Текст книги "Македонский Лев"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

– Вы наемники? – спросил Филипп.

– Да, – ответил Парменион. – А ты строитель?

Филипп кивнул. – Мне сказали, тут будут бараки. Возможно, когда-нибудь вы будете размещены здесь.

– Фундамент глубок, – заметил воин, подойдя к траншее и наблюдая за работниками.

– Иногда здесь случаются землетрясения, – сказал ему Филипп, – и это ощутимо влияет на фундамент. Неважно, насколько красиво здание – без хорошего фундамента оно обрушится.

– То же самое относится и к армии, – мягко сказал воин. – Ты сражался против пеонийцев?

– Да. Славная была победа.

– А Царь сражался?

– Как лев. Как целый десяток львов, – сказал Филипп, широко улыбаясь.

Мужчина кивнул и некоторое время молчал, затем повернулся к Царю и тоже улыбнулся. – Я рад об этом слышать – не хотелось бы служить трусу.

– А вы уверены, что Царь вас наймет?

Воин пожал плечами. – Тебе понравился мой конь, государь?

– Да, он хорош… но как ты меня узнал?

– Ты, конечно, уже не тот мальчишка, которого я видел в Фивах, и я мог бы тебя не узнать. Но, так или иначе, ты – единственный человек здесь, который не работает – а это, как я полагаю, прерогатива Царей. Я перегрелся, а в глотке у меня пересохло – и было бы неплохо, если бы ты нашел место в тени от солнца, где мы сможем обсудить, зачем ты вызвал меня сюда.

– Так мы и сделаем, – сказал Филипп с широкой ухмылкой. – Но сначала позволь мне сказать, что ты – моя услышанная молитва. Ты даже не представляешь, насколько нужен мне здесь.

– Думаю, что представляю, – ответил Парменион. – Я помню юного мальчика, который рассказывал мне о стране, окруженной врагами – иллирийцами, пеонийцами, фракийцами. Солдат запоминает такие вещи.

– Ну, сейчас дело обстоит еще хуже. Моя армия так мала, что ее и армией не назвать, и врагов я удерживаю лишь силой остроумия. Боги, парень, но я так рад видеть тебя!

– Я могу и не остаться, – предупредил Парменион.

– Почему? – спросил Филипп, и холодный страх закрался в его сердце.

– Я еще не знаю, тот ли ты человек, которому я хотел бы служить.

– Ты говоришь обидно, но я слышу мудрость в твоих словах. Пойдемте со мной во дворец; там вы сможете принять ванну, побриться и освежиться. Тогда и поговорим.

Парменион кивнул. – Ты правда дрался как десять львов? – спросил он с бесстрастным лицом.

– Скорее как двадцать, – ответил Филипп, – но я скромен от природы.

Парменион выбрался из ванны и прошагал к окну, давая воде выветриться из кожи, охлаждая ее. Проведя пятерней по редеющим волосам, он повернулся к Мотаку.

– Что ты о нем думаешь?

Мотак покачал головой. – Не нравится мне видеть Царя в льняной одежде, копающегося в грязи как простой крестьянин.

– Ты чересчур долго пробыл у персов, друг мой.

– Так мы остаемся?

Парменион не ответил. Был проделан долгий путь через Малую Азию и Фракию, через реки и горы. И, несмотря на целую неделю путешествия, которую они сэкономили после встречи с Аристотелем, он неимоверно устал и чувствовал тупую боль в области старой раны от копья под правым плечом. Он вытерся полотенцем, затем лег на скамью, а Мотак принялся втирать в его спину масло.

– Он тебе понравился, так? – спросил наконец Мотак.

– Да. Он напомнил мне Пелопида.

– Скорее всего, он и кончит примерно так же, – заметил Мотак.

– О Небо, ты в скверном расположении духа, – процедил Парменион. – Что с тобой такое?

– Со мной? Ничего. Но я хочу знать, зачем покинул Сузы и оказался здесь. Мы жили, как наследные принцы; мы были богаты, Парменион. Что нам даст эта скудная земля? Македонцы никогда ничем ценным не владели. И что ты собрался здесь получить? Ты славишься как величайший военачальник по всему цивилизованному миру. Но тебе этого недостаточно, ведь так? Ты не можешь отказаться от непосильного испытания.

