Текст книги "Пришествие Зверя. Том 1"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Гэв Торп,Роб Сандерс,Дэвид Аннандейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)

Реох остановился и посмотрел на своего капитана и друга. Он не мог улыбнуться в ответ из-за металлической решетки, заменявшей рот. Но было очевидно, что от похвалы воин чувствует себя некомфортно.

– Я благодарен нашему светилу, – сказал он. – Думаю, что моя помощь нужна в апотекарионе.

Как только двери ангара захлопнулись за спинами космодесантников, Реох свернул в ближайший коридор.

– А вам, магистр Тейн, нужно отправиться в тактический ораторий.

– Я не магистр, – возразил Максимус Тейн.

Капитан очень щепетильно относился к таким вещам.

Однако, учитывая смерти Аламеды и Гартаса, он был старшим выжившим офицером в иерархии ордена.

– А вполне мог бы быть, – заметил Реох. – С титулом или без, ответственность все равно лежит на тебе.

В оратории Тейн обнаружил почтенного Церберина. Космодесантник выглядел как мешанина из разбитой брони, тряпок и грубо зашитых ран. Кровь капала на пол помещения, а слуга с ведром и тряпкой подтирал постоянно натекающие лужи.

– Капитан, – поприветствовал его Церберин.

Тейн поджал губы.

– Нам нечасто раньше приходилось беседовать с глазу на глаз, – наконец заявил он.

– Капитан?

– Временами у меня были причины считать тебя назойливым, недостаточно скромным и чрезмерно официозным, – продолжал он. Космодесантник отвел глаза. – Но ты показал себя с хорошей стороны и верно служил и магистру Аламеде, и первому капитану. Поскольку сейчас я – старший офицер нашего ордена, то мне тоже понадобятся твои услуги. Согласишься ли ты продолжить службу в качестве почетного стража, ибо у Кулаков Образцовых он остался только один, и передавать мою волю другим братьям?

Церберин, привыкший скрывать свою невысказанную обиду и не отпускать замечаний по поводу происходящего, просто уважительно кивнул:

– Почту за честь служить вам, сэр, как только смогу.

– Благодарю тебя, брат, – сказал Тейн. – Я попрошу начать с приглашения капеллана на встречу со мной в покоях магистра Аламеды. Мне нужно наставление. Затем собери ротных капитанов и офицеров крепости здесь, в оратории. Пусть место Иеронимакса займет сержант Анаток. От Второй роты вызови сержанта Хока. Также мне нужен отчет старшего апотекария по количеству погибших и раненых как можно скорее. И пусть знаменосец ордена тоже придет на встречу.

– Брат Визандер погиб, милорд, – сообщил Церберин.

– Печально, – кивнул Тейн. – Тогда пусть его заменит мой знаменосец, брат Аквино.

– Слушаюсь, сэр.

Как закончишь, отправляйся к апотекарию Реоху, пусть он займется твоими ранами, – заключил Тейн. – Если он зашивает их хоть вполовину так же мастерски, как наносит, то можешь считать, что ты в хороших руках.

Глава 18

Терра – гора Возмездия

Дракан Вангорич занял место на троне в центре похожего на склеп помещения. В рабочей камере храма царила темнота. Великого магистра окружала свита из тактиков, логистов, инфоцитов, заместителей и членов Официо Логистас. Но он не замечал их присутствия, несмотря на весь тот шум, который они производили. В бездонной черноте комнаты советники и помощники магистра были не более чем бесплотными голосами, звучащими вокруг. – Начинайте! – скомандовал Вангорич.

Чернота замерцала, пробуждаясь к жизни, и в помещении возникла громадная гололитическая проекция, занявшая собой все пространство. Трехмерное изображение было четким, отличалось насыщенными цветами и качеством проработки. Это был вид из чьих-то глаз.

– Я вижу то, что видит он, – произнес Вангорич. – А он меня слышит?

– Слышу, великий магистр, – донесся низкий голос Эсада Вайра, более известного среди коллег под именем Зверь.

