Текст книги "Проект Каин. Адам (СИ)"

Автор книги: Даниил Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

Капитан остановился около выхода из здания и провел рукой по коротким волосам, словно стараясь стряхнуть сомнения. Ему не нравилось то, что предстояло снова работать с Малышевым. Очень не нравилось. Но выбора не было. Или все-таки был? Тогда он тоже слепо следовал приказам, и это привело к тому, что он до сих пор ощущал вину, хотя прошло уже больше двадцати лет. Хотел ли он снова ввязаться в дела майора? Опять, все по новой? Он не знал. Пока что не знал.

Капитан открыл дверь и вышел в дождь. Потом он подумает обо всем этом, сейчас же были более насущные проблемы, требующие решения. И все равно, шагая к баракам, где должны были разместить его ребят, он не переставал думать о том, в какое же очередное дерьмо, подложенное Малышевым предстояло вляпаться.

11.

Андрей Самарин стоял в темном переулке и смотрел на пустую центральную улицу Горецка. Работало лишь несколько фонарей, а окна домов и вовсе были темны: то ли оттого, что там не было людей, то ли они просто боялись зажигать огни, дабы не привлекать лишнего внимания. Сейчас была самая середина комендантского часа, но Андрей все равно слышал, как по закоулкам скребутся темные тени человеческих фигур, пока что не желающих выходить на свет. Пока что.

Парень поправил капюшон своей крутки, надвинув его на глаза так, чтобы неяркий свет фонарей их не раздражал. Покрутил головой, осмотрев улицу в оба конца и, осторожно, медленно, вышел на тротуар. В центре улицы, на мостовой, он был бы слишком заметен, поэтому Андрей быстрым шагом пошел вдоль стен домов, зыркая из-под капюшона по сторонам. Сейчас он мог видеть в темноте намного лучше и, в общем-то, не сомневался, чему был обязан за этот сомнительный подарок. Глаза становились слишком чувствительными к свету, но вот ночью… «Может, – подумал он, – не такая уж плохая идея найти темные очки». Нет, конечно, он собирался идти только по ночам, а днем отсыпаться, но… Никогда не знаешь, что может произойти, а оставаться совершенно беспомощным под ярким дневным светом ему не хотелось. Даже не смотря на его положение и состояние.

Он усмехнулся своей последней мысли и тотчас огляделся, опасаясь, не привлек ли этот смешок ненужного внимания. Нет, улица была пуста. Андрей хрипло вздохнул и снова зашагал по улице, стараясь прошмыгивать освещенные места как можно быстрее. Сейчас он был изгоем, и ему вовсе не улыбалось встречаться с кем бы то ни было. Вообще ни с кем. Возможно, самое лучшее для него было просто убраться из города как можно скорее – ему не нравилось происходящее здесь, но не это было самое главное. Он чувствовал: здесь затаилось что-то, готовящееся вырваться на свободу, готовящееся показать свое скрытое в темноте лицо, которое, как он подозревал, на проверку окажется маской зверя. И он ничего не мог с этим поделать, даже если бы и захотел.

За углом дома впереди послышался какой-то невнятный шум, пауза, а следом треск разбитого стекла. Громко заорала сигнализация, и Андрей вжался в стену, жалея, что не может раствориться на ее поверхности, слиться с ней, как хамелеон. Он инстинктивно огляделся, ожидая, что сейчас, с минуты на минуту из-за ближайшего угла выскочит патрульный УАЗик, но улица была все так же пуста и безмолвна – в полу-квартале от него какая-то сгорбленная темная фигура перебежала улицу и исчезла в подъезде дома: Андрею показалось, что человек что-то алчно прижимал к груди.

Послышались голоса, следом пьяный смех. Андрей медленно, не спеша, пошел в сторону звуков. Он добрался до угла и осторожно выглянул из-за него. Слава Богу, фонари не горели, только светофоры мигали желтым болезненным светом.

