Текст книги "Проект Каин. Адам (СИ)"
Автор книги: Даниил Берг
Жанр:
Постапокалипсис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)
Глава шестнадцатая
1.
Максим Дробышев подал руку Ане, помогая спуститься с обгоревшего остова машины, через капот которой она аккуратно перебиралась. Николай стоял чуть впереди, осматривая в неверном вечернем свете улицу, раскинувшуюся перед ними.
Девушка кивнула Максу и подошла к Гладышеву. Небрежным и совершенно бессознательным жестом она поправила короткую прическу и спросила у Николая:
– Что-нибудь есть?
Он покачал головой:
– Нет, все тихо вроде бы. Больше я никого не видел, – он виновато обернулся к Максиму. – Может быть, мне и вправду показалось, что там кто-то был.
– Даже если показалось, проверять на своей шкуре как-то не хочется, – отозвался Дробышев.
Он поправил лямки походного рюкзака, в котором лежало одеяло, смена белья, кое-какие мелочи и еда, состоящая, в основном, из всяческих быстрорастворимых «Ролтонов», «Дошираков» и прочих подобных гастрономических изысков. Впрочем, у такой еды одно несомненное преимущество: она занимала мало места, и ее легко нести. А чем легче рюкзак, тем проще убегать. Если, конечно, это понадобится.
– Что, идем дальше?
Николай взглянул на часы, посмотрел на Аню и пожал плечами.
– Можно еще часик пройти. Только я думаю, все-таки не умно будет идти по улице. Мы тут… у всех на виду. Как считаешь, Макс?
– Пожалуй, – он подошел к ним и тоже взглянул на часы. Полвосьмого. – Пойдемте, попробуем пройти через этот дворик. Вроде бы он сквозной, можно будет выйти на Лермонтова – она не такая… широкая как эта. Пойдешь первым? Или пустишь меня?
Николай слабо улыбнулся и приподнял монтировку.
– У меня есть мой поводырь, – он снова взглянул на пустую улицу, на застывшие машины, похожие в сумерках на горбящиеся тени троллей, поджидающих своих жертв. Город казался пустым, но на самом деле таким не был. Они все еще шатались где-то здесь, ожидая тех, кто был достаточно смел или глуп, чтобы показаться на улице. Например, таких, как они. И Николай не знал, были ли они смелыми, или все-таки глупыми.
– Идем? – Аня вопросительно взглянула на него.
Николай вздрогнул и вымучено улыбнулся.
– Да. Идем, – он повернулся и осторожно двинулся к темному зеву проулка.
Максим посмотрел на заваленную хламом улицу, на не горевшие лампы и пустые, поблескивающие стеклом окна и вздохнул. Весь его мир рухнул всего за несколько дней, и теперь приходилось тащиться по городу, который он знал с детства, каждую минуту ожидая, что из-за угла покажется очередная кучка безумцев, неустанно рыскающих по улицам. Господи, как же все так разом развалилось? И кто был в этом виноват?
Он взглянул на затянутое облаками небо, словно ожидая ответа. Вздохнул, поправил рюкзак и пошел следом за своими спутниками, уже почти подошедшим к арке, ведущей во двор. Когда они вышли в путь? Позавчера вечером? А он так устал, что казалось, будто это произошло пару месяцев назад, и с тех пор они ходят по мрачному городу как неприкаянные призраки и до сих пор не могут выбраться из его бетонных лап. А надо было торопиться, чем дальше тем становилось только хуже. И никакая кавалерия, никакая королевская конница и прочая рать не примчится, чтобы собрать осколки Шалтай-болтая, в который превратился этот город. Все это уже в прошлом. И, похоже, начало конца – настоящего конца– было неизбежно и произошло три дня назад. Именно тогда, когда у них уже не осталось выбора: оставаться или уходить.
Максим поплотнее запахнул легкую курточку, которую ему одолжил Николай и задумался, стараясь вспомнить, с чего все началось. Он продолжал шагать следом за своими спутниками, ступая туда, куда ступали они, но мысли его были далеко. Он вспоминал.
2.
