Текст книги "Проект Каин. Адам (СИ)"

Автор книги: Даниил Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Глава тридцатая

1.

– Боже… боже… боже…

– Заткнись, или я выкину тебя из кабины, – в голосе Малышева не было и тени злости, он даже не посмотрел на бормотавшего пилота, его взгляд был прикован к тому, что творилось под вертолетом.

Пилот послушно замолчал, вытаращенными глазами глядя на море людей внизу, его губы шевелились, словно он читал молитву.

– Опустись ниже. Я хочу посмотреть.

Вертолет скользнул на десяток метров вниз, теперь Малышев видел поднятые вверх лица, видел пустые, белые, как круживший в воздухе снег, глаза. Странно, но он не чувствовал к ним отвращения – скорее его охватило странное возбуждение и… да, даже восхищение.

– Гляньте на них… вы только гляньте, – прошептал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Вепрев вцепился в свой автомат, словно от этого зависела его жизнь. Он никогда не чувствовал себя таким уставшим и старым. Эти, внизу… они были отвратительны. Он чувствовал их взгляды, словно они могли видеть его через весь этот металл. Цепкие, словно бы изучающие взгляды. Он помотал головой, убеждая себя, что этого не может быть, что они не могут его видеть, но все равно чувствовал… практически знал: они смотрят на него.

Малышев поднес рацию к губам, не сводя жадного взгляда с толпы.

– Скиба, ты меня слышишь?

– Так точно, товарищ полковник.

– Где вы?

– Въехали в город семь минут назад. Двигаемся в указанном направлении.

– Хорошо. Будьте осторожны, в городе зараженные.

– Как много, товарищ полковник и где именно?

Малышев диковато хихикнул.

– Вы их скоро увидите, не сомневайтесь. Их тут тысячи, если не десятки тысяч.

В рации несколько секунд стояла ошеломленная тишина, потом Скиба сказал:

–  Принято, товарищ полковник, – небольшая пауза. – Какие будут приказания?

– Продолжайте движение к нам, в квадрат Р-5,– Малышев замолчал, обдумывая свои следующие слова, а может, просто наблюдая за толпами там, внизу. – При столкновении с зараженными – стрелять на поражение.

–  Принято, отбой.

Вепрев с болезненным любопытством посмотрел на Малышева, ожидая, какова будет его реакция на то, что Скиба закончил разговор первым, да еще и без «товарищ полковник». Но Малышев только отставил рацию сторону, по-прежнему глядя вниз, на зараженных. Похоже, сейчас его больше ничего не интересовало, на губах наверняка играла легкая улыбка, и Вепрев с содроганием подумал, какие же мысли могли сейчас быть в этом сумасшедшем мозгу.

– Какие будут приказания, товарищ полковник? – спросил пилот. Они уже некоторое время висели просто так в воздухе, над образовавшими круг зараженными.

– А? А, да. Продолжайте движение. Мне кажется, этиидут в северо-восточном направлении. Посмотрим, что у них там.

– Так точно, товарищ полковник.

Вертолет клюнул носом вниз, пилот повел его в ту сторону, куда медленно двигалось море тел. Второй вертолет, полетел следом на безопасном расстоянии от ведущего. Зараженные провожали их взглядами, а затем шли следом.

2.

Группа зараженных во главе с Обожженным в молчании наблюдали за толпами диких, огибающих магазин, где они остановились. Когда-то здесь торговали ювелирными изделиями, но сейчас в комнатушке сверкали разве что разбитые стекла витрин: все драгоценности были вынесены мародерами. Но место было просто идеальным для плана Обожженного. Оставалось подождать совсем немного и тогда он поймает-таки свою раздолбайку-дочку и помогающую ей мамашу.

Семенов стоял около двери, глядя на то, как мимо идут и идут исхудавшие дикие, идут туда, куда их вел самый ненавистный ими запах: запах людей. «По ним вполне можно ориентироваться. Использовать вместо собак-ищеек», – лениво подумал Обожженный. Если бы он сам не ощущал той же вони, то ему помогли бы добрые жители этого прекрасного города. А почему нет? С них бы ни убыло, в конце-то концов.

