Текст книги "Проект Каин. Адам (СИ)"

Автор книги: Даниил Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)

Даниил Берг
Проект Каин. Адам

Пролог
Январь, 2014, Горецк

Над городом стояла тишина. Глубокая, завораживающая, она могла бы быть уместна в зимнем лесу или пустыне, но здесь, накрыв бесплотным покрывалом улицы, тишина казалась так же «в тему», как черная вуаль, скрывающая лицо невесты. Где-то вдалеке каркнула ворона, как будто недовольная застывшим, погруженным в сон городом.

Впрочем, город не спал.

Заходящее солнце освещало перекрестки и в беспорядке побросанные на них автомобили. Дома пустыми глазницами окон таращились на заваленные мусором улицы. Асфальт был усыпан осколками стекла, обрывками газет, листовками, пустыми бутылками и прочим хламом. На стене одного из зданий косо висела запылившаяся зеленая вывеска известного банка, разбитая пулями крупного калибра. Стеклянные двери, ведущие в офис, были заляпаны коричневыми пятнами давным-давно засохшей крови. На другой стороне улицы старая красная «тойота» замерла в витрине магазина «Мир меха». Днище машины было неприлично задрано вверх, обнажая проржавевшую выхлопную систему, в некоторые из дыр которой вполне можно было просунуть кулак. Небольшой паучок на секунду выглянул из ржавой щели, огляделся, словно хозяйка, проверяющая температуру на улице, и убрался прочь.

Опять раздалось карканье вороны, недовольное и будто простуженное. Ветерок погнал по пустой мостовой газету, которая, переворачиваясь в воздухе, сверкала заголовком на первой полосе: «…В ТИСКАХ БОЛЕЗНИ! ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СООБЩАЕТ, ЧТО В ГОРОДЕ ВВОДИТСЯ КОМЕНДАНТСКИЙ…». Сильный порыв ветра подхватил листок и поднял его вверх, словно не желая, чтобы надпись кто-нибудь видел.

Ветер затих, и над пустынными, заваленными хламом улицами и домами снова установилась гнетущая тишина. Она накатывала со всех сторон, давя на этот сюрреалистический пейзаж и желая погрести город под собой, навечно сковать его покоем. Тишина была порождением пустоты, прочно обосновавшейся на скопище мусора, в которое медленно превращался некогда полный людей Горецк. Пустыми были здания, пустыми были брошенные машины, пустыми были улицы. В воздухе не было и намека на городскую гарь, он был чист, словно на берегу большого лесного озера. Пустотаподнималась волнами от замерших безжизненных коробок многоэтажных домов, застывших на фоне серого ноябрьского неба. Она изливалась давящим потоком из окон на проспекты города, затапливая его и превращая в то, чем он и был на самом деле… превращая в огромную, старую, забытую всеми свалку хлама, сломанных вещей и никому больше не нужных воспоминаний. Солнце бросило последний взгляд вниз, наступала ночь. В городе было тихо. Очень тихо.

Двумя месяцами раньше.

Все началось не с этого человека, но именно он был одним из первых, кто невольно раздул едва тлеющий уголек эпидемии до размеров степного пожара. Возможно – только возможно! – все, что произошло потом, удалось бы остановить в самом начале. Но произошедшее было только звеном (и далеко не первым) в цепочке событий; звеном, которое потянуло за собой все оставшиеся с все возрастающей скоростью. И последующие «звенья» были много хуже предыдущих. Любой, узнавший все элементы этого ужасного уравнения, почувствовал бы себя как человек, вдруг увидевший в стремительно бегущей реке сначала кепку, потом сломанную бамбуковую удочку и, наконец, детскую курточку, дрейфующую вниз по течению. Этому гипотетическому наблюдателю не пришлось бы разъяснять, что скоро его взгляду предстанет нечто более страшное, чем порванная куртка со значком «Nike» на спине. А реку, как известно, не остановить и уж тем более не повернуть вспять.

Первым его заметил Кирилл.

– Эй, гляди, – он дернул Илью за рукав куртки, отчего тот едва не выронил полупустую бутылку «девятки».

– Что?.. – начал он, но сразу замолчал, увидев, о чем говорит приятель.