Вскоре находящиеся в обзорной комнате люди смогут стать свидетелями того, как Зверь выполняет работу. Голоптометрические имплантаты, установленные в глазницах Вайра, передавали всю информацию на гололит.

– Ассасин, – обратился Вангорич к своему живому оружию, – разрешаю начать миссию. Не разочаруй меня, Зверь Круль.

Эсад Вайр посмотрел на пол. Он находился в раздевалке. Накрахмаленная флотская форма висела на дверцах шкафчиков и на одежных стойках, а те, кто должен был ее носить, лежали на полу. Офицеры Первого Королевского батальона военной полиции флота расстались с жизнью, когда обнаружили, что в их раздевалке скрывается человек, которого на корабле быть не должно. Зверь Круль с легкостью расправился с вооруженной охраной, ломая кости и хребты. Проблема с обнаружением была решена быстро. Заперев дверь в помещение, ассасин продолжил выбирать форму, которая смогла бы вместить его могучее тело. Маскировку дополнили парадная лазерная аркебуза, сабля с мономолекулярной заточкой и пистолет модели «Сципион».

Закончив облачаться в до смешного щегольскую форму флота, Зверь запихал трупы в туалет. После того как дверь переполненной кабинки закроется, вес навалившихся на нее тел станет достаточно серьезным препятствием для желающих посетить уборную офицеров или тех, кто будет разыскивать пропавших. К тому времени, как их наконец обнаружат, Круль планировал быть далеко от корабля. Натянув ремешок фуражки на подбородок и надвинув козырек на глаза, ассасин вышел из раздевалки в вестибюль.

Круль пристроился к группе офицеров Первого Королевского и, точно так же, как и они, чеканя шаг и расправив плечи, промаршировал на ангарную палубу линкора класса «Император» под названием «Автокефалий извечный». На палубе разместились эскадрильи начищенных до блеска звездных истребителей и множество бойцов. По прикидкам Круля, здесь собралось от двух до трех тысяч человек. Все они носили ту же парадную форму, что и ассасин, и были вооружены точно такими же лазерными аркебузами. Многие уже выстроились в плотные формации перед подиумом и вокс-динамиками в дальнем конце ангара, но еще больше солдат еще только подходили к своим местам.

Марш подразделения, к которому присоединился Зверь, оказался долгим и скучным. На обзорных экранах виднелась медленно и торжественно вращающаяся Древняя Терра со всеми ее безумными политическими интригами. «Автокефалий извечный» стоял на низкой орбите в сопровождении почетного караула из допотопных тяжелых фрегатов. Вся эта формация висела над миром-ульем, словно разукрашенные игрушки.

Подобравшись ближе к подиуму, Зверь Круль провел привычные для представителей его ремесла ритуалы и проверил рабочие инструменты. Оружие, позаимствованное у офицеров в раздевалке, было практически бесполезным. И лазерная аркебуза, и пистолет оказались незаряженными и без боеприпасов. В присутствии столь важного лица нельзя было допускать даже вероятность случайного выстрела, особенно учитывая накал страстей в связи с текущей ситуацией.

И в этом крылась гениальность замысла. В окружении тысяч вооруженных солдат цель могла чувствовать себя в безопасности и утратить бдительность. Но ни у одного офицера, ни у одного бойца Первого Королевского не было возможности стрелять. Это и делало данное время и место столь привлекательными для удара. Мономолекулярная сабля была оружием, больше всего подходящим для рубящих и секущих ударов. Оружием головореза, несмотря на искусное исполнение и богатые украшения.

Ничто из этого не позволило бы Крулю осуществить столь необходимую сейчас молниеносную атаку, поэтому он решил положиться на другие инструменты, имеющиеся в его распоряжении: бугрящиеся мышцы рук и тяжелые, пропитанные пласталью кости кистей. Такой усиленный прочнейшим металлом кулак, приведенный в движение мощными мускулами, с легкостью проламывал черепа и ломал ребра. Когда в драку вступают простые люди, то обычно все заканчивается разбитыми губами и гематомами. Но когда Зверь Круль избивал свою жертву, во все стороны летели осколки костей и вырванные органы. Иногда он даже срывал ударами головы с шеи. Это был его любимый метод казни и причина, по которой ассасин получил свое жуткое прозвище. Прекрасно знающему человеческую физиологию и мастерски владеющему несколькими видами боевых искусств, Зверю часто приходилось в буквальном смысле пачкать руки в начале его службы в Официо Ассасинорум.

