Текст книги "Последний камень (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

========== Глава 23. Вино и высшие сны ==========

Баронесса Марианна-Жозефина Капуль-Гизайль оказалась полноватой темноволосой женщиной с большими темными глазами. Одетая в ярко-красное платье, она не вызывала у Рейчел никаких особенных чувств, и это немного успокаивало. Кажется, эта женщина не опасна, с ней можно вести себя естественно, не выдавая свою тайну, и Рейчел расслабилась. Со сдержанным поклоном она передала Марианне письмо с гербовой печатью дома Ветра, и та, прочитав его, передала мужу.

– Ричард, – обратилась она к девушке, – я ведь могу вас так называть? Я скоро отвечу на письмо господина Первого маршала, и вы сможете доставить ответ, но сперва мне нужно немного подумать, а пока, если вы не возражаете, мы пообедаем.

Рейчел согласилась, но не поняла, откуда баронессе известно ее имя. Впрочем, имена представителей Великих Домов, по сути, знает вся столичная знать, в этом нет ничего удивительного.

Следующие два дня показались Рейчел приятной и странной вечностью. Она провела их в доме Капуль-Гизайль, в компании Марианны, которая о чем-то рассказывала, провожала лже-Ричарда к киркореллам, чтобы послушать их пение, потом говорила о цветах. И всегда были завтрак, обед, ужин, но девушка не спешила отказаться от этого и уйти домой под вежливым предлогом. Причину отправки к Марианне она поняла сразу – Рокэ Алва хотел уберечь ее от нападок выживших «навозников» и просто этого глупого слуха, но ее волновало иное: не знает ли теперь баронесса, что настоящего Ричарда нет и не было? Рейчел не читала письмо, а заглядывать через плечо к барону и Марианне было неприлично.

Вечером второго дня она покинула этот гостеприимный, но непонятный особняк, барон проводил ее и пригласил побывать еще. Пытаясь совладать с новыми душевными ощущениями, Рейчел вернулась в дом Алвы, удивилась хмурому виду Хуана и узнала, что Рокэ куда-то уехал. Значит ей не придется отчитываться, почему ее так долго не было, хотя, наверное, Алва знает и сам.

Спать ей не хотелось, поэтому, поднявшись к себе, девушка побродила по своей комнате, решила спуститься в библиотеку, чтобы скоротать время до того, как появится сонливость, но на третьем этаже услышала музыку и пение. Странные и диковатые песни под звучание неизвестного ей инструмента. Заинтересовавшись, Рейчел пошла на звук и очень скоро достигла цели – дверь в комнату, где сидел музыкант, была распахнута. У огня, обнимая странный инструмент, сидел герцог Рокэ Алва в черной расстегнутой рубашке. И этот вид смутил ее, а когда Рейчел увидела хрустальный бокал и валяющиеся на ковре пустые бутылки, ей захотелось уйти. Алва был пьян и опасен.

– Заходи и садись, – распорядился Алва, услышав чужие шаги и подняв голову.

– Спасибо, я лучше… – она растерянно попятилась.

– Не бойся, я не обесчещиваю наивных девиц и юнцов, как тебе уже успели наговорить. Даже спьяну. Садись к огню. Налей мне и себе заодно.

Себе наливать Рейчел не рискнула, потому что пьяный мужчина сможет сделать с беспомощной от навалившегося опьянения девицей все, что захочет, и ей нельзя подвергать свою судьбу опасности. Рокэ сначала не обратил внимания на то, что его ослушались, лишь запел новую кэналлийскую песню. Потом посмотрел на единственный полный бокал, пожал плечами и взял его.

– Боишься?

– Окделлы не боятся, – твердо отозвалась Рейчел. – Скалы не бегают. Я не хочу рисковать.

– Бессмысленный риск никому не нужен, – согласился маршал и выпил вино.

– Мои матушка и дядя, – зачем-то сказала Рейчел, глядя на огонь, – считают пьянство одним из самых мерзких пороков.

– Какой кошмар, – равнодушно отозвался Рокэ и медленно провел пальцами по струнам – раздался чистый длинный звук. – Надеюсь, им после этого улыбнется Создатель после их кончины. Не смотрите на меня волком, девушка, смертны все. Только не надо мне рассказывать сказки про Закат и Рассвет. Вы сами-то в них верите?

