Текст книги "Проект Каин. Адам (СИ)"

Автор книги: Даниил Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

Николай кивнул, понимая, о чем она. Искать другое прибежище сейчас было не с руки. И поздновато.

– Это ведь всего на одну ночь, завтра мы пойдем дальше, – Аня с брезгливой гримасой смахнула с табуретки застиранный чуть ли не до дыр лифчик. – Хотя тут, пожалуй, все равно стоит прибраться. Хотя бы чуток.

В комнату зашел Максим.

– Понятно, почему такие хлипкие замки на двери и срач. На кухне пол стены обгорело, хотя пожар был давненько.

– И? – непонимающе спросила Аня.

– Наркоманы, – коротко пояснил Максим. Он подошел к окну, отодвинул штору и осторожно выглянул на улицу. – Варили ханку или что там они делают, и, видать, порядочно подкоптились. На столе полно шприцов, большей частью использованных.

– Удачное место выбрали, – вздохнул Николай. – Ну что ж, давайте, что ли, приберемся и перекусим… Прямо здесь. Хозяева, думаю, не обидятся.

Аня бросила на него странный и немного диковатый взгляд, усмехнулась, сняла со спины рюкзак и сказала:

– Да уж, не обидятся, это точно.

11.

Они распихали мусор по углам, под диван и кресла, приведя комнату хоть в какое-то подобие жилого помещения. Вскипятили воду в кастрюльке, которую перед этим Аня тщательно несколько раз вымыла, использовав на благое дело чуть ли не половину бутылки «Доси». После короткого совещания, решили, что воду из под крана набирать не стоит: вирус вполне мог находиться в водопроводной системе. Аня распаковала несколько пачек «Доширака» и закинула лапшу в кипящую кастрюлю на пару минут, добавила специи. В холодильнике, к их удивлению, нашлась запечатанные банки с медом и ореховым маслом, которые они, не долго думая, добавили к ужину. Есть решили прямо в комнате – оставаться в ужасной кухне дольше необходимого никому не хотелось.

Наконец, около девяти вечера они расселись прямо на полу и перекусили лапшой с хлебом; на второе были бутерброды с ореховым маслом и медом. За окном шумел усилившийся дождь, стуча каплями по жестяному подоконнику.

– Уфх, хорошо! – Николай откинулся на спинку кресла, потер живот. – Спасибо, Ань, вкусно.

– Не за что, – ответила девушка. Она сидела на диване, скрестив ноги, и жевала бутерброд, запивая его «пепси». Максим расположился неподалеку и рассеяно ковырял зубочисткой в зубах, о чем-то задумавшись. Неожиданно неподалеку раздались приглушенные расстоянием крики, а следом несколько автоматных очередей. Они как один посмотрели в сторону окна, но оттуда не доносилось больше не звука. В течение всего дня они слышали, как кто-то стрелял, но – хорошо это или плохо – пока никого не повстречали. Аня посмотрела на свой бутерброд и отложила его в сторону, не доев.

Николай встал, подошел к своему рюкзаку и стал в нем копаться, чем-то шурша.

– Давайте посмотрим, как пойдем завтра, – он достал карту города, повозился, разворачивая ее, и, не долго думая, расстелил прямо на голом полу.

Максим присел на корточки и стал смотреть, как мужчина водит пальцем по карте, что-то бормоча себе под нос.

– Ты знаешь, где мы? – спросил он.

– А? Что? – Николай оторвался от карты и посмотрел на жующего зубочистку парня.

– Ты знаешь, где мы сейчас? Я имею ввиду, в каком доме.

– Нет, да и не зачем. Мы где-то вот в этом районе, – палец Николая ткнулся в один из кварталов на западе города. – Нам надо на восток, если хотим попасть к разъезду. Оттуда километров четыреста до Челябинска.

– Поедем на машине? – спросила Аня.

– Наверное, нет.

– Почему это, хотелось бы знать? – Аня нахмурилась.

– Ну-у… – Николай неуверенно кашлянул.

– Дороги забиты всяким хламом, – подсказал Максим.

– К тому же машины привлекают слишком много внимания, – сказал Николай. – А мне как-то не хочется привлекать к себе внимания. То есть, совсемне хочется.