Наконец убийца услышал свою жертву. Он подошел достаточно близко, чтобы разобрать слова, доносящиеся из вокс-динамиков. Многие из его спутников уже нашли свои места в ровных рядах бойцов, выстроившихся перед подиумом, но Зверь продолжал идти по центральному проходу, надвинув фуражку на глаза и безупречно чеканя шаг.

– …поэтому я с радостью сообщаю, что адмиралу Виллерсу, а также всем отважным мужчинам и женщинам, служащим на «Автокефалии извечном» приказано отправиться в Главказийский Залив, – рокотал лорд-адмирал Лансунг, – и принять на себя командование армадой сегментума, которая по моему повелению собирается над Лепидом Прим.

Верховный лорд-адмирал был хрестоматийным примером легкой цели. Огромная туша в синей форме флота, с красным лицом, на котором виднелись следы от омолаживающих инъекций, вещала из роскошной ложи, не забывая параллельно наслаждаться изысканными креплеными винами и богатым столом, который обеспечила его личная кухня. Судя по виду, он ни разу в жизни не доставал ни пистолет из кобуры, ни кортик из ножен. Политических связей и семейного влияния оказалось достаточно, чтобы командовать флотом, не марая руки. Внушительная масса говорила, что в случае попытки побега он не сможет уйти далеко. К тому же это значило, что его личная охрана из Черных Люциферов, очень удачно вставшая чуть дальше обычного из-за иллюзорной безопасности в окружении тысяч солдат флота, не сумеет быстро схватить своего господина и забросить в транспорт.

Рядом с Верховным лордом Терры стоял столь же ничтожный представитель рода человеческого. Как и Лансунг, он получил все блага, положенные офицеру флота, но не испытал никаких сопутствующих трудностей. Адмирал Шеридан Виллерс, его высочество космический барон Кипра Нубреа, с лицом, по мнению Круля, похожим на лошадиную морду, и кадыком, который издалека вполне бы сошел за небольшой астероид.

Зверь Круль ускорил шаг. Он неуклонно стремился к цели. Уже совсем близко. Мелкие детали маскировки перестали иметь значение. Он все еще выглядел как солдат, пытающийся отыскать свое место в строю. Но Зверь почуял кровь. Он уже ощущал, как под его ударами ломаются кости.

Убийца перешел с быстрого шага на бег. Лансунг все еще говорил, но уже передавал слово пучеглазому командиру «Автокефалия извечного». Круль отбросил аркебузу и одним движением пальца отстегнул пояс с кобурой. Сабля в ножнах и пистолет упали на пол с глухим стуком. Зверь Круль уже поднимался по ступенькам, преодолевая по две или три с каждым шагом. Люди начали проявлять первые очевидные признаки беспокойства. По-прежнему не понимающие смысла происходящего, солдаты просто смотрели. Бровь Виллерса поднялась, отражая испытываемое им недовольство. В конце концов, это были его корабль и его войска.

Но движения Лансунга выдавали осознание опасности. Круль заметил, как зрачки Верховного лорда расширяются, а вены на шее набухают. Личная охрана лорда-адмирала наконец начала двигаться. Черные Люциферы выбегали из боковых коридоров и ниш в стенах ангара. Но они были слишком далеко. Зверь получил то, что хотел. Убийца стоял перед беззащитной жертвой.

Фуражка Круля слетела, когда он, перепрыгнув через последнюю ступеньку, поднялся на подиум. Виллерс попытался выхватить кортик, но не смог вытащить клинок из ножен. Ассасин решил, что клинок застрял из-за редкого использования. Лансунг отступил на шаг. У него не возникло даже мысли о том, чтобы схватиться за оружие. На широком лице лорда-адмирала был только ужас.