Мужчина сидел на мосту, прижавшись спиной к перилам. Тяжелое дыхание судорожными всхлипами вырывалось из груди. Человек, то ли спавший, то ли впавший в алкогольное забытье вдруг застонал, а потом громко чихнул.

– Пойдем, глянем, – предложил Кирилл.

– Думаешь, стоит? – Илья с сомнением посмотрел на безвольно поникшего головой мужика.

– Что, зассал? – пьяно захихикал Кирилл. Он провел рукой по коротким влажным волосам и добавил: – Нет, конечно, ты можешь остаться здесь, на стреме…

– Да пошел ты, – пробурчал Илья и первым пошел к мосту.

Улица была пуста, что, в общем-то, неудивительно, учитывая время и место: они находились далеко от центральных районов города, в секторе частной застройки. На этом берегу реки стояли одноэтажные жилые бараки, смотревшие на бушевавшую реку темными окнами, а на противоположном расположились брошенные дачные участки. Легкая осенняя морось висела в воздухе, окутывая немногочисленные фонари размытым ореолом. Внизу яростно шумела вода, пробиваясь между опор моста; всю прошлую неделю шли дожди, и уровень реки заметно повысился.

Мост едва заметно гудел от их шагов, пока они шли к сидящему у перил мужчине. Снова пошел дождь, и Илья натянул на голову капюшон, по которому тотчас глухо забарабанили капли. Река продолжала реветь под ногами как некое разбуженное и от этого недовольное существо. Парень поежился, сделал глоток пива: на какое-то мгновение ему стало жутко неуютно.

– Похоже, нажрался, – хихикнул Кирилл. Он присел на корточки и стал внимательно разглядывать мужика.

– Думаешь? Больше похоже на то, что он без сознания, а не пьян, – с сомнением сказал Илья. Еще раз огляделся, но улица, подернутая пеленой дождя, была по-прежнему пуста. Парень снова посмотрел на мужчину, и ему опять бросился в глаза синюшный оттенок лица спящего. Конечно, виновником бледности мог быть и неестественный свет фонаря, но Илья в этом почему-то сомневался.

Меж тем Кирилл наклонился к мужику, словно собираясь обнять его.

– Эй, ты чего?

Кирилл зыркнул на приятеля и снова занялся своим делом.

– Не ори, – прошипел он, руки продолжали шарить по карманам. – Или ты хочешь разбудить нашу спящую красавицу?

– Придурок, – прошептал под нос Илья. Он нервно огляделся, опасаясь увидеть либо припозднившегося пешехода, либо свет фар приближающегося автомобиля. Парень глотнул пива, стараясь успокоиться. Нет, он, конечно, знал, что у Кирюхи по пьяни башню сносит, но чтобы вот так ограбить какого-то…

– Эй, помоги, – прохрипел Кирилл.

– Чего?

– Подними этого борова, я в задних карманах посмотрю.

– Может не стоит…

– Давай короче, я тебе говорю! – Кирилл бросил злой взгляд на замершего в нерешительности Илью. – Брось ты свое пиво, сейчас еще ящик купим, если ты, наконец, начнешь шевелить жопой!

Илья поставил бутылку на мокрый асфальт и склонился над мужиком. Вблизи от того шел какой-то неприятный кисловатый запах, похожий на уксус: бедняга и вправду был вусмерть пьян. Илья присел и осторожно просунул руки подмышки мужчины. Голова пьяного безвольно свесилась на левое плечо, послышался тихий стон. Парень видел, как под дрожащими веками метались белки глаз. Напрягшись, он оторвал грузное тело мужчины от земли ровно настолько, чтобы Кирилл мог обшарить задние карманы брюк; при этом лицо парня оказалось в нескольких сантиметрах от рожи пьяного. Запах уксуса стал просто невыносимым, и Илья отвернулся в сторону, задышал ртом.

– Кирилл, быстрее, – просвистел он, стараясь не вдыхать через нос. Слава богу, шел дождь, иначе, как подозревал Илья, он бы уже давно сблевал на мостовую. Четыре бутылки пива забурлили в животе, явно протестуя против вонищи. Господи, да чего этот придурок напился? Протухшей браги? Так ведь и недолго кони двинуть.