Они помолчали.

– Тогда почему бы нам не найти еще людей и не пойти всем вместе? – она заметила, как Максим и Николай быстро переглянулись. – Что? Что не так?

– Понимаешь, Аня, мы оба согласились, что в такой группе у нас больше шансов выбраться из города, – медленно ответил Николай, смущенно теребя свои очки. – Конечно, если мы встретим кого-то, кто захочет пойти с нами – отказывать не будем, но чтобы специально кого-то искать… Это бессмысленно и, что не менее важно, небезопасно.

– К тому же чем больше народу, тем ниже мобильность, – Максим поднялся на ноги. – Если мы повстречаем какую-нибудь старушку с тросточкой, то всем нам придется подстраиваться под нее. А мне бы не хотелось встречаться с кем-то, кто имеет привычку разгуливать нагишом по улицам ночью под дождем. Или с теми, кто стреляет на этих же улицах.

С этими словами он кивнул на окно, пожал плечами и отошел к дивану. Аня задумалась:

– Ладно, это я могу понять. А как насчет армии? – она посмотрела на Николая. – Мы могли бы попросить у них помощи. В конце концов, они представители властей.

Николай поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза:

– Ань, лично мое мнение, что именно военные и стреляют на улицах. И не известно, делают ли они какое-то различие между теми, кто болен и кто нет.

– Кстати говоря, в этом я согласен с Николаем, – Максим отошел к окну, выглянул в дождливую темноту ночи. – Сейчас не самое лучшее время встречаться с военными. Если судить по состоянию дел в Горецке, не удивлюсь, если у них есть весьма четкие приказы насчет того, что именно делать с нарушающими комендантский час.

– Не хочешь же ты сказать… – начала Аня, но не договорила, а только в изумлении покачала головой.

– Не хочу сказать что? – он повернулся к ней. – Что они будут стрелять в нас? Лично я полагаю это очень даже вероятным. На их месте я бы делал то же самое, как не противно это звучит. Это простой инстинкт самосохранения. Лично я думаю, что вчерашней ночью мы видели именно больных. И не скажу, что их поведение показалось мне хоть в какой-то степени разумным.

Он достал сигарету, закурил.

– Ладно, я пошел спать, – Николай со вздохом поднялся на ноги. – Лягу в коридоре… Так, на всякий случай. Спокойной ночи.

Они пожелали ему спокойной ночи, и он ушел, прикрыв за собой дверь в комнату. Парень и девушка остались одни, Максим курил, стоя у окна и изредка поглядывая в него. Аня некоторое время молчала, задумчиво глядя на него, а потом подошла.

– Можно мне тоже? – она попыталась улыбнуться, но Максим видел, что ей это дается с трудом. Она была напугана, а тут еще он, идиот, несет всякую чушь.

– Конечно, – он дал ей сигарету, чиркнул зажигалкой, дождался, пока она подкурит.

– Я не хочу тебя пугать, Аня, – мягко сказал Макс, глядя на то, как пляшет огонек сигареты. Она посмотрела на него, но ничего не сказала. – Я понимаю: все, что я говорю, звучит скверно, может быть даже излишне жестко… Но мы вообще попали в скверную ситуацию.

Она кивнула:

– Я знаю. Просто… – девушка запнулась, подбирая слова, а потом все-таки продолжила: – Я просто до сих пор не могу поверить, что все это происходит на самом деле. И я боюсь. Очень боюсь.

– Я тоже, – ответил Максим. Ему хотелось обнять девушку, которая, наверное, еще совсем недавно играла в куклы, а теперь оказалась в квартире неизвестных наркоманов, а вокруг рушилось то, что когда-то составляло ее мир.

– Так холодно… – пробормотала Аня и обхватила руками плечи. Максим посмотрел на девушку, ничего не сказал, но шагнул поближе и, все-таки решившись, обнял ее. Он ощутил ее дрожь и странным образом почувствовал, что его это возбуждает. Усталость отступила, и он мог только видеть ее профиль в слабом лунном свете, пробивающемся из окна. Словно почувствовав его взгляд, она обернулась и посмотрела прямо в глаза. Некоторое время она пристально, сосредоточено что-то разглядывала в них, а потом слабо улыбнулась, и едва-едва заметно кивнула.

