Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Восемнадцать

– Вы помните, на что похожа настоящая кровать? – прошептала Бриэль со своего спального места рядом со мной. – Кровать, которая не раскачивается.

– Кровать, в которой камни не впиваются в спину. – Джоселин нахмурилась, пытаясь найти более мягкое место для отдыха.

– У нас снова будут настоящие кровати. Скоро.

Это было пустое обещание. Насколько я знала, в Туре не было кроватей. Мы, не видели ни одной с тех пор, как приехали.

Вокруг нас по лагерю ходили люди. Каждые несколько минут кто-нибудь кричал.

Как и обещал Завьер, сегодняшний день был напряженным.

Когда я проснулась перед рассветом и вышла из своей палатки, это было единственное уцелевшее строение. Все остальные были уложены в повозки. Костры догорали до тлеющих углей, а лошадей седлали.

Как только моя палатка была убрана, мы отправились в горы. Тиллия, Джоселин и Бриэль ехали рядом со мной. Группа рейнджеров держалась поблизости, каждый из них был готов обнажить мечи или луки при малейшем намеке на опасность.

Поездка была утомительной и быстрой. Вся компания приложила немало усилий, чтобы добраться до этого места.

Мы были укрыты за выступом больших скал, которые выступали из травянистой равнины. Это место было не таким открытым, как предыдущий лагерь, но что-то в нем казалось зловещим.

Может быть, потому, что лучшие воины, Завьер и шестеро его рейнджеров, ушли в Перрис.

Страж тоже исчез.

Я уставилась на звезды Ама и Оды и тени Шести звезд между ними. Ночное небо, от белого до серого и черного, никогда еще не было таким ясным. Очень красивым. Делало ли туранцев ближе к богам то, что они могли так открыто видеть звезды и тени?

Я представила линии между звездами, мысленно невидимые троны богов. Если они наблюдали за нами, я молилась, чтобы они помогли нам пережить эту ночь.

Все мое тело болело после тренировки со Стражем. Изнурительная поездка на лошади отнимет у меня все силы.

Было больно дышать. Даже думать об этом. Мои конечности одеревенели, мышцы протестовали против малейшего движения. Я не была уверена, как переживу завтрашний день после ночи, проведенной лежа на земле. В левое бедро впился острый камень, но двигаться было слишком больно, поэтому я не беспокоилась. Как и Джоселин, даже если бы я пошевелилась, то, скорее всего, просто нашла бы другой камень.

Тиллия сказала нам, что с палатками нам возиться не придется. Мы не собирались задерживаться здесь надолго. Вместо этого у нас были такие же спальные мешки, как и у всех остальных. Это были не более чем колючие одеяла, в которые мы кутались.

Вся группа путешественников сгрудилась вместе, укрывшись за выступом скалы, чтобы защитить наши спины. А впереди в ночи пылал полукруг костров. Расстояние между ними было более плотным, языки пламени, исходящие от одного, лизали пламя другого. Это была лишь малая часть прежнего лагеря. По словам Тиллии, периметр, который нужно было защищать, был меньше.

В темноте раздалась серия щелчков, отражающихся от скал.

Эти щелчки раздавались уже много часов.

Сначала я не поняла, что это было. Сейчас? Я напряглась, затаив дыхание в ожидании того, что последует дальше.

– Слева от тебя! – крикнул какой-то мужчина.

Бриэль взяла меня за руку.

Джоселин перекрестилась Восьмерым.

– Их двое, – прокричал другой мужчина в ночи.

Затем раздался рёв. Рёв. Рёв.

Крик оборвался на полуслове.

Все больше мужчин кричали и орали до тех пор, пока в лагере не воцарилась тишина.

Устрашающая тишина.

Никаких щелчков. Никаких криков.

Все, что я могла слышать, – это биение моего сердца и приглушенные крики Бриэль.

Умер ли кто-нибудь на этот раз?

Рейнджеры будут сражаться всю ночь. Убедившись, что мы устроились, Тиллия ушла, чтобы занять свое место у костров. Она даже не потрудилась расстелить свой спальный мешок.

– Докладывайте! – крикнул мужчина.

– Первый.

– Второй.

– Третий.

Каждый воин, стоявший на посту, назвал свой номер.

