавал их, не так ли?

– Вероятно. Я не дал ему возможности объясниться, прежде чем перерезал ему горло.

Ужасно. Но заслужено.

– Хорошо. И вот как ты стал Стражем?

Он провел рукой по волосам.

– Мать девочки назвала меня Стражем. Другие услышали. Это все унесло ветром.

– И долетело до самого Куэнтиса.

– Я не удивлен. В Каландре бесчисленное множество рейнджеров, но имена лучших широко известны. Особенно в королевских кругах.

– Кто лучший в Куэнтисе?

– Бэннер. – Без колебаний. – Его мастерство в метании ножей не имеет себе равных.

Прошло много времени с тех пор, как я слышала это имя в последний раз. В другой жизни я стояла на своем утесе и умоляла Бэннера не мстить Стражу.

Я поверила рассказу Бэннера. А почему нет? Только теперь, когда я узнала Рэнсома, я не могла представить, чтобы он убивал с такой жестокостью, перерезая горло другому человеку из-за ссоры любовников. Бэннер, должно быть, ошибся.

Боги, я надеялась, что он ошибался.

– Что случилось с его братом? – спросила я.

– Я убил его.

Это я уже знала.

– Почему?

– Потому что он был тем человеком, который похитил тех девушек в Уэсторе.

Я прижала руку к сердцу, и оно ушло в пятки. Возможно, это было наивно, но я должна была верить, что Бэннер понятия не имел о своем брате. Я хотела верить, что человек, которому доверял мой отец, не знал всей правды.

Хотя на самом деле это не имело значения. Я сомневалась, что когда-нибудь снова увижу Бэннера.

– Чем ты занимался до того, как стал Стражем? До того, как тебя укусили? – Я не могла представить его иначе, как Рэнсомом, но у него, должно быть, было какое-то занятие.

– Я был всего лишь еще одним человеком в распоряжении короля. – Его взгляд стал отстраненным, как будто это было так давно, что он едва мог разглядеть того человека, которым был раньше.

– Что Рэмзи имел в виду, сказав, что у тебя есть месяц?

– Он ожидает, что я присоединюсь к нему в Аллесарии в день осеннего равноденствия.

В этот день Мэй должна была выйти замуж за Завьера.

– Почему?

– Потому что он гребаный кусок дерьма.

– Я не буду с этим спорить, – сказала я. – Но это все равно не ответ на мой вопрос.

– Он попросил меня присутствовать в Аллесарии в качестве его генерала.

– Ты пойдешь?

– Нет. – Он ответил без колебаний.

– Он заставит тебя?

Рэнсом сухо усмехнулся.

– Я приму это как согласие.

– Ну, он, конечно, попытается. – Он одарил меня ухмылкой. – Но у него ничего не получится.

Я заправила локон за ухо, зная, что он не удержится на месте. В данный момент это было актуальной темой. Бороться с неизбежным, но тем не менее бороться.

– Если он знает о Лиссе, почему он ничего не сделает, чтобы остановить это?

– Не знаю.

Вместо этого Рэмзи больше заботился о том, чтобы сжигать книги и дома газетчиков, чем о спасении своих людей. Мои плечи поникли под тяжестью сегодняшнего дня.

– Я ненавижу его.

Уголок его рта приподнялся.

– Я же просил тебя сегодня вести себя тихо.

– Я ничего не могла с собой поделать. Он вывел меня из себя.

– Боги, храните мужчин, которые выводят тебя из себя. – Он покачал головой, а затем из его горла вырвался смешок. Он предшествовал улыбке.

Настоящей улыбке, широкой и белоснежной.

Мое сердце екнуло.

Улыбка, которая может разогнать мрачный туман. Улыбка, которая скрасит унылый день.

Улыбка, только для меня.

Это длилось всего мгновение. В последнее время улыбки исчезают слишком быстро.

– И что теперь? – спросила я.

– Ничего не изменилось, Кросс. Цель та же. Убить монстров. Найти источник.

– И лекарство.

Он вздохнул.

– Лекарства не существует.

Сегодня у меня не было сил спорить.

– Это работает? Эти охоты?

– Я думаю, что да.

– Откуда ты знаешь?

– Если воспользоваться твоим словом… предчувствие. – Он посмотрел на свою манжету так, словно мог видеть сквозь кожу, сквозь резьбу, шрам от своего укуса.

Я видела эту манжету бесчисленное количество раз, но толком не изучала ее. Некоторые линии и отступы были не такими заметными, как другие. Со временем они сгладились. Другие были более светлыми и свежими. Он добавил их недавно. Одна из них выглядела настолько новой, что могла быть добавлена сегодня.