– Я… – начал Максим пересохшим ртом, но она покачала головой и приложила тонкий палец к губам, не давая ничего говорить.

– Не надо. Пойдем, – и она взяла его за холодную руку и отвела от окна вглубь темной комнаты, куда не проникал свет от окна.

Луна показалась в окне, глянула на их обнаженные тела, но почти сразу же исчезла, словно смутившись. А потом – естественно или противоестественно – произошло то, что и должно было произойти.

12.

Они вышли рано, около восьми утра, прикрыв разломанную дверь как сумев. Только спускаясь по лестнице Максим подумал: было довольно глупо ломать дверь и не оставить никого хотя бы приглядывать за ней ночью. Да, хорошо, все обошлось, но никто из них даже не подумал о том, что этот дом могли посетить те бродячие ночные визитеры. Надо будет поговорить об этом на сегодняшнем ночлеге, подумал он, перешагивая через мусор, наваленный у подъезда.

Они медленно пробирались по городу по-прежнему держа путь на восток. Конечно, они бы могли давно выйти за черту города, если бы шли прямым путем, по центральным улицам, но после недолгого совещания было решено не испытывать судьбу и двигаться только по узким переулкам и дворам. Из-за этого иногда приходилось делать солидный круг, только чтобы не оказаться на открытом пространстве. Хотя, в общем-то, никто из них не возражал.

Город казался пустым, покинутым, но на самом деле таковым не был. Иногда они слышали выстрелы, изредка крики. Один раз что-то бухнуло, над зданиями в паре кварталах от них поднялся столб дыма и они поспешили скрыться в ближайшем подъезде, пережидая, пока это – что бы там ни было – закончится.

Иногда они встречали людей, но не торопились к ним подходить. Встреченные выглядели настороженно, словно опасаясь, что их маленькая группа может напасть. Один мужчина в длинном коричневом плаще даже достал карабин и направил на них. Они благоразумно свернули в ближайший закуток, а мужчина продолжал стоять, не опуская ружья и глядя в их сторону. Наконец он опустил оружие, подхватил рюкзак и побрел дальше. Окликать его не решились.

К полудню обогнули центр города. Оттуда постоянно раздавались звуки выстрелов, гремели машины, изредка кто-то кричал в мегафон, отдавая команды. Посовещавшись, пришли к мнению, что делать там совершенно нечего и лучше продолжать движение туда, куда и решили. Аня пыталась спорить, но Николай просто напомнил, что их, вероятней всего, могли попросту пристрелить, не разбираясь, кто они такие, откуда пришли и какого черта здесь делают. Она насупилась, молча собрала вещи и пошла впереди мужчин, явно обидевшись. Николай виновато взглянул на Макса, но тот только пожал плечами: в конце концов, они все знали, что мужчина был прав.

Они петляли по знакомым улочкам города, приближаясь к его восточной границе. День был на удивление ясным, что не могло не радовать после всех этих дождей. Наконец, солнце стало медленно катиться к горизонту, дневной свет гас, на город опускались сумерки. Николай закрутил головой, видимо, подыскивая подходящее для ночлега место. Максим потер уставшую шею, поправил лямки рюкзака. Да, надо было искать убежище, он тоже устал. Интересно, а как же тогда чувствует себя Аня, мелькнула мысль. Он обернулся и посмотрел на девушку, которая шагала теперь позади, опираясь на алюминиевую лыжную палку, которую она неизвестно где подобрала и теперь использовала в качестве посоха. Он улыбнулся, глядя на ее сосредоточенное выражение лица.

«Господи, какая же она красивая», – мелькнула мысль, и он почувствовал, как краска заливает лицо.

– Ань, ты как? Устала?

Она посмотрела на него, пожала плечами. Максим окликнул Николая, тот остановился, крутя в руках ломик.

– Наверное, надо устраиваться на ночлег, Коль, – сказал Максим. Он взглянул на краснеющее небо, прикрыв глаза ладонью. – Только в этот раз надо будет кому-то остаться на дежурстве ночью. Не хотелось бы незваных гостей.