Когда их число достигло тридцати шести, весь лагерь, казалось, задышал.

Двенадцать костров. По три стражника у каждого.

Тридцать шесть охранников все еще живы.

В лагере воцарилась тишина, слышались только потрескивание костров и треск поленьев. Все, чего я хотела, – это поспать. Чтобы заглушить шум и страх. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь так уставала. Но эти щелчки продолжали раздаваться.

Монстры были повсюду.

Бэарвульфы.

Тиллия сказала, что стаи используют эти щелчки для общения.

– Я скучаю по шуму океана, – прошептала Бриэль.

– Я тоже.

– Я хочу домой. – Она всхлипнула, и звук вырвался так быстро, что она зажала рот рукой.

Тиллия велела нам вести себя тихо. Но иногда боль было не остановить. Одиночество. Душевная боль.

Каждая клеточка моего тела кричала, когда я перекатилась на бок, держа ее руку в своей и крепко сжимая ее.

– Прости меня, Бриэль. Мне так жаль.

– Это не ваша вина.

– Моя.

Она вытерла лицо свободной рукой.

– Это была ваша идея выйти замуж?

Я вздохнула. Нет.

– Ладно, может, это и не моя вина. Но я все равно сожалею.

– Я тоже. – Она грустно улыбнулась мне. – Я не хочу, чтобы меня съел монстр.

– Я тоже, – пробормотала Джоселин.

Бриэль издала тихий смешок, затем наклонилась ближе, положив голову мне на плечо.

– Как вы думаете, они защитят нас?

– Да. – Возможно, я и не знала, почему Завьер захотел взять меня в жены, но я верила, что нужна ему живой. Как и Стражу. В противном случае они позволили бы мерроуилу проглотить меня целиком.

Мы оставались вместе, держась за руки, пока не воцарилась тишина. Больше никаких щелчков. Никаких криков. В конце концов, мои веки отяжелели настолько, что я не могла их держать открытыми, поэтому я закрыла глаза от звезд и задремала.

Рёв вырвал меня из сна, я резко открыл глаза, села и уставилась на огонь.

Этот рёв издавали не бэарвульфы. Он был слишком громким, слишком глубоким, слишком пугающим.

Это был гриззур.

Сегодняшние костры были не такими большими, как те, что мы развели в другом лагере. Были ли они достаточно большими, чтобы сдержать огромного монстра? Или этот гриззур прорвется через периметр и разорвет нас всех на куски, оставив после себя только падаль при дневном свете?

Бриэль свернулась калачиком, подтянув колени к груди и крепко обхватив их руками.

Остальные тоже подвинулись, чтобы сесть. Некоторые остались лежать, глядя на звезды.

Еще один рёв прорезал ночь, такой громкий, что, казалось, задрожали скалы позади нас.

Воины, стоявшие у костров, попятились, медленно отодвигаясь от пламени, подняв мечи и ножи.

– Спокойно, – приказала Тиллия. Ее голос звучал твердо. Спокойно.

Это никак не помогло остановить ужас, ползущий по моим венам.

Земля под моим одеялом задрожала. Затем раздался еще один толчок, и еще. Они отбивали ритм, похожий на стук копыт. Только крупнее. Намного крупнее.

Я, не мигая, смотрела мимо костров в темноту.

Не отрывая взгляда, я нащупала свою сумку. Заплечную лямку, которую я засунула в сумку, а вместе с ней и свои ножи.

Они были бы бесполезны против гриззура. И я еще толком не знала, как ими пользоваться. С таким же успехом я могла бы защищаться голыми руками и ногтями, которые я коротко обгрызла во время сегодняшней поездки, чтобы под них не попала грязь.

Завьер предупреждал меня, что Тура опасна. А потом он бросил нас. Всех нас.

Как и Страж.

Мое сердце бешено колотилось, грохот становился все громче и сильнее. Настолько сильным, что мелкие камешки, лежавшие рядом с моим спальником, подпрыгивали.

Боги, спасите нас.

Еще один рёв разорвал воздух. Он был так близко, что казалось, будто по лагерю пронеслось горячее дыхание, поцелуй смерти.