Он сказал мне, что эти отметины были нанесены в память о тех жизнях, которые он отнял. Может быть, он недавно совершил серию убийств, о которой я не знала?

Над квадратом было небольшое пятнышко в форме ромба. Пунктирная линия соединяла этот квадрат с другим и еще с одним. И этот квадрат был окружен еще девятью ромбовидными пятнышками. Они были такими маленькими, что, должно быть, были нанесены на кожу кончиком ножа.

Девять порезов.

Для девяти бэарвульфов в Эшморе?

Это была свежая отметина из Равалли?

Что. За. Черт.

Это была карта? Неужели Рэнсом нарушил правила, запрещающие наносить на карту Туру, и сделал на манжете отметки о своем королевстве?

Что, если все это время то, что я искала, было прямо там? Выгравировано на этой коже.

Карта Туры.

Была ли на ней Аллесария?

– Сообщений поступает все меньше и меньше, – сказал он, возвращая меня к разговору. – Я не разговаривал с Завьером с тех пор, как мы отправились в Трео, но он будет в Эллдере. Я поговорю с ним об источнике. Нам нужно начать поиски ублюдка, который это создал.

– Завьер в Эллдере?

– Да.

Меня охватил ужас. Не то чувство, которое должна испытывать жена при мысли о том, что она снова увидит своего мужа.

– Это чудесно.

Рэнсом уставился на мой профиль, прожигая взглядом мою щеку.

– Правда?

– Конечно. – Мы оба знали, что я ужасная лгунья. – Я лучше проверю, как там Фэйз.

Я натянула поводья Фреи, притормаживая, пока не поравнялась с повозкой. Затем я заставила себя оставаться на месте до конца поездки, глядя в спину Рэнсому.

К тому времени, как мы добрались до крепости, уже стемнело, и мои руки покрылись гусиной кожей от ночного холода.

Солдаты приветствовали нас во дворе, другие закрывали ворота за нашими спинами. Конюхи бросились запрягать наших лошадей. И тут появился рейнджер, которого я узнала по Трео, его лоб был озабоченно наморщен.

– Мы не ждали вас сегодня вечером, – сказал он Рэнсому, глядя на Сэмюэля и Джонаса. Пара стояла рядом со своей повозкой, рассматривая все происходящее. – Что случилось?

– Рэмзи, – прорычал Рэнсом, затем жестом подозвал Сэмюэля поближе. – Это Сэмюэл Хэй. Он пока поживет в Эллдере. Дайте ему все, что он потребует.

– Я прослежу, чтобы это было сделано. – Рейнджер не мог знать о трудностях, с которыми они столкнулись сегодня. О трудностях, которые ждут их впереди. Но когда он подошел к Хейям, они встретили его с доброй улыбкой и теплым приветствием. – Пойдемте со мной. Я покажу вам место, где вы можете остановиться.

– Спокойной ночи, – сказала я Сэмюэлю. Затем взяла Фэйза из рук Джонаса, мальчик неохотно отпустил его. – Я приведу его в гости завтра.

Подбородок Джонаса задрожал, как будто мальчик был на грани новых слез.

Сэмюэл обнял сына за плечи, и они вместе последовали за рейнджером по главной дороге, мальчик-конюх вел их лошадь и повозку позади.

– С тобой все в порядке? – спросил меня Рэнсом.

– Все хорошо. – Я обхватила себя руками за талию. – Устала.

– Ты голодна?

– Не особенно. Но я бы хотела поздороваться с Бриэль и Джоселин. Где они остановились?

– В комнатах для прислуги в доме Завьера. Ты знаешь, где это?

– Эви показала мне. – Она провела для меня тщательную экскурсию по дому, показав мне каждую комнату, включая те, которые ей не принадлежали.

– Кросс, я… – Рэнсом схватил меня за руку, останавливая, прежде чем я успела уйти. От этого прикосновения по моим венам пробежала искра. Мозоли на его ладонях казались мне сном на моей коже. Я хотела почувствовать их не только на своей руке.

Он уставился на меня, в карих глазах отразился свет факела, и вот оно снова. Взгляд человека, который пытается придумать, как что-то сказать.

Я ждала. И ждала. И ждала.

– Что?

– Ничего. – Он отпустил мою руку и провел своей по лицу. – Спокойной ночи, моя королева.

Мои плечи поникли.

– Спокойной ночи, Рэнсом.

Я чувствовала его пристальный взгляд на своих плечах, когда уходила, тяжело ступая по знакомой дорожке к дому.