– Лучше спойте, – выдохнула Рейчел, меньше всего желавшая сейчас ссориться с этим человеком из-за мировоззрения. – У вас это лучше получается, чем выражать свое мнение.

Рокэ Алва не стал ни спорить, ни одергивать ее, а заиграл снова, но, видимо, просто для себя, а не по ее просьбе. Вновь полилась тяжелая, больная музыка, вновь зазвучали слова на непонятном языке, а Рейчел стало тепло и уютно. Музыка смолкла только в тот момент, когда в коридоре раздались шаги и вошел незнакомый человек с королевским гербом на плече.

– Господин Первый маршал! Вы должны быть у Его Величества! – ужаснулся посланец.

– Я никому ничего не должен. И буду пить «Дурную кровь» у камина, если захочу, – Рокэ взял бокал.

– Но его Величество…

– Я полагаю, множество придворных способны занять одного короля. Посоветуйте от моего имени отправиться всем к кошкам. Или соврите что-нибудь. Хотите выпить?

– Нет…

– Хотите, но боитесь. Ладно, идите.

И незнакомец вышел.

– Хоть вы и девушка, – Рокэ повернулся к Ричарду, – но запомните. Никогда не надо мчаться на зов к королям, будь он вашим сюзереном, женихом или еще кем. Королей, женщин, я имею в виду, отличных от вас, и собак следует держать в строгости, иначе они обнаглеют. Уверяю тебя, нет ничего противней обнаглевшего короля…

– Но если он хочет…

– Значит, потерпит, – Рокэ начал перебирать струны. – Плох тот король, что не умеет ждать…

Ветер…

Ярость молний, стойкость Скал

Ветер…

Крики чаек, пенный вал

Ветер…

Четверых Один призвал

Ветер…

Скалы…

Лед и Пепел, с гор обвал.

Скалы…

Миг и Вечность, штиль и шквал

Скалы…

Четверых Один призвал

Скалы…

– Какая интересная песня, – заметила Рейчел. – Откуда вы ее знаете?

– Я рожден Человеком Чести, – Алва невесело рассмеялся. – Повелителем Ветров, сыном Восхода и все такое, вспоминать тошно. Просто об этом все забыли. Вы, потому что слишком сосредоточены на своей личине несуществующего Повелителя, я, потому что меня тошнит от талигойской тупости…

Рейчел хотела сказать, что слышала после смерти отца Скалы, но промолчала, понимая, что Алва не поверит ей, особенно при своем безобразном отношении к женщинам. Его слова ее оскорбили, но вместо гневного выкрика, она, помня, что нужно вести себя с пьяным Рокэ спокойно, спросила, что за инструмент у него в руках.

– Гитара. Ее придумали мои предки-мориски и ей уступают все лютни и мандолы мира. Понимаете ли, мы, мерзавцы, иногда бываем сентиментальными или веселыми. А благородные люди ведут себя слишком серьезно. Так что если не хотите сдохнуть со скуки, держитесь подальше от людей, вроде Штанцлера.

– Не оскорбляйте кансилльера, – попросила Рейчел. – Он же ничего дурного вам не сделал…

– Да ну? – отложив гитару, Алва налил себе вина. – Вы ему доверяете?

– Разумеется, – но ее голос прозвучал не слишком уверенно.

Они еще долго разговаривали на бесполезные темы, которые в итоге пришлось оставить, ибо никто бы не вышел из этих споров победителем. Рокэ жил, как ему хотелось, Рейчел же – как ей было нужно, и такие беседы вряд ли на что-либо повлияли. Перед своим отъездом отец советовал не верить Августу Штанцлеру, поэтому она старалась этому совету следовать. Видимо, получалось неважно.

Напоследок он сказал, что у добра острые клыки и очень много яда, а зло куда душевнее. Посоветовал еще раз выпить, но настаивать не стал, и отпустил Рейчел, посоветовав как следует выспаться.