– Да, пожалуй, – Николай с сожалением взглянул на широкую улицу, которая шла перпендикулярно той, по которой они шагали. – Это проспект Пушкина, по нему мы бы могли дойти до Молотова, а там и рукой подать до шоссе. Хотя сегодня мы не дойдем, если только ни у кого нет желания идти в темноте.

Он слабо улыбнулся, показывая, что это, конечно же, шутка.

– Хорошо, значит, завтра с утра мы будем уже в пути.

Аня вдруг склонила голову на бок.

– Слышите? – спросила она. Девушка широко открытыми глазами смотрела на перекресток, до которого оставалось шагов сто.

– О чем ты? – Николай недоуменно посмотрел на нее.

– Мне кажется, это машина. Сюда кто-то едет, – в голосе Ани слышалось напряжение.

Теперь и Максим расслышал рокот мотора. Мощного мотора. Сумерки очень быстро опускались на город, окутывая его серой пеленой, и Макс чертыхнулся.

– Он едет по проспекту, – сказал Николай. Рокот мотора становился все ближе с каждой секундой, а они стояли тут, не зная, что делать. – Я думаю, нам лучше уйти отсюда. Не знаю, кто это и куда они так спешат и не уверен, что мне хочется это знать. Мне кажется…

Они так и не успели узнать, что ему кажется. На перекресток вылетел огромный военный грузовик. Он несся со страшной скоростью, и когда водитель попытался повернуть на ту улицу, где стояли путники, машину занесло, она пошла юзом, и со страшным грохотом, боком сбив один столб, врезалась в стену жилого здания, разбросав вокруг себя куски кирпичей и осколки бампера. Мотор протяжно взревел, словно раненный тореадором бык, а потом заглох. Над кабиной поднимались едва заметные в сумерках сизые струйки дыма.

– Вот же ж твою мать, – выдавил Николай, глядя на это. – Парень, похоже, полный идиот. Надо же умудриться…

–  Назад! – вдруг закричал Максим. Он стоял ближе всех к потерпевшему аварию грузовику, поэтому первый услышал – а потом и увидел – из-за чего водитель так отчаянно крутил руль. – Назад! Быстрей!

– Макс, я думаю нам надо помочь… – начала говорить Аня и вдруг глаза ее расширились, она испуганно взвизгнула.

По улице неслось около двух десятков полуголых людей, они явно направлялись к замершему на обочине грузовику. И если судить по их лицам и сжатым в руках разнообразным импровизированным дубинкам, явно не для того, чтобы помочь пострадавшим.

Глава семнадцатая

1.

Они замерли, не зная, что предпринять, пораженные видом толпы, молча бегущей к поврежденной машине. Картина казалась нереальной, сюрреалистичной, возможно потому, что помимо кашляющего звука пытающегося завестись двигателя и шороха многих ног по асфальту не было слышно ничего. Они не кричали, не вопили, не ругались – они просто бежали к своей цели.

Неожиданно раздался резкий, отдавшийся эхом хлопок пистолетного выстрела, один из бегущих упал. Сухой, неприятный звук выдернул Макса из шока, в котором он находился с того момента, как этих людей. Не раздумывая, что будет делать дальше, он скинул с плеч рюкзак и побежал к грузовику, водитель которого по-прежнему пытался завести грузовик.

Застрекотал автомат, но, то ли стрелок был неопытен, то ли просто испуган, потому что длинная очередь прошла над головами людей, сбив с ног всего троих, причем один почти сразу же поднялся. Услышав автоматные очереди до сих пор молчавшие люди вдруг бросились врассыпную, как муравьи от кипятка, но вместо того, чтобы убегать прочь, они просто перестроились в подобие полукруга и снова побежали вперед – хотя некоторые скрылись за углом ближайшего дома, видимо испугавшись. И на этот раз они не просто бежали, а петляли, пригибались, отпрыгивали в стороны – в общем, делали все, чтобы те, кто стрелял в них из кузова автомобиля, имели как можно меньше шансов попасть.