Все было ясно с первого взгляда. Двое мужчин грузили автомобиль чем-то, что им подавал (или подавали) через разбитую витрину магазина. Мародеры быстро кидали картонные коробки в багажник и на заднее сиденье большого джипа, торопясь закончить грабеж как можно быстрее, до прибытия полицейских или – что хуже – военных патрулей. Андрей сощурил глаза, пытаясь разобрать, что они грузят, но было слишком темно, даже для него. Где-то вдалеке послышался звук автомобиля, грузившие коробки замерли, прислушиваясь. Звук приближался.

– Витек, все, завязывай! – крикнул один из грабителей и, не дожидаясь ответа, подбежал к двери со стороны водителя, уселся за руль. Почти тотчас взревел мощный дизельный движок. Из витрины магазина показался еще один мужчина, тащивший две коробки одну на другой.

– Да брось ты их, нам и так хватит! – крикнул водитель и нетерпеливо газанул.

– Ах тыж б…дь такая, – в сердцах бросил мужик и коробки полетели в сторону.

Мужчина подбежал к джипу и быстренько забрался на заднее сиденье. Машина рванула с места, дверь он уже захлопывал на ходу. Визжа шинами, джип исчез за поворотом, оставив после себя хрипло воющую сирену и запах сожженной резины.

Андрей торопливо отступил назад, соображая, что сейчас делать. Звук автомобиля, спугнувшего мародеров, приближался, нарастал. Что с ним будет, если его поймают рядом с ограбленным магазином? И так понятно, к маме не ходи. Надо было убираться отсюда подобру-поздорову, пока была – если еще была! – такая возможность. Самарин уже повернулся, собираясь рвануть по улице обратно, когда сообразил, что звук автомобиля удаляется. Быть может, он проехал по соседней, параллельной этой улице. А может и вовсе это были простые обыватели, которым дела не было до того, чья сигнализация сработала посреди ночи. В течение дня он частенько видел уезжающие машины, набитые всяческим скарбом, так что такая идея вполне имела право на жизнь. Андрей вздохнул, стараясь успокоиться. Надо же, даже не смотря на все то, что он пережил и что сделал, все равно какие-то частички самосохранения у него остались. Впору удивиться.

Он еще постоял некоторое время, ежась на холодном осеннем воздухе. «Сигналка» замолкла, на улицу опустилась тишина. Самарин огляделся – по-прежнему ничего, улицы были пусты. Заморосил легкий дождь, отчего настроение Андрея окончательно упало. Неплохо было бы сейчас забраться в ту недостроенную комнату, где он провел последние две недели. Спрятаться от дождя, закутаться в старое одеяло… Он тряхнул головой: надо было идти, если он хотел выбраться отсюда как можно скорее и не попасться в лапы военных. Парень с сомнением посмотрел на разбитую витрину магазина, в мокрых осколках стекла призрачно вспыхивал желтый свет светофора. Черт побери, у тебя нет на это времени, к тому же это глупо, укорил он себя. Но любопытство взяло вверх, и Самарин крадучись подошел к витрине, стараясь не наступать на стекло.

– Любопытно, – пробормотал парень себе под нос глухим невыразительным голосом.

Это был магазин электроники, или как там это сейчас называлось, он не мог вспомнить. Слишком многое стало забываться, а такая ерунда и подавно. Тем не менее, по товару в витрине – фотоаппараты, видеокамеры, какие-то небольшие штучки, похожие на зажигалки, наборы аккумуляторов – было понятно, что здесь продавали. Похоже, парни решили воспользоваться возможностью поживиться и вытащили из магазина все что могли. М-да, скоро такое станет происходить повсеместно. Если, конечно, у кого-то еще останется желание и необходимость это делать. Для него же это был хлам. Если бы здесь была еда, он бы, пожалуй, что-нибудь прихватил. Даже наверняка. А так… безделушки, до которых ему нет никакого дела.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг его взгляд зацепился за одну вещь, лежащую на полочке. Несколько секунд он просто смотрел, а потом шагнул в витрину, нагнулся и взял привлекшую его внимание вещицу. Проверил зарядное устройство – оно было на месте. Немного поискал взглядом и нашел пачку DVD-дисков, подхватил и ее. Пожалуй, все. На один раз хватит, а больше и не нужно. Он сунул вещь в карман и быстрым шагом пошел прочь от раскуроченной витрины, стараясь как можно быстрее раствориться в темноте. В его кармане, постукивая по бедру на каждом шаге, лежала миниатюрная видеокамера «Сони».

