Текст книги "Проект Каин. Адам (СИ)"

Автор книги: Даниил Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Он замолчал, давая время капитану осмыслить услышанное.

– У нас тут тоже есть зараженные, – наконец, сказал Вепрев. Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Малышеву. – Что будет с ними, если они будут… агрессивны?

Майор помолчал, не отводя взгляда, и ответил:

– Это не в моей компетенции, тут всем, по большому счету, заведует Маслов, но, думаю, их будут ликвидировать.

Повисшая пауза была тяжелее всех предыдущих.

– Это только один из вариантов развития событий, – мягко, насколько мог, сказал Малышев. – Вполне может быть, что наши умники придумают, как истребить заразу.

– А если нет? Мы будем убивать тех, кто сидит сейчас в этих запечатанных наглухо палатах, больше похожих на тюремные камеры?

Майор пожал плечами, ничего не ответив. Все было понятно и так.

– Не это самое худшее, солдат.

– Что может быть хуже? – зло поинтересовался капитан.

Малышев взглянул на экран ноутбука.

– Примерно через три, три с половиной часа президент будет выступать по всем каналам. Прямое включение. Сам понимаешь, говорить он будет не о том, как славно съездил недавно в Германию и о чем они там трепались с тем толстым придурком. Ситуация близка к катастрофе. Страна в тисках болезни, которую никто – и он в том числе – не может объяснить. Это, сам понимаешь, не лучшим образом скажется на его рейтинге. Кризис доверия. И поэтому, я думаю, он попытается представить все происходящее как серьезную, возможно даже опасную, эпидемию, но…

– Но не то, что могло бы пошатнуть его положение в стране, – закончил Вепрев. Он почувствовал, как на лбу выступил холодный пот.

– Именно, – кивнул майор, довольный, как может быть доволен учитель своим любимым учеником, только что решившим сложную математическую задачку. – Все будет представлено в таком свете, будто ситуация контролируется – с помощью армии или еще кого-то, не важно! – но контролируется. И что вскоре будет найдено решение проблемы. Ослаблять сейчас вожжи непозволительно, иначе все то, что мы стремимся сохранить, превратится в кучу навоза, а мы станем не больше чем червями, копошащимися в этой куче.

– Зачем вы мне все это говорите, майор? – после минутной паузы спросил Вепрев.

– Я просто хочу, чтобы ты исполнял свои обязанности солдат, – медленно ответил тот. В его глазах снова возник тот безумный, пляшущий огонек, но теперь он и не думал исчезать. Тонкие губы растянулись в акульей улыбке. – Я хочу быть уверен, что ты, получив приказ, выполнишь его, не сомневаясь в том, что я отдаю его не ради себя, или тебя, или еще кого-то, а ради этой проклятой страны, которую мы оба поклялись защищать. Понимаешь?

Вепрев долго, очень долго молчал. Ноутбук изредка попискивал, Малышев продолжал глядеть на десантника, слегка наклонившись на стол.

– Я понял, товарищ майор, – ответил капитан. – Можете рассчитывать на меня. То, что произошло сегодня, больше не повторится.

– Я и не сомневался в тебе, солдат. Ни секунды не сомневался, – майор протянул руку и потрепал замершего Вепрева по плечу.

Капитан кивнул, ничего не сказав. Он чувствовал себя так, будто кто-то заставил его нанюхаться низкопробного отравляющего газа, от которого жутко заболела голова и все вокруг стало немного нереальным. В какой-то момент ему показалось, будто он спит, а не сидит напротив ухмыляющегося майора, который вот сейчас рассказал ему, что вся страна может рухнуть, охваченная эпидемией вируса под названием «Каин». Это просто не могло быть реальностью, но было, было, черт побери, на самом деле! Евгений почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и вяло удивился: он-то уже решил, что давным-давно избавился от таких проявлений эмоций. Видимо ошибался. Как и во всем остальном.

– Идите, отдыхайте, – проворчал Малышев. Он откинулся на спинку стула и уставился в экран ноутбука, больше похожий в своих маленьких очках, устроившихся на кончике носа, на уставшего главу семейства, а не на ветерана множества военных конфликтов. – У вас сегодня был тяжелый день, капитан Вепрев. Вам и вашим людям надо как следует отдохнуть. Подозреваю, в ближайшее время всем нам будет не хватать времени даже на то, чтобы сходить спокойно облегчиться.