Когда она разделась и легла в постель, кошмар шел за кошмаром, но последним оказался самый страшный, особенно выделяющийся из неприятно-ярких снов. Странные светящиеся переходы, по которым Рейчел шла, были страшны одним своим существованием, однако хуже всего оказалось захлестнувшее ее осознание того, что назад дороги нет и ничего не исправить. Что именно не исправить? В груди застыл горький ком.

А потом она увидела того человека, со светло-русыми кудрями, что приснился после Фабианова дня. Теперь с лица исчезла маска, но его скрывала тень и Рейчел отчетливо поняла, что не хочет его видеть, чтобы не разочароваться.

– Ты поглотишь меня? – спросила она, положив ему руки на плечи, но это был голос другой Рейчел, хриплый и напуганный. Может, она видит будущее? Нет…

– Эории и их вассалы не глотают своих невест, – с веселым и злым задором ответил он. – Кем бы они ни были.

Он взял ее за руку и они пошли дальше, вперед, по ходам, где мерцали зеленые болотные огни и отблески закатного огня.

Когда она проснулась, то господствовал жаркий полдень. Одевшись и послонявшись по дому, Рейчел узнала от Хуана, что Рокэ уехал на Совет Меча, поэтому следовало его подождать. А о странном сне вспоминать уже не хотелось.

========== Глава 24. Прелесть неизбежности ==========

– Дор Рикардо?

– Да?

– Вам прислали письмо из Надора.

Шумно выдохнув от охватившего ее волнения, Рейчел выпустила поводья и растерянно посмотрела на Пако, сообщившего ей эту новость. В голову мгновенно закралось множество неприятных мыслей, однако девушка постаралась тут же их прогнать. Хуже всего, если герцогиня Окделл узнала про начавшуюся войну, на которую поедет ее эр, и прикажет возвращаться в замок. Хотя, если здраво рассудить, то как может командовать герцогом его мать? Рейчел слегка улыбнулась, взяла конверт из толстой грубой бумаги, и ушла к себе.

Дурные опасения подтвердились: до Надора уже добралась весть о войне, до чрезмерно опасливых Лараков уж точно. С отчаянно бьющимся сердцем, кусая губы, Рейчел читала новость о том, что Мирабелла Окделльская тяжело больна и что Эйвон Ларак просит Первого маршала Талига отпустить сына к матери. Наверное, эту идею ему подсказал эр Август, но теперь уже не имеет значения – Рейчел понимала, что должна ехать. Если она откажется, то кардинал заподозрит неладное, ведь он продолжает верить в несуществующего бастарда Эгмонта. Вздохнув, она подумала, что собиралась забраться в кабинет кардинала и осмотреть его на наличие улик, говорящих о подлоге Окделлов, но из-за распрей с Эстебаном забыла о своих далеко идущих планах.

О том, что эр Штанцлер наверняка договорился с Эйвоном раньше, Рейчел сообразила далеко не сразу, но отчего-то ей совсем не хотелось уезжать. В столице девушке понравилось, однако, следовало признать, что в Надоре ее ждут безопасность и спокойствие. А для Рокэ Алвы девица под личиной молодого человека – мешающая обуза, поэтому он с удовольствием отошлет ее домой. И зря, потому что если сын Эгмонта откажется воевать, кардинал заподозрит неладное. И достойного выхода из этой ситуации девушка пока не видела.

Узнав о начавшейся войне, Алва стал ездить во дворец, в казначейство и в военные лагери, поэтому уже неделю Рейчел его не видела. Должно быть, Первый маршал решил, что женщине на войне делать нечего, а потому и молча отказался от ее услуг. Это расстраивало Рейчел, она привыкла чувствовать себя хоть сколько-то нужной, но дело могло быть и в другом. Нет, о том, что она влюбилась в красивого и бесчестного кэналлийца девушка даже думать не хотела, помня про Джастина Придда, однако с каждым разом этот аргумент действовал на нее все более слабо. Если бояться опозорить дворянскую честь, то она ее уже опозорила, переодевшись мужчиной, ровно, как и мать пренебрегла родовой гордостью. Мирабелла позаботилась о будущем рода, и за это ее стоило уважать.