Мужчина задышал быстрее и вдруг засопел, как собака, что-то учуявшая. По его телу прошла волна дрожи.

– Что за… – начал Илья, но договорить не успел: голова мужика дернулась, словно он сквозь сон услышал голос, глаза распахнулись и уставились на замершего подростка.

Они смотрели друг на друга какую-то секунду, а потом мужчина издал клокочущий горловой звук и, оскалившись, рванулся к лицу опешившего Ильи, попытавшегося инстинктивно отдернуть голову, отчего зубы вместо носа вонзились в щеку.

– ААААА!!! С-су-у-ука-а! – заорал Илья. Он отступил на шаг, пытаясь оттолкнуть от себя обезумевшего мужика, но тот приподнялся, навалился на парня и тотчас опрокинул его на спину за счет своего веса. Сильные руки сжались на плечах Ильи, прижимая их к мокрому асфальту. Ручейки крови

моей крови!

превращаемые дождем в розовые струйки, стекали по лицу мужчины. В его бесцветных глазах не было и намека на разум.

– Грррах! – рявкнул мужик и нагнулся к лицу трясущего головой парня. До Ильи донеслось горячее кислое дыхание, словно в замедленной съемке он с ужасом смотрел на то, как к нему приближаются зубы сумасшедшего, оскаленные в жуткой усмешке. Раздался странный звенящий звук, голова нападавшего дернулась, глаза закатились, и он рухнул на Илью.

Над ними стоял Кирилл, сжимавший в руках горлышко недопитой пивной бутылки. Он посмотрел на нее и, помедлив, отшвырнул в сторону.

– Вставай, – прохрипел он и оттолкнул обмякшее тело безумца. В свете фонарей лицо парня казалось таким же бескровным, как и у лежащего на асфальте человека.

Илья с трудом поднялся, ноги подкашивались. Он закашлялся, сплюнул на асфальт густую слюну, не сомневаясь, что сейчас-то его точно вырвет. В каком-то смысле это было бы облегчением. Постепенно голова перестала кружиться, и он смог выпрямится.

– С…. спасибо, – выдавил, наконец, он. Губы тряслись.

Кирилл кивнул и присел около тела. Он протянул руку и с опаской прикоснулся к плечу мужчины. Потряс его и тотчас отпрянул, боясь, что сейчас псих вскочит и бросится на него. Ничего, ни намека на движение. Парень снова потянулся к мужику, на этот раз к голове.

– Что с ним? – Илья подошел ближе, хотя, видит Бог, ему этого вовсе не хотелось.

Не ответив, Кирилл показал приятелю запачканную в чем-то руку. Ничего не понимая, Илья тупо заморгал.

– Похоже, я пробил ему башку, – сказал Кирилл и рассеяно обтер руку о штаны мужика.

Пробил башку. Эти слова набатом отдавались в голове, не вызывая никаких эмоций. Они только что убиликакого-то психа на улице, когда пытались его ограбить. Боже мой… Илья почувствовал накатывающую панику. Они только что убили человека. Из живота поднялся тяжелый кислый комок, и парень знал, что сейчас или закричит, или заплачет. Он прижал кулак ко рту и тотчас почувствовал резкий укол боли, который подействовал как пощечина. Сморщившись, он прикоснулся к укусу на щеке и без всякого удивления увидел кровь на пальцах.

Меду тем Кирилл перевернул тело на спину, при этом голова бедняги гулко ударилась об асфальт. Все лицо было залито кровью, частично принадлежавшей Илье, но большая часть натекла из рваной раны на голове. Зубы сумасшедшего были по-прежнему оскалены в злобной усмешке, и Илья увидел струйки крови, вытекающие изо рта.

Он отвернулся, борясь с тошнотой.

– Похоже, у нас нет другого выбора, приятель.

Илья посмотрел на Кирилла и спросил:

– О чем ты?

Тот поднялся на ноги и мрачно посмотрел на друга.

– Ты знаешь, о чем. Хочешь пообщаться с ментами и объяснить им, где ты был сегодня ночью и чем занимался?

Илья медленно покачал головой. Конечно же, этого он не хотел.

– Тогда помоги мне, – с этими словами Кирилл наклонился над телом и взял его подмышки.

