Текст книги "Проект Каин. Адам (СИ)"

Автор книги: Даниил Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

– Мама я… я не знаю. Я разошлась со своим молодым человеком буквально вчера из-за того, что он оказался подлецом, – Аня снова взяла бутерброд, посмотрела на него, и положила обратно. Аппетит пропал. Она взглянула на свою мать, и почувствовала, что глаза опять защипало. Ну уж нет, хватит на сегодня слез. – В общем, я порвала с ним. Наверное, к лучшему. А потом позвонила ты и…

Девушка беспомощно развела руками, мать молча налила ей еще чаю.

– Хорошо, Аня, как скажешь, – сказала Валентина. – Я знаю, что ты на меня обижена за то, что произошло тогда…

– Мама, я не…

– …и возможно ты отчасти права. Но все-таки ты наша дочь, Аня, и мы с отцом очень любим тебя. Если что-то – не дай Бог, конечно! – случится, мы будем первыми, кто поможет тебе.

Аня растерянно смотрела на мать. Впервые она заговорила о том, что случилось несколько лет назад, о той отвратительной сцене в гостиной. И сейчас девушка чувствовала странную растерянность, хотя, по логике, должна была бы ощущать радость… Но ее не было, и Ане стало стыдно, будто она обманула кого-то и, кроме всего прочего, еще и попалась на лжи. Наверное, все-таки слишком устала, хотя где-то в глубине души шевельнулся червячок злорадства: дескать, она-таки признала свою вину, пусть косвенно, но все-таки. Аня попыталась заглушить этот голос, пожелала ему скорейшей и, желательно, мучительной смерти, но все равно, все равно…

– Спасибо мам, – наконец, произнесла она. Надо было что-то добавить, что-то сказать, но после паузы девушка смогла лишь повторить. – Спасибо.

Мать кивнула, встала, взяла кружку и пошла к раковине. Зашумела вода. Аня взяла надкусанный бутерброд, стала жевать, но без охоты, через силу.

– Я пока пойду постелю тебе, – мать вытерла руки о полотенце, обернулась к дочери, улыбнулась. – Будешь спать в своей комнате. Она немного уменьшилась с тех пор, как ты уехала – отец сделал там небольшую гардеробную для меня – но места для твоего старого дивана еще хватает.

Аня тоже улыбнулась в ответ:

– Было бы здорово, мам. Думаю, буду спать, как убитая. Спасибо… за все.

Валентина кивнула, понимая, что хочет сказать дочь, и вышла из кухни. Девушка проводила ее взглядом, зачем-то взглянула на свои руки и тихонько заплакала.

10.

Мать как раз заправляла простынь, когда Аня вошла в свою бывшую комнату. По пути она успела заглянуть в ванну, поэтому выглядела вполне прилично, даже не сказать, что плакала. Ну, она очень на это надеялась.

– Ну вот, вроде все готово, – мать расправила простынь, положила в изголовье разобранного дивана подушку, уже облаченную в наволочку с выцветшими от многих стирок героями диснеевских мультфильмов на ней. Аня почувствовала мгновенное, но не то чтобы неприятное чувство дежа-вю. Это была ее любимая наволочка в те времена, когда по земле еще ходили динозавры.

– Я включила нагреватель, – мать указала на древний электрообогреватель у окна. – Сама помнишь, сторона северная, ветер выдувает тепло быстро… Здесь еще одно одеяло, на всякий случай. Надо будет подушку, они тут, на верхней полке, где обычно. Ну, в общем, сама разберешься.

– Конечно, мам, – Аня подошла и села на расстеленную постель, от которой приятно пахло свежим бельем. Интересно, что за средство использовала мать: наволочки и простыни всегда отдавали свежестью не смотря на то, что на дворе могла стоять тридцатиградусная жара.

– Ладно, ложись, отдыхай. Завтра мне работать, придется тебе поухаживать за отцом. Ты не забудь, позвони в офис – не хорошо просто так все бросать, никого не предупредив.

– Да, мам. Обязательно позвоню. Возьму неделю, а то и две отпуска за свой счет.

Аня как раз вешала джинсы на спинку стула, поэтому не видела, как по лицу матери промелькнула тень неудовольствия: то ли от сказанных дочерью слов, то ли от кружевных, похожих на паутинку, черных трусиков Ани.