Вепрев кивнул, снова ничего не сказал – он просто боялся, что голос подведет его – встал, отдал честь и на негнущихся ногах вышел из кабинета майора, который, казалось, с головой погрузился в то, что показывала ему эта умненькая машинка, ноутбук.

6.

Как только за капитаном закрылась дверь, Малышев стер с лица выражение умной сосредоточенности. Теперь на нем явственно читалась задумчивость, смешанная с неприятной жестокостью, которая, казалось, въелась в его кожу, как загар. Он рассеяно отодвинул ноутбук, на экране которого мерцал незаконченный пасьянс «Паук», откинулся на спинку стула.

Интересно, что себе навоображал этот сосунок? Поверил ли капитан тому, что он тут наговорил? Похоже, что поверил, хотя и не всему, конечно же. Что ж, тем будет проще. Его папка всегда говорил: сначала обмани их, отвлеки, а потом делай все, что захочешь. Это вообще-то, относилось к свиньям, которым папаня, перед тем как убить, сначала засыпал отрубей, и после того, как они начинали жрать, подходил и перерезал глотки. Но Малышев – достойный сын своего отца – уже давно понял, что такие фокусы применимы к людям не меньше, чем к свиньям. Не в том смысле, чтобы перерезать им глотки (хотя кому-то приходилось и пускать кровь), и не в том, чтобы обязательно их кормить (хотя некоторым для отвлечения хватало и этого). Нет, смысл в том, чтобы отвлечь тех, кто мешал, от основной задумки, а потом… Ну, потом сделать так, чтобы он больше никогда не мешал. Не зря же фокусники всюду ходят с большегрудыми помощницами, чтобы зрители больше смотрели на ее сиськи, а не на то, как он вытягивает из рукава очередного беспрерывно гадящего кролика?

– Неужели, малыш, ты подумал, будто я простил тебя за то, что ты сделал сегодня? – промурлыкал себе под нос майор. – Неужели ты и вправду так подумал? Ай-я-яй.

Он покачал головой в веселом недоумении, снова придвинул к себе ноутбук и продолжил раскладывать полусобранный пасьянс. Кажется, у него все получалось. Не только с «Пауком», он хотел сказать… но и с ним тоже.

Все шло так, как и было задумано.

7.

Евгений зашипел и затряс рукой, обжегшись о кружку с кипятком. Черт побери, надо же было так задуматься! Он со злостью посмотрел на красное пятно на руке, лизнул его, стараясь унять боль. Вот же блин! Несколькими большими глотками допил мерзкий чай, отставил кружку в сторону.

М-да, ситуация, которую обрисовал майор, казалась весьма неприятной. Но что гораздо хуже, по всему выходило, что он был прав. Все шло, как тот и говорил – начиная с выступления президента по ТВ и заканчивая последними приказами начальства, четкими и недвусмысленными приказами: ликвидировать всех, кто оказывал на улицах города сопротивление, и забирать с собой тех, кто просил о помощи. Хорошо хоть насчет больных, оказавшихся на территории части, майор ошибся; вроде бы никто и не подумывал насчет того, что их надо тоже отправить на тот свет. Пока, во всяком случае. Хотя на улицах больше не церемонились.

Многие из тех, кто постоянно патрулировал город, упоминали о том, что им, защищаясь, приходилось убивать гражданских. И ни один от этого не был в восторге – во всяком случае, так казалось Вепреву. Всех их, в независимости от звания и возраста объединяло одно: шокированный, даже испуганный взгляд и ошеломленное выражение лица. Впрочем, были и такие, которым было начихать. Выполнить приказ, получить похвалу от начальства и отправиться отдыхать – вот и все что их волновало.

Евгений встал, подошел к окну и посмотрел на залитый ярким светом прожекторов плац. До него донесся запах табака – похоже, часовой у ворот курил – но капитан не стал выходить и одергивать его. Бог с ним, они не на войне, чтобы там не думали некоторые.