Илья растерянно взглянул на друга, не зная, что делать.

– Чего вылупился? – зло поинтересовался Кирилл. – Надо убрать эту падаль туда, где его никто не найдет.

Илья взял тело за ноги, стараясь не обращать внимания на грязь, налипшую на ботинки и штаны. Кряхтя, они подтащили тело к перилам моста. Илья бросил мимолетный взгляд на едва видимую внизу бушующую реку и задрожал, словно в ознобе.

– Так, погоди, – тяжело дыша, Кирилл поставил тело на ноги и прислонил его к перилам. Вытер пот со лба и тоже посмотрел вниз. Ухмыльнулся.

– То, что надо. Давай, – с этими словами он взялся за ноги мужика и попытался перекинуть его через бортик. Тело стало съезжать в сторону и Илья, стараясь больше не задумываться о том, что делает, поддержал несчастного за плечо одной рукой, а второй схватился за другую ногу. Рывок и труп, кувыркнувшись, с едва слышным за рокотом реки плеском упал в воду, где тотчас исчез, подхваченный бурным течением. Тяжело дыша, минуту они стояли и смотрели на мутные потоки, поглотившие тело.

– Пошли отсюда, Ильюха, – сказал Кирилл. Он посмотрел на своего приятеля, который до сих пор круглыми глазами таращился вниз. Толкнул его в плечо и повторил: – Пошли, говорю, нечего тут торчать у всех на виду.

Илья вздрогнул и посмотрел на друга. Он до сих пор не мог поверить в только что сделанное. Наверное, он должен чувствовать ужас оттого, что они убили человека и скинули тело в реку, но ощущалась только усталость и тупая апатия. Хотелось домой, лечь спать. Он очень устал, к тому же болела щека, укушенная придурком. Илья прикоснулся к ранке и вздрогнул от боли.

– Болит?

Илья кивнул.

– Ничего, придешь домой, залей перекисью, – Кирилл огляделся, потом снова перевел взгляд на Илью и рассеяно добавил: – Говорят, человеческие укусы самое поганое дело, может воспалиться, если попала какая-нибудь зараза.

– Думаешь? – Илья снова прикоснулся к ноющей щеке и почувствовал злость на того сумасшедшего.

– Ага, где-то слышал. Не дай Бог, какая-нибудь инфекция залезет, намучаешься, – равнодушно ответил Кирилл. – Ну что, пошли отсюда подобру-поздорову?

Илья кивнул, и они пошли в сторону бараков. Быстро шагая по лужам, старались не разговаривать, так, обменивались односложными фразами. На первом же перекрестке коротко попрощались и разошлись в разные стороны.

Илья шел, опустив голову и засунув руки в карманы куртки, изредка прикасался к ноющей как гнилой зуб щеке. Его больше волновало то, что в рану могла попасть какая-нибудь зараза, чем существование скинутого в воду тела, плывущего сейчас куда-то в сторону Челябинска. От выпитого пива болела голова, а в желудке все переворачивалось с ног на голову, как будто он только что прокатился на карусели раз пять подряд. Чертово дешевое пи…

Илья остановился и несколько раз чихнул, вытер рукавом куртки нос. Похоже, ко всему еще и простудился. Этого только и не хватало для полного счастья, осталось слечь с простудой. Илья покачал головой и ускорил шаги, желая как можно скорее попасть домой. Есть уже не хотелось, хотелось только проглотить пару таблеток аспирина и лечь спать. Завтра с утра все будет казаться гораздо лучше, чем сейчас. Он пару раз кашлянул в кулак, сплюнул на дорогу. Да, определенно простудился. Вздохнув, парень поплелся к входной двери своего подъезда, по пути размышляя о том, как же сейчас будет объяснять матери укус на щеке.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НОВАЯ ЧУМА

– Вот что я тебе скажу, – обратился Гарриш к Боджи. – Бог разозлился на Каина, потому что Каин почему-то принимал Бога за вегетарианца. Его брат знал, что это не так. Бог сотворил мир по своему образу и подобию, и, если ты не можешь съесть мир, мир сожрет тебя. Вот Каин и спрашивает у брата: «Почему ты мне этого не сказал?» А брат отвечает: «А почему ты не слушал?» И Каин говорит: «Ладно, теперь слушаю». А потом как звезданет братца и добавляет: «Эй, Бог! Хочешь мяса? Давай сюда! Тебе вырезку, или ребрышки, или авельбургер?» Вот тут Бог и прогнал его. И… что ты думаешь по этому поводу?