«Зомби?» – мрачно подумал Максим, глядя на то, как мужчина с огромным пузом, обтянутым советских времен майкой, вдруг ловко прыгнул вперед, перекувыркнулся через голову, встал на ноги и петляющим шагом побежал к «Уралу», до которого оставалось не более десяти метров. – «Очень, оченьпохоже на зомби».

Макс подбежал к кабине и рванул на себя дверцу: молодой парнишка с окровавленным лбом заверещал и попытался отстраниться от него, видимо, приняв за одного из преследователей.

– Заводи мотор! – закричал Макс, в сердцах выругался и захлопнул дверь.

Снова раздалась автоматная очередь, кто-то вскрикнул. Разворачиваясь, он увидел краем глаза, как в его сторону бегут Аня и Николай, при этом девушка уже порядочно обогнала немолодого Гладышева. Она по прежнему сжимала в руке лыжную палку. Максим побежал вдоль борта грузовика, сам не зная зачем, но и не думая остановиться. И едва не налетел на того самого здоровяка, который так ловко, несмотря на свою комплекцию, кувыркался по земле. Толстяк уставился на парня свиными глазками, пожевал губами, словно уже пробуя на вкус Максима, а потом молча шагнул к нему, поднимая окорокоподобные ручищи.

2.

Это просто кошмар, это просто кошмар, это просто кошмар.

Мысль билась в голове Ани, уже потеряв всякий смысл. Она бежала к застывшему грузовику, торопясь вслед за Максимом, который уже прилично оторвался от нее и Николая. Когда раздалась первая автоматная очередь, она от испуга споткнулась и чуть не полетела на мостовую, но каким-то чудом удержалась на ногах, сделав несколько спотыкающихся шагов.

«Я, наверное, сейчас похожа на поддатую Аньку», – мелькнула глупая мысль. Снова раздалась автоматная очередь, но какая-то короткая, неуверенная. Кто-то громко закричал: звук разнесся по пустой улице, эхом отражаясь от стен домов.

Аня увидела, как на Максима надвигается здоровенный мужик с тупыми, горящими яростью глазками: Макс при своем, в общем-то, не маленьком росте казался по сравнению с психом чуть ли не карликом. Давид и Голиаф. Вот только у Макса не было пращи, у него вообще ничего не было и, кажется, он это тоже понял, потому что сделал несколько шагов назад, отступая от гиганта. А тот словно только этого и ждал: с невероятной скоростью он шагнул – нет, скорее даже прыгнул! – вперед и навалился руками на плечи опешившего парня.

Сначала даже показалось, что Макс выдержит: он вцепился в руки здоровяка, сделал еще один шаг назад… Но потом ноги Дробышева подломились, и мужчины тяжело упали на асфальт, прямо в лужу, оставшуюся после вчерашнего дождя.

Аня закричала и побежала еще быстрей, чувствуя, как вопреки всему в груди поднимается злость. Боковым зрением она видела какое-то движение, но решила не обращать на него внимания. Раздались глухие, размеренные звуки выстрелов, где-то сбоку от нее, в стороне, но и на это она наплевала. Девушка занесла над головой лыжную палку, направляя ее нижний – острый – конец на навалившегося сверху Максима мужика.

3.

Андрей даже не успел выключить камеру, которая стояла перед ним. Самарин сначала услышал грохот, когда грузовик врезался в стену, а следом раздались и выстрелы.

Он выскочил из двери разграбленного мебельного магазина, сжимая в руке пистолет, подобранный им накануне около тела мертвого полицейского. В обойме было пять патронов, Андрей это хорошо знал, пересчитывал не раз. Он замер в сумерках на пороге магазина, пытаясь определить, где стреляли. Неожиданно тишину разрезала долгая автоматная очередь, Андрей развернулся и побежал в ту сторону – это было где-то совсем рядом, судя по звуку. Про камеру он и не вспомнил, она продолжала жужжать над небольшим костерком, послушно записывая трепыхание пламени, новенький стул, на котором сидел Самарин, отдаленные звуки стрельбы, изредка крик. Через пятнадцать с небольшим минут она отключилась, но к тому моменту все уже было кончено.

4.