Обожженный хихикнул своим мыслям; стоящие за его спиной Шарф и Очки переглянулись. Им обоим порядком надоела эта беготня и охота на непонятно кого. Они бы уже давно ушли от этого ненормального, если бы не понимали, что тому действительнонадо закончить это дело. Он был самым лучшим из них, вирус изменил его сильнее всех, и они нуждались в его умениях так же, как он нуждался в их. Но это начинало утомлять. Радовало только то, что все должно было скоро кончиться. Так или иначе.

(Сюда приближаются те, из Горецка.)

Зараженные, отдыхавшие в глубине магазина после титанического марш-броска, заволновались. Им не надо было объяснять, кто такие те– каждый из них почувствовал призрачный запах пороха и военной формы, составленный Обожженным с помощью своего тела. Те. Из Санатория. Шарф с тревогой посмотрел на невозмутимого Семенова.

(Насколько близко?)

После небольшой паузы, в течении которой Обожженный принюхивался к холодному воздуху, пришел ответ.

(Очень близко. И с каждой секундой все ближе. Они летят на чем-то, на самолете или вертолете, не важно. Другая группа, побольше, движется по земле – но они далеко.)

(Далеко до чего?)

(Далеко до нас и до своих подельников. К тому же на их пути тысячи диких.)

(Это хорошо?)

Обожженный задумчиво посмотрел на встревоженного Шарфа и пожал плечами.

(Во всяком случае, теперь у нас есть шанс. Присутствие военных нам на руку. Конечно, они ищут нас, но пусть попробуют, разберут, кто есть кто среди нескольких десятков тысяч таких же, как мы.)

Обожженный ухмыльнулся отвратительной улыбкой, снова поворачиваясь к окну, за которым медленно колыхалось море диких. Он знал, что автобусы будут здесь, прямо напротив их убежища через три-четыре минуты. Чувствовал запах их выхлопных газов, чувствовал аромат страха людей, сидящих в этих металлических коробках, но еще острее он ощущал злобу диких, которым кто-то не давал приблизиться к ихжертвам. Отпугивал бедняг, как воронье с посевов. Но если все пройдет хорошо, он, пожалуй, поделится с ними добычей.

Он снова засмеялся, не обращая внимания на молчаливое изумление Шарфа и Пастуха в очках.

3.

– Товарищ полковник, там впереди что-то движется.

Малышев оторвался от созерцания пейзажа внизу и посмотрел на затылок первого пилота. Вепрев мысленно застонал.

– Здесь все движется, солдат, – голос полковника был холоден, как жидкий азот. – Ты не мог бы выражаться поконкретней?

– Мне кажется… – пилот неуверенно замялся, потом сказал: – Да, точно, это автобусы, товарищ полковник.

– Какие еще автобусы?

– Рейсовые, командир. Они движутся на северо-восток. Как вы и говорили, – в голосе пилота явственно слышалось изумление.

– Любопытно, – промурлыкал Малышев, одним движением снова оказываясь у плеча вздрогнувшего пилота. Полковник не обратил на него внимания, он смотрел вперед, на четыре синих автобуса, яркими пятнами выделяющиеся на фоне оборванцев, окружавших их. – Капитан, подойдите сюда, будьте так любезны.

Вепрев подошел и встал за плечом майора, занявшего почти весь узкий проход между кабиной пилотов и транспортным отсеком. Действительно, рейсовые автобусы, окруженные тысячами уродов, похожих на оживших мертвецов.

– Что скажете, капитан?

– Не знаю, товарищ полковник. Выглядит странно.

– Еще бы. Видите тех людей? По бокам автобусов?

Вепрев прищурился, стараясь понять, видит он что либо или нет. Да, похоже около машин действительно кто-то был. И если ему не изменяет зрение, то эти люди были все как один вооружены.

– Забавно, правда? – почти промурлыкал Малышев. На его лице было написано удовольствие. – Они похожи на конвой в тюрьме, не находите?

– Я не думаю…

В этот момент пилот увидел, как одно из боковых окон во втором с начала автобусе открывается и оттуда высовывается человек. И этот человек начинает махать, что-то крича.

– Товарищ полковник, смотрите!

Малышев впился взглядом в кричащую фигуру, его мозг усиленно работал, просчитывая варианты и пытаясь решить, что делать дальше. Впрочем, едва увидев этого человека, он понял: вот тот самый шанс, который ему был нужен.