«Возвратившийся Каин», С. Кинг, 1968.

Глава первая

1.

Тридцатидвухлетний главный инженер-конструктор частной фирмы «Ахилл» Сергей Одинцов откинулся на спинку кресла и потер виски. Взглянул на часы на руке, вздохнул: до конца рабочего дня оставалось полчаса. Украдкой зевнул и почесал подбородок; да, надо было с утра все-таки побриться. Если бы не проспал… Сергей лениво махнул рукой, отгоняя сонную весеннюю муху от остатка бутерброда, завернутого в листочек. Можно было, конечно, налить кофе и пойти следом за Мишкой в соседний кабинет, в бухгалтерию, поболтать с девчонками, но шевелиться не хотелось совершенно. Назойливая муха опять зажужжала над промасленной бумагой, привлеченная запахом еды. Сергей равнодушно наблюдал за тем, как она ползает по бумажке, потирая лапки и трогая хоботком жир.

На столе задребезжал телефон. Сергей подождал с полминуты, надеясь, что тот, на другом конце провода, передумает. Телефон продолжал звонить, разрывая сонную офисную тишину пронзительным треньканьем. Вздохнув, Одинцов взял трубку.

– Алло?

– Валентиныч, ты?! – заорали в ответ. Поморщившись, Сергей отстранил трубу на пару сантиметров от уха.

– Алле?! Валентиныч, слышь меня?!

– Не ори! – рявкнул Одинцов. – Чего хотел?

– Слушай, Валентиныч, тут такое дело… Окна мы на Советской поставили, на сегодня заказов больше вроде нету. Так мы это, пораньше свалим тогда? Чего тащиться сейчас в офис, а?

Сергей смахнул муху с бутерброда. Водки выпить сегодня, что ли? Пятница как-никак, вон и у Рыжего день рождения, наверняка мужики в цехе соберутся. С тех пор как от него полгода назад ушла жена, он домой особо не стремился.

– Так что, Валентиныч?

– Да конечно, без проблем, езжайте по домам, шефа все равно уже нет. Только бумаги не забудь в понедельник, иначе выдерут обоих.

– О чем речь! – ответил повеселевший собеседник. – Спасибо, тогда все, отбой.

Сергей попрощался, положил трубку и снова откинулся на спинку стула. Взглянул на экран монитора и поморщился: чертеж надо было доделать к понедельнику, к обеду, а он даже половины расчетов не закончил. Да и хрен с ним, настроение все равно не рабочее. Думала ли когда-нибудь его мама, что ее безалаберный сынок, перебивавшийся в школе с троек на четверки, станет, по сути, начальником отдела, в подчинении которого пять человек, не считая нескольких монтажных бригад с постоянно меняющимся составом? Вряд ли, вряд ли, она всегда пророчила ему максимум карьеру дворника в их дворе.

Сергей встал и подошел к забранному решеткой окну. Посмотрел на свою старенькую «короллу», перевел взгляд на ворота цеха, створки которых были открыты: даже сюда долетало жужжание работающих станков. Жужжание, похожее на то, что издает осенняя муха.

Полгода прошло, а он так до сих пор и не смог оправиться от той записки на столе. Даже сейчас, при воспоминании о ней, руки непроизвольно сжались в кулаки. Всего две строчки на бумаге, даже без подписи. Я люблю другого. Не ищи меня. И все. Он тогда стоял, оглушенный, сжимая в руке клочок бумаги. Стоял, не зная, смеяться, плакать, или просто упасть в обморок. Пришел в себя только на кухне, выпив рюмку водки. Глаза заслезились, и он сразу же налил еще одну.

Он не мог понять, как это произошло. Внешне не было никаких предпосылок: они были обычной семьей, прожившей бок о бок семь лет, пил в меру, за юбками не бегал, по половой части тоже вроде жаловаться было не на что. Конечно, за столько лет они несколько поостыли друг к другу, но это вполне естественно и предсказуемо. В конце концов, они ни чем не отличались от миллионов других. Но ведь при всем этом у них были общие друзья, интересы, они по-прежнему занимались сексом (хотя, надо признать, и не так часто, как ему хотелось бы – особенно последние год-полтора). Все было вполне хорошо.

