Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

Он обнимал меня, пока я не заснула.

Пока мы не достигли рассвета нового дня.

Пока трещины, которые, как я боялась, никогда не срастутся, медленно начали затягиваться.

Пятьдесят пять

– Рэнсом, – прошептала я, проводя пальцем по четкой линии его носа. На переносице была небольшая горбинка под моими пальцами.

Это была одна из многих черт, которые я обнаружила в лице моего мужа за последние две недели. Его ресницы были чистейшего черного цвета и мягкие, как перышки. Его шея идеальна для моей головы. Он любил спать с открытым окном, впуская прохладный ночной воздух, и единственная причина, по которой я не замерзала, заключалась в том, что он прижимал меня к себе, окутывая своим теплом от заката до рассвета.

– Рэнсом.

Он хмыкнул, закрыв глаза.

Я поцеловала его в нижнюю часть подбородка, его темная щетина коснулась моих губ.

Его руки скользнули по моей обнаженной спине, нашли завитки моих волос и пропустили их между пальцами.

Волоски на его груди щекотали мои соски, когда он притянул меня ближе, прижимая наши тела друг к другу, стирая все границы.

Наши ноги переплелись под простынями. Я положила одну руку ему на сердце, а другой обхватила твердый изгиб его задницы.

За последние две недели мы провели в моей постели, вплетенные друг в друга, бесчисленное количество часов. Большую часть этих часов я провела, отдыхая. Чтобы прийти в себя. Рэнсом не уходил и почти не отходил от меня, пока мы прятались от мира в моих покоях.

Почти целых две недели ушло на то, чтобы убедить его, что я не стеклянная. Что мне нужно, чтобы он поцеловал меня. Трахнул. Когда прошлой ночью я сказала ему, что со мной нужно обращаться так, будто я не сломлена, он, наконец, смягчился, лаская мое тело пальцами, языком и членом.

Это была первая ночь после инцидента, когда я спала без кошмаров.

Мое тело болело во всех нужных местах, и я жаждала большего.

Рэнсом застонал, когда я поцеловала его в шею. Его возбуждение встало между нами, мое лоно пульсировало, когда он ласкал мой клитор.

Быстрым движением я оказалась на спине, прижатая к нему.

Мои ноги обвились вокруг его бедер, когда он приник к моему входу и скользнул внутрь. Так глубоко, что у меня перехватило дыхание.

– Боги. – Мое тело растаяло и приняло форму его, растягиваясь вокруг него по всей длине.

Мы двигались вместе без спешки. Он входил и выходил, его губы, язык и руки не оставляли нетронутым ни сантиметра моего тела.

– Одесса, – прошептал он мне на ухо, протягивая руку между нами, чтобы почувствовать, где мы связаны.

Я трепетала вокруг него, мой пульс участился, когда он обвел пальцем этот комок нервов. Мои ногти впились в его напряженные плечи.

– Рэнсом. Еще.

Он прикусил зубами мочку моего уха.

– Моя.

– Твоя, – выдохнула я, чувствуя, как мои конечности начинают дрожать.

Прошлой ночью мы жестко трахались. Он поднимал мое тело на новые высоты, подводил меня к краю только для того, чтобы вернуть обратно, оттягивая это на несколько часов, пока я не умоляла его кончить. Прошлая ночь была посвящена удовольствию. Разрядке.

Но в это ленивое утро все было по-другому. Важно. Это было ощущение того, что мы соединены. Слова, которые ни один из нас не был готов произнести.

Он проник внутрь, задев то место, от которого у меня перехватило дыхание. Это было так, словно мощь его тела передалась мне, его сила, упругость. Он задвигал бедрами, сближая нас долгими, томными движениями, пока я не кончила.

Он заглушил мои стоны, прикрыв мне рот рукой, зарывшись в густые волосы.

За этими стенами, за этим открытым окном туранцы думали, что я замужем за Завьером.

В них я принадлежала Рэнсому.

Мы кончили вместе, прижимаясь друг к другу, пока не лишились чувств, тяжело дыша.