– Слушай мой приказ и слушай внимательно. Дважды повторять я не намерен. Там, внизу, находятся гражданские, которым, очевидно, необходима наша помощь. Поэтому приказываю…

4.

Они собрались вдоль правых окон едва двигающегося вперед автобуса, глядя на приближающиеся вертолеты. Люди молчали, чувствуя напряжение, повисшее в воздухе. Зараженные все как один поворачивали головы и смотрели на «вертушки», медленно плывущие в сумрачном снежном небе. Аня до боли стиснула руку Сергея, беззвучно что-то шепча.

– Что они собираются делать? – спросила Ольга у Сержанта, некоторые обернулись и посмотрели на них.

– Не знаю, но мне это не нравится, – мрачно отозвался Степаныч.

Неожиданно водитель, напряженно вглядывающийся в дорогу, крикнул:

– Глядите, кто-то открывает окно!

Сергей медленно повернул голову, чувствуя себя так, будто опять попал в кошмар, где все движения замедленны и тебе никогда не удается убежать от того, что преследует тебя. Он увидел, как медленно откатывается в сторону боковая «форточка» одного из окон в автобусе через один от того, в котором едут они. Кто-то – кажется женщина – высовывается наружу и начинает кричать, размахивая руками. Звуки тягучие, глухие, вроде бы она просит людей в вертолете о чем-то, наверное, о помощи. Сергей хотел заорать, попросить, чтобы ее остановили, он чувствовал, что не надо этого делать, не надо привлекать внимания, он даже видел руки других в салоне того автобуса, руки, хватающие кричащую женщину за свитер и пытающиеся втянуть ее обратно. Она отбивалась, отталкивала их, по-прежнему что-то крича, зараженные смотрели на нее снизу вверх, словно на какое-то диковинное животное. Некоторые из них медленно, все еще находясь в том же тягучем пространстве-времени, что и Одинцов, подняли руки, то ли желая ее подхватить, если она вдруг выпадет, то ли тоже прося о чем-то. Один из идущих неподалеку «охранников» пялился на женщину, аже сбился с шага, наверное, пораженный этой картиной не меньше остальных.

Все вокруг замерло, словно прислушиваясь к крикам женщины, вертолеты на периферии зрения Сергея качнулись, наверняка ошеломленные силой этого вопля, а потом лениво наклонили «морды» в сторону автобусной цепи и все вокруг превратилось в ад.

5.

Обожженный уже видел первый автобус. Он чувствовал приятное возбуждение, разгонявшее кровь по жилам ускоряющимся биением сердца. Скоро, скоро он воссоединится со своей семьей и тогда… и тогда все будет хорошо. Так, как и должно быть.

(Что-то не так.)

Обожженный посмотрел на Шарфа. Тот выглядел не на шутку встревоженным… нет, даже напуганным.

(О чем это ты? Они скоро будут здесь, прямо напротив нас и тогда…)

Впервые Шарф перебил Обожженного, и тот почувствовал злобу, но и удивление, перераставшее в страх.

(Ты не чувствуешь? Что-то не так. Те, в вертолете – они собираются что-то делать.)

(Пусть их, как они могут нам помешать?)

Это не было криком в прямом смысле слова, это было гораздо более мощным эквивалентом ему, от которого Обожженный скривился, а дикие, замершие напротив витрины магазина, спотыкаясь, отскочили подальше.

(ДА ОЧНИСЬ ЖЕ ТЫ! НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ СЛЫШИШЬ! НАМ НАДО УБИРАТЬСЯ ОТСЮДА КАК МОЖНО БЫСТРЕЙ, ИНАЧЕ ОНИ СОМНУТ НАС!)

Обожженный сосредоточился, собирая все свои новые способности в один сконцентрированный «кулак», и попытался понять, о чем говорит Шарф. Автобусы, Пастухи рядом с ними, дикие… Потом он мягко коснулсязапаха вертолета, тяжелого, но вместе с тем необъяснимого легкого.

Глаза Обожженного, до этого сосредоточенно зажмуренные, вдруг широко распахнулись, когда он понял, что задумали военные. Один из них хотел только резни, крови, мести. Это был запах безумия и вместе с тем тот псих был такой же, как и они!