– Хвала Ама. Любимая мать, – прошептала Бриэль, – спаси нас этой ночью. Или приведи к берегам звездного света. Даруй нам быструю смерть, Иззак. Позволь нам отдохнуть в золотых лучах Оды и обрести покой, дорогая Карина.

Несколько мужчин вокруг нас встали, бросив свои спальные мешки. Это были те, кто управлял повозками. Они попятились к скалам, как будто собирались выбраться на свободу.

– Стоять! – Команда Тиллии была непоколебимой.

Никто из тридцати шести не пошевелился.

А за их спинами образовалась вторая шеренга. Не воины, а просто люди. Но они были вооружены мечами и арбалетами, их тела были готовы к тому, что бы ни надвигалось на них из огня.

Эти сотрясающие землю шаги становились все громче и громче по мере того, как зверь мчался к лагерю. Должно быть, он бежал на полной скорости. Может быть, он просто перепрыгнет через костры и использует пламя, чтобы поджарить свою полуночную трапезу.

Бриэль вскочила на ноги и потянула меня за руки, пытаясь поднять.

– Ваше высочество, подойдите. Торопитесь. Мы должны бежать.

У нас ничего не выйдет. Так что я осталась приросшей к земле, сжимая в ладонях ножи, ожидая смерти, которая с грохотом неслась к нам.

Затем раздался дикий рёв. За ним последовало рычание, от которого Джоселин вскрикнула. Шаги стихли, но дрожь под нами продолжалась, как будто зверь двигался, а не бежал. Еще один яростный рёв прорезал темноту.

Я приподнялась на колени, прищурившись, чтобы разглядеть, что происходит. Неужели воины стреляли в гриззура из лука? Может быть, огонь напугал зверя? Что происходит?

Все воины переминались с ноги на ногу, меняя позы. Но они тоже не двигались. Они вглядывались в ночь, и все, что мы могли делать, это слушать рычание чудовища.

Кто-то, должно быть, напал на гриззура. Что-то преградило ему путь.

Бэарвульфы? Только я не слышала их щелчков. Мои уши и глаза напряглись, сердце забилось где-то в горле.

Следующий рёв был приглушенным. Он оборвался.

Он затих в мгновение ока, а затем все стихло.

Весь лагерь затаил дыхание, когда костры заискрились и затрещали.

Затем Страж прошел сквозь пламя, покрытый темной кровью. Она капала с кончиков его волос и подбородка. Она стекала по его рукам, по всей длине его сверкающего серебряного меча.

Его глаза были того же цвета, что и сверкающий металл.

И остановились на мне.

Воздух вырвался из моих легких.

В конце концов, он нас не бросил.

– Иззак, – выдохнула Бриэль.

Возможно, слухи о Страже были правдой. Возможно, он был Богом Смерти.

Люди начали аплодировать. В ночь поднялись клинки, и раздалось:

Страж. Страж. Страж.

Бриэль упала рядом со мной, обхватив руками мои плечи, и заплакала.

– О, боги.

– Мы в порядке. – Джоселин закрыла лицо руками, ее тело сотрясалось от рыданий.

Я оторвала взгляд от Стража и наклонилась к Бриэль.

– Все в порядке.

Она прижалась ко мне, пропитывая ткань моей туники своими слезами.

Когда я посмотрела в сторону костров, Страж был с Тиллией, они склонили головы в приватной беседе.

Он наклонился так близко, что их щеки почти соприкоснулись. Она положила руку ему на сердце, плечи ее опустились от его слов. Затем ее лоб прижался к его груди, рядом с рукой.

Это был интимный момент. Интимный. А я была слишком назойлива.

Я опустила взгляд на землю.

Тиллия и Страж? Они были вместе? Это имело смысл. Оба были воинами. Оба были бесстрашны. Она была потрясающей, а он был… им.

Какое-то скользкое ощущение поползло у меня под кожей, и я отогнала его, отказываясь давать ему название.

– Простите. – Бриэль отстранилась, вытирая щеки и всхлипывая. – Вам приходилось постоянно утешать меня с тех пор, как мы уехали из Росло. Хотя я здесь единственная, кто должен помогать.

– Я не возражаю. – Я мягко улыбнулась ей, заправляя прядь ее каштановых волос за ухо.