Глава четырнадцатая

1.

Одинцов стоял у окна и смотрел на город, неясной тенью вырисовывавшийся в наступающих сумерках. Легкая морось висела в воздухе, но он знал: не это было причиной того, что город был едва виден. Точнее, не только это. Дым от многочисленных пожаров густой пеленой поднимался в небо, создавая над Горецком темный мрачный купол. Город горел. Он умирал.

Сергей стоял так уже около часа и просто смотрел, не думая ни о чем. Пожары начались три дня назад, и, насколько он мог судить, никто не торопился их гасить. Возможно, что несколько молний попало в здания без громоотводов – тогда над городом прошла сильная гроза – но Сергей сомневался в этом. Слишком уж часто с той стороны ветер доносил глухие звуки взрывов. Он вспомнил парнишку в больнице, того самого, что сказал, мол, Третья Мировая уже началась, наблюдая за тем, как к больнице подъезжает бронетранспортер. Фанат «Нирваны». Интересно, он еще жив?

Одинцов вздохнул, отошел от окна и уселся на постель. Простынь не меняли уже несколько дней, и она начала приобретать мерзкий сероватый оттенок. Видимо, у военных были дела поважней, чем стирать белье. Анализы теперь тоже брали нерегулярно, но Сергей в какой-то степени был даже этому рад. Понятно, что тут происходило что-то непонятное. «Каламбур», – подумал он, и бледно улыбнулся. На самом деле ему было совсем не весело – он испытывал страх, жуткий, не дающий спать по ночам страх.

Что происходило в городе? Он не знал. Никто не знал, насколько он мог судить из разговоров с другими «отдыхающими». Телевизор отключили и вынесли вчера: просто пришли два солдата в респираторах и молча, ничего не говоря, выдернули шнур из розетки, подняли «ящик» и утащили его. Никто не сказал ни слова. Да и что можно было сказать, если у этих милых парней на плечах висели короткоствольные автоматы? Кому хотелось получить пулю в лоб (или в живот) за то, что не вовремя открыл рот? Никому. Они посидели еще немного в сумраке ставшей какой-то пустой комнаты и, так и не сказав друг другу ни слова, разошлись по своим «номерам». Впрочем, Одинцов особо об этом не жалел: по новостям показывали какую-то чушь, а то, что иногда проскальзывало в вечерних сводках, вряд ли можно было назвать утешительным.

Сергей вздохнул и перевернулся на бок. Наверное, он малодушничал, но ему не хотелось знать, что происходит. Точнее, не так – знать то хотелось, любопытство, как известно, не порок… Но то, что он слышал, наводило на неприятные размышления. Когда в вечерних новостях говорили о вспышке эпидемии в очередном городе, руки сжимались на подлокотниках, и он напряженно вслушивался в слова диктора, чувствуя себя так, словно его насильно запихнули в чрезвычайно маленькую кабинку русских горок и что вот сейчас, через короткое, но казавшееся бесконечным мгновение, его отправят вниз, навстречу темноте. И что ждало там? Очередной подъем на еще более высокую горку? Или болото с крокодилами? Он не знал и, уж поверьте, знать не хотел.

Новости были не очень разнообразными. Теперь уже дикторы не могли скрывать правды, слишком много сообщений о распространяющейся по стране инфекции, но все равно, как думал Сергей, новости были искажены. Если верить словам ведущих новостей, то это было что-то наподобие вспышки атипичной пневмонии, занесенной из Китая или другой подобной азиатской страны, жители которой, в понимании обычных людей, не моют руки и гадят там, где едят. Про Горецк больше не было сказано ни слова, и от этого создавалось ощущение, будто тут ситуация уже наладилась. Многие – если не все – так бы и подумали. Похоже, никого не удивляло, что Горецк не самый близкий город к восточным границам страны. Хотя на это тут же нашелся бы ответ, что зараза могла прийти через Казахстан – благо до него-то рукой подать. Да и вообще, чтобы знать, как на самом деле обстоят дела, нужно либо иметь доступ к документам с пометкой «Секретно»… либо находится в непосредственной близости от города, как, например, он. Конечно же, здесь все было в порядке– достаточно было поглядеть на густые клубы дыма, рваными клочьями поднимающиеся к свинцовому октябрьскому небу. Или, чтобы уж быть совсем уверенным, что все хорошо, встать ночью и поглядеть на вспышки пожаров и услышать в темноте звуки выстрелов. Куда уж лучше. Хотя, если в новостях подразумевали, что в городе все хорошо, потому что он уже не был городом, то да, они были правы.