– Ты, пожалуй, прав. Но я тебя спрашивал, не хочешь ли ты остаться в Персии. Я тебя на аркане не тяну, Мотак.

Фиванец хмыкнул. – По-твоему, у дружбы нет цепей? А вот и есть. Настолько крепкие, что тянут меня за тобой – и твоей гордыней – в эти дебри с этими полугреками-варварами.

Парменион взял друга за руку.

– Ты пристыдил меня, Мотак. И мне жаль, что это предприятие не встретило твоего одобрения. Я сам не понимаю всех причин, которые привели меня сюда. Отчасти это был зов крови. Мои предки жили на этой земле, сражались за нее, умирали за нее; я должен был ее увидеть. Но и в твоих словах есть правда. Я знаю, как называют меня люди, но правы ли они? Я всегда вел прекрасно подготовленные армии, в большинстве случаев превосходящие противника числом. Здесь же, как ты заметил, есть вызов. Иллирийцы дисциплинированы и хорошо подготовлены, фракийцы многочисленны и свирепы, олинфийцы достаточно богаты, чтобы нанять самых лучших наемников. Какая честь будет в том, чтобы возглавить кого-то из них? Но македонцы? – он улыбнулся. – От этого я отказаться не могу, дружище.

– Знаю, – устало сказал Мотак. – Всегда знал.

– Что мы приедем в Македонию?

– Нет. Это трудно выразить словами. – Он немного помолчал, его зеленые глаза застыли на лице Пармениона. Наконец он улыбнулся, взял друга за плечо. – Я думаю – где-то очень глубоко – ты всё тот же парень-полукровка из Спарты, рвущийся доказать, чего он стоит. И, даже добившись в этом успеха – что не подлежит сомнению – ты будешь охотиться за небывалым испытанием где-нибудь еще. И глупый Мотак повсюду будет с тобой. А теперь я желаю тебе доброй ночи. – Фиванец встал и пошел в свои покои.

Некоторое время Парменион сидел наедине с мрачными мыслями, а потом выбежал в сад за двором и устремился вверх по ступеням на высокую стену, где лег на парапет и стал смотреть на юг, в сторону Фессалии.

Он знал, что Мотак прав. Внутри военачальника Пармениона жил мальчик Савра – печальный и одинокий, по-прежнему ищущий дом, любовь и счастье. Он надеялся найти это в Персии, в богатстве и славе. Но известность не дала ответ, а богатство не помогло ему забыть о вещах, которые не купишь.

Внизу, за городом, стояла кромешная тьма, но где-то там, на юге, пал Пелопид, сражаясь с фессалийцами против Тирана Феры. Враг наступал по всем фронтам, но Пелопид устремился на их центр, пробивая себе путь к Тирану. Это изменило ход сражения, но во время атаки фиванец погиб. Фессалийцы, одержав победу, отрезали хвосты и гривы своим лошадям в честь погибшего военачальника.

Парменион вздрогнул. Он думал, что Пелопид неистребим. – Но неистребимых не бывает, – прошептал он. – Пусть же боги благословят твой дух, Пелопид. Чтобы ты познал радости в Чертоге Героев.

– Ты веришь, что он окажется там? – спросил Филипп, поднявшись по ступеням и садясь напротив Пармениона.

Старший мужчина вздохнул. – Это было бы справедливо. Ты бы видел его при Левктрах – он крушил врага как бог Войны и сразил самого Военного Царя.

Филипп кивнул. – А ты в это время атаковал центр неприятеля, заставив их лучников и копьеметателей бежать с поля боя. Это была твоя победа, Парменион, предшествовавшая многим другим в Каппадокии, Фригии, Египте, Месопотамии. Ты никогда не терпел поражения. Почему?

– Может, я дрался как двадцать львов, государь.

– Это был серьезный вопрос, стратег.

– Твои казармы подсказывают ответ. Фундамент должен быть добротным, опора – крепка, стены должны стоять на плотном грунте. Армии нужно много всего, но более прочего ей нужна убежденность, вера в то, что однажды она победит. Подготовка дает уверенность, это фундамент. Хорошие офицеры – это ее опора.