Мысли путались в голове – должно быть из-за жары и изматывающей неизвестности. Это было так мучительно, что Рейчел даже не могла сосредотачиваться на чтении книг. Хотелось отвлечься от собственных проблем, читая древнегальтарские сказания, но в какой-то момент, тяжело дыша и вытирая пот со лба, Рейчел мысленно пожелала поскорее вернуться в Надор. Ей ни к чему мечтать о Первом маршале и тем более позволять себе в него влюбляться, потому что у них слишком разные пути.

Посмотрев, как на старинной миниатюре в книге рыцарь в доспехах стоит на коленях и целует вуаль плачущей дамы, Рейчел отчетливо поняла, что у нее так не будет. Ей повезло больше чем сестрам, но позорная подложная свадьба с Тристамом все-таки свершится, и тогда ничто не удержит ее от участи любой девушки. К тому же, после того, как она, служившая несколько месяцев Рокэ Алве, вернется домой, мать позаботится о том, чтобы брак состоялся в самое ближайшее время. Она будет беспокоится, что дочь обесчещена врагом Талигойи…

Рейчел крепко сплела пальцы рук и сжалась, пытаясь преодолеть приступ паники, и через несколько минут ей это удалось. Мысль о том, что ей уже гораздо меньше хочется в Надор, пронзила сознание, словно острие тончайшей иглы, а представление бесполезных унылых посиделок у камина, вместе с ворчливой матерью, печальным дядей и безропотными сестрами, не принесло радости. Что толку ждать и смотреть в маленькие слепые окна надорского замка, когда вокруг целая жизнь, полная радости и ярких красок?!

– Дор Рикардо, – настойчиво позвал ее, задумавшуюся о великом и вечном, слуга. – Вам просили передать записку.

Записку прислал Реджинальд, он же пришел в дом Ворона, удивительным образом осмелев, но ждал на улице. Рейчел накинула плащ и торопливо вышла навстречу кузену, после чего отметила, что вид у Наля крайне озабоченный. Значит, дело плохо, либо же эр Штанцлер сгущает краски. В любом случае, кансилльер хотел попрощаться с молодым Окделлом на углу улиц Святого Робера и Речной.

Во время пути девушка почти не разговаривала со встревоженным кузеном, чтобы самой не заразиться этим ненужным сейчас, липким беспокойством. Следовало расспрашивать, выражать волнение, сомневаться, но Рейчел не стала этого делать, чтобы избежать риска расплакаться от напряжения. Эр Штанцлер не должен узнать ничего.

– Дик, – Реджинальд выглядел смущенным и виноватым, – тебе не стоит ехать домой. Ты присягнул Первому маршалу. И есть долги, которые… дворянин, – он произнес это слово с трудом, – должен платить. Алва спасал тебя, а на этот раз попался сам. Ты не должен иметь долгов перед ним.

– Я поеду на войну, – решительно ответила Рейчел, – но только нужно придумать повод. Ты напишешь моему эру, что матушка пошла на поправку?

– Обмануть кансилльера?! – задохнулся от ужаса Наль.

– Не кансилльера, а Ворона… Решайся!

– Я не могу! – кузен замотал головой, как филин, и с такими же вытаращенными глазами. – О, а вот и карета!

Рейчел молча села в экипаж, Реджинальд же – на неказистую лошадь и поехал сбоку. Разговаривать со Штанцлером не хотелось, девушка чувствовала себя несправедливо обманутой, а когда эр Август положил ей на плечо руку, очень сильно захотелось дернуться, чтобы ее сбросить. Однако, она нашла в себе силы сдержаться.

– Ты хочешь на войну? – участливо спросил эр Август.

– Да, потому что потом никто не пойдет за безвольным трусом. Мой отец воевал за Талиг…

– Выслушай меня, Дикон, и постарайся понять…

О, если бы эр Август только знал! Рейчел безучастно смотрела на морщинистое лицо, на неестественную доброту в его светлых глазах, и слушала про новую войну и старые интриги. Если верить кансилльеру, то война пойдет на пользу Талигойе, потому что Алве придется бежать, если он проиграет. Но Рейчел лучше пойти следом за своим эром. Реджинальд прав, нельзя оставлять долгов. Умрет же она там или нет, это вопрос к судьбе, а не к бириссцам. За Ракана бириссцы или нет, девушка не могла знать наверняка.