Сергей лег на спину и посмотрел на едва видимый в сумерках потолок. Где-то за окном ревели двигатели тяжелой техники, кричали люди, изредка в эту какофонию встревал ленивый звук хлопанья вертолетных винтов. Лагерь никогда не спал, он бурлил энергией круглые сутки, показывая, что люди работают, стараются… Только от этого не становилось легче, потому что было ясно, что все эти усилия пока ни к чему не приводили.

Он уже засыпал, когда одна мысль вдруг пронзила его, заставив сесть на кровати. Интересно, а где сейчас Вера? Что с ней? Может быть она тоже больна, как многие другие, и сейчас находится где-то здесь, в Санатории? Возможно ли такое? Вполне. Он снова лег, широко открытыми глазами глядя в темноту. Можно ли это как-то узнать? Вряд ли. Он вдруг почувствовал острую горечь. Несмотря на то, что она ушла от него, он все-таки любил ее, он понял это сейчас, вот так вот просто, лежа в темноте. Он вспомнил свой сон, всего-то чуть больше недели назад приснившийся на даче. Сергей вздрогнул и поплотнее закутался в легкое верблюжье одеяло. Глаза снова стали закрываться, он задремал, поплыл по теплым волнам сна, и последняя его мысль была о том, что надо выбираться отсюда и попытаться найти Веру. Хотя бы попытаться. Он провалился в темноту и, слава Богу, проспал без сновидений до самого утра.

2.

Во вторник, на следующий день, после того как Сергей начал подумывать о том, чтобы выбираться из лап военных, в городе наступил полный бедлам. Командование пыталось хоть как-то координировать действия подчиненных, но со всей страны катились истеричные сообщения о распространении инфекции и насилии на улицах. Вышестоящие чины почувствовали некоторое облегчение, когда стало известно, что в странах Евросоюза, непосредственно граничивших с Россией, и бывших странах СНГ обеспокоены возникновением небольших очагов странной болезни по признакам очень похожей на то, что в Европе уже прозвали Русской Заразой. Представители Евросоюза утверждали, что у них все под контролем, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как они обеспокоены. Если бы они знали, что некоторые в правительстве России серьезно подумывали о том, чтобы распылить над городами некоторых стран любопытную взвесь из вещества, взятого с полигона ВСО-1554729, то их вопли насчет распространения Русской Заразы были бы куда громче. Но вирус теперь распространялся как степной пожар, поглощая все новые и новые территории, не разбирая полов, рас и возрастов своих жертв. Все было одинаково подходящим и, можно сказать, вкусными. Карнавал набирал свою силу и подходил к решающей стадии. И на него было приглашено все человечество – еще бы, сложно не пожать плоды того, что сам же и сделал.

3.

Элла Павлова хватило одного взгляда, чтобы понять: с этим парнем что-то не в порядке.

Она опустила глаза, и стала пересчитывать пачку двадцатидолларовых купюр, которые ей сунул парень. Сбилась, начала по новой, чувствуя нарастающую тревогу. Что было не так, понять она не могла, но неприятное щекочущее чувство похожее на то, как если вдруг хочется чихнуть, и не можешь, поднималось откуда-то из живота.

Элла подняла голову и бросила быстрый взгляд на охранника, сидевшего за столиком консультанта около входной двери в банк. Люди в небольшой очереди терпеливо ожидали, когда их обслужат. Скоро начинался комендантский час, и всем хотелось побыстрее убраться с улицы, где в последнее время стало весьма небезопасно.