Круль преодолел расстояние, разделявшее его и Лансунг а, одним прыжком. С кошачьей грацией убийца миновал Виллерса и приземлился прямо на небольшой островок податливой плоти – грудь адмирала. Ассасин буквально повис на своей цели, упираясь ботинками в бока, а коленями – в необъятную грудную клетку. Одной рукой он вцепился в обмякшее плечо, а вторую занес для удара. Теперь Зверь мучился выбором. Куда направить движение усиленного пласталью кулака? Сквозь тройной подбородок адмирала, к хребту? Или пробить ребра и раздавить сердце? Ассасин решил иначе. Он пробьет череп оплывшего от жира Верховного лорда и размажет все амбиции, родившиеся в этом мозгу, по палубе.

Внезапно Зверь Круль заметил, что с губ паникующего Лансунга срываются какие-то слова. Это был приказ тем, кто находился рядом с ним. Приближающимся Черным Люциферам. Свите. Виллерсу и офицерам «Автокефалия извечного». Ассасин понял, что эти слова были важны, и каким-то образом смог вернуться к нужному моменту времени.

– Огневой протокол «Тринадцать»! – верещал лорд-адмирал. – Трона ради! Огневой протокол «Тринадцать»!

«Довольно слов», – решил Зверь Круль.

Кулак опустился.

– Стоп! – приказал Дракан Вангорич.

Подчинение. Круль увел удар в сторону, и вся его разрушительная сила ушла в настил палубы.

– Проклятие, что такое «огневой протокол "Тринадцать"»? – требовательно спросил великий магистр ассасинов.

Гололитическая проекция померкла, и из темноты вышли храмовые инфоциты, тактики и логисты, почтительно кланяясь. Одна из стенных секций задрожала и сдвинулась в сторону. За ней оказалась маленькая комнатка, чуть более светлая, чем основное помещение. Там, привязанный к столу симулякра, лежал Эсад Вайр. Его тело от головы до пальцев ног покрывали иглы датчиков. Тонкие провода были подключены к импульсным разъемам в висках, а еще несколько волоконных кабелей уходило внутрь черепа в районе скулы, подключаясь к голоптометрическим имплантатам в глазницах.

Ассасин резко сел, выдергивая из себя иглы датчиков и кабели передачи данных. Индоктраностическое моделирование было завершено. На лице Вайра отчетливо читалось раздражение. Хищнику не дали убить свою жертву. Его не покидало чувство провала. Восстановление навыков и смертоносных приемов было прервано разозленным Драканом Вангоричем.

– Еще раз, – повторил магистр. – Что такое «огневой протокол „Тринадцать"»? Что-то новое. Я раньше о нем не слышал.

– Это болванка, – ответил один из инфоцитов. – Наши оперативники на борту корабля передали данные по физическим параметрам. Информация не входила в состав полученного пакета. Болванку создали в стратегиуме.

– Что она заменяет? – спросил Вангорич.

Вперед вышел тактик, лицо которого было скрыто под капюшоном.

– Гипотезу, разработанную логистами, – сказал он. – После встречи оперативника Вайра с Представителем Инквизиции в Ташкенте появилось великое множество вероятностей, которые логикам пришлось прорабатывать. Огневой протокол «Тринадцать» – это шаблон поведения цели, полученный по итогам результата анализа данных вероятностей.

– А именно?

– Знание различных вовлеченных и связанных группировок о существовании и расположении ряда площадок Официо Ассасинорум, – сообщил тактик.

– О тайных храмах?

– Столь ценная информация может быть предметом торга между заинтересованными лицами и организациями: Инквизиция, Экклезиархия, Адептус Механикус, Имперский Флот…

– То есть «Огневой протокол "Тринадцать"» – это?.. – Вангорич желал услышать ответ.

– Удар по площадке Официо Ассасинорум на горе Возмездия, – сообщил тактик.

– Они знают об этом месте? – уточнил магистр, разглядывая казавшегося уязвленным Вайра.