Максим посмотрел на старые часы, висевшие на стене. Время его не интересовало – его бесило постоянное монотонное тиканье. Он спал в этой комнате, на диване, который сейчас был занят Аней, и за неделю бессонных ночей тиканье часов успело надоесть до чертиков. Порой, лежа без сна на спине, с заложенными за голову руками и смотря в слепое окно, он думал, не встать ли ему и не раздолбать эти часы первым попавшимся под руку предметом. А еще лучше, сорвать их, бросить об пол и растоптать, чтобы проклятое тиканье прекратилось раз и навсегда.
Он снова поерзал, устраиваясь поудобней. Телепередача на экране сменилась рекламой «Тайда», но он едва обратил внимание на сей факт. Макс прекрасно понимал: все это нервы. Черт побери, еще бы ему не понимать – он столько проработал охранником, ему было знакомо это выматывающее чувство ничего не деланья и скуки. Такое было просто не по нему. Возможно, отчасти виной тому был и возраст – он, все-таки, не намного старше Ани – но не только. Макса напрягало подвешенное состояние, когда он не знал, что делать и чего ожидать.
Хорошо хоть, он смог узнать, что с матерью. Домой не дозвонился, но, слава Богу, сумел застать дома соседку, жившую напротив квартиры родителей. Она очень торопилась, но успела рассказать, что мать забрал ее старший брат, дядя Олег: они собирались уехать вместе с семьей Олега из города к сестре, которая жила в Челябинске. Когда уехали? Да вчера, с утра, на какой-то развалюхе, набитой вещами. Что? Да, просила передать: очень волнуется за Максима, они будут у тети Светы. Он вежливо попрощался с соседкой, которая явно куда-то торопилась, и положил трубку. Что ж, хоть одна хорошая новость. На Олега можно было смело положиться: он мать не оставит. Жаль, конечно, что он сам не может позвонить в Челябинск (междугородняя связь так и не работала), но все равно, словно камень с души свалился. Уж лучше пусть мать едет отсюда, в городе оставаться было явной глупостью…
А какого тогда ты сидишь тут, спрашивается? – поинтересовался ехидный голос в его голове. Максим отрешенно покачал головой. Действительно, почему он все еще здесь? Неужели боится выходить на улицу? Боже мой, да что…
– Максим, все в порядке?
Парень чуть не подпрыгнул и взглянул на Николая. Тот склонился к нему через маленький журнальный столик и участливо смотрел на Дробышева. Краем глаза Макс увидел, как Аня пошевелилась – кажется, она тоже обернулась к нему, выйдя хоть на какое-то время из своей апатии, что не могло не радовать.
– С тобой все в порядке? – повторил Николай.
– А что, так плохо выгляжу? – хрипло ответил Макс.
Мужчина пожал плечами и немного смущенно поправил свои большие очки.
– Ну, ты выглядишь так, будто тебя осенила какая-то идея, – сказал он, подумал и добавил: – Только вот не могу понять – хорошая или плохая.
Максим откинулся на спинку кресла, бросил быстрый взгляд на Аню; девушка смотрела на него. Она напомнила ему ребенка, который потерялся в большом магазине и теперь стоит, с мольбой глядя снизу вверх на проходящих взрослых, еще держа себя в руках, но уже готовая расплакаться в любой момент. Он почувствовал к ней ничем не обоснованный прилив нежности и смутился.
– Так что?
Николай по-прежнему смотрел на него, поблескивая пляшущим светом телеэкрана в линзах больших очков.
– Ничего, – наконец, ответил Макс. – Наверное, пора ложиться. Спать хочется.
Аня выдохнула и откинулась на спинку дивана – Максим почувствовал ее разочарование. Николай некоторое время смотрел на него, а потом, едва заметно покачав головой, встал и, пожелав всем спокойной ночи, вышел из комнаты.
Максим сидел и невидящим взглядом продолжал таращиться в телевизор, не видя того, что происходило на телеэкране.
3.
Он проснулся ночью от острого позыва облегчить мочевой пузырь.