Девушка забралась под одеяло и посмотрела на маму.

– Хорошо, что с папой все в порядке, – помолчав, сказала Аня.

Валентина кивнула, подошла к дочери и наклонилась над ней. На какое-то мгновение Ане показалось, что мать собирается поцеловать ее, но нет, та просто поправила выбившуюся из-под диванной подушки простыню.

– Спокойно ночи.

– Спокойной ночи, мам. Приятного сна, – по инерции сказала Аня и только потом сообразила, что последний раз говорила так в далеком детстве, еще до того, как пошла в школу. Она всегда желала родителям сначала спокойной ночи, а потом добавляла, словно первого было мало, пожелание «приятного сна». На всякий случай, чтобы не снилось ничего плохого.

– Приятного сна, Ань, – в голосе матери послышалась улыбка, щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту.

Женщина тихонько закрыла дверь, а Аня лежала, глядя на ярко-оранжевые раскаленные нити электрообогревателя на полу, и прислушивалась к осторожным шагам матери, когда та ходила по квартире, проверяя, закрыты ли краны, выключен ли газ и погашен ли везде свет. Это было неизменным ритуалом на протяжении многих лет, и почему-то именно благодаря тихому поскрипыванию знакомых половиц Аня, наконец, поняла, что она дома.

Девушка улыбнулась, закрыла глаза и почти тотчас уснула. Спустя полчаса за окном, где-то совсем близко раздались отчетливые пистолетные выстрелы, затем крики, но Аня только что-то пробормотала во сне и перевернулась на другой бок.

И уж тем более она не проснулась, когда, едва слышно скрипнув, приоткрылась дверь в комнату.

Глава седьмая

1.

На следующей неделе город был блокирован частями регулярной армии, которые продолжали стягиваться к Горецку со всей области по приказу Президента. К сожалению, эти действия несколько запоздали – из соседних районов начали поступать сообщения о первых признаках появления Каина. Конечно, введенный в городе карантин мог бы приостановить и даже обратить вспять запущенный механизм заражения, но для этого надо было либо уничтожить весь город целиком (на это не пошел бы Президент, до сих получающий информацию, что ситуация под контролем); либо карантин должен был быть действительно эффективным… вот только многие жители, уже зараженные или имеющие больных родственников, начали разбегаться во все стороны наподобие тараканов, попавших под струю инсектицида. Их тормозили на блокпостах, грозно рявкали и заворачивали назад, но как всегда деньги решали все, в том числе выезд из якобы блокированного города.

Понедельник, как всем известно, тот еще подарочек. И наступивший понедельник оказался оченьтяжелым днем для Горецка. Можно сказать, именно тогда город начал биться в предсмертной агонии.

2.

Сергей Одинцов собирался на работу, когда по телевизору передали нечто, заставившее его прекратить завязывать галстук и вернуться в комнату. Ему показалось, что он ослышался, но спустя несколько минут понял: лучше бы действительно показалось. Шли новости и голос диктора, срывавшийся от волнения, комментировал происходящее на экране.

3.

– На данный момент стало известно, что в огне погибло более двадцати человек. Предположительно возгорание началось с подвала больницы. Как вы сами можете наблюдать на экранах телевизоров, пожарным расчетам помогают люди в военной форме.

Камера показала укутанное клубами черного дыма здание первой городской больницы, находящейся в центре города. Сергей присел на краешек дивана. Как, черт побери, могла загореться больница чуть ли не на центральной площади? По улице метались какие-то оборванцы в больничных халатах, из облаков дыма то появлялся, то исчезал алый бок пожарной машины. Рядом застыло два болотного цвета Урала. Какого, спрашивается, черта, там делают военные? Других дел нет?

Между тем ведущая новостей продолжала:

– На данный момент огонь удалось локализовать, но ущерб, нанесенный больнице, не известен. Хуже того, в здании находились больные на стационаре, и о их судьбе мы, к несчастью, пока ничего не можем сообщить. Военные просят родственников не появляться около горящего здания, дабы избежать травм и ненужной паники. Вместо этого вы можете позвонить по следующему телефону, где вам предоставят всю интересующую вас информацию: 40-42-15. Повторяю…

Сергей выключил телевизор и откинулся на спинку дивана. Военные?С каких пор армия стала советовать гражданским, что делать? Насколько он знал, прав у всех этих «оловянных солдатиков» с лампасами на штанах не было никаких… если только кто-то, обличенный властью, не озвучивал соответствующие распоряжения.

