Текст книги "Щит Спэрроу (ЛП)"
Автор книги: Девни Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)
Шесть
Рычание Марго наполнило мои покои.
– Принеси. Мне. Синее.
– Простите, ваше величество. – Щеки Бриэль раскраснелись, на висках выступили капельки пота, покрывшие ее каштановые волосы. В ее медовых глазах над вздернутым носиком читалась паника, когда она в пятый раз бросилась к шкафу, чтобы поменять три серых платья, которые держала в руках, на три других серых платья.
Последние четыре часа Бриэль носилась по замку, беспрекословно выполняя все резкие команды моей мачехи. Но как найти синее платье в моем гардеробе? Невозможно. Мы обе это знали. Бриэль была слишком милой, чтобы противостоять Марго.
Если бы Джоселин была здесь, она бы с самого начала сказала Марго, что у меня нет ничего синего. Но Джоселин отправили в аптеку за противозачаточным чаем, который мы могли бы взять с собой в дорогу.
С тех пор как мы покинули тронный зал, Марго делала все в точности так, как велел отец. С помощью Бриэль и Джоселин она подготавливала меня как к свадьбе, так и к переезду через весь континент.
Может, у меня и не было платья традиционного свадебного оттенка, но в остальном они превратили меня в невесту.
Все, что было сделано для Мэй утром, они сделали для меня сегодня днем. В моей ванной комнате была приготовлена обжигающе горячая ванна – возможно, я не смогу оправдать экстравагантное золотое покрытие замка моего деда, но внутренняя сантехника мне определенно нравилась. Моя кожа была отшелушена, смазана маслом и надушена.
В мои волосы была вплетена зелень. Бриэль заплела их в замысловатое переплетение толстых кос, которые ниспадали мне на спину. Джоселин припудрила мне щеки персиковыми румянами и подкрасила губы в розовый цвет. Веки были с мерцанием, а ресницы подведены тушью. На обоих запястьях красовались браслеты, а золотые манжеты с цветочным узором свисали вдоль ушных раковин.
В свои двадцать три года я никогда не выглядела так прекрасно. Больше похожа на принцессу. И все же каждый раз, когда я ловила свое отражение в зеркале, меня охватывал такой ужас перед тем, что должно было произойти, что мне приходилось снова отворачиваться.
– Рано или поздно она у тебя кончится. – Марго запихнула баночки с краской для волос в один из трех сундуков, стоявших у стены. – Тебе нужно будет найти магазин в Туре. А пока мой волосы с осторожностью.
Принц Завьер хотел себе жену-брюнетку, так что брюнеткой я и останусь.
Марго захлопнула крышку сундука с такой силой, что я дернулась на своем сиденье у туалетного столика. Закрыв сундук на задвижку, она встала, осматривая комнату в поисках чего-нибудь, что она пропустила.
Но осталась только мебель. Мои драгоценности были упакованы и уложены вместе с мылом, кремами и тониками для кожи. Она принесла мне три кошелька с золотыми монетами. Джоселин упаковала мой альбом для рисования и любимые карандаши. Бриэль сложила мои любимые платья и убрала их вместе с моим нижним бельем и туфлями.
Хорошо это или плохо, что все, что у меня было, уместилось в трех сундуках? Один стюард мог погрузить все это в карету менее чем за час.
Там было несколько книг, которые я хотела бы взять с собой, но они были в библиотеке замка, и когда я попросила принести их, Марго сказала, что на это нет времени. В Туре ведь были библиотеки, верно?
Бриэль выбежала из шкафа с моим самым светло-серым платьем.
– Это самое близкое к голубому, что у нее есть.
Оно даже близко не было к голубому. Конечно, это не те смелые, яркие цвета, которые большинство невест надевают в день свадьбы. Платье было почти белым.
Цвет, в который мы одевали покойников.
Цвет, в который мы ходили на похороны.
– Ни в коем случае, – отрезала Марго.
– Оно идеально. – Я встала со скамейки и, прежде чем Марго успела взять его из рук Бриэль, схватила его и отнесла за ширму для переодевания.
– Оно не голубое, – сказала Марго.
– Оно достаточно хорошее.