Девушка снова вернулась к пересчету купюр, чувствуя на себе взгляд парня, стоявшего перед окошком. Ей вдруг захотелось закрыть окно, сославшись на дела, желание было таким сильным, что она чуть не потянулась вперед, но все-таки взяла себя в руки. Просто нервы, успокаивала она себя. Просто нервы вот и все. Все последнее время в этом чертовом городе стали немного психованными, и она не исключение. Чего так взвилась? Парень даже можно сказать симпатичный, ему бы только побриться, подзагореть, да чуток поправиться – и будет хоть куда. Но почему же тогда она так неуютно себя чувствует? Что-то здесь все-таки…

Раздался резкий стук, и Элла чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности. Быстро подняла глаза и посмотрела на парня. Тот улыбнулся и все его очарование – если оно вообще было – тотчас пропало: зубы были кривыми и подгнившими, девушка почувствовала мгновенное отвращение. Ей даже показалось, что она услышала кислый гниловатый запах, донесшийся до ее обоняния, хотя это, конечно же, было невозможно.

– Привет, – сказал парень, по-прежнему улыбаясь своей мерзкой улыбкой. Элла почувствовала, как в желудке зарождается тошнотворное чувство, не только от этой ухмылки, но от предчувствия чего-то, что сейчас должно произойти. Она открыла рот, и в этот момент закричал охранник.

Люди в очереди заволновались и отступили назад от еще одного молодого человека, который, направив на охранника руку с баллончиком, брызгал ему что-то в лицо. Тот, по-прежнему крича и закрывая лицо руками, попытался встать и тогда грабитель, размахнувшись, ударил его в лоб кулаком, на костяшках которого блеснул металл. Раздался неприятный звук лопнувшего арбуза и охранник откинулся назад, споткнулся о стул и упал на пол. Кто-то завизжал, одного мужчину вырвало прямо на пол.

Элла вскочила со своего места, прижав ладони ко рту, но тут парень, стоящий перед ней, достал пистолет и направил ствол, похожий на трубу парохода, на нее. Она взвизгнула и безвольно осела на стул. Ее широко открытые глаза не отрывались от казавшегося огромным дула пистолета.

– Девочка, насыпь-ка мне шуршунчиков, – сказал парень и вдруг заржал захлебывающимся, сумасшедшим смехом. – Б…я, Жека, веришь-нет, я всю жизнь мечтал сказать эту фразу! Я прям Джим Ди Гриз, нах!

– Долба…б ты! – крикнул в ответ парень, вырубивший охранника, и тоже заржал.

Элла почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Ограбление, Боже мой, их грабили!.. Она испуганно посмотрела на ухмыляющегося гоблина за стеклом и заметила, что глаза того неестественно блестят: то ли от возбуждения, то ли от наркотиков. Пожалуй, последнее было более…

– Чего глазеешь? Давай, набивай сумочку, и мы отчалим. Если все будут вести себя спокойно, то ни с кем ничего не случится и все будут довольны.

Элла словно очнулась от транса и стала поспешно набивать деньгами протянутую через окошко спортивную сумку. Мысли ее метались без всякого порядка, не останавливаясь ни на чем конкретном. Она чувствовала, что ее мочевой пузырь сжался, и она бы не удивилась, если после всего этого обнаружит свое белье мокрым. Но это будет малой платой, если они уберутся отсюда, никого не тронув.

Неожиданно до нее снова долетел этот неприятный, кислый запах, напомнивший ей перебродившие и уже начавшие гнить малосольные огурцы. Такой же запах шел иногда от старых банок, которые пылились на полках в подвале деда. Только сейчас аромат был густой, почти осязаемый и неприятно теплый, как будто в лицо дыхнуло какое-то умирающее животное. Элла испугано взглянула на парня по ту сторону окна, но он смотрел куда-то в сторону, не обращая на нее внимания. Неожиданно его подельник закричал истеричным голосом:

– Эй, вы, двое, чего это вы переглядывайтесь? Если вы, выбл…дки, задумали чего, то советую вам подумать еще раз. Я не шучу, я вас… ЭЙ!

– Твою мать! – крикнул парень перед ней и рванулся назад, видимо позабыв и про деньги и про Эллу. Та испуганно отшатнулась, когда пистолет качнулся, направляясь ей куда-то в сторону груди.