Всю стычку он увидел буквально через несколько секунд после того, как выбежал из магазина. Его глаза – теперь более привычные к сумраку, чем раньше – тотчас уловили движение: к поверженному грузовику с другой стороны приближалось еще четверо. Их никто не видел, да и видеть не мог: те, кто в кузове, были слишком заняты, отстреливаясь от наступающих, а девушка, бежавшая с каким-то копьем на перевес, смотрела в другую сторону и явно не обращала ни на что внимания.

Андрей не стал долго раздумывать, он просто поднял пистолет и начал стрелять.

Первая же пуля попала в голову оторвавшемуся от всех на пару метров «бегуну». Калибр у пистолета, конечно, был не ахти какой, но и расстояние пустяковое. К тому же Андрей последний год проваландался на околовоенной службе (кося от армии), и стрелять его, спасибо сборам и Семяренко, научили. Мужчина взмахнул руками, его кинуло вбок, на стену дома, он отскочил от нее и плюхнулся в смесь собственных мозгов и осколков черепа.

Остальные даже и не думали тормозить, что, впрочем, Самарина нисколько не удивило: он прекрасно знал, кто они такие и какие ощущенияими движут, поэтому не питал ложных иллюзий насчет того, что они вдруг остановятся. «С другой стороны, – рассеяно подумал он, плавно нажимая на курок, – можно и не бояться, что на тебя обратят внимания». Да и угрызений совести нет и не будет – он им, можно сказать, делал одолжение.

Вторая пуля попала в бок старику лет пятидесяти, бежавшему в сторону грузовика в грязных семейных трусах, вся задняя часть которых тотчас приобрела недвусмысленно коричневый цвет, когда пуля, срикошетив от бедренной кости, разорвала кишечник, и мужчина непроизвольно обделался. Он крутанулся на месте, разбрызгивая экскременты во все стороны, что-то взвизгнул и упал.

Женщине в рваной комбинации, которой предназначалась третья пуля, можно сказать, повезло: испачканный старик ударил ее по ногам, и она упала лицом вниз, сломав себе нос. Выстрел отбил кусок кирпича на том месте, где только что была ее голова. Самарин чертыхнулся и перевел пистолет на последнего, тощего подростка с россыпью прыщей на лице, одетый в ярко-желтую футболку на голое тело. Но тот, видимо, сообразил, что к чему, поэтому счел за благо ретироваться отсюда куда подальше.

– Умница какой, – пробормотал Андрей, наблюдая за тем, как желтое пятно стремительно растворяется в темноте.

Сбоку от него раздался женский крик, он быстро обернулся, поднимая пистолет, и поэтому успел заметить, как девушка заносит копье (лыжную палку, поправил он себя) над головой.

5.

При падении у Максима сбилось дыхание; иначе бы он заорал, а получилось только глухо кашлянуть в лицо психа, навалившегося на него. Когда эти добрых сто пятьдесят кило рухнули сверху, Макс вдруг остро почувствовал недостаток воздуха. Легкие, придавленные тушей мужчины, просто отказывались расшириться, чтобы впустить в себя хоть глоток живительного воздуха. Максим захрипел и встретился взглядом с мужиком, в глазах которого не было злости, скорее интерес ученого, наблюдающего за смертью очередной белой мышки, только что проглотившей кусочек мяса, щедро сдобренный экспериментальной отравой. Максим инстинктивно схватился за ручищи, которые по прежнему сдавливали ему плечи, не давая пошевелиться, но расцепить их было все равно что разорвать крепкий канат. Перед глазами замелькали черные мушки, горло горело.

Кто-то закричал, а следом нечто промелькнуло и с громким металлическим звоном легло поперек лба склонившегося над ним мужика. Глаза амбала сразу закатились и он чуть ли не слетел с Макса, отброшенный силой удара вбок. Поток воздуха хлынул в горло Дробышева, и он скрючился, кашляя и сплевывая на асфальт.

– Вставай! Макс, вставай! – он взглянул вверх и увидел Аню, которая стояла над ним, глядя куда-то вперед, одной рукой сжимая погнутую лыжную палку. Вторую она протягивала Максиму. Макс схватился за нее и с огромным трудом встал сначала на четвереньки, а потом и, с помощью подошедшего Николая, на ноги.

На улице стояла тишина, лишь кто-то едва слышно плакал.