Кузену она не сказала ничего по дороге домой, а тот горестно вздыхал и тяжело дышал, словно стадо багряноземельских бегемотов. Если ей суждено вернуться, то она скажет матушке, что за такого увальня Айрис не выдаст. Пусть Реджинальд женится на одной из местных рыжеволосых «навозниц», а девушкам из древних родов положено выходить за достойных по крови. Отчего-то Рейчел чувствовала себя сейчас донельзя уверенной в себе и даже не растерялась, когда объявила, вернувшись в особняк, что ей срочно нужно увидеть монсеньора.

Алва, впервые за долгое время, был дома.

– Вас ждет монсеньор, – объявил молодой южный офицер, выяснив обстановку, – он только что поднялся к себе.

Рейчел направилась вверх по лестнице, гордо расправив плечи. Неважно, что написано в письме, она будет просить взять ее с собой, потому что в таком случае можно избежать сразу нескольких бедствий. Все внутри нее пело, словно ее ждала дорога не на войну, а навстречу бесконечному счастью, и к тому же мысль о том, что она готова разделить любую судьбу со своим эром, согревала девушку. Но своей влюбленности Рейчел Окделл больше не боялась, не гнала это чувство прочь. Пусть будет то, что должно быть!..

Она счастливо улыбнулась своим мыслям и чуть не упала, когда кончилась лестница на третий этаж. Нужно быть осмотрительнее… Слегка вздохнув и приняв серьезный вид, Рейчел вошла в распахнутую дверь кабинета монсеньора. Рокэ был одет по-походному, стоял и смотрел какие-то лежавшие на столе бумаги.

– Заходите, юноша, – позвал он, одновременно делая быстрый росчерк на очередном документе. – Я получил письмо от вашего опекуна… кажется, дяди…

– Нет, – ответила девушка, – граф Ларак – дядя моего отца.

– Ну что же, он понаписал много незнакомых мне и странных слов, да и ладно. А теперь скажите мне, юноша, вы чем-нибудь больны?

– Нет.

– Вы расстроены из-за воспоминаний о родном доме? Не волнуйтесь, до встречи с семьей вам еще очень далеко.

– Правда?

– Вы слишком рады для девицы, отправляющейся на войну, – заметил Алва, – но я не имею ничего против. Поскольку я сам взял на себя эту ответственность, то я сделаю все, чтобы избежать вашего разоблачения – разумеется, лишь для того, чтобы не опозориться перед кардиналом.

– Когда мы едем? – у нее чуть не сорвался голос.

– Завтра, – он потер глаза и сел. – Поедете вы на Соне, она добрая девушка, хоть и сестра Моро. А в ближайшее время вам предстоит познакомиться с тремя молодыми людьми благородного происхождения. Но я бы настоятельно попросил вас набраться терпения в отношении одного. Своим поведением он ужасен, откровенно говоря.

Рейчел с готовностью кивнула и не смогла сдержать радостную улыбку.

========== Глава 25. Споры и знакомства ==========

В Тронко одолевала жара куда сильнее, чем в Олларии, и Рейчел, не привыкшая к жаркому солнцу, а точнее и вовсе его не видевшая раньше, все время пыталась забиться в тень. Но куда деваться после обеда, когда она спала уже полдня? Ночное дежурство пошло не на пользу. Послонявшись по особняку губернатора, девушка медленно вышла на террасу, увитую дикими розами. Отсюда было неплохо видно Рассанну, текущую к Холтийскому морю, и Рейчел знала, что за ней лежит восточная Вараста. Скоро армия покинет город Тронко и пойдет через степи, навстречу бириссцам – это тоже было ей хорошо известно. Рассказал Рокэ, а она в последнее время наловчилась запоминать все, что он говорил.

Если война будет выиграна Проэмперадором, то, возможно, эр Штанцлер изменит свое мнение о Рокэ… Хотя нет, когда будет выиграна… Никто не сомневался в силах и талантах Первого маршала, особенно его оруженосец. Но вместе с тем Рейчел испытывала новое и странное чувство – она беспокоилась за своего эра. Конечно же, признаться в этом она решила только самой себе.

– Здравствуйте, Ричард, – короткая официальная фраза, сказанная сухо и небрежно, вернули ее в реальность жаркого и пыльного дня.