Крики вокруг нас стихли. Мужчины, которые разбрелись по скалам, вернулись к своим спальникам и со вздохом облегчения плюхнулись на них.

– Нам нужно отдохнуть, – сказала я Бриэль. – До завтра.

Она фыркнула.

– Я ни за что не усну.

Но когда она легла на бок, когда ужас отступил и в лагере воцарилась тишина, ее тело расслабилось, и вскоре усталость взяла верх.

Я опустила голову, все еще стоя на коленях. Ножи все еще были у меня в руках. Казалось, я не могла их отпустить. Так что я уставилась на их острые края, желая, чтобы и я была сделана из стали.

Чей-то палец коснулся моего подбородка.

Я поняла, чей это палец, еще до того, как подняла глаза.

Страж присел передо мной на корточки, все еще покрытый кровью. Он подошел ко мне бесшумно, его шаги были легкими, как перышко.

– С тобой все в порядке, моя королева? – Это был самый нежный голос, который я когда-либо слышала от него. Низкий и гладкий, как шелк.

– Это был гриззур?

– Да.

– Он мертв?

Он приподнял бровь.

– Кросс.

Верно. Глупый вопрос. Конечно, он был мертв. Страж же был весь в крови, и от него пахло кровью.

Он отпустил мой подбородок и указал на мой спальный мешок.

– Спи. Мы уходим…

– На рассвете. Я знаю.

Уголок его рта приподнялся.

– Спокойной ночи, моя королева.

Я должна была поблагодарить его, прежде чем он ушел. За то, что убил монстра. За то, что проверил, как я. За то, что развеял мои страхи одним своим присутствием. Но я устроилась поудобнее на своем одеяле и позволила ему исчезнуть в темноте.

Вероятно, он уже был с Тиллией, стоял на страже.

Вместе.

Что ж, по крайней мере, они не обнимались в ее спальнике.

Каким-то чудом мне удалось проспать до рассвета. Затем я взобралась на своею чалую и присоединилась к процессии, удалявшейся от догорающих костров.

Подальше от тела мертвого гриззура с молочно-белыми глазами. В уголках его пасти появилась пена.

А из перерезанного горла сочилась темно-зеленая кровь.

Девятнадцать

Когда мне было тринадцать, горничная отравила меня порошком из клыков фенека.

Она подсыпала его в мой утренний чай, а когда ее поймали, призналась, что ей заплатил дворянин, который просрочил выплату долга отцу.

Лорд был привычным азартным игроком и надеялся, что смерть в королевской семье Куэнтиса даст ему больше времени, чтобы выиграть целое состояние на игральных столах. Вместо этого он и горничная были повешены на городской площади Росло.

Поскольку их тела были оставлены гнить в течение недели, запекаясь под солнцем и поклевываемые птицами, я провела неделю на пороге смерти.

Насколько мне известно, врачи до сих пор не знали, как я выжила после отравления. Порошок был в два раза токсичнее яда любой змеи, но мой организм справился с лихорадкой, и каким-то образом я выжила.

Это было худшее, что я когда-либо чувствовала.

До сих пор.

После трех дней катания по туранским просторам я бы с радостью приняла нездоровую дозу порошка из клыков фенека.

Хотя фенеки были редкостью в Каландре. По словам моих наставников, на лисоподобных монстров охотились почти до полного исчезновения сто лет назад. Что касается монстров, то они были самыми маленькими, и, хотя были столь же злобны, как и те, что покрупнее, их было легче убить, чем таркинов, бэарвульфов или гриззуров.

В Каландре почти никто не видел фенеков. Но потом кто-то обнаружил одного и узнал, что, растерев его клыки в порошок, можно получить самый лучший яд на континенте.

Разведение фенеков было запрещено законом во всех королевствах, но это мало что значило. Для тех, у кого было достаточно денег, порошок можно было купить на черном рынке.

Водились ли дикие фенеки в Туре?

Я слишком устала, чтобы спрашивать Тиллию. Она ехала рядом со мной, ее осанка была идеальной, а выражение лица расслабленным. Очевидно, седло не натирало внутреннюю поверхность бедер, как у меня. Она чувствовала себя на лошади так же комфортно, как если бы развалилась на диване.

