Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"
Автор книги: Девни Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)
– Ха. – Я сжала кулак и расплылась в улыбке. Было ли глупо праздновать это? Да. Собиралась ли я это делать? Абсолютно.
– Ты тренировалась. И не только с Тиллией. – В его взгляде была гордость? Скорее всего, нет.
Но я буду горда за нас обоих, потому что действительно практиковалась. В те ночи, когда было слишком тихо, чтобы не слышать шума океанских волн, я проводила полночи за тренировками. Я танцевала.
Тиллия говорила мне относиться к бою как к танцу. Найти ритм с соперником так, как ты бы нашел его с партнером.
Мой преподаватель танцев в Росло был одним из немногих, кто сказал мне, что я не совсем безнадежна. Я не была великим танцором, но и ужасным тоже не была. И я танцевала, и танцевала, и танцевала, пока мой разум не прояснялся, а тело не обессиливало. Потом я проваливалась в крепкий сон до рассвета.
– Еще раз, – кивнул Страж. Но когда я подняла руки, его взгляд переместился куда-то за мое плечо. Его губы медленно растянулись в улыбке.
Мягкие губы. Ровные белые зубы. Сверкающие глаза. От этой улыбки захватывало дух.
Мое сердце затрепетало всего на мгновение, пока я не поняла, что не я заслужила эту улыбку. Она была не для меня.
И я не должна была желать ее для себя.
Боги, что со мной было не так? Что в нем было такого, что зацепило меня?
Ему нужно было снова покинуть Трео. Для моего же блага.
– Шпионишь, Эванджелина?
Эванджелина. Я обернулась, ожидая увидеть женщину, такую же красивую, как и ее имя. Но вместо этого рядом стояла маленькая девочка, которая нахмурилась и скрестила руки на груди.
Это была та самая маленькая девочка, которую я видела в общинном центре. Девочка с каштановыми волосами и большими серыми глазами.
– Она не неуклюжая, – сказала Эванджелина.
Я фыркнула, переключив внимание на Стража.
– Ты назвал меня неуклюжей?
Он пожал плечами.
– Я ненавижу тебя.
– Да, ненавидишь. Не забывай об этом. – Он прошел мимо, задев меня плечом, когда направлялся к девочке.
Ей, должно быть, было четыре или пять лет, на год или два старше Арти.
Страж присел перед ней на корточки, цокая языком.
– Ты должна была быть с Луэллой, делать уроки.
Эванджелина сморщила носик.
– Уроки скучные. Мне нравятся только науки.
Кем она была для него? Это была его дочь? О, боги. Была ли у него семья? Была ли Луэлла его любовницей? Его женой?
Я была такой дурой. Я не только была замужем, но и продолжала пялиться на занятого мужчину. Чувство вины, кислое, горькое и гнилостное, растеклось по моему языку. Оно заползло мне под кожу, скользкое и мерзкое.
Достаточно. Этого было достаточно. Пришло время выбросить Стража из головы. Переключить свое внимание на другого мужчину.
На Завьера.
– Эви, – сказал Страж. – Ты обещала остаться с Луэллой.
– Но…
– Обещание есть обещание.
Ее вздох был таким громким, что вырвался из всей груди. Затем она пнула сосновую шишку, и та полетела на тренировочную площадку.
– О, хорошо.
Он развернул ее за плечи, направляя в сторону общинного центра, но прежде чем она успела уйти, вдалеке раздался стук копыт. Затем раздался свист, чистый и пронзительный, оповещающий всех, кто ехал в ту сторону, что въезжать в Трео безопасно.
Всадник на пони?
Может быть, этот задержится. Будет более открытым для вопросов, чем предыдущий.
Эванджелина обернулась, ее лицо сияло.
– Это он?
Страж кивнул.
Ослепительная улыбка озарила ее очаровательное личико, прежде чем она бросилась бежать в противоположном направлении, к поляне, где содержались лошади.
– Эви, подожди, – крикнул Страж, но она уже исчезла.
Руки и ноги задвигались. Подбородок поджат. Растрепанные волосы развевались на ветру.