– Интересно девки пляшут, – пробормотал Сергей. Взглянул на часы: оставалось полчаса до начала рабочего дня, где его ожидал недоделанный проект. Но почему-то сейчас Одинцова не волновали комиссионные, которые он мог бы получить.

Когда Сергей запирал дверь, в голове по-прежнему металась мысль о том, какого лешего понадобилось армии лезть в дела города… и что за всем этим может последовать.

4.

По понедельникам Сергей машину не брал, так как имел плохую привычку накануне вечером выпивать немного пива. Нет, похмельем по утру не маялся, дрожи в руках не было, но давать «гайцам» малейший повод заработать на себе не хотелось. Так что, шагая к остановке автобуса, Одинцов продолжал размышлять о только что увиденном. И чем больше он об этом думал, тем сильнее росло недоумение. Слишком уж много кругом военных. Слишком.

На остановке пришлось простоять почти двадцать минут и Сергей уже начал нервничать, боясь, что опоздает на работу, когда подъехал автобус. Усевшись на свободное место, он услышал, как за спиной две старушки брюзжат, дескать, частники совсем обнаглели: за полчаса не прошло ни одной маршрутки. То их по пять штук одна за другой едут, то не дождаться, как манны небесной. Одинцов про себя с ними согласился, но мысли тотчас перескочили на другое. Почему-то его одолевала непонятная и от этого еще более неприятная тревога. Пустыми глазами он смотрел на проносящийся за окном солнечный пейзаж; смотрел, погруженный в свои мысли, не замечая никого и ничего вокруг; смотрел, пытаясь понять, откуда у него возникло – и становилось все сильнее – ощущение, словно на него надвигается шторм, а он, маленький и несчастный Сергей Одинцов, не знает, куда бежать и где прятаться.

5.

Удивительно, но опоздал он не один, хотя и пришел на добрых двадцать минут позже. Через проходную прошли вместе с Петром Васильевым, рабочим из цеха, который выглядел явно чем-то недовольным. Директор конторы строго относился к «опоздунам», как он называл опоздавших: за пять минут задержки вычитал часовую зарплату. По логике, если уж опаздывал на пять минут, то лучше и не торопиться, прийти к девяти, верно? Верно, только многие по опыту знали, что в таком случае вполне можно было лишиться четверти месячной премии. А если шеф был не в духе – то и половины.

Петр – здоровый мужик, собирающий стеклопакеты – кисло ответил на приветствие Одинцова и сказал:

– Б…дь, ну вот как объяснить шефу, что задержался не по своей вине?

– А что такое?

– Ждал, пока автобус придет – не поверишь! – почти полчаса.

Сергей задумчиво посмотрел на него и сказал:

– Верю, я тоже проторчал на остановке двадцать минут.

– Может, у них там авария какая-нибудь, – Петр пожал плечами. – Всякое бывает… Только мне как-то от этого не легче.

– Это точно, – сказал Сергей только для того, чтобы что-нибудь сказать.

Они махнули друг другу, и пошли в разные стороны: Сергей побрел в офис, Петр направился к зданию цеха. Одинцов видел, что на крыльце кто-то стоит, вроде бы Мишка, не разобрать. Что ж, все равно влетит от шефа, отчего бы и не покурить пять минут – хуже не будет.

– Привет, – Одинцов пожал протянутую пухлую руку, достал сигареты, закурил. Мишка кивнул, он выглядел непривычно задумчивым и слегка рассеянным.

– Повезло тебе, шеф все еще не приехал, – сказал Свердлов.

Сергей почувствовал мимолетный прилив радости, который тут же исчез, как будто и не появлялся. Что-то было не так. Одинцов внимательно присмотрелся к другу и спросил:

– А чего грустный тогда такой?

Мишка помолчал, потом ответил:

– У меня сестру в больницу положили. На стационар.

Сначала Одинцов не понял, а потом перед глазами встала картина горящего здания. Картина, которую он видел по телевизору не далее как час назад.