Сквозь гул генераторов, послышался звук приближающегося мотора, похоже, одного из их грузовиков. Вепрев прислушался и нахмурился: звук был неправильный, ровный рокот сменялся чиханием и кашляньем. Похоже, несколько цилиндров отправились отдыхать, мрачно подумал капитан. Этого еще не хватало – возиться с поврежденным движком, когда каждая деталь была на вес золота. Оставалось надеяться, что…

Его мысли прервал хриплый звук клаксона. Грузовик, похоже, находился прямо за воротами и сейчас водитель нетерпеливо давил на гудок, требуя, чтобы его быстрее пропустили. Евгений поморщился от резкого, неприятного звука, бьющего по нервам. Он увидел, как часовой подскочил к воротам и начал их открывать. Действительно, там стоял «Урал», нетерпеливо пофыркивающий поврежденным двигателем. Капитан нахмурился: что-то в облике этой машины было не так, что-то неправильно. Он смотрел на въезжавший в ворота грузовик с полминуты, когда до него, наконец, дошло: одна фара не горела. Чувствуя нарастающую тревогу, Вепрев метнулся к выходу, по пути прихватив со стола автомат.

Он уже выходил за дверь, когда затрещала рация, и взволнованный голос дежурного доложил:

– Капитан, это первый пост. Похоже, тут у нас проблема.

Вепрев перешел с быстрого шага на бег.

Глава девятнадцатая

1.

Максим проснулся от толчка. Машина остановилась, и он чуть не полетел кубарем с ящика, на котором задремал, убаюканный мерной тряской кузова и рокотом двигателя.

Парень непонимающе огляделся, первые несколько секунд не в силах сообразить, где оказался. Тусклый свет освещал штабеля ящиков, в беспорядке наставленных друг на друга, прямо напротив него спали два каких-то паренька в форме. Он захлопал глазами, глядя на них и на автомат, зажатый у одного между колен. А потом разом вспомнил все произошедшее.

Он прищурился и огляделся, пока, наконец, не нашел взглядом Аню. Свернувшись калачиком, она устроилась на двух составленных торцами ящиках и спала, укутавшись в свою курточку. Максим улыбнулся, заметив, что одной рукой она сжимает погнутую лыжную палку, мягко поблескивающую в свете лампочки алюминиевыми боками.

Раздался громкий гудок, и Максим подпрыгнул на месте. Аня зашевелилась и что-то пробормотала, закутываясь в куртку плотнее. Макс бросил на нее еще один взгляд, потом встал и пробрался к задернутому брезенту, обозначающему заднюю стенку кузова. Может быть, они уже приехали, и пора было выбираться? Ночь, конечно, но выбора-то нет. Он начал расстегивать застежки, желая побыстрее выглянуть наружу. Непонятно почему, но он вдруг ощутил тревогу. Парень отдернул полог и выглянул в темноту.

Они стояли где-то на дороге, с одной стороны поднимался густой, шумящий в ночи лес, с другой было то ли поле, то ли одно из болот, которыми изобиловали окрестности города, толком не разобрать. Странно, но в воздухе чувствовался слабый запах бензина. Максим посмотрел вверх, желая определить, сколько сейчас времени, но ничего не вышло: небо опять затянуло облаками, низко нависшими над землей. Хорошо еще хоть дождя не было, хотя, судя по влажности воздуха, он вполне мог пойти в скором времени.

Послышался хлопок закрываемой двери, следом еще один и шаги по асфальту. С разных сторон грузовика выскользнули две фигуры, одна тотчас достала сигарету, чиркнула зажигалка, и Макс с некоторым облегчением увидел узкое лицо Николая. Слабый аромат дыма донесся до носа парня, и он вдруг понял, что ему жутко хочется курить. Хоть ты тресни, как говорила его мама.

– Коль… – он прокашлялся – горло еще немного болело – и повторил: – Коль, дай мне тоже.

Николай молча протянул Максиму зажигалку и пачку сигарет, из которой тот сразу же выудил одну и с блаженным выражением на лице прикурил.

– Ну все, приехали, – в голосе Сержанта не чувствовалось дружелюбия.

– Где мы? – спросил Макс.