Командующему авангарда Южной Армии Оскару Феншо было двадцать шесть лет, и он имел неплохие военные таланты, однако с ним Рейчел не поладила. Этот человек не признавал права бастардов на наследование, а так как их родственные связи по материнской линии не позволили Оскару остаться неосведомленным о том, что Ричард Окделл узаконен, отношение его к оруженосцу Ворона являлось весьма натянутым. Рейчел сожалела, что приходится лгать, но, предполагая, какими могут быть последствия, она не рисковала открываться Феншо.

– Здравствуйте, генерал, – отозвалась она в том же тоне.

Чем дольше она находилась в этом месте, тем сильнее чувствовала себя чужой. Лишь Рокэ Алва и Эмиль Савиньяк разговаривали с ней по-человечески, но о том, что вместе с Алвой брат-близнец начальника королевской охраны участвовал в подавлении восстания ее отца. Хмурый рыжеволосый Манрик не вызывал у нее доверия, а кэналлийцев Рейчел побаивалась и старалась держаться от них подальше. Насчет пожилого Курта Вейзеля у девушки возникали сомнения, что он легко отличит женщину от мужчины, и к тому же говорить с ним, кроме как об оружии, совершенно не о чем.

В общем и целом Оскар Феншо ее недолюбливал, а она не собиралась подлизываться к нему, чтобы обзавестись другом, и это всех устраивало. Так произошло и сегодня – с серьезной физиономией и презрительно поджатыми губами Феншо прошел мимо «бастарда», но Рейчел вовсе не расстроилась. Тем более скоро появился Жиль Понси и оставалось радоваться, что эти двое не встретились: Оскар Жиля чуть ли не боялся. Конечно, это было неудивительно, одним своим видом длинный и тощий Жиль мог напугать кого угодно, да вообще был не самым приятным человеком, но чтобы отшатываться от него и ускорять шаг, кривясь при этом, словно заболели все зубы разом?

Наблюдая за тем, как Оскар едва ли не бежит к двери в особняк, Рейчел усмехнулась и снова повернулась лицом к виду на реку. Ей здесь нравилось, и, даже несмотря на то, что скоро придется уехать, девушка мысленно пыталась запомнить каждую ветку и каждый куст в Тронко, не говоря уже о людях и о дрожащем от летнего зноя горячем воздухе.

Понси передал генералу, что его ждет начальник штаба Леонард Манрик, а что делать ей? Может, направиться следом? Рейчел отчего-то симпатизировала этому Манрику, как не самому плохому военному, хотя раньше относилась к этой семье со смешанным чувством равнодушия и злости.

Выслушав короткую и резкую перебранку Феншо и Манрика, Рейчел подождала, пока Оскар займется своими делами и приветливо улыбнулась Леонарду.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – немного суховато, но ошарашенно от нежданной любезности герцога Окделла, отозвался тот.

На большее разговор не потянул, хотя Рейчел дала понять Манрику, что если понадобится, станет для него собеседником. Судя по выражению расслабленности и спокойствия на его прежде хмуром лице, Леонард это понял. Может быть, им удалось перекинуться еще парой ленивых фраз, но кто-то затопал в прихожей и в приемную, тяжело ступая, вошел Его Преосвященство епископ Варасты Бонифаций. За его спиной застыли два высоких силуэта – этих людей Рейчел прежде не видела. А олларианец заходил в гости к губернатору и раньше, чтобы лишний раз выпить.

– Где Рокэ? – спросил он сразу, направившись к маршальскому креслу.

Рейчел ничего не сказала, а Леонард нахмурился. Оба они дружно посмотрели на спутников епископа: один безбровый и голубоглазый северянин, второй – носатый и чернобровый.

– Отроки, – прогудел Его Преосвященство, – позовите сюда предводителя благочестивого воинства. Сии достойные мужи – адуаны, пришли, дабы поведать о бесчинствах, творимых злобными безбожниками.

Жиль Понси возмущенно фыркнул, как измученная быстрым бегом лошадь, дернул плечом, и Рейчел решила, что проще будет сходить за Алвой самостоятельно. Но едва она сделала шаг к лестнице, как епископ остановил ее.