– С определенной вероятностью. Поведение цели приводит к патовому сценарию развития событий. Оперативник не может выполнить миссию, если цель обладает подобной информацией. Если бы он попытался сделать то, что задумывал, то, в соответствии с симуляционной моделью, корабль обстрелял бы с орбиты данное место. Однако мы пришли к выводу, что истинная причина выстрела и местоположение храма останутся в тайне. Инцидент будет описан как печальный несчастный случай.

– Ну, это меняет дело, – сардонически ухмыльнулся Вангорич.

Тактик не оценил шутку. Великий магистр поднялся с трона и направился к выходу. На полпути он остановился и обернулся к собравшимся в зале:

– Я хочу, чтобы из этого места вывезли людей, данные и оборудование в течение часа.

– Да, магистр.

– Довольно симуляций. Круль, за мной! – приказал Вангорич.

Как раз успевший выдернуть все датчики и кабели из своей плоти, Эсад Вайр последовал за своим господином к выходу из помещения.

– Что мы будем делать? – спросил он.

– Заставим лорда-адмирала делать то, что нам нужно, – ответил Вангорич. – Сбор армады в Главказийском Заливе не поможет защитить центр от угрозы ксеносов. Что я не стал бы называть патовой ситуацией.

– Куда мы направляемся? – задал еще один вопрос Эсад Вайр.

– Кое-куда, где даже самая большая пушка адмирала нас не достанет, – сообщил Вангорич подчиненному.

Глава 19

Эйдолика – «Альказар Астра»

В ротной часовне никого не было. Максимус Тейн предпочитал приходить сюда именно в такие часы. Все Кулаки Образцовые, от капитанов и магистров до рядовых братьев, и слуги ордена были слишком заняты подготовкой к ночи. Отчаянная стратегия Тейна спасла жизни многих космодесантников, но дорого обошлась крепости. Трещины и разрывы в толстой обшивке пустотных бастионов были наименьшей из проблем. Звездный форт получил серьезные повреждения несущих конструкций. В генератории вышло из строя несколько критично важных систем. Однако оставшемуся старшим по званию среди выживших космодесантников Тейну не пришлось латать дыры в керамите, таскать боеприпасы и проводить инвентаризацию в оружейной. Ему даже не нужно было следить за тем, как эти задачи выполняются. Командование Второй ротой капитан временно передал сержанту Хоку.

Вместо этого Тейн должен был разработать стратегию, которая с наибольшей вероятностью обеспечит выживание Эйдолики. Стратегию, которая позволит нанести как можно больший урон врагу. В идеале ему нужно было выбрать такой вариант, который позволил бы достичь обеих целей.

Даже часовня Второй роты не избежала повреждений. Без искусственной гравитации и инерционных подавителей, которые обеспечивали сохранность культовых помещений в космосе, часовня, как и большинство других отсеков, практически лежала на боку. Малые реликвии ордена валялись на полу в окружении осколков витрин. Статуи опрокинулись, а гобелены упали прямо на алтарь. Тейн положил шлем у стены и принялся за уборку.

Любимый артефакт капитана, из-за которого десантник приходил сюда столь часто, также оказался поврежден. В полой центральной колонне между алтарем и аркой входа был установлен маленький витраж. Он изображал Рогала Дорна, но не в битве и не в темные времена Великой Ереси, а в минуту размышления. Собранный из кусочков цветного стекла примарх в золотых доспехах сидел, погруженный в раздумья.

Витраж изображал момент, когда Дорн решил разделить свой любимый легион и принять Кодекс Астартес, создав множество орденов-наследников верных и стойких Имперских Кулаков. Но это изображение нравилось Тейну не только потому, что описывало момент создания Кулаков Образцовых. Все ордены-наследники Имперских Кулаков Второго Основания переняли характер воинов-предтеч. Все крестоносцы и фанатики легиона пошли за Сигизмундом, а Алексис Полукс привлек в свои ряды большинство молодых боевых братьев, отличавшихся гибким умом. Многие ветераны, составившие костяк ордена Сдирателей, удерживали стены дворца во время осады Терры и связали себя узами братства с Деметрием Катафалком.