В то же время я, вероятно, выглядела как Бриэль и Джоселин. Изможденно. Измотано. На грани физического и эмоционального срыва.

Сколько еще нам предстоит проехать сегодня? Около полудня мы достигли края равнин и теперь ехали через предгорья. Они шли то вверх, то вниз, вверх и вниз. Чуть раньше мы пересекли ручей и остановились лишь для того, чтобы дать лошадям напиться, прежде чем продолжить путь.

Нас окружали запахи сосен и земли, резкие, но в то же время сладкие и освежающие. Деревья и подлесок здесь были не такими густыми, как на побережье, что давало нам достаточно пространства между большими и широкими стволами, чтобы наша компания могла беспрепятственно пробираться сквозь них.

Неудивительно, что Тура поставляла древесину в другие четыре королевства. Эти деревья казались нерушимыми. Не сгибаемыми. Идеально подходили для строительства домов или кораблей. Они были выше, чем все, что я когда-либо видела. Их вершины тянулись к небу, а ветви давали тень от палящего послеполуденного солнца.

В Росло я всегда находила повод покинуть стены замка и провести несколько часов на свежем воздухе. Эти короткие прогулки были лучшей частью моего дня. Я любила свежий воздух и свободу.

Теперь все, чего я хотела, – это иметь спальню и ванну, и навсегда забыть о природе.

Этим утром, вскоре после рассвета, когда небо было еще пасмурным, мне показалось, что я увидела мерцание огней какого-то городка. Я смотрела, как они исчезают с восходом солнца, надеясь, что мы уже близки к месту назначения. Но мы продолжали свой путь к этим предгорьям, и, где бы мы ни проезжали, их уже давно не было видно.

Каждую ночь мы спали на земле, поев жареного мяса. Каждое утро мы завтракали верхом на лошадях. Сушеные полоски мяса и черствый хлеб. Казалось, что то яблоко я съела вечность назад.

Моя лошадь, чалая, которую я решила назвать Фреей, переступила через упавшую ветку. Перемена в ее походке заставила меня поерзать в седле, а боль в заднице усилилась. Я вцепилась в поводья и стиснула зубы, сдерживая стон.

– С тобой все в порядке? – спросила Тиллия.

Нет.

– Да.

– Мы почти на месте. Это последний рывок.

– До Эллдера?

– Пока нет, – ответила она. – В плане произошли небольшие изменения. Мы остановимся в Трео.

– О. – Почему планы изменились? Она не скажет мне, если я спрошу, так что я не стала утруждать себя. – Трео – это город?

Я не знала этого названия, и мне было неловко, что я так мало знаю о Туре. Как много я должна была узнать. Я была новым членом королевской семьи, но почти ничего не знала об этом королевстве.

– И да, и нет, – сказала Тиллия. – Ты поймешь, когда мы приедем.

Я терпеть не могла расплывчатые ответы. А туранцы преуспели в их предоставлении.

Неважно. Я просто хотела слезть с этой гребаной лошади.

Изучала ли Мэй географию Турана? Знала ли она все их города наизусть? Заучивала ли она карты? Ее здесь даже не было, а я все еще отставала от своей сестры. Я была на другом конце континента и все еще чувствовала себя… меньше. Пройдет ли это чувство когда-нибудь?

Может быть. Если я выполню миссию отца.

Мой дневник был надежно спрятан в сумке. Прошлой ночью в нашем лагере я сделала несколько заметок и планировала нарисовать горы, но в тот момент, когда Тиллия увидела, что я рисую, она велела мне спрятать дневник и больше никому не показывать, что я с ним делаю.

Я не спрашивала почему. Строгости ее тона было достаточно, чтобы я беспрекословно подчинилась.

Кроме того, все важное было у меня в голове. Как только мы окажемся в безопасном месте, где я смогу побыть одна, я начну составлять карту.

– Хочешь чего-нибудь поесть? – спросила Тиллия.

– Нет, спасибо.

– Ты почти ничего не ела.

Я отмахнулась.

– Я не голодна.

Еда была вкусной и сытной, но аппетит у меня просто пропал. Казалось, что мои внутренности скрутило в тугой узел, и весь день мне нечем было заняться, кроме как кататься верхом и предаваться размышлениям.