Она увидела, как женщина и мужчина, бывшие почти крайними в очереди, одновременно шагнули к грабителю, вырубившему охранника. Лицо мужчины пылало нездоровым румянцем, он морщился словно бы от боли, женщина же напротив была мертвенно бледна и абсолютно спокойна. Они сделали несколько шагов в сторону парня, женщина подняла руку, и тогда нервы мальчишки не выдержали.

В замкнутом помещении хлопки выстрелов прозвучали необычайно громко. Мужчина схватился за живот, согнулся пополам, что-то пробурчал и упал лицом вперед, сначала на колени, как будто хотел помолиться перед смертью, а потом просто ткнулся лбом в плитки пола, в лужу собственной крови. Женщине разворотило плечо, ее развернуло на сто восемьдесят градусов, она сделала еще один шажок и следующая пуля ударила ее в затылок. Ее мозги вперемешку с осколками костей выплеснулись на замерших в ужасе людей. Парень шагнул вперед, продолжая в исступлении давить на спуск, одна женщина в толпе схватилась за пробитое горло и упала на пол, люди бросились в разные стороны, как стайка испуганных перепелов, а что-то выкрикивающий пацан продолжал палить в них без разбора. Кто-то пронзительно кричал, так громко, что у Эллы звенело в ушах и только когда вдруг грудь сдавило от недостатка воздуха, девушка поняла, что кричала она сама.

Элла вскочила со стула, ни о чем не думая, охваченная одной мыслью: убраться подальше. Первый парень, тот самый, который показался ей симпатичным, заметил краем глаза движение, развернулся и увидел, как девушка отступает вглубь кабинки, вытаращенными глазами глядя на разбегающихся людей. Не думая, что делает, он сунул руку с пистолетом в окошко для выдачи и нажал на курок.

Что-то тяжелое ударило девушке в грудь, потом еще раз. Ноги разом ослабели, подогнулись и она медленно, как во сне, опустилась на пол. Что-то теплое потекло по животу, пробираясь под юбку к тотчас намокшим трусикам. Она смотрела прямо в глаза больше не улыбающемуся парню-грабителю, открыла рот, чтобы сказать ему что-то, но тут из его глаз выплеснулась темнота и поглотила ее.

4.

Патруль из пяти солдат во главе с младшим сержантом прибыл на место происшествия как раз тогда, когда двое парней бежали к ярко-красной старой «тойоте», припаркованной прямо напротив входа в банк. Один из солдатиков – молодой, восемнадцатилетний призывник – не долго думая открыл огонь из АК, первой же короткой очередью практически разорвав одного из парней пополам и сбив на бок зеленую вывеску банка. Второй грабитель, даже и не подумав остановиться, прыгнул за руль автомобиля, завел мотор и рванулся прочь, но вторая очередь – на этот раз из автомата сержанта – пробила капот и взорвала правую заднюю шину, отчего машину занесло и бросило в витрину закрытого на комендантский час магазина на противоположной стороне улицы. Автомобиль не взорвался, и когда окровавленный грабитель выбрался из нее и поднял руки, его, не долго думая, пристрелили как мародера, оставив тело там, где оно и упало.

Разобравшись с проблемой, патрульные чуть ли не бегом покинули район, направляясь в сторону центра, откуда отчетливо звучали звуки автоматных выстрелов. Рация постоянно трещала, выплевывая в горячий от дыма воздух сообщения о все новых и новых происшествиях на улицах города.

5.

КОМУ: ПОЛКОВНИК МАСЛОВ Л.С.

ОТ: ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ ШИРОКОВ В.Г.

ТЕМА: КАИН. ГОРЕЦК.

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ ВС РФ РАЗРЕШЕНО ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ В ОТНОШЕНИИ ВСЕХ, КТО НЕ СОБЛЮДАЕТ ПРИКАЗЫ АРМЕЙСКИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕТ АКТЫ ВАНДАЛИЗМА И МАРОДЕРСТВА.