Максим встал, поморщился, ощущая почти непреодолимое желание помочиться. Видимо, ночевка в холодном помещение милицейского лазарета не прошло для него даром: он постоянно хотел, простите за грубость, ссать как скаковая лошадь. Может, застудил мочевой пузырь, подумал он, выбираясь из кровати и на всякий случай придерживая низ живота. Хорошо еще, не разу не доходило дело до позора, мрачно подумал он, стараясь в темноте нащупать ногами тапочки – пол был неприятно холодным, отопление, судя по всему, никто и не думал включать.
Неожиданно за окном раздался шум, похожий на шелест волн, накатывающих на берег. Макс повернул голову в ту сторону, не понимая, что это, но чувствуя нарастающую слабость. Ничего хорошего от этого звука ждать не приходилось. В это время вообще ничего хорошего ждать было нечего. Почему-то вспомнилось, как кто-то из приятелей детства рассказывал, будто бы в полночь покойники поднимаются из своих могил, чтобы найти живых и… Он помотал головой, отгоняя дурацкие мысли.
Макс снова посмотрел на окно, из которого лился неяркий свет редких уличных фонарей. Что там могло быть? Почему-то этот безобидный, в общем-то, звук, внушал смутный ужас. Ну его на хрен. Он лучше пойдет отольет, не хочется ему знать, что там происходит. Хватит с него. Наверняка, какая-то собаченция роется в мусоре под окном, или очередные мародеры ищут приключений на свою задницу. Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.
Какой-то шорох послышался из кухни. Максим замер с одной поднятой ногой, как гротескная цапля, тараща в темноту глаза. Холодный пот липкой испариной выступил на лбу, заструился между лопаток. Что еще за хе…ня? Неужели кто-то пролез на кухню, пока они спали и теперь…
Снова послышался шорох, а следом приглушенный дверью и расстоянием удивленный женский возглас. Он опустил ногу, утер лоб, про мочевой пузырь он уже и думать забыл. «Полуночница, блин, – зло подумал он, осторожно шагая к двери. – Какого хрена ей понадобилось на кухне? Решила выпить чайку, мать ее?»
Максим открыл дверь, и быстрым шагом пошел на кухню. Он уже готов был сказать все, что думает, страх вытеснялся злостью. Он распахнул дверь на кухню и замер: Аня была не одна, рядом с ней, прилипнув к оконному стеклу, стоял Николай. Они смотрели на что-то на улице. Аня обернулась и шепотом сказала:
– Макс, тебе надо на это посмотреть. Это… – она не договорила, только покачала головой и снова уставилась в окно.
Максим подошел к ним (Николай даже не повернулся, поглощенный каким-то зрелищем на улице) и взглянул вниз. Его сердце ухнуло куда-то в желудок, рот наполнился неприятным металлическим вкусом. Он в испуге отстранился от окна… но спустя короткую секунду снова приник к нему, на этот раз с искренним удивлением и любопытством.
– Что же это такое? – прошептал он. Никто не ответил, да ему и не надо было ответа, он и так все прекрасно видел.
4.
Они шли по улице целой толпой. Сначала Максиму показалось, что их не меньше сотни, но потом, приглядевшись, он понял: их было раза в два меньше. Хотя от этого зрелище не становилось менее странным и… пугающим.
Прямо под окном, из которого они смотрели на улицу, горел один из немногих работающих на улице фонарей. Лампочка в нем мерцала, предавая картине еще большую ирреальность. На какое-то короткое мгновение Максиму даже показалось, что он все еще спит, но тут Николай едва слышно выдохнул и негромко кашлянул.
Люди в «спальной» одежде шли по улице, шлепая по асфальту босыми ногами. Не смотря на осенний промозглый холод и моросящий дождь, многие были одеты всего лишь в ночные пижамы. Максим увидел, как прямо под ними по тротуару прошла молодая девушка в одних трусиках – ее небольшие груди вызывающе покачивались в такт ходьбе. Она спокойно шла, глядя прямо перед собой, не обращая внимания на то, что вокруг полно людей. Макс растерянно покачал головой, глядя на нее, но тут же увидел абсолютно голого мужчину, так же невозмутимо шлепающего по лужам босыми ногами. Николай кашлянул и смущенно посмотрел на Аню, которая не сводила глаз с двигающейся по улице процессии.
– Господи, что это такое? Что происходит? – прошептал Макс.