Он закричал, затыкая руками уши, когда стали взрываться первые ракеты и застрекотали тяжелые военные пулеметы.

6.

Вепрев сидел на своем месте и обливался потом, чувствуя себя так, будто сейчас обделается или его вырвет. Никогда он не ощущал такого волнения, но, с другой стороны, он никогда и не ослушивался приказа вышестоящего офицера. Даже более того, он никогда не собирался…

Капитан сделал вид, что прислушивается к приказам этого без сомнения сумасшедшего человека, который что-то втирал пилотам про необходимость спасти гражданских, которые, якобы, были захвачены и увезены с их базы. Господи, он нес такую чушь, но нес весьма убедительно. И было понятно, к чему он ведет – открыть огонь по толпе внизу, чтобы очистить площадку для приземления или хотя бы дать возможность автобусам убраться в безопасное место и соединится с приближающейся колонной Скибы. Что-то в таком вот духе.

Вепрев вытер холодный пот со лба, поудобней перехватил автомат, положил его на колени. Некоторое время смотрел на тускло блестящий металл, а потом щелкнул рычажком предохранителя.

7.

Оба вертолета начали стрелять почти одновременно, превращая толпу в кровавое вопящее стадо. Пули из трех пулеметов резали дикихкак горячий нож масло, отрывая конечности, головы, разрывая тела пополам. Неуправляемые ракеты из ПТУРов взорвались в гуще зараженных, превращая их в некое подобие обгорелого фарша, взлетевшего вверх, а потом упавшего на головы уцелевших вместе со снегом. Пулеметы продолжали выплевывать смертоносный дождь из свинца, пытаясь очистить улицу от людей, чтобы дать возможность якобызахваченным автобусам уехать, освободиться от своих якобытюремщиков. Стрелки в исступлении давили на гашетки, уничтожая диких.

Пыль смешалась со снегом, падая на землю серым пеплом. Малышев смотрел на эту картину, с жадностью вдыхая запах порохового дыма. Внизу все было окутано дымом и асфальтовой крошкой, ничего толком не разглядеть, только неясными силуэтами вырисовывались синие бока замерших в испуге автобусов. Они убили многих, может пару сотен, может и полтысячи. Полтысячи!Это захватывало дух, о да! Они просто стояли рядом друг с другом как кукурузные стебли, и их можно было косить, косить так же легко, как эту самую кукурузу.

– Товарищ полковник! Кажется, у нас проблемы! – крикнул пилот и ткнул указательным пальцем куда-то вниз, в сторону автобусов.

– О чем ты говоришь, черт тебя дери!..

Но тут Константин Малышев увидел. Они всеувидели. Зараженные прекратили топтаться на месте и одной мощной волной покатились в сторону автобусов, поскальзываясь на красном от крови асфальте.

8.

Аня расширившимися от шока глазами смотрела на то, как умирали люди всего в нескольких метрах от нее. Когда раздался первый взрыв, раскидавший во все стороны что-то похожее на красное конфетти, она только моргнула, не в силах осознать, что происходит. Она слышала, как некто рядом кричит, кричит бесконечно долго и монотонно. Господи, неужели никто не может заткнуть эту дуру? Неужели… Только когда она почувствовала, что горло схватил спазм, а легкие начали гореть от недостатка воздуха, до нее дошло, что кричала-то она. Этот крик эхом звенел где-то в середине мозга, отчего вибрировала переносица и слезились глаза.

Когда кто-то схватил ее за плечо, она испуганно отшатнулась и издала приглушенный взвизг, как будто придушили щенка. Она попыталась вырваться из лап создания, таращившегося на нее глазами, занимающими пол-лица, похожего на залитую кровью маску.

– Аня, Аня! Ты слышишь меня?!

Сергей. Сергей.

– Аня, склони голову и закрой руками! – он дернул за правую руку, резкая боль в предплечье заставила ее вскрикнуть, но вместе с тем это прочистило мозги, как волна свежего воздуха прочищает задымленную комнату.