Всем известно, что примарх и его генетические сыновья воспротивились решению разделить легион. Однако некоторые, как и сам Дорн впоследствии, увидели мудрость в предложении Жиллимана. Капитан Ориакс Данталион высказался в поддержку этого решения с самого начала, заслужив, таким образом, порицание, а по некоторым источникам – даже враждебность примарха. Но когда Дорн обдумал все, то пришел к выводу о мудрости Данталиона. Именно этот момент и был изображен на витраже. Тогда примарх наградил капитана собственным орденом, состоящим из наиболее прогрессивных боевых братьев, – под стать новоиспеченному магистру. Они были признаны образцом для подражания в этом новом мироустройстве и получили имя Кулаков Образцовых от самого примарха.

Тейн заметил, что несколько цветных стеклянных пластинок выпало из рамы. Изображение Дорна утратило целостность, в нем появились прорехи. Многие выпавшие фрагменты разбились о стены крохотной часовни во время пуска плазменного двигателя. Однако Тейн обнаружил, что один кусочек желтого стекла из изображения священной золотой брони примарха остался цел, несмотря на удар. Космодесантник подобрал его и осторожно вставил на место.

Дверь в часовню отворилась, и свет ламп, горящих в коридоре, озарил витраж, заставив изображение Рогала Дорна величественно сиять. Это зрелище очаровало Тейна настолько, что он не заметил, как в помещение вошел брат Церберин.

– Милорд, – обратился к нему почетный страж, преклоняя колено перед алтарем и целуя свои кулаки, закованные в керамит.

– Брат?

– Милорд, – повторил Церберин, поднимаясь на ноги, – часовые доложили о странном происшествии у шлюза восточного барбакана.

– Что случилось?

– Стук с внешней стороны дверей, – ответил Церберин. – Как будто кто-то хочет войти.

– Ни один зеленокожий не смог бы выжить под светом звезды Франкентала, – уверенно заявил Тейн.

– Чужаки обладают новыми технологиями, с которыми мы раньше не сталкивались, – возразил боевой брат.

Тейн кивнул.

– Пусть сержант Хок с отрядом бойцов встретит меня у барбакана, – сказал он. – После того как мы зайдем внутрь, закройте переборки. Если это враг, то нужно быть уверенным, что он не сможет проникнуть далеко.

– Как прикажете, милорд, – кивнул Церберин и оставил Максимуса Тейна наедине с Дорном.

Капитан поднял шлем и отправился к восточному трансепту. На полпути он встретился с сержантом Хоком и отрядом космодесантников. Вскоре они подошли к шлюзу барбакана.

– Что думаешь? – спросил Тейн у Гаспара, боевого брата, стоявшего на часах у ворот.

– Звук ударов слишком размеренный и спокойный для зеленокожих, сэр, – ответил Гаспар, но его болтер при этом все равно был направлен на входной проем.

Тейн ждал. За их спинами начали опускаться переборки отсека.

Затем раздался звук. Как будто кто-то молотил громадным кулаком по толстой металлической двери. Действительно, звучало не похоже на безумного дикаря или ксеноса.

– Сержант, – кивнул Тейн, и отряд Хока окружил вход; если их гость окажется врагом, то его встретят перекрестным огнем десятка болтеров.

– Прошу, Гаспар. – Капитан надел шлем и жестом указал на запорный механизм.

Часовой активировал шлюзовой замок, и массивная дверь с грохотом поползла к потолку. Ослепительный дневной свет сразу же пробился сквозь щель и на-полнил внутренние помещения барбакана. Авточувства силовой брони среагировали на изменение условий и защитили глаза космодесантников оптическими фильтрами.

Как только проход открылся окончательно, Кулаки Образцовые вскинули болтеры. В дверном проеме показалась одинокая фигура в силовом доспехе. Когда встречающие опустили оружие, воин Астартес, озаренный лучами солнца, шагнул внутрь. За ним быстро проследовали еще несколько боевых братьев в запечатанной броне.

– Закрывай! – приказал капитан брату Гаспару.

Как только створка опустилась на место и барбакан погрузился в прежний сумрак, оптика шлема Тейна среагировала и вернулась к нормальному спектру. Капитану, однако, скорость реакции техники показалась недостаточной, и он снял шлем.