Фэйз извивался в моих объятиях, но я не отпускала его, пока мы направлялись к Завьеру и помещениям для прислуги на первом этаже. В каждой комнате была отдельная дверь, что позволяло персоналу приходить и уходить, когда ему заблагорассудится.

Я завернула за угол дома, но резко остановилась, увидев мужчину в дверях первой квартиры.

Он был не один.

В его объятиях была женщина, она целовала его губы. Она была так же поглощена им, как и он ею.

Его руки крепко обхватили ее, задрав подол туники, обнажив ее голые ноги и изгиб голой задницы. Он был высоким, темноволосым и красивым. Когда он отпустил ее, то убрал светлые волосы с ее красивого лица. Затем он посмотрел поверх ее головы, направляясь вместе с Джоселин к дверному проему.

Ожидая, пока их спутник войдет внутрь.

Он как раз натягивал рубашку через голову. Странно, что именно в этот момент я впервые увидела обнаженную грудь своего мужа. Мы были женаты почти два месяца. И теперь я знала причину, по которой он не приходил ко мне в постель.

Потому что он был в постели Джоселин.

В моей памяти всплыл далекий разговор, происходивший в палатке в туранских дебрях.

Завьер любит делиться.

Он рассказывал о Джоселин.

Фэйз издал «рар».

Три лица повернулись в мою сторону.

Кровь отхлынула от лица Завьера.

– Ваше высочество. – Джоселин прикрыла рукой вздох. – Вы…

Закончила.

Я была очень, очень раза закончить с этим гребаным днем.

Сорок четыре

– Одесса, подожди. Пожалуйста. – Ботинки Завьера стучали по ступенькам позади меня, когда он поднимался за мной на второй этаж.

Я проигнорировала его, перепрыгивая через две ступеньки за раз, пока не добралась до прохода. Затем я направилась к своей двери, более чем готовая скрыться внутри и отгородиться от мира.

Вот только мне не суждено было исполнить это желание. Пока нет.

Путь мне преградил хмурый Страж.

Рэнсом оттолкнулся от стены, к которой прислонялся.

– Что не так?

– Ничего. Ты стоишь у меня на пути.

Он пошевелился? Нет. Он загородил проход своей массивной фигурой, заставив меня остановиться. Его карие глаза метнулись поверх моей головы к Завьеру. А затем карие глаза сменились расплавленным серебром.

Был ли этот гнев направлен на меня? Узнал ли он по приметам человека, который только что трахнул камеристку моей госпожи, – помятая одежда, раскрасневшиеся щеки и взлохмаченные волосы?

Сегодня на Завьере не было короны. Возможно, он забыл ее на прикроватном столике Джоселин.

– Прости, Рэнси, – сказал Завьер.

Почему он извинялся перед Рэнсомом? Как насчет того, чтобы извиниться передо мной, его женой?

В тот момент я даже слышать об этом не хотела. Я протиснулась мимо Рэнсома, ударившись плечом о его руку, и прижала Фэйза к груди. И добравшись до своих покоев, я распахнула дверь и захлопнула ее за собой, бросившись на пол, когда мои руки погрузились в волосы, дергая и оттягивая косу, которая уже начала расплетаться.

– Черт возьми.

В моих глазах стояли слезы.

Почему? Почему я плакала из-за этого?

Как я могла злиться на Завьера? Между нами не было ни капли влечения. Он ни разу не проявил романтического интереса, и я даже не могла считать нас друзьями.

Меня даже не смутило, что у Бэннера, моего жениха, была любовница в Росло. И все же это довело меня до слез? Интрижки при дворе моего отца были обычным делом. Конечно, были интрижки и у членов королевской семьи Туры.

Но почему он выбрал именно Джоселин? Почему из всех женщин Туры он выбрал себе в любовницы камеристку моей госпожи?

Я даже не могла его винить.

Джоселин была красивой и умной. Остроумной и сильной. Большинство мужчин бросали на нее второй взгляд.

Единственное, что заставляло обратить внимание на меня, – это корона, которую какой-то туранский солдат украл из моего домика на дереве в Трео.

Дело было не в том, что он выбрал Джоселин.

Дело было в том, что он выбрал не меня.

Почему я никогда не была на первом месте? Почему я всегда была утешительным призом? С отцом. С Марго. С моими наставниками. А теперь и с Завьером.

Что со мной было не так? Почему меня было недостаточно?

Горячие слезы потекли по моим щекам, и я смахнула их, дыша сквозь жжение в носу.

Это был не первый раз, когда на меня не обращали внимания. И не последний. Так, когда же это перестанет причинять боль? Когда я перестану ожидать чего-то другого?