– Боже, неужели…

Михаил непонимающе посмотрел на него, а потом слабо улыбнулся. Только сейчас Одинцов заметил, каким бледным был его коллега.

– Нет, не в первую. Я тоже видел новости, – он затянулся сигаретой. – Положили в областную поликлинику, у нее какой-то знакомый на работе нашелся, помог с этим. Там, говорят, врачи получше, да и лекарства под рукой, к тому же не так дорого, как в «городской». Хотя сам понимаешь, цена была не так уж и важна, но ты не представляешь, как я рад, что она настояла на своем, и не дала себя уговорить лечь в «городскую».

Он замолчал и тяжело сглотнул, будто в горле стоял комок. Сергей ничего не сказал, только кивнул. Он знал, как коллега любит свою старшую сестру, любит просто до безумия. Нет, не то что бы было что-то такое (хотя некоторые недалекие личности из «цеховых» и позволяли себе пошутить на эту скользкую – по их мнению – тему). Просто мать у Свердловых умерла, когда Мишке было не больше семи, во всяком случае, он как-то упоминал, что только в школу ходить начал. А отца он и не видел никогда, тот бросил семью после того, как Мишке исполнился год. Говорят, сбежал с какой-то шлюшкой, но ключевое слово тут «говорят». Так и получилось, что семи-восьми летний Мишка и его четырнадцатилетняя сестра оказались на попечении у каких-то дальних родственников. Естественно, поневоле сестре пришлось заботиться о Мишке: от родственников, которые раньше видели брата и сестру в лучшем случае пару раз в год, сложно ожидать особой любви. Так и получилось, что сначала она заботилась о Михаиле, а потом и он начал отвечать тем же.

– Что-нибудь серьезное? – спросил Сергей.

– Да нет, ничего такого, просто острое отравление. Я ей говорил, что это могла быть дизентерия – я вроде бы слышал, что у нас сейчас в городе эпидемия, около сотни заболевших. Хотя, если вдуматься, где она могла ее подхватить?

– Не знаю, – Сергей вдруг подумал о недавнем инциденте в магазине. Но тот человек в очереди выглядел простуженным, а не мучающимся животом.

– Как бы там ни было, вчера увез ее в поликлинику. Знаешь, смешно, но там тоже куча народу с подобными симптомами. Может, это и вправду какая-то эпидемия?

– Ты имеешь в виду что-то типа холеры? – спросил Сергей.

– Нет, конечно, – сказал Михаил. Он рассеяно водил пальцем по лужице воды, собравшейся во впадинке на железной ограде крыльца. – Не те времена, знаешь ли: нет, некоторые из homo sapiens по-прежнему испражняются в канавах, но все-таки мы стали более цивилизованными.

Сергей улыбнулся:

– Тогда дизентерия? Знаешь, звучит немного глупо.

– Помнишь, в прошлом году говорили о сотнях людей, заболевших краснухой где-то на юге страны?

Ухмыляясь, Сергей кивнул.

– Заболеть детской болезнью – вот это действительно глупо, а дизентерия, к твоему сведению…

Договорить Мишка не успел – из цеха раздался пронзительный вопль, следом еще несколько, а потом разноголосые крики. Сигарета выпала из пальцев, но Сергей этого не заметил.

– Что случилось? Кто-то попал в станок? – Мишка испуганно посмотрел на коллегу.

– Я не… – начал тот, но в этот момент ворота цеха распахнулись и на улицу, шлепая по лужам, выбежал один из «цеховых», Старик, тот самый, который помогал Мишке напоить умершего уже Ваську. Рот Старика был приоткрыт, глаза выпучены. Сергей вдруг поймал себя на том, повторяет одно и тоже: только бы он их не увидел, только бы он их не увидел, только бы…. Словно услышав его мысли, Старик побежал в их с Мишкой сторону, что-то выкрикивая и размахивая руками.

Сердце у Сергея упало, но он начал спускаться с крыльца, уже зная, что случилась какая-то пакость и ему придется иметь с ней дело, хочет он того или нет.

6.