– Что? Я…

– Сиди и не двигайся! – прокричал Сергей и, покачиваясь, поспешил в голову автобуса, спотыкаясь о вещи, попадавшие с полок. Пассажиры лежали на полу, зажав уши руками, защищаясь от осколков стекла.

– Заводи эту колымагу!

– Что? – на лице мужчины за рулем застыло ошеломленное выражение, словно он не совсем понимал, где находится и что происходит.

– ЗАВОДИ СВОЮ Е…НУЮ РАЗВАЛЮХУ И ВЫВОЗИ НАС ОТСЮДА! – взревел Одинцов, хватая водителя за шею и тыча в руль как нашкодившего котенка.

Мужчина испуганно закивал, завел двигатель автобуса и закрутил рулем, собираясь объехать замершую перед ними машину. Одинцов вцепился в поручень над головой, налившимися кровью глазами стараясь глядеть на все разом и стараясь не обращать внимания на истошные вопли и стоны за спиной.

Автобус слегка качнулся, перевалив через какой-то предмет (Одинцов и думать не хотел, что это было), развернулся и, набирая скорость, поехал мимо остальных, тоже заводивших свои двигатели.

– Давай, давай, жми, – шептал себе под нос Сергей, глядя вправо, на ошеломленных зараженных, расстреливаемых с вертолетов. Именно поэтому, он сначала услышал крик водителя, а только потом, обернувшись, увидел возникших прямо перед носом автобуса мужчину и женщину, держащихся за руки, словно испуганные дети. Когда водитель крутанул руль влево, инстинктивно уходя от столкновения, эти двое все еще стояли перед его глазами. Как дети, ей-богу, как…

Автобус влетел в огромную витрину какого-то магазина, пальцы Сергея разжались, его бросило в темноту, и, теряя сознание, он все думал о том, почему они держались за руки.

9.

– Они… они вламываются в автобусы, о Боже! Один перевернулся и, кажется, горит. Остальные… Го-осподи, они вытащили кого-то из окна автобуса и… я не могу на это смотреть, это отвратительно. Я… Боже, я видел, как они вырвали несчастному руку. Как будто это была куриная ножка. Глядите! Один автобус пытается выбраться, они хотят обогнуть стоящий впереди… Что… Эй, эй!

– Заткнись, солдат.

Радио замолчало.

– И что бы этомогло означать? – водитель в изумление посмотрел на мрачного Скибу.

– Понятия не имею, – он высунулся из окна грузовика и посмотрел на медленно тащившийся впереди броневик.

– Знаешь что?

Водитель вопросительно взглянул на Скибу.

– Поворачивай направо. Нам надо быстрее попасть туда, а за этими болванами мы будем тащиться еще сорок лет.

– Держись, командир, – водитель крутанул руль, уводя грузовик на боковую улочку.

Скиба не обращал внимания на возмущенные гудки остальных водителей, он прислушивался к звукам пулеметных выстрелов и взрывов.

И к нарастающим впереди крикам.

10.

Аня застонала и с трудом приподнялась на одной руке, стараясь понять, что произошло. Автобус… автобус стоял как-то странно, накренился на один бок, и воздух… Аня закашлялась, когда дым, наполняющий салон, попал в горло. Что-то горело, совсем рядом.

– А… Аня, ты в порядке? – Николай смотрел на нее, согнувшись в три погибели и держась рукой за бок. По его лицу пробегала гримаса боли всякий раз, когда он шевелился.

– Да… – девушка закашлялась. – Где… как остальные?

– Никто не пострадал… вроде бы. Мы врезались во что-то, – Николай помог подняться ей на ноги.

– Нам надо выбираться наружу… Тут что-то горит.

– Да, пожалуй, – Николай согнулся в приступе кашля, его лицо скривилось от боли.

Девушка быстро взглянула в окно и увидела, как в их сторону бежит с десяток зараженных… и она готова была поклясться, что некоторых она уже видела раньше. Позади бегущих шел еще кто-то, три фигуры, торопливо пробирающиеся следом, отталкивающим в стороны стоящих на пути. Впереди шагал немолодой человек, она не могла толком разглядеть его, но что-то в нем было такое знакомое, отчего у Ани неожиданно сжалось сердце. Кто он, кто это был? Эта походка, то, как он помахивал одной рукой, торопясь к автобусу…

Аня открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент автобус покачнулся, когда кто-то прыгнул на его крышу, кто-то весьма и весьма тяжелый, если судить по грохоту шагов сверху.