– А стены? – спросил Царь.

– Пехота, государь. Ни одна армия не может расчитывать на победу без хорошей пехоты.

– Ты сможешь построить для меня армию за год?

– Смогу – но что ты намерен с ней делать?

Филипп усмехнулся. – Мы здесь не в равных положениях, ты и я. Ты наемник – а это означает, что в любой момент ты можешь встать рядом с Котисом или Бардиллом. Я не могу раскрыть тебе все свои планы. И, насколько я могу предполагать, ты не станешь мне служить. Как нам решить этот вопрос?

– Расскажи мне обо всем, что ты совершил прежде, государь, ничего не исключая. В том числе и об убийстве побратима.

– Почему бы и нет? – ответил Филипп. Почти час Царь рассказывал о своих усилиях, направленных на то, чтобы избежать катастрофы, об переговорах с Афинами, о сделке с Бардиллом, о послании с заверениями в дружбе Котису Фракийскому. Наконец он замолчал и при лунном свете заглянул Пармениону в лицо. Спартанец был невозмутим, его глаза застыли на глазах Филиппа.

– И это всё? – наконец спросил он.

Филипп собрался солгать, но тут же тряхнул головой. – Нет, это не всё. Возможно, Котис уже мертв. – Он увидел, как Парменион расслабился.

– Так и есть, государь, он уже мертв. Но остается еще претендент Павсаний.

– Который тоже скоро будет мертв, – сказал Филипп голосом чуть более громким, чем шепот. – Это – всё, что я могу тебе сказать.

– Сколько подготовленных человек тебе понадобится за один год?

– Две тысячи всадников, и десять тысяч пехоты.

– Слишком много, – сказал Парменион. – Они будут недостаточно подготовлены. Обеспечь себя шестью тысячами пехотинцев – и у тебя будет достаточно людей, чтобы тягаться с Бардиллом. В каком состоянии сейчас твоя казна?

– Почти пуста, – признался Филипп.

– Тогда в качестве первого шага тебе необходимо освободить от должности правителя в Кровсии и восстановить доходы. Затем ты должен достать броню и оружие. Во Фригии изготавливают отличные нагрудники из вареной кожи, подбитые плотной тканью – не столь надежные, как бронза, но зато более легкие. Фригийский шлем тоже ценится высоко.

– Ты даешь мне хороший совет, стартег, но еще не сказал, присоединишься ли ко мне.

– Я останусь на год, государь. Я подготовлю для тебя армию. После этого… посмотрим.

Филипп встал и посмотрел на освещенный фонарями город. – Обычно это Царя должны упрашивать, но ты переменил положение в точности наоборот. Что я такого сказал, что заставило тебя принять решение остаться здесь?

– Это было не то, что ты сказал. А то, что ты сделал.

– Но ты мне не скажешь?

– Верно, государь. А теперь, к условиям. Завтра я намерен встретиться с твоими офицерами и друзьями, которые сейчас находятся в Пелле. Мое положение должно быть равно Первому Военачальнику, который не подчиняется никому кроме тебя. Я не гарантирую, что стану обсуждать методы подготовки людей, будь то благородные граждане или крестьяне. Со своей стороны ты обеспечишь мне полную поддержку во всем, что касается подготовки. Ты согласен?

– Согласен. Но что тебе понадобится в первую очередь? – спросил Филипп.

– Формирование элитного отряда, Пеших Компаньонов Царя, Дворцовой Гвардии – пятьсот человек, лучших, что у тебя есть.

– Как Священный Отряд в Фивах?

– Лучше, – произнес Парменион. – Потому что они будут македонцами!

***

Когда ров для фундамента был готов, солдаты из землекопов перешли в камнетесы, плотники и строители. Обленившись, они теперь собирались небольшими группами перекусить или сыграть в кости и обсуждали уход домой. Слухи бродили по отрядам. Царь готовился напасть на Иллирию, чтобы отбить их родные земли, фиванцы шли на Пеллу, фракийцы собирали армию.