– Глядите! – Николай вдруг указал вниз. – Видите?
Три человека отделились от отряда, сошли с проезжей части и направились в сторону дома. Максим несколько секунд наблюдал за ними, а потом вдруг как-то сразу сообразил, что происходит.
– Быстро, прочь от окна, – прошептал он.
– Что?..
– Отойдите от окна, я говорю. Они идут к подъезду, – Максим метнулся к выходу из кухни.
Та троица исчезла из виду и где-то внизу хлопнула дверь.
5.
Максим стоял у двери и прислушивался к тому, что происходит за ней. Его лицо было бесстрастно, губы сжаты в тонкую полоску.
– Максим? – прошептал Николай. Аня стояла за его спиной, нервно обхватив себя руками.
– Они зашли в подъезд.
– О чем ты… – но Макс вдруг приложил палец к губам, глаза его расширились.
Из-за двери раздался приглушенный звук ударов по чему-то железному. Похоже, кто-то настойчиво стучал во входную дверь этажом ниже. Девушка испуганно взглянула на замершего Николая, открыла рот, чтобы что-то сказать, но промолчала. В коридоре повисла тяжелая, гнетущая тишина.
Звуки ударов затихли, прошло не более десяти секунд и снова глухие удары в дверь – уже в другую. Снова тишина. Максим чувствовал, как на лбу выступила испарина. Он догадывался, что они делали. Парень напряг слух, стараясь различить звуки шагов, приближающихся к двери квартиры Николая.
От громкого удара в дверь он подпрыгнул на месте и чуть не заорал. Кто-то стоял по ту сторону двери и методично бил в нее. Максиму представился огромный гоблин, дубиной колошматящий в железо двери, терпеливый и необратимый, как судьба. Аня зажмурила глаза и с силой прижала ладони к ушам. Коридор заполнил неприятный кислый запах подтухшей капусты, залитой уксусом.
Максиму казалось, что это будет продолжаться вечно. Каждый удар заставлял его вздрагивать и плотнее сжимать зубы, словно от зубной боли. Боже, и что они будут делать, если эти ненормальные так и будут стоять и долбиться в дверь? Просто откроют и скажут: проходите, не желаете ли чашечку кофе? Почему-то Максим не сомневался: они вряд ли оценят такую доброту. На какое-то ужасное мгновение показалось, что он слышит громкое сопение, будто те, за дверью, принюхивались, стараясь уловить запах людей.
Удары прекратились так же внезапно, как и начались, тишина пустого дома снова повисла в воздухе, смешанная с противным запахом. Максим в темноте широко раскрыл глаза, по-прежнему тщательно прислушиваясь. Вот послышались шлепки босых ног по бетону, слава Богу, удаляющиеся от них. Снова раздался звук ударов, но на этот раз слабее: стучали в соседнюю дверь. Максим услышал, как облегченно выдохнула Аня, но даже не повернулся к ней, прилипнув к двери. В голове билась только одна мысль: какого черта эти психи делают, и найдется ли такой идиот, который все-таки откроет дверь?
Спустя пять минут, которые каждому показались вечностью, он понял: идиот все-таки нашелся.
6.
Они так и не узнали, кто это был, а на улице было слишком темно, чтобы что-то разобрать – за это, если честно, Макс истово благодарил Бога. В противном случае, как он подозревал, ему бы до конца жизни являлась эта картина во снах. Но того, что они слышали из-за двери, хватило с лихвой.
Кто-то этажом выше, разбуженный долбежкой в двери, открыл свою квартиру и хриплым то ли спросонья, то ли от многих сигарет голосом поинтересовался, какого черта тут происходит, и пояснил, что если безобразие не прекратится, то он кое-кому надерет задницу. Удары в двери сразу же оборвались, и Максим расслышал, как те, в подъезде, быстро зашлепали ногами по лестнице.
– Какого х…я вы тут забыли посреди ночи?! – мужчина был зол, это чувствовалось по голосу. – Немедленно убирайтесь, иначе я вызову полицию! Вы, бл…ь, не знаете, что сейчас комендантский… – вдруг его голос изменился. – Эй, девочка, чего это ты так разгуливаешь? Сейчас не май месяц… Постойте, эй!..