11.

Обожженный видел все, что происходило на улице, собственными глазами и, помимо этого, ощущениями остальных диких, собравшихся вокруг.

Когда начали стрелять вертолеты, убивая дикихдесятками, он, по возможности, отгородился от тех болезненных запахов, которые издавали погибающие. Это было, конечно, терпимо, но весьма и весьма неприятно. Да и роли особой не играло – для того, чтобы наблюдать за всем происходящим ему хватало и собственных глаз. Поэтому он видел автобус, собирающийся убраться из опасной зоны, но сие было непозволительно, и он поставил на его пути двух диких, из толпы. План сработал: водитель, как и ожидалось, попытался обогнуть людей – скорее по инерции, чем на самом деле соображая, что делает – и автобус с грохотом влетел в стену и витрину магазина в половине квартала от них. Он видел, как люди в салоне приходят в себя, их тени мелькали на фоне стекол, и ему казалось… да, кажется, это именно то, что нужно.

(Ко мне. Иди ко мне.)

За его спиной кто-то недовольно зашевелился, топая по полу тяжелыми ботинками. Густой запах немытого тела накрыл Обожженного, он обернулся и посмотрел на мрачного мужика с топором.

(Вы готовы?)

Тот кивнул, ничего не говоря, но красноречивым жестом поднял топор и тряхнул его.

(Хорошо. Видите тот автобус? Посмотрите, может найдете там себе что-нибудь интересное.)

Мрачная улыбка появилась на потрескавшихся губах здоровяка.

(Там могут быть две женщины. Вот они(он передал образы-запахи матери и дочери). Их не трогать. Они мои.)

Здоровяк в милицейской форме снова кивнул, соглашаясь. Он пока не собирался спорить с этим Пастухом.

(Тогда идите.)

Обожженный махнул рукой, указывая на выход. Бородач коротко рыкнул (его запах изменился, когда он позвал своих диких), а затем быстрым шагом подошел к стеклянной двери. Несколько секунд он напряженно смотрел на автобус и мечущихся в нем людей, потом открыл дверь и побежал в ту сторону, стараясь держаться стены. Остальные дикие, повинуясь его команде, побежали прямо, не думая как-то скрываться. Им надо было только отвлечь внимание тех, кто внутри. Большего от них не требовалось.

Обожженный кивнул, тоже пошел к двери. Шарф и Очки последовали за ним, понимая, что, все, кажется, подходило к концу. Они вышли на улицу и торопливо пошли следом за бегущими.

12.

Самарин видел, как к автобусу бегут больные, видел огромную фигуру сверху, широкими шагами идущую по крыше и сжимающую в руках что-то наподобие топора дровосека. И чтобы догадаться, к чему все идет большого ума не требовалось.

Андрей огляделся вокруг, стараясь разобраться в царящем хаосе. Один из вертолетов продолжал беспорядочно палить в разные стороны из пулеметов, второй завис, слегка покачиваясь в холодном воздухе, словно пилот решал, что делать дальше.

Самарин крутил головой, не зная, что предпринять и чувствуя, как время стремительно уходит, убегает, растворяется. Он снова посмотрел на бегущих в сторону автобуса диких– они уже преодолели половину пути – и сейчас заметил следующих за ними еще троих. Он сосредоточился, отсекая надоедливые запахи дыма и крови. Пастухи! Наверное, они хотели остановить атаку. Слава Богу!

Самарин побежал, надеясь помочь тем троим обуздать диких, еще не успевших натворить бед.

13.

Сергей с трудом поднялся на ноги, голова кружилась, что-то липкое текло по правой щеке. Он рассеяно провел по ней, посмотрел на руку, словно одетую в блестящую красную перчатку, вытер ее о штаны. Он слышал выстрелы, но они как-то ослабели, стали более разрозненными, неуверенными. Одинцов с трудом сфокусировал взгляд, качнул головой, послушно отозвавшейся приступом боли. Сморщился, посмотрел туда, где стояла Аня, Мишка и Николай, они помогали подняться Максу, который, похоже, только начал приходить в себя. Аня что-то кричала, показывая рукой в сторону лобового стекла. Сергей выглянул на улицу и понял, почему она кричит: к ним бежали зараженные. Бежали на всех парах, даже и не думая останавливаться.