Тео мало заботили эти истории. Ему больше были интересны события ближе к столице, поэтому он напряженно внимал молве о светлоглазом Спартанце, которого видели с Царем и его офицерами. Уже вчера этих самых офицеров видели бегущими по холмам, блестящих от пота, с дрожащими ногами. Это порядком позабавило людей. Всадники были не особо сильны в беге. Спартанец бежал с ними, делая длинные пружинистые толчки, которые несли его далеко вперед, оставляя прочих позади, как запыхавшихся псов, охотящихся за оленем.

Но, кроме развлечения, увиденное дало Тео также и пищу для размышлений. Зачем они бегут? С какой целью?

Теперь набирали сотню добровольцев, чтобы сопровождать Спартанца на новом поле для занятий. Тео был первым, кто вышел вперед.

Через час после рассвета он встал с постели и примкнул к неровному строю мужчин, идущих на поле, где ждал Спартанец. Тот был одет в шерстяную тунику и не имел при себе никакого оружия. Но вокруг него были свалены в кучу деревянные щиты и несколько коротких дубинок.

Когда мужчины собрались, он пригласил их сесть, затем медленно обвел глазами всю компанию. – Какова главная задача в сражении? – вдруг спросил он, вытянув руку с указующим пальцем. Он обратил его по направлению к парню слева от Тео.

– Выиграть его, – ответил тот.

– Неверно. – Палец снова задвигался, и Тео почувствовал напряжение вокруг, потому что люди желали, чтобы указующий перст прошел мимо. Рука Спартанца опустилась на его пояс. – У кого-нибудь есть ответ?

Тео прочистил горло. – Не проиграть его? – сказал он.

– Хорошо, – сказал Спартанец. – Задумайтесь об этом на миг. – Его бледные глаза изучали их. – Победа в битве – бесплотный дух, витающий по воздуху, и неизвестно, где он приземлится. Конная атака сламливает неприятеля, вынуждая вражьего Царя отступать. Проиграл ли он? Пока нет. Если его фланги сумеют достаточно близко подобраться к кавалерии, снизив ее маневренность, он еще способен добыть победу себе. Но, если это у него получится, выиграл ли он? Нет, если кавалерия узким клином будет двигаться прямо на него, убивая его гвардейцев. Почему Бардилл разбил вашу армию? – Палец снова вытянулся, указывая на мужчину у края группы.

– Боги были за него, – ответил тот, и целый хор поддержал его.

– Может, и были, – сказал Спартанец. – Но, опираясь на свой опыт, скажу, боги всегда за умного и сильного. Вы проиграли потому, что ваш Царь – храбрый и стремительный человек – бросил все силы в одну атаку. Когда она провалилась – он тоже провалился. Вы провалились.

– А спартанцы сделали бы лучше? – прокричал парень за Тео.

– Может, и нет, – процедил Парменион, – но вы сделаете. Царь попросил меня собрать для него специальный отряд из бойцов. Они станут Компаньонами Царя, и будут сражаться пешими.

– Мы всадники, – сказал все тот же парень. Тео оглянулся и узнал Ахилласа.

– Да, вы всадники, – согласился Спартанец, – и, как всадники, получаете свои двадцать пять драхм. Но люди, которых отберу я, будут служить за двойную плату. Каждый будет получать пятьдесят драхм в месяц. Те, кого это интересует, пусть остаются, остальные могут вернуться к своим нынешним обязанностям.

Ни один человек не пошевелился: пятьдесят драхм – это было целое состояние. Все они были мелкими земледельцами, которые нуждались в деньгах, чтобы содержать коней, буйволов или коз, или выращивать зерновые. От такой суммы легко не откажешься.

Спартанец встал. – Знайте, что из каждой сотни я могу выбрать лишь пятерых, возможно, десятерых бойцов. Царю нужны только лучшие. А теперь вставайте.

Когда они поднялись, Парменион раскрыл стоявший рядом ящик и вынул из него маленькую брошь с человеческий ноготь величиной. – На этой броши изображена дубина Геракла. Когда у человека будет пять таких, он выиграет место в Царском Отряде. Цена каждого значка – десять драхм. Первый достанется человеку, который умеет бегать. Десять кругов по полю. Готовьтесь. – Люди начали снимать нагрудники. – Стойте, – сказал Парменион. – Когда вы будете преследовать неприятеля, на вас будут доспехи. Побежите, в чем пришли. Начали!