Перед ним стоял маршал-крестоносец в обуглившейся броне Черных Храмовников. Его сопровождали капеллан с лицом, скрытым под маской шлема-черепа, и два члена Братства Меча, вооруженные силовым оружием и щитами. Последним членом группы оказался капитан Кулаков Образцовых в почерневшей от жары керамитовой броне. Когда офицер снял шлем, Тейн узнал Дентора из Седьмой роты.

– Рад тебя видеть, – поприветствовал брата Тейн.

– И я, Максимус, – отозвался тот.

Когда командир Черных Храмовников снял свой раскаленный шлем, Дентор представил гостя:

– Капитан Тейн, это Боэмунд, маршал крестового похода Вульпис.

– Эта встреча – честь для меня, брат-капитан, – поклонился Храмовник.

– Аналогично, маршал, – ответил Тейн. – И она стала для меня неожиданностью. Мы отправляли просьбы о помощи нашим братьям, но не думали, что вы придете так быстро. Мы, разумеется, рады приветствовать вас в стенах «Альказар Астры» и готовы разделить с вами славу грядущей битвы. Сколько боевых братьев вы привели, маршал?

Боэмунд мрачно, но понимающе смотрел на Кулака Образцового. После долгой паузы космодесантник кивнул словно сам себе.

– Второй капитан, – произнес Дентор, – маршал не…

– Благодарю, капитан, – прервал его Боэмунд. – Вы являетесь старшим по званию Астартес в этой крепости?

– Да.

– Мы можем поговорить наедине, сэр? – Храмовник не отрываясь смотрел в глаза командиру Кулаков Образцовых.

– Разумеется, маршал. Я знаю подходящее место.

Как только периметр безопасности барбакана был восстановлен, а людей Боэмунда разместили в кельях, Тейн отвел маршала Черных Храмовников в ротную часовню. До нее можно было добраться быстрее, чем до оратория, к тому же она все еще пустовала – боевые братья были заняты ремонтными работами и подготовкой к ночи. Боэмунд, как только увидел витраж с изображением Дорна, опустился на колени и четырежды коснулся сжатым кулаком нагрудника, осеняя себя знамением крестоносца.

– Прекрасное произведение, – произнес он, поднимаясь на ноги.

– Маршал, – поторопил Тейн, глядя на алтарь, – я не хочу нарушать ваш ритуал или традицию, но день близится к концу. С приходом ночи враг вернется, и у нас будет возможность отомстить за павших.

– Я видел вашу планету с орбиты, – вернулся к действительности Боэмунд, – и луну ксеносов, висящую над ней. Черные пески кишат орками. Они движутся вместе с линией терминатора. Похоже, враг оказался достаточно хитер, чтобы адаптироваться к смертоносным условиям этого мира. Завтра они возьмут крепость. С орбиты все очевидно.

– Это будет не так просто, как кажется.

– Капитан, все будет именно так, – покачал головой Боэмунд.

– Я ждал большего от крестоносцев Сигизмунда, – заявил Тейн. – Храмовнику не подобает уходить от боя. Ты говоришь о шансах на победу. Но что это для сына Дорна, если не пустой звук?

– Тяжело это сознавать, правда? – произнес Храмовник, начиная ходить взад и вперед по часовне. – Знакомое чувство. Но ты прав, такое поведение нам не к лицу. Однако мы не уходим от боя. Мы просто отправляемся воевать в другое место. Мы – крестоносцы, и наши походы не заканчиваются в один день и на одной планете. А Эйдолика – это как раз одна планета, у которой остался лишь один день.

– Ты так уверенно говоришь о наших перспективах, маршал, – сказал Тейн, – но почему бы вам с братьями не помочь нам их улучшить?

– Я уже это сделал, – ответил Боэмунд. – Мои «Громовые ястребы» вывезли капитана Дентора и остатки его роты из окружения зеленокожих.

– Ты не имел на это права, Храмовник! – злобно бросил Тейн.

– Иначе они были бы уже мертвы.

– А что с людьми, которых они защищали? Что теперь станет с ними?