– Мы, должно быть, уже упаковали ваши голубые платья.
Я усмехнулась, расстегивая атласный халат, который был на мне после ванны. Неужели она действительно не знала, что у меня есть только серые платья? Или она отрабатывала аргумент, который использует, когда отец спросит, почему я надела на церемонию цвет смерти?
Юбка была пышной и ниспадала волнами от бедер до пят. Верх был сшит из вышитого кружева, украшенного серыми и белыми бусинами. Глубокий V-образный вырез на спине подчеркивал всю длину моей спины.
– Это платье идеально. Мэй может воткнуть мне нож в спину, и никакая ткань ей не помешает, – сказала я.
– Одесса. – Я не могла видеть ее из-за ширмы, но, вероятно, она нахмурилась. – Давай не будем драматизировать.
Грохот эхом отразился от ближайшей стены. Звук был такой, словно кто-то разбил вазу об пол.
Я высунулась из-за ширмы и удивленно подняла брови.
– Это я драматизирую?
Она отчитывала не ту дочь.
Марго взмахнула рукой.
– Просто оденься.
Из соседней комнаты снова донесся грохот.
Пока меня приводили в порядок и собирали вещи, моя сестра закатила истерику, подобно которой я не видела с тех пор, как ей исполнилось восемь. Может быть, когда Мэй закончит разгром своей комнаты, она сможет переехать в мою.
Теперь она была пустой, в ней не было ничего моего.
Одетая и готовая, я вышла из-за ширмы, мой взгляд скользнул по комнате и остановился на кровати. Покрывало было измято из-за того, что мои вещи были сложены перед тем, как их уложили в сундуки. Смогу ли я снова спать в этой комнате? Или мне придется разделить постель с Завьером сегодня ночью? Я вздрогнула.
– Бриэль, оставь нас, – приказала Марго.
– Да, ваше величество. – Камеристка присела в реверансе и поспешила к двери. Ей нужно было самой собрать вещи, если она собиралась сопровождать меня в Туру.
Марго подождала, пока дверь за ней закроется.
– Тебе нужно уложить его в постель.
Тени.
– Мы действительно будем об этом говорить?
Когда мне было тринадцать, я узнала все о сексе от целительницы. Какие бы пробелы в моем образовании она ни оставила, горничные заполнили их. Я не нуждалась в советах Марго о том, как спать с мужем.
– У тебя раньше был мужчина? Бэннер или…
Когда мы обручились, я задавалась вопросом, захочет ли Бэннер заняться сексом до свадьбы. Но Бриэль сказала мне, что у него есть любовница в городе. Женщина, которую он знает много лет.
Он все еще спит с ней? Мысль о том, что он может быть с другой, никогда не беспокоила меня. Возможно, начала бы, когда бы мы поженились, но это больше не было проблемой, не так ли?
Я никогда не спала с Бэннером, но однажды у меня был парень. Когда мне было пятнадцать. Мальчик с веснушчатыми щеками и веселым смехом. Он работал в конюшне.
Отец, должно быть, узнал, что я тайком провожу его в свои покои, потому что однажды я отправилась навестить его в конюшне, а он уехал из города. Сколько отец заплатил ему, чтобы он уехал из Росло? Конечно, не сундук с золотом.
Моя ценность росла. Это хорошо для меня.
– Да, у меня уже был мужчина, – сказала я Марго. – Сменим тему.
Она сменила ее? Конечно, нет.
– Короли – могущественные люди. У могущественных людей часто бывают… вкусы.
– Марго. – Я съежилась. – Пожалуйста, прекрати. Умоляю тебя.
Я была любопытна по натуре, но не в том, что касалось вкусов моего отца в спальне.
– Есть причина, по которой все смотрят сквозь пальцы на выходки Мэй, – сказала Марго.
Потому что Мэй практиковалась в искусстве соблазнения? Фууу.
– Ты должна понравиться Завьеру, – сказала она. – Чем счастливее он будет с тобой в качестве жены, тем меньше будет подозревать о скрытых мотивах.
Потому что принц, который регулярно трахается, становится дураком? Возможно, в Генезисе, Озарте, Лейне или даже Куэнтисе. Но я сомневалась, что Завьер был похож на других принцев, не с его наследием.