Сашке Рыжему, отпраздновавшему день рождения в прошлую пятницу, не повезло. Вообще-то он всегда считал, что леди Фортуна благоволит к нему: частенько без всяких проблем списывал на экзаменах в институте, гулял с лучшими девчонками, пару раз выкручивался из переделок, в которые умудрялся попадать по молодости в «девяностые»… как-то так получалось, что все получалось. Когда говорили, что он везунчик, Сашка в ответ только смеялся, а в глубине души злился на этих людей. Они ведь вполне могли спугнуть его удачу, в которую он, между прочим, искренне верил.

Они вчетвером – Рыжий, Валентин, Старик и Петр – перешучиваясь, шли к раздевалке. Петр рассказывал какую-то очередную байку о своих приключениях на любовном фронте. Рыжий почти не слушал, он улыбался своим мыслям, точнее, воспоминаниям о проведенной с однокашницей ночи. Они не виделись уже… Боже, почти десять лет! А в пятницу он, вместо того, чтобы пойти домой, зачем-то набрал ее домашний номер и… Часа в три утра они уже занимались всем тем, чем могут заниматься взрослые люди, которых когда-то связывали близкие отношения.

Васильев сказал что-то, отчего Старик и Валентин покатились со смеху, Рыжий, привлеченный хохотом, обернулся, тем самым совершая самый неудачныйпоступок за свою жизнь. Именно в этот момент нечто прыгнуло на него из полумрака комнаты, дверь в которую он не глядя открыл. Рыжий успел услышать животный рык, успел увидеть, как медленно сползают с лиц ухмылки его приятелей и округляются их глаза. Он успел почувствовать волну кислой вони, накатившей на него как густой туман. Он даже начал поворачиваться к тому, что было за дверью, что ждало его всю ночь, наливаясь дорогой водкой и пожираемое болезнью. Сашка знал, что ему непременно повезет, что все будет в порядке, все будет хорошо, не может же с ним здесь произойти что-то плохое, он же счастливчик, ему всегда…

Мощный удар в лоб на секунду оглоушил Рыжего, а затем две руки вдернули его в комнату, раздирая рубашку до самого пояса. Во все стороны, как маленькие пульки, брызнули металлические пуговицы, с серебряным звоном отскакивая от стенок и закатываясь в углы. Сашка попытался закричать, но тут чьи-то зубы вонзились в его руку, и он тотчас передумал – он заорал,с легкостью перекрывая крики своих приятелей. А следом из темноты вылетел кулак, ноги Рыжего подогнулись, и он бы упал на пол, если бы некто – нечто – не подхватило его и не швырнуло через всю комнату, словно он, стокилограммовый мужик, вдруг стал не тяжелей пуховой подушки. Ударившись головой о шкаф, Рыжий тотчас отключился.

Можно сказать, что свою удачу он и вправду исчерпал.

7.

Игорь Чугаев сидел на скамейке, опустив руки и свесив голову, как будто его внезапно сморил сон. Запястья, предплечья и большая часть одежды на нем была покрыта бурыми засохшими пятнами. «Да уж, – подумал Сергей, – бедняга явно не тарелку борща на себя опрокинул». Склоненная голова Игоря изредка подергивалась, словно во сне отгонял окруживших его мух.

Сергей повернулся к работягам, столпившимся за его спиной. В полумраке их лица показались Одинцову нездорово возбужденными и при этом неестественно бледными.

– Вроде спит, – сказал он.

– Ага, спит, жди, – один из рабочих, Валентин, подошел к стеклу, прижался к прохладной поверхности лбом.

– Рыжего видишь? – спросил Мишка.

Валентин кивнул:

– Вон, у шкафа валяется… Господи, да что за х…ня тут происходит?!

– Не ори, вдруг и вправду спит, – подошедший Петр крутил в руках кусок арматуры. – Нельзя их там так оставлять. Не дай Бог, Рыжий себе башку пробил, или еще чего. Надо помочь, короче.

Валентин обернулся:

– И что ты делать будешь, когда этот сумасшедший гандон на тебя кинется?

– Найду я, что сделать, – невозмутимо ответил Васильев.

– Может, все-таки ментов дождемся? – Валентин растерянно посмотрел на Сергея и молчаливого бледного Мишку, словно ища у них поддержки.

Сергей покачал головой и сказал:

– Нет, Петька прав. Черт его знает, что там с Рыжим, надо хотя бы убедиться, что он жив. Ты только это… железкой своей особо не маши, ага?