Они бросились в убийственный бег, который замедлился после первого круга. Тео расположился в середине лидирующей группы, чувствуя, как нагрудник натирает ему шею сзади. Через пять кругов лидеры оторвались от остальной массы на полкруга, а через семь начали догонять самых отстающих. Тео финишировал пятым и упал на землю, когда Ахиллас вышел получать свой значок.

Спартанец дождался, пока финишируют все.

– Возьмите щиты с мечами, – приказал он. Мечи были деревянными, но того же веса и длины, что короткие колющие клинки, используемые большинством гоплитов. – Теперь посмотрим, как вы сражаетесь, – сказал он. – Выбирайте противника и стройтесь в два ряда. Вы будете биться лишь до тех пор, пока не получите удар, который, если бы мечи были настоящими, убьет или выведет вас из строя. Проигравший отойдет и займет место справа, победитель – слева.

Соревнование заняло больше часа, и к его окончанию люди поддерживали финалистов, кружащих, отбивающих щитами, делающих выпады и парирующих. Тео выиграл свои первые два боя, но был побит в третьем. Ахиллас прошел последние четыре, но проиграл Дамору, который теперь бился с Петаром, земляком Тео из северной Пелагонии. Дамор был сильнее, но Петар, который был ниже ростом, выигрывал в скорости, и его деревянный клинок щелкнул о череп Дамора, заставив того пошатнуться. – Убийственный удар! – прокричал Парменион. Петар бросил щит и меч и с восторгом ударил по воздуху, приняв значок из рук Пармениона и подняв его, чтобы показать всем.

– А теперь, господа, – сказал Парменион, – время немного развлечься. Сойдитесь с тем, с кем бились в первый раз. – Когда воины вышли на площадку, Спартанец достал из ящика еще два значка. – Вы пробежите пять кругов вокруг поля, неся своего партнера на спине. Можете сами выбрать, кому нести, а кому быть грузом. Но первая пара, которая окажется здесь, получит по значку на каждого.

Тео оказался в паре с худощавым парнем из Линка. У того было мало шансов нести его на большой скорости, так что Тео решил сам нести его. Затем парень залез к нему на спину.

– Раз вы готовы! – проорал Парменион. – Пошли!

Пятьдесят пар пустились бегом. Тео, сильно отталкиваясь своими могучими ногами, занял лидирующую позицию на раннем этапе; но через полкруга почувствовал, что теряет силы. Стиснув зубы, он боролся, когда его обошли семь пар. На втором круге ему пришлось остановиться. Худощавый воин пытался мужественно держаться в основной стае, но под внушительным весом Тео оступился и упал. Тео восстановил дыхание. Проблема была в том, чтобы бежать, держа ноги партнера на месте. Поставив парня перед собой, он присел, посадив воина себе на плечи. Парень скрестил ноги за спиной Тео, и огромный македонец бросился догонять остальных. Теперь не было и речи об обгоне, и Тео не пытался спринтовать. Накапливая как можно больше сил для финального круга, он медленно вышел в лидеры. На последнем заходе Тео был третьим. Вторая пара оступилась и упала, оставив ему догонять Ахилласа и его партнера.

Ахиллас уставал, когда Тео появился у него за спиной. Парень, которого нес на себе Ахиллас, оглянулся и крикнул партнеру, чтобы тот вложил последние усилия. Но Ахиллас был на пределе; он сбросил своего партнера и отбежал, чтобы поменять места. Это было всё, что требовалось Тео. Сделав последний отчаянный рывок, он пришел к финишу на два шага впереди второй пары.

Парменион вышел вперед со значками для победителей, но молодой воин, который был с Тео, отказался.

– Я не заслужил этого, – сказал он.

– Как твое имя, парень? – спросил Спартанец.

– Гаэлан.

– Что мне сделать с этим значком, Гаэлан?

– Отдай оба моему напарнику. Он сделал всю работу.

– Ну а ты что скажешь? – спросил Парменион у Тео.

Тео положил руку на плечо Гаэлана. – Мы были в одной команде. – Он взял значок у Пармениона и вложил его Гаэлану в ладонь. – Мы выиграли как команда и разделим приз.