Тура была почти такой же загадкой, как и Страж.
Их правители подчинялись «Щиту Спэрроу». Они выполняли свои обязательства в области торговли, но не более того. Когда дело доходило до расширения союзов, налаживания отношений и укрепления единства, Тура с таким же успехом могла быть закрытой дверью.
Три поколения назад крукс уничтожил столицу Туры. Точнее, бывшую столицу. До той миграции столицей Туры был Перрис, город на побережье. Зеркальное отражение Росло по ту сторону Крисента.
После той миграции король, вместо того чтобы восстановить свой замок, оставил его в руинах и перенес свою крепость в горы Туры.
Аллесария.
Насколько мне известно, ни один иностранный правитель никогда не был приглашен в замок. Его не было на картах Каландры. Его описание невозможно было найти ни в одной книге.
С каждым годом тайна, окружавшая Аллесарию, становилась все более тайной. Был ли на самом деле способ спасти наш народ от беды? Что было спрятано в столице Туры, о чем так мечтал отец? Знали ли об этом другие короли? Или только отец?
Он, конечно, был не единственным королем, интересовавшимся Аллесарией. Люди отправлялись на поиски города и так и не вернулись. Поскольку ни один другой король не мог заставить их раскрыть его местоположение, оставалось только позволить туранцам все дальше и дальше отходить от дипломатии.
До сих пор.
До появления Спэрроу.
Была причина, по которой Мэй с детства так тщательно готовили. Она должна была стать первой иностранной принцессой, прибывшей в Аллесарию. У нее был шанс развеять завесу тайны, окутывавшую поколения. Пролить свет на королевство, которое, казалось, было вполне удовлетворено процветанием в темноте.
И теперь это задание было поручено мне.
Завьер не собирался облегчать мне задачу, не так ли? Он слишком пристально наблюдал за нами в тронном зале. Подозревал ли он, что отец что-то замышляет? Должно быть, в этой призовой невесте было нечто большее, чем желание Завьера жениться на ком-то, кроме Мэй.
Возможно, он просто взглянул на меня и понял, что я не представляю угрозы.
Что ж, он был абсолютно прав.
Из комнаты Мэй снова донесся грохот. Она занималась этим больше часа. Что там еще было ломать?
– Неужели из этого действительно нет выхода? – Мэй не сможет занять мое место и исчезнуть в далекой стране с принцем?
– Ты слышала приказ. – Выражение лица Марго смягчилось, в нем появился намек на сочувствие. – Я скажу твоему отцу, что ты готова.
Была ли я готова? Имело ли это значение?
– Могу я повидать Арти перед уходом? Я бы хотела поцеловать его на прощание.
Марго кивнула.
– Конечно.
– Спасибо.
Она убрала светлые волосы с лица и вышла из комнаты.
После ее ухода стало слишком тихо, слишком пусто. Я прислушивалась к любому звуку, но в комнате Мэй тоже стало тихо.
Если мне не удастся вернуться сюда сегодня вечером, то нужно было собрать еще пару вещей. Я проскользнула в свой шкаф и забралась в самый дальний угол. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что действительно одна, я присела на корточки.
Я потянула за ближайшую к стене доску. Она откинулась, открыв небольшое отделение, на которое я наткнулась, когда мне было десять лет.
В тот день мы с Мэй играли в прятки. Она терпеть не могла прятаться, всегда предпочитая быть ищейкой, но, если мое убежище было слишком сложным, она начинала злиться.
Мою сестру баловали не только Марго и отец. Я тоже баловала Мэй.
В тот день, много лет назад, во время нашей игры, я забилась в этот угол, пряталась за серыми платьями и ждала, пока она найдет меня. Доска под моей ногой подалась, и я нашла это укрытие.
Я не знала, чья была эта комната до моего рождения, но, возможно, этими комнатами пользовалась другая принцесса, когда жила в этом замке. Может быть, давно забытая бабушка. Мне нравилось думать, что кто-то, в ком текла моя кровь, пользовался этой комнатой. Что именно она в первый раз отодвинула доску и положила внутрь свои сувениры.