Единственное, что омрачало жизнь, так это отсутствие детей.

Сергей вздохнул, отошел от окна, сел в кресло. Голова пульсировала тяжелой, изматывающей болью, которую его мать всегда называла «зубной». Он взял ручку и небрежными профессиональными штрихами набросал на листочке для записок рисунок младенца в подгузниках, сидящего на полу.

Да, ребенок. Возможно, отчасти проблема была в этом.

Они пытались зачать малыша, но у них ничего не получалось. Даже сходили вместе к врачу – и не к одному! – но после кучи проведенных анализов ответ был один: оба вполне здоровы. Они могли иметь ребенка, но… Но. Это проклятое слово из двух букв. Короче, у них так ничего и не получалось. Нет, конечно, сам процесс был весьма приятен, но у Сергея где-то в подсознании постоянно маячила мысль о рождении маленького мальчонки… ну или девчушки, на это он тоже был согласен.

Однажды даже пошел к одной бабке, объявление которой увидел в местной газете. Все-таки пошел, хоть и не верил во все эти предсказания, гадания и прочую «херомантию», как про себя называл фокусы, предназначенные для вытягивания денег из отчаявшихся людей. Ну, там, если у тебя рак, то иди, попей болотной водицы из черепа единорога с тремя рогами, убитого в полнолуние девственницей. В таком духе. Помнится, пару раз даже останавливался посреди улицы в сомнении, стоит ли идти и делать из себя идиота. Тем не менее, пошел.

Бабулька, закутанная в шаль, усыпанную блестками, встретила его в коридоре. Осмотрела и жестом пригласила пройти в комнату, задрапированную, казалось, от потолка до пола пыльной дерюгой (от которой Сергей тотчас расчихался). В общем, выслушала суть его проблемы, пожевала губами и выдала пузырек с лекарством за скромное вознаграждение в сотню американских рублей, после чего быстренько спровадила прочь: видимо на очереди был следующий клиент. Он до сих пор помнил, как стоял у подъезда, в нерешительности смотрел на зажатый в руке пузырек с мутной белесой жидкостью внутри и думал, успеют ли его довезти до больницы или нет.

В любом случае, это не помогло. Да он особо и не надеялся. Жизнь текла своим чередом, он стабильно поднимался по карьерной лестнице, она работала в книжном магазине, в свободное занималась какими-то кружками и обществами… Все устаканилось, и они все реже вспоминали про детей. Наверное, просто пришли к молчаливому согласию уж если не думать про это, то хотя бы не говорить вслух. Вариант вполне устраивал обоих, хотя Сергей, конечно, не переставал размышлять на эту тему.

Так бы все и продолжалось, если бы не произошло кое-что, в общем-то, вполне обычное… но для них подобное чуду.

Сергей невольно улыбнулся, вспоминая тот день. Когда же это было? Он попытался припомнить дату, но в памяти только всплывал холодный солнечный осенний денек наподобие того, что стоял и сейчас. Он вернулся домой, уставший и голодный. Снял запачканные грязью ботинки, повесил на вешалку куртку и пошел в ванную, сполоснуться. Только успел стянуть штаны, как зашла Верка. Сейчас он вспомнил, что удивился, почему она такая бледная, с кругами под глазами, но при этом улыбающаяся. Он спросил ее, в чем дело, она молча взяла его руки в свои, улыбнулась и сказала, что беременна. А потом заплакала. Он же так и стоял, разинув рот и не веря своим ушам. Это был один из самых лучших моментов в его жизни, как он теперь понимал.