– Черт возьми. – Я вытерла очередную порцию слез, затем распустила последние пряди своей косы, позволяя локонам рассыпаться по плечам.

Что теперь? Я должна буду притвориться, что ничего не произошло? Они ожидали, что я закрою на это глаза?

Если Завьер думал, что я приглашу его в свою постель после этого, то только в его мечтах.

Дверь за моей спиной открылась. Это был один из двух мужчин, и в данный момент я не хотела видеть ни одного из них.

– Уходи.

– Нет. – Рэнсом со щелчком захлопнул дверь.

Конечно, это был он.

Это всегда был он.

Может, в этом и была настоящая проблема. Может, именно поэтому я не могла сдержать слез. Потому что все это время чувствовала себя виноватой, и за что? Верность принцу, мужу, который никогда не был бы верен мне?

– Ты знал? – спросила я. Это был глупый вопрос, но в тот момент я просто хотела понять, насколько глубоко ранило меня это предательство.

– Нет. Завьер только что сказал мне.

Что ж, это было что-то.

– Ты посмотришь на меня?

Я не обернулась.

– Пожалуйста, Рэнсом. Просто уходи. Я хочу побыть одна.

– Ты действительно так расстроена.

– Да. Нет. – Я покачала головой, запустив руки в волосы. – Не знаю. Это неправильно. Все это неправильно. Я не должна чувствовать…

Атмосфера изменилась, когда он подошел ближе. Тепло и ароматы, которые были спасением, с таким же успехом могли быть сильными руками, обнимающими меня за плечи. Мох и кедр. Ветер и дождь. Это был рай и ад одновременно.

– Что чувствовать? – его голос был тихим бормотанием.

– Облегчение.

Это было облегчение.

Эти слезы начались из-за Завьера, Джоселин и моей уязвленной гордости. Но продолжали литься от облегчения.

Я не хотела, чтобы Завьер хотел меня. И если он нашел связь с кем-то другим, это означало, что я могла перестать чувствовать себя виноватой. Я могла перестать ненавидеть себя за то, что попалась на удочку Рэнсома.

Я потратила много недель, скрывая правду. Заглушая чувство вины. И теперь мне больше не нужно было этого делать. Потому что Завьер облажался первым.

Тени, что за бардак.

– Жена не должна испытывать облегчение от того, что ее муж спит с ее камеристкой.

Он коснулся кончика локона, и у меня по спине пробежали мурашки.

– Так вот почему ты не смотришь на меня? Потому что испытываешь облегчение?

– Нет. – Если бы я посмотрела на него, все, что я держала в себе, вырвалось бы наружу. И как только я это скажу, уже ничего нельзя будет изменить.

– Посмотри на меня, Одесса.

Никто и никогда не произносил мое имя так, как Рэнсом. Эти чувства, которые я испытывала целую вечность, не прекращались, как бы я ни старалась забыть. И, в конце концов, не имело значения, что Завьер был с Джоселин. Не имело значения, сколько любовниц было у него в постели.

Он был наследным принцем. Королем.

А я была глупой принцессой, от которой ожидали, что она подарит ему наследников и будет стоять на его стороне.

Для женщин правила были другими. Я сомневалась, что Завьер позволил бы мне нарушить свои клятвы, даже ради Стража.

Рэнсом был не моим. Он не был моим.

– Я должна отпустить.

– Что?

– Тебя, – прошептала я. – Ты не мой, чтобы тебя удерживать.

Он выдохнул, придвигаясь так близко, что его грудь коснулась моей спины.

– Что, если бы я был твоим?

– Как? Я подписалась своей кровью, помнишь?

Его выдох был таким глубоким, что, казалось, прошел от кончиков пальцев ног. Словно он задерживал дыхание несколько месяцев.

– Я видел тебя в Росло. На утесе.

Мое сердце перестало биться. У меня перехватило дыхание. Было ли это тем, что он пытался мне сказать все это время? Был ли это еще один секрет, от которого мне придется страдать?

Он видел меня в тот день, в день моей свадьбы, несколько месяцев назад. И он говорит мне об этом только сейчас. Почему?

– Ты вошла в воду с каштановыми волосами, а вышла с рыжими. И когда ты, мокрая до нитки, поспешила в замок, я не мог оторвать от тебя глаз. Потом ты была там, в тронном зале, с снова перекрашенными волосами. И я увидел в тебе то, что вижу в себе.

Мои руки задрожали. Мой пульс участился так быстро, что у меня закружилась голова. Надежда и страх начали бороться в моей груди. Надежда на то, что он может сказать. Страх за то же самое. Если у него ушли месяцы на то, чтобы рассказать мне эту правду, я не была уверена, что хочу это слышать.