– Хорошо, – сказал Спартанец. – Хорошее окончание утреннего занятия. Идите и поешьте. Вернетесь через два часа, тогда будут выиграны последние значки.

***

Когда Парменион сел в одиночестве на тренировочном поле, чтобы выпить воды и съесть блюдо фиг и других плодов, подъехал Царь с двумя своими офицерами.

– Как идут дела, стратег? – спросил Филипп.

Парменион встал и поклонился. – Есть несколько подающих надежды, – сказал он. – Но мы еще посмотрим. – Он прошел вперед, проведя рукой по груди Царского коня. – Хорошее животное – мощные легкие и сильные ноги.

– Фракийский папа и македонская мама, – сказал ему Филипп, похлопав жеребца по холке. – Но он еще молодой; научится. Не продашь мне своего жеребца? От него пойдет замечательная порода.

Парменион рассмеялся. – Я его не продам – но ты спокойно можешь сношать его со своими кобылицами. Осмелюсь сказать, ему понравится этот опыт.

Филипп кивнул. – А скажи мне, все ли персидские кавалеристы сидят на таких вот животных?

– Нет, государь. Он особенный, из табуна Царя Царей. Лишь у Царской Гвардии есть схожие по качествам скакуны.

– И сколько человек состоит в Царской Гвардии?

– Одна тысяча, государь.

Филипп, казалось, задумался, затем усмехнулся. – Трубите охоту, – сказал он. – Оставляю тебя наедине с обедом. Тронув бока жеребца, он поскакал к отдаленному лесу, и офицеры затрусили позади него.

Парменион расправился с едой и задумался о прошедших утром занятиях. Македонцы были достаточно игривы, могучи и отчаяны, но он по-прежнему ощущал их сомнение. За один год подготовить шесть тысяч человек, построить пешую армию из кавалеристов.

День за днем, Савра, успокоил он себя. Он подня взгляд и увидел возвращающихся людей; они образовали вокруг него огромный многоугольник и стали ждать приказов.

– Я хочу, чтобы вы выбрали трех военачальников среди вас, – сказал он им.

– Это еще с какой целью? – спросил Ахиллас.

Парменион усмехнулся. – А какой цели служит военачальник? Вы поведете своих людей на битву – на этом тренировочном поле. Выбирайте же!

Парменион сел и стал смотреть, как начинаются дебаты, внимательно прислушиваясь к называемым именам, изучая реакцию названных людей. Как он и думал, Ахиллас стал первым, кого выдвинули, но аргументы разошлись. Парменион не вмешивался, даже когда страсти вскипели не на шутку.

Тео встал в полный рост. – Прекратите! – вскричал он. Воцарилась тишина. – Мы тут на несколько дней застрянем, если так будет продолжаться. Это же простое задание, согласны? Стратегу нужны трое человек. Кто за Ахилласа, поднимите руки. – Две трети так и поступили. – Тогда Ахиллас – это раз, – сказал Тео. – Еще, многие из вас кричали за Петара. Сколько за него? – На этот раз голосование было не столь определенно, и Тео пересчитал руки, прежде чем объявить, что Петар станет вторым военачальником. – Кто выдвинет третьего? – спросил чернобородый воин.

– Я выдвину, – сказал Парменион. – Я называю тебя – и в этот раз голосования не будет. Пусть три командира выйдут вперед. – Он встал вместе с ними перед сидящими людьми. – Каждый из вас поочереди будет выбирать по одному воину, чтобы составить себе армию. Только по одному за раз, чтобы никто не мог сказать, будто у одного командира было большее преимущество. Каждый выберет по двадцать пять человек. Ахиллас, можешь начинать.

Парменион вернулся на свое место и стал наблюдать. На ранних стадиях избранные вставали, поднимая руки, и выходили к своему лидеру, а остальные привестствовали их. Но в продолжение отбора в рядах ожидающих воцарилось беспокойство. Никто не хотел остаться невыбранным, и напряжение росло. Когда был отобран последний боец, Парменион обратился к командирам. – Вон там, у деревьев, вы найдете щиты и оружие. Идите, вооружайтесь. – Когда они ушли, Парменион повернулся к двадцати двум оставшимся сидеть.