ПРИОРЕТЕТНОЙ ЗАДАЧЕЙ ПО-ПРЕЖНЕМУ ОСТАЕТСЯ КОНТРОЛЬ ЗА СОБЛЮДЕНИЕМ ПОРЯДКА В ГОРОДЕ, ПОЭТОМУ ВАМ ПЕРЕДАЮТСЯ ВСЕ ПОЛНОМОЧИЯ, ДЕЙСТВУЙТЕ НА ВАШЕ УСМОТРЕНИЕ. ПО ВОЗМОЖНОСТИ МАКСИМАЛЬНО ДОЛГО ИЗБЕГАЙТЕ ПОТЕРЬ СРЕДИ ЛИЧНОГО СОСТАВА. ЕСЛИ ВАШИМ ПОДЧИНЕННЫМ ОКАЗЫВАЕТСЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ ИЛИ ЕСТЬ УГРОЗА ЖИЗНИ И ЗДОРОВЬЮ МИРНЫМ ГРАЖДАНСКИМ, ПОВТОРЯЮ: РАЗРЕШЕНО ПРИМЕНЕНИЕ ВСЕХ СРЕДСТВ, КОТОРЫЕ СОЧТЕТЕ НУЖНЫМИ.

ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ ОБОСНОВАННЫМ, СООТВЕТСТВУЮЩИЙ ПРИКАЗ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО №313.

закодировано 091007 №5719-01.

6.

Радиоперехват переговоров по рации, личности не установлены, предположительно военизированные формирования. Говорят двое мужчин, первый голос довольно-таки молодой, второй, судя по всему, в годах.

– Говорит «Ласточка», вызываю Центр, прием.

– Центр на связи. Что у вас, «Ласточка»?

– Прямо перед нами толпа людей грабит ювелирный магазин. Какие приказания? Прием.

Короткая пауза на линии.

– Привести в исполнение приказ №313, прием.

Тишина на линии, снова голос Центра:

– «Ласточка», как слышите меня? Прием.

– Э, я кажется не расслышал, командир, повторите пожалуйста. Прием.

– Повторяю: привести в исполнение приказ №313. Солдат, ты принял? Прием.

– Так точно, привести в исполнение приказ №313… Но командир, тут гражданские…

– Солдат, исполняй приказ, ясно? Прием.

– Принял, Центр. Отбой.

Неразборчивые крики на фоне, следом звуки выстрелов. Связь обрывается.

7.

Среда. 7 октября 2012 года.

В полдень по российскому телевидению среди множества прочей шелухи было объявлено о приостановке работы третьего энергоблока Белоярской АЭС. По сообщения «Ростехнадзора» данная мера была вызвана небольшой неисправностью в техническом оборудовании станции, поэтому руководство приняло решение о кратковременном замораживании энергоблока для проведения всех необходимых работ. Представитель «Ростехнадзора» с обаятельной улыбкой уверял, что вся нагрузка будет распределена между обычными электростанциями и населению, электроснабжение которого зависело от Белоярской АЭС, не придется испытывать перебоев в снабжении энергией. Сама же станция вернется в эксплуатацию не позднее чем через двадцать четыре часа после ее остановки. Тем не менее уже этим же вечером окрестные села были отключены от питания электроэнергией, что, вкупе с напряженной обстановкой на улицах привело к распространения паники среди людей.

Не смотря на уверения «Ростехнадзора», на следующий день АЭС так и не была запущена, ее единственный рабочий энергоблок оставался в состоянии «заморозки». Впрочем, не была она запущена и на следующий день, и на следующей неделе. Многие жилые поселки, деревни и небольшие городки остались без источника энергии. У правительства просто не было времени обращать внимания на такие мелочи.

8.

Вооруженные формирования в срочном порядке стягивались к городам Урала, но, как это обычно и бывает, все происходило недостаточно быстро и согласованно. К тому времени, как войска занимали город, многие успевали покинуть его, направляясь в разные уголки страны. Кто-то ехал к родственникам, испуганный слухами, что рассказывали на улицах, кто-то просто стремился убраться подальше от источника заразы, не подозревая, что, не смотря на хорошее самочувствие, они сами были больны.