Что ожерелье, которое я нашла тринадцать лет назад, висело на ее шее.
Я достала кожаный блокнот, который купила на рынке этой весной.
На первой странице был набросок Марго, который я сделала после того, как стала свидетельницей ее ссоры с отцом. Уголки ее губ были опущены, а глаза наполнены слезами. Это был рисунок, который я никогда бы ей не показала. Он был слишком реалистичным. Слишком грубым.
Марго не любила реалистичность.
На второй странице был рисунок Мэй в учебном центре. Ее рот был широко раскрыт в крике, руки сжаты в кулаки. Иногда я задавалась вопросом, не потому ли она кричала, что на ее плечи свалилось так много всего.
Может быть, она остановится, теперь, когда это «так много всего» теперь мое.
Кроме этих двух набросков, страницы были пустыми. Я намеревалась заполнить их рисунками Арти, замка, Бэннера или всего, что еще привлекло мое внимание. Вместо этого в этой книге могут храниться мои заметки о Туре и Страже.
Под книгой лежало мое ожерелье. Изящная цепочка была аккуратно свернута. Когда я подняла ее, кулон блеснул на свету.
Серебряное крылышко было вставлено в золотой круг. Только это было не золото. Он был красно-оранжевого цвета и такой же яркий, как полная луна.
Я никогда раньше не видела этого символа. Я просмотрела книги в библиотеке. Я нарисовала его и отнесла в доки, чтобы посмотреть, узнает ли кто-нибудь этот рисунок.
Но по прошествии стольких лет он оставался загадкой.
Я вернула доску на место, прикрыв отделение, затем встала, стараясь не наступить на подол платья. Дневник был спрятан в последний неоткрытый сундук. Ожерелье я прикрепила к платью, к ткани, обтягивающей грудь.
Пока я не доберусь до Туры, пока не почувствую себя в достаточной безопасности, чтобы оставить ожерелье, оно останется со мной.
В тот момент, когда кулон коснулся моей кожи, он согрелся. Казалось, металл впитывал тепло моего тела быстрее, чем золото или серебро. Или, может быть, он излучал это тепло сам по себе. Это было такой же загадкой, как и символ.
Я как раз выходила из гардеробной, когда дверь в мою комнату открылась и вошла Мэй.
– Ты закончила наводить порядок в своих покоях? – спросила я.
– Я кое-что сломала. – Она пожала плечами. – Как бы ты себя чувствовала, если бы всю свою юность готовилась к чему-то и надеялась на что-то только для того, чтобы это у тебя забрали?
– Разозлились.
Она была не одинока в своих чувствах. Я тоже была зла. Но разве я разгромила свои покои?
– Я хочу быть королевой, – сказала она.
– А я нет. Но ни у кого из нас нет выбора.
Мэй окинула взглядом мое лицо, платье, прическу.
– Ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо.
Она вздохнула, и ее плечи опустились.
– Ты будешь скучать по мне? Я буду скучать по тебе.
– Да. – Я подошла к ней и, несмотря на то, что была ниже и слабее, заключила в объятия.
Она заерзала. Моя сестра не умела обниматься, но я все равно обняла ее. За каждое объятие, в котором мне было отказано, я всегда старался обнять Мэй дважды.
То же самое было и с Арталайусом. Каждое утро я шла в детскую, чтобы обнять своего младшего брата.
Я прижимала Мэй все крепче и крепче, пока она, наконец, не обняла меня в ответ. Она могла быть выше, сильнее, красивее, но я все равно оставалась ее сестрой, и, хотя обычно для этого требовались уговоры, она не отказывала мне в объятиях.
– Ты все равно можешь стать королевой. Отец планирует еще один брак. – С другим принцем в другом королевстве.
Мэй рассмеялась.
– Он заставит меня выйти замуж за Бэннера.
Это было возможно. Если не найдется подходящего принца, то лучше всего было бы выбрать генерала. И это обеспечило бы верность Бэннера нашей семье на долгие годы.
Арти было всего три года. Отцу оставалось править еще много лет, но по мере того, как он становился старше, ему требовались верные солдаты.