Выкидыш произошел спустя каких-то две недели после того дня, как он почувствовал себя счастливейшим человеком на Земле. Была ли это чья-то злая шутка, или ирония судьбы – что тоже можно рассчитывать как злую шутку самого Господа Бога – только возвращаясь домой с работы, Вера упала. Так сильно, что получила легкое сотрясение мозга. Потом, заливаясь слезами, она рассказывала, что когда выходила на своей остановке из автобуса, кто-то толкнул ее в спину, и она не удержалась, выпала прямо на асфальт. Он успокаивал ее, как мог, утешал, пока она не заснула без сил прямо в кресле, прижимаясь к нему. Он отнес жену в спальню, уложил в кровать, а сам пошел на кухню, где и просидел всю ночь, куря сигареты и размышляя о том, почему же ему – им! – так не везет. И еще он думал о том, что сделал бы с тем козлом, толкнувшим его жену и лишившим ее и его самого дорого. Ему хотелось верить, что это был несчастный случай, а не чья-то злая воля, потому что иначе… Что иначе, он не знал, но кулаки сжимались от злости, и он торопливо закуривал очередную сигарету.

Конечно, они это пережили. В конце концов, ведь их брак не распался после этого, верно? Ну, не сразу. Ей помогли ее подруги в многочисленных кружках по интересам и, конечно, мать (которая, как ни странно, всегда очень хорошо относилась к зятю: прямо антипод тещи из анекдотов). Он же с головой окунулся в работу, стараясь не показывать, как сильно этот не родившийся ребенок повлиял на него. Хотя, несомненно, у них появилась надежда. Если получилось один раз, то могло получиться и второй. Вполне логично. Но, как подозревал Сергей, ее тоже надломила эта неудача, хотя она и старалась этого не показывать. Что-то в их отношениях изменилось, совсем чуть-чуть, немного, но это чувствовалось. А потом она ушла от него, написав всего две строчки. Ни «привет», ни «пока», просто констатация фактов.

Он снова встал и поморщился, услышав, как хрустнули позвонки. Прошелся по светлому кабинету, разминая ноги. Из головы не выходили разбуженные воспоминания. Он вспоминал, как они ездили вдвоем в лес, на пикники; как отдыхали на море, в Турции, отмечая его повышение; как он тащил ее, перебравшую вина, с дня рождения подруги. Сергей опять подошел к окну и посмотрел на свою «короллу». Воспоминания роились, как… как мухи, подумал он, глядя на черную точку, очумело ползающую взад-вперед по стеклу. Он взялся руками за решетку и невидящим взглядом смотрел на насекомое. Он и сам сейчас был похож на эту вот муху. Последние полгода он только «ползал» на работу и обратно, домой, без всякой цели и идеи, просто продолжая жить. Можно ли его было за это винить? Он не знал, да и ему, если честно, было наплевать. Сергей криво ухмыльнулся, глядя на грязный двор, по которому шаталась местная псина по кличке Васька. Вот у кого точно не было никаких проблем: теплое местечко есть и жратва у работяг всегда найдется.

Сергей потер виски, наблюдая за собакой. На самом деле все эти мысли сводились к одной, терзавшей его больше всего, что, впрочем, не удивительно. Волновал ли его ее уход? Конечно, но не в этом суть. Гораздо больше его интересовало, к комуона ушла. Вот вопрос на миллион, дамы и господа!

Он отошел от окна, подошел к чайнику, налил воды. Его не трогало то, что она теперь будет спать с другим ( трогает, трогает, ехидно прошептал внутренний голос). Куда больше его интересовало следствие – или предпосылка, с какой стороны посмотреть – этого. Может быть, она трахалась с кем-то на стороне, пока еще была его женой? Хотя бы с тем, к кому ушла? Весьма вероятно, и это просто бесило. Бесило потому, что из всех этих рассуждений вытекал один неприятный для него момент. Если допускать вероятность того, что она спала не только с ним, но и с кем-то еще… Если вдуматься в это, то возможно – только возможно! – что тот не родившийся ребенок, которому он так обрадовался, вовсе не от…

Хлопнула дверь и в кабинет зашел в своей обычной спешной манере Мишка Свердлов. Невысокий, он едва доставал до плеча Сергея, но при этом казалось, что его раза в два раза больше, чем более рослого коллеги. Все, чем бы он не занимался, у него получалось в одном стиле: как будто он вот-вот опоздает на самолет или, что более вероятно, в туалет. Свердлов не мог спокойно стоять на одном месте более минуты, и, как Сергей знал на собственном опыте, переговорить Михаила было практически невозможно. Пожалуй, поэтому он и был одним из лучших менеджеров по продажам готовых конструкций, «сбывал новенькие ворота баранам», как любил выражаться сам Мишка. Справедливости ради стоило отметить, что иногда среди клиентов попадались такие экземпляры, что это выражение во многом соответствовало действительности.