Сержант махнул рукой в ту сторону, куда смотрел зад грузовика и сказал:

– Там Горецк. Километров пять до него, может чуть больше или меньше, не знаю. В десяти метрах впереди развилка… ну, это, кольцо, – он махнул рукой налево, – в той стороне Челябинск, а мне в другую сторону, на базу. Так что если все-таки не хотите ехать в безопасное место, то выбирайтесь из кузова.

Он сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что умывает руки. Николай смотрел на Макса, ожидая, что тот скажет. Снова подал голос сержант:

– Решайте быстрее. Не хочу торчать посреди дороги ночью у всех на виду.

– Сейчас. Секунду.

Максим отпустил брезент и вернулся к Ане. Некоторое время смотрел на нее, а потом тихонечко потряс за плечо. Она открыла глаза и испуганно посмотрела на склонившегося над ней парня.

– Макс? Что такое? Мы приехали?

– Да, приехали. Вставай, надо идти.

Аня послушно встала, по-прежнему не выпуская из рук свою дурацкую палку, подхватила рюкзачок и пошла за Максимом.

Он спрыгнул на асфальт, потом помог спуститься Ане. Девушка зябко поежилась: было прохладно, изо рта шел пар. «Скоро зима, – непонятно к чему подумал Максим, глядя на девушку. – Зима, а у нас даже нет места, где можно укрыться от нее». Эта мысль настолько поразила его, что он на какие-то секунды замер, раздумывая над этими простыми словами, которые вдруг разом обрисовали всю безысходность ситуации. Подчеркнули все то, что произошло.

– Спасибо вам, – сказал Николай и протянул руку сержанту. Тот ухмыльнулся и пожал ее.

– Не за что. Это я должен благодарить вас. Не думаю, что мы бы с этими сопляками сейчас возвращались домой, если бы не вы.

– Да, спасибо, – Максим протянул руку с гораздо меньшей охотой, но все-таки протянул. В конце концов, этот вояка был не виноват, он просто исполнял приказ.

Сержант снова улыбнулся.

– Вот и все. Удачи. Вы точно не хотите погостить у нас? Там горячая еда, мягкая постель и все такое. Ну и, что немаловажно, люди с автоматами, которые смогут вас защитить.

«Вот уж кого точно я не хочу видеть, так это людей с автоматами», – мрачно подумал Макс, но ничего не сказал, только покачал головой. Он стал застегивать куртку, но так и замер с рукой, по прежнему тянущей «язычок» молнии, когда за его спиной раздался тихий голос:

– Я поеду.

2.

Максиму показалось, что он ослышался. Парень медленно повернулся и посмотрел на Аню, по-прежнему сжимая в руке застежку. Девушка бросила на него быстрый взгляд, тотчас отвела глаза, снова посмотрела на сержанта и повторила:

– Я поеду в этот ваш лагерь для беженцев.

– Ань, но зачем? – первым это спросил Николай и Максим был ему благодарен. У него у самого сжало горло, и он не был уверен, что смог бы выдавить из себя хоть что-то.

Девушка провела рукой по коротким волосам, а потом все так же тихо, но более уверенно ответила:

– Вполне может быть, что там мои родители. Хотя бы… хотя бы кто-то из них.

Снова возникла пауза. Максим почувствовал в груди какое-то давящее чувство. Он кашлянул, стараясь от него избавиться. Не получилось. Где-то неподалеку ухнула сова, звук вышел одиноким и мрачным.

– Ань, ты уверена, что они будут там? – как можно мягче спросил Николай.

– Нет. Но где их точно не будет, так это в Челябинске. В этомя уверена.

Аня повернулась к Максиму и на этот раз твердо посмотрела ему в глаза:

– Максим, не обижайся. Я… я понимаю, зачем ты хочешь туда, но тогда и ты должен понять, – она замялась, а потом сказала, опустив глаза: – Я буду рада, если ты пойдешь со мной. В смысле, если вы оба пойдете.

Макс долго смотрел на нее, а потом сказал:

– Сержант?

– А?

– Эта ваша база… лагерь беженцев… Это ведь карантинная зона, да?

Он перевел взгляд на замешкавшегося военного. Тот пожевал губами, глядя куда-то в сторону болота и спустя долгую, долгую минуту ответил.