Он усмехнулся и побежал за ней легкой трусцой.
– Значит ли это, что на сегодня мы закончили тренировку?
Да, я разговаривала сама с собой.
И стояла в одиночестве.
Кто был этот «он»? Мое любопытство было возбуждено, и я отправилась за ними обоими.
Догнать их не составило большого труда. Эванджелина все еще бежала, изо всех сил напрягая силы, в то время как Страж держался позади, замедляя шаги, чтобы она могла держаться впереди.
Они достигли поляны, когда в Трео въехала группа из трех рейнджеров.
С ними был мой муж.
Я не была уверена, что должна чувствовать, увидев его лицо. Радость. Облегчение. Раздражение. Вину. Злость.
Все это пришло одновременно, и у меня закружилась голова.
Завьер гордо восседал на своей лошади, выражение его лица было непроницаемым. Он выглядел точно так же, как тогда, когда расстался со мной в том первом лагере. Стойкий и серьезный.
Его пристальный взгляд осматривал поляну, перемещаясь с лица Стража на мое, задержавшись всего на мгновение, пока его внимание не привлекла маленькая девочка.
Он соскочил с лошади, предоставив ей свободно разгуливать, а сам опустился на колено, широко раскинув руки.
Эванджелина врезалась ему в грудь.
– Папа!
Эм…
Что?
Двадцать четыре
Столовая была полна смеха и разговоров. Казалось, что весь Трео был переполнен этим вечером, зал вибрировал от волнения, когда рейнджеры Завьера воссоединились со своими семьями.
Мужчина по имени Рэйф сидел за соседним столом, его жена сидела на одном колене, а их маленький сын подпрыгивал на другом. Его борода была такой же густой, как и несколько недель назад в тронном зале, и все еще заплетена под подбородком.
Марлоу, еще один рейнджер Завьера, который не был в Куэнтисе, сидела рядом с Мэриэтт, своей матерью. Впервые с тех пор, как я приехала в Трео, на лице смотрительницы появилась улыбка, она была вне себя от радости по поводу благополучного возвращения дочери.
А третий воин, Хейл, держался за руки со своим мужем. Они сидели за столом в центре зала, но, судя по тому, как смотрели друг на друга, они с таким же успехом могли быть единственными людьми во всей Туре.
– Это напоминает мне о доме, – сказала Бриэль со своего места рядом со мной, и печаль затуманила ее взгляд.
Джоселин успокаивающе положила руку ей на плечо. В то время как Джоселин, как и я, погрузилась в рутину повседневной жизни, Бриэль замкнулась в себе. С каждым днем она казалась все более меланхоличной и тосковала по дому. Наблюдение за воссоединением этих семей довело ее до слез.
– Я так сильно скучаю по дому, что мне становится больно, – сказала она. – А вы нет?
– Да.
Нет.
Может быть, мне следовало бы погрустить. Мне было одиноко без своей семьи.
А вот по Куэнтису я не скучала. Не совсем. Я скучала по шуму океана. Скучала по выпечке, которую каждое утро готовил шеф-повар замка. Скучала по смеху Арти, когда я тайком приносила угощение в детскую.
Но остальное? Замок. Город. Мой отец и Марго.
С каждым днем они приходили мне в голову все реже и реже. А когда приходили, я чувствовала только тяжесть ответственности на своих плечах.
Шпионить для отца. Убить ради отца. Найти Аллесарию для отца.
Как? Я застряла. Совершенно, блять, застряла.
Возможно, причина, по которой я не скучала по дому, заключалась в том, что дом означал отца. Думая о нем, я представляла разочарование на его лице, когда полностью подведу его.
– Ваше высочество. – Джоселин толкнула меня локтем и мотнула подбородком в сторону двери.
В столовой воцарилась тишина. Тишина, вызванная молчаливым человеком.
В дверном проеме стоял Завьер, скрестив руки за спиной, его поза была напряженной. Он кивнул своим людям, затем посмотрел на меня.
Вызов.
Я еще не доела свой ужин, но сегодня у меня не было особого аппетита. С тех пор, как я увидела, как Эванджелина бросилась в объятия Завьера.
В объятия ее отца.
Я провела в его обществе меньше суток. Он был таким же незнакомцем для меня, как и большинство людей в этой комнате. И все же мне было больно, что он не рассказал мне о своей дочери.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал я Бриэль и Джоселин, вставая. – Увидимся завтра.
Бриэль выдавила улыбку.
– Спокойной ночи, ваше высочество.
– Одесса. – Это была бессмысленная поправка, но я все равно ее сделала.
Никто не проронил ни слова, пока я пробиралась мимо столиков, чтобы присоединиться к Завьеру. Я бы отдала должное туранцам, они были осторожны в распространении слухов. В Росло слухи разлетелись бы еще до того, как я успела бы встать со стула.
Завьер кивнул всем присутствующим, давая разрешение продолжить беседу. Затем он открыл дверь и вывел меня в приглушенный вечерний свет.
Он не произнес ни слова, пока мы шли прочь от столовой. Точно так же, как мы не разговаривали на поляне. Он полностью сосредоточился на Эванджелине, унося ее, лишь кивнув мне и Стражу.
Это воссоединение было неизбежным. И все же я не хотела разговаривать. Все эти вопросы. Все эти размышления. Это был мой шанс получить ответы. Но все, чего я хотела, – это отложить это на другой день, или на десять, или на двадцать.
У меня было неприятное чувство, что я не готова к правде.
– Как дела, Одесса? – спросил он, когда мы двинулись по пустой узкой тропинке, ведущей к тренировочной площадке. Подальше от домиков на деревьях.
– Отлично. А твои?
– Хорошо.
Я открыла рот. Закрыла его. Попробовала еще раз. Передумала.
Слово «неловко» было недостаточно сильным для этого. Несмотря на то, что мы шли, я начала ерзать.
– Итак… – сказала я. – У тебя есть дочь.
– Да.
– Было бы неплохо это знать.
Он провел рукой по подбородку. Это была та самая рука, которую он перевязывал на свадьбе. Был ли у него такой же шрам, как у меня, розовый, но исчезающий с каждым днем?
– Мы с тобой не так уж много времени проводили вместе.
– Именно. Это твой выбор, не мой.
Я никогда не просила его держаться подальше. Никогда не просила ни о чем подобном. Это была его вина. Со времен тронного зала все зависело от Завьера.
И теперь я была не только женой, но и мачехой.
Когда отец женился на Марго, она знала, что он отец. Она знала, что возьмет на себя ответственность за его ребенка.
Не поэтому ли Завьер женился на мне? Потому что он решил, что я буду лучшей мачехой для Эванджелины, чем Мэй?
Что ж, он не ошибся. Мэй не была склонна к материнству. Но это был просто еще один шок. Еще один секрет. Я так устала быть последней, кто узнает их.
– Эви четыре года, – сказал он. – Очень немногие знают, что она моя дочь.
– Немногие знают, – пробормотала я. – Если бы я не пошла за ней сегодня, ты бы мне сказал?
– Нет.
Это было жестоко. Но честно. Я попыталась скрыть свою дрожь.
– Я не хочу, чтобы она участвовала в придворной жизни, – сказал он.
Справедливо. Как женщина, которую выдали замуж без ее выбора и вынудили подписать магический договор, я определенно не рекомендовала быть принцессой.
Была ли Тура следующей в очереди на «Щит Спэрроу»? Если бы королевские семьи Каландры узнали об Эванджелине, стала бы она следующей принцессой, которую заставили бы выйти замуж, чтобы соблюсти условия договора?
Все зависело от следующего поколения членов королевской семьи. Если бы она была единственной принцессой, Тура отказалась бы от нее.
Завьер отказался бы от нее.
Но о ее существовании никто не знал. Даже Востеры.
– А ее мать? – Это была Луэлла?
О, черт. Так вот почему он не консуммировал наш брак? Был ли он влюблен в мать своего ребенка?
Когда дело касалось «Щита Спэрроу», любовь не имела значения. Его всегда заставляли жениться. Возможно, он думал, что я отнесусь к его ситуации с большим пониманием, чем Мэй.
– Она умерла, – сказал он. – При родах.
– Мне жаль. – И я еще больше запуталась, чем когда-либо.
– Эви провела большую часть своей жизни в Трео и Эллдере. Я стараюсь проводить с ней как можно больше времени, но…
Но он был принцем с обязательствами. И если бы он проводил с ней слишком много времени, люди бы заподозрили неладное.
– Как ты это скрываешь? – спросила я.
– Она рано научилась хранить тайну.
– Но сегодня она назвала тебя папой.
Его губы сжались в тонкую линию.
– И это напомнило ей, что она не может допускать такие ошибки.
– Ааа. – Упс.
Мы прошли еще несколько шагов, а у меня все еще кружилась голова.
– Я не знаю, что с этим делать.
– Ничего.
Будет ли он прятать ее вечно? Сможет ли она когда-нибудь заявить о своих правах на него?
Я поняла, почему он прятал ее. Вроде. Но мое сердце разрывалось из-за нее. И из-за него.
– Ты не против, если я познакомлюсь с ней поближе? – выпалила я. Может быть, я просто скучала по своему младшему брату, но я хотела подружиться с этой девочкой. С его дочерью. – Я не выдам твой секрет. Я пойму, если ты откажешься, но я бы хотела…
– Да. Ты можешь познакомиться с ней поближе.
– Спасибо.
Он замолчал и долго смотрел на меня, его глаза искали мои. Затем он прижал руки к сердцу и отвесил мне легкий поклон.
Этот поклон был таким же, как когда Страж поклонился мне и таким же, какой он получил от Верховного жреца Востеров. Что он означает?
Прежде чем я успела спросить, Завьер снова зашагал по тропе.
– Как тебе Трео?
Он спрашивал, потому что я останусь здесь надолго?
– Это было неожиданно. Но мне здесь нравится.
Это было правдой. Мне нравился мой домик на дереве. Я проводила время с Тиллией. Мне нравилось, что у меня была некоторая свобода.
– Я рад.
– Камеристки моей госпожи остановились у других. Возможно ли поселить их вместе? Одна из них очень скучает по дому. Я думаю, было бы лучше, если бы она проводила больше времени с подругой. Пожалуйста.
– Я займусь этим завтра же.
– Спасибо.
Это радует. Спасибо. Все, что можно было сказать о нашем браке, то, по крайней мере, это было «спасибо».
– Где ты был? – спросила я.
– Путешествовал.
Эви тоже получала неопределенные ответы? Или они были адресованы только мне?
– Поеду ли я когда-нибудь путешествовать с тобой? Или мне лучше остаться здесь?
Завьер молчал.
– Ты просто игнорируешь вопросы, на которые не хочешь отвечать, не так ли?
– Иногда.
– Это довольно раздражает.
Он улыбнулся.
– Эви говорит то же самое.
– Умная девочка.
– Так и есть. – Он кивнул. – Для Эви здесь безопаснее. Как и для тебя. Но скоро мы отправимся в Эллдер. Как бы я ни любил Трео, это неподходящее место, когда начнется миграция крукса.
Мое сердце, мои надежды рухнули в грязь.
Если он хотел удержать меня в Эллдере, то мы не отправимся в Аллесарию до начала миграции.
У меня не будет возможности отправить отцу информацию. Только не тогда, когда я застряну в какой-нибудь крепости. И если отец был прав, наш народ погибнет, как гибли многие поколения, когда мигрировал крукс.
Что мне делать? Как это исправить? Был ли какой-нибудь способ переубедить его?
У меня кружилась голова, я думала о невозможном, так что, когда мы добрались до моего домика на дереве, мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать свою веревочную лестницу.
– Спокойной ночи, Одесса.
Я моргнула, приходя в себя.
– О, спокойной ночи, Завьер.
Исправь это. Сделай что-нибудь. Что-нибудь.
Прежде чем он успел уйти, я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. У него был гладкий подбородок, а кожа пахла кедром и мылом.
Он не отпрянул, но его тело напряглось. Когда я опустилась, в его взгляде было что-то похожее на жалость.
– Не знаю, зачем я это сделала. – Я закрыла глаза и покачала головой, жалея, что не могу вернуть все назад. – Прости.
– Не стоит. – Его рука коснулась моей щеки. Его ладонь была мозолистой. Нетипично для принца. Хотя Завьер не был похож ни на одного принца, которого я когда-либо встречала. Он не был избалованным или жестоким. Напыщенным или надменным.
Когда он опустил руку, я ждала звука его удаляющихся шагов. Затем я приоткрыла один глаз, ожидая, пока он уйдет, прежде чем закрыть лицо руками и застонать.
– Уф. – Я затоптала комок грязи, прежде чем начала подниматься по веревочной лестнице. Добравшись до балкона, я поплелась внутрь, собираясь скинуть ботинки, но замерла, обнаружив посетителя.
– Поздно ложишься, моя королева? – Страж развалился на моей кровати, заложив руки за голову.
– Убери свою задницу с моей кровати. Сейчас же. – Я подняла руки, растопырив и согнув пальцы, и представила, как они обхватывают его за шею. Как было бы здорово задушить его прямо сейчас. – Уходи. Прочь.
Он скрестил лодыжки, словно устраиваясь поудобнее, чтобы вздремнуть.
– Ты хоть немного уважаешь личное пространство человека? Или ты вторгаешься только в мое? Ты боишься оставаться один? Поэтому ты всегда здесь?
– Я думаю, мы оба знаем кое-что о том, что такое одиночество.
Была ли в его голосе уязвимость? Или он насмехался надо мной?
Его челюсть все еще была сжата, на лице было написано раздражение. Но что-то в его карих глазах выдавало его. Что-то, что говорило о том, что он пришел сюда не для того, чтобы быть одному.
Или чтобы я тоже не волновалась.
Прежде чем я смогла что-то понять, выражение его лица изменилось, и глаза стали такими же жесткими и сердитыми, как всегда.
– Где твой дом?
– Опять это? – Я стянула ботинок. Если он вторгся в мою спальню, то сможет справиться с моими вонючими ногами. – В Росло. Хотя на данный момент этот очаровательный домик на дереве – мой дом. Следующий вопрос?
Глаза Стража стали серебристыми.
– Осторожно.
– Или что? – Я сдернула второй ботинок, испытывая искушение запустить им в него. – Я тебя не боюсь.
Он приводил в бешенство. Но не представлял угрозы. Страж никогда бы не причинил мне вреда.
– Еще вопросы есть? Или мы можем на этом закончить?
– Со сколькими мужчинами ты переспала? Я знаю, тебе не терпится присоединиться к Завьеру, но хочу тебя предостеречь – он не любит женщин, от которых разит отчаянием.
У меня отвисла челюсть. Ноздри раздулись, а щеки покраснели. Конечно, он видел, как я выставила себя дурой на улице. Этот человек всегда прятался, готовый бросить мне в лицо оскорбления.
– Убирайся. Вон.
Он вскочил с кровати и так быстро пересек комнату, что я моргнула, а он уже возвышался надо мной. Он наклонился так близко, что его нос почти коснулся моего. Когда он заговорил, его дыхание коснулось моей щеки.
– Твой отец послал тебя сюда шпионить?
– Нет. – Это было сказано слишком быстро, слишком неуверенно.
Он усмехнулся и в мгновение ока выскочил за дверь.
– Я прошла твой тест? – крикнула я ему в спину.
В ответ он отстегнул мою веревочную лестницу и уронил ее на землю. Затем взобрался на перила моего балкона и перепрыгнул на свой собственный.
– Думаю, нет, – пробормотала я.
Он захлопнул дверь.
Двадцать пять
– Эванджелина. – В отеческом тоне Завьера идеально сочетались нежность и твердость. – Если ты продолжишь убегать от Луэллы, она подумает, что тебе не нравятся ее уроки.
– Мне они не нравятся. – Она скрестила руки на груди и надулась.
– Даже наука?
В ее больших серых глазах появилась мольба.
– Я хочу остаться с тобой.
Завьер вздохнул, поднимая глаза к вечернему небу.
Он собирался сдаться. Когда дело касалось этого ребенка, у него не было твердости характера. Казалось, ни у кого не было твердости характера. Она обвела все Трео вокруг своего мизинца.
– Хорошо, – сказал он. – Ты можешь присоединиться к нам. Но потом пойдешь на свои уроки.
Ее улыбка была заразительной.
– Хорошо.
Сегодня было тепло, солнце пробивалось сквозь ветви деревьев. Слишком жарко, чтобы наслаждаться прогулкой по Трео.
Почти.
В течение последних пяти дней, с тех пор как Завьер появился в лагере, каждый день после обеда он приходил в мой домик на дереве и приглашал меня на прогулку.
Мы шли одним и тем же путем. Мы шли в том же неторопливом темпе. Мы говорили на одни и те же безопасные темы. Погода. Вчерашний ужин. Мой режим тренировок с Тиллией. И когда мы исчерпывали эти темы, мы просто шли бок о бок, пока не возвращались к моему домику на дереве.
Сегодня Эванджелина впервые набралась смелости последовать за нами. В течение десяти минут она кралась за нами, перебегая от дерева к дереву. Наконец, Завьер остановился и повернулся, поймав ее на бегу.
Она встала между нами, держа его за руку и бросая на меня настороженный взгляд.
Эви еще не разговаривала со мной. Для такой смелой девочки, она, казалось, нервничала, когда дело касалось меня.
Было ли это потому, что она знала, что я замужем за Завьером? Или потому, что я была посторонней? Или потому, что Страж предупреждал ее не доверять мне?
Настроить ребенка против меня было в его стиле.
Я не видела его пять дней, не то чтобы я считала. Очевидно, ему не нужно было нянчиться со мной, когда рядом был Завьер.
Меня это вполне устраивало.
– Привет, – сказала я, одарив ее своей самой доброй улыбкой. – Я Одесса.
Она прислонилась к ноге Завьера, милая и застенчивая, с самым милым лицом в мире.
– Привет.
Завьер подмигнул, и сотни бабочек затрепетали у меня в животе.
Возможно, этот брак был не совсем безнадежным. Завьер как отец отличался от скучающего, безразличного мужчины, которого я встретила несколько недель назад. То, как он заботился о своем ребенке, было трогательно.
– Пап… – Эванджелина осеклась на полуслове. – Завьер?
У меня сердце разрывалось, когда я слышала, как она называет его Завьером.
– Можно я пойду с тобой, когда ты будешь уезжать? – спросила она.
– Ты снова уезжаешь? – спросила я.
Он открыл рот, чтобы ответить кому-то из нас, но его внимание переключилось на лес. Он поднял руку, призывая нас к тишине, и между его бровями пролегла морщинка.
Я оглядела деревья в поисках того, что он мог услышать. Но, кроме щебета птиц и стрекотания кузнечиков, единственным звуком был звук падающей сосновой шишки.
Он прислушивался еще мгновение с напряженным выражением лица, пока не выдохнул, и беспокойство не исчезло.
– Что? – спросила я.
Эви прищурилась, вглядываясь в тени. Затем ее лицо просветлело, когда из-за деревьев почти бесшумно появился мужчина.
Страж.
Моя нянька вернулся.
Черт бы побрал мое сердце. Оно екнуло.
Изжога. Должно быть, это изжога. Этим утром повара добавили в яйца перец. Они были острыми, и теперь у меня изжога.
Завьер отпустил руку Эви, когда подошел Страж. Мужчины пожали друг другу руки, когда Завьер спросил:
– Как все прошло?
Сегодня Страж был серьезен. Резок. Он посмотрел на Эванджелину, выражение его лица немного смягчилось, прежде чем он дернул подбородком, призывая Завьера сойти с нашего пути.
Он даже не моргнул в мою сторону.
Я не против.
Они отошли в сторону, повернувшись к нам спинами, чтобы не видеть нас. Чтобы не видеть меня.
Эви согнула палец, подзывая меня ближе, и прошептала:
– Он идет сражаться с монстрами. С плохими.
С плохими?
– Как гриззуры и лайонвики?
– Нет. – Она покачала головой. – Больные.
Больные монстры.
– Что ты имеешь в виду?
– Эванджелина! – женский голос эхом разнесся среди деревьев.
Глаза девочки расширились. Она повернулась, собираясь убежать и спрятаться за деревом, но женщина остановила ее.
– Я вижу тебя, Эви. Не смей убегать от меня.
Эви смотрела в землю, покусывая нижнюю губу.
По дорожке, направляясь в нашу сторону, шла женщина. Она была красива, со стройной, гибкой фигурой. Ее длинные каштановые волосы были заплетены в косу, очень похожую на мою, толстую косу, перекинутую через плечо. Она двигалась элегантно и сразу напомнила мне Марго. Прямая спина, расправленные плечи, гордо поднятый подбородок.
В этом не было ни надменности, ни превосходства. Осанка этой женщины была просто идеальной.
Она остановилась перед нами, прищурив зеленые глаза.
– Ну что?
– Прости, Луэлла, – пробормотала Эванджелина.
Луэлла вздохнула, присев на корточки перед своей подопечной.
– Меня пугает, когда ты убегаешь.
– Но, если я скажу тебе, куда я иду, ты мне не позволишь.
Я поджала губы, чтобы скрыть улыбку. В какой-то момент, думаю, я сказала бы своим собственным преподавателям примерно то же самое.
Луэлла расслабилась, страх потерять Эванджелину прошел, и она встала, глядя на меня с легкой улыбкой.
– Вы, должно быть, Одесса. Я Луэлла. Приятно познакомиться с вами.
– И мне с вами. – Я слегка поклонилась ей.
Я никогда раньше не кланялась своим наставникам, но это получилось автоматически. Как будто грация Луэллы требовала уважения.
– Одесса. – Я обернулась на голос Завьер. – Извини, но мне придется прервать нашу прогулку. Есть кое-что, требующее моего внимания.
– Конечно.
Он кивнул, затем наклонился и провел большим пальцем по лицу Эванджелины.
– Иди с Луэллой.
Ее крошечные плечики поникли.
– Ты уезжаешь?
– Пока нет. – Он притянул ее к себе и коротко обнял.
Я перевела взгляд на Стража.
Его карие глаза смотрели на меня в ответ.
Сегодня на его лице не было ухмылки. В выражении его лица не было ни насмешки, ни озорства.
Что-то было не так. Что-то случилось.
Холодок пробежал у меня по спине.
– Пойдемте? – Луэлла указала на дорожку, как будто хотела увести нас с Эванджелиной.
Я последовала за ними в общий зал, прежде чем, помахав, удалиться. Затем я стала пробираться между деревьями, вглядываясь в лица, пока не нашла то, что искала.
Бриэль развешивала мокрую одежду на веревке для просушки. Мою одежду.
Верный своему слову, Завьер переселил ее и Джоселин в их собственный домик на дереве. Уединение, общение с подругой сотворили с ней чудеса. Она стала менее угрюмой и более счастливой, чем когда-либо с момента приезда в Трео.
– Ваше высочество. – Она присела в реверансе. – Все в порядке? Вам что-нибудь нужно?
– Нет. – Я остановилась рядом с ней, стоя рядом и осматривая пространство вокруг нас, чтобы убедиться, что мы одни. – Ты слышала что-нибудь о больных монстрах?
Она наморщила лоб.
– Больные монстры? Нет. Что это значит?
– Я не уверена. – Чем мог заболеть монстр? – Просто слухи, которые я сегодня услышала.
– Я ничего не слышала о монстрах. – Она понизила голос. – Но прошлой ночью я кое-что слышала у костра, после того как вы ушли в свои покои. Я возвращалась и услышала разговор двух мужчин. Я, э-э, подслушивала.
С момента прибытия Завьера в Трео царило оживление. Или, может быть, это было делом рук его воинов. В течение последних пяти вечеров возле общего зала горел костер. Люди собирались и пили, рассказывая истории. Джоселин и Бриэль ходили туда каждый вечер. Они рассказывали мне об этом за завтраком.
Но ни одна из них не пригласила меня. Как и Тиллия.
После череды вечеров, когда я дулась, что меня оставили в стороне, я решила, что это дело рук Стража. Вот почему он каждую ночь убирал мою веревочную лестницу.
Так что я не смогла бы пробраться к костру. И не смогла бы подслушивать то, о чем туранцы не хотели рассказывать.
– Что ты слышала? – спросила я.
– Что несколько человек пропали из Трео.
– Пропали? Типа, они ушли? Или их забрали?
– Я не знаю. – Она покачала головой. – Один из них увидел, что я слушаю, и они перестали разговаривать.
Они скрывали свои истории и от Бриэль.
Умно.
– Джоселин сказала, что слышала, как кто-то говорил о королевском ополчении. Он набирает новых людей. Я думаю, один из всадников на пони уволился, чтобы записаться в армию. Возможно, эти люди тоже отправились туда.
Зачем Рэмзи понадобилось создавать свое ополчение? Основная проблема – миграция? Или война?
Отец говорил мне, что ему нужно попасть в Аллесарию. Но он никогда конкретно не говорил, что отправит войска. Я сделала такое предположение. Что, если он никогда не планировал вторжение? Что, если все это было реакцией на действия Рэмзи?
Когда мы были на побережье, мужчины, тащившие наши сундуки, упомянули ополчение. Рэмзи, должно быть, собирает людей со всего своего королевства.
Может быть, чтобы отвезти их в Аллесарию?
– Ты что-нибудь слышала об Аллесарии?
– Нет. – Она нахмурилась. – Однажды я спросила Мэриэтт об этом. До этого она редко со мной разговаривала, но, когда я упомянула название города, она игнорировала меня несколько дней.
– Со мной было то же самое. – Всякий раз, когда я заговаривала об Аллесарии, разговор либо замирал, либо менял направление.
Это было почти как если бы этот город был мифом. Легендой.
Что, если Аллесарии не существует?
Возможно, причина, по которой отец не смог получить доступ к столице Туры, заключалась в том, что не было никакой столицы. Ее так и не восстановили. А если не было столицы, то отцу нечего будет найти, что могло бы помочь нам справиться с проблемой.
Нет. Невозможно. Детям рассказывали о столицах каждого королевства. Я знала об Аллесарии с тех пор, как научилась читать и писать.
Она существовала. Где-то.
Не так ли?
– Мы никогда ничему не научимся, если останемся здесь, – сказала я.
Бриэль наклонилась, чтобы поднять чистую тунику и прикрепить ее к веревке.
– Похоже, ваше высочество, в этом-то все и дело.
Они заманили нас в ловушку.
В течение нескольких недель я смирилась с этим местом. Я тянула время, думая, что в конце концов мы отправимся в Аллесарию. Но вместо этого Завьер вез меня в Эллдер. Я потерплю полное фиаско. И мои люди заплатят за это.
Если я собиралась найти Аллесарию, то что-то должно было измениться.
Я. Я должна была измениться.
Я могла задавать вопросы до посинения, но никто мне на них не ответит. Что же такое «больной монстр»? Было ли это как-то связано с той зеленой кровью, которую я видела у мерроуила и мертвого гриззура? Почему король Рэмзи сжигает книги и собирает ополчение? Что происходит в Туре и сколько секретов хранят эти люди за пределами своей столицы?
Пришло время перестать ждать, пока туранцы предоставят мне информацию.
Пришло время начать действовать как шпион.
Пришло время придумать, как мне выбраться из Трео.