– Боже мой… – прошептал Николай. Его лицо было смертельно бледным. Он осматривался по сторонам, теребя очки. – Боже мой. Боже мой.

Тела лежали вокруг грузовика, Максим насчитал двенадцать человек, плюс здоровяк, которого так ловко вырубила Аня. Он неожиданно почувствовал слабость и тошноту: над местом этого побоища густой пеленой стояла вонь порохового дыма и неприятный кислый запах.

«Наверное, именно так пахнет мертвечина», – отрешенно подумал Макс, он отвернулся, и его вырвало под грузовик.

6.

Аня отошла в сторону, и Максим почувствовал смущение, хотя и очень слабое – слишком уж он обессилел. Николай склонился над ним, прикоснулся к плечу.

– Я в порядке, – просипел Макс, сплюнул.

– Стоять на месте, иначе буду стрелять! – молодой голос говорившего заметно вздрагивал.

Николай медленно, неторопливо повернулся, стараясь не делать резких движений. Перед ним стоял солдат лет восемнадцати, даже в сумерках было видно, насколько он бледен. Дрожащие руки сжимали «Калашников», направленный Гладышеву куда-то в живот. Глаза солдатика были пусты, в них только поблескивали слезы. Максим отрешенно подумал, что, наверное, этот и ревел там, в кузове.

– Спокойней, парень, спокойней, – Николай поднял руки, показывая, что в них ничего нет. – Мы помогли вам. У вас там все в порядке?

– Стоять! – завопил пацаненок. Похоже, он даже и не услышал, о чем говорил Николай. Максим только повернул голову, глядя на него, но не решаясь встать с корточек, боясь, как бы это не спровоцировало мальчишку нажать на курок.

«Ох, великолепная ситуация, – подумал он. – Стоило помочь и в награду есть немалая вероятность получить металлическую безделушку. Только не такую, которой награждали короли своих рыцарей, а поскромнее в плане ценности. И диаметром эта награда будет 7.62 миллиметра».

Максим уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут сзади к солдату подошел кто-то и положил руку на плечо, успокаивая.

– Опусти оружие. Ты все сделал хорошо, но они не те, – говоривший посмотрел на Николая, ища подтверждения своим словам.

– Конечно не те, – поспешно ответил Николай. – Мы помогли вам… как могли.

Он смущенно замолк, потому что сам-то ничего и не сделал – если честно, то он был слишком ошарашен всем тем, что происходило на его глазах. Ошарашен и более чем испуган. Поэтому когда Аня побежала на помощь к Максиму, он только беспомощно тащился следом, и в его душе страх боролся со стыдом. «Хорошо, что все кончилось раньше, чем я драпанул оттуда со всех ног», – подумал он. По лицу катился пот, но он не решался вытереть его.

– Вот видишь, Клементьев, – лысый сержант посмотрел на солдата. – Опусти оружие.

Клементьев быстро посмотрел на сержанта, потом снова перевел взгляд на троих людей, замерших перед ним. Из его глаз неожиданно покатились слезы, и он беспомощно опустил оружие (автомат тотчас мягко подхватил сержант), сел на землю и заревел.

– М-да, – только и смог выдавить Николай. Он опустил руки и растерянно, не зная, что делать, посмотрел на своих спутников, которые не менее изумленно смотрели на ревущего белугой солдата.

Неожиданно Аня пошла к нему, не глядя, сунула Коле в руки погнутую лыжную палку и присела рядом с плачущим мальчишкой. На ее лице застыло выражение жалости и изумления, она осторожно, словно солдат был диким животным, обняла его и стала гладить по голове.

7.

Сержант стоял над тем самым здоровым мужиком, который как медведь пытался задавить Максима своими «дружескими» объятиями. В густых сумерках было видно, как из сломанного носа здоровяка течет струйкой кровь.

– Неплохо. Это ты его так? – сержант посмотрел на привалившегося к борту грузовика Максима.

Парень покачал головой и, поморщившись от боли в горле, ответил:

– А… кхек… Аня, – он закашлялся, сплюнул.

– Кто бы мог подумать, – военный покачал головой.

Подошел Николай. На его узком лице был явно написан страх.