А потом он закричал. Громкий, баритональный рев раскатился по подъезду, Максим в ужасе отошел от двери, споткнулся, чуть не упал, но его вовремя подхватил под руку Николай. Аня застонала и медленно осела вдоль стены, по-прежнему с силой прижимая ладошки к ушам. И все равно она слышала, слышала как орал тот человек, орал, словно смертельно раненый лось. Вдруг крик резко оборвался, но Максим был готов поспорить, что перед этим он расслышал неприятный булькающий звук.
Замерев, прижавшись друг к другу, словно испуганные дети, они слышали, как та троица что-то стаскивает вниз, глухо ударяющееся каждый раз о ступени. Максим закрыл глаза, не в силах больше выдерживать этого, но стало только хуже: он вдруг четко увидел, как двое мужчин и полуобнаженная девица с отсутствующим выражением на лицах тащат вниз за ноги здорового, с пивным брюхом мужика. Воображение послушно нарисовало окровавленный рот человека и почему-то его выдавленный глаза. Макс глухо застонал, но тут же резко прижал кулак к губам, опасаясь, что они могут услышать этот звук. Он чувствовал, что его стошнит, прямо сейчас, на ноги, но невероятным усилием справился с тошнотой. Не из-за того, что для него самым противным всегда была тошнота. Просто этотзвук они бы точно услышали.
Так они и стояли в темноте, держа друг друга за плечи, ощущая дрожь тел и боясь даже громко вздохнуть. Максим слышал, как тихо, беззвучно плакала Аня, не отнимая от ушей рук, чувствовал, как ее слезы капают на руку, но не мог утешить ее, поэтому только стоял и тихонько гладил девушку по плечу, успокаивая, как мог.
7.
– Знаете, кого они мне напоминают? – поинтересовался Николай.
Они сидели на кухне, в темноте. Максим и Николай курили сигареты, Аня сжимала в руках чашку чая, обхватив ее так, словно боялась выронить. Того мужчину давно куда-то утащили, они с Николаем только видели фигуру, когда трое волокли несчастного по земле к толпе. Что с ним случилось, они не разглядели, чему Максим был рад. Не хотелось смотреть на человека после того, как он так вопил.
Макс взглянул на Николая и кивнул:
– Знаю. Ты уже говорил.
– О чем вы? – прошептала Аня.
Николай пожал плечами, его лицо было странно неподвижно и напряженно, как будто он изо всех сил боролся с тошнотой. Может, и боролся, подумал Дробышев, глядя в окно на неторопливо бредущих куда-то в сторону центральной площади людей.
– О чем вы говорите, черт побери? – снова спросила Аня.
– Они напоминают мне зомби, – ответил Николай и поправил очки нервным жестом. – Смотрела «Рассвет Мертвецов»? Вот именно на них они и похожи, хотя вроде бы выглядят они вполне живыми, но кто может…
– Чушь, – отрезала Аня, и Николай удивленно посмотрел на нее, услышав в голосе девушки нотки злости. Максим с любопытством обернулся.
– Может и чушь, – согласился Николай. Он снова взглянул вниз, на поток полуодетых людей, идущих ночью по улице, на поток, который уже иссякал. Его лицо в мертвенном свете фонаря выглядело старым и усталым. – Я и не утверждаю, что я прав. Но взгляни на них, Аня. Посмотри.
Он кивнул в сторону мостовой. Одна женщина споткнулась и упала прямо в лужу, разбрызгав грязную воду во все стороны. Остальные равнодушно обходили ее, даже не пытаясь помочь. Они напоминали лунатиков, всем скопом решивших прогуляться ночью по улицам в честь какого-то своего странного праздника. Смотрели прямо перед собой, не глядя на копошившуюся в грязи женщину, как будто ее тут и не было. Но при этом все строго обходили ее вокруг. Наконец, она смогла подняться и, прихрамывая, продолжила свой путь, почти сразу растворившись в ночной темноте. Николай вздохнул и отошел от окна. На кухне повисла гнетущая тишина.
– Этого не может быть, – едва слышно сказала Аня. Она растерянно и вместе с тем умоляюще посмотрела на Максима. – Что здесь происходит? Неужели… неужели они и вправду?..