Вот я и предавалась размышлениям.

Обо всем.

Мой собственный разум стал моим злейшим врагом.

Не было ни одной безопасной темы. Я размышляла о своей семье. Я размышляла о Бриэль и Джоселин и о том, как они, несомненно, возненавидят меня, когда все закончится. Размышляла о Завьере и его незаинтересованности. Размышляла о богах и о том, как они, казалось, любили и ненавидели людей одновременно. Размышляла о зловонии своего дыхания и тела, о своем подбородке и кончике носа.

И как бы я ни старалась это остановить, я все время думала о Страже.

Он был убийцей. Легендарным убийцей. Разве он не должен был меня пугать? До сих пор я видела, как он сражается только с монстрами. Конечно, я не ожидала увидеть, как он сражается со своим народом, но то, как они смотрели на него. Это было удивительно. С благоговением.

Я не ожидала, что люди будут вести себя так рядом с жестоким мясником. И как бы я ни старалась, не могла выбросить из головы картину, как Тиллия и Страж прижимаются друг к другу.

Мне нравилась Тиллия. С тех пор, как я приехала в Туру, она была доброй и уважительной. Если в этом королевстве и был человек, которому я хотела доверять, то это была она. Она заботилась о Страже. Возможно, она даже была влюблена в него.

Она была не из тех, кто способен полюбить злого человека.

Возможно, это было глупо. Мы не были знакомы. Но Марго ненавидела мои рисунки потому, что они были настоящими. Я рисовала то, что видела. Когда я посмотрела на Тиллию, я увидела воина. Лидера.

Женщину, которая была практически незнакомкой, но которой я все равно восхищалась.

Но Страж убил брата Бэннера жестоким способом. Знала ли об этом Тиллия?

Я поднесла руки к вискам, сердито растирая их кругами. Как отключить свой разум? Как заставить себя перестать думать? Боги, я хотела слезть с этой гребаной лошади.

В передней части группы послышался шум, то ли крик, то ли радостные возгласы. Я не могла определить, находясь в середине группы всадников.

Тиллия напряглась, подняв руку к мечу, висевшему у нее за спиной.

– Что происходит? – Мои ножи были спрятаны в ножны на поясе, лезвия перекрещивались на спине. С той ночи, проведенной с гриззуром, я не снимала их, даже когда ложилась отдохнуть. Страж снова покинул нас, и я не собиралась оставаться безоружной, если мы столкнемся с очередным монстром.

Выдохнув, Тиллия прижала руку к сердцу.

– Спасибо Арабелле.

За что она благодарила Богиню Любви?

Если только…

Страж вернулся.

Всадники перед нами расступились, освобождая место для человека, который галопом проскакал через центр нашей группы, направляясь прямо к нам.

Я узнала его по тронному залу. Это был один из рейнджеров Завьера, мужчина с длинными черными косами, стянутыми в узел на затылке, который проверял отцовский сундук с золотыми монетами. И его взгляд был прикован к Тиллии.

Она остановила лошадь, ожидая, все еще прижимая руку к сердцу. В тот момент, когда рейнджер подошел к ней, он взял ее лицо в свои большие ладони, обхватил ее подбородок и притянул к себе, чтобы прижаться губами к ее губам.

Мой мозг взорвался.

Эм, кто это? Что насчет Стража? Что происходит?

Их поцелуй был жадным, как будто они изголодались друг по другу. Их губы двигались, щеки ввалились, а языки переплетались.

Как будто они делали это сотни раз, он стащил ее с лошади, не отрывая губ, и посадил к себе на колени. Когда он обнял ее, она скользнула руками к его шее, ее ладони нащупали пульс.

Они целовались так, словно были единственными людьми в этом мире. Как будто никто из нас этого не видел. Я никогда раньше не видела ничего подобного. И я никогда раньше не чувствовала такого поцелуя. Всепоглощающего. Отчаянного.

Когда они оторвались друг от друга, Тиллия рассмеялась, и слезы потекли по ее щекам.

Лицо рейнджера смягчилось, когда он поймал их большими пальцами. Затем он прижался лбом к ее лбу, бормоча что-то, чего я не расслышала.

Они были слишком поглощены друг другом, чтобы заметить, что мы смотрим на них.