После рождения Мэй Марго никак не могла забеременеть. За это время у нее родилось трое мертворожденных детей. Но в конце концов, прежде чем отец нашел себе новую жену, которая подарила бы ему наследника мужского пола, Марго родила Арталайуса.
Меня здесь не будет, чтобы наблюдать, как он превращается в молодого человека. Я вообще не буду его знать, не так ли?
– Тебе нужно обнимать Арти, когда я уйду, – сказала я ей. – Пообещай мне.
– Обещаю.
Обычно она не выполняла обещания, но, возможно, это она сдержит.
Мы обнимали друг друга еще несколько мгновений, прежде чем она высвободилась.
– Не планируй возвращаться, пока не получишь информацию, которую хочет отец.
Время сестер закончилось. Вернемся к делу.
– Не буду.
– Они никогда не будут доверять тебе. Не позволяй доброте одурачить тебя.
– Доброта – это плохо. Поняла.
Она вздохнула.
– Из тебя выйдет ужасный шпион.
– С этим мы обе согласны. – Я рассмеялась. – Есть еще какие-нибудь советы?
– Не умирай. – Мэй коснулась волос у меня на виске. – Ты, должна быть, беспощадна, Десс.
Беспощадна. Мы обе знали, что это ее особенность, а не моя.
– Я люблю тебя, Мэй.
– Я тоже тебя люблю.
Прежде чем я успела обнять ее еще раз, дверь открылась и вошел отец, Марго следовала за ним по пятам.
Поведение Мэй мгновенно изменилось. Вся мягкость исчезла. Она сцепила руки за спиной, расправила плечи и стала больше похожа на стражницу, чем на принцессу. Как Бэннер.
Если отец устроит их помолвку, из них действительно может получиться неплохая пара.
Карамельные глаза отца оглядели меня с головы до ног. Его ноздри раздулись, когда он оглянулся через плечо на Марго.
– Ты не могла найти для нее голубое платье?
Марго опустила взгляд в пол.
Отец достал из кармана пальто стеклянный флакон и маленький нож.
Не нуждаясь в его наставлениях, я проглотила подступившую к горлу желчь и протянула руку. Боги. Пути назад не было, не так ли? Только не после этого.
Отец крепко сжал мои пальцы и провел ножом по моей коже.
Боль пронзила мою ладонь, распространяясь вверх по руке. На глаза навернулись слезы, но я сморгнула их, когда отец наклонил мою руку и наполнил пузырек моей кровью, закрывая его пробкой. Затем он обернул рану льняной тканью. Три оборота и тугой узел на костяшках пальцев, как будто я была солдатом, которого перевязали на поле боя.
Я украдкой бросила последний взгляд на вид за окнами моей спальни, когда кровь просочилась сквозь ткань и запятнала ее.
Океанские волны блестели под ясным голубым небом. Солнце, опускаясь ближе к горизонту, окрасило Росло в желтые и оранжевые тона.
Еще до захода солнца я буду женой настоящего мужчины.
Мне следовало остаться в воде. Я должна была позволить течению унести меня в глубины Мариксмора и позволить чудовищам из океанских вод завладеть моей плотью.
Мне следовало продолжать плыть.
Семь
В святилище замка было душно и жарко. Запахи дыма и благовоний были такими сильными, что обжигали мне ноздри, когда отец проводил меня через резные двери.
Марго и Мэй шли позади нас, бок о бок. За ними следовал поток охранников, звук их шагов эхом разносился по темному, тесному помещению.
Здесь не было окон, через которые проникал бы солнечный свет. Это святилище было высечено в скалах под замком как место, где люди могли поклоняться богам во время миграции. Сегодня вечером скамьи были пусты, но, когда наступит решающий момент, деревянные скамьи, вероятно, послужат и сиденьями, и кроватями для тех, кто приютится в этих стенах.
Я всегда планировала быть с ними. Провести месяцы переселения в комнатах, примыкающих к святилищу, которые были отведены для отца и его семьи.
Была ли крепость в Туре? Пещеры и туннели под замком в Аллесарии? Не там ли они прятали информацию о круксе, за которой охотился отец? Возможно, в Аллесарии даже не было замка.