Она не договорила, в отвращение передернув плечами.
– Нет, это не зомби. Такая вещь как живой мертвец не может существовать в природе. Это бы противоречило всем законам физики и биологии.
– Тогда что? – Аня повернулась к Николаю.
– Откуда я могу знать? – впервые в голосе хозяина квартиры прорезалась раздражение. – Я видел не больше вашего и понятия не имею, что это все значит. Я только высказал даже не догадку, а то, что мне это напомнило, вот и все. Не надо думать, будто я могу дать ответы на все вопросы.
Аня уже открыла рот, чтобы возразить, но тут вмешался Максим.
– Хватит вам, – он отошел от запотевшего окна и уселся на табуретку. Мелькнула мысль о сигарете, хотя он и знал, что если сейчас выкурить еще одну, то бессонница на час обеспечена. Хотя какой тут может быть сон, мрачно подумал он, после только что увиденного? И услышанного?
– Хватит, – повторил он и после короткой паузы добавил: – Нам надо решать, что делать дальше.
Максим видел, что Николай заинтересованно смотрит на него, сложив на груди руки. Вздохнув, парень сказал:
– Наверное, Коля был прав. Надо уходить отсюда. Как угодно и куда угодно, но мне вовсе не улыбается сидеть в доме, вокруг которого ходит толпа полуголых людей, всем своим видом вызывая только одну – и далеко не самую приятную – ассоциацию с живыми мертвецами. А кто знает, не придут ли они следующей ночью еще раз. И еще. И еще.
– Но мы здесь в безопасности, разве нет? – Аня посмотрела на Николая, ища у него поддержки.
Мужчина вздохнул и подошел к ним поближе.
– Анечка… я не хочу тебя пугать, но я не думаю, что теперь где-то в этом городе может быть безопасно. Ты сама все знаешь и соображаешь не хуже нас: что-то произошло, что-то чертовски поганое, и армия всего лишь следствие этого «чего-то». А то, что мы сейчас видели на улице, я с большой долей вероятности могу приписать еще к одному следствию. Называй это как хочешь – болезнь, эпидемия, катастрофа, но факт остается фактом: мы оказались в весьма паршивой ситуации. У нас есть вода, есть еда, мы в относительной безопасности в моей квартире… Но надолго ли?
Он замолчал и развел руками в стороны, подчеркивая, что и у него нет ответа на этот вопрос.
– То есть, ты тоже согласен за уход, – сказала Аня, не спрашивая, а словно подводя итог всему сказанному.
– Да, я сразу говорил, что надо выбираться из Горецка. Вся эта катавасия с комендантским часом попахивает… и вовсе не розами.
Он надеялся вызвать улыбку у девушки этой незамысловатой шуткой, но та только кивнула, сосредоточенно о чем-то думая.
– И куда мы пойдем? – наконец, спросила она. Максим мысленно выдохнул: он даже думать не хотел, чтобы бы было, если бы она решила остаться.
Николай улыбнулся:
– Чем плох Челябинск, как я и предлагал с самого начала? Что скажете?
Максим кивнул. Челябинск… почему бы и нет? Это больше всего соответствовало его плану. Он хотел повидать мать, хотя бы для того, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Не то что бы он как-то сильно волновался за нее, но… нет, волновался, не стоило себя обманывать. Если эта непонятная болезнь распространяется так быстро, то неизвестно, может она тоже больна. И кто знает, что произойдет с ней: в конце концов, она уже не девочка. А теперь еще и это… происшествие. Поводов для тревоги более чем достаточно, не так ли?
– Хорошо, – Аня подняла вверх руки, показывая, что сдается, и слабо улыбнулась. – Наверное, вы оба правы, а Челябинск ничем не хуже другого места. Нам нечего здесь делать. Сегодня они шли по улицам в таком виде, будто собираются на пляж нудистов, а завтра могут вполне начать вламываться в квартиры. А не просто… – она замолчала, в ее глазах мелькнул страх. Помолчав, она закончила: – Надо выбираться отсюда, пока мы все здоровы. И живы.
Николай кивнул и улыбнулся Ане.