Сергей заметил тусклый блеск металла на полу, нагнулся (едва не упав от волны дурноты, охватившей его), подхватил автомат – тот самый, который дал ему Самарин – передернул затвор и прицелился в сторону бегущих. Прицел плясал в его дрожащих руках, он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

Неожиданно откуда-то сбоку вынырнула знакомая фигура Самарина. Тот бежал прямо на зараженных, словно прося их остановиться и, к удивлению Одинцова, они действительно вдруг притормозили, а затем и вовсе остановились. Самарин обернулся и посмотрел через стекло на Сергея, что-то крича. Из его носа текла кровь двумя тоненькими струйками, и мужчина даже не услышал, а скорее почувствовал, что Самарин велит им убираться из этого автобуса, убираться как можно скорее.

– Эй! – крикнул Сергей.

Все обернулись и посмотрели на него, Мишка поддерживал Макса, кажется, пришедшего в себя.

– Я открою дверь, выходите отсюда! Не медлите!

Сергей перегнулся через плечо мертвого водителя и нажал на кнопку открывания двери. Что-то заскрежетало, захрустело, дверь медленно, рывками, открылась, впуская в салон холодный воздух. Одинцов первый спрыгнул со ступенек, не опуская автомата, по-прежнему направленного на безмозглых тварей. Самарин посмотрел на Сергея, его истощенное лицо сморщилось в гримасе крайнего напряжения. По подбородку струилась кровь, вытекающая из носа двумя ярко-алыми лентами. Андрей открыл рот и прохрипел:

– Быстрее… я не смогу их долго держать, мне мешают. Уходите к автобусу, они, кажется, собираются уезжать. Там есть Пастухи, они не дают диким… – он закашлялся, из носа потекли новые струйки крови. – Вы успеете.

Самарин мотнул головой в сторону шедшего первым автобуса в паре десятков метрах от них, на котором не было ни одного дикого… и который уже начинал катиться вперед, все набирая скорость. Ольга и Сержант побежали к нему, крича и маша руками, прося, чтобы они остановились. Автобус затормозил, открылась дверь.

– Бегите! – крикнул Сергей остальным, подходя ближе к Самарину, по-прежнему не опуская автомата. – Быстрее, в автобус!

Они побежали, слава Богу, они побежали. Николай и Мишка, потащили Макса к открытой двери, следом остальные, торопясь быстрее оказаться в относительной безопасности автобуса. Слабая улыбка пробежала по залитым кровью губам Самарина. Он видел, как один из Пастухов шагнул вперед, видел его странное, искаженное зажившими шрамами лицо, но не мог понять, что ему надо, чего тот добивается. Этот Пастух не сводил глаз с кого-то, стоящего у автобуса.

Обожженный оттолкнул в сторону какого-то дикого, по-прежнему глядя жадными глазами на дочь.

– Привет, Ань! – голос его был сух, невыразителен и очень тих, но, тем не менее, она услышала и испуганно обернулась. Ее глаза – красивые, надо признать, глаза, подумал он – широко распахнулись, когда она узнала отца.

– Иди ко мне, дочка, нам надо поговорить. Я так скучал по тебе, – он попытался улыбнуться искаженными губами, старался придать улыбке теплоту и не выдать своей злости. – Иди ко мне, мы поговорим, все обсудим, разрешим недоразумения… Твои друзья могут уходить – они мне не нужны. Иди сюда.

Аня как зачарованная шагнула вперед, Сергей протянул руку, чтобы остановить ее.

В этот момент какой-то человек спрыгнул с крыши и обхватил визжащую Аню медвежьими объятиями. Одновременно он оттолкнул в сторону Сергея, который не удержался на ногах и упал на асфальт, выпуская автомат из рук.

14.

Отец Ани видел все своими глазами, но не мог этому поверить. Это было… просто невозможно. Сначала Пастух – даже скорее недо-Пастух! – умудрялся противиться приказам их троих, а потом, когда он уже видел свою дочь, эту сучку, с крыши спрыгнул тот самый мент-дровосек, дожидавшийся, похоже, именно этого момента. Хотя, в каком-то смысле, все не так уж плохо. Упрощало дело. Он сосредоточился, глядя на ухмыляющегося бородача, приставившего лезвие топора к горлу Ани.