– Давайте, – сказала я Бриэль и Джоселин, кивая в сторону, где остальные продолжали двигаться вперед. – Продолжаем двигаться.

Они погнали своих лошадей вперед, и я сделала то же самое, бросив последний взгляд на Тиллию и ее рейнджера.

Он поцеловал ее в губы. Это был нежный поцелуй. Красивый. Он любил ее. Она была его вселенной. Рядом с ней он был как дома.

Тиллия прижалась к нему, ее руки обвились вокруг его талии, когда он вдохнул ее запах.

Мое сердце сжалось, когда я повернулась к нему лицом. Ни за что на свете Бэннер не поцеловал бы меня так. Ни за что на свете я не заплакала бы, если бы мы были в разлуке.

С Завьером все будет также, не так ли? Он не станет обожать меня, боготворить. Я променяла помолвку без любви на брак без любви.

Ни один мужчина не смотрел на меня так. И я никогда не буду так смотреть на него.

Почему это пришло мне в голову только сейчас? Почему это не беспокоило меня раньше?

Может быть, потому, что у меня не было времени задуматься. А сейчас пришло время оплакать потерю любимого человека. Страсти. Любви.

Это словно молотом ударило меня в грудь. Я завидовала Тиллии. Мне стало грустно из-за того поцелуя.

– Ваше высочество, – сказала Бриэль. – С вами все в порядке?

Я промокнула уголок глаза, останавливая слезу, которой не позволяла скатиться.

– Все хорошо.

– Вы недостаточно едите.

Я пожала плечами.

– Я не голодна.

– Вам нужно отдохнуть.

– Нам всем нужно отдохнуть. – Возможно, мы сможем это сделать, когда доберемся до Трео, где бы он не находился. Я оглянулась, ища Тиллию. Она все еще была со своим рейнджером, и те, кто шел позади, кивали им и улыбались.

– Ты когда-нибудь была влюблена, Бриэль? – спросила я.

– Да. – Ее глаза наполнились грустью. – Он разбил мне сердце, но я все еще люблю его. И всегда буду любить.

Что? Я уставилась на нее, разинув рот. Когда это случилось? Недавно? Я понятия не имела, что ей разбили сердце. Я никогда не спрашивала.

– Мне так жаль. Я не знала.

– Зачем вам это? Вы принцесса. Я ваша камеристка. Моя личная жизнь вряд ли вас касается.

Но касалась бы, если бы мы были подругами.

– Титулы и роли, кажется, не имеют такого большого значения в Туре.

– Вы все еще принцесса, ваше высочество. Где бы мы ни были, вы принадлежите к королевской семье. А я – нет.

Что, если я не хотела быть членом королевской семьи? Что, если я хотела просто, чтобы меня целовали так, как целовали Тиллию?

Мы проехали еще немного, прежде чем Тиллия вернулась ко мне. Ее лицо озарила потрясающая улыбка, и было невозможно не улыбнуться в ответ.

– Это мой муж, – сказала она. – Холстон. Он путешествовал с Завьером. На днях Страж сообщил мне, что он покидает Перрис, чтобы присоединиться к нам, но я всегда волнуюсь, когда мы в разлуке.

Ее муж. Холстон.

Страж рассказал ей о муже. Вот почему они разговаривали так близко. А не потому, что были вместе.

Облегчение наступило мгновенно. Воздух вырвался из моих легких. А вместе с ним и чувство вины, настолько ядовитое и отвратительное, что с таким же успехом могло быть ядом фенека.

Я не должна испытывать облегчения. Мне, блять, должно быть все равно.

Муж Тиллии промчался сквозь толпу, проскакав галопом мимо всадников на краю поляны. Он протянул ей руку. Она послала ему воздушный поцелуй.

Холстон, шедший впереди, задал новый темп нашей группе, медленный марш превратился в быструю ходьбу, от которой у меня мурашки побежали по коже.

Каким-то образом деревья, казалось, стали еще выше. Шире. Сильнее.

– Ты когда-нибудь видела такие высокие деревья? – спросила я Бриэль.

– Нет, ваше высочество.

– Ты можешь называть меня Одессой.

– Я… – Она покачала головой. – Я постараюсь. Но от этой привычки будет трудно избавиться.