– Ладно, вы как хотите, а я спать, – девушка встала с табуретки. – Хотя, подозреваю, что усну не скоро. Обсудим все завтра, если никто не против. Спокойной ночи еще раз.
Она вышла с кухни, оставив мужчин вдвоем. Николай некоторое время смотрел ей вслед, думая о чем-то, потом вздохнул, взял со стола пачку «Бонда», достал сигарету, прикурил. Глубоко затянулся и медленно, с наслаждением выпустил сладковатый дым.
– Ты решил пойти из-за них? – спросил Николай.
– Что?
– Ты решил уходить из-за этих людей на улицах? – пояснил мужчина. Он снова глубоко затянулся, выпустил дым, поправил очки и сказал: – Или у тебя какая-то другая причина?
Максим помолчал, любуясь колечками дыма.
– Знаешь, я ведь звонил домой, – Николай кивнул, услышав это, но ничего не сказал.
– В общем, моя мать должна была отправиться со своим старшим братом и его семьей в Челябинск. Возможно, мы сумеем остановиться у нее. Передохнуть.
Николай затушил недокуренную сигарету в пепельнице и задумчиво посмотрел на парня:
– Максим, я знаю, это не мое дело, но… – он помолчал, подбирая слова, а потом все-таки сказал: – В общем, я бы не особо рассчитывал на это, понимаешь?
Дробышев взглянул в глаза Николая и ответил:
– На что-то я все-таки должен надеяться?
Не дожидаясь ответа, он встал и вышел из кухни, тихонько притворив за собой дверь. Николай сидел еще около часа, куря сигареты и посматривая на пустую теперь улицу. Наконец, когда уже затеплился рассвет, он, тяжело вздохнув, поднялся и пошел к себе. Он не стал говорить Максиму, что, если судить по происходящему, то особо надеяться уже не на что. Но Макс прав – во что-то верить было жизненно необходимо. Иначе проще взять веревку, привязать ее к крюку, на котором крепилась люстра и подставить табурет – по крайней мере лучше, чем если тебя стянет по лестнице вниз группа голых горожан.
8.
И вот сейчас они с подачи Максима оказались на улице под противным осенним дождем, вместо того чтобы в тепле сидеть дома и смотреть телевизор.
– Темнеет, – Николай посмотрел на небо, затянутое тучками. – Мне кажется, лучше уйти с улиц на ночь. Днем мы их не видели, но ночью – кто знает?
Они стояли в небольшом, уютном дворике, со всех сторон окруженном пятиэтажками. Выход за их спинами был единственным – через узкую темную арку в одном из домов.
– И что ты предлагаешь? – спросила девушка у Гладышева.
– Надо найти место, где можно переночевать.
Аня посмотрела на Николая:
– То есть? Имеешь в виду подъезд или что-то типа того?
– Зачем обязательно подъезд? – Николай улыбнулся, но улыбка вышла неуверенной и напряженной.
– Тогда что? – не отставала от него Аня.
Николай помолчал, а потом все-таки ответил:
– Мы могли бы найти пустую квартиру и заночевать там, – он неуверенно посмотрел на лица своих спутников и с облегчением увидел, что они, кажется, не возражали.
– Квартиру… – протянула Аня и оглянулась, словно опасаясь, что ее кто-нибудь может услышать. – Ты предлагаешь вломиться в чужой дом и остановиться на ночь в нем?
– Ну… если так говорить… то, в принципе, да.
Они замолчали, обдумывая идею. Максиму вдруг вспомнилось, как давным-давно он читал «День Триффидов» какого-то зарубежного автора. Почему-то ему больше всего запомнилось то, как герои мучились насчет того, что им придется преступить свои моральные нормы ради получения пропитания и убежища. Разбить витрину магазина, взломать замок, угнать автомобиль… Он же не чувствовал сейчас ничего, кроме усталости и не желания спать в холодном подъезде, как какой-то бомж. Уж лучше в относительно теплой квартире, и хрен с ней, с моралью.
– Так что скажете? – прервал молчание Николай. Максим со смутной тревогой заметил, что темнело все быстрей и быстрей – он уже едва мог различить лицо спутников.