– Здорово, Серега! – бросил на ходу Мишка.

Он подошел к коллеге, зачем-то заглянул в его чашку, взял свою, налил воды и стал жадно пить.

– Ага, привет, давно не виделись.

Мишка шумно допил остатки воды, вытер тыльной стороной ладони рот.

– Целых двадцать минут, – заметил он и подул в кружку. – Слушай, а тебе никогда не казалось, что у воды из нашего чайника какой-то песочный вкус? Вот у девчонок вода как вода.

Он перевернул кружку вверх дном, словно вправду ожидая, что из нее посыплется песок. Сергей открыл рот, чтобы ответить, но Мишка уже затараторил в своем привычном темпе, перескакивая с одного на другое:

– Слыхал, у Шелепова жена машину раздолбала? Говорят, в задницу какой-то иномарке въехала. Она-то утверждает, что это тот виноват, мол, затормозил резко, а она не успела. Андрюхе только что-то в это слабо верится, и я его понимаю. А, девчонки сказали, что зарплату может быть задержат, «МедСтрах» деньги за входную группу до сих пор к нам на счет не перекинул, тянут чего-то. Слушай, точно, в воде пакость какая-то, хлопья белые, ты где набирал, из-под крана?

Сергей посмотрел на кружку, из которой так и не сделал ни единого глотка.

– Да, а где еще? Мы ж воду больше не покупаем, – пожал плечами Одинцов.

– Блин, и все это потом в моих несчастных почках оседает! – Мишка показал Сергею палец, измазанный в каком-то желтовато-белом порошке, оставшемся после кипячения водопроводной воды.

Сергей подошел поближе и заглянул в чайник: в самом деле, на стенках и на фильтре виднелся тончайший налет. Он сунул руку внутрь и провел по стенке чайника, посмотрел на испачканный палец. От накипи шел странный неприятный запах. Сергей поморщился и вытер руки.

– Гадость, – прокомментировал Мишка. – Не буду больше пить чай.

– Ага, верю, – хмыкнул Сергей и сел в свое кресло.

– Наверняка, какая-нибудь авария случилась на водохранилище, – Мишка, подумав, налил себе еще кружку воды. – Смотри, Серег, потом засветятся твои яйца в темноте, напугаешь поклонниц!

Свердлов заржал так, что расплескал воду из кружки себе на рубашку, отчего тотчас заматерился. Теперь уже засмеялся Сергей, наблюдая за пунцовым Мишкой, с матюгами трясущим на себе рубашку. Головная боль понемногу отступала.

Открылась дверь и в нее сунулась косматая голова Рыжего.

– Здорово, мужики, – он поглядел на красного Мишку. – Развлекаетесь?

– О, Санек, здорово. С днем рождения! – Сергей пожал руку именинника.

– Спасибо, Серый. Ну что, приходи после работы к нам в каморку? Выпьем по маленькой, в честь праздника.

Сергей кивнул.

– Само собой, о чем речь. Брать чего с собой?

– А меня не зовешь, значит? – влез Михаил. Он сидел на своем месте и всем своим видом напоминал обиженного нахохлившегося петушка.

– Не выпендривайся, Мишок, ты в меня с самого утра вцепился, «когда», да «когда»! – ухмыльнулся Рыжий. – Серегу я просто со вчерашнего дня и не видел. Короче, приходите оба, не задерживайтесь.

Сергей кивнул и Санька-Рыжий закрыл за собой дверь. Через стеклянную перегородку Одинцов видел, как тот вальяжной походкой прошел по коридору и заглянул в кабинет бухгалтеров, откуда почти сразу же раздался звонкий женский смех. Мишка хмыкнул.

– Чего, и их что ли зовет?

– Угу, сейчас, – ответил Сергей. – Нет, позвать-то может и позвал, только сильно сомневаюсь, что девки пойдут.

– А что, было бы здорово… – протянул Мишка. – Я б с Маринкой на брудершафт выпил…