Петр кивнул и повернул ручку двери.

8.

Петр сунул голову в дверной проем и прошептал:

– Эй, Игореха, ты как?

Мужчина продолжал сидеть, не обращая никакого внимания на вопрос. Петр огляделся, приоткрыл дверь пошире и осторожно зашел в комнату. В воздухе стоял противный запах подгнивающей кислой капусты. Слабый свет сочился через маленькое окошко, играя на прозрачном боку бутылки. Следом проскользнул Мишка, потом зашел Сергей. Валентин маячил за их спинами, не решаясь переступить порог, но и не желая оставаться в стороне.

– Игорь?.. Сашка?.. Эй, Рыжий, если ты в порядке – отзовись.

Тишина в ответ: сидящий на скамейке мужчина все так же сидел, опустив голову и изредка ей подергивая, а валявшийся в дальнем углу Рыжий все так же продолжал валяться. «Сонное царство, да и только», – подумал Сергей.

– Оба в отключке, – прошептал Мишка и нервно хихикнул.

– Ну, чего там? – так же шепотом поинтересовался Валентин.

– Да похоже он и вправду… – договорить кто именно «он» и что «вправду» Петр не успел.

Сергей, как и все остальные (кроме Валентина), придерживался мнения, что Чугаев спит, нажравшись водки (пустая бутылка стояла на столе). Поэтому, когда Игорь резко поднял голову и уставился на вошедших пустыми, подернутыми пеленой глазами, Одинцов почувствовал, как у него подгибаются колени.

Валентин, стоящий последним, вытаращил глаза и захрипел, будто в горло ему попала косточка от вишни. Игорь дернул головой и вдруг с места кинулся к ним.

«Боже, да он быстрее нас всех вместе взятых!..» – успел подумать Сергей, а потом думать стало некогда, остались одни инстинкты.

Сергей видел, что Петр готовиться ударить приближающегося на всех парах Чугаева, но им втроем (Валентин уже довольно-таки резво скрылся за дверью) было никак не развернуться в узком «предбаннике» раздевалки. Поэтому Одинцов принял единственно возможное решение: просто упал на колени. Что-то неприятно хрустнуло, стрела острой боли пронзила левую ногу.

Васильев коротко «хекнул», и спустя секунду железная «бита» пронеслась над головой Одинцова, заставляя волосы на макушке пошевелится от теплой волны воздуха.

От удара арматурой по плечу Игорь отлетел к стенке и завизжал, как поросенок, которому режут яйца. При этом он умудрился каким-то чудом сгруппироваться и отскочить от стенки как каучуковый мячик. Петр коротко размахнулся и нанес еще один удар, сверху, но на этот раз Игорь отклонился в сторону, и тяжелая арматурина прошла совсем рядом с плечом.

– Твою… – изумленно выдохнул Петр, по инерции делая шаг вперед, только чтобы удержаться на ногах. Этого оказалось достаточно.

Игорь коротко не то гавкнул, не то взвизгнул, и врезался в пытающегося сохранить равновесие здоровяка. Они кубарем вылетели из комнаты, оттолкнув по-прежнему стоящего на коленях Сергея в сторону. Вскрикнув от острой боли в левом колене, он неуклюже упал на бок, стараясь откатиться подальше. За его спиной раздавалось пыхтение и звуки ударов. Время стало каким-то вязким, воздух с трудом проталкивался в глотку.

Мишка подскочил было к замершему на полу Сергею, его посиневшие губы тряслись, широко раскрытые глаза были пусты. Он уже протянул руки, собираясь помочь Одинцову подняться, но тут завопил Васильев:

– АААА, БЛ…Ь! СУУУУУКАААА!

Михаил дернулся как от пощечины и выскочил в коридор. Сергей застонал и на четвереньках, как побитый пес, пополз к выходу, ощущая, что опаздывает, понимая, что Игорь сошел с ума, и сейчас он поубивает их всех, как убил, похоже, и Рыжего. Он торопился, как мог, слыша вскрикивания, глухие шлепки и стоны, но ноги не слушались. Из-за двери послышался протяжный крик, а потом ритмичные звуки, похожие на глухие удары по барабану. Он полз как младенец, с разъезжающимися ногами, мысленно подгоняя самого себя.