– Нет чувства сквернее, чем это, – сказал он им. – Когда я был юн, в Спарте многие игры начинались подобным образом. Я всегда был среди тех, кого выбирали последними, или же не выбирали совсем. Мы можем говорить себе, что так нечестно; можем говорить, что выбирающие ошибались. – Он посмотрел в их лица. – Но, по большому счету, мы должны признать, что нас судили наши знакомые. Кто-то из вас был оставлен здесь, потому что мал, потому что слабее, чем ваши друзья. Другие же оставлены здесь потому, что не уживаются ни с одним из трех командиров. Не важно, почему. Теперь я ваш командир на время этого… испытания. Мы будем соревноваться с другими, и посмотрим, были ли они неправы. А теперь идите за мной.

Он отвел разобщенную группу туда, где ждали остальные. – Господа, это будет вашим первым сражением в качестве пехотных соединений. Правила просты. У каждого отряда есть командир. Целью противника будет убить или захватить в плен именно предводителя – что будет считаться выполненным, едва любой из воинов коснется неприятельского командира. Понятно? Хорошо. Ахиллас, отведи своих воинов на южный край поля, Тео – на западный, а ты, Петар, – на восточный. Когда я подам знак, вы можете выступать – против любого другого отряда. Я буду командовать северным отрядом. И последнее: в этом задании разыгрываются два значка. Один пойдет командиру победившего отряда, другим этот командир наградит того, кого посчитает наиболее достойным из своих людей. Военачальники, занять позиции!

Отряды разошлись, вооруженные щитами и дубинками. Парменион повернулся к мужчинам, терпеливо ждавшим за его спиной. – Взгляните на оружие, – сказал он. Там были щиты и дубинки, но под ними, оставленные в куче тряпья, лежали жерди в десять футов длиной.

Тео созвал своих людей на западном краю поля. – Самый опасный отряд возглавил Ахиллас, – сказал он воинам. – Он расположен ближе к Петару, чем к нам. Мы двинемся через поле по направлению к ним, но будем держаться подальше, когда они столкнутся, затем ударим по победителю.

– А что насчет Спартанца? – спросил Гаэлан.

– Ты видел, кто у него в отряде, – ответил Тео. – Будем следить за ним. Думаю, он тоже будет держаться в отдалении.

Отряд Ахилласа выступил первым, как и предполагал Тео, они срезали прямо к людям Петара. С диким кличем они понеслись вперед, сталкиваясь с противником, дубинки застучали по щитам и черепам. Один из людей Петара пробился, бросившись к Ахилласу, который отскочил от удара, а затем саданул своей дубинкой по подбородку парня, остановив его. Петар упал под многими ударами. Но тут Тео и его отряд вступили в бой, захватив Ахилласа с тыла. Воин попытался найти укрытие за своими людьми, но Тео накинулся на него, повалив на землю.

– Спартанец! – крикнул Гаэлан. Тео вскочил на ноги.

– Назад! – приказал он своим людям. Выбравшись из схватки, его отряд сомкнул щиты и стал следить за продвижением Спартанца. Его малый отряд шел также плотным строем.

– Атакуем их? – спросил Гаэлан.

– Ждем! – отозвался Тео.

Побежденные уселись на траву и стали наблюдать за схваткой. Внезапно отряд Спартанца ринулся вперед, их длинные жерди выскакивали, сбивая людей с ног. Передний строй Тео был сломлен. – Всем назад! – приказал Тео, и люди отбежали к южной границе поля и вновь повернулись, чтобы встретить приближающийся строй. Тео тихо растолковал свой план Гаэлану и остальным. И они стали ждать, сомкнув щиты вместе. Армия Спартанца вновь пошла в атаку. Первый ряд снова поддался, и противник стал напирать дальше, всё ближе к Тео, который расположился за своим отрядом.

Вдруг внутри спартанского квадрата Гаэлан встал из-под щита и дотронулся до плеча Пармениона своей дубинкой. – Смертельный удар! – прокричал Гаэлан.

Бодрый возглас разнесся по рядам наблюдающих воинов. Парменион взял Гаэлана за руку и поднял ее в честь его победы, затем отвел всех к северной окраине поля.