– Отрок, постой. На улице жарко, и нас с моими спутниками томит жажда.

– Белое? Красное? Ликеры? – уточнила девушка.

– Красное, – ответил епископ. – Вижу, ты на том месте, на коем потребно, и будет из тебя со временем превеликий толк.

«Не будет», – хотела сказать Рейчел, но вместо этого лишь смущенно улыбнулась и стала разливать вино. После этого отодвинула застывшего на месте и хлопающего глазами Понси, вышла за дверь и торопливо пошла по полутемному коридору. Дверь в комнату Рокэ была заперта. Почему? Странно… Но она рискнула постучать.

– Пожар или потом? – раздался из-за двери ленивый голос Алвы.

– Монсеньор, – ее голос на миг стал непозволительно звонким, – приехал епископ и привез каких-то адуанов. Они ждут вас.

– Распорядитесь подать им вина и соберите совет, я скоро буду.

– Они уже пьют.

– Тогда ступайте, юноша, и передайте, чтобы полчаса меня не беспокоили.

Рейчел вся эта ситуация показалась более, чем странной, а потому она, руководствуясь слабым девичьим любопытством, решила задержаться у двери. Услышать же тонкий женский смех она никак не ожидала, а потому замерла на месте от страшной догадки. Конечно же! Рокэ Алву интересуют женщины, одетые исключительно в платья, но никак не ряженые в мужские костюмы дворянки! Сначала в ней взыграла злость, потом обида, но от проклятой двери Рейчел все-таки ушла, мучительно борясь с желанием подсмотреть в замочную скважину.

Если для того, чтобы в женщину влюбился Первый маршал, ей необходимо стать его любовницей, то Рейчел от этого отказывалась сразу. Светлое и чистое чувство к Алве, пережитое накануне отъезда из столицы, казалось ей теперь глупым и безнадежным. Надо думать о семье, а не о девичьих глупостях, пусть ее сестры влюбляются и будут счастливы, если у них это получится. А старшей дочери Эгмонта не суждено.

Стараясь скрыть свое понурое настроение за напускным спокойствием, девушка вернулась к адуанам. Налила еще вина в кувшин, зажгла свечи, повторила слова Алвы, и устало опустилась на стул. Теперь Манрика в приемной не было, но вскоре он вернулся, хмурый и чем-то расстроенный. Наверное, его обидел Оскар Феншо. Рейчел стало жалко бедного генерала Леонарда, который своим происхождением не заслуживал насмешек. Ведь «навозники» бывают разные, это девушка поняла совсем недавно, и не все они ведут себя, как Эстебан.

Алва сдержал свое слово, придя через полчаса, вместе с ним пришел Вейзель. Захмелевший Бонифаций не встал с маршальского кресла, однако Рокэ уселся на подоконник. На него Рейчел не смотрела, лишь уловила запах тубероз, а он исходил от свояченицы губернатора, и сделала немедленные выводы. Рокэ Алва неизменен в своей похоти, только и всего.

Тем временем епископ стал жаловаться на недальновидность Манрика, который обвинял адуанов в дезертирстве, и Рейчел мысленно с ним согласилась. Но лишь отчасти, потому что даже на войне возникают различные ситуации, требующие отдельного разбирательства – так она считала. Впрочем, Манрика поддерживать девушка не стала, понимая, что ее горячность до добра не доведет. А зародившийся между Вейзелем с Феншо и Леонардом спор подавил в зародыше старший брат Арно.

Адуаны представились, назвавшись Клаусом Коннером и Жаном Шеманталем, после чего стали рассказывать историю своей отлучки. Рейчел слушала вполуха – ее коробил отвратительный говор дикарей. Зато Рокэ был полон внимания и даже попросил привести собаку, с которой адуаны пошли охотиться. Пока Рейчел наливала гостям вино, Жан привел странного пса, без ушей, хвоста и с черным пятном на белой морде. А потом девушке пришлось терпеливо слушать омерзительную речь, время от времени переглядываясь с недовольным Леонардом. Странно, что Алве их рассказ пришелся по душе.

– Седые варвары в барсовых шкурах – это так романтично, мой оруженосец, без сомнения, будет в восторге.