(Неплохо. Веди ее сюда.)

Глаза «дровосека» сузились в две смертоносные щелки, поблескивая своей белизной.

(А что, если я не отдам ее?)

Обожженный сначала даже не понял, о чем говорит здоровяк, а когда до него дошло, он почувствовал ужас. Дикий ужас и растерянность. Бородач ухмыльнулся, сжимая хрипевшую Аню одной рукой, а второй приставляя к горлу топор.

(Нехер было стрелять в мою женщину, ублюдок. Я знаю, почему она тебе нужна. Я понял это даже до того, как ты заговорил. Вы одинаково мерзко воняете.)

«Дровосек» захохотал.

15.

Сергей понимал только одно – Ане угрожает какой-то урод. Он дотянулся до автомата, поднял его, встал на ноги и посмотрел на замершего напротив отца (кажется) Ани. Тот выглядел растерянным и даже более того – ошеломленным. Хотя хрен с ним. Сейчас важно одно.

Сергей поднял автомат и прицелился в косматую башку зараженного.

– Эй, козлина. Отпусти ее.

Бородач посмотрел на него и спокойно спросил:

– А иначе – что?

16.

Малышев с легким удивлением смотрел на наушники, которые только что содрал с головы пилота. Он чувствовал нарастающую в висках головную боль, вызванную выходкой придурка.

– Объясни мне, дружок, за каким хреном ты это сделал? – голос был мягок, на удивлением мягок.

– Товарищ полковник, я не понимаю…

– Не сметь мне ВРАТЬ! – заорал полковник, брызгая слюной на обомлевшего пилота. На щеках Малышева выступил яркий румянец, болезненно контрастирующий с остальной кожей, похожей цветом на лежалый сыр.

– Не смей врать, тупая сука! Ты болтал в общий эфир всякую херню! Зачем ты это сделал?! ОТВЕЧАЙ!

– Товарищ полковник, я просто…

– ПРОСТО! ТЫ ПРОСТО! Б…ДЬ! – он со злостью ударил пилота по затылку.

– Слушайте, полковник… – начал второй пилот и тут же подавился своими же словами, когда в лицо ему уставилось дуло пистолета. Малышев хихикнул.

– А ты заткнись, – он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Кровь билась в висках с силой цунами. – Так. Так. Так.

– Слушай меня, сынок, – Малышев наклонился над пилотом, держа пистолет около его шеи. – Опиши-ка мне, что там происходит, будь добр.

– Я… Они забираются в автобусы. Мне кажется, они… они…

– Ну, давай же, смелее, мамка не учила тебя заканчивать мысль?

– Они убивают их, товарищ полковник.

– Бинго! – Малышев ткнул пилота в шею холодным стволом пистолета, но тот не решился уклониться, опасаясь получить пулю. – Бинго, мой мальчик! А знаешь, что еще они делают?

– Я… Нет, я не знаю, товарищ полковник.

– Они заражают, – доверительно сообщил Малышев. – Они заражают их и делают такими же, как они сами. Вирусоносителями. Больными. А что мы делаем с больными?

Пилот тяжело сглотнул, понимая, к чему клонит психопат рядом с ним.

– Видишь тех людей у автобуса? Видишь? Они окружены… Понимаешь? – Малышев помолчал и после паузы очень мягко, почти нежно закончил: – Открывай огонь, парень. Не дай им мучится, – Малышев усмехнулся. – Я бы использовал ПТУРы, если понимаешь, про что я. Хотя можно и пулеметом – кто знает, вдруг ты такой хороший стрелок, что сможешь кого-нибудь из них спасти? Почему нет, в конце-то концов!

– Так точно, товарищ полковник, – помертвевшими губами ответил пилот.

Вертолет склонился носом к автобусам, казалось, погребенными под копошащимися телами зараженных. Дрожащий палец замер над кнопкой запуска ракет.

– Жми, сынок. Давай, – шепнул Малышев, с каждым словом тыкая пистолетом пилота в шею.