Он приподнялся на локтях, перенося большую часть своего веса, и уставился на меня сверху вниз глазами, которые сияли всеми оттенками зеленого.

Как и каждое утро, зеленый цвет не задержался надолго. Его взгляд переместился на мое горло, и его глаза, казалось, впитали желтизну моей шеи, превратившись в карие.

Уголки его рта опустились.

Даже после того, как синяки исчезли, я сомневалась, что он когда-нибудь посмотрит на мою шею без тени недовольства на губах.

Я провела рукой по его волосам, сильно теребя пряди, пока он не встретился со мной взглядом.

– Это не твоя вина.

Он грустно улыбнулся мне, прежде чем поцеловать в шею.

– Это моя вина.

Его вздох защекотал мне шею, а затем Рэнсом скатился с кровати и, обнаженный, подошел к окну, чтобы закрыть его.

Я приподнялась на локте, рассматривая идеальный силуэт его тела, пока он шел в ванную и закрывал за собой дверь. Затем я вылезла из постели, завернулась в халат, который достала из шкафа, и села за туалетный столик, оттягивая воротник, чтобы обнажить кожу.

Синяки быстро сходили. Благодаря травяным припаркам, чаям и компрессам от целительницы Гизалы, цвет моей шеи изменился с черного на фиолетовый, затем на зеленый, а теперь и на желтый. Некоторые отметины полностью исчезли. Мои глаза больше не были налиты кровью, и темные круги под глазами исчезли.

Ужасы того дня исчезали вместе с синяками, но тяжесть всего этого оставалась. На долгие годы.

Появился Рэнсом, застегивая брюки на талии. Он подошел к туалетному столику и положил руки мне на плечи. На его лице появилось отсутствующее выражение, как будто он смотрел не на меня, а в прошлое.

На свою мать. На синяки, которые остались у нее после нападения Рэмзи.

– Рэнсом. – Я накрыла его руку своей. – Поговори со мной.

Он моргнул, затем высвободил руку.

– Хочешь, я наполню ванну?

– Позже. – Я подождала, пока он выйдет из спальни, вздохнула и встала, приступая к своим утренним делам.

После того, как мои волосы были расчесаны и заплетены в косу, я надела тунику и брюки, а затем обмотала шею шарфом. Когда я вышла в гостиную, Рэнсом открывал Завьеру входную дверь.

Он приходил каждое утро, чтобы проверить, как я выздоравливаю. Играл роль любящего мужа. Тихо беседовал с Рэнсомом на балконе, пока я пыталась подслушать.

Завьер вошел внутрь, на лбу у него сиял обруч. Только когда дверь закрылась, он поклонился.

– Мой принц. Принцесса.

За последние две недели он становился все более и более официальным. Поклоны. Титулы. Что-то менялось, но каждый раз, когда я заговаривала об этом с Рэнсомом, он отмахивался. Он отвлекал меня поцелуем или относил в постель.

Возможно, мне следовало настоять на том, чтобы мы поговорили, но, по правде говоря, я тоже жаждала отвлечься.

В течение двух недель я хотела только Рэнсома. На какое-то время перестать притворяться и побыть вместе. Даже если для этого пришлось бы прятаться в этих покоях.

Даже если бы это означало, что Завьер оказался в ловушке в Эллдере, отправив Холстона вести рейнджеров на охоту вместо себя, чтобы Бриэль, приходя каждое утро убирать в моих покоях, думала, что это он спал в моей постели.

Такова была игра. Шоу, частью которого мы все теперь были. Персонажи, которых мы играли.

Может быть, когда-нибудь мы все перестанем притворяться.

– Где Эви сегодня утром? – спросила я. Обычно она приходила с Завьером поиграть с Фэйзом перед уроками.

– С Кэтлин. Они упражняются в письме, так что, как ты можешь себе представить, она недовольна. Но Тиллия обещала отвести ее сегодня на тренировочную площадку, чтобы она могла попрактиковаться в стрельбе из лука.