– Я кое-что знаю о притворстве, – сказал он. – О том, как вести двойную жизнь и маскироваться.

– Рэнсом, – мой голос дрогнул. – Не говори мне ничего, что заставит меня возненавидеть тебя.

– Ты и так меня ненавидишь, помнишь? – Его руки, теплые и сильные, легли мне на плечи. – Я приехала в Куэнтис, чтобы узнать о Золотом Короле. Понять, зачем он нанял моих рейнджеров убить горстку мерроуилов, когда я чертовски уверен, что его собственные солдаты могли бы справиться с этой работой. Я приехал, чтобы взглянуть на дочь, которая станет королевой Туры. Но потом я увидел тебя, и все изменилось.

– Что ты сделал?

– Я решил освободить тебя.

Я развернулась, и его руки упали с моих плеч, когда я уставилась на него.

– Освободить? Ты думаешь, я свободна? Замужем за Завьером? Ты думаешь, что то, что я стала его невестой, спасло меня? На мне в два раза больше оков, чем было раньше. Ты не освободил меня. Ты приковал меня к двум королевствам вместо одного. К мужчине, который больше интересуется камеристкой своей жены, чем… Своей. Женой.

Он сжал челюсти.

– Ты не прикована к Завьеру.

– Где-то на этом континенте есть соглашение, которое доказывает обратное.

Рэнсом зарычал.

– С кем ты обменялась клятвами, Одесса?

– С Завьером. – Он стоял рядом со мной. Он подписал свое имя кровью. Он поклялся.

Только он не произнес ни слова. Ни разу.

Страж, Рэнсом, вызвался говорить за своего принца.

О, боги. Кровь отхлынула от моего лица.

Завьер не произнес ни слова, пока мы не оказались на борту «Резака». В святилище звучал не его голос, а голос Рэнсома.

– Кровь. Пузырек. – Завьер держал его зажатым в ладони, так что края были видны. Если бы он поднес его к свету, он бы не светился красным.

Она была бы темно-зеленого цвета.

– Но он подписал соглашение, – сказала я, качая головой.

Он взял меня за руку и раскрыл ладонь.

Шрам от отцовского ножа был не более чем бледно-розовой линией на моей коже. В темноте его даже не было видно.

Он растопырил мои пальцы, затем протянул свою руку, чтобы показать давно заживший порез. Осталась лишь едва заметная белая полоска.

Два шрама.

Шрам Спэрроу.

И ее короля.

– Моей кровью, – сказал он. – Моей клятвой.

Мои колени задрожали и ослабли. Я вырвала свою руку из его хватки.

– Ты обманул нас. Это была ложь. Все это было ложью. А как же Востер?

– Верховный жрец знал, что у меня были на то причины.

Таким образом, он позволил Рэнсому обмануть нас. Всех нас.

– И что же это за причины? Этот договор действует уже несколько поколений. Он связывает страны королевскими браками. Ты не пр…

Принц.

– Это ты. – Я покачнулась, потеряв равновесие, когда правда обрушилась на меня, разбивая все, что я знала месяцами, на осколки зазубренного стекла. – Ты наследный принц. Все это было уловкой.

– Не все. – Его глаза потемнели, приобретая темно-зеленый оттенок, когда он взял меня за руки, удерживая на ногах. Притянул меня ближе и прижал к своей груди. – Ты всегда была моей королевой.

Моя королева. Сколько раз он называл меня так? Сколько раз он называл меня Воробушком? Бесчисленное количество.

Он был наследным принцем. Сыном Рэмзи. Была причина, по которой Тиллия не склонялась перед Завьером. Не называла его по титулу.

Завьер не мог претендовать на это.

И я тоже.

– Почему? – мой голос дрогнул.

– Я же говорил тебе.

– Чтобы освободить меня? – Я вырвалась из его объятий. – Ты вынудил меня выйти замуж. Это не освобождает меня.

Мягкость в выражении его лица заставила мое сердце сжаться.

– Я ненадолго в этом мире, Одесса. И когда я умру, ты будешь свободна. Твоя связь со мной будет разорвана. Ты сможешь выбрать свою жизнь.

Он собирался освободить меня своей смертью.

Мое сердце раскололось, в центре появилась трещина, которую невозможно было залатать. Слезы наполнили мои глаза, и его красивое лицо расплылось. Мой подбородок задрожал.

– Ты солгал мне.

– Да.

– Я ненавижу тебя. – Ложь сорвалась у меня с языка, и на этот раз она прозвучала убедительно.

– Именно. – Рэнсом заправил локон мне за ухо. Затем оставил меня в покое.