– Да. Там карантин, по большому счету, – он покачал головой. – Ты все правильно понял парень.

Максим снова повернулся к Ане.

– Ты понимаешь, что это означает, Ань?

– Я… нет, не совсем.

– Тебе придется там остаться. Это в двух словах.

– Это правда? – она посмотрела на сержанта, который тотчас пожал плечами.

– Правда, насколько я знаю. Не слышал, чтобы оттуда кто-то уходил. И вряд ли кто-то выйдет, пока все не кончится.

Аня задумалась, а потом все-таки медленно, но решительно кивнула.

– Все равно я должна знать… – она запнулась, словно хотела сказать что-то другое, но вместо этого произнесла: – Хочу знать, там они или нет. Вы пойдете со мной? Коля?.. Максим?

Макс смотрел на нее и не мог понять ту смесь чувств, что кипела в нем. Он чувствовал и злость, и, наверное, любовь, глядя в ее лицо. Наконец он медленно покачал головой.

– Нет. Я иду к своей матери, – и он отвернулся, боясь того, что она увидит его лицо. Но все-таки успел заметить боль, промелькнувшую на еелице, отчего почувствовал себя еще хуже.

– Коля, а ты?

Николай снял очки, зачем-то протер их, снова одел.

– Я с Максом. Просто мы… я… Не знаю. Извини, Аня.

Она кивнула, словно ничего другого и не ожидала. Наверное, и вправду не ожидала.

– Хорошо. Тогда удачи вам. Пока, Николай. Пока, Макс… Я… Нет, ничего.

Максим посмотрел на нее, сам не зная, что творится в его душе. Ему хотелось спросить у нее, а что же было тогда прошлой ночью? К чему это все? Какой смысл? Но он промолчал и вместо этого сказал:

– Счастливо, Ань. Удачи, – и снова отвернулся.

Некоторое время они стояли, выдыхая морозные облачка пара. Двигатель грузовика тихо урчал, выбрасывая в воздух и свой сизый «выдох».

– Пойдемте, Анна, – нарушил молчание сержант. Судя по его виду, ему было неловко, он переминался с ноги на ногу. А может, просто хотел убраться отсюда подобру-поздорову. – Счастливо парни. Удачно вам добраться, куда бы вы там не направлялись.

Он махнул им рукой и торопливо пошел к кабине. Аня некоторое время смотрела на них, прикусив губу и о чем-то раздумывая. Николай растеряно теребил очки на носу, Максим уставился на свои ботинки. Девушка открыла было рот, собираясь что-то сказать, но потом покачала головой и пошла, не оборачиваясь, к кабине. Максим посмотрел ей вслед. На душе было пусто, как будто все выжжено напалмом.

Двигатель заурчал, набирая обороты, плюнул в их сторону голубым дымком из выхлопной трубы, зажглись тормозные огни. Мужчины отступили назад, глядя, как машина медленно катится к уже видимому в свете зарождающейся зари асфальтовому кольцу с пятиметровой стелой в центре. Машина притормозила, мигнула на прощание красными огоньками и покатилась направо.

Они еще минут пять постояли, глядя ей вслед и куря сигареты. Николай взглянул на вырисовывающийся за спиной город, который они более или менее удачно смогли покинуть и, кашлянув, сказал:

– Пошли что ли? Может, поймаем какую-нибудь попутку, чем черт не шутит. Холодно стоять.

Максим кивнул, не оборачиваясь, и первым пошел к развилке. Николай вздохнул – он прекрасно понимал, что сейчас происходит с парнем, но помочь ему, естественно, ничем не мог. Поэтому просто поежился, поплотнее укутываясь в свою куртку, поудобней пристроил рюкзак и зашагал следом за отошедшим уже на десяток метров Максимом.

На востоке зарождались первые солнечные лучи, пробиваясь сквозь низкие облака, медленно бегущие в сторону практически мертвого города, который спутники оставляли за спиной.

3.

Аня держалась изо всех сил, садясь в теплую кабину грузовика, пахнувшую табаком, маслом и немытыми ногами. Она держалась, пока они притормозили около поворота, а затем покатились по ухабистой дороге в сторону, противоположную той, куда отправлялись Максим и Николай. Она держалась еще минут пять, а потом не выдержала и разревелась.