– Этим вечером, – обратился он к ним, – вы увидели почти все основные проблемы, которые встают перед пехотой. Петар, ты на себе испытал, что такое, когда удар приходит внезапно, его неимоверная сила легко продвигает неприятеля в самый центр твоего войска. Ахиллас, ты пострадал от двойного поворота, получив удар с фланга, когда сам атаковал Петара. Тео, кроме того, что стал победителем, ты увидел, что случается, когда враг лучше вооружен, ведь копье дает большую длину и более мощное проникновение, чем меч. Твой прием был хорош, и я не принижаю его значения; напротив, тут и мне есть чему поучиться. Но в настоящем сражении, пусть даже ты смог бы уничтожить вражеского командира, твоих людей порубили бы на кусочки – и ты бы тоже погиб.

Он выдал значки, с удовольствием отметив, что Тео отдал второй Гаэлану.

– Сегодня все обладатели значков получат свои денежные призы. А теперь, господа, можете вернуться к своим делам – все, кроме командиров.

Когда мужчины ушли, Тео, Ахиллас и Петар сели рядом с Парменионом. – Завтра, – сказал спартанец, – я уеду в Айгай, чтобы готовить воинов там. Меня не будет неделю. Всё это время вы будете каждый день приводить людей сюда; будете заставлять их бегать, будете устраивать учебные бои и раздавать значки. Один из вас будет командовать, двое других станут младшими офицерами. За это каждый из вас будет получать по дополнительной драхме в день.

– Кто из нас будет командовать? – спросил Ахиллас.

– А кого бы ты избрал?

– Себя, – сказал Ахиллас.

– А если бы это был не ты, тогда кого?

– Тео.

Парменион обратился к Петару: – За кого бы ты проголосовал, если не за себя?

– За Тео, – ответил светлобородый воин.

– Прежде, чем спросишь меня, – сказал Тео, – позволь заметить, что я не могу сделать выбор. Ахиллас – мой старый друг и воин, которого я безмерно уважаю. Петар – хороший человек, но я недостаточно хорошо его знаю. Сдается мне, что мой голос по этому вопросу – решающий, и я протестую против нечестности такого голосования. Ты – стратег. Мы все незнакомы тебе, и ты видел каждого из нас – и судил нас. Так не играй больше в свои игры, Парменион. Выбирай!

– У тебя светлый ум, – заметил Парменион, – но не жалуйся на несправедливость жизни. Она никогда не бывает справедливой, в лучшем случае – безучастной. Я верю, что каждый из вас обладает лидерскими качествами, но на данный момент не берусь судить, кто из вас обладает большим потенциалом. Все вы – прекрасные мечники, храбрецы. Каждый из вас завоевал уважение среди товарищей. Я предоставляю вам решить самим, между собой, кому управлять боевой подготовкой.

Воины переглянулись, но первым заговорил Ахиллас.

– Этим человеком должен быть Тео, – сказал он. Петар кивнул в знак согласия.

– Да будет так, – произнес Парменион. – Благодарю вас всех. А теперь, Тео, давай немного пройдемся и обсудим стратегию.

***

– Это невозможно! – вскричал Аттал. – Двадцать человек! Как может Царь путешествовать по вражеским землям лишь с двадцатью людьми? – Согласное бормотание облетело офицеров, собравшихся в тронном зале Филиппа.

– Что скажешь ты, Парменион? – спросил Царь.

– Бардилл – победитель. Он уничтожил македонскую армию. Он желает, чтобы мир видел, что ты идешь к нему как переговорщик, а не как Царь.

– И что ты посоветуешь?

– Делай, как он сказал, – ответил Парменион.

– Чего еще можно ждать от спартанца? – прошипел Аттал. Парменион усмехнулся и покачал головой, когда Филипп призвал Аттала к молчанию.

– Поясни нам, почему дал такой совет, – попросил он Пармениона.

– Не важно, что мир увидит сейчас. На самом деле для Македонии даже лучше казаться… уязвимой. Время – вот что нам нужно. В следующем году у тебя будет армия, равная войску Бардилла. Еще через год тебе позавидует вся Греция.

– Но, – сказал Никанор, – здесь встает также вопрос гордости, вопрос чести.