Я выясню это достаточно скоро.
Святилище освещалось сотнями канделябров, которые боролись с темными тенями. Когда я была маленькой, я спросила священника, сколько времени им требуется, чтобы каждый день зажигать все свечи. Он сказал мне, что они никогда не гасили пламя, а только заменяли догоревшие свечи – таким образом, они никогда не пропадали из поля зрения Оды.
Когда я спросила, почему они просто не выходили на улицу, чтобы поклониться отцу, он нахмурился и позвал моего наставника.
В тот день я узнала две вещи. Во-первых, святилище было не лучшим местом, чтобы прятаться от моих учителей. Во-вторых, священники не слишком любили солнце.
Они, похоже, не уходили далеко от своих покоев в замке, а поскольку я любой ценой избегала их двухчасовых вечерних бдений, наши пути редко пересекались.
Я ожидала увидеть сегодня вечером, по крайней мере, главного священника, ведь это была свадебная церемония и все такое, но святилище было пусто, если не считать двух жрецов Востеров, уже стоявших у алтаря. Возможно, их магия отпугнула священников.
У меня по коже мгновенно побежали мурашки. Невыносимо. А свадьбы у куэнтинов часто длились по три часа. Я не была уверена, что смогу так долго терпеть это ощущение.
– Где священнослужители? – спросила я, понизив голос так, чтобы слышал только отец.
– Церемонии не будет. Только постановление о браке и подписание договора.
– Ааа. – Почему в моем голосе прозвучало разочарование? По крайней мере, это быстро закончится. Хотя это означает, что у меня не будет времени отложить встречу с принцем Завьером в его спальне.
Неужели каждая Спэрроу так сильно боится своей первой брачной ночи? Если я скажу Завьеру, что у меня болит голова, – не солгу, – оставит ли он меня в покое? У меня внутри все перевернулось. Марго просила меня что-нибудь съесть, но я отказалась. Может, мне стоило съесть тарелку крекеров с сыром. Если меня вырвет желчью на ботинки Завьера у алтаря, изменит он свое мнение о призовой невесте?
Мы остановились в десяти футах от алтаря, и отец выскользнул из моих объятий, оставив меня с Марго и Мэй, а сам пошел поговорить с братом Даймом. Они склонили головы друг к другу, но говорили слишком тихо, чтобы я могла расслышать.
Я придвинулась к Мэй так близко, что мы соприкоснулись, и что-то твердое уперлось мне в бок.
– Сколько ножей у тебя припрятано под платьем? – спросила я.
– Несколько. А что? Хочешь позаимствовать один на первую брачную ночь? – прошептала она.
Я поджала губы, чтобы скрыть улыбку.
Отец кивнул Верховному жрецу, затем повернулся к стражникам у входа в святилище. По мановению его руки они открыли двери, и мгновение спустя туранцы вошли внутрь.
Завьер вошел первым, одетый в ту же одежду, что и раньше. Никаких изысков или сшитого на заказ пиджака. Он больше походил на одного из своих рейнджеров, чем на принца, если не считать серебряного обруча на лбу, который поблескивал в свете свечей.
Четверо его воинов следовали за ним, выражение их лиц было таким же твердым и непроницаемым, как и у их предводителя. Они казались еще больше, чем в тронном зале. Более смертоносными.
– Отправлять тебя в Туру – самоубийственная миссия, – пробормотала Мэй. В ее голосе слышалось неподдельное беспокойство.
– Лучше я, чем ты. – Я сжала ее руку. Даже при всей ее тренированности это было бы опасно для Мэй.
– Нет. Лучше я, чем ты. – Она сжала мою руку один раз, затем отстранилась.
Как и в случае с объятиями, Мэй была не из тех, кто держится за руки.
Последним в святилище вошел Страж. Он шел неторопливой походкой, более размеренной, чем остальные, как будто его не торопили идти к алтарю. Его взгляд был таким жестким, каменно-карим. Когда он посмотрел на меня, уголок его рта приподнялся.
Ухмыляющийся болван.
Сколько мне понадобится удачи, чтобы стереть ее с его лица? Если мне когда-нибудь удастся застать его врасплох, я обязательно попробую.