– Я – «за», – просто ответил он.
Аня вздохнула и поежилась:
– Ладно, я тоже «за». Не хочется торчать на лестничной площадке как незнамо кто. К тому же это может быть… небезопасно, если понимаете, про что я.
Мужчины не ответили, только кивнули: они прекрасно знали, о чем говорит их спутница. И не один не забыл, как выглядели те люди ночью, идущие неизвестно куда.
– Тогда выбирайте, какой дом вам больше по душе, – Николай взмахнул монтировкой, – и мы с моей подругой постараемся открыть его для вас.
9.
Сделать это оказалось не так-то просто, как они думали.
Прежде всего, в подавляющем числе квартир стояли мощные стальные двери, вскрыть которые с помощью монтировки нечего было и думать. Тут бы больше подошла плазменная горелка, а не металлическая палка.
Второй проблемой был страх. Они нашли несколько квартир со старыми, деревянными дверями, но им постоянно казалось, что в квартире кто-то есть. Было бы весьма сложно объяснить ошалевшим хозяевам, какого черта они втроем сделали с их дверью. Но еще больше пугала возможность столкнуться с любителем ночных прогулок, вроде той, что они видели прошлой ночью, поэтому отойдя от одной квартиры – шли к следующей, в надежде, что в ней-то точно никого не будет.
Они стояли у очередной двери, обитой старым облезлым дерматином, и старались различить за ней шаги, или звук работающего телевизора, или еще что-то, указывающее, что квартира не пуста. Максим наморщил лоб, Аня зябко поеживалась, обхватив плечи руками, стараясь согреться. Дождик продолжал шуршать за пыльным, заросшим паутиной окном подъезда.
– Слышишь что-нибудь? – прошептал Николай.
– Не-а. Вроде бы никого.
– Пробовать?
– Не, подожди, давай… – начал Максим, но тут Аня подошла к двери и сильно двинула несколько раз ногой по дерматину. Дверь глухо, но весьма отчетливо загудела.
– Скажу, что за солью пришла, – буркнула она в ответ на недоуменный взгляд Максима. Николай хмыкнул и тотчас прикрыл рот рукой, сделав вид, что закашлялся.
Они постояли с минуту, но никто не торопился открывать дверь. Аня посмотрела на мужчин и отступила назад, освобождая место.
– Вроде никого.
– Кто? Ты или я? – спросил Николай.
– Давай ты. Я еще не уверен в своей руке, – Макс сжал и разжал правый кулак, на костяшках которого все еще оставались следы стычки в отделении полиции.
– А, точно, забыл, – Николай виновато улыбнулся и подошел к двери.
Полминуты он смотрел на нее, решая, куда лучше всего пристроить монтировку. Потом покачал головой, глубоко вздохнул, сунул плоский конец между косяком и дверью где-то в районе замка и, резко выдохнув, с силой дернул на себя. Что-то заскрипело, затрещало, полетели щепки и дверь, заскрипев несмазанными петлями, открылась в темный коридор.
– Добро пожаловать, чувствуйте себя как дома, – Николай перехватил поудобней свою железяку и первым зашел в квартиру, шаря рукой по стене в поисках выключателя.
– Прошу, – Максим пропустил вперед Аню и, постояв немного в подъезде, ожидая, не зашумят ли открываемые замки на дверях соседей, зашел следом, прикрывая за собой раскуроченную дверь.
10.
Квартире требовался порядочный ремонт, но, судя по захламленности единственной комнаты, хозяев это волновало меньше всего. На грязном полу в беспорядке лежала одежда, детские игрушки потасканного вида, женское нижнее белье (которое Николай не преминул тотчас запихнуть ногой под диван, пока не зашла Аня) и прочий хлам.
– М-да, – только и смогла произнести Анна, глядя на разбитую вдребезги тарелку с малопривлекательными остатками пищи на ней. Девушка успела заметить жирного рыжего таракана, который резво шмыгнул под плинтус.
– Поищем другую квартиру? – спросил Николай.
– Зачем? Полагаю, тут все равно лучше, чем ночевать в подъезде. Все-таки, какие никакие, а стены. Мало ли кто решит среди ночи… хм-м… прогуляться.