Она сидела, размазывая слезы по лицу, чувствуя себя неловко, как будто ее застали за чем-то непривычным. Двадцать три года, а она все хнычет без всякого повода. Хотя чего уж там, на этот раз повод был. Надо же, а ведь и понятия не имела, как сильно привыкла к этим двоим. К высокому и нескладному Николаю, всегда немного смущенному; к неразговорчивому Максу, жесткому – может быть даже излишне – но только снаружи, но не в глубине души. На какое-то мгновение она даже хотела попросить сержанта, чтобы он остановил машину, развернулся и вернул ее к двум людям, которые всего за несколько дней стали ей очень близки. Или хотя бы просто высадил ее – она бы сама их догнала. Желание было такое сильное, что она даже на короткое мгновение перестала плакать.

– На, девочка, держи, – в голосе сержанта не чувствовалось смущения, только легкий намек на сочувствие. Он протягивал ей какую-то белую тряпицу.

Аня посмотрела на нее, потом взяла и стала вытирать лицо.

– Хочешь, я верну тебя обратно? – неожиданно спросил водитель и бросил на нее быстрый взгляд, а потом снова стал смотреть на дорогу. Свет одной фары прыгал по шоссе, больше запутывая, чем освещая. – Мы пока еще недалеко отъехали, можем вернуться, хрен с ним.

Аня покачала головой, промокая глаза. Она начала потихоньку успокаиваться, но слезы все еще текли.

– Нет, не надо. Я не думаю, что это хорошая идея. Мне действительно надо узнать, может мои родители там.

– Ну, раз уж ты это сказала, то я тоже думаю, что это не самая лучшая идея, – согласился сержант. – Надо удирать отсюда сломя голову, и не важно, в Челябинск, к нам, или черт знает куда. Все лучше, чем в этом проклятом городе. А родителей ты может и найдешь, почему нет? Там у нас сейчас сотен пять гражда… э-э… людей. Так что все может быть, вот что я тебе скажу.

Аня всхлипнул последний раз, вытирая глаза. Она постепенно успокаивалась. «Хорошо хоть, – подумала Аня, – не сделала макияж. А то выглядела бы сейчас как какой-нибудь американский спецназовец, перемазанный этой их специальной сажей». Аня усмехнулась – все как всегда, она думает только о том, как выглядит.

– Вот это уже лучше! Вон, возьми термос, там должно было немного кофе остаться… Нет-нет, не там, он где-то под твоим сиденьем должен быть. Если конечно от удара не укатился куда-нибудь или вообще не кокнулся, так что смотри, поаккуратней.

Аня нашла ярко-красный термос, отвинтила крышку и налила в нее еще теплый кофе. Сделала глоток и с благодарностью улыбнулась по прежнему не отрывающему от дороги взгляда водителю: в кофе было столько сахара, что он казался чуть ли не загустевшим.

– Спасибо вам.

– Не за что, девочка. Иногда не может быть ничего лучше хорошего глотка крепкого сладкого кофе, правильно? – и он подмигнул ей, довольный тем, что она, кажется, успокоилась. – Ты, если хочешь, подремли немножко, ехать еще с полчаса, торопиться с таким освещением, – он мотнул головой в сторону беспорядочного прыгающего по дороге пятна света, – не хочу. Вторую стычку с каким-нибудь столбом эта развалюха не переживет. Эх, знал бы я, что так все выйдет, так хрен бы пустил молокососа за руль. Он еще и вырубился к тому же, ну не засранец?..

Аня уже задремывала, слушая недовольное бормотание водителя. Тряска на кочках, тепло и урчание двигателя убаюкивали ее, унося в страну сновидений. Спустя минуту она спала, уткнувшись носом в воротник съехавшей почти до глаз курточки.

4.

Резкий звук клаксона вырвал ее из непонятного и тревожного сна, в котором было темно, и постоянно капала вода с неприятным тягучим всплеском. Она открыла глаза и тут же прикрыла их рукой от нестерпимо яркого света, бившего, казалось, прямо по нервам не хуже лезвия бритвы. Сидящий рядом сержант монотонно матерился, наполовину высунувшись из кабины.