Может быть, я смогу подсыпать ему яд. Добавлю несколько капель в бокал с вином, когда он не будет смотреть. Он казался мне человеком, который всегда наблюдает, но все же…
Девушка может мечтать в день своей свадьбы.
Отец щелкнул пальцами, давая мне знак присоединиться к нему у алтаря.
Мэй подтолкнула меня локтем, приподняв юбки я подошла к протянутой руке отца. Он провел меня по обеим ступенькам, пока я не оказалась на платформе и не остановилась у деревянного стола, на гладкой глянцевой поверхности которого был разложен пергаментный свиток.
«Щит Спэрроу».
Мой желудок снова сжался. Это происходило на самом деле, не так ли? Пути назад нет.
Соглашение было простым и незамысловатым. Просто чернила на бумаге аккуратным почерком.
Чернила. И кровь.
Я вчитывалась в текст договора, и мое сердце опускалось все ниже и ниже, пока оно не оказалось рядом с моими туфельками. Мы с Завьером подпишем его своей кровью, а Востеры скрепят его своей магией. Тура и Куэнтис будут связаны. Детьми, которых я рожу.
Документ был длиной с мою руку, почерк мелкий, но разборчивый, поскольку занимал большую часть пергамента. Наши предки были скрупулезны, надо отдать им должное. Должна ли я прочитать все это?
Туранские рейнджеры остановились рядом с Мэй и Марго, а Завьер поднялся по лестнице и встал рядом со мной. Тепло его руки согревало мою. От него пахло мылом и кедром.
Это было приятно. Он пах чистотой и деревом. По крайней мере, от него не воняло лошадьми или другими женщинами.
Профиль Завьера был словно высечен из гранита, его взгляд скользил по указу, строка за строкой.
Итак, мы начали читать его.
Я начала с самого начала, но предложения сливались воедино. Слова расплывались. С таким же успехом он мог быть написан на древнем языке, которым до сих пор пользовались жрецы. Слишком много глаз следили за мной, чтобы я могла сосредоточиться, а проклятая магия Востеров раздражала мою кожу.
Сосредоточься, Одесса. Я сделала глубокий вдох, на мгновение закрыла глаза, затем начала снова. Если я подписываю это кровью, я должна была хотя бы иметь представление о том, что там написано.
В начале рассказывалось об истории этого договора. Пять королевств обязались предлагать короля или будущего короля и Спэрроу в каждом поколении.
Имя первой невесты было Спэрроу, отсюда и название договора, и почему женщину, приносимую в жертву в каждом поколении, с тех пор называли Спэрроу. Ее отец, король Туры, отдал ее в жены своему заклятому врагу, королю Генезиса.
Узнаю ли я о первой Спэрроу в Туре? Восхваляли ли ее самопожертвование во имя своего королевства? Была ли она отмечена статуями и картинами? Или о ней забыли, как о других из потерянных поколений?
Озарт подарили Спэрроу моему прапрадедушке. Я не знала ее имени и не знала, была ли она хорошей королевой. Знала ли я, кто она такая? Возможно, если бы у меня было время подготовиться к этому, я смогла бы провести некоторое исследование.
Я вздохнула. Если я не знала о ней, то, вероятно, она была неплохой королевой.
Отец прочистил горло, вероятно, почувствовав, что мои мысли блуждают.
Я моргнула, фокусируясь на странице.
Торговые обязательства. Положения, запрещающие одному королевству вторгаться в другое. А затем законы, которые связывают мужа и жену.
КОРОЛЬ НЕ МОЖЕТ УБИТЬ СВОЮ СПЭРРОУ, А СПЭРРОУ НЕ МОЖЕТ УБИТЬ СВОЕГО КОРОЛЯ, ПРЯМО ИЛИ КОСВЕННО, ИНАЧЕ, ИХ ОБОИХ ПОСТИГНЕТ СМЕРТЬ.
Смерть.
Слово сорвалось с пергамента. Какая бы магия ни текла в жилах Востеров, когда они вложат ее в этот указ, когда она смешается с нашей кровью, я умру, если убью Завьера.
Приятно это слышать.