С ростом числа зараженных болезнь начинала распространяться все быстрее, захватывая новые города и поселки. Единственное, что еще как-то сдерживало натиск вируса – это большие расстояния между городами. Но это было всего лишь временной отсрочкой, так как болезнь, как уже говорилось, далеко не всегда была смертельной и тот, кто выезжал в другой город, как правило, мог добраться до него – пусть и с небольшими задержками по пути. Если бы всезараженные умирали, то множество из них попросту бы не сумело закончить свое путешествие, погибнув где-нибудь по дороге. Самым предпочтительным способом путешествия для многих оставался автомобиль, а шоссе были длинными, и контролировать их было не так просто, как ту же железную дорогу и воздушное сообщение.

Вирус продолжал свое движение по стране, забираясь все дальше и дальше, как клещ забирается в тело своей жертвы.

9.

Человек зашел в темный дворик и остановился. Его лица не было видно в сумерках, к тому же вся нижняя половина была скрыта испачканным шарфом, но, судя по наклону головы, он прислушивался. Вечерний воздух был сырым от постоянно идущего дождя, серебристой кисеей повисшим над городом, улицы пахли гарью и чем-то еще, едва уловимым: может быть дождем, а может быть сырыми углями.

Человек глухо чихнул в шарф, добавляя к темным пятнам на нем еще несколько. В темноте дворика послышался шелест, как будто этот едва слышный звук разбудил кого-то. Человек в шарфе посмотрел в ту сторону, едва заметно пожал плечами и пошел вперед. Он сделал несколько шагов, как снова послышался тот же призрачный звук – даже скорее намек на него. Человек снова остановился и кивнул, словно соглашаясь с чем-то, слышимым только ему одному.

– Присядь, приятель, – раздался сиплый голос.

Человек в шарфе подошел и посмотрел на развалившегося на скамейке немолодого мужчину в легкой брезентовой курточке. Не смотря на сумерки, на бледном лице человека чернильными пятнами выделялись солнцезащитные очки. Он насмешливо кривил тонкие губы, глядя снизу вверх на подошедшего.

– Присядь. В ногах правды нет, – он похлопал ладонью по влажному дереву скамейки, снова раздался тот же призрачный шелестящий звук, издаваемый курткой.

– Зачем ты говоришь? – поинтересовался вновь прибывший. Он по-прежнему стоял, глядя в темные линзы очков.

– А что мне, молчать?

Человек в шарфе покачал головой и тот, что сидел на скамейке вдруг поморщился и выпрямился. Он закашлялся, а потом громко чихнул.

– Не люблю это. Может и удобно, но я никогда не любил подобных штук.

– Никогда? Подобных? – переспросил собеседник. По его голосу было слышно, что он удивлен.

– Я имел ввиду, у меня всегда голова болела от этого, – сидящий на скамейке выразительным жестом указал на искривленный в двух местах нос.

– Ясно, – кивнул мужчина.

– Может, все-таки присядешь? – его лицо снова сморщилось. – Ну, нет так нет. Дело твое.

Он замолчал, поглядывая на человека в шарфе. Тот невозмутимо стоял перед ним, наклонив голову о чем-то размышляя. Мужчина на скамейке поерзал, устраиваясь поудобней, снова раздался шелест ползущей по песку змеи. Прошла минута, две, дождь пошел сильнее.

– Меня Василий зовут. Вася, – наконец не выдержал сидящий.

– Хорошо, – ответил человек в шарфе.

Василий с любопытством посмотрел на него.

– А зачем мы здесь, не знаешь?

Шарф склонил голову, раздумывая, стоит ли говорить, а потом все-таки, явно через силу, произнес:

– Надо решить, – он знал, что его собеседник непременно поинтересуется, что именно надо решить, поэтому неохотно добавил: – Решить, как нам быть дальше.

– Нам?

Шарф кивнул:

– Нам всем.

– Э-э… – Василий даже привстал от удивления. – Кому это – нам? Сюда что?..

Он не договорил, товарищ Шарф нетерпеливо покачал головой:

– Нет, все не нужны. Сейчас от них толку мало, сам знаешь. Хватит нас, первых, остальные просто пойдут следом.

Мужчина в очках откинулся назад.

– Жалко, что я не могу толком ничего разобрать… Ну, ты понимаешь.