И, судя по всему, на самом деле она не собиралась даже пытаться. Она сохранит наши роли. Возможно, это был самый разумный выбор.

В конце концов, она уедет. И мне будет о чем горевать.

– Послушай, – сказала Тиллия. – Ты слышишь это?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы напрячь слух, но затем я услышала, как звук разносится среди деревьев.

Свист. Почти как птичий, но не совсем.

– Давай. – Она пустила свою лошадь рысью. – Мы уже близко.

Я застонала от мысли, что придется не отставать, но подтолкнула Фрею следовать за мной, надеясь, что, когда мы доберемся до Трео, там будет ровное место, где я смогу упасть.

Мы протиснулись мимо всадников, пробираясь к началу группы, где Холстон скакал бок о бок с еще двумя рейнджерами Завьера.

Моего мужа? Нигде не было видно.

Стоит ли мне беспокоиться? Если бы что-то случилось с наследным принцем, кто-нибудь наверняка сказал бы мне, верно?

– Ха, – усмехнулась я про себя. Ведь я так часто была в курсе событий? Я была бы последней, кто узнал бы о его судьбе.

– Что? – спросила Джоселин.

– Ничего. – Я стряхнула это с себя. – Просто напомнила себе о своей полной незначительности.

Она искоса взглянула на меня.

– Шучу, – пробормотала я. Не совсем.

Холстон протянул руку, чтобы коснуться руки Тиллии, когда мы проезжали мимо, и рейнджеры позволили нам выйти вперед, когда мы выехали на поляну. Идеальный овал в лесу, окруженный простым деревянным забором. Что-то вроде загона или паддока. На одном конце было деревянное строение, похожее на конюшню. И тут раздался еще один свист.

Я осмотрела загон, пытаясь найти источник, но вокруг никого не было.

– Там. – Тиллия указала вверх, все выше и выше.

На сторожевую башню, встроенную в дерево.

– Добро пожаловать в Трео. – Она остановилась посреди поляны и спешилась.

Я сделала то же самое, практически спрыгнув с Фреи и жестко приземлившись на пятки. Мои ноги ныли от боли, спина была в ужасном состоянии. Я поморщилась, разминая затекшие руки.

– Теперь у вас будет возможность отдохнуть, Одесса. – Тиллия взяла поводья Фреи и передала их мальчику, появившемуся из-за деревьев.

Остальные последовали за ним, и на лицах у каждого была улыбка, когда они бежали навстречу нашей группе. Все они были одеты в те же туники и штаны, которые я носила уже несколько дней, хотя они выглядели значительно менее помятыми.

– Пойдем, – сказала Тиллия.

– Что насчет Бриэль и Джоселин? – Они немного отстали и только что вышли на поляну.

– О них позаботятся. Не волнуйся. Они будут недалеко. Или тебе может понадобится их помощь?

– Нет.

Не было ничего, чего бы я не могла сделать сама. И вместе с этим на меня нахлынуло еще одно чувство вины.

Я не нуждалась ни в ком из них с тех пор, как мы покинули Куэнтис. Им не нужно было быть здесь, со мной. Чем скорее я смогу отправить их обеих домой с информацией для отца, тем лучше.

Тиллия направилась через поляну к опушке леса. Мы укрылись от солнца в тени ветвей.

В месте, непохожем ни на что, что я когда-либо видела. Это было похоже на переход в другой мир.

Когда ранее я снова спросила ее, является ли Трео городом, она ответила:

– И да, и нет.

Теперь я поняла.

Трео не был городом с улицами, дорогами, магазинами или площадями. Это был город, построенный в лесу.

Над нами возвышались дома, прикрепленные к массивным вечнозеленым растениям. Некоторые из них были соединены веревочными мостами. Другие не были соединены и были прикреплены к земле лестницами.

Четыре маленькие девочки бежали по дощатому настилу наверху, перегибаясь через перила, хихикали и смотрели на нас сверху. Две из них были близняшками, у каждой оливковая кожа и шелковистые черные волосы.

Тиллия поднесла два пальца к губам и свистнула им в ответ. Звук был резким и громким, точно такой же звук я слышала до того, как мы прибыли в Трео.