Под заявлениями было нацарапано пять имен. Подписи пяти первых королей. Их кровь не выцвела со временем. Подписи были темными, как чернила, и такими свежими, как будто их поставили несколько мгновений, а не столетий назад.
Королям, которые были после, не нужно было соглашаться на эти условия. Это было сделано за них теми пятью первыми. Любой мужчина, носивший корону, был обязан соблюдать ее.
Быть королем – значит иметь свои правила. Правила, изложенные в этом договоре.
Конечно, были ссоры, особенно на границах между нациями. Но короли должны были поддерживать мир.
И магия, исходившая от пергамента, подтверждала это.
В нем не было четких указаний на то, что можно и чего нельзя делать. Возможно, именно это и делало этот договор таким ужасающим. И блестящим.
Королям приходилось толковать, что это значит, чтобы обеспечить выполнение воли этого договора. Они должны были хорошо ладить со своими коллегами-правителями. Вот только кто решал, что хорошо?
Смутные, невидимые ограничения означали, что правители всегда вели себя наилучшим образом. В противном случае они были бы мертвы.
Отец говорил мне, что договоры можно нарушать. Как? Это волшебство было слишком могущественным. Слишком древним. Оно струилось по пергаменту, усиливая воздействие магии Востера, когда он наблюдал за заключением договора. Если отец действительно намеревался ввести войска в Аллесарию, то в тот момент, когда он начнет действовать, это древнее волшебство лишит его жизни. Не так ли?
Отец снова прочистил горло.
– Ты закончила?
Я кивнула, не отрывая взгляда от имен, выгравированных под именами пяти королей.
Тэнис Оук
Спэрроу Вульф
Первый король. Первая Спэрроу.
Не иронично ли, что члены королевской семьи Генезиса были названы в честь дерева, в то время как они не были известны своей древесиной?
Под именами Тэниса и Спэрроу стояло множество других. Больше Оуков. Больше Вульфов. Кроссы, Хэрроусы и Касаны. В список были включены все королевские фамилии.
Этот список составлялся триста лет.
И скоро в него войдет и моя.
– Что произойдет, если на этой странице больше не останется места? Вы не перенесете подписи на обратную сторону?
– Одесса, – прорычал отец.
– Прости. – Я преувеличенно нахмурилась.
Он знал, что я задаю вопросы, когда нервничаю. Честно говоря, он должен был этого ожидать.
Я опустила подбородок, чувствуя на своих щеках жар многочисленных взглядов. Когда я рискнула поднять глаза, все пары мужских глаз были устремлены в мою сторону. Даже Востеров.
Были ли жрецы мужчинами? Мы называли их братством, но спрашивал ли кто-нибудь об их предпочтениях?
Я оставила эти вопросы при себе и посмотрела на Завьера.
В отличие от остальных, он по-прежнему смотрел прямо перед собой, на стену. Без всякого выражения.
Он был таким равнодушным ко всему? Или только к этому браку? Зачем требовать призовую невесту, если ты не хочешь иметь с ней ничего общего?
Тихий смешок заполнил комнату.
Мое внимание переключилось на источник.
Страж.
Что смешного? Я бросила на него свой самый свирепый взгляд.
Он снова рассмеялся.
Яд. Я определенно отравлю этого человека. Разве плохо было планировать чье-то убийство, находясь в святилище богов? Я мысленно перекрестилась Восьмерым, на всякий случай.
Страж, все еще ухмыляясь, кивнул Верховному жрецу. Почему этот болван вел себя так, будто он был ответственен за эту катастрофу?
– Мы начинаем, – спокойный голос Верховного жреца никак не вязался с его колючей магией.
Завьер повернулся ко мне лицом, протягивая руки. Впервые пустое выражение его лица дрогнуло, и он натянуто улыбнулся мне.
Что ж, по крайней мере, он не ухмылялся.
Я вытерла свои липкие ладони о юбку, прежде чем вложить их в его ладони, одна из которых была перевязана такой же тканью, как и моя. Затем я встретилась взглядом с его глазами цвета мха. Они были настороженными и оценивающими. Он изучал меня так, словно мог прочитать каждую мысль, проносящуюся в моей голове.