Одинцов добрался до двери, выглянул из-за косяка и замер с открытым от увиденной картины ртом: Мишка, толстый Мишка Свердлов сидел верхом на Игоре, держа того за волосы, и долбал об пол его башкой. При каждом соприкосновении окровавленной головы с песочным полом и возникало то самое глухое барабанное «бумканье». Немного в стороне, валялся на животе Петр, видимо без сознания. В воздухе клубилась пыль, в голове у Сергея промелькнула дурацкая мысль: прям, б…я, вестерн какой-то. Он нервно засмеялся и тут же закашлялся.

– Ми… – захрипел он и снова закашлял. – Мишка… Прекрати.

Сергей с трудом встал на ноги, держась за косяк, и поковылял к Свердлову.

– Хватит, Миш. Хватит.

Свердлов обернулся, посмотрел на него, перевел взгляд на свою руку. Медленно разжал пальцы, голова Игоря «бумкнула» последний раз об пол. Толстый, несчастный, а сейчас еще и мертвенно бледный Михаил снова посмотрел на Сергея большими, пустыми глазами, словно спрашивая его, как же это могло произойти.

9.

Сергей жадно выпил второй стакан воды и звучно рыгнул.

Втроем они затащили отключившегося Игоря в раздевалку и равнодушно бросили тело на пол. Сергей сразу же уселся на скамейку и стал, морщась, массировать колено. За его спиной раздалось какое-то бурчание, он обернулся и увидел, как мужики поднимают с пола пришедшего в себя Сашку.

– Фух, Рыжий, ты чего отъелся так, а?

– Отвали, Мишка… – слабый голос осунувшегося Сашки был едва слышен.

– Я сейчас отвалю, сам пойдешь. Ну-ка, аккуратно. Оп-па!

Они посадили его на скамейку рядом с Серегой. Рыжий коротко вскрикнул от боли и откинулся назад, положив локти на стол.

– Хреново выглядишь, – сказал Сергей.

– Пошел бы ты следом за своим приятелем, – вяло откликнулся Рыжий, все рассмеялись. Напряжение постепенно спадало.

– Что с коленом? – Мишка уселся рядом. Он вытер вспотевший лоб грязной рукой, оставив разводы, похожие на маскировочную краску каких-нибудь «коммандос».

– Вроде более-менее. Выбил, похоже.

– Я смотрю, у вас тут весело было, – усмехнулся Рыжий. Он начинал приходить в себя.

– Очень, жалко, тебя не было, – беззлобно огрызнулся Сергей.

– Нет уж, спасибо. С этим придурком-то что?

– Щас посмотрим, – Петр встал и подошел к лежащему как куль с картошкой Игорю.

– Осторожно! – вырвалось у Сергея, когда Васильев перевернул Игоря на бок.

Петр коротко взглянул на Одинцова, затем внимательно оглядел испачканное кровью и песком лицо Чугаева и произнес:

– Жив, сука, – в голосе Петра слышалась странная смесь недоумения, злости и жалости.

Мишка шумно выдохнул и сказал:

– Я думал, что того… все.

– Не, нифига подобного. Видимо, крепкая у него черепушка. Жалко только мозги мягковатыми оказались.

Петр вернулся к приятелям и сел рядом. По правому бицепсу из-под разорванной рубахи тонкой струйкой текла кровь.

– Рыжик, ты как? – спросил Васильев.

Сашка открыл глаза, осмотрелся, словно не совсем понимая, где он:

– Хреново.

– Ничего не сломано?

– Не… Врезал мне хорошенько, да еще, прикиньте, покусал кое-где. Бугай психованный.

Мишка хохотнул, но как-то неуверенно, как будто ему на самом деле вовсе не было смешно. Петр задумчиво посмотрел на свою руку.

– Меня тоже цапнул в плечо, когда мы с ним боролись. Видать, наш дружок последние мозги пропил, не иначе.

– Похоже на то, – согласился Сергей. Подумал и добавил: – Надо вызывать скорую и ментов. Не дай бог очнется.

Петр мрачно ухмыльнулся:

– Тогда мы на него Мишку спустим. Ты как, хочешь докончить начатое?

– Очень, б…я, смешно, – но Свердлов и сам не удержался от улыбки. Несмотря на многочисленные ушибы, он чувствовал себя на удивление хорошо.