– Ничего, капитан, – сказал маршал. – Они уже мертвы.

– Мне нужны твои воины, Боэмунд.

– Но я не могу их дать, – ответил крестоносец, – ибо они нужнее в другом месте. Как и твои люди, капитан.

– Маршал…

– Я был на твоем месте, – доверительно произнес Черный Храмовник. – Космодесантнику непросто повернуться к врагу спиной и отступить, но мой кастелян объяснил мне, что все это – вопрос точки зрения. Можно бежать от кого-то, а можно – куда-то. Мы сражались возле Аспирин, и да, я мог бы послать моих воинов на смерть во имя чести и славы. Но я услышал зов. Который сейчас передаю тебе. Это зов Дорна. Он звучал из динамиков моей боевой баржи, из сообщений Имперского Флота. Он разносится, не умолкая, по всему имматериуму вместе с предсмертными криками из множества миров. Нас зовут домой, брат.

– Ты же крестоносец! – обвиняющим тоном заявил Тейн. – У тебя нет дома. А Кулаки Образцовые нашли свой дом на Эйдолике.

Боэмунд ударил кулаком по нагруднику.

– Нет, – прошипел маршал. – Вот где твой дом. Ты говоришь, что Эйдолика в тебе нуждается. А я говорю, что ты нужен Империуму. Ты хоть представляешь, сколько астропатических сообщений о помощи мне пришлось проигнорировать, чтобы помочь тебе, брат? Вокруг нас гибнут миры и целые секторы. Это не единичное вторжение. Захватчику нужен не твой отдельный мир, капитан. Эйдолика сама по себе его вообще не волнует. Кровожадный монстр нацелился на весь сегментум. Чего ты сможешь добиться здесь?

– Это мой мир! – взревел Максимус Тейн, глядя на маршала сквозь витраж. – И это мои люди! Моя крепость!

– Твои люди обречены, – сказал Боэмунд и помолчал, давая собеседнику осознать истинность сказанного. – Но в том, что этот мир теперь принадлежит дикарям, нет ни твоей вины, ни вины твоих командиров. Вы никогда не могли выиграть эту битву. Сколько еще ты сможешь продержаться, сражаясь ночью и прячась днем? На сколько хватит припасов в оружейных? На день? Или неделю? И что будет, если тебе удастся перебить всех зеленокожих на поверхности? Штурмовая луна просто разорвет планету на части и спалит обломки в пламени звезды.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Ты – ничего, капитан. Это мы должны сделать. Все братья по крови. Собрать все силы. Дикарей нельзя остановить здесь, так же как нельзя было сделать это на Аспирин. Мы должны поговорить с магистром Мирхеном, моим верховным маршалом. С Шарном. С Квезадрой из Багровых Кулаков и Иссахаром из Сдирателей. Пришло время всем орденам – наследникам верных легионов, разбросанным по Галактике, – снова объединиться для защиты человечества. Но это случится не здесь и не сейчас, Тейн. Однако мы должны быть готовы ответить на зов Дорна, когда час настанет.

Максимус Тейн отвел взгляд. Он смотрел на изображение примарха, собранное из кусочков цветного стекла. Ни тот ни другой космодесантник не нарушали повисшую тишину.

– Послушай, Тейн, – сказал Боэмунд, – я говорю тебе эти слова как брат, постигший эту мудрость так же, как ты, – в пламени битвы. Для меня это решение было столь же болезненным и тяжелым.

– Твои корабли ждут на орбите? – спросил Кулак.

– Да, – ответил Храмовник. – Они удерживают позицию на солнечной стороне. Мои челноки смогут эвакуировать вас со всем оборудованием в течение часа.

Тейну не нужно было сверяться с хронометром, чтобы знать, что ночь уже близко. Он всем своим существом чувствовал, как уходит время.

– Ну, у нас как раз и осталось около часа, – сказал он.

Боэмунд понимающе кивнул.

Капитан Кулаков Образцовых и маршал Черных Храмовников вместе двинулись к выходу из часовни. У самой двери Тейн обернулся и в последний раз взглянул на любимый витраж.