Рейчел вспыхнула и скрипнула зубами, но ничего не сказала в ответ, однако ее терпение понемногу подходило к концу. Манрик оказался смелее и даже осмелился назвать адуанов дезертирами, однако после того, как его одернул Алва, молча сел, понурился и более не возникал. Ей не понравилось, что Жан и Клаус пойдут с армией, но кто она такая, чтобы решать? Приходилось молча разливать вино и слушать перепалки.

– Приказ о вашем производстве в капитаны и введении в командование двумя отрядами разведчиков из числа бывших адуанов и варастийских добровольцев будет готов через час, – постановил Рокэ Алва, после чего начал распределять обязанности.

После этого епископ Бонифаций заявил, что тоже отправляется с ними, с чем Рокэ не стал особо спорить. И, когда Манрик с Феншо всласть обменялись ехидными любезностями, когда началась лихая и веселая стрельба по свечам, Рейчел смутно поняла, что теперь вряд ли сможет относиться к своему эру плохо, что бы не произошло.

========== Глава 26. Лишние угрозы ==========

С каждым новым днем у Рейчел Окделл появлялось все больше поводов для беспокойства. Окруженная воинственно настроенными мужчинами, она не могла быть уверенной, что никто не догадается об ее истинном лице, а потому вела себя очень осторожно. Ведь Рокэ может находиться рядом с ней не всегда, его дело – управлять офицерами и вести войну, а не следить за безопасностью девицы из древнего рода. Но больше всего Рейчел опасалась попасть в плен, хоть и старалась об этом не думать.

Обнаглевшие бирисские разведчики подходили ближе к лагерю с каждым днем, рассматривая своих врагов, и уезжали прочь, но расстреливать или захватывать их, было запрещено Рокэ Алвой. Он же запретил без приказа покидать лагерь, но Рейчел бы не рискнула даже в сопровождении отряда солдат, тем более, что адуаны бесконечно рассказывали про то, на какие злодеяния способны бириссцы. С необычайной радостью на раскрасневшихся от вина рожах они по вечерам наперебой рассказывали жуткие истории о плачевных случаях с пленниками, и Рейчел трясло от ужаса. Но когда Рокэ заметил ее страх, велел прекратить.

– Мой оруженосец боится, – заметил он, – не стоит рассказывать о том, что вовсе необязательно произойдет.

– Ну ладно, – примирительно кивнул Шементаль. – Оно и понятно, раз барчук впервые на войне.

Рейчел отодвинулась подальше от скупого света свечей, чтобы никто не видел, как она скривилась. Даже старенькая и мудрая Нэн в Надоре, уж, на что суровая женщина, не позволяла себе так называть герцогских детей, а эти… Невоспитанные дикари!

Закончилась проблема с россказнями адуанов – начались проблемы с Оскаром Феншо. Ему довольно быстро надоело сидеть и бездействовать – еще в Тронко он как бы между делом заявлял, что губернатор ничего не делает для победы над бириссцами, теперь же генерал заявлял, что ничего не делает Рокэ. И однажды у Феншо и Рейчел состоялся вынужденный разговор. Не самый приятный, зато вполне реальный и раскрывающий глаза на непонятную личность Оскара.

– Сколько можно тянуть… – Феншо смотрел на фигуры бириссцев и вздыхал так горестно, что ему позавидовал бы сам Жиль Понси.

– Не обращайте внимания, – рискнула посоветовать Рейчел.

И тут же пожалела об этом.

– А что мне тогда делать, по-вашему? – резко поинтересовался генерал. – Ловить рыбу и кузнечиков, для пропитания талигойского воинства или собирать ромашки?! Не знаю, как вы, Окделл, а я пришел воевать!

Рейчел пожала плечами и сочла за лучшее смолчать, потому что военные стратегии, по которым руководствовался Алва, и этого же Алвы мысли были ей неведомы. Выставлять же Ричарда Окделла перед Оскаром дураком не хотелось, поэтому она сделала вид, что наклонилась за ромашкой.

– Да вы издеваетесь! – рыкнул нервно Феншо.

– Ничуть, – ровно отозвалась Рейчел, срывая вторую. – Вы подали мне отличную идею, как занять себя во время ожидания.