– Сержант, мне кажется, лучше убраться отсюда побыстрей. Ни вы, ни я не знаем, может в данный момент сюда идут еще эти… – он замялся, – придурки.

– Черт, верно, – сержант подошел к двери и открыл ее. – За…бись… Варнаков! Слышишь меня?

Ему никто не ответил, сержант, еще раз матюгнувшись, полез в кабину. Максим подошел поближе и заглянул внутрь. Солдат был без сознания, его тело удерживалось только ремнями безопасности, благодаря чему он остался жив в момент удара о стену. Сержант пытался перелезть через него, чтобы отстегнуть ремень. Наконец ему это удалось, и водитель безвольным кульком упал на сиденье пассажира. Сержант, пыхтя, выбрался из кабины.

– Помоги, – бросил он Максу и потянул солдата за ноги.

Вместе они кое-как вытащили паренька и устроили его около переднего колеса. Максим склонился над ним, чтобы проверить пульс – сердце билось глубоко и ровно. Похоже, солдатик просто перетрухал настолько, что отрубился.

– Что тут у нас… Сейчас глянем… – сержант забрался на водительское сиденье, наклонился, повернул ключ зажигания.

Мотор кашлянул, закряхтел, но не завелся.

– Так, так, что ж ты, а… – военный снова повернул ключ зажигания.

Двигатель снова кашлянул, неожиданно рыкнул, заведясь, а потом снова заглох. Максим тревожно посмотрел на почти черное небо, затянутое облаками: стремительно темнело, но хуже всего было чувство, будто за ним кто-то наблюдает.

Тем временем сержант, пыхтя, вылез из кабины, подошел к капоту и открыл его. Матюгнулся себе под нос, что-то пробормотал, чихнул. Через минуту выглянул из-за поднятой крышки и обратился к мужчинам:

– Ну-ка, попробуйте кто-нибудь, крутаните.

Николай послушно залез в кабину и повернул ключ зажигания. Грузовик затрясся, движок запыхтел, а потом вдруг с ревом завелся. Максим чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности.

– Так, все в машину, – скомандовал сержант. Он тревожно огляделся, и у Максима мелькнула мысль, что не он один ощущает присутствие кого-то или чего-то, пристально наблюдающего за ними.

Сержант наклонился над так и не пришедшим в себя Варнаковым, подхватил его под мышки и, охнув, поднял на ноги. Максим схватил безвольное тело солдата под вторую руку, помогая сержанту. Тот повернул к нему свое круглое лицо, и Максим с нарастающей тревогой понял, что уже едва различает его в сгущающейся темноте.

– Потащили, – пропыхтел сержант.

Они быстренько отнесли солдата к кузову, где уже сидели Клементьев с Аней, и те помогли поднять потерявшего сознание паренька в машину.

– Залазь, – сержант кивнул на темный зев кузова.

Максим посмотрел на него.

– Нам надо идти в… – начала он.

– Никуда вам не надо сейчас идти, – неожиданно зло прервал его военный. Максим прищурился, но ничего не сказал – да сержант бы ему этого и не дал.

– Залазь, парень. Я вижу, что ты не полный идиот, как, впрочем, и я. Вы собирались выйти из города? Дык поверь мне, хрен бы у вас это вышло, если только не додумаетесь переплыть реку, а это сейчас равносильно самоубийству. Либо бы потонули – река как сбесилась из-за всех этих дождей – либо бы вас сцапал кто-нибудь из этих красавцев, – он кивнул на раскиданные вокруг тела, – и поверь мне, не знаю, что выбрать, если дадут выбирать. Влезай в кузов, я отвезу вас туда, где безопасно.

– И где же сейчас безопасно?

Сержант посмотрел на него, словно думая, что Макс шутит.

– Мы едем на базу. Возвращаемся… – он пожевал губами, – с удачного задания, скажем так.

Максим молча смотрел на него.

– Мальчик, послушай, я знаю, что говорю. Поверь мне, лучше вам будет ехать с нами. Маслов отдал приказ принимать всех беженцев. Город разрушен практически полностью, в других местах не намного лучше… – он замолчал, снова с тревогой огляделся, словно ожидая увидеть приближающихся психов.