– Что случилось? Где мы? – спросила она, ничего не в силах понять.

– ОТКРЫВАЙ, ТВОЮ МАТЬ! – заорал сержант, и Аня подпрыгнула на сиденье. – ВЫ ТАМ СОВСЕМ ОХ…ЕЛИ ЧТО ЛИ?! Я ЭТО, Я, СТРЕКАЛОВ!

Сержант сел прямо и со злостью хлопнул дверью.

– Пи…дец, они там все с ума посходили! Наверняка придурок Малыш, чтоб ему пусто было… Нах…ра, спрашивается, полковник доверил емуохрану части? Заставь дурака Богу молиться – так лоб расшибет… ОТКРЫВАЙ, Б…ДЬ!

Аня сжалась на водительском месте, наблюдая за тем, как беснуется сержант. Она чувствовала недоумение: военного как будто подменили. Был спокойный уравновешенный мужик, а сейчас из-за какой-то ерунды орал как четырнадцатилетний подросток.

Ворота скрипнули и стали открываться.

– Наконец-то, не прошло и года, – буркнул мужчина. Он нажал на газ и машина, недовольно ворча поврежденным движком, стала медленно заползать в открытый зев двора.

Аня с любопытством рассматривала открывшуюся перед ними картину. Около небольшой будки дежурного стоял солдат и что-то быстро говорил в рацию. Вся площадь оказалась залита ярким, молочно-белым светом от множества дневных ламп, натыканных тут и там. Метрах в ста она разглядела небольшое строение барачного типа, окруженное высоким забором из сетки и колючей проволоки. Девушка содрогнулась: вид этого мрачного здания, каждый квадратный сантиметр которого освещался мощными прожекторами, ей очень не понравился.

Между тем сержант снова высунулся из окна и теперь хаял по чем зря рядового, замершего по стойке смирно около водительской двери. Аня покачала головой – такой отборной брани она ни разу в жизни не слышала; похоже, что сержант уже и позабыл о том, что рядом с ним сидит девушка.

– Отставить, – раздался новый голос. В пятно света вышел огромный мужик. «Калашников», который он сжимал в руках, казался пластиковой игрушкой, отобранной у ребенка в песочнице.

– Что тут? – поинтересовался подошедший у дежурного.

– Машина прибыла позже расчетного часа, – паренек кивнул в сторону пыхтящего грузовика, – к тому же… в общем, сами видите, товарищ капитан.

– Вижу. Сержант, что произошло? Почему автомобиль в таком непотребном виде?

– Товарищ капитан, да кто ж знал, что так получится? Врезались в стену в городе, еле-еле добрался до базы, а тут этот…

– Авария? – Вепрев нахмурился.

– Так точно. Столкнулись с психами, прямо в городе. Попытались удрать, а они… – сержант вдруг резко захлопнул рот, да так, что Аня услышала, как клацнули зубы. Она удивленно посмотрела на него, а потом взглянула в окно и все поняла. Капитан и солдат как один вскинули автоматы и направили их на кабину грузовика.

– Выйти из машины, – льда в голосе капитана хватило бы заморозить и раскаленную сковородку.

Аня смотрела на огромный, как ей казалось, ствол автомата и в первый – но не последний – раз пожалела, что не пошла с Максимом и Николаем.

– Выходи, сержант. Я не шучу.

5.

– Капитан… Что вы такое…

–  Вышел. Из. Машины, – в голосе глыбоподобного офицера не было и намека на жалость. Аня почувствовала, как зашевелились волосы на затылке – у нормального человека такого голоса быть не может, скорее, так мог бы говорить автомат по продаже «Кока-Колы».

Сержант, кажется, тоже понял, что дело пахнет керосином: он медленно, можно даже сказать изящно открыл дверцу и спрыгнул на бетон, подняв руки над головой. Повисла тяжелая пауза, пока Вепрев рассматривал замершего сержанта с любопытством орнитолога, только что поймавшего новый экземпляр в свою коллекцию. Дежурный что-то быстро говорил в рацию через респираторную маску, словно по мановению волшебной палочки появившейся на лице.

– Кто еще в машине? – тон капитана не изменился ни на йоту.