Распахнулась дверь, Петр привстал, сжимая кулаки, в комнату забежал Старик. Он замер на пороге, оглядывая четырех сидящих на скамейке побитых мужиков. Его взгляд метнулся к лежащему на полу Чугаеву, рот раскрылся в комичной гримасе изумления.

– Привет, Старик, как твое ничего? – поинтересовался Рыжий. Старик посмотрел на них вытаращенными глазами и выдавил:

– Ни фига себе, чем вы тут без меня занимались, ребятишки?

10.

– Старик, ты что, шутишь?! – в голосе Петра явно слышалась злость.

– Я тебе говорю как есть. Ментов я вызвал, они обещали подъехать, как только смогут. Первый раз слышу такую ахинею – как будто у них забот полон рот. А по ноль-три вообще дозвониться не смог – все время занято. Я наказал Светке, чтобы она постоянно набирала номер, пока не дозвонится, а сам пошел к вам.

– Когда подъедет полиция? – спросил Мишка.

Старик пожал плечами:

– Я не знаю, сказал же. И они не знают, как я понял. Может, в городе что-то произошло – по крайней мере, когда я разговаривал, на фоне у них там слышалась целая какофония дребезжащих телефонов.

Старик беспомощно пожал плечами. Петр хмуро смотрел на лежащего у ног Игоря, остальные переглядывались, не зная, как реагировать на неожиданную проблему…

– Может быть, это из-за больницы? – Сергей по-прежнему массировал ногу, сидя на скамейке. Когда все повернулись к нему, он пояснил:

– Утром сгорела первая городская, дотла. Может, поэтому и не дозвониться до скорой, а менты слишком заняты…

– И при чем тут, интересно, менты? Это же дело пожарных, – не очень уверенно сказал Петр.

– Не знаю, может те одни не справляются, – Сергей задумался, а потом, вспомнив, добавил: – Там вообще два, а может и больше, военных грузовика стояли. Видать, пожар серьезный.

– Тогда не знаю, – Петр отступил на шаг и покачал головой.

Все молчали, Сергей лихорадочно соображал, что предпринять. Рыжего надо было в больницу, это ежу понятно. Да и ему самому не плохо бы показаться врачу: он чувствовал, что нога начинает распухать. Надо же было так неудачно шлепнуться на коленки!.. А тут еще этот псих на полу, и не известно, когда приедут полицейские, чтобы его забрать. Черт!

– Надо его связать, – сказал Мишка.

– Интересно чем? – спросил Петр. Они стояли рядом и смотрели на мерно дышащего Чугаева.

– Я не знаю, – Свердлов беспомощно огляделся. – Нельзя же его оставлять так. Если он очнется…

Он не договорил и пожал плечами. Все было понятно и так. Сергей встал и подошел, хромая, к ним. Да, Игоря нельзя было оставлять так, это точно.

– Эх, всему вас надо учить, – прохрипел Рыжий. Выглядел он плохо: кожа приобрела какой-то синюшный оттенок и вся блестела от маслянистого пота. Он дрожащими пальцами стал расстегивать ремень. Мишка и Петр непонимающе переглянулись.

– Ты что, предлагаешь связать его твоими портками? – спросил Васильев.

– Придурок, – беззлобно отозвался Рыжий. Он медленно вытащил ремень и бросил его на пол. – Пояснять надо?

11.

Петр встал с колена, вытер пот. В комнате было душно, и мерзкий запах прокисшей капусты вызывал дурноту.

Мишка оглядел связанного по рукам и ногам Игоря. Он по-прежнему валялся без сознания, но теперь, когда Чугаев выглядел как спеленатый младенец, Мишке стало гораздо спокойней. Свердлов почувствовал мимолетную радость, когда увидел свернутый набок, умазанный в крови и прилипшем песке нос Игоря. Но злорадство почти тотчас уступило место ощущению вины: зря он его так, конечно. Но когда он увидел, как этот псих сидит на Петьке и пытается задушить его, словно черная пелена опустилась на глаза Михаила. Он ни когда не был особенно смелым, но в тот момент не раздумывая хорошим пинком скинул Игоря с потерявшего сознание приятеля, а потом, пока Чугаев не успел опомниться, начала долбать его о песок головой.