К десяти годам Эви, вероятно, станет лучшим стрелком в Эллдере. Лук и колчан со стрелами, подаренные ей Завьером, были ее самыми ценными вещами.

– А Луэлла? – спросила я.

Завьер покачал головой, переглянувшись с Рэнсомом.

На следующее утро после нападения Луэлла покинула Эллдер. Не сказав ни слова Рэнсому или Завьеру. Но она оставила записку для Эви, пообещав скоро вернуться.

Я понятия не имела, куда она делась, а если Рэнсом и знал, то не делился. По крайней мере, со мной. Казалось, он был заинтересован в разговоре о своей матери так же, как о человеке, которого я убила, или о том факте, что у него была Лисса.

Рэнсом дернул подбородком, приглашая Завьера следовать за ним на балкон, и, прежде чем я успела возразить, они ушли.

– Черт. – Я плюхнулась на стул и взяла книгу, которую Кэтлин принесла вчера.

Она взялась обучать Эви и позаботилась о том, чтобы, пока я выздоравливала, у меня было много чего почитать.

Я открыла на первой странице, но, когда уставилась на слова, они слились воедино. Сосредоточиться было невозможно, вопросы начали возникать сами собой, требуя внимания. Я провела две недели, игнорируя реальность. Позволяя себе горевать. Откладывая разговоры на потом.

Двух недель было достаточно.

Фэйз отошел от окна гостиной, где дремал. Он издал тихий «рар», потершись о мою икру, затем перепрыгнул на подлокотник кресла, вонзив когти в уже испорченную ткань, и уселся мне на колени.

– Пора перестать прятаться, не так ли?

Он толкнул мою руку головой.

Я восприняла это как согласие.

На балконе голоса Рэнсома и Завьера были тихими, и, что бы Завьер ни хотел сообщить, это заставило Рэнсома стиснуть зубы.

Я сосредоточилась на книге, ожидая, когда они закончат. После ухода Завьера будет легче получить ответы от Рэнсома.

Книга представляла собой своего рода энциклопедию. Ее страницы были заполнены описаниями и рисунками различных листьев и корней. Но в отличие от большинства книг, которые приносила мне Кэтлин, эта больше походила на дневник, чем на печатную книгу. Страницы были написаны от руки, рисунки – набросаны и раскрашены вручную.

Я перевернула страницу и не обнаружила ни автора, ни художника в списке, а последние двадцать или около того страниц были пустыми. Они еще не были заполнены.

Это был журнал записей. Дневник, похожий на мой собственный, но вместо рисунков монстров в нем были растения.

Я пролистала страницы, просматривая рисунки и заметки. Но остановилась в центре книги.

Пещерный имбирь

Я поднесла ее поближе и прищурилась, чтобы прочитать надпись.

Родом из Озарта. Собирают на болотах. Кожура имеет прогорклый запах, но после очистки мякоть можно измельчить и посыпать кристалликами сахара (обычно продается в виде конфет). Кожуру, как правило, выбрасывают. После варки и ферментации мякоть может использоваться в качестве пигмента. Считается, что при употреблении внутрь она полезна для заживления ран. Аллигаски сбрасывают шкуру на болотах. Возможно, она впитывается в кожуру?

Результаты тестирования: Ограниченный Обширный

На рисунке была изображена внешняя оболочка растения, больше похожего на ягоду, а зелень была настолько темной, что казалась черной.

У меня скрутило живот. Я знала этот цвет.

На рисунке на противоположной странице было изображено болото. Язвительная записка внизу выглядела так, как будто ее могла написать я.

Ни одной пещеры поблизости. Кто придумал название этому растению?

Кто написал эту книгу? Я закрыла ее, еще раз изучив обложку и оборотную сторону. Там не было имени. Возможно, оно мне и не нужно было.

Вместо этого я снова оказалась в подземелье, где была несколько недель назад. Подслушивала другой разговор.

Это книги, Лу. Я даю этой бедной девочке что-нибудь почитать. Вот и все.

Луэлла предупредила Кэтлин в тот день. И когда я в следующий раз пришла в подземелье, там было пусто.

Но Кэтлин продолжала приносить мне книги. Она продолжала кормить меня из того места, где прятала свои запасы. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что Луэлла об этом не знала.

Почему?

Почему? Почему? Почему?

У меня был двухнедельный перерыв в размышлениях о причинах. Отсрочка закончилась.

Закрыв книгу, я отложила ее в сторону и погладила Фэйза. Самые крупные чешуйки теперь были больше ногтя моего большого пальца. Они также стали прочнее, становясь тверже и толще с каждым днем. Его шерсть медленно менялась, на ребрах появились едва заметные полоски.

Как я могла его отпустить? Что, если после того, как мы его отпустим, его убьет другой хищник? Что, если его укусят, и он заразится Лиссой?

Нам нужно было найти лекарство. Должен был быть источник. Кто-то сотворил это зверство. Но кто?

В глубине души у меня возникло какое-то сомнение. Зарождающаяся догадка. Но я пока не могла в ней разобраться. Это был беспорядочный набор фрагментов, и я не была уверена, как их расположить в правильном порядке.

Неужели все было прямо передо мной? Прямо у меня перед глазами, а я была слишком занята Рэнсомом, Турой и требованиями отца найти Аллесарию, чтобы заметить очевидное?

Каждая прочитанная мною книга, каждая история, каждая повесть, казалось, сплетались в моей голове воедино. Я начала вытягивать пряди, словно непослушные локоны, укладывая их рядами. Заплетая их в косу.

Аллесария. Озарт. Лейн. Пещерный имбирь. Аллигаски. Коракин. Фенек.

Магия.

Черт возьми, что я пропустила? Я крепко зажмурилась, потирая виски.

Рука Рэнсома на моем плече вывела меня из задумчивости.

– Эй. С тобой все в порядке?

Нет. Нет, со мной было не все в порядке. Ни капельки.

– Одесса. – Он опустился на колени перед моим стулом, морщины беспокойства прорезали его лоб. – Что такое?

– Мы должны поговорить о человеке, которого я убила, – сказала я. Я не была уверена, почему это показалось мне важным, но это был еще один эпизод. Еще один фрагмент, который каким-то образом был связан.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты переживала…

– Я не прошу, Рэнсом.

Он нахмурился, и две морщинки залегли у него между бровями.

Я подняла палец и разгладила их.

– Его кожа была такой горячей, что к ней было больно прикасаться. От его тела шел пар. Его кровь не была красной, а на губах была пена. Его глаза побелели, и он, казалось, испытал облегчение от того, что наконец-то умер.

Это было то, что было уготовлено для Рэнсома? Это были мучения, которые Верховный жрец Востеров забирал, навещая Рэнсома и устраняя инфекцию?

– У него была Лисса. Я убила этого человека, и я заслуживаю того, чтобы знать, почему он пытался убить меня.

Челюсть Рэнсома двигалась, но он молчал.

Он не собирался отвечать мне, не так ли? Он собирался держать меня здесь, в ловушке, где, как он думал, я буду в безопасности, и не говорить мне ни хрена.

Я открыла рот, собираясь дать волю ярости, известной только в Тени ада Иззака, когда Рэнсом посмотрел на Завьера.

– Скажи ей, – сказал Рэнсом.

Завьер нахмурился, но сделал, как было велено.

– Да, у него была Лисса. И нет, мы никогда раньше не замечали, чтобы тело зараженного было таким горячим. Мы видели молочные глаза и пену, но не жар. Мы думаем, что на людей это действует иначе, чем на животных. В конце концов.

В конце. То есть до того, как они умрут.

– Зачем ему преследовать меня?

– Я не знаю. – Завьер потер рукой подбородок. – У меня не так уж много интересного. Прости.

Верно. Я убила его, и было не так уж много ответов, которые они могли извлечь из его трупа.

– Какой монстр заразил его? Ты мог бы определить это по шраму от укуса?

Завьер заколебался.

– У него не было шрама от укуса.

– Но у него была Лисса. Как такое возможно? – Ответом был еще один фрагмент, не так ли? Еще одна ниточка, которую нужно распутать, потянуть и сплести с остальными. Еще одна часть общей картины, которую я упустила.

– На его руке были свежие следы от уколов. – Завьер вытянул свою руку, указывая на мягкую кожу на внутренней стороне локтя. – Вот здесь.

Целители использовали полые кости маленьких птиц для изготовления игл, чтобы вводить свои лекарства.

Или яды.

– Значит, тот, кто создал Лиссу, заражает не только монстров. – Больше нет.

Рэнсом мог убить каждого монстра в Туре. Каждого монстра по всему континенту. Но это не имело бы никакого значения, пока человек, ответственный за это, не исчезнет.

– Зачем…?

Я не смогла закончить свой вопрос. В этом не было необходимости. Ответ лежал передо мной на коленях.

Зачем кому-то заражать людей Лиссой?

Из-за Стража.

Потому что это был человек, которого практически невозможно было убить, будь то человек или монстр.

– Кто бы ни заразил этого человека Лиссой, он знает, что она у тебя. Они пытаются передать ее другим. Чтобы воссоздать тебя.

Рэнсом кивнул.

– Когда ты это понял?

– Только после нападения на тебя, – сказал он. Он знал и скрывал это от меня две недели.

– Ты должен был сказать мне.

Его взгляд смягчился и опустился к моему горлу.

– Ты можешь понять, почему я этого не сделал?

– Да. – Я выдохнула. Потому что мне понадобилось две недели, чтобы прийти в себя. – Человек, которого я убила. Откуда он был родом?

Ноздри Рэнсома раздулись.

– Из Аллесарии.

Черт. Все вернулось к тому скрытому городу. К городу, хранящему богатство знаний Туры. К городу, закрытому для посторонних. К городу, связанному с клятвами крови и магией.

В город Востеров.

Аллесария. Озарт. Лейн. Пещерный имбирь. Аллигаски. Коракин. Фенек.

Магия.

Нити распутывались. Кусочки складывались воедино, образуя нечеткую картину. Появилась идея.

– Мне нужно… – Больше. Мне нужно было больше кусочков. Поэтому я вскочила на ноги, Фэйз испуганно зарычал, когда упал на пол, изогнувшись, чтобы приземлиться на лапы.

– Что? – Рэнсом стоял рядом, держа меня за локоть.

Я уже направилась к двери и распахнула ее.

Рэнсом и Завьер застучали ботинками по дорожке и лестнице позади меня, следуя за мной на первый этаж. В комнату, где Эви проводила свои ежедневные уроки.

– Одесса? – Глаза Кэтлин расширились, когда она увидела, как я вбежала внутрь.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Эви оглядела нас всех, почувствовав напряжение, и вцепилась в край стола.

– Папа?

Завьер прошел мимо меня, взяв на руки свою дочь.

– Пойдем прогуляемся.

Она обвила его руками, когда он уносил ее прочь.

Рука Рэнсома легла мне на поясницу.

– Одесса, что происходит?

– У меня предчувствие, – сказала я Кэтлин. – И я думаю, что оно из-за тебя.

Она сглотнула, поднимаясь на ноги.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Кэтлин. – В моих глазах была мольба. – Как давно ты знаешь, что король дает своим солдатам Лиссу?

Рэнсом напрягся всем телом, его рука на моей спине сжимала тунику. Но он молчал, давая Кэтлин время на то, чтобы она закрыла глаза и опустила плечи.

Какая-то часть меня знала, что он подозревал об этом. Но другая часть знала, что он не хотел верить в такое о своем отце. Он был уверен, что в Аллесарии нечего бояться. Что Верховный жрец не стал бы скрывать от него нечто подобное.

Но это подозрение, эта догадка означали, что он отказался от последней капли веры в своего отца.

И от того огромного доверия, которое он оказал Востерам.

– Это его ополчение, – сказала я. – Причина, по которой солдаты уходят из дома, и о них больше ничего не слышно. Он пытается воспроизвести Стража. Создать людей, наделенных способностями, которые могли бы противостоять круксу. Но это не работает. Вместо этого Лисса убивает их.

Наступившая тишина была такой тяжелой, что у меня перехватило дыхание.

– Кэтлин, – прорычал Рэнсом. – Скажи что-нибудь.

Мое сердце бешено колотилось. Почему Кэтлин не согласилась со мной и не сказала, что я была неправ? Зачем указывать мне правильное направление, но ничего не говорить…?

Мои глаза расширились, еще один кусочек головоломки встал на свое место.

– Она не может. Она дала клятву на крови. – Я взяла его за руку, переплетая наши пальцы. – Так что вместо этого она снабжала меня информацией. Книгами и журналами. Идеями и рассказами. Чтобы я могла сложить все воедино и быть тем, кто расскажет тебе правду, поскольку она поклялась хранить тайну.

Кэтлин кивнула, опустив глаза в пол, ее плечи опустились так низко, что, когда она скрестила руки на груди, казалось, что ей нужно положить их на колени, иначе они упадут на пол.

– Кто? – Потребовал Рэнсом. – Кто заставил тебя хранить это в тайне?

От тяжелого молчания у меня зачесалась кожа. Почему Кэтлин ничего нам не сказала? Кто заставил ее дать клятву хранить тайну? Это не мог быть король Рэмзи. Она не могла работать с ним. Тогда кто?

Но прежде чем я успела спросить, в дверь заскреблись, а затем тяжелая деревянная створка распахнулась.

Все как один уставились на вошедшую Луэллу.

На темных волосах и вокруг шеи у нее был шарф. Ее тело прикрывало плотное пальто с меховой подкладкой. Увидев нас, она застыла, широко раскрыв глаза. Ее щеки раскраснелись, на лбу блестели капельки пота, как будто она примчалась сюда, где бы ни пряталась.

А в руке у нее была банка, полная ягод.

Ягоды в зеленой оболочке. Зелень была такой темной, что казалась черной. Такого же цвета, как Лисса.

Пещерный имбирь.

У меня не было доказательств, что это был ингредиент этой ужасной инфекции. Ничего, кроме запаха, цвета и догадки. Но в какой-то момент совпадение перестает быть совпадением. И догадка может оказаться правдой.

Зачем Луэлле баночка пещерного имбиря? Если не…

Эти подсказки не должны были привести меня к Рэмзи. Он не был тем человеком, у которого были ответы.

Я перевела взгляд на Кэтлин, но она не смотрела на меня. Она смотрела на Луэллу, ее щеки пылали от чувства вины.

Кусочки, семена, которые посадила Кэтлин, нити, которые она сплела, были туго натянуты. Женский почерк в книге наверху, где рассказывалось об обширных испытаниях пещерного имбиря. Единственным занятием, которое нравилось Эви, была наука с Луэллой.

– Это вы, – прошептала я, и у меня скрутило живот, когда я снова повернулась к Луэлле.

Она знала, что такое Лисса. С чего все началось.

Я вложила свою руку в руку Рэнсома и крепко сжала ее, когда между его бровями снова залегли две морщинки.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, посмотрев на меня, затем на Луэллу. – Ты работаешь с отцом?

Нет, она не стала бы сотрудничать с Рэмзи. Не после всего, что он сделал. Но она была частью этого, так или иначе. Я чувствовала это всем своим существом.

Прежде всего Луэлла была матерью. Она могла бы жить на другом конце континента, отдельно от Эви. Но она не хотела оставлять Рэнсома. Она была готова на все ради него, лишь бы он был в безопасности.

Боги. У меня кружилась голова. Я потянулась, чтобы обнять Рэнсома обеими руками.

– Я думаю, что человек, которому есть что рассказать, – это твоя мама.