– Там… – сержант закашлялся, – там, в кузове, двое рядовых.

Аня замерла, по-детски глупо надеясь, что про нее он не скажет, и она сможет остаться в безопасном тепле кабины грузовика, казавшейся теперь не менее уютной, чем родная комната в далекой Москве.

– И еще девушка. Беженец, – сказал сержант. Аня почувствовала, как в ней поднимается волна злости, которая тут же исчезла, оставив после себя только смущение.

Капитан перевел взгляд на темную кабину и посмотрел, казалось, прямо в глаза Ане.

– Выходите, – и добавил, – пожалуйста.

Аня открыла дверь, обошла грузовик спереди и встала рядом с сержантом. Капитан оценивающе смотрел на нее, словно решая, пристрелить сейчас, или попозже, а потом махнул рукой замершему за спиной солдату.

– Приведи тех двоих.

Дежурный кивнул и отошел к заднему борту грузовика. Сержант, стоящий рядом с ней, прокашлялся.

– Капитан… Товарищ капитан. В чем проблема?

Вепрев перевел взгляд с девушки на говорившего, и Аня ощутила облегчение. Она бы никогда не подумала, что взгляд может иметь вес. Оказывается, может. И еще какой.

– Вы не хуже меня знаете, – ответил Вепрев.

– Не думаете же вы, что я… – начал сержант, но тут из темноты из-за спины Вепрева вынырнули три фигуры в противогазах, с автоматами наперевес, и он замолчал. Силуэты подошедших выглядели странно, что-то было с ними не в порядке. Они молча отсалютовали капитану и замерли у его правого плеча, ожидая приказов. Аня сначала не поняла, что с ними было не так, а когда до нее дошло, то почувствовала, будто чьи-то холодные пальцы прошлись по позвоночнику: все трое были одеты в серые костюмы химзащиты. Девушка услышала, как в горле сержанта что-то хрустнуло, когда он попытался сглотнуть слюну. Сама она чувствовала себя так, словно сейчас грохнется в обморок.

Вепрев холодно смотрел на замерших перед ним людей, размышляя, что предпринять. Дежурный привел двух ничего не понимающих рядовых, спросонья моргающих глазами. И что с этой четверкой делать? Хотя, если вдуматься, особого выбора не было.

– Увести, – коротко приказал он солдатам за спиной. Скрипя прорезиненной тканью, они вышли вперед, поднимая короткоствольные «Калашниковы».

Сержант заорал:

– Да что здесь творится! Какого черта вы!..

То, что произошло дальше навсегда осталось в памяти Ани. Один из «резиновых человечков» шагнул вперед и, коротко размахнувшись, ударил прикладом автомата орущего сержанта в лицо. Аня отчетливо услышала хруст, похожий на тот, который раздается если разгрызть леденец. Сержант завопил, но тотчас захлебнулся кровью и осколками зубов. Девушка вскрикнула и дернулась в сторону, но замерла, услышав металлический щелчок взведенного затвора; один из солдат наставил на нее автомат, яркий свет прожекторов отразился от линз противогаза, превратив их в пылающие глаза. Аня хотела инстинктивно прикрыть лицо руками, но мысль о том, как они воспримут этот жест, остановила ее. Она только тяжело сглотнула ставшую неприятно густой и кислой слюну. Рядом, упав на корточки, стонал сержант, прижимая к искореженному лицу ту самую тряпицу, которой Аня вытирала слезы. Увидев это, она почувствовала иррациональный страх. Девушка широко открытыми глазами посмотрела на Вепрева, который наблюдал за этой сценой с непроницаемым выражением лица, чуть склонив голову на бок. Клементьев, стоящий неподалеку, всхлипнул.

– Хватит, – в голосе Вепрева не было эмоций: ни злости, ни удивления, ни радости, вообще ничего. – Увести.

Солдат ткнул сержанта в склоненный затылок автоматом. Он пронзительно вскрикнул и попытался отстраниться, но заметив направленный в лицо ствол «калаша», замер.

– Встать, – голос говорившего был едва слышен из-за противогаза, но Аня с ужасом поняла, что солдату происходящее, похоже, доставляло немалое удовольствие. В интонациях слышалась